Подумайте и запишите для чего нужен в школе предмет литература
Репетиторам
Зачем изучать литературу в школе?
Литература – это действительно важный школьный предмет, который не только просвещает юного читателя, но и помогает ему сформировать мировоззрение, узнать лучше окружающий мир и себя самого. Чтение дает возможность познакомиться с мыслями и переживаниями автора и вызывает у нас ответные эмоции. Литература не только расширяет кругозор, словарный запас, развивает способность анализировать, грамотно излагать мысли, она воспитывает в человеке нравственность, человечность.
В общеобразовательных учреждениях урок литературы имеет несколько важных функций, каждую из которых важно рассмотреть подробно.
Для обмена своими опытом по преподаванию литературы, а также для поиска и хранения презентаций по литературе переходите по ссылке https://pptcloud.ru/literatura.
Настоящее чтение развивает интеллект, душевную доброту, эмпатию. Эти качества помогают воспринимать литературные произведения ярче, с умом. Читать книги необходимо для расширения кругозора, формирования личности, для познания окружающего мира, людей и в первую очередь – самого себя. Опытный книголюб осознанно понимает свою потребность в чтении и знает, что это очень важно.
Литература является одним из самых важных предметов в школьной программе, наравне с математикой, которая направлена на развитие мышления. Чтение обязательно всем людям, в независимости от того, кем они хотят стать в будущем – экономистами, ветеринарами, математиками, поэтами и т. д. Нельзя жалеть время на изучение литературы, но помимо школьной программы, необходимо заниматься чтением дома – около часа в день.
Зачем литература школе?
Сегодня сообществом словесников и филологов активно обсуждается состояние литературного образования в школе: от содержания программ до методик преподавания. Но несмотря на обилие проблем, отрадно то, что эта тема сегодня не оставляет равнодушными ни власть, ни общество. О том, для чего нам нужно филологическое образование, каким должен быть учитель литературы и как учить читать современных детей рассказала Евгения Семеновна Абелюк, заслуженный учитель РФ, доцент Института образования НИУ ВШЭ, учитель литературы ГБОУ «Школа 1525» города Москвы.
Бытует мнение, что современная школа должна только учить, давать знания, социальные компетенции, а воспитание и нравственность — задача семьи. Применим ли такой подход к обучению в общем и как быть в этом случае при изучении литературы? Ведь в каждом произведении присутствуют и воспитательные моменты, и нравственные дилеммы, и вопросы совести…
Школа, безусловно, воспитывает. Сам стиль жизни школы таков, что ребенок, попадая в этот большой человеческий коллектив, не только получает знания, но и учит выстраивать в этом коллективе свое поведение. Родители, конечно, вкладывают многое в сознание маленького человека, но пока он сам не поймет, что ему надо и зачем, ничего у него не получится. Зачем нужны знания, какие нужны — понимание этого происходит в школьном возрасте и обычно именно в школе. Это и многое другое: отношения со взрослыми, отношение к разным позициям в жизни… в школе возникает бесконечно много ситуаций, в которых человек формируется.
И поэтому, что бы мы сегодня ни придумывали: дистанционное обучение, интернет-школы и т.д., я считаю, что та форма урока, которая была найдена когда-то очень давно и до сих пор существует, очень много дает ребенку.
Вообще, современного человека, который осознает себя самостоятельной личностью, на мой взгляд, воспитывает не назидание, не перечень правил, а собственный опыт, который складывается из взаимодействия с другими людьми, поиска знаний, обучения и т.д.
Когда-то очень давно, когда человек осознавал себя, в первую очередь, членом коллектива, а не самостоятельной личностью, он иначе формировался, ему, наверное, больше нужны были наставления. Но сегодняшнему ребенку, у которого уровень осознания себя независимой личностью очень высок (только на глазах моего поколения преподавателей он очень вырос), важны не наставления — важно, чтобы перед глазами были примеры нормальных отношений между людьми. Именно это будет в дальнейшем помогать человеку жить в социуме и определять свое место в нем.
И в этом смысле, конечно, литература играет важную роль. Я не буду утверждать, что литература — это предмет, который воспитывает больше других. История, например, тоже воспитывает. Но понятно, что у ребенка, заинтересованного чтением художественной литературы, — я сейчас говорю не о школьной программе, — расширяются горизонты. Он понимает, что жизнь гораздо разнообразнее, чем то, что он видит вокруг себя.
