Почему хейзинга считает что пропаганда это фальсификация игры

Игровая теория культуры Й. Хёйзинга.

Игра, по мнению Хейзинга, выступает основанием всей культуры («человеческая культура возникает и развертывается в игре, как игра»). Игра – это средство сохранения и развития культуры. Только в игре человек реализует себя как существо, творящее культуру.

Главные признаки игры:

· Свободная, «несерьезная» деятельность. Игра не может быть навязана.

· Бескорыстна, т.е. цели игры прямо не связаны с пользой, выгодой.

· Игра находится вне будничной действительности.

· Игра имеет начало и конец, т.е. в игру вступают, но ее и заканчивают.

· Протекает внутри определенного пространства, которое должно быть обозначено.

· Следует правилам, которые нельзя нарушать => Воспитание

· Ориентированность на удачу, победу, выигрыш.

Определение игры по Хейзинга: игра – это добровольное действие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но обязательным правилам, сопровождаемое чувством радости, а также с осознанием «иного бытия».

Постмодернизм в культурологи Лиотар.

Постмодернизм — культурное течение, проявившееся прежде всего в развитых западных странах, а затем в той или иной мере распространившееся и в некоторых других регионах.

Лиотар считал, что переход общества в постиндустриальную эпоху, а культуры — в эпоху постмодерна, начался с конца 50-х гг. ХХ в., обозначивших в Европе конец ее восстановления. Тем не менее постмодерн для него не является антитезой модерну, а входит в модерн, представляет собой часть модерна. Такая трактовка дает Лиотару основание утверждать, что, поскольку эпохой Возрождения открывается наша современность, то и постсовременность также. Лиотар считал весьма неудачной периодизацию в терминах пост-, ибо таковая приносит путаницу и затемняет понимание, а предлагал рассматривать приставку пост-, не как возврат, а как память, что устраняет возможность рассматривать постмодерн как историческую антитезу модерну, а побуждает к процедуре анализа, аналогии, обращенной на некое «первозабытое». Постмодернизм, считал он, уже имплицитно присутствует в модерне, ибо модерн содержит в себе побуждение описать себя, увидеть свои различные положения. Приставка пост- обозначает новое направление, сменяющее предыдущее. Поэтому постмодернизм это не конец модернизма, не новая эпоха, а модернизм в стадии очередного обновления. Модерн продолжает основательно развиваться вместе со своим постмодерном. Следоватательно, отношение постмодерна к истории имеет особый характер: он живет не из мнимого отрицания всего предшествующего, а имеет в виду настоящую одновременность
неодновременногo. Таким образом, через осмысление всех проблем постмодернизма с необходимостью проходит идея преемственности культурного развития, трактуемая как весьма сложный процесс, прежде всего лишенный линейности.

Типология культуры.

Например, Типология культуры Питирима Сорокина:

Критерий культуры: способ восприятия и освоения мира

· Идеациональный – это тип культуры, в котором господствующее положение занимает рациональный способ восприятия;

· Чувственный – господствует чувственность.

Промежуточные типы культуры:

— Смешанно-гармоничный (идеалистический), например, культура Золотого века Древней Греции.

— Смешанный, негармоничный (эклектический тип культуры), например, культура Iв. (христианство и язычество).

— ТИПОЛОГИЯ КУЛЬТУР, классификация различных видов и форм местных и мировых религий. Т.К. строится на основании нескольких критериев:

— связь с религией (культуры религиозные и светские);

— региональная принадлежность культуры (культуры Востока и Запада, средиземноморская, латиноамериканская);

— регионально-этническая особенность (русская, французская);

— принадлежность к историческому типу общества (культура традиционного, индустриального, постиндустриального общества);

— хозяйственный уклад (культура охотников и собирателей, огородников, земледельцев, скотоводов, индустриальная культура);

— сфера общества или вид деятельности (культура производственная, политическая, экономическая, педагогическая, экологическая, художественная и т.п.);

— связь с территорией (сельская и городская культура);

— специализация (обыденная и специализированная культура);

— этническая принадлежность (народная, национальная, этническая культура);

— уровень мастерства и тип аудитории (высокая, или элитарная, народная, массовая культура) и др.

