с какими бактериями человек сталкивается в жизни
Мир микробов и человек
Об авторе
Александр Николаевич Суворов — доктор биологических наук, руководитель отдела молекулярной микробиологии НИИ экспериментальной медицины (Санкт-Петербург). Занимается исследованием молекулярных механизмов патогенности бактерий, в частности факторов вирулентности стрептококков, а также изучением свойств пробиотиков и механизмов, обеспечивающих их действие. Лауреат премии РАМН за цикл работ по генетике стрептококков (1998).
В последнее десятилетие негативное отношение к миру микробов сменилось пониманием их жизненно важной роли в поддержании здоровья человека. Исторически сложившееся сообщество разных микроорганизмов (микробиота), обитающих, например, на коже, в мочеполовой системе или в желудочно-кишечном тракте, — не просто нормальный, но и необходимый компонент жизнедеятельности нашего организма. Более того, в литературе стали появляться работы, позволяющие рассматривать инфекционный процесс, вызванный болезнетворными бактериями или вирусами, как аномальное изменение микробного биоценоза (от греч. βιος — жизнь и κοινος — общий), спровоцированное избыточным размножением возбудителя инфекции. Недавно, например, вышла статья, посвященная роли микробиоценоза в развитии воспалительных процессов, которые приводят к поражению зрительного нерва при глаукоме [1].
Изменению всей концепции естественной микробиоты в существенной степени способствовало появление новых технологий — методов секвенирования нового поколения (Next-Generation Sequencing, NGS), позволяющих в десятки и сотни раз ускорить процесс определения нуклеотидных последовательностей ДНК и РНК. Сейчас с помощью NGS успешно изучают геном не только человека (Human Genome Project), но и его микробиоты. Для анализа состава и особенностей функционирования основных микробных сообществ созданы американские и европейские научные программы: «Микробиом человека» (Human Microbiome Project) — проект Национального центра здоровья США, «Метагеномика кишечного тракта человека» (Metagenomics of the Human Intestinal Tract) — проект Европейского союза и т. д.
Состав и функции микробиоты
Полностью свободных от микроорганизмов органов, похоже, в норме не существует. Абсолютное большинство в нашем организме составляют анаэробные бактерии, которые технически трудно выявить с помощью методов классической бактериологии. Представления о микробиоте человека значительно расширились, когда для ее анализа стали использовать молекулярно-генетические методы.
К настоящему времени установлено, что самая населенная часть тела — пищеварительный тракт, где обитает 75–78% микроорганизмов — в основном бактерий (Firmicutes, Bacteriodetes, Actinobacteria и Proteobacteria), которых на два порядка больше, чем всех клеток человеческого тела. Около 20% микробиоты кишечника составляют археи [2]. Правда, об их функциональном значении в микробиоценозе желудочно-кишечного тракта известно пока совсем немного, а о содержании вирусов — еще меньше. Однако считается, что вирусная составляющая микробиома (вириом) крайне разнообразна и также может влиять на здоровье человека [3].
Рис. 1. Естественная микробиота и физиологические условия в разных отделах пищеварительного тракта. Больше всего бактерий обитает в ротовой полости и в толстом кишечнике, где значения pH близки к нейтральным. Кислая среда желудка сдерживает рост бактерий, поэтому их там меньше всего. В тонком кишечнике разнообразие и численность микробных сообществ возрастает и достигает относительного максимума в подвздошной кишке. В толстом кишечнике перистальтика замедляется, pH повышается, что создает комфортные условия для размножения бактерий, участвующих в расщеплении углеводов и белков, синтезе витаминов и короткоцепочечных жирных кислот (КЦЖК) и т. д.