Литература дает примеры очень разных жизненных стратегий, создает представление о жизни в разные эпохи, в разные культуры, дает возможность и эмоционально почувствовать себя другим. Это важный человеческий опыт.
А школьный предмет «литература» при том, что он как будто бы призван делать то же самое — читать вместе с ребенком, решает задачи более изощренные. Школьный курс литературы построен таким образом, чтобы показать ребенку, как ориентироваться в тексте, как научиться понимать, что за всем, что он в мире художественного произведения увидит, стоит автор. И воспринимать это произведение как способ диалога с автором. И литература, и такой предмет, как мировая художественная культура, и вообще любые предметы, где есть возможность подробно, неторопливо заниматься чтением, рассматриванием, присматриваться к художественным особенностям текста, показывает, как в таком сложно организованном художественном мире реализуется авторская мысль.
Это дает огромное количество возможностей для воспитания ребенка. Даже не столько познания окружающего мира, ведь чтобы получить информацию, достаточно просто почитать энциклопедию, а именно в смысле формирования человека. Такой читательский опыт развивает еще и чувство языка, а ведь это тоже важнейшая часть воспитания, формирует внимание к слову, к формулированию. Помогает рефлексировать по поводу своих впечатлений, находить для них слова, учиться точно их выражать. Наконец, научиться понимать себя. Все это впоследствии поможет взаимодействовать с людьми на уровне глубокого общения.
У такого предмета, как литература, задачи очень сложные, и если учитель увлечен своим предметом и профессионален, он очень много может дать ребенку.
До сих пор в нашей российской школе задачи школьного предмета «литература» часто понимаются примитивно, как такое лобовое воспитание. Хотя такое понимание абсолютно противопоказано природе художественной литературы, ведь это вид искусства, а не дидактическая дисциплина. Вместе с тем подходы к преподаванию литературы меняются в лучшую сторону. Например, раньше считалось невозможным разбирать с детьми произведение, как говорили, «по косточкам», — методисты полагали, что это «убьет» произведение. Сегодня цели предмета понимаются иначе: ясно, что от эмоционального восприятия ребенка нужно бережно привести к пониманию, и анализ для этого необходим. Другое дело, что не все учителя с такой задачей могут справиться в достаточной мере профессионально.
Так что да, школа должна воспитывать, но не назиданиями, не «в лоб».
Учитель, который сегодня преподает литературу в школе — кто он? Каким он должен быть человеком, специалистом? Как его нужно готовить к этому предмету?
Он должен быть, прежде всего, тонким человеком. Тонкость нужна и для того чтобы общаться с ребенком, и для того чтобы вместе с ребенком читать художественную литературу. Потому что тут очень значимы оттенки: нужно уметь слышать другого, и это очень сложная задача. Учителю литературы надо быть профессиональным человеком, нужно иметь хорошее полноценное филологическое образование. Необходимо постоянно работать над собой, интеллектуально и эмоционально. У нас, к сожалению, часто преподают, имея в голове некую схему, заложенную еще в институте. Преподаванию это вообще противопоказано, на мой взгляд, а преподаванию литературы противопоказано особенно.
Тут опасностей очень много. Например, если ты преподаешь уже достаточно долго, а тебе приходится постоянно возвращаться к одним и тем же текстам, и если ты при этом каждый раз не находишь в этих текстах что-то новое, не идешь «по свежему следу», тебе будет не интересно. А если тебе будет не интересно, то будет не интересно и ребенку. Надо вместе с учениками «вытаскивать» из предмета что-то новое. А это непросто. Не каждый учитель готов к этому.
Я преподаю в магистратуре НИУ ВШЭ, созданной для действующих учителей литературы, для словесников, и замечаю, что учителя, (а к нам приходят сильные, но уставшие от рутины) стремятся освежить восприятие предмета. Очень часто это учителя, которые испытывают кризис: они устали от повторения, им не хватает филологической среды. Я вижу, что когда они подбирают темы для курсовых работ или для магистерских диссертаций, то всегда выбирают такую литературу, которая в школе не изучается. Мы и на занятиях каждый раз берем какие-то новые вещи для анализа. Тогда они начинают иначе видеть и то, что преподают в школе.