— Отраслями культуры следует называть такие совокупности норм, правил и моделей поведения людей, которые составляют относительно замкнутую область в составе целого. Экономическая, политическая, профессиональная и прочие виды деятельности людей дают основание выделить их в самостоятельные отрасли культуры. Таким образом, политическая, профессиональная или педагогическая культуры — это отрасли культуры, подобно тому как в промышленности существуют такие отрасли, как автомобилестроение, станкостроение, тяжелая и легкая отрасли промышленности, химическая промышленность и т.д.

— Типами культуры следует именовать такие совокупности норм, правил и моделей поведения людей, которые составляют относительно замкнутые области, но не являются частями одного целого. Например, китайская или русская культура — такие самобытные и самодостаточные явления, которые не принадлежат к реально существующему целому. По отношению к ним роль целого может играть только культура всего человечества, но она является скорее метафорой, нежели реальным явлением, поскольку рядом с культурой человечества мы не можем поставить культуру других живых существ и сравнить с ней. Любую национальную или этническую культуру мы обязаны отнести к культурным типам. Термин «тип» предполагает, что национальные культуры — русскую, французскую или китайскую — мы можем сравнивать и находить в них типичные черты. К типам культуры надо относить не только регионально-этнические образования, но также исторические и хозяйственные. В таком случае латиноамериканская культура, культура постиндустриального общества или культура охотников и собирателей должны именоваться культурными типами.

— Формы культуры относятся к таким совокупностям правил, норм и моделей поведения людей, которые нельзя считать полностью автономными образованиями; они не являются также составными частями какого-то целого. Высокая или элитарная культура, народная культура и массовая культура именуются формами культуры потому, что они представляют собой особый способ выражения художественного содержания. Высокая, народная и массовая культура различаются набором приемов и изобразительных средств художественного произведения, авторством, аудиторией, средствами донесения до зрителей художественных идей, уровнем исполнительского мастерства.

— Видами культуры мы будем называть такие совокупности правил, норм и моделей поведения, которые являются разновидностями более общей культуры. К примеру, субкультура представляет собой такую разновидность господствующей (общенациональной) культуры, которая принадлежит большой социальной группе и отличается некоторым своеобразием. К примеру, молодежная субкультура создана возрастной группой людей от 13 до 19 лет. Их еще называют тинэйджерами. Молодежная субкультура не существует в отрыве от общенациональной, постоянно взаимодействует и подпитывается ею. То же самое можно сказать о контркультуре. Таким именем называют особую субкультуру, антагонистически настроенную по отношению к господствующей культуре. К основным видам культуры мы будем относить: а) доминирующую (общенациональную) культуру, субкультуру и контркультуру; б) сельскую и городскую культуры; в) обыденную и специализированную культуры. Духовную и материальную культуру нельзя отнести к отраслям, формам, типам или видам культуры, поскольку эти явления сочетают в себе в разной степени все четыре классификационных признака. Духовную и материальную культуру правильнее считать комбинированными или комплексными образованиями, стоящими в стороне от общей концептуальной схемы. Их можно называть сквозными явлениями, пронизывающими и отрасли, и типы, и формы, и виды культуры. Разновидностями духовной культуры выступает художественная, а разновидностью материальной — физическая культура.

Источник

«Футбол — это не play, а game» и другие шокирующие откровения Йохана Хейзинги

В последнее время изучению игр уделяется все больше времени, в том числе и в качестве академической дисциплины. В частности, на сайте Coursera.org Альбертский университет представил курс Understanding Video Games, в котором рассматривается природа игр, включая различия между play или game.