В разных участках пищеварительного канала, начиная от ротовой полости и заканчивая прямым отделом толстой кишки, бактерии находятся под постоянным воздействием различных физико-химических и биологических факторов (рис. 1). На выживании и видовом составе микробиоты сказываются содержание кислорода, температура и кислотность среды, количество слизи, уровень секреторного иммуноглобулина A (IgA) и антимикробных пептидов-дефенсинов. Например, лишь несколько видов бактерий способны достичь кишечного эпителия, покрытого сплошным слоем слизи (рис. 2) [4]. Кроме того, состав микробиоты зависит от диетических предпочтений хозяина, его генетических особенностей и состояния иммунной системы.
Рис. 2. Схема распределения слоя муцина в разных отделах желудочно-кишечного тракта: 1 — в желудке, 2 — в двенадцатиперстной кишке, 3 — в тонкой кишке, 4 — в подвздошной кишке, 5 и 6 — в проксимальном и дистальном отделах толстой кишки (doi:10.1111/imr.12182). Видно, что эпителиальные клетки желудка и толстой кишки покрыты двумя слоями муцина (выделены различными оттенками зеленого), а других отделов кишечника — только одним. Бактерий (красные точки) больше всего в толстой кишке, но и там, вопреки устоявшемуся мнению, они не контактируют с эпителиальными клетками, так как не могут проникнуть в плотный внутренний слой муцина
Значение микробиоты в жизни человека переоценить невозможно: бактерии участвуют почти во всех процессах метаболизма, синтезируют витамины, усиливают катаболизм холестерина до желчных кислот, защищают от патогенных микроорганизмов, влияют на работу иммунной, эндокринной, сердечно-сосудистой систем и даже центральной нервной системы [6–12]. И ученые продолжают открывать все новые стороны сложнейших взаимодействий участников микробиоценоза. Так, недавно было установлено, что бактерии, будучи основным питательным субстратом для нематод, для борьбы с ними вырабатывают фермент, катализирующий расщепление аминокислоты аргинина с образованием мочевины, что способствует превращению грибов Arthrobotrys oligospora из безобидных сапрофитов в «охотников» за нематодами [13] (рис. 3, 4). В данном случае место организма-хозяина в микробных «войнах» скорее пассивное, чем главенствующее.
Рис. 3. Микрофотография нематоды, угодившей в ловушку гриба [14]. Гриб Arthrobotrys oligospora обычно «вегетарианец», но в присутствии нематод может стать плотоядным. Реагирует он на вырабатываемые червями химические вещества (аскаросиды) и формирует ловушки — липкие сети с микроскопическими лассо. Клетки гриба прорастают внутрь плененной нематоды и переваривают ее изнутри
Очевидно, что большинство функций микроскопических обитателей нашего пищеварительного тракта связано с их метаболической активностью и пищевыми предпочтениями. К примеру, одни бактерии независимо от рациона человека бесперебойно получают необходимую им энергию, питаясь муцинами, которые входят в состав слизи, покрывающей эпителий кишечника, и при этом предохраняют его от воспаления. Для других бактерий, напротив, очень важно, что ест их хозяин, поскольку для их жизнедеятельности необходимы жиры, белки и углеводы. Ферментируя их, бактерии производят короткоцепочечные жирные кислоты (ацетат, бутират, пропионат), которые служат основным источником энергии для клеток кишечного эпителия [15].
Установлено также, что изменения микробиоценоза (дисбиоз), которые могут быть вызваны стрессом, интоксикацией, радиацией или лечением антибиотиками, приводят к различным желудочно-кишечным и соматическим заболеваниям [16]. Нормальная микробиота у взрослых, будучи сугубо индивидуальной, имеет значительную степень стабильности и стремится восстановиться после временных дисбиотических нарушений. В случае тяжелых патологий требуется специфическая терапия.
С недавних пор, когда накопилось множество данных о структуре микробиоты человека, к ее анализу подключились биоинформатические методы. Оказалось, что по генетике населяющих наш кишечник бактерий современное человечество можно разделить на три типа, точнее, энтеротипа [17]. В одном из них преобладают грамотрицательные бактерии рода Bacteroides, в другом — рода Prevotella, а в третьем, состоящем в основном из грамположительных бактерий типа Firmicutes, наиболее представлен род Ruminococcus. Это распределение, как было установлено, не зависит от диетических предпочтений, массы тела, расы или пола, но у людей одного и того же энтеротипа много общего в обмене веществ и уровне микробных метаболитов.