Для такого учителя естественно поддерживать возможность вариативного преподавания литературы в школе. Ведь в каждом классе свои особенности. Я, например, преподаю в школе поэтику (это профильный предмет для гуманитариев), и класс у меня делится на две подгруппы. Один и тот же класс, две подгруппы, и я никогда не иду с ними по одному и тому же пути. У них не одинаковый читательский опыт и потому проблемы перед преподавателем стоят разные. И литературный материал, на котором их учишь, может отличаться.
Для того чтобы человек состоялся как учитель, важно чтобы профессию он выбирал по призванию. Очень многое зависит и от вуза. Ну, а кроме того, студент-филолог должен больше учиться в библиотеке, чем в аудитории. В том числе читать хорошую филологическую литературу. Больше, чем методическую. Наша современная методика преподавания литературы не кажется мне сильной.
На самом деле гуманитарное сообщество, в том числе научное, тоже ответственно за подготовку учителя. Для того чтобы не уставать от преподавания, развиваться в своей области, учителю хорошо бы участвовать в каких-то профильных проектах. Бывать на профессиональных конференциях, семинарах, форумах; необходимо «вариться» в филологической профессиональной среде. Более того, надо бы выступать на таких конференциях, писать какие-то научные работы; я постоянно говорю об этом нашим магистрантам. Потому что именно с написанием текстов им, как ни странно, особенно сложно. Страх «белого листа» есть почти у всех. Не пишущий учитель не научит писать детей. Говорят словесники обычно лучше, чем пишут. Иногда даешь какой-то текст учителю — он его «видит»: видит связки, элементы художественной системы, переклички смыслов в тексте… Но как только он пробует что-то записывать, мысль начинает буксовать, и одна из задач нашей магистратуры — сделать так, чтобы писать стало потребностью.
Так что перед профессиональным сообществом стоит очень важная задача: привлекать учительство к филологическим проектам. Но сначала нужно научиться иначе относится к учителю, уважать его.
Качество (как и содержание предмета) преподавания литературы в школе сегодня — предмет дебатов. И один самых полемичных вопросов — вопрос учебника…
На мой взгляд, учитель литературы находится в более выгодном положении, чем преподаватели других предметов, потому что он может работать вообще без учебников. Если это хороший учитель. Потому что для него важен не столько учебник, сколько художественный текст. А учебник будет исполнять роль путеводителя к этому тексту. Но, безусловно, иметь хорошие учебники очень удобно, потому что учитель просто не успеет дать сам весь тот материал, который хотел бы, учитывая ограниченное количество часов.
Хороший учебник должен быть диалогичным (от слова «диалог»), то есть содержать интересные свежие вопросы и задания, заставлять думать не только ученика, но и учителя; это и будет способствовать диалогу между ними. Такая помощь учителю нужна. Мы пока очень далеки от идеала — даже те учебники, которые в целом можно считать хорошими, кого-то все равно не устраивают. А есть учебники, которые мы, словесники, считаем плохими, но они почему-то держатся. И потому так важно, чтобы учебники обновлялись.
Многие часто относятся к гуманитарным предметам с некоторым снисхождением: век IT-технологий, настрой на инженерное образование, робототехника и т.д. Так в чем основная задача гуманитарных предметов в целом, и литературы в частности, если не говорить о каких-то очевидных вещах, таких как: знание текстов, исторические факты, персоны и т.д.?
Конечно, должен быть баланс. Гуманитарные дисциплины важны необыкновенно. Однако у меня нет такого впечатления, что в школе этот баланс не соблюдается и что гуманитарные предметы как-то ущемлены. Наоборот, когда я слышу, как дети-гуманитарии говорят, что математика им не нужна, я расстраиваюсь. Я глубоко убеждена, что для гуманитариев математика — один из важнейших предметов. Будущий филолог, как и математик, будет оперировать абстрактными сущностями, а не результатами конкретных опытов. Гуманитарные дисциплины требуют сложных структурированных построений, для которых нужна серьезная культура логического мышления.