Как перевести на английский язык слово «игра»: play или game? Вопрос кажется очень простым, но в нем есть подвох. Например, ребенок, гоняющий мяч по двору, вовлечен в play. Дети же, играющие в мяч в том же дворе, занимаются game. И эта игра становится тем больше game, чем больше правил в нее вводится. Так где же граница между play и game?

Понятия play и game различаются далеко не во всех языках, например, в русском («игра») и французском (« jeu ») эти понятия обозначаются одним словом. В английском же языке есть понятия play a game, а также game a game, и первое означает «играть в игру», а второе — адаптировать правила игры или изменять их каким-либо образом, в том числе нарушая их. Play и game могут выступать как в качестве прилагательных, так и в качестве глаголов. Оба эти слова также часто употребляются в метафорическом значении, например, при употреблении выражения the game of life жизнь рассматривается с точки зрения игры.

Одно из фундаментальных различий между этими понятиями состоит в наличии четко сформулированной цели. К примеру, в футболе у каждого игрока есть конкретная задача, как и у команды в целом. Именно поэтому футбол — это не play, а game, несмотря на то, что у play также есть определенная цель: развлечение.

Еще одно отличие заключается в том, что play развивает физические и интеллектуальные навыки, а также социальные, такие, как умение определять эмоции человека в зависимости от выражения его лица. Game же улучшает более сложные навыки: абстрактное мышление, умение быть командным игроком. Йохан Хейзинга, голландский историк и культуролог, считает play одним из важнейших элементов, формирующих культуру. Его самый известный труд — книга Homo Ludens («Человек играющий», 1938) — отличается новым подходом в изучении сущности, происхождения и эволюции культуры. В ней изложена культурологическая концепция Й. Хейзинги, основанная на предположении, что человеческая культура возникает и развертывается в игре. Хейзинга считал, что play как явление появилось раньше, чем культура, ведь play присуще даже животным. Например, котенок, играющий клубком, занимается play: «Игра старше культуры, ибо понятие культуры, сколь неудовлетворительно его ни описывали бы, в любом случае предполагает человеческое сообщество, тогда как животные вовсе не дожидались появления человека, чтобы он научил их играть. Да, можно со всей решительностью заявить, что человеческая цивилизация не добавила никакого сколько-нибудь существенного признака в понятие игры вообще. Животные играют — точно так же, как люди. Все основные черты игры уже воплощены в играх животных. Стоит лишь понаблюдать, как резвятся щенята, чтобы в их веселой возне приметить все эти особенности. Они побуждают друг друга к игре посредством особого рода церемониала поз и движений. Они соблюдают правило не прокусить друг другу ухо. Они притворяются, что до крайности обозлены. И самое главное: все это они явно воспринимают как в высшей степени шуточное занятие и испытывают при этом огромное удовольствие». В своем труде Хейзинга также рассматривает такие вопросы, как природа и значение игры как явления культуры, концепция и выражение понятия игры в языке, игра и состязание как функция формирования культуры и др.

Роже Кайуа, французский теоретик и последователь Й. Хейзинги, защищал точку зрения, согласно которой play и game лежат на разных концах спектра. Play — это неструктурированная, спонтанная деятельность. Game — это регулируемая правилами, эксплицитная деятельность. Общая тенденция, по Кайуа, такова, что человечество стремится превратить play в game. Именно в этом и заключается суть культуры как таковой.

Один из вопросов, при ответе на который не сходятся мнения исследователей, звучит так: противоречат ли понятия play и game понятию серьезности? Хейзинга считал, что игра — это инстинктивная дополнительная добровольная творческая деятельность, имеющая как физические, так и интеллектуальные аспекты, лежащая при этом вне понятий «серьезность» и «несерьезность». Мы можем сказать: игра — это несерьезность. Но помимо того, что такое суждение ничего не говорит о положительных свойствах игры, оно вообще весьма шатко. Стоит нам вместо «игра — это несерьезность» сказать «игра — это несерьезно», как наше противопоставление лишается смысла, ибо игра может быть чрезвычайно серьезной. Более того, мы тут же наталкиваемся на множество фундаментальных жизненных категорий, которые также подпадают под определение несерьезного и все же никак не соотносятся с понятием игры. Смех определенно противопоставляют серьезности, но с игрой он никоим образом прямо не связан. Дети, футболисты, шахматисты играют с глубочайшей серьезностью, без малейшей склонности к смеху. Примечательно, что физиологическая способность смеяться присуща исключительно человеку, тогда как наделенная смыслом функция игры является у него общей с животными.

