светоний жизнь 12 цезарей книга

Светоний жизнь 12 цезарей книга

В правление Домициана Светоний был отправлен в Рим обучаться ораторскому искусству. Там он позже преподавал риторику, занимался адвокатской практикой. Благодаря дружбе с Плинием Младшим, который оказывал ему покровительство, Светоний занимал ряд постов на государственной службе. Когда же Плиний Младший был назначен правителем Вифинии, Светоний отправился с ним в качестве секретаря. После смерти Плиния и возвращения в Рим он получил пост bybliothecis, который отвечал за все государственные архивы Рима, а позднее, при императоре Адриане, несколько лет занимал важную и влиятельную должность секретаря императора, через руки которого проходила вся переписка Адриана.

Однако в 121 году Светоний лишился должности, по-видимому, в связи с какой-то придворной интригой, и жил в сельском имении. Дата его смерти неизвестна, в некоторых источниках приводится 135 год, другие ограничиваются указанием «после 122 года».

Из многочисленных исторических, историко-бытовых и филологических сочинений Гай Светония Транквилла целиком дошли до нас только «Жизнь двенадцати цезарей» (в 8 книгах) и часть «О грамматиках и риторах» из большого труда, посвященного знаменитым деятелям римской литературы. «Жизнь двенадцати Цезарей» содержит жизнеописания 12 римских императоров от Цезаря до Домициана. Занимательность изложения способствовала популярности этого сочинения как у современников, так и в позднее время.

Источник

Светоний жизнь 12 цезарей книга

Жизнь двенадцати цезарей

© Перевод. М. Гаспаров, наследники, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2021

1. На шестнадцатом году он потерял отца. Год спустя, уже назначенный жрецом Юпитера, он расторг помолвку с Коссуцией, девушкой из всаднического, но очень богатого семейства, с которой его обручили еще подростком, – и женился на Корнелии, дочери того Цинны, который четыре раза был консулом. Вскоре она родила ему дочь Юлию. Диктатор Сулла никакими средствами не мог добиться, чтобы он развелся с нею. (2) Поэтому, лишенный и жреческого сана, и жениного приданого, и родового наследства, он был причислен к противникам диктатора и даже вынужден скрываться. Несмотря на мучившую его перемежающуюся лихорадку, он должен был почти каждую ночь менять убежище, откупаясь деньгами от сыщиков, пока наконец не добился себе помилования с помощью девственных весталок и своих родственников и свойственников – Мамерка Эмилия и Аврелия Котты. (3) Сулла долго отвечал отказами на просьбы своих преданных и видных приверженцев, а те настаивали и упорствовали; наконец, как известно, Сулла сдался, но воскликнул, повинуясь то ли божественному внушению, то ли собственному чутью: «Ваша победа, получайте его! но знайте: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали: в одном Цезаре таится много Мариев!»

2. Военную службу он начал в Азии, в свите претора Марка Терма. Отправленный им в Вифинию, чтобы привести флот, он надолго задержался у Никомеда. Тогда и пошел слух, что царь растлил его чистоту; а он усугубил этот слух тем, что через несколько дней опять поехал в Вифинию под предлогом взыскания долга, причитавшегося одному его клиенту-вольноотпущеннику. Дальнейшая служба принесла ему больше славы, и при взятии Митилен он получил от Терма в награду дубовый венок.

3. Он служил и в Киликии при Сервилии Исаврике, но недолго: когда пришла весть о кончине Суллы и явилась надежда на новую смуту, которую затевал Марк Лепид, он поспешно вернулся в Рим. Однако от сообщества с Лепидом он отказался, хотя тот и прельщал его большими выгодами. Его разочаровал как вождь, так и самое предприятие, которое обернулось хуже, чем он думал.

4. Когда мятеж был подавлен, он привлек к суду по обвинению в вымогательстве Корнелия Долабеллу, консуляра и триумфатора; но подсудимый был оправдан. Тогда он решил уехать на Родос, чтобы скрыться от недругов и чтобы воспользоваться досугом и отдыхом для занятий с Аполлонием Молоном, знаменитым в то время учителем красноречия. Во время этого переезда, уже в зимнюю пору, он возле острова Фармакуссы попался в руки пиратам, и, к великому своему негодованию, оставался у них в плену около сорока дней. При нем были только врач и двое служителей: (2) остальных спутников и рабов он сразу разослал за деньгами для выкупа. Но когда наконец он выплатил пиратам пятьдесят талантов и был высажен на берег, то без промедления собрал флот, погнался за ними по пятам, захватил их и казнил той самой казнью, какой не раз шутя им грозил. Окрестные области опустошал в это время Митридат; чтобы не показаться безучастным к бедствиям союзников, Цезарь покинул Родос, цель своей поездки, переправился в Азию, собрал вспомогательный отряд и выгнал из провинции царского военачальника, удержав этим в повиновении колеблющиеся и нерешительные общины.

