Помиковичи что это такое
Языковая игра, или Кто такие «пуськи бятые»?
В языке всегда есть место экспериментам. В какие-то эпохи это проявляется наиболее ярко (вспомнить хотя бы Серебряный век русской поэзии и его представителя Велимира Хлебникова, чье имя — уже языковая игра), в другие — интерес к этому ослабевает.
Мне бы хотелось обратить ваше внимание на лингвистические эксперименты «Пуськи бятые» нашей современницы Людмилы Стефановны Петрушевской, написанные в довольно странной и непривычной форме. Все слова, за исключением «служебных», переиначены и не похожи на то, что мы привыкли слышать.
Интерес к искусственным текстам начался с известной фразы отечественного языковеда : «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка», своеобразным продолжением которой стали лингвистические сказки Л. Петрушевской. Эту фразу писательница необычно обыгрывает в сказке «Про глокую куздру и бокренка».
Правда, цель экспериментирования с языком у них разная. Фраза придумана для того, чтобы ярче показать значение морфем в русском языке. История создания фантастических произведений Петрушевской, по словам ее детей, такова: «Слону Наташе был годик, и она никаких сказок не понимала. Пела ей мама на ночь, пела, а однажды (Слон Наташа стоймя торчала в кроватке) мама подумала и решила рассказать ей сказку на ее же языке. И начала: „Сяпала Калуша по напушке. И увазила бутявку“. И Слон Наташа поняла, засмеялась и уселась слушать». То есть писательница пытается, подражая языку детей, заинтересовать ребенка, увлечь рассказом.
Широко известная сказка Л. Петрушевской «Пуськи Бятые» (из сборника «Дикие животные сказки») часто воспринимается как просто забавный, интуитивно понятный текст со словами, которых нет в русском языке:
«Сяпала Калуша с Калушатами по напушке. И увазила Бутявку, и волит:
— Калушата! Калушаточки! Бутявка!
Калушата присяпали и Бутявку стрямкали. И подудонились.
А Калуша волит:
— Оее! Оее! Бутявка-то некузявая!
Калушата Бутявку вычучили.
Бутявка вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки.
А Калуша волит калушатам:
— Калушаточки! Не трямкайте бутявок, бутявки дюбые и зюмо-зюмо некузявые. От бутявок дудонятся.
А Бутявка волит за напушкой:
— Калушата подудонились! Зюмо некузявые! Пуськи бятые!»
Однако сказка явно имеет сюжет: некая Калуша с детьми калушатами стрямкали бутявку, вычучили её и подудонились от всего этого, и бутявка тоже действует. Создано действие, настроение. Сказку можно пересказать и даже проиллюстрировать. Но каждый представит что-то своё. При знакомстве с лингвистическими экспериментами Петрушевской появляется много вопросов в связи со значением образованных ею слов, которые невозможно понять вне контекста (исключение — абвука).
В цикле «Пуськи бятые» представлено более ста вымышленных корней. Но язык лингвистических сказок Л. Петрушевской «живой», он развивается, меняется от произведения к произведению, обогащается новыми словами. К концу цикла лексический репертуар представлен 254 необычными словами в 1192 употреблениях. Некоторые из них (некузявый, зюмо-зюмо некузяво) вошли в разговорный язык и в новые словари. Чем же объяснить такой интерес к странным словам Петрушевской, не имеющим на первый взгляд смысла?
Петрушевская, подобно авангардистам начала ХХ века, «создает, творит свою собственную художественную реальность», а не пересказывает «текст реальности». В этом, на мой взгляд, и заключается сила ее новообразований. Ее необычные слова призывают читателя к сотворчеству, поскольку каждый из нас вкладывает в новообразования Петрушевской свои смыслы в зависимости от жизненного (культурного) опыта.
Поэтому и толкований у лингвистических сказочек Петрушевской может быть множество, единственное, что будет одинаковым — понимание грамматики ее произведений. Это объясняется тем, что все мы носители одного языка, поэтому можно провести синтаксический анализ любого предложения, выделить главные и второстепенные члены, установить логическую связь между словами (с помощью вопросов): усяпала (откуда?) с напушки.