При этом game, согласно Хейзинге, отличается от play наличием определенной классификации, правил, а также последствий их нарушения, взаимодействия между игроками, целей и сюжета. Также Хейзинга рассматривает то, где мы играем (where we play). Он называет эту область магическим кругом — временным пространством, выключенным из обыденной жизни, где все участники согласны принять правила, действующие на этой территории. Немаловажен тот факт, что правила эти могут меняться, если все участники согласны их принять.

Третий тип — мимикрия (по-латыни «подражание»): игры, основанные на воспроизведении разных типов человеческой деятельности. Сюда относятся все сюжетно-игровые практики: театр и балет, игра в куклы и шарады, маскарад. Именно мимикрия дала начало всем современным видам искусства, включая театр, из которого в качестве синтетического исходной игровой деятельности появились поэзия и кинематограф, опера и проза. На общественно-институциональном уровне этому соответствует этикет, церемониал, униформа. «Испорченность» здесь может проявляться в различных психических отклонениях, таких, как раздвоение личности.

И, наконец, четвертый — иллинкс (по-древнегречески «головокружение»): тип игр, связанный с интенсивным, форсированным изменением состояния сознания. К таким играм относятся катание на аттракционах, горных лыжах, а также альпинизм. Страх и транс, головокружительная смесь, лежащая в основе всякого удовольствия, здесь продуцируется в самом чистом виде. «Вырожденные» формы иллинкса — алкоголизм и наркомания.

Таким образом, понятия game и play в английском языке различаются между собой наличием определенных признаков, но, бесспорно, оба имеют значительное влияние на человеческую культуру.

Источник

Реферат: Игровая концепция Й.Хейзенги

1. Игровая концепция культуры 5

2. Характеристики игры 7

3. Признаки, функции и законы игры 9

4. Игровой элемент в разных сферах деятельности 12

4.1. Игра в судопроизводстве 12

4.2. Проявление игры в войне 15

4.3. Поэзия в игре как словесное состязание 16

4.4. Музыка и танец 17

4.5. Спорт как Игра 18

Список литературы 21

Йохан Хейзинга (1872-1945) – голландский культуролог. Он считает несуществующими объективные законы истории и, следовательно, невозможным построение объективной исторической и культурологической теории. Цель и способ познания он видит в выявлении основных настроений и мировоззрения эпохи, которое достигается через «вживание» исследователя в духовную суть событий. Его основными трудами являются «Осень средневековья», «В тени завтрашнего дня: анализ культурного недуга нашего времени», «Человек и культура».

Хейзинга считал, что нормальное состояние культуры может быть при наличии трех условий: равновесия духовных и материальных ценностей; направленности на идеал, выходящий за рамки индивидуальности; и господства над природой. Отсутствие этих условий определяет истощение и обездуховление европейской культуры.

Ученый призывает общество к самоограничению. Не возлагая надежд на разум и науку, он советует ограничивать права разума, чтобы дать место вере.