5. Первой его должностью по возвращении в Рим была должность войскового трибуна, присужденная ему народным голосованием. Здесь он деятельно помогал восстановлению власти народных трибунов, урезанной при Сулле. Кроме того, он воспользовался постановлением Плотия, чтобы вернуть в Рим Луция Цинну, брата своей жены, и всех, кто вместе с ним во время гражданской войны примкнул к Лепиду, а после смерти Лепида бежал к Серторию; и он сам произнес об этом речь.

6. В бытность квестором он похоронил свою тетку Юлию и жену Корнелию, произнеся над ними, по обычаю, похвальные речи с ростральной трибуны. В речи над Юлией он, между прочим, так говорит о предках ее и своего отца: «Род моей тетки Юлии восходит по матери к царям, по отцу же к бессмертным богам: ибо от Анка Марция происходят Марции-цари, имя которых носила ее мать, а от богини Венеры – род Юлиев, к которому принадлежит и наша семья. Вот почему наш род облечен неприкосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и самые цари».

(2) После Корнелии он взял в жены Помпею, дочь Квинта Помпея и внучку Луция Суллы. Впоследствии он дал ей развод по подозрению в измене с Публием Клодием. О том, что Клодий проник к ней в женском платье во время священного праздника, говорили с такой уверенностью, что сенат назначил следствие по делу об оскорблении святынь.

7. В должности квестора он получил назначение в Дальнюю Испанию. Там он, по поручению претора объезжая однажды для судопроизводства общинные собрания, прибыл в Гадес и увидел в храме Геркулеса статую Великого Александра. Он вздохнул, словно почувствовав отвращение к своей бездеятельности, – ведь он не совершил еще ничего достопамятного, тогда как Александр в этом возрасте уже покорил мир, – и тотчас стал добиваться увольнения, чтобы затем в столице воспользоваться первым же случаем для более великих дел. (2) На следующую ночь его смутил сон – ему привиделось, будто он насилует собственную мать; но толкователи еще больше возбудили его надежды, заявив, что сон предвещает ему власть над всем миром, так как мать, которую он видел под собой, есть не что иное, как земля, почитаемая родительницей всего живого.

8. Покинув, таким образом, свою провинцию раньше срока, он явился в латинские колонии, которые добивались тогда для себя гражданских прав. Несомненно, он склонил бы их на какой-нибудь дерзкий шаг, если бы консулы, опасаясь этого, не задержали на время отправку избранных для Киликии легионов.

10. В должности эдила он украсил не только комиций и форум с базиликами, но даже на Капитолии выстроил временные портики, чтобы показывать часть убранства от своей щедрости. Игры и травли он устраивал как совместно с товарищем по должности, так и самостоятельно, поэтому даже общие их траты приносили славу ему одному. Его товарищ Марк Бибул открыто признавался, что его постигла участь Поллукса: как храм божественных близнецов на форуме называли просто храмом Кастора, так и его совместную с Цезарем щедрость приписывали одному Цезарю. (2) Вдобавок Цезарь устроил и гладиаторский бой, но вывел меньше сражающихся пар, чем собирался: собранная им отовсюду толпа бойцов привела его противников в такой страх, что особым указом было запрещено кому бы то ни было держать в Риме больше определенного количества гладиаторов.

Источник

1. ОБ ИМПЕРАТОРАХ
2. ЖЕНЩИНЫ, СВЯЗАННЫЕ С НЕСКОЛЬКИМИ ИМПЕРАТОРАМИ
3. НЕКОТОРЫЕ СОБЫТИЯ В ИУДЕО-ХРИСТИАНСКОЙ ИСТОРИИ ПРИ РАЗНЫХ ИМПЕРАТОРАХ
4. РИМСКИЕ ТИТУЛЫ и ЧИНЫ

ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ (100-44 гг. до н. э.)