Сказка для — это форма прикрытия, игра, в основе которой лежит ее отношение к миру, к действительности, к социально-политическим и философским проблемам. Сказки этого автора как бы сочиняются на ходу, от этого повествование в них приобретает характер свободной импровизации.
Так кто же такие «пуськи бятые»? Каждый из нас может ответить по-разному, но одинаковым будет понимание того, что это предмет и его признак.
Перевoд
Нашла очень интересную лингвистическую сказку для детей. Похоже на загадку!
Людмила Стефановна Петрушевская (1984)
Сяпала Калуша с Калушатами по напушке. И увазила Бутявку, и волит:
– Калушата! Калушаточки! Бутявка!
Калушата присяпали и Бутявку стрямкали. И подудонились.
А Калуша волит:
– Оее! Оее! Бутявка-то некузявая!
Калушата Бутявку вычучили.
Бутявка вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки.
А Калуша волит калушатам:
– Калушаточки! Не трямкайте бутявок, бутявки дюбые и зюмо-зюмо некузявые.
От бутявок дудонятся.
А Бутявка волит за напушкой:
– Калушата подудонились! Зюмо некузявые! Пуськи бятые!
Я её «перевела»! И вот Вам моя разгадка!
Елена Беренева (Март 21, 2017 ©)
Шла уточка с утятами по опушке, увидела улитку и закрякала:
– Утята! Утята! Cмотритe – улитка!
Они подбежали, слопали улитку и поутили дальше.
Уточка заволновалась:
– Ой, ой! Улитка-то невкусная!
Утята выплюнули улитку.
Oна встала на «ножки», поправила «домик» и поползла с опушки.
А уточка и говорит утятам:
– Ах, утятки мои милые, не ешьте улиток, вы ещё маленькие. Вы можете подавиться ими.
А улитка ползла с опушки и ворчала:
– Утята могут подавиться! А потом подрастут и слопают меня! Бяки противные!
Друзья, читайте сказку с детьми, внуками! Она очень хорошо развивает воображение и смекалку. В моём «переводе» очень хорошо учить букву «У». Присылайте свои «переводы». Каждый видит что-то своё. Удачи!
Пуськи бятые. Бурлак. Пуськинисты
Номер посвящен сказке. И мы решили отказаться от каких-либо публицистических объяснений замысла, а начать с прямого вступления в тему — с современных коротких сказок Людмилы Петрушевской, которые были любезно предоставлены автором специально для этого журнального выпуска.
Пуськи бятые
Бурлак
Часть 1
Сяпали Калуша с Помиком по напушке и увазили Ляпупу. А Ляпупа трямкала бутявку.
А Калуша волит:
— Киси-миси, Ляпупа!
А Ляпупа не киси и не миси, а трямкает бутявку. Полбутявки у Ляпупы в клямсах, полбутявки по бурдысьям лепещется.
А Помик волит:
— Калуша, Ляпупы, трямкающие бутявок, не волят «киси-миси», а то бутявки из клямс вычучиваются.
А Калуша волит:
— А по клямсам? За некузявость?
И — бздым! — Ляпупу по клямсам.
Ляпупа разбызила клямсы и как за-волит :
— Оее! Оее!
Бутявка из клямс Ляпупы вычучилась, вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки.
А Калуша волит:
— Киси-миси, Ляпупа!
А Ляпупа усяпала с напушки и за напушкой волит:
— Киси-миси, Помик! А Калушаточки-то не помиковичи!
Часть 2
А Помик волит:
— Калуша, а калушаточки помиковичи?
А Калуша разбызила клямсы и из бурдысьев волит:
— Куа?
Помик тырснул в бурдысья и волит зюмо-зюмо :
— Калуша, а калушаточки помиковичи?
А Калуша как заволит:
— Некузяво, оее, так волить!
А Помик в бурдысьях как забурлыкает: бурлы, бурлы, бурлы.
А Калуша волит:
— Не бурлыкай, бурлак. Калушаточки не помиковичи, а помиковны!
Пуськинисты
Сяпали Калуша с Помиком по напушке и трямкали бутявок.
А натрямкавшись бутявок, К. и П. ну шаяться по напушке — то к бурдысьям, то от бурдысьев, то по-над бурдысьями счиркнут, то по-за бурдысьям проскробят.
То втырь, то оттырь.