Не могу сказать, что в школьном курсе есть перекос и в пользу естественных наук или технических предметов. В них также очень большая нужда. И здесь требуется и понимание текста (например, учебника), и умение его анализировать, и на вопросы отвечать. Боюсь, что и тут у нас далеко не все в порядке. Существует нехватка диалогического подхода к обучению. Учитель слишком часто монологичен, хотелось бы, чтобы ребенок в большей мере сам добывал знания. Как, например, у нас делаются школьные лабораторные работы? Часто ли полученный ребенком результат воспринимается им почти как собственное открытие?
То есть развивающемуся сознанию нужны все предметы. У ребенка нужно формировать картину мира, в том числе и научную, независимо от того, чем он будет заниматься в жизни дальше.
В числе задач гуманитарных предметов — воспитание культуры речи. Я замечаю падение грамотности в речи, и в письменной речи сегодня расстраивает не столько орфографическая безграмотность, сколько речевые ошибки, невнятица. Абсолютное неумение формулировать свою мысль, непонимание того, что неточная формулировка искажает суть мысли, и человека уже невозможно понять. Значительный набор слов и понятий, которые пора бы уже знать к определенному возрасту (например, в старшей школе), неизвестен ребенку. Как-то я обнаружила, что восьмиклассники не могут дать объяснение понятия «верноподданный». Казалось бы, сам способ образования этого слова содержит ответ на этот вопрос, и, тем не менее, дети не смогли его объяснить. Это показатель того, что языковое чутье недостаточно развито.
В чем причина? Сказать, что школьники меньше читают, я не могу, хотя родители точно читают меньше… Но дети все же читают, просто они читают не ту литературу, к которой мы привыкли. Например, когда к нам в лицей на гуманитарное направление поступают дети, мы обязательно разговариваем с ними — выясняем читательский кругозор. В последние годы мы наблюдаем такую картину: дети почти не читают русскую классику. В основном они читают современных зарубежных авторов, и хотя очень часто это по-настоящему хорошие книги, все же это переводная литература, и естественно, что многих слов и российских реалий дети не знают или не совсем понимают. В принципе, ничего страшного, узнают позже, главное, чтобы была эта потребность — узнавать. Ну и конечно, умение обращать внимание на незнакомые слова. Можно ведь довольствоваться тем, что какие-то смыслы понимаешь по контексту, и не стремиться узнавать новое. Поэтому важно приучать ребенка смотреть в словари, читать комментарии и сноски к художественным текстам, важно, если что-то непонятно, приучать задавать вопросы.
Например, при приеме в восьмой класс лицея на собеседовании мы даем прочитать стихотворение — и при этом не ждем его анализа — этому юный человек еще научится. Нам важнее, чтобы ребенок заметил, что ему не понятно. И от этого «не понятно» мы могли бы вместе куда-то пойти. Как раз такого рода вопросы ребенок сегодня не задает, а этому надо учить.
Да, есть очень маленький процент детей, который читает осознанно, остальные к этому не приучены ни школой, ни учебником, ни родителем. И это задача общая.
Какой зарубежный опыт преподавания литературы можно было бы взять на заметку в нашей школе?
Я знаю о том, как преподается литература во Франции, например. Там упор делается не на количество прочитанной литературы — их список не такой большой, как у нас, — акцент делается на медленном осознанном чтении, которое так необходимо и нашим детям. Ведь у нас как происходит? С одной стороны, есть очень хорошая российская традиция: читать с ребенком сложные вещи, дать ребенку представление о нашей общей культуре, чтобы у разных поколений был общий культурный язык. Но чтобы эту задачу решить, не нужен огромный объем литературных произведений — мы не успеем их обсудить! А в нашем литературном образовании именно такой подход. Надо все успеть освоить! И это очень пагубно.
А ведь еще есть экзамены! В системе международного бакалавриата, которая у нас тоже кое-где внедрена, также есть единый экзамен. Но проходит он иначе, чем у нас. Там детям для анализа предлагается небольшое, не изучавшееся на уроке, литературное произведение. То есть школьники видят этот текст на экзамене впервые и должны его проанализировать. На мой взгляд, это замечательный путь. Потому что учитель не натаскивает их на знание непонятно чего в произведении, а учит их разбираться в тексте. Такой подход и учителя заставляет все время расти. Почему такой экзамен невозможен у нас? Ну, пусть он будет рядом с тем, который сейчас существует! Я не одна предлагаю такую альтернативу. Знаю других коллег, поднимавших этот вопрос. Но противники такого экзамена говорят: а кто будет проверять такие работы, какие специалисты, какой квалификации? Но можно же хотя бы двигаться в этом направлении…
Если подытожить, какие основные проблемы существуют в современном преподавании литературы?