Правил 5 лет – 49-44 гг. до н. э. (Убит)/

1. Больше всех любил Сервилию, мать Брута (были предположения, что Брут его сын) и Клеопатру, у которой от него был сын Цезарион.
2. Его род исходил по матери к царям, по отцу – к богине Венере.
3. Не был императором – был диктатором.
4. В завещании усыновил внука своей сестры Юлии – Октавиана, которому оставил 3/4 своего имущества.

АВГУСТ ОКТАВИАН (63 г. до н. э. – 14 г. н. э.)

Правил 41 год – 27 г. до н. э. – 14 г. н. э./

ТИБЕРИЙ (42 г. до н. э. – 37 г. н. э.)

Правил 23 года – 14-37 гг.
(Во время болезни ему «помог» умереть Калигула)/

Правил 4 года – 37-41 гг.
(Убит)/

КЛАВДИЙ (10 г. до н. э. – 54 г. н. э.)

Правил 13 лет (41-54 гг.)/
(Отравлен)

Правил 14 лет (54-68 гг.)
(Покончил самоубийством)/

Конец династии Юлиев-Клавдиев, которые были у власти 117 лет)

Порядок престолонаследия при Юлиях-Клавдиях был чрезвычайно причудлив: власть переходила в лучшем случае от родственника к родственнику, но никогда от отца к сыну или от брата к брату – у Флавиев ровно наоборот)

Правил 10 лет (69-79 гг.)/

Правил 2 года (79-81 гг.)/

Правил 15 лет (81-96 гг.)/

Флавии правили 27 лет, столько же, сколько Клавдий и Нерон

1. Жадным его сделала бедность, а жестоким – страх.
2. Свирепость его была не только безмерной, но к тому же изощрённой и коварной.
3. Отличался безмерным сладострастием. Свои ежедневные связи называл «постельной борьбой».
4. О взаимоотношениях с дочерью Тита Юлией – см. выше.
5. С крайним недоверием относился к философам, многие из которых были казнены или высланы из Рима.
6. Снискав всеобщую ненависть и ужас, он погиб от заговора ближайших друзей, о чём знала и его жена, но заговорщиков не выдала.

2. ЖЕНЩИНЫ, СВЯЗАННЫЕ С НЕСКОЛЬКИМИ ИМПЕРАТОРАМИ

ЮЛИЯ. Жена Гнея Помпея; дочь ЦЕЗАРЯ

ЮЛИЯ. Мать Атии; бабка АВГУСТА; сестра ЦЕЗАРЯ

АТИЯ. Мать АВГУСТА; бабка Юлии-ст.; племянница ЦЕЗАРЯ

СКРИБОНИЯ. Мать Юлии-ст.; жена АВГУСТА; бабка Юлии-мл. и Агриппины-ст.

ЛИВИЯ ДРУЗИЛЛА (ЮЛИЯ АВГУСТА). Мать ТИБЕРИЯ; жена АВГУСТА; бабка КЛАВДИЯ
От неё пошли Клавдии (через первого мужа, отца Тиберия – Клавдия Нерона, Тиберия

ЮЛИЯ-ст. Мать Юлии-мл. и Агриппины-ст.; жена ТИБЕРИЯ; дочь АВГУСТА

ОКТАВИЯ-мл. Мать Антонии-мл.; жена М. Антония; бабка КЛАВДИЯ; сестра АВГУСТА

АНТОНИЯ-мл. Мать КЛАВДИЯ; Жена Друза-ст.; бабка КАЛИГУЛЫ

АГРИППИНА-ст. Мать КАЛИГУЛЫ и Агриппины-мл.; внучка АВГУСТА

АГРИППИНА-мл. Мать НЕРОНА; жена КЛАВДИЯ; сестра КАЛИГУЛЫ

3. НЕКОТОРЫЕ СОБЫТИЯ В ИУДЕО-ХРИСТИАНСКОЙ ИСТОРИИ ПРИ РАЗНЫХ ИМПЕРАТОРАХ

Имя императора/Годы правления/Событие в иудео-христианской истории/Примечание

Август/27 до Р.Х.- 14 после Р.Х./Рождество Иисуса./
Приемный сын Юлия Цезаря. Ливия – третья жена Августа заставила его усыновить своего сына Тиберия от первого брака.

