светская жизнь в россии 19 века
Дворянская семья в светском обществе
Светская жизнь и семейный этикет
Светская жизнь в дворянском понимании, это общественные отношения внутри их сословия, пронизанные определенными узами условностей.
Умение себя вести в свете являлось очень важной частью жизни дворян. Идеальный образ светского человека на протяжении всего XIX века оставался неизменным: это образованный дворянин, прекрасно изъясняющийся на французском, модно одевающийся, ловко танцующий, играющий в карты, разбирающийся в разговорах.
Об этом свидетельствуют записи публициста того времени В.Н. Погожева:
«Молодой человек, желающий быть принятым в большом свете, необходимо должен иметь следующие качества: говорить по-французски, танцевать, знать хотя по названиям сочинения новейших авторов, судить о их достоинствах, порицать старых и все старое, разбирать играемые на театрах пьесы. Но главней всего – это играть в карты и по большой и быть одетым по моде» [1]
От дамы требовалось практически такое же поведение, за исключением игры в карты.
Конечно, следует учитывать, что не все представители дворянства были ярыми поклонниками светской жизни.
И.В.Каменская, А.Я. Бутковская, И.В. Икскуль, например, в своих мемуарах упоминали о том, что старые помещики редко выезжали в свет, да и гостеприимством не отличались.
Об участие дворянской семьи в жизни света можно говорить тогда, когда в общественных отношениях бло задействовано все семейство в полном или частичном составе. Пример такого участия – широко распространенная практика нанесения визитов и приема гостей.
М.С.Николева писала в воспоминаниях: «К концу лета вернулись мы к себе в Покровское, куда съехались много знакомых и некоторые родственники. Их поместили с другими гостями в большой садовой беседке на берегу довольно глубокой сажалки для карасей, через которую был перекинут на арке мостик, выкрашенный розовой краской и освещавшийся двумя фонарями.
Плодов всякого сорта было всегда в изобилии. Яблоки, груши, сливы. длились во всю зиму, не смотря на то, что не более двух дней в неделю у нас не садились гости за обед. В семейные праздники приезжих лошадей бывало до семидесяти» [3]
Сохраняя в гостеприимстве патриархальность, в которой гостей мог принимать хозяин либо хозяйка дома, но никак не их дети, дворяне выработали для себя целую систему правильного нанесения визитов.
Визит – прием гостей, как правило по неофициальному поводу, сопровождающийся приятным времяпровождением за беседой, чашкой чаю и т.п.
Отсюда выделяется повседневная часть, светской семейной жизни – нанесение визитов, либо прием визитеров у себя. Как правило, визиты могли наноситься замужней женщиной вместе с детьми, либо она принимала гостей у себя.
Дворяне, жившие за городом, могли приглашать к себе гостей на длительный срок. Например, в загородных усадьбах проходили постоянные увеселения, охота и балы. Святой обязанностью хозяев было развлечение своих гостей.
В воспоминаниях дворянина В.А. Инсарского, служившего в столице, находим интересное описание времени, когда он гостил за городом:
«Когда потом я еще несколько раз приезжал в Ивановское, я находил там такую же толпу друзей и приятелей, какая у меня была в Петербурге. И лето, которое я всегда избирал для поездок туда, пролетало быстро и великолепно» [5]
Традиционная планировка дворянского дома, может многое рассказать о светской жизни своих владельцев.
Как правило, она начиналась с вестибюля – просторного, светлого зала, служившего прихожей. За вестибюлем находился парадный зал, где устраивались обеды, балы, приемы. Возле вестибюля располагались гостиные – комнаты для приема гостей.
К середине XIX века усадебная культура вступает в свой кризис: усадебное строительство пошло на спад, а после отмены крепостного права и вовсе многие из усадеб пришли в упадок, поскольку у владельцев не было больше средств их содержать. Позволить себе иметь загородные усадьбы могли лишь состоятельные дворяне. Семейная, светская жизнь во второй половине XIX века активно переходила в город.
Представление о том, что все дворяне имели в городе дома и особняки не совсем верное. Лично владеть недвижимостью доводилось только самым зажиточным, остальные вынуждены были арендовать себе жилье на время пребывания в городе. Зачастую таким арендованным жильем становились квартиры доходных домов.
Характерной особенностью «барских» квартир было наличие большого числа комнат – от шести до пятнадцати, а иногда и больше. [8]
Итак, мы выяснили, что дворянские дома были приспособлены для приема гостей, что и в будние дни, и в праздники, было явлением довольно частым, так как составляло одну из основополагающих сторон светской жизни.