Проблем на сегодня огромное множество. Мы все время как будто бы эти проблемы обсуждаем, куда-то двигаемся, наверное, но этих проблем не становится меньше. Одна из основных — отношение к образованию как к догме, и к литературному образованию особенно. Совершенно необходимо уважительное отношение к мнению ребенка. Учителю нужно уметь скорректировать собственную позицию с учетом позиции ребенка, увидеть плюсы его позиции, а не только минусы. Нужно не бояться отказаться от шаблона, а это требует серьезного профессионализма педагога, и у нас таких учителей, на самом деле, не так мало.
Кроме того, мы часто слышим негативные отзывы о школе, и это тоже мешает позитивным изменениям. Например, на одной из радиостанций я недавно услышала как двое ведущих, ругая школу, ратовали за надомное обучение. Такое мнение очень распространено сейчас. Но ярких учителей у нас в школах много! Вот показатель: у учителей-словесников появились так называемые «Свободные встречи свободных учителей в свободное от работы время», — людей тянет к профессиональному общению, на такие встречи коллеги съезжаются в Москву, на один день, съезжаются из разных городов: из Новосибирска, Ижевска, Самары… даже с Дальнего Востока. За свои деньги, между прочим. Едут, чтобы встретиться, поговорить, обменяться опытом. Потому что им этого страшно не хватает. Это голод по серьезному профессиональному общению. На такое способны только очень большие энтузиасты своего дела, творческие люди. А профессия учителя вообще творческая, она заслуживает уважения общества.
Зачем современному школьнику нужны уроки литературы?
Онлайн-конференция
«Современная профориентация педагогов
и родителей, перспективы рынка труда
и особенности личности подростка»
Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику
Черняева Елена Васильевна, Санкт-Петербург
Зачем современному школьнику нужны уроки литературы?
В современном мире классической литературе и чтению предается всё меньше значения. Некоторые считают уроки литературы бесполезными, но, думаю, это происходит из-за отсутствия понимания значения этих уроков для человека. Математика учит считать, история дает знания о значимых событиях человечества, но что дает литература? Казалось бы, знание сюжета, например, «Войны и мира» в жизни пригодится мало, но не всё так просто.
Во-вторых, классическая литература помогает развить эстетический вкус, чувство прекрасного. Благодаря урокам литературы ученик развивается духовно. И если, например, понятия об устройстве жизни и нравственности можно получить также на обществознании, то на духовное развитие человека влияет главным образом литература. Вместе с тем, читая, развивается словарный запас. Речь человека читающего всегда будет более красивой и грамотной, нежели того, кого литература обошла стороной, что в свою очередь помогает лучше адаптироваться в обществе.
Но, главное, уроки литературы учат правильно читать, анализировать текст. Фактически это инструмент, позволяющий человеку в дальнейшем читать сложные произведения, разбирать их, обдумывать, вместо пролистывания туалетных романов. Так, например, для полноценного и глубокого понимания «Войны и мира» подростку необходимы комментарии учителя, но благодаря этой базе после выпуска из школы сложные тексты как «Атлант расправил плечи» или «Илиада» смогут быть осмыслены самостоятельно.
Подводя итог, необходимо сказать: уроки литературы необходимы хотя бы потому, что без них русская классика может уйти в историю. Происходит так, что испанцы уже не понимают Сервантеса. А ведь классики завещали идеи, ставшие наследием человечества. Эти люди познали жизнь и передали знания потомкам. Так что, думаю, переняв эти знания, жизнь может стать понятнее. Проблема в том, что мы живем в век информационных технологий и читаем не меньше, чем наши предки, но больше различных статей и переписок, а не классической литературы. Так происходит из-за клипового мышления современного поколения и отсутствия мотивации. Но уроки литературы призваны привить любовь к чтению книг.
Зачем нужна литература в школе
Личное
Недавняя информационная волна, на поверхности которой плавали какие-то нелепые списки произведений – не то для школьной программы литературы, не то для рекомендованного внеклассного чтения – не могла не обратить мысли к этому школьному предмету, согласно общепринятому мнению, одному из центральных в образовательном комплексе средней школы.