Калигула/37-41/Притеснял иудеев и изгнал их из Рима./
Отец – знаменитый полководец – Германик, который был братом Тиберия, т.е. Калигула племянник Тиберия. Назначил своего коня («Инцитата») консулом – верховным судьей, а себя объявил богом).
Иудеи отказались признать его божеством и поставить ему памятник в Храме (опусы юдофоба Апиона). Сожительствовал с родной сестрой Агриппиной- мл. (матерью Нерона от первого брака). Друг Агриппы I. Убит.

4. РИМСКИЕ ТИТУЛЫ и ЧИНЫ

Цезарь/Фамильное имя Юлия Цезаря, принятое Августом и с той поры ставшее титулом императора.

Проконсул/Управляющий провинцией, находившейся в подчинении римскому Сенату.

Прокуратор/Имперский финансовый агент в сенатской провинции или управляющий небольшой провинцией, состоявшей в ведении имперского Легата.

Трибун/Офицер, командующий подразделением до 1000 человек.

Центурион/Офицер, командующий подразделением до 100 человек.

Легион/5-6 тыс. человек. (Количество легионов в разные годы составляло от 25 до 34). Состоял из 10 когорт.

Когорты/500-600 человек. Делились на Центурии (сотни).

Источник

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Жизнь двенадцати цезарей

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

1. На шестнадцатом году[1] он потерял отца. Год спустя, уже назначенный жрецом Юпитера, он расторг помолвку с Коссуцией, девушкой из всаднического, но очень богатого семейства, с которой его обручили еще подростком, – и женился на Корнелии, дочери того Цинны, который четыре раза был консулом. Вскоре она родила ему дочь Юлию. Диктатор Сулла никакими средствами не мог добиться, чтобы он развелся с нею (2) Поэтому, лишенный и жреческого сана, и жениного приданого, и родового наследства, он был причислен к противникам диктатора и даже вынужден скрываться[2]. Несмотря на мучившую его перемежающуюся лихорадку, он должен был почти каждую ночь менять убежище, откупаясь деньгами от сыщиков, пока, наконец, не добился себе помилования с помощью девственных весталок[3] и своих родственников и свойственников – Мамерка Эмилия и Аврелия Котты. (3) Сулла долго отвечал отказами на просьбы своих преданных и видных приверженцев, а те настаивали и упорствовали; наконец, как известно, Сулла сдался, но воскликнул, повинуясь то ли божественному внушению, то ли собственному чутью: «Ваша победа, получайте его! но знайте: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали: в одном Цезаре таится много Мариев!»

2. Военную службу он начал в Азии, в свите претора Марка Терма. Отправленный им в Вифинию, чтобы привести флот, он надолго задержался у Никомеда[4]. Тогда и пошел слух, что царь растлил его чистоту; а он усугубил этот слух тем, что через несколько дней опять поехал и Вифинию под предлогом взыскания долга, причитавшегося одному его клиенту- вольноотпущеннику. Дальнейшая служба принесла ему больше славы, и при взятии Митилен[5] он получил от Терма в награду дубовый венок[6].

3. Он служил и в Киликии при Сервилии Исаврике, но недолго: когда пришла весть о кончине Суллы, и явилась надежда на новую смуту, которую затевал Марк Лепид, он поспешно вернулся в Рим. Однако от сообщества с Лепидом он отказался, хотя тот и прельщал его большими выгодами. Его разочаровал как вождь, так и самое предприятие, которое обернулось хуже, чем он думал.

4. Когда мятеж был подавлен, он привлек к суду по обвинению в вымогательстве Корнелия Долабеллу, консуляра и триумфатора[7]; но подсудимый был оправдан. Тогда он решил уехать на Родос, чтобы скрыться от недругов и чтобы воспользоваться досугом и отдыхом для занятий с Аполлонием Молоном, знаменитым в то время учителем красноречия[8]. Во время этого переезда, уже в зимнюю пору, он возле острова Фармакуссы[9] попался в руки пиратам, и к великому своему негодованию оставался у них в плену около сорока дней. При нем были только врач и двое служителей: (2) остальных спутников и рабов он сразу разослал за деньгами для выкупа. Но когда, наконец, он выплатил пиратам пятьдесят талантов[10] и был высажен на берег, то без промедления собрал флот, погнался за ними по пятам, захватил их и казнил той самой казнью, какой не раз, шутя, им грозил. Окрестные области опустошал в это время Митридат; чтобы не показаться безучастным к бедствиям союзников, Цезарь покинул Родос, цель своей поездки, переправился в Азию, собрал вспомогательный отряд и выгнал из провинции царского военачальника, удержав этим в повиновении колеблющиеся и нерешительные общины.