Микробиота и инфекции
История человечества тесно связана с историей инфекционных заболеваний. Эпидемии и пандемии чумы, оспы и тифа приводили к гибели цивилизаций и становлению новых государств, замедляли или ускоряли общественный прогресс. Ситуация изменилась с введением вакцинной профилактики и изобретением антибиотиков. Эти два фактора оказали столь глобальное воздействие на человечество, что некоторые инфекции практически исчезли с лица земли. Продолжительность жизни возросла в среднем на 25 лет, а инфекционные заболевания, вызванные бактериями, легко лечились антибиотиками.
Специальный комитет общества инфекционистов США указал на нехватку антимикробных препаратов в условиях возникновения новых патогенов с множественной лекарственной устойчивостью, а конгресс США был вынужден принять постановление, облегчающее и ускоряющее прохождение новых препаратов, а также удлиняющее патентные права на новые антибиотики, особенно обладающие новизной и способствующие борьбе с биотерроризмом [18]. Однако понимание того, что проблема обусловлена не экономическими, а фундаментальными и концептуальными причинами, пришло совсем недавно. Оказалось, что бактериальные штаммы, составляя единый глобальный микробиом, обладают возможностью активно «черпать» практически любые гены устойчивости либо от соседей по микробиоценозу, либо из окружающей среды. Поэтому неадресное и неосторожное применение антибиотиков неизбежно приводит к появлению лекарственно устойчивых форм. В общей форме инфекционный процесс теперь рассматривается как дисбиотическое состояние с превалированием одного или нескольких возбудителей в составе микробиоценоза. А концепция терапии инфекционного заболевания, направленная на уничтожение возбудителя, меняется на комплекс лечебных мероприятий, направленных на восстановление естественного микробиоценоза, свойственного конкретному индивидууму.
Метагеномные исследования последних лет показали, что человек — естественный резервуар многочисленных потенциально патогенных штаммов бактерий одного и того же вида (например, стафилококков или энтерококков). Понятно, что эффективность лечения инфекционного заболевания зависит от точной диагностики возбудителя, выявления у него генов лекарственной устойчивости и вирулентности. Сотрудники нашего отдела (молекулярной микробиологии) уже давно занимаются изучением генетики патогенности стрептококков. Вместе с зарубежными коллегами мы разработали подходы для генетического анализа стрептококков, впервые построили генетические карты стрептококков групп А и В, а также некоторых стрептококковых бактериофагов, провели полногеномное секвенирование нескольких штаммов стрептококков и энтерококков, обнаружили и проанализировали ряд регуляторных механизмов экспрессии факторов патогенности. Понимание генетических особенностей возбудителей инфекций позволило сформировать новый подход к созданию вакцинных препаратов против бактериальных патогенов. Однако при создании вакцин против широкого круга возбудителей мы столкнулись с ограничениями: генетической и, соответственно, иммунологической вариабельностью штаммов и антигенной мимикрией некоторых поверхностных структур бактерий, приводящей к формированию перекрестно реагирующих антител.
В современной вакцинологии при создании вакцин против наиболее распространенных видов патогенов часто используются живые аттенуированные (с ослабленной патогенностью) и инактивированные штаммы бактерий. Иногда ограничиваются только их компонентами, которые либо не дают устойчивого иммунитета, либо позволяют обеспечивать защиту от ограниченного набора серотипов возбудителей. В последнее время выходит все больше публикаций, в которых предлагается создавать вакцины с помощью методов генной инженерии, которые позволяют встраивать ген вирулентного микроорганизма, отвечающий за синтез определенного антигена, в геном какого-нибудь безвредного микроорганизма [19–22]. Такие искусственно созданные (рекомбинантные) вакцины могут нести одну химерную молекулу пептида или целый комплекс различных антигенов бактерий. Поскольку в качестве вакцины используют участки белков, относимых к факторам вирулентности, элиминируются бактерии, относящиеся к наиболее патогенным штаммам.