Разумеется, первое, что приходит в голову – это личные воспоминания. Так сказать, мой собственный опыт знакомства с этим предметом, приобретенный давным-давно, в эпоху классической советской школы, когда среднее образование, согласно нередко высказываемым ныне мнениям, «не было еще разрушено варварскими реформами».
Так вот, что же дало мне изучение литературы в школе?
Сразу скажу, что учился я довольно прилежно, все полагающиеся произведения прочитывал – причем, прочитывал как положено: до 1 сентября года изучения этого произведения в программе. Это, несомненно, было полезно: даже почтение таких текстов, как «Что делать?» Н. Г. Чернышевского или «Как закалялась сталь» Н. А. Островского оставило определенный след в мозгу и, в общем, даже не казалось мне тогда особо скучным. Во всяком случае, я об этом чтении не жалею и не жалел никогда.
Сами же уроки литературы, напротив, не оставили следа никакого – помимо ощущения бездарно потраченного времени. Какие-то отрывочные воспоминания всплывают, относящиеся к разным годам (а я учился в трех весьма разных школах): «дети, найдите в тексте описания природы» или «покажите, как писатель показывает трудную жизнь крепостного крестьянина». Все это было исключительной бессмыслицей, ничего не добавлявшей ни разуму, ни сердцу. И никаким образом не повлиявшей на мои литературные взгляды и предпочтения.
Все же, дав себе труд напрячь память, я смог извлечь оттуда еще несколько крупиц информации. Всплыли уроки литературы в седьмом классе, в школе, где я проучился лишь один год, и где у нас словесность преподавала крайне глупая и неразвитая (хотя и весьма добрая) учительница, сильно уступавшая всем прочим, встреченным мною в школьные годы. Зато она одна знала, что делает: готовила учеников к написанию экзаменационных сочинений. Для этого она заставляла фактически заучивать множество словесных штампов – банальнейшие речевые обороты, вырванные из контекста стихотворные стоки или двустрочия, эпитеты, истоптанные как ступенька в жилконторе. Надо было нагрузить себя всем этим мусором, а затем научиться жонглировать им. Вот и все.
Надо сказать, что это было правильно и хорошо работало – ибо было конгениально самому явлению школьных экзаменационных сочинений. Которые, вопреки публично декларируемой цели, никаким образом не проявляли умение ученика связно мыслить и связно излагать свои мысли письменно. Никто мыслить в этих сочинениях и не пытался – в том числе и даже особенно те, кто в принципе мыслить мог: это было не только не нужно, но и опасно – ибо грозило выходом за границы шаблона, а значит и дополнительной неопределенностью оценки. Как не годились эти сочинения и для проверки навыков правописания: ограниченный набор заученных шаблонов ничего общего не имел с реальными трудностями орфографии и пунктуации, с которыми человека сталкивает жизнь.
В общем, единственный, реально проверяемый в этом состязании навык состоял в вышеупомянутом умении лить речевую воду, говоря, не сказать ничего. В практике позднебрежневского СССР это было до некоторой степени полезное умение.
К сказанному я, пожалуй, могу добавить еще и отцовский рассказ о преподавателе литературы его школьных лет. Это был конец сороковых годов прошлого века – так вот, учитель, преподававший литературу в одном закрытом учебном заведении, счел, что главной целью его труда является пробуждение у школьников интереса к чтению. Чего он и добивался, по словам отца довольно результативно – просто читая вслух те или иные отрывки, способные заинтриговать мальчиков. И мальчики шли в библиотеку.
Больше мне сказать нечего – иных примеров осмысленного преподавания литературы в школе я не знаю, хотя и верю, что такие были и есть. Однако, это уже будет не феномен учебного курса, а феномен личности преподавателя – которому, в известном смысле, все равно, что преподавать, хоть телефонный справочник. На меня, например, сильнейшее позитивное впечатление произвел учитель труда в том же седьмом классе – которого я и застал-то мельком, но запомнил до конца дней как пример исключительно гармонично и разносторонне развитой личности, настоящего мужчины и педагога.