5. Первой его должностью по возвращении в Рим была должность войскового трибуна[11], присужденная ему народным голосованием. Здесь он деятельно помогал восстановлению власти народных трибунов, урезанной при Сулле. Кроме того, он воспользовался постановлением Плотия, чтобы вернуть в Рим Луция Цинну, брата своей жены, и всех, кто вместе с ним во время гражданской войны примкнул к Лепиду, а после смерти Лепида бежал к Серторию; и он сам произнес об этом речь.

6. В бытность квестором он похоронил свою тетку Юлию и жену Корнелию, произнеся над ними, по обычаю, похвальные речи[12] с ростральной трибуны. В речи над Юлией он, между прочим, так говорит о предках ее и своего отца: «Род моей тетки Юлии восходит по матери к царям, по отцу же к бессмертным богам: ибо от Анка Марция происходят Марции-цари, имя которых носила ее мать, а от богини Венеры – род Юлиев, к которому принадлежит и наша семья. Вот почему наш род облечен неприкосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и самые цари».

(2) После Корнелии он взял в жены Помпею[13], дочь Квинта Помпея и внучку Луция Суллы. Впоследствии он дал ей развод по подозрению в измене с Публием Клодием. О том, что Клодий[14] проник к ней в женском платье во время священного праздника, говорили с такой уверенностью, что сенат назначил следствие по делу об оскорблении святынь.

7. В должности квестора он получил назначение в Дальнюю Испанию. Там он, по поручению претора объезжая однажды для судопроизводства общинные собрания, прибыл в Гадес[15] и увидел в храме Геркулеса статую Великого Александра. Он вздохнул, словно почувствовав отвращение к своей бездеятельности, – ведь он не совершил еще ничего достопамятного, тогда как Александр в этом возрасте[16] уже покорил мир, – и тотчас стал добиваться увольнения, чтобы затем в столице воспользоваться первым же случаем для более великих дел. (2) На следующую ночь его смутил сон – ему привиделось, будто он насилует собственную мать; но толкователи еще больше возбудили его надежды, заявив, что сон предвещает ему власть над всем миром, так как мать, которую он видел под собой, есть не что иное, как земля, почитаемая родительницей всего живого[17].

8. Покинув, таким образом, свою провинцию раньше срока, он явился в латинские колонии[18], которые добивались тогда для себя гражданских прав. Несомненно, он склонил бы их на какой-нибудь дерзкий шаг, если бы консулы, опасаясь этого, не задержали на время отправку избранных для Киликии легионов.

10. В должности эдила он украсил не только комиций[23]

Источник

Жизнь двенадцати цезарей

БОЖЕСТВЕННЫЙ ЮЛИЙ

3. Он слу­жил и в Кили­кии при Сер­ви­лии Исав­ри­ке, но недол­го: когда при­шла весть о кон­чине Сул­лы, и яви­лась надеж­да на новую сму­ту, кото­рую зате­вал Марк Лепид, он поспеш­но вер­нул­ся в Рим. Одна­ко от сооб­ще­ства с Лепидом он отка­зал­ся, хотя тот и пре­льщал его боль­ши­ми выго­да­ми. Его разо­ча­ро­вал как вождь, так и самое пред­при­я­тие, кото­рое обер­ну­лось хуже, чем он думал.

15. В пер­вый же день сво­ей пре­ту­ры он потре­бо­вал, чтобы Квинт Катул 36 дал перед наро­дом отчет о вос­ста­нов­ле­нии Капи­то­лия, и даже внес пред­ло­же­ние пере­дать это дело дру­го­му. Но он был бес­си­лен про­тив еди­но­душ­но­го сопро­тив­ле­ния опти­ма­тов: увидев, как они сбе­га­ют­ся тол­па­ми, покидая ново­из­бран­ных кон­су­лов, пол­ные реши­мо­сти дать отпор, он отка­зал­ся от это­го пред­при­я­тия.