Такого рода селективная вакцинопрофилактика инфекций позволяет адресно менять микробиотный состав без существенного изменения микробиоценоза. Так, например, вакцина против стрептококков группы В представляет собой комплекс антигенных участков пяти поверхностных факторов патогенности: пептидазы С5а, сериновой протеазы CspA, адгезинов ScaAB и SspB1, а также IgA связывающего белка Bac. Сконструированные по такой технологии вакцины против стрептококков группы В и пневмококков успешно прошли доклинические исследования и готовятся к клиническим испытаниям.
Другим микроэкологически обоснованным подходом к терапии инфекций можно считать использование естественных врагов бактерий — бактериофагов и антимикробных пептидов-бактериоцинов, продуцируемых пробиотиками. Интерес к пробиотикам связан с тем, что они не только обладают антагонистической активностью в отношении патогенов (т. е. не позволяют размножаться нежелательным микробам, подавляют их своим численным преимуществом), но и восстанавливают естественный микробиоценоз человека.
Пробиотики и их применение
Издавна люди начали использовать определенные бактериальные штаммы для приготовления и долгого хранения пищевых продуктов. Правильная ферментация молока, фруктов, овощей или мяса позволяет создавать из них сыр, вино, пиво или колбасу, сохраняя питательные свойства в течение нескольких месяцев. В рацион разных народов входят различные ферментированные продукты (кефир, мацони, кумыс, айран, натто и т. д.), причем многим из них издавна приписывали лечебные свойства, способность восстанавливать силы и долголетие.
Еще в конце XIX в. И. И. Мечников выделил из йогурта, составляющего существенную часть диеты болгарских пастухов, чистые культуры молочнокислых бактерий и показал, что отдельные штаммы лактобацилл (ученый назвал их болгарской палочкой) способны сбраживать молоко с образованием вкусных и питательных продуктов. Кроме того, Мечников способствовал производству первого бактериального препарата — «Лактобациллина», который продавался в Санкт-Петербурге начиная с 1912 г.
Исследования Мечникова в области полезных бактерий имели мировой резонанс, но с открытием антибиотиков существенно замедлились. Советский Союз оставался практически единственной страной, в которой ученые продолжали отбор и изучение свойств полезных штаммов бактерий с целью приготовления микробных препаратов и продуктов.
На основе лактобацилл, энтерококков, бифидобактерий и кишечной палочки стали создаваться в промышленном масштабе лекарственные препараты («Колибактерин», «Лактобактерин», «Бифидумбактерин», «Бификол»), которые по-прежнему продаются в аптеках нашей страны.
Термин «пробиотик» появился гораздо позже, в 1980-х, после возрождения интереса к полезным бактериям в США и Западной Европе. К тому времени в нашей стране уже было проведено значительное количество исследований. Были подобраны наиболее эффективные штаммы пробиотиков, установлена их антагонистическая активность по отношению к патогенам, разработан целый ряд уникальных методик, позволяющих оценить действие бактерий в организме. Например, основные преимущества полезных для здоровья бактерий, такие как антагонистическая и ферментативная активность, синтез витаминов и иммуномодуляция, отметил Л. Г. Перец еще в 1955 г. [23].
В настоящее время пробиотики как компоненты функционального питания или лечебные препараты широко применяются во всем мире. Большинство используемых пробиотических штаммов относятся к группе молочнокислых бактерий (Lactic Acid Bacteria, LAB) или бифидобактерий.
К LAB относится несколько различных родов, в том числе стрептококки, стафилококки, а также Lactococcus, Pediococcus, Lactobacillus, Enterococcus, Leuconostoc и др. Их характерный признак — способность усваивать лактозу с образованием молочной кислоты (лактата), хотя они могут ферментировать и другие сахара (ксилозу, рибозу, целлобиозу, арабинозу, глюкозу, фруктозу).