Как облампелые — шаем шаются и бирят:
— Эее! Эвай! Пуськи бятые! Шайтесь, индякие!
Ажник кукушню у Помика с гвинта чирит.
Ужо и бутявок никcт на напушке, а К. и П., блуки вымзивши на отпень, хвиндиляют и дохвиндилялись до некузявости.
Обезвалдели, сяпалки втырь и распиндюрили по напушке, клямсы разбызили: оее.
А шаялись-то Калуша с Помиком от перетряма.
Трямкая бутявок, К. и П. не допрели, что бутявки тож натрямкались некузя-вых бурдысьев, в коих зюмо-зюмо быра “ A-CNS ”.
А от быра “ A-CNS ” оее как чирит.
И в клямсах нетырно, и в блуках сыкает, и в пшах гандибобель. И кукушню гвинтит.
И тут Калуша с Помиком клямсы разбызили и бутявок из клямс вычучили на напушку!
т. е. Калушу с П. вытырснуло не по-индяцки.
Бутявки ж, из клямс вычучившись, вздребезнулись, сопритюкнулись и усяпали с напушки.
А Калуша, отбябякавши бутявок с клямс, волит:
— О бутявки! Трямкающие бырные бурдысья — сгрохиваются с курчаток. А уж перетрям аки некузяв аки мырдяв!
А бырные бутявки волят:
— Пськ бт. Бррл-блпл, вафшшэ пуськинисты.
Словарь Пусек Бятых
Словарь Пусек Бятых
Абвука – азбука (от АБВ; ср. в англ. яз.: ABC – алфавит);
Ажник, аж – аж, даже, вообще;
Ам-тям-тям, куги-туги, буду-вуду, муги-буги – тра-ля-ла, ла-ла-ла и т. д.;
Ам-лям-лямкать (от ам-лям-лям) – петь, напевать.
Бдан-бдан – дружба, воссоединение (ср. «Хинди-руси, бхай-бхай»);
Бирить – говорить; отбирить – ответить; забирить – заговорить, закричать; перебирюшка – повторюшка, тетя-хрюшка; биренье – разговор; небиренье – молчание («не разговор»);
Блуки – глаза (немного похоже на глазные яблоки); блуки бятые, пши натыром – «глаза плохие, уши торчком», т. е. глаза зыркают, ушки на макушке (о сплетнице);
Буи-Зюи-Зюище, Зюище – некая высшая сила, что-то большое и могущественное (суффикс – ющ);
Бурдысья – кусты, заросли;
Бурлы – междометие, обозначающее ворчание, нытьё; бурлыкать – ныть, скулить, ворчать, хныкать; забурлыкать – заныть и т. д.;
Бутявка – героиня «Пусек Бятых», а также любой из ее сородичей; что-то похожее на букашку и козявку, по своему положению тоже; Бутява Бутявишна Йовович-Шер – полное имя Бутявки; ее также обзывают «бутявище» и «бутявщина»;
Быро, быро-быро – быстро (небрежное ускоренное произношение);
Бятый – плохой, «бяка»; бятым-бятый (ср. белым-бело) – тоже плохой; пуськи бятые – ругательство.
Вазить – видеть; увазить – увидеть;
Вздребезнуться – встрепенуться + трепыхнуться; дернуться;
Возобнуться – рассердиться, возмутиться, обидеться;
Волить – кричать, говорить, звать; заволить – позвать; отволить – ответить;
Воу, воу – междометие, обозначающее махание рукой в знак приветствия;
Впях, взбых – то вверх, то вниз; то втырь, то оттырь – то туда, то сюда; ни втырь, ни оттырь – ни туда, ни сюда; наоттырь – отдельно (ср. оттопыренный);
Вымзить – вытаращить (глаза), вымзенный – вытаращенный;
Вычучить – выпустить, отпустить, выплюнуть, уронить; отчучить – отпустить (на свободу); вычучиться – «выпуститься», выбраться; вчучить – всунуть, всадить; пши счучиваются – уши вянут (т. е. «спускаются», «падают»); зачучивать – класть, засовывать.
Галивнок, галивнючка – ругательство.
Допреть – дойти умом, догадаться, понять;
Дудониться – обделываться; подудониться – обделаться;
Ефки – милиция, сыщики.