Одной из наиболее известных работ Хейзинги, завоевавшей необычайную популярность, стала работа «Homo Ludens» (1938), отличающаяся новым подходом в освещении сущности, происхождения и эволюции культуры. В ней изложена культурологическая концепция Й. Хейзинги. В предисловии он писал, что человеческая культура возникает и развертывается в игре. «. Книга имеет подзаголовок «Опыт определения игрового элемента культуры».[1] В этой работе он пытался «сделать понятие игры, насколько я смогу его выразить, частью понятия культуры в целом».[2]

Это убеждение зародилось у него еще в 1903 г., а в 1933 он посвятил этой проблеме вступительную речь при избрании ректором Лейденского университета, назвав ее «О границах игры и серьезного в культуре». Затем эти идеи излагал в Цюрихе, Вене, Лондоне в докладах «Игровой элемент культуры». В этой работе наиболее полно воплотился гуманистический, жизнелюбивый, нравственно светлый, творческий мир Й. Хейзинги, проявилось его менонитское воспитание.

Оригинальная концепция культуры как Игры развернута в труде Й. Хейзинги “Homo Ludens”. Родовая, или всеобщая, характеристика человека привлекала многих: Homo sapiens – человек разумный или Homo faber – человек созидатель, такие определения стали распространенными. Й. Хейзинга, не отвергая их, избирает иной аспект, считая, что «человеческая культура возникает и развертывается в игре, как Игра».

«Есть одна старая мысль, свидетельствующая, что если продумать до конца все, что мы знаем о человеческом поведении, оно покажется нам всего лишь игрою. Тому, кто удовлетворится этим метафизическим утверждением, нет нужды читать эту книгу. По мне же, оно не дает никаких оснований уклониться от попыток различать игру как особый фактор во всем, что есть в этом мире. С давних пор я все более определенно шел к убеждению, что человеческая культура возникает и разворачивается в игре, как Игра».

1.Игровая концепция культуры.

В архаических культурах, считает Хейзинга, Игра охватывала все сферы жизни, и потому противоположность «игры» и «серьезности» еще не имеет значения.

В более поздние эпохи происходит разделение сферы «игры» и «серьезности». Происходит это за счет бесконечной дифференциации культуры.

Осуществляя «диагностику зла нашего времени», Хейзинга отмечает, что отсутствие подлинной благородной игры деформирует личность, отвращает ее от разума. Происходит иррационализация культуры, поворот к культуре инстинкта. Игровая концепция культуры Хейзинга, в определенной мере, дерзкая гипотеза гуманиста, который на собственном опыте знал страшную сущность фашизма и пытался защитить личность в современном мире.

«Игра обособляется от «обыденной» жизни местом действия и продолжительностью», т. е. имеет свое игровое пространство. «Внутри игрового пространства царит собственный, безусловный порядок». Порядок создается правилами, которые нельзя нарушать, ибо тогда рушится все здание игры. Настоящая Игра есть «свободное действие», она не связана с материальной пользой, но дает радостное возбуждение, раскрывает человеческие способности, сплачивает группы. Игра воспитывает «человека общественного», способного добровольно и сознательно участвовать в жизни коллектива, подавлять свои эгоистические интересы, руководствоваться понятиями солидарности, чести, самоотречения.

Потребность в игре не связана с какой-либо ступенью развития культуры. Игра – экзистенциальная и витальная категория.

Хейзинга рассматривает игру в нескольких аспектах:

-как вид деятельности;

-как форму происхождения культуры;

-как обязательный элемент всякой культурной активности;

-как движущую силу развития культуры.

Особую ценность его концепции придает стремление автора проследить роль игры во всех культурных сферах: в поэзии, культовых отправлениях, юриспруденции, войне, быту, науке – во всей истории.

«В поступательном движении культуры гипотетическое исходное соотношение игры и не игры не остается неизменным. Игровой элемент в целом отступает по мере развития культуры на задний план. По большей части и в значительной мере он растворился, ассимилировался в сакральной сфере, кристаллизовался в учености, в правосознании, в формах политический жизни. При этом игровое качество в явлениях культуры уходило обычно из виду».