Все беды человека происходят по вине неумения себя держать. Ведь в семье, как и в обществе, в поведении необходимо соблюдать такт и уметь себя подать. Качества эти приобретаются воспитанием. Но недостаток воспитания, делает человека легкомысленным, а это недопустимо. [13]
Семья должна строго следовать предписанным этикетом канонам. Например, для первого выезда в свет молодой девушки, считалось правильным, если она войдет в бальную залу под руку с отцом(при наличии) или другим старшим родственником. Именно у него, кавалеры, желающие пригласить девушку на танец, обязаны спросить разрешение. [14]
Последующие визиты и выходы в свет, девушка уже может делать со своей матерью (или старшей родственницей), но ни в коем случае одна.
Как правило, светскую жизнь девушка начинала вести с шестнадцати лет. А вот у юноши право посетить светский бал и делать визиты, появлялось лишь с поступлением на службу, но он имел право приходить без сопровождения. [15]
Девушка-невеста, по этикету, должна была уметь угождать желаниям семьи своего будущего супруга, а та семья, в свою очередь имеет полное право перевоспитать будущую невестку по своему усмотрению. Став женой, девушка обязана самостоятельно следить за домашних хозяйством, а еще ни в коем случае, не обижать родных и друзей супруга, а наоборот, приложить все усилия, что б им понравится. Визиты молодая супруга может делать только с супругом или свекровью, но никак ни с матерью или другими родственницами. При отъезде супруга, жена переселяется к его родным и лучше, если воздерживается от светской жизни, до его возвращения. [16]
Интересно, что супруг по этикету, имеет полное право влиять на светские отношения супруги и корректировать ее дружеские связи по своему усмотрению. [17]
Характер подобных правил, весьма патриархален и во второй половине XIX века часто не соблюдался. На этот счет в сборнике по этикету, есть замечание: «Несоблюдение всех этих правил происходит часто от чрезмерного баловства родителей, всегдашней уступчивостью и снисхождением, делающих своих детей сухими эгоистами, думающими только о собственных удобствах» [20]
В отношениях членов семьи между собой, этикет требует соблюдения иерархии. К примеру, братья и сестры обязательно должны быть вежливы и предупредительны один к другому, причем старший сын всегда пользуется некоторым превосходством и имеет власть над младшими детьми. [21] Дети должны выходить из экипажа первыми, но пропускать родителей вперед, при входе. [22] Девушка всегда должна идти впереди родителей, так как те обязаны за ней наблюдать. [23] В театре и других подобных местах, мать и дочь садятся впереди, а отец с сыновьями позади них. [24] Отец или мать обязаны сопровождать дочь, но она имеет право ехать с родителями не во всем места. [25]
Супружеская пара не должна была выражать своих чувств на публике, однако дома, супруг должен был оказывать жене всяческую заботу. [27]
Девушка, потерявшая мать раньше своего совершеннолетия не могла оставаться хозяйкой в доме отца. Она должна была быть отдана в учебное заведение или же под опеку пожилой и благочестивой родственницы. [28]
Семейный этикет так же затрагивал обычаи и важные события в жизни дворян.
О рождении ребенка и крестинах, предписывалось следующее: « Женщина, готовящаяся стать матерью, перестает выезжать в свет и является только в дом своих ближайших родных. Как во избежание какой-нибудь несчастной случайности, так и ради соблюдения приличий, она не показывается ни в театре, ни на общественных гуляниях, не ездит с визитами.
Выбирать восприемников от купели следует с большим тактом. Не годится приглашать тех, кто выше или ниже семьи по положению и статусу. Крестный отец платит священнику, а ребенку дарит крестик; крестная мать дает священнику платок, а ребенку рубашку и чепчик. Матери младенца, восприемники дарят обрезки на платье» [29]
При помолвке, молодой человек обязан просить руки невесты у ее отца (старшего родственника), но не у матери. Так же он в праве при положительном ответе, обсудить с родителями приданное невесты. Невеста же не обязательно должна присутствовать при этих разговорах. [30] Если свадьба по каким либо причинам не состоялась, молодые должны вернуть друг другу подарки или же возвращает только тот, кто первый разорвал отношения. [31] После разрыва, как молодому человеку, так и девушке, следует на время покинуть город, отправится в путешествие и т.п. [32] Если в семье возник траур, свадьбу обязаны отложить.