Жум-жум – междометие, обозначающее моргание, подмигивание.
Зилинь – зелень; плоды бурдысьев;
Зюмо, зюмо-зюмо – очень;
Изъюб – восторг, изумление;
Ин – тут (в значении «в этот момент»), вдруг;
Инда – 1) см. ин; 2) давай, давайте (сделаем что-либо);
Индякие – народ, люди добрые, то есть обитатели напушки; по-индяцки – по человечески, по нормальному;
И-пызява – электронная почта (от e-mail звучит как [И-Мэйл]); пызява – электронное письмо-сообщение; напызявить – написать электронное письмо;
Йок – довольное восклицание;
Йоу – 1) что; 2) что?! – крайняя степень возмущения; 3) почему.
Калуша – героиня «Пусек Бятых», имя ее похоже на «клуша» (ведь она заботится о детях); калушатник – дом, в котором живет семья Калуши;
Канна, Манна, Гуранна и Кукуся – дочери Калуши и Помика. Канна, Манна и Гуранна очень дружны, но ссорятся с Кукусей (например, в рассказе «Про глокую куздру и бокрёнка» Кукуся садится отдельно от сестер, а Калуша ругает их за то, что они обижают Кукусю. В ответ на это Канна начинает ябедничать).
Сходство и единство Канны, Манны и Гуранны подчеркивается созвучием их имен, пришедшим из детского языка. Вот что пишет К. И. Чуковский в своей книге «От двух до пяти», в главе «Стихотворные подхваты»: «При неразвитом голосовом аппарате младенцу значительно легче произносить схожие звуки, чем разные… Оттого – чем меньше ребенок, чем хуже владеет он речью, тем сильнее его тяготение к рифме… Когда перебираешь дневники матерей и отцов, записывающих речи младенцев, убеждаешься, что это именно так. В дневниках непременно наталкиваешься на такую приблизительно запись через год или полтора после рождения ребенка: «Любит рифму. Говорит: маим, паим, баим…», «Выдумал ряд слов с одинаковыми окончаниями: манька, банька, панька. Или: небальча, вальча, мальча, тальча. Или: папти, бапти…»»;
КТ – тюрьма, каталажка;
Куздра, курдячить – слова Л. В. Щербы; курдячить – трясти, трепать и т. д.; от этого слова Петрушевская образовала существительное «курдяченье»; кудлануть (у Щербы – “будлануть”) – что-то вроде боднуть, толкнуть;
Кузявый – хороший; некузявый – плохой; кузявость – невежливость, гадость; некузяво – плохо;
Лепескаться – трепыхаться; влепетнуться – трепыхнуться, встрепенуться;
Ляпупа – героиня «Пусек Бятых». Имя ее напоминает лягушку.
Ммквя – что-то липкое, вязкое, противное;
Мырдявый – плохой, мырдявость – гадость (грубо).
На обагды, наогды – навеки, навсегда; ниогды – никогда;
Напушка – место жительства калуш, бутявок, ляпуп; похоже на слово «опушка». Место это довольно пустынное – кроме бурдысьев, там ничего нет. Взанапушье – за границу, в далекие края;
Нацирикать – написать («начирикать»);
Нетюйный – плохой (грубо);
Обезвалдеть – обезуметь + обалдеть;
Облампеть – обалдеть; облампелый – сумасшедший, бешеный;
Отбябякать – отплевать бяку, отлепить, отряхнуть; пши сбякиваются – уши вянут; сбякнутый – слепленный, сомкнутый;
По-за – за; по-над – над (диалектные слова);
Помик – муж Калуши. От его имени образованы отчества – Помикович и Помиковна;
Поразбебекать – поразмышлять, покумекать;
Пробамболить – проговорить; разбамболить – разболтать, раззвонить;
Псня – грубость; псненный – обруганный; не псни – не груби, не клевещи;
Пъс, психа, псята – семейка из «Пусек Бятых». Слово «Пъс» происходит от слова «пес». Не знаю, связаны ли семейная ссора и примирение в рассказе «Наогды» с собачьей верностью, но параллель между человеческим ором и собачьим лаем проводится легко.
Разбызить – открыть, раздвинуть; забызить – закрыть.