Когда Хейзинга говорит об игровом элементе культуры, он вовсе не подразумевает, что игры занимают важное место среди различных форм жизнедеятельности культуры. Не имеется в виду и то, что культура происходит из игры в результате эволюции. Не следует понимать концепцию Хейзинги в том смысле, что первоначальная Игра преобразовалась в нечто, игрой уже неявляющееся, и только теперь может быть названо культурой. Культура первоначально разыгрывается. Те виды деятельности, которые прямо направлены на удовлетворение жизненных потребностей (например, охота), в архаическом обществе предпочитают находить себе игровую форму. В этих Играх, по мнению Хейзинги, общество выражает свое понимание жизни и мира.«Стало быть, не следует понимать дело таким образом, что Игра мало-помалу перерастает или вдруг преобразуется в культуру, но скорее так, что культуре в ее начальных фазах свойственно нечто игровое, что представляется в формах и атмосфере игры. В этом двуединстве культуры и игры Игра является первичным, объективно воспринимаемым, конкретно определенным фактом, в то время как культура есть всего лишь характеристика, которую наше историческое суждение привязывает к данному случаю».В поступательном движении культуры гипотетическое исходное соотношение игры и неигры не остается неизменным. По словам Хейзинги, игровой момент в целом отступает по мере развития культуры на задний план. Он в основном растворяется в учености и в поэзии, в правосознании, в формах политической жизни. Тем не менее во все времена и всюду, в том числе и в формах высокоразвитой культуры, игровой инстинкт может вновь, проявиться в полную силу, вовлекая отдельную личность или массу людей в игру.

3.Признаки, функции и законы игры.

Й. Хейзинга анализирует главные признаки Игры. Всякая Игра есть прежде всего свободная деятельность: «первый основной признак игры: она свободна, она есть свобода».[4]

Однако вышесказанное еще не дает ответа на вопросы: Как Игра становится культурой? Как она закрепляется культурой? Какие виды и формы Игры характерны для культуры?

Для ответа на них Хейзинга анализирует главные признаки Игры. Всякая Игра есть, прежде всего, свободная деятельность. Игра по принуждению, по приказу становится навязанной имитацией, лишается главного смысла и назначения. Игрой заняты в свободное время, она не диктуется необходимостью и обязанностью, а определяется желанием, личным настроением. Можно вступить в Игру, но можно и не делать этого, отложить это занятие на неопределенный срок.

В повседневной жизни Игра возникает как временный перерыв. Она вклинивается в жизнь как занятие для отдыха, создавая настроение радости. Но ее цели не связаны с пользой, выгодой, материальным интересом. Она обретает смысл и значение благодаря своей самоценности. Человек дорожит этим состоянием, вспоминая наслаждение, которое он пережил во время Игры, желает вновь испытать те же чувства.

«…культура предполагает определенное самоограничение и самообуздание, определенную способность не воспринимать свои собственные устремления как нечто предельное и наивысшее, но видеть себя отгороженной некоторыми добровольно принятыми границами».

Несомненно, это также закладывается игрой и в игре, ее правилами.

Игра всегда требует сообщества, партнерства. Группировки, корпорации, ассоциации обладают способностью к самосохранению и консервации, обособляясь от прочего мира, используя игровые формы для укрепления. Так появляются сообщества. Для того чтобы усилить принадлежность к игре, используются ритуалы и церемонии, тайные знаки, маскировка, эстетическое оформление в виде особого костюма, символики.

4. Игровой элемент в разных сферах деятельности.

4.1.Игра в судопроизводстве.

Й. Хейзинга описывает судебный процесс как состязание, словесный поединок, азартную игру, спор о вине и невиновности, оканчивающийся чаще победой суда, нежели поражением. Правосудие всегда совершается в особо отведенном месте; оно отгорожено от повседневной жизни, как бы выключено из нее. «Это настоящий магический круг, игровое пространство, в котором временно упраздняется привычное социальное подразделение людей». Судьи на время становятся выше критики, они неприкосновенны, облачены в мантии, надевают парик. Тем самым подчеркивается их причастность к особой функции правосудия. Судебный процесс опирается на жесткие правила, нормы кодекса, согласно которым отмеряется наказание. В архаических обществах суд совершался по жребию, как проявление божественного решения. Состязание принимает форму пари, обета или загадки. Но во всех вариантах оно остается Игрой, в основе которой лежит уговор действовать согласно установленным правилам.