Начиная с Мечникова и его сотрудников, исследования пробиотиков были сосредоточены преимущественно на роде Lactobacillus. Их и сегодня на рынке больше всего, хотя уровень исследований препаратов с лактобациллами невысок. Наиболее известен штамм L. rhamnosus GG, входящий в состав многих препаратов. В России более 80% рынка пробиотиков составляют препараты на основе энтерококков («Линекс» и «Бифиформ»). Среди других пробиотических штаммов следует отметить бифидобактерии, которые также известны как компоненты многих пробиотических препаратов и пищевых продуктов. Другие пробиотики содержат разные виды бацилл, кишечной палочки, сахаромицетов и некоторых бактероидов и клостридий [24].
К настоящему времени проведено большое количество клинических исследований пробиотиков, доказывающих их эффективность для лечения различных желудочно-кишечных заболеваний. Однако в некоторых случаях были получены и настораживающие результаты. Например, в недавнем исследовании прием препарата, содержащего L. plantarum MF 1298, привел к значительному ухудшению состояния пациентов с синдромом раздраженной толстой кишки. Наиболее показательными в этом отношении были результаты клинического исследования людей, страдающих острым панкреатитом: 16% погибших относились к группе пациентов, принимавших пробиотики (для сравнения: в контрольной группе летальных случаев было 6%).
Это расхождение в результатах клинических исследований говорит о том, что прием пробиотических бактерий (иногда плохо изученных) у отдельных пациентов может приводить к конфликту с их собственной уникальной микробиотой и по-разному действовать на ткани хозяина. Возможные побочные эффекты микробной терапии, которая оказалась эффективной в большинстве исследований, детально обсуждаются в современной литературе, причем основной вывод заключается в необходимости правильно применять пробиотики. Точный прогноз функционирования пробиотиков в кишечнике невозможен без понимания физиологии пробиотических штаммов и условий их взаимодействия с организмом-хозяином.
Механизмы пробиотического действия
В многочисленных обзорах упоминается несколько требований к пробиотическим штаммам. Они должны:
На деле ни один из известных пробиотических штаммов не отвечает этим критериям в полной мере, либо имеющиеся исследования неубедительны.
Например, принадлежность пробиотического штамма к определенному хозяину часто сомнительна. Большинство из них, включая мечниковскую болгарскую палочку, искусственно пассировалось человеком длительное время, при этом наиболее вероятный хозяин LAB штаммов — представитель крупного рогатого скота. Адгезивность пробиотика сейчас рассматривается скорее как негативный, а не позитивный признак штамма, поскольку стало известно, что многие адгезины — факторы патогенности. Остаются три наиболее важные функции пробиотических штаммов: антагонистический потенциал, влияние на процесс пищеварения и иммуномодуляция.
Активность многих бактериоцинов строго контролируется сложными генетическими системами. Большинство штаммов, продуцирующих антимикробные пептиды, ингибируют рост весьма ограниченного набора штаммов бактерий с аналогичными предпочтениями по колонизации. Однако некоторые пробиотики, такие как L. plantarum 8P-A3 или E. faecium L3, способны синтезировать несколько бактериоцинов с чрезвычайно высокой ингибирующей активностью в отношении как грамположительных, так и грамотрицательных патогенных микроорганизмов. Аналогичные эффекты были определены в исследованиях с другими бактериоцинами, выделенными из LAB. Антагонистические свойства бактерий-пробиотиков часто характеризуются высокой избирательностью, что определяет необходимость подбора пробиотиков в зависимости от доминирующего инфекционного агента.
Появление пробиотиков в желудочно-кишечном тракте вызывает существенные метаболические сдвиги в организме. Однако действие вводимых бактерий, как правило, трудно отличить от активности собственной микробиоты, поэтому такие реакции лучше изучать на моделях — выращенных в стерильных условиях гнотобионтах или животных с искусственно вызванным дисбиозом. С другой стороны, организмы со «здоровой» микробиотой, как правило, устойчивы к колонизации внешних микроорганизмов.