Особые предписания имелись по соблюдению траура. Так, самый длительный траур должна была носить вдова – год. Причем первые полгода траур должен быть глубоким. Вдова в это время носит исключительно черные одеяния. Траур вдовца длится полгода, после чего он может снова вступить в брак. [33]
Траур по родителям, бабушкам и дедушкам длится год. По братьям и сестрам полгода, а по другим родным – по обстоятельствам от месяца до трех. [34]
В глубоком трауре нельзя покидать дом, делать визиты и участвовать в светской жизни. Балы, театры и другие увеселения разрешено посещать только после снятия траура. [35]
Проведя исследование семейного этикета, можно прийти к выводу, что он не просто отражает патриархальность и иерархичность семейного уклада, а настоятельно поддерживает такую систему ценностей в дворянских семьях.
Таким образом, формируется мнение, что вся жизнь дворянского семейства, так или иначе причастного к свету, строилась по принципу постоянных визитов, посещения светских мероприятий, где они стремились продемонстрировать свой достаток, свои достижения и, конечно же, безупречные манеры. Семья, как средство прославления рода и фамилии, являлась объектом гордости для ее членов, в особенности для старшего поколения. Идеальная жизнь в представлении дворян, по сути, строилась на одном лишь желании показать себя лучше других. Как благородное сословие, в светской жизни, из всех качеств, они ставили на пьедестал гордость.
«Гордость семьи» могла заключаться даже в таких мелочах, как признание кого-нибудь из ее состава великолепным танцором, красноречивым собеседником и т.п. Удачная карьера, древность рода, высокое положение в обществе – все это порождало в дворянской среде зависть и высокомерие.
Сколько бесчисленных судеб было принесено в жертву во имя светских идеалов? Воспитание, образование, семейный уклад у дворянской семьи на протяжение XIX века преследовали лишь одну цель – состояться в обществе или на службе в государстве.
[3] Николева М.С. Воспоминания Марии Сергеевны Николевой // Русский архив, 1893. – Кн. 3. Вып. 10. – С. 150-151.
[4] Жизнь в свете, дома и при дворе. Изд. 1890 года М, 2007 – С.40
[11] Жизнь в свете, дома и при дворе. Изд. 1890 года М, 2007 – С.87
Светская жизнь
Для нас светская жизнь является синонимом приятной праздности и всевозможных увеселений. Но в XVIII–XIX веках светские обязанности зачастую рассматривали именно как обязанности, как своеобразную службу, далеко не всегда легкую и приятную. В разгар бального сезона, когда каждый вечер и часть ночи посвящались танцам, а утро — краткому отдыху, даже самые выносливые кавалеры и дамы начинали роптать. «Приятно потанцевать раз в две недели, но так часто вертеться — невыносимо. Здоровье мое страдает», — писала в XIX веке одна из светских женщин своей подруге. Разумеется, большинство молодых женщин обожали танцы, но за это им порой приходилось платить высокую цену. Выкидыши или тяжелые простуды после балов были отнюдь не редкостью. Но просто отказаться от бала было невозможно — хозяева могли посчитать отказ за обиду, а частые отказы могли привести к тому, что чересчур болезненную даму или чересчур занятого кавалера и вовсе отлучали от света.
«Но уж никогда ни в каких крайних случаях не обращайся с просьбами к свету, от которого так легкомысленно отворотил с я — все двери останутся запертыми», — предупреждал учебник хорошего тона «Жизнь в свете, дома и при дворе», изданный в Петербурге в 1890 году.
Светская жизнь считалась опасной не только для здоровья, но и для души. Недаром Пушкин в «Евгении Онегине» просил свою музу:
Не дай остыть душе поэта,
И наконец окаменеть
В мертвящем упоенье света,
В сем омуте, где с вами я
Купаюсь, милые друзья.
Виссарион Белинский назвал «Евгения Онегина» «энциклопедией русской жизни». Если мы последуем за героем романа, то сможем без труда познакомиться со всеми обязанностями и ритуалами, которые ежедневно исполнял дворянин той эпохи. И нам будет нетрудно догадаться, в какой мере эти ритуалы должна была исполнять дворянка — его жена, сестра или дочь.
Неизв. худ. Великосветский салон. 1830-е гг.