— судьи до сих пор уходят из “обыденной жизни”, прежде чем приступить к отправлению правосудия: облачаются в мантию или надевают парик, сам судейский парик есть нечто большее, чем реликт прежнего церемониального облачения. По своей функции он может считаться близким родичем примитивных танцевальных масок первобытных народов. И то и другое делает человека “иным существом”;

— в процедуре, разворачиваемой перед лицом судьи, во все времена и при всех обстоятельствах стороны с такой силой, с такой остротой, с такой устремленностью хотят добиться победы, что агональный элемент не может быть исключен ни на мгновение. При этом система правил, которая неизменно царит в этой борьбе, формально и целиком помещается в рамки хорошо организованной антитетической игры.[7]

Здесь Й. Хейзинга делает акцент на том, что взаимосвязь права и игры в архаичной культуре может быть рассмотрена под тремя различными точками зрения: судебный процесс как вид азартной игры, как состязание, как словесный поединок.

Азартная Игра.Если переместить взгляд правовой практики высокоразвитых форм цивилизации на ту же сторону далеко не столь ушедших вперед стадий культуры, то увидим, что представление о правоте или неправоте, то есть этико-юридическая идея затмевается в сознании общества представлением о победе или поражении, т.е. идее чисто агонального свойства. Элемент случая и тем самым игры выступает на первый план по мере перемещения в примитивное правосознание. Здесь предоставлена сфера мышления, где понятие о решении, источником которого могли быть предсказания оракула, божий суд, выпавший жребий, иными словами Игра (так как непреложность решения вытекает лишь из правил игры) а вместе с ним и приговор, воспринимались еще как единое целое.

Словесный поединок. Им остается судоговорение по своей сути. Агон почти полностью состоит здесь в стремлении превзойти друг друга в изощренных поношениях и оказываться на высоте положения. Хейзинга приводит пример замечательного доказательства взаимосвязи игры и культуры, а именно состязания в игре на барабане или песенные поединки гренландских эскимосов, где имеется дело со случаем, когда функция культуры, называемая судопроизводством, еще не высвободилась полностью из сферы игры и не утратили своего характера. Итак, здесь мы имеем дело с культурной практикой, выполнявшей функцию судебного разбирательства в чисто агональной форма и одновременно являющееся игрой в самом подлинном смысле слова. Причем всему сопутствует смех и веселье.

Таким образом, Й. Хейзинга убедительно доказывает взаимосвязь игры и права на основе архаических форм отправления судопроизводства и их элементов, оставшихся в современном праве.

Поскольку Игра обнаруживается во всех культурах, всех времен и народов, это позволяет Й. Хейзинга сделать вывод, что «игровая деятельность коренится в глубинных основах душевной жизни человека и жизни человеческого общества». Культ разворачивался в священной Игре.

4.2.Проявление Игры в войне.

Итак, Й. Хейзинга, прежде всего взаимосвязь игры и культуры видит в агональном характере войны: состязательный момент вступает в действие с той минуты, когда воюющие стороны начинают видеть в друг друге противника, сражающее за то, на что он имеет право.

Одной из форм состязания в архаический период культуры является поединок (группа воинов бросает вызов равному числу вражеских воинов), где личное единоборство может служить оракулом, предвещающим исход будущего сражения;

Анализ Й. Хейзингом агонального элемента в современной войне сводится к следующему: понятие войны возникает тогда, когда особое приподнятое настроение охватывающей всех враждебности делается отличным от распри между отдельными людьми, а до некоторой степени и родовой ненависти. Такое различие помещает войну не только в сакральную, но и в агональную сферу. Война возвышается до святого дела, где все вместе могут померятся силами, испытывая свой жребий. Война рассматривается в свете священного долга и чести и разыгрывается в присущих им формах.