Свирикать – шуметь, звенеть, свербить в ушах;
Смычить – слышать (в т. ч. в «ругательном» значении «от такого и слышу»);
Спиндюрить – украсть, стянуть, стыбзить; запиндюрить – засунуть, посадить, упрятать (в тюрьму);
Сцирить – сцапать, поймать, найти; посцирить – пошарить, поискать;
Счирк – шмыг; счиркнуть – шмыгнуть;
Сяпать – ходить, чапать; присяпать – прийти, подойти; высяпать – выйти; усяпать – уйти и т. д.; сяпай в геесу – ругательство (да пошел ты…).
Трямкать – есть, глотать; похоже на слово “шамкать”; стрямкать – съесть, проглотить; натрямкаться – наесться; перетрям – переедание, пережор; не трямкавши – не поев, на голодный желудок, натощак;
Тырсь – шмыг; тырснуть – шмыгнуть, скользнуть; оттырснуть – отправить; (кого-то) вытырснуло – вырвало; вытырснуть – выплюнуть;
Тырыпыриться – шевелиться, трепыхаться;
Тюк – междометие, образованное от глагола «схватить»; сопритюкнуться – соединиться, воссоединиться; распритюкиваться – располагаться; запритюкнуть – заткнуть; пши растюкнуть – «уши разлепить», т. е. прислушаться, уши развесить.
Фурд – вонь; фурдять – вонять; зафурдять – завонять;
Хахт – сердитое восклицание (похожим звуком котята отпугивают врагов);
Хвиндилять – ходить расхлябанно, вихляясь, вразвалочку; дохвиндилять – дойти; похвиндилять – пойти.
Чмяк – чмок; чмякаться – целоваться.
Шаяться – шляться, слоняться, шастать;
Шмерендеть – громко петь или говорить, шуметь; зашмерендеть – заорать; антишмерендявка – существо, которое требует тишины;
Щуньте – смотрите, глядите!
Эван, эван-эвое, эвое – вот;
Яко – как (устар.), ср. якобы;
Яю – знаю; уявши – узнав.
Сказки Петрушевской глазами преподавателя русского для иностранцев
Совсем недавно в профессиональной группе преподавателей русского языка как иностранного в фейсбуке была дискуссия: модератор предложила использовать переводную литературу для обучения чтению детей. Я не могла стерпеть и написала, что это очень странно. Ради чего? При изучении переводного текста будут упущены обучение речевому этикету, образцам русской речи, лингвострановедческие объекты.
Поэтому интерес к сказкам Людмилы Стефановны Петрушевской у меня объяснимый: с одной стороны, нужны короткие тексты, а у нее очень коротенькие лингвистические сказочки. А с другой, они замечательно иллюстрируют мой тезис о том, что человек может понять текст, в котором он не знает ни одного слова, если он знает русскую грамматику и может узнать эту ситуацию.
И я поняла, что это то яичко, которое к Христову дню.
В то время я писала свое первое методическое пособие для преподавателей русского как иностранного «Зачем, что и как читать на уроке». И там я объясняла, что человек может понять текст, в котором он не знает ни слова, при условии, что он знает грамматику. И сказки Людмилы Стефановны были мне очень нужны, чтобы продемонстрировать это. Мы не знаем ни одного слова из этих сказок, но в них очень корректные грамматические формы, идеальные и правильные синтаксические конструкции. Все вместе в сочетании с сюжетом, которой представляет собой описание легко узнаваемой ситуации, дает потрясающий эффект.
Читая сказки Петрушевской, мы не можем посмотреть в словари, и это большое счастье. Часто словарь может дать неправильное значение. Я считаю, что словарь убивает работу с текстом, когда смотрите каждое второе слово.
Мы иногда занижаем возможности учащихся, нам кажется, что если они не знают всех слов языка, то не поймут текст. Очень даже поймут, и лучше поймут! А когда мы по отдельности начинаем разбирать незнакомые слова, мы служим плохую службу нашим учащимся, потому что картинка в голове у них рассыпается.
Дети-носители языка легко иллюстрируют эту глокую куздру, потому что они усваивают грамматику в общем массиве. А если это инофон, который уже знаком со всеми грамматическими категориями, кроме причастия и деепричастия.