Онегин просыпается за полдень. Обычно дворяне вставали раньше — около 10 часов утра, но Онегин, кажется, вовсе обходится без завтрака. Проснувшись, он начинает просматривать приглашения, чтобы составить расписание своего вечера.
Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки несут.
Три дома на вечер зовут:
Там будет бал, там детский праздник.
Куда ж поскачет мой проказник?
С кого начнет он? Все равно:
Везде поспеть немудрено.
Хорошим тоном считалось рассылать приглашения за пять, а еще лучше — за семь дней до назначенного события. На вечера, балы и приемы нужно было приглашать всех, с кем находишься в дружеских и светских отношениях. «Ничто не может быть оскорбительнее, как узнать о празднике, на который не был приглашен», — предупреждали учебники хорошего тона. При этом опытный хозяин или хозяйка дома должны были заранее предусмотреть, как поступить, если в гостиной окажутся люди, не слишком доброжелательно настроенные друг к другу.
Приглашения могли посылать по почте, со специальным слугой, что считалось более вежливым, и — высшая форма вежливости — передать лично во время утреннего визита. Например, если почтенное семейство хотело пригласить юную девушку на детский бал или на именины, то хозяин и хозяйка должны были предварительно явиться с визитом к родителям девушки и получить их согласие.
Отказаться от приглашения было можно, сославшись на данное ранее обещание или на уважительные обстоятельства, однако такими отказами не стоило злоупотреблять.
Отказ от завтрака являлся очередным чудачеством Онегина (впрочем, и сейчас многие холостяки пропускают утренний прием пищи). Меж тем званый завтрак в XIX веке был не менее популярен, чем званый обед. Его устраивали обычно между полуднем и двумя часами дня. Дамы могли привести на званый завтрак своих детей (на обеде это было бы неуместно) и посекретничать в гостиной, пока мужчины курят в столовой свои сигары и обсуждают денежные дела. Меню такого званого завтрака было сравнительно скромным:
— горячее мясное блюдо;
— шесть сортов закусок;
— два entres (то есть две промежуточные закуски);
— два жарких, одно из них холодное;
— два entremes (блюдо, промежуточное между основным и десертом, например, сыр или легкое блюдо из овощей);
— сладкие пирожки, компот из фруктов.
Декабристы, любившие эпатировать светское общество, изобрели совсем иной стиль званых завтраков. Так, Кондратий Федорович Рылеев устраивал для своих друзей «русские завтраки» в два, а то и в три часа пополудни. Угощением служили ржаной хлеб и кислая капуста, их запивали «очищенным русским вином».
Упомянутые выше визиты были простейшим светским ритуалом, своеобразной эстафетой, позволяющей поддерживать постоянную связь между всеми членами светского общества. «Визит — это светское поклонение, дань уважения летам, званию, влиянию, красоте, таланту». Визитам обычно отдавались утренние часы от окончания завтрака до начала обеда, то есть с приблизительно с 13 до 16 часов.
Визит продолжался 15–30 минут. В это время хозяева и гости обменивались приглашениями, обсуждали светские новости. Визитом следовало отблагодарить за званый обед, раут или бал, особенно если гость уходил с бала или раута раньше общего разъезда и не мог попрощаться с хозяевами. На визит следовало ответить визитом в течение ближайших трех-пяти дней, таким образом колесо светской жизни вертелось непрерывно. Визит был свидетельством того, что хозяев дома не забывают, а также хорошей возможностью для гостя показать себя во всей красе. «Несмотря на скоротечность церемонного визита, светский молодой человек найдет время рассказать несколько новостей, упомянуть о модной опере, бросить в разговор пары остроумных колкостей и уедет, очаровав хозяев своею фейерверочною болтовнею», — наставляли учебники хорошего тона. Если визит наносил какой-нибудь высокопоставленный, знатный или прославленный человек, это поднимало статус хозяев дома. Точно так же для молодого человека было очень важным, что он «входим в лучшие дома».
Каждый «открытый» для посещений дом имел свои приемные дни, и, разумеется, предпочтительнее было отправиться с визитом именно в этот день, чтобы встретиться с хозяевами лично. Но если по тем или иным причинам встреча не состоялась, гость оставлял хозяевам визитные карточки, загибая на них уголки, чтобы засвидетельствовать то, что он лично побывал в доме. Очень практичны были карточки, на уголках которых помещались своеобразные шифры, указывающие цель визита: О — отъезд и прощальный визит; Ж — желание осведомиться о состоянии здоровья; П — поздравление; В — возвращение из долгой отлучки, например, с дачи. Одну карточку оставляли для хозяина, одну — для хозяйки, одну — для незамужних, но выезжающих в свет дочерей, если же в доме жила вдова, для нее также оставляли отдельную карточку. Женщины, однако, не должны были оставлять свои карточки мужчинам. Девушки не имели собственных визитных карточек и подписывали свое имя на визитной карточке матери.