17. Но ему угро­жа­ла новая опас­ность: он был объ­яв­лен сообщ­ни­ком Кати­ли­ны. Перед сле­до­ва­те­лем Нови­ем Ниг­ром об этом заявил донос­чик Луций Вет­тий, а в сена­те — Квинт Курий, кото­ро­му была назна­че­на государ­ст­вен­ная награ­да за то, что он пер­вый рас­крыл замыс­лы заго­вор­щи­ков. Курий утвер­ждал, что слы­шал об этом от Кати­ли­ны, а Вет­тий даже обе­щал пред­ста­вить соб­ст­вен­но­руч­ное пись­мо Цеза­ря Кати­лине. ( 2) Цезарь, не желая это­го тер­петь, добил­ся от Цице­ро­на свиде­тель­ства, что он сам сооб­щил ему неко­то­рые сведе­ния о заго­во­ре. Курия этим он лишил награ­ды, а Вет­тий, нака­зан­ный 38 взыс­ка­ни­ем зало­га и кон­фис­ка­ци­ей иму­ще­ства, едва не рас­тер­зан­ный наро­дом пря­мо перед рост­раль­ной три­бу­ной, был бро­шен им в тюрь­му вме­сте со сле­до­ва­те­лем Нови­ем, при­няв­шим жало­бу на стар­ше­го по долж­но­сти.

18. После пре­ту­ры он полу­чил по жре­бию Даль­нюю Испа­нию. Его не отпус­ка­ли креди­то­ры; он отде­лал­ся от них с помо­щью пору­чи­те­лей 39 и уехал в про­вин­цию, не дождав­шись, вопре­ки зако­нам и обы­ча­ям, рас­по­ря­же­ний и средств. Неиз­вест­но, опа­сал­ся ли он гро­зив­ше­го ему част­но­го иска или торо­пил­ся прий­ти на помощь умо­ля­ю­щим союз­ни­кам.

19. Соис­ка­те­лей кон­суль­ства было двое: Марк Бибул и Луций Лук­цей; Цезарь соеди­нил­ся с послед­ним. Так как тот был менее вли­я­те­лен, но очень богат, они дого­во­ри­лись, что Лук­цей будет обе­щать цен­ту­ри­ям 41 соб­ст­вен­ные день­ги от име­ни обо­их. Опти­ма­ты, узнав об этом, испу­га­лись, что Цезарь не оста­но­вит­ся ни перед чем, если будет иметь това­ри­щем по выс­шей долж­но­сти сво­его союз­ни­ка и еди­но­мыш­лен­ни­ка: они дали Бибу­лу пол­но­мо­чия на столь же щед­рые обе­ща­ния и мно­гие даже снаб­ди­ли его день­га­ми. Сам Катон не отри­цал, что это совер­ша­ет­ся под­куп в инте­ре­сах государ­ства.

( 2) С это­го вре­ме­ни Цезарь один управ­лял всем в государ­стве по сво­ей воле. Неко­то­рые ост­ро­ум­цы, под­пи­сы­ва­ясь свиде­те­ля­ми на бума­гах, даже поме­ча­ли их в шут­ку не кон­суль­ст­вом Цеза­ря и Бибу­ла, а кон­суль­ст­вом Юлия и Цеза­ря, обо­зна­чая, таким обра­зом, одно­го чело­ве­ка дву­мя име­на­ми; а вско­ре в наро­де стал ходить и такой сти­шок:

23. По окон­ча­нии его кон­суль­ства пре­то­ры Гай Мем­мий и Луций Доми­ций потре­бо­ва­ли рас­сле­до­ва­ния меро­при­я­тий истек­ше­го года. Цезарь пору­чил это сена­ту, но сенат отка­зал­ся. Потра­тив три дня в бес­плод­ных пре­ре­ка­ни­ях, он уехал в про­вин­цию. Тот­час, как бы в знак пред­у­преж­де­ния ему, был взят под суд по несколь­ким обви­не­ни­ям его кве­стор; а вско­ре и его само­го потре­бо­вал к отве­ту народ­ный три­бун Луций Анти­стий, и толь­ко обра­тясь к дру­гим три­бу­нам, Цезарь добил­ся, чтобы его не при­вле­ка­ли к суду, пока он отсут­ст­ву­ет по делам государ­ства. ( 2) А чтобы быть уве­рен­ным и в буду­щем, он осо­бен­но ста­рал­ся иметь каж­дый год сре­ди маги­ст­ра­тов людей, ему обя­зан­ных, и толь­ко тем соис­ка­те­лям помо­гал или допус­кал их до вла­сти, кото­рые согла­ша­лись защи­щать его во вре­мя отсут­ст­вия; он дохо­дил до того, что от неко­то­рых тре­бо­вал клят­вы и даже рас­пис­ки.