Рис. 5. Схема эксперимента, в котором одной группе мышей подселяли в кишечник штаммы E. coli 086:B7 (справа), несущих поверхностные антигены (α-gal), которые индуцируют синтез антител (anti-α-gal IgM), другим — E. coli К12 без α-gal [25]. Сразу после укуса комара Anopheles mosquitoes, переносящего возбудителей малярии — плазмодии, эти антитела (показаны звездочками) еще в коже связывают α-gal на поверхности спорозоитов плазмодия. В результате запускаются механизмы иммунной системы, направленные на быструю ликвидацию вторгшегося паразита
Оценка иммуномодулирующих свойств обычно производится либо на организмах с уже сформированной микробиотой, либо на гнотобионтах, у которых, как известно, не развита врожденная иммунная система. Обе эти модели имеют свои слабые стороны. Было установлено, что пробиотики действительно могут влиять на врожденные и адаптивные иммунные функции, связанные с Toll-подобными рецепторами (TLR), с последующим подключением NF-kB-, JAKSTAT-, МАРК-, и SAPK/JNK-путей. Эти реакции сопровождаются дифференцированной экспрессией генов, кодирующих синтез интерлейкинов и дефенсинов в зависимости от типа используемого пробиотика. Например, наиболее распространенная реакция на пробиотик на основе молочнокислых бактерий или энтерококков — подавление экспрессии NF-kB и IL-8 и индукция IL-10. Тем не менее различные штаммы, принадлежащие к одному и тому же виду, могут модулировать иммунный ответ совершенно по-разному, приводя к дифференцировке Т-лимфоцитов, которая сопровождается воспалительным процессом. Данный факт указывает на необходимость селективного подбора пробиотиков в зависимости от патологии и состояния иммунной системы хозяина.
Способность пробиотиков адресно воздействовать на микробиоценоз, сформировавшийся при различных патологических состояниях, открывает совершенно новые возможности применения полезных бактерий в терапии, например, нейродегенеративных заболеваний. Недавно на модели искусственного рассеянного склероза, разработанной в нашем институте, было исследовано действие пробиотика на основе энтерококкового штамма L3. Оказалось, что он может в существенной степени замедлить развитие заболевания и достоверно снизить его тяжесть, причем по иммуномодулирующему эффекту пробиотик не уступал коммерческому препарату «Копаксону», который используется для лечения рассеянного склероза.
С помощью пробиотиков можно корректировать микробиоценоз для защиты от потенциальных инфекций. Недавно, например, были проведены интересные эксперименты: лабораторным животным подселяли в кишечник штаммы бактерий, обладающих поверхностными антигенами (α-gal), которые индуцируют выработку антител против малярийного плазмодия (рис. 5) [25]. Вакцинация животных против α-gal обеспечивала их защиту против малярии. Возможно, подобный подход сможет уменьшить распространение малярии среди людей.
Альтернатива пробиотикам
Для восстановления нормального микробиоценоза можно использовать не только пробиотики. Другое решение проблемы — так называемая фекальная трансплантация. Эта медицинская процедура основана на полной замене микробиоты человека, страдающего дисбиозом, микробиотой здорового донора [26]. К настоящему времени проведено много клинических исследований полной замены микробиоты у пациентов с воспалительным заболеванием кишечника или с псевдомембранозным колитом, обусловленным Clostridium difficile. Основной недостаток такого клинического подхода связан со сложностью подбора адекватного донора, ведь знаний о микробиоме и особенно его вирусной составляющей, которая может вызывать отделенные патологические реакции, пока явно недостаточно. И это не единственная опасность, которую может нести донорский микробиом.
