таов пшикан кесович биография
Пшикан Таов: Дети из обездоленных семей раньше взрослеют
Скрипку разбил о голову известного музыканта
— Другим моим увлечением была музыка. До третьего класса я занимался скрипкой в музыкальной школе. Учился вместе с Леней Бекуловым, известным впоследствии в республике музыкантом, выпускником Московской консерватории. Своего инструмента ни у кого не было, в школе нам выдали скрипку, одну на троих с еще одним мальчиком. Как-то мы шли из Нальчика с урока музыки и заспорили с Леней, кто будет сегодня на ней заниматься. Я убеждал его, что инструмент должен достаться мне, потому что Леня и так хорошо играет, он не согласился и решил скрипку у меня отобрать. Но я не сдавался и в итоге разбил инструмент о голову товарища. На этом мое обучение музыке закончилось.
«Куры, вы нас позорите!»
— Я помогал матери во всем по дому. Мы жили в начале села рядом с колхозными полями, и объездчик все время ругал мать за то, что наши куры что-то там, на общественной территории, клюют. Было мне тогда лет десять, но я сказал матери, что в следующий раз сам поговорю с объездчиком. Ждать долго не пришлось. Хажсет, так его звали, опять начал нас ругать: мол, кулацкая семья снова пустила кур в колхозный огород. Я вышел с кочаном кукурузы, подозвал наших кур и стал их при нем отчитывать: «Вы нас позорите, бессовестно себя ведете, сколько раз я вам буду говорить, что нельзя заходить в государственные посевы, я вам ноги переломаю…» Объездчик плюнул в сердцах и ушел. Но история на этом не закончилась. Хажсет пожаловался на меня председателю колхоза, сказал, что я над ним издевался. Под вечер меня увезли в сельсовет, мать стала плакать, думала, что меня посадят, несмотря на малый возраст. Да я и сам стал этого всерьез опасаться. Председатель попросил меня повторить слова, которыми я воспитывал кур. Сначала я наотрез отказывался, и он тогда предложил мне десять рублей, чтобы я разговорился. Взрослые потом долго смеялись, и меня отпустили. А объездчик больше к нашему двору близко не подходил.
Учил русский язык как иностранный
Первые два курса было не до любви
— В школе я был по-настоящему влюблен в одноклассницу. Потом, когда остался на второй год, она стала учиться на класс старше, но мои чувства не проходили. Когда уезжал в Москву, думал, что без этой девочки жизни никакой не будет. У нее же ко мне возникли ответные чувства намного позже, наверное, моя настойчивость сыграла свою роль. Учась на первом курсе, я продолжал с ней переписываться, но потом в Москве началась другая жизнь. Я взрослел, да и учеба очень сложно давалась, честно говоря, первые два курса не до любви было.
Мне, простому сельскому парню, надо было зацепиться в московском вузе во что бы то ни стало. Там ведь, в академии, учились в основном отпрыски советской элиты. Но дети из обездоленных семей раньше других становятся самостоятельными, раньше других взрослеют.
Генпрокурор Руденко подарил карандаш
— В сентябре 1956 года, только поступив в академию, я смог попасть на прием к генеральному прокурору СССР Роману Андреевичу Руденко по вопросу реабилитации отца. Как потом выяснилось, отец уже был реабилитирован, а семья ничего об этом не знала. Чтобы Руденко меня принял, отстоял в очереди четверо суток. В шесть утра я приходил в приемную и стоял в очереди иногда до часу ночи. Причем уйти было нельзя, чтобы не пропустить прием. Видимо, меня пожалели и пропустили в кабинет генпрокурора. Руденко выслушал очень внимательно и даже дал денег. Он подарил мне автоматический карандаш со своего стола, вызвал помощника и до общежития меня отвезли на служебной машине. Сказал, что приходить больше не надо, расследование они начнут. Через полтора месяца документ о том, что отец реабилитирован, его помощник привез мне лично.
Но еще долгое время во всех анкетах я писал, что являюсь сыном репрессированного, а затем реабилитированного…
Ольга КАЛАШНИКОВА.