26. В эти же годы он поте­рял сна­ча­ла мать, потом дочь и вско­ре затем вну­ка. Меж­ду тем убий­ство Пуб­лия Кло­дия при­ве­ло в смя­те­ние все государ­ство, и сенат поста­но­вил избрать толь­ко одно­го кон­су­ла, назвав имя Гнея Пом­пея. Народ­ные три­бу­ны хоте­ли назна­чить Цеза­ря в това­ри­щи Пом­пею, но Цезарь посо­ве­то­вал им луч­ше попро­сить у наро­да, чтобы ему было поз­во­ле­но домо­гать­ся вто­ро­го кон­суль­ства еще до исте­че­ния сро­ка коман­до­ва­ния и не торо­пить­ся для это­го в Рим, не кон­чив вой­ны.

27. Чтобы сохра­нить род­ство и друж­бу с Пом­пе­ем, он пред­ло­жил ему в жены Окта­вию, внуч­ку сво­ей сест­ры, хотя она и была уже заму­жем за Гаем Мар­цел­лом, а сам про­сил руки его доче­ри, помолв­лен­ной с Фав­стом Сул­лой. Всех дру­зей Пом­пея и боль­шую часть сена­то­ров он при­вя­зал к себе, ссу­жая им день­ги без про­цен­тов или под ничтож­ный про­цент. Граж­дан из дру­гих сосло­вий, кото­рые при­хо­ди­ли к нему сами или по при­гла­ше­нию, он осы­пал щед­ры­ми подар­ка­ми, не забы­вая и их воль­ноот­пу­щен­ни­ков и рабов, если те были в мило­сти у хозя­и­на или патро­на. ( 2) Нако­нец, он был един­ст­вен­ной и надеж­ней­шей опо­рой для под­суди­мых, для задол­жав­ших, для про­мотав­ших­ся юнцов, кро­ме лишь тех, кто настоль­ко погряз в пре­ступ­ле­ни­ях, нище­те или рас­пут­стве, что даже он не мог им помочь; таким он пря­мо и откры­то гово­рил, что спа­сти их может толь­ко граж­дан­ская вой­на.

28. С таким же усер­ди­ем при­вле­кал он к себе и царей и про­вин­ции по все­му миру: одним он посы­лал в пода­рок тыся­чи плен­ни­ков, дру­гим отправ­лял на помощь вой­ска куда угод­но и когда угод­но, без одоб­ре­ния сена­та и наро­да. Круп­ней­шие горо­да не толь­ко в Ита­лии, Гал­лии и Испа­нии, но и в Азии и Гре­ции он укра­шал вели­ко­леп­ны­ми построй­ка­ми.

45. Гово­рят, он был высо­ко­го роста, свет­ло­ко­жий, хоро­шо сло­жен, лицо чуть пол­ное, гла­за чер­ные и живые. Здо­ро­вьем он отли­чал­ся пре­вос­ход­ным: лишь под конец жиз­ни на него ста­ли напа­дать вне­зап­ные обмо­ро­ки и ноч­ные стра­хи, да два раза во вре­мя заня­тий у него были при­сту­пы паду­чей. ( 2) За сво­им телом он уха­жи­вал слиш­ком даже тща­тель­но, и не толь­ко стриг и брил, но и выщи­пы­вал воло­сы, и этим его мно­гие попре­ка­ли. Без­обра­зив­шая его лыси­на была ему неснос­на, так как часто навле­ка­ла насмеш­ки недоб­ро­же­ла­те­лей. Поэто­му он обыч­но заче­сы­вал поредев­шие воло­сы с теме­ни на лоб; поэто­му же он с наи­боль­шим удо­воль­ст­ви­ем при­нял и вос­поль­зо­вал­ся пра­вом посто­ян­но носить лав­ро­вый венок.

( 3) И оде­вал­ся он, гово­рят, по-осо­бен­но­му: он носил сена­тор­скую туни­ку 124 с бахро­мой на рука­вах и непре­мен­но ее под­по­я­сы­вал, но слег­ка: отсюда и пошло слов­цо Сул­лы, кото­рый не раз сове­то­вал опти­ма­там осте­ре­гать­ся пло­хо под­по­я­сан­но­го юнца.