Другой недостаток фекальной трансплантации заключается в том, что эта процедура не учитывает персональные особенности микробиоты, а это крайне важно для создания устойчивого консорциума бактерий. Альтернативой может быть подход, основанный на штаммах собственных бактерий человека, используемых для восстановления нормальной микробиоты в случае дисбиотических состояний. Этот подход — технология аутопробиотиков, или персонифицированная симбионтная терапия, — предполагает выделение отдельных представителей микробиоты в виде чистых культур, их генетический анализ и возвращение бактерий обратно в желудочно-кишечный тракт после размножения их вне организма. В идеале штаммы бактерий хотелось бы выделять из микробиоты, заблаговременно сохраненной в криобанках. Но, как показал опыт клинических исследований, штаммы аутопробиотиков можно выделять и у людей с дисбиотическими состояниями.
Обычно процедура от забора микробиоты до подготовки аутопробиотика в виде молочнокислой закваски занимает одну неделю, что позволяет пользоваться технологией даже в условиях клиники. В наших клинических исследованиях пациентов с синдромом раздраженной кишки, неспецифическим язвенным колитом и пневмонией аутопробиотики давали значительный положительный эффект. Несомненно, что перспективы коррекции микробиоценоза аутопробиотиками во многом зависят от создания сети криохранилищ для консервации микробиоты здоровых лиц в качестве резерва наиболее клинически эффективных штаммов.
Современная наука собирает все больше и больше данных о функциональных особенностях человеческой микробиоты. Предыдущие догмы клинической микробиологии, которые пытались разделить мир микробов на опасные и полезные, а сами микроорганизмы воспринимали как что-то малозначимое для здорового организма, уходят в прошлое.
Современный кризис фармакологии, которая не в состоянии производить новые антибиотики, дает человеческой расе шанс взглянуть на проблему здоровья человека с позиций микроэкологии, уходя от простой стратегии ликвидации патогена.
Появление метагеномных технологий и новых методических возможностей молекулярной генетики, иммунологии и спектрометрии позволило переоценить представления о самой микробиоте и о ее значении в функционировании органов и систем. Если ранее микробиота или, точнее, ее часть, представленная условно-патогенными бактериями, рассматривалась исследователями исключительно как сообщество возможных возбудителей заболеваний, то в последние годы взгляд на микроорганизмы кардинально изменился. Возникшее понимание глобальной и сильно недооцененной ранее роли микробиоты для формирования здоровья и профилактики разнообразных заболеваний человека возродило интерес исследователей к использованию средств коррекции микробиоты — живых микроорганизмов (пробиотиков) или веществ, благотворно влияющих на восстановление микробиоты (пребиотиков). Поскольку любой инфекционный процесс с позиций микроэкологии представляет собой крайнюю форму дисбиоза, вакцинная профилактика инфекций также может рассматриваться в качестве фактора устранения микроэкологических нарушений. Именно поэтому создание новых эффективных лечебных и профилактических препаратов должно осуществляться с учетом эндоэкологии.
Эмоциональный призыв американского микробиолога Мартина Блазера — «Остановите убийство полезных бактерий!» — в ближайшее время должен привлечь еще большее внимание научного и медицинского сообщества. Понятно, что жесткие системные связи между микробиотой человека и клетками человеческого организма (в первую очередь клетками иммунной системы) в определенный момент жизни становятся крайне индивидуальными и требуют восстановления для сохранения здоровья. Дисбиотическое состояние лежит в основе многих инфекционных и неинфекционных заболеваний наших современников, что определяет необходимость подхода к лечению, основанного на восстановлении индивидуальной микробиоты. Очевидно, что микробная терапия препаратами пробиотиков и аутопробиотиков должна шире использоваться в арсенале врачей, и ключом к ее успеху должна стать детальная диагностика индивидуальной микробиоты пациента.
* Подробнее см.: Суворов А. Н. Микробиота детей // Природа. 2011. № 8. С. 14–21.
** Подробнее см.: Суворов А. Н. Гонки с микробами: наши шансы // Природа. 2011. № 5. С. 13–24.