Онегин, однако, вовсе не собирается «мотаться с визитами», поражая петербуржцев своей «фейерверочной болтовней». Вместо этого он отправляется на прогулку на Невский проспект. До весны 1820 года Невский проспект в Петербурге был засажен посредине и в бытовой речи именовался бульваром. Около двух часов дня сюда приходили на «променад» люди «хорошего общества». Другим популярным местом для прогулок являлся Адмиралтейский бульвар, окаймляющий с трех сторон здание Адмиралтейства. Здесь «дамы щеголяли модами», здесь раскланивались друг с другом знакомые (и поклон знатного лица мог быть воспринят как большая удача и высокая почесть), здесь обменивались светскими слухами. «И чем невероятнее и нелепее был слух, тем скорее ему верили, — рассказывали современники. — Спросишь, бывало: „Где вы это слышали?“ — „На бульваре“, — торжественно отвечал вестовщик, и все сомнения исчезали».
По поводу названия «бульвар» Юрий Лотман делает в своем комментарии к «Евгению Онегину» такое примечание: «Название Невского проспекта „бульваром“ представляло собой жаргонизм из языка петербургского щеголя, поскольку являлось перенесением названия модного места гуляний в Париже».
Разумеется, такие променады были практически во всех крупных городах России и Европы.
Прогулку Онегина прерывает звон «Брегета» — часов фирмы парижского механика Абрахама-Луи Бреге. Фирма была знаменита тем, что каждые часы, произведенные ею, были уникальны. Онегин наконец решает перекусить.
Уж темно: в санки он садится.
«Пади, пади!» — раздался крик;
Морозной пылью серебрится
Его бобровый воротник.
К Talon помчался: он уверен,
Что там уж ждет его Каверин.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток,
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.
Действие первой главы происходит зимой (недаром воротник Онегина покрыт инеем), очевидно, в ноябре или в декабре, потому что в обеденное время — между 4 и 5 часами дня — уже стемнело. Холостяк Онегин едет обедать с приятелями в модный ресторан Таlon. В меню — английский ростбиф с трюфелями, консервированный паштет из гусиной печени (консервы были модной новинкой), сыр, фрукты, шампанское.
Обедать в ресторанах в XIX веке (как, впрочем, и в XXI) — дело рискованное. Иногда можно было пообедать вкусно и дешево, иногда дорого и вовсе не вкусно. Юрий Лотман приводит в «Комментарии» отрывок из дневника молодого дворянина, который последовательно изучает петербургские рестораны.
«1-го июня 1829 года. Обедал в гостинице Гейде, на Васильевском острову, в Кадетской линии, — русских почти здесь не видно, все иностранцы. Обед дешевый, два рубля ассигнаций, но пирожного не подают никакого и ни за какие деньги. Странный обычай! В салат кладут мало масла и много уксуса.
2-го июня. Обедал в немецкой ресторации Клея, на Невском проспекте. Старое и закопченное заведение. Больше всего немцы, вина пьют мало, зато много пива. Обед дешев; мне подали лафиту в 1 рубль; у меня после этого два дня болел живот.
3-го июня обед у Дюме. По качеству обед этот самый дешевый и самый лучший из всех обедов в петербургских ресторациях. Дюме имеет исключительную привилегию — наполнять желудки петербургских львов и денди…
…5-го. Обед у Леграна, бывший Фельета, в Большой Морской. Обед хорош; в прошлом году нельзя было обедать здесь два раза сряду, потому что все было одно и то же. В нынешнем году обед за три рубля ассигнациями здесь прекрасный и разнообразный. Сервизы и все принадлежности — прелесть. Прислуживают исключительно татары, во фраках».
Для человека женатого обедать в ресторане уже немного неприлично — это означало, что жена не может как следует о нем позаботиться. Вот красноречивая цитата из письма Пушкина Наталье Николаевне, уехавшей весной 1834 года на Полотняный завод: «…Явился я к Дюме, где появление мое произвело общее веселие: холостой, холостой Пушкин! Стали потчевать меня шампанским и пуншем и спрашивать, не поеду ли я к Софье Астафьевне? Все это меня смутило, так что я к Дюме являться уж более не намерен и обедаю сегодня дома, заказав Степану ботвинью и beaf-steaks».