49. На цело­муд­рии его един­ст­вен­ным пят­ном было сожи­тель­ство с Нико­медом, но это был позор тяж­кий и несмы­вае­мый, навле­кав­ший на него все­об­щее поно­ше­ние. Я не гово­рю о зна­ме­ни­тых стро­ках Лици­ния Каль­ва:

51. И в про­вин­ци­ях он не отста­вал от чужих жен: это вид­но хотя бы из дву­сти­шья, кото­рое так­же рас­пе­ва­ли вои­ны в галль­ском три­ум­фе:

57. Ору­жи­ем и конем он вла­дел заме­ча­тель­но, вынос­ли­вость его пре­вос­хо­ди­ла вся­кое веро­я­тие. В похо­де он шел впе­ре­ди вой­ска, обыч­но пеший, ино­гда на коне, с непо­кры­той голо­вой, несмот­ря ни на зной, ни на дождь. Самые длин­ные пере­хо­ды он совер­шал с неве­ро­ят­ной быст­ро­той, налег­ке, в наем­ной повоз­ке, делая по сотне миль в день, реки пре­одоле­вая вплавь или с помо­щью наду­тых мехов, так что часто опе­ре­жал даже вест­ни­ков о себе.

65. Вои­нов он ценил не за нрав и не за род и богат­ство, а толь­ко за муже­ство; а в обра­ще­нии с ними оди­на­ко­во бывал и взыс­ка­те­лен и снис­хо­ди­те­лен. Не все­гда и не везде он дер­жал их в стро­го­сти, а толь­ко при бли­зо­сти непри­я­те­ля; но тогда уже тре­бо­вал от них само­го бес­пре­ко­слов­но­го пови­но­ве­ния и поряд­ка, не пред­у­преж­дал ни о похо­де, ни о сра­же­нии, и дер­жал в посто­ян­ной напря­жен­ной готов­но­сти вне­зап­но высту­пить, куда угод­но. Часто он выво­дил их даже без надоб­но­сти, осо­бен­но в дожди и в празд­ни­ки. А неред­ко, отдав при­каз не терять его из виду, он скры­вал­ся из лаге­ря днем или ночью и пус­кал­ся в дале­кие про­гул­ки, чтобы уто­мить отста­вав­ших от него сол­дат.

71. Вер­но­стью и заботой о кли­ен­тах он отли­чал­ся смо­ло­ду. Знат­но­го юно­шу Масин­ту 167 он защи­щал от царя Гием­пса­ла с такой горяч­но­стью, что во вре­мя спо­ра схва­тил за боро­ду цар­ско­го сына Юбу. А когда Масин­та все же был объ­яв­лен цар­ским дан­ни­ком, он вырвал его из рук тащив­ших его, дол­го скры­вал у себя, а потом, отправ­ля­ясь после пре­ту­ры в Испа­нию, увез его с собою в носил­ках, окру­жен­ный тол­пой про­во­жаю­щих и фас­ка­ми лик­то­ров.

76. Одна­ко все это пере­ве­ши­ва­ют его сло­ва и дела ино­го рода: поэто­му даже счи­та­ет­ся, что он был пови­нен в зло­употреб­ле­нии вла­стью и убит заслу­жен­но.

Уже про­ис­хо­ди­ли тут и там тай­ные сход­ки, где встре­ча­лись два-три чело­ве­ка: теперь все сли­лось воеди­но. Уже и народ не был рад поло­же­нию в государ­стве: тай­но и явно воз­му­ща­ясь само­вла­сти­ем, он искал осво­бо­ди­те­лей. ( 2) Когда в сенат были при­ня­ты ино­зем­цы, появи­лись под­мет­ные листы с над­пи­сью: « В доб­рый час! 194 не пока­зы­вать новым сена­то­рам доро­гу в сенат! » А в наро­де рас­пе­ва­ли так:

( 3) Все раз­бе­жа­лись; без­ды­хан­ный, он остал­ся лежать, пока трое рабов, взва­лив его на носил­ки, со сви­саю­щей рукою, не отнес­ли его домой. И сре­ди столь­ких ран толь­ко одна, по мне­нию вра­ча Анти­стия, ока­за­лась смер­тель­ной — вто­рая, нане­сен­ная в грудь.

( 4) Тело уби­то­го заго­вор­щи­ки соби­ра­лись бро­сить в Тибр, иму­ще­ство кон­фис­ко­вать, зако­ны отме­нить, но не реши­лись на это из стра­ха перед кон­су­лом Мар­ком Анто­ни­ем и началь­ни­ком кон­ни­цы Лепидом.

Источник