4.3.Поэзия в Игре как словесное состязание.

В мифических представлениях первобытных народов об основах бытия, как в зародыше уже заключен смысл, который затем был осознан и выражен в логических формах и терминах. Филология и богословие стремятся все глубже проникнуть в постижение мифологического ядра ранних верований. В свете первоначального единства поэтического искусства, священного учения, мудрости, культа все функциональные значения древних культур должны были восприниматься по-новому. В каждой живой, цветущей цивилизации, и, прежде всего в архаических культурах, поэзия одновременно и культ, и праздничное увеселение, совместная Игра, проявление искусности, испытание или загадка, мудрое поучение, убеждение, колдовской заговор, предсказание, пророчество, состязание.

Й. Хейзинга подробно рассматривает взаимосвязь игры и поэзии во внешней форме речи, отмечая, что столь же ощутимо проявляется она в отношении формы обратного воплощения мотивов и их облачения и выражения.

Игра лежит вне благоразумия практической жизни, вне сферы необходимости или пользы, то же относится к музыкальным формам и музыкальному выражению. Игра стоится по законам, которые не определяются нормами разума, долга и истины. То же справедливо и для музыки. Действенность её форм и её функции определяется нормами, которые никак не соприкасаются ни с логическими понятиями, ни со зрительными или осязаемыми образами. Лишь собственные специфические имена могли бы подойти этим нормам, имена, одинаково свойственными музыке и игре, каковы ритм и гармония.

Тоже относится к другим видам искусства. Мудрость, философия, наука также имели игровые формы. Даже боевые столкновения содержали игровые элементы. Отсюда вывод: «Культура в ее древнейших фазах «Играется». Она не происходит из игры, как живой плод, который отделяется от материнского тела; она развивается в игре и как Игра». Но если это утверждение справедливо для древних эпох, то характерно ли оно для более позднего исторического периода?

В XX веке на первое место в Игре выдвинулся спорт. Состязания в силе, ловкости, выносливости, искусности становятся массовыми, сопровождаются театрализованными зрелищами.

В заключительной XII главе «Игровой элемент современной культуры» автор обращается к западной культуре XX в., исследуя спортивные игры и коммерцию, игровое содержание искусства и науки, игровые обычаи парламента, политических партий, международной политики. Однако в современной культуре он обнаруживает приметы угрожающего разложения и утраты игровых форм, распространение фальши и обмана, нарушения этических правил.

Фундамент культуры закладывается в благородной Игре, она не должна терять свое игровое содержание, ибо культура предполагает известное самоограничение и самообладание, способность не видеть в своих собственных устремлениях нечто предельное и высшее, а рассматривать себя внутри определенных, добровольно принятых границ. Подлинная культура требует честной Игры, порядочности, следования правилам. Нарушитель правил Игры разрушает саму культуру. «Для того чтобы игровое содержание культуры могло быть созидающим или подвигающим культуру, оно должно быть чистым. Оно не должно состоять в ослеплении или отступничестве от норм, предписанных разумом, человечность или верой».[13] Оно не должно быть ложным сиянием, историческим взвинчиванием сознания масс с помощью пропаганды и специально «взращенных» игровых форм. Нравственная совесть определяет ценность человеческого поведения во всех видах жизнедеятельности, в том числе и в Игре.

Литература

1.Андреев А.Н. Культурология. Личность и культура. Минск, 1998.

2. Аникеева Н.П., «Педагогика и психология игры». М.,1986

3. Берлянд И.Е. Игра как феномен сознания. Кемерово, 1992.

Источник

• ← Почему хвойные деревья менее устойчивы к загрязнению воздуха чем лиственные
• Почему хешрейт на пуле меньше чем в майнере binance →