Женщина могла появиться в ресторане только на курорте или путешествуя со своей семьей. Зайти в ресторан в одиночестве и сделать заказ для дворянки означало мгновенно и непоправимо скомпрометировать себя.
Впрочем, правила для того и существуют, чтобы их нарушать. Вот какую историю рассказывает нам Анна Керн: «Прасковье Александровне (Осиповой) вздумалось состроить partie fine [тайный кутеж с участием дам (фр.)], и мы обедали вместе все у Дюме, а угощал нас Александр Сергеевич и ее сын Алексей Николаевич Вульф. Пушкин был любезен за этим обедом, острил довольно зло, и я не помню ничего особенно замечательного в его разговоре. За десертом „les quatres mendiants“ [„четверо нищих“ (фр.) — название блюда] г-н Дюме, воображая, что этот обед и в самом деле une partie fne, вошел в нашу комнату un peu cavalierement [несколько развязно (фр.)] и спросил: „Comment cela va ici?“ [Ну, как дела? (фр.)]. У Пушкина и Алексея Николаевича немножко вытянулось лицо от неожиданной любезности француза, и он сам, увидя чинность общества и дам в особенности, нашел, что его возглас и явление были не совсем приличны, и удалился. Вероятно, в прежние годы Пушкину случалось у него обедать и не совсем в таком обществе».
Читателю, наверное, интересно, что это за «Четверо нищих», которых подавали на десерт в ресторане Дюме. Это десерт французского происхождения, состоящий из лесных орехов, изюма, вяленых фиг и миндаля, выложенных на блюдо. Легенда рассказывает, что этим лакомством угощали заблудившегося на охоте короля Генриха IV четверо нищих. Подробно ее излагает Александр Куприн в рассказе, который так и называется «Четверо нищих».
Каждая уважающая себя хозяйка дома заводила хорошего повара, а каждый уважающий себя семьянин время от времени давал званые обеды.
Меню подобного обеда могло выглядеть, к примеру, так:
LiveInternetLiveInternet
—Метки
—Рубрики
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
19 – 20 век, Светская жизнь в России
19 – 20 век, Светская жизнь в России
В эпоху Петра I западное влияние шло преимущественно из германских стран, отражая необходимость подготовки прежде всего технических специалистов. Но господство немцев, особенно тягостное в эпоху Анны Иоанновны, вызвало сильное недовольство русского общества.
При Елизавете Петровне немецкое влияние ослабевает, сменяясь французским. Французский язык входит в употребление среди светского общества и становится необходимой принадлежностью дворянского воспитания. После Великой французской революции 1789 в Россию хлынул огромный поток эмигрантов, принесших сюда язык, моды, правила поведения и манеры. Павел I, боясь революционной заразы, объявляет войну французским революционным модам – круглым шляпам, длинным панталонам. С воцарением Александра I эти гонения прекращаются. В начале 19 века подражают не только внешним европейским идеалам – поведение светского человека должно соответствовать моде на сентиментализм (позднее романтизм): желательна интересная бледность, разговоры на чувствительные темы. Обязателен становится интерес к музыке, литературе и живописи.
В первой трети 19 века стиль части светской молодежи отмечен английским влиянием, подражанием идеалу денди, манерам героев Байрона, Б. Констана и А. де Мюссе. После Отечественной войны 1812 патриотический подъем кратковременно усиливает роль в обществе русского языка, но по-настоящему на родном языке заговорили уже после реформ Н. М. Карамзина и А. С. Пушкина, причем лишь мужчины, с дамами же разговор по-русски был еще долго неприличен. Одежда дам шьется по журналам мод, где французские наряды в стиле ампир эпохи Наполеона I постепенно сменяются стилем бидермейер, пришедшему из Вены. Этот стиль делает больший акцент на домашний уют. Одежда и прически мужчин, не только военных, но и штатских служащих, регламентируются прямыми предписаниями правительства. Николай I стремится к усилению национальных мотивов в обиходе, вводит, например, для придворных фрейлин наряды русского образца. Двор до середины 19 века оказывал решающее влияние на этикет всех слоев общества, но быт недворянских сословий был по-прежнему затронут мало. Аристократия, особенно московская, сохраняла и особую сердечность обращения, традиционное русское гостеприимство.