Но пора уже, пора переходить от частного к обобщениям…
Общее
Любая деятельность должна иметь цель – иначе она превращается в карго-культ. Какое целеполагание было в советской школе относительно курса литературы? Как я уже сказал, всяческие слова про развитие мышления, навыков устной и письменной речи – это просто слова. Ничего, приближающего к этой цели в курсе реально не предусматривалось, за исключением, разве лишь, чтения программных произведений как такового – но и этого чтения при известной ловкости можно было избежать. (Собственно, подобную ловкость этот курс и воспитывал.)
Зато имелась другая, весьма ярко выраженная цель. Курс литературы рассматривался в качестве иллюстрированного приложения к школьному курсу истории – основной идеологической компоненты советской школы. То есть, изучаемая литература рассматривалась в качестве источниковедческой базы исторических построений. Тут, в принципе, можно довольно долго рассуждать вообще о феномене наших представлений о старой русской жизни, в значительной степени основанном на чтении русских классиков и почему-то очень слабо коррелирующим со скучными достижениями клиометрии и разных прочих позитивных исторических дисциплин – но я сейчас не об этом.
А о том, что, конечно, помимо сказанного, были еще и иные цели – не важно, осознаваемые или не осознаваемые теми, кто стоял тогда у руля.
Разумеется, эта как будто бы бессмысленная и безрезультатная возня с текстами литературных классиков создавала то, что называется культурным шаблоном. Это такая многослойная довольно штука – включающая, например, в себя столь разные вещи, как:
1. речевые клише – цитаты, контекст которых понятен всем и потому позволяющие сократить объем информационного обмена (размеры текстов)
2. нечто, играющее роль пароля – позволяющее разделить людей на своих и чужих: чужие не знакомы с школьными хрестоматийными текстами.
3. создание системы национальных безусловных авторитетов – то, что особенно ценно в социумах, склонных к авторитарности. Говоря иначе, если в доме когда-то жил Пушкин, то его уже не снесут ради строительства казино. И финансирование Пушкинского Дома является безусловным обязательством любого российского правительства. Получается некий культурный якорь, общепризнанная ценность, от которой, как от печки можно строить целую ценностную систему. В иных обществах эту роль играет религия – но не у нас…
Другими словами, речь идет о малозаметных кирпичиках, лежащих внутри нашей национальной идентичности.
Отметим, однако, что при этом ничего не говорится о том, что именно делается с литературной материей во время такой выработки шаблонов – по идее, нет особой разницы, что – лишь бы побольше вертели в руках.
К чему я? К тому, что эта, последняя цель остается актуальной и сегодня, тогда как первая – слава Богу, ушла в историческое небытие. А с ней, возможно, и некоторое особое место художественного чтения как вида времяпрепровождения и способа общественного мышления, существовавшее в русском логоцентрическом социуме двух предшествующих веков, когда литературные журналы во многом заменяли общественно-политическую жизнь.
Мне представляется, что весьма актуально и даже – сверхактуально преодоление неумения наших школьников (да и вообще людей) работать с текстами. И отнюдь не только и даже не столько – с литературными текстами. Мы не умеем читать газету, не умеем понять смысл опубликованного государственного акта, не умеем сформулировать логически непротиворечивые правила для чего-либо, дать корректное определение понятию, правильно построить аргументацию, написать вежливое письмо, вести корректный диспут. Результатом этого являются и наши убогие собрания, многословные, изматывающие и бестолковые, и наш убийственный уровень юридического языка, наша повышенная конфликтность, и масса разных прочих далекоидущих следствий.
Это очень давняя беда – можно сказать, традиция русской культуры – но это не значит, что ничего сделать нельзя. Наверное, стоило бы разработать такой курс словесности, в котором произведения классической литературы станут присутствовать лишь как некоторая его часть, не претендуя на построение в рамках курса целостной истории русской литературы, но предполагая более активное и живое с ними оперирование – возможно, с использованием возможностей компьютера по поиску и редактированию текста. Зато школьнику придется познакомиться с правилами и приемами риторики – разумеется, с соответствующим практикумом, – столкнуться с текстами судопроизводства и законодательства, попробовать себя в анализе сообщений СМИ, создать фрагмент толкового словаря и так далее. Всяк, будет полезнее и живее, нежели «образ Чацкого, как лишнего человека эпохи крепостничества».