Вторая половина 19 – начало 20 века
Отмена крепостного права, реформы Александра II, рост промышленности, развитие науки и литературы, привели к усилению влияния в обществе людей незнатного, а то и вовсе недворянского происхождения. Если высшее купечество стремилось подражать аристократии хотя бы внешне, то среди служащих и разночинной интеллигенции влияние придворных образцов поведения постепенно ослабевает. В столицах, губернских городах складывается новый слой общества с гораздо более демократичными манерами. Исчезает тип аристократа, занятого лишь собой и своими успехами у дам – он кажется устаревшим, отчасти смешным. Все стремятся заниматься каким-либо делом. Появляются многочисленные кружки, где общение нередко было довольно бесцеремонным. Возможным и даже желательным считается обсуждение в обществе больных вопросов, серьезных тем, чего ранее избегали в общении с дамами. В этот период всеобщего увлечения различными социальными теориями понятия интеллигент, интеллигентка вовсе не означают человека со светскими манерами – наоборот. Среди дам из таких кружков принято называть мужчин по фамилии. Принимая у себя поклонников, хозяйки таких салонов ведут себя с недопустимой ранее фамильярностью, одно время даже распространяется манера кормить кавалеров с ложечки по образцу французского полусвета. Нарочитое пренебрежение приличиями характеризует человека как творческую, свободную личность. В аристократическом кругу усиливается английское влияние с его деловитостью и приверженностью к спорту. Появилось стремление к экстравагантности – приемам в ночные часы. Для дам из высшего круга этого времени считается необходимым одеваться по чуть устарелой моде: в темные платья из дорогих тканей для повседневных визитов, в светлые – для балов и утренних приемов. Пышные дорогие наряды, одежды из Парижа, роскошное белье допустимы только в кругу богатых банкиров, промышленников, модных адвокатов. Косметика для девушек и дам дворянского круга не принята. Естественность и непринужденность, умение тактично поддерживать разговор ценятся все больше. Внешний вид мужчин, не занятых на службе, все более зависит от их собственных вкусов, но служащие по-прежнему руководствуются указаниями сверху. При Александре III вновь появляется борода – теперь военные и штатские обязаны ее носить.
Брак в 19 – начале 20 века
Распространение французской атеистической философии, ослабление роли церкви и совершенно иное, чем раньше, положение женщины, отразились на жизни семьи. На протяжении всего 19 века росло число разводов и пар, добровольно решившихся на раздельное проживание. В начале 20 века нередким стал гражданский брак, причем у всех сословий. Из-за того, что крестьяне занимались часто отхожими промыслами, уходили работать на фабрики, подрывались устои и крестьянской семьи. По инициативе крестьянских женщин большие разветвленные семьи стали разделяться. Резко упало число насильственных браков в высших и средних сословиях, искренность чувств становится необходимой в глазах общества. Браки по расчету осуждаются, хотя и терпятся как неизбежное зло. Свадьба по-прежнему пышная, но лишена прежней избыточности. Распространяется американский обычай проводить медовый месяц в путешествиях. Молодожены чаще всего живут отдельно от родителей. Называют супруги друг друга, как и прежде на вы, но уже принято выказывать на людях особую нежность. В это время женщина, живущая лишь для света, становится анахронизмом. Предназначение супруги видят в заботах о воспитании детей. Нередко даже в аристократических семьях женщины сами кормят грудью младенцев, не доверяя их кормилицам. Во многих слоях общества утверждается культ здоровой семьи, большее внимание воспитанию уделяют и отцы. В начале 20 века в кругах многочисленной богемы обычными становятся мимолетные связи, подчеркнуто эпатирующий стиль поведения.
Образование в 19 – начале 20 века
Развитию образования в России придавалось первостепенное значение, с ростом образованности связывали надежды на улучшение нравственности. В петровские времена требовалась прежде всего практическая подготовка, но уже с царствования Екатерины II ценится широкое общее развитие, воспитание прежде всего человека. На протяжении 19 века формы образования совершенствовались, его получали все более широкие слои общества. К началу 20 века многие рабочие и некоторые крестьяне могли обучать детей в гимназиях и реальных училищах. Среднее образование получали и юноши и девушки, но высшее женское образование пробивало дорогу с некоторым трудом. Впрочем, Россия здесь уже не отставала от большинства стран Европы. Для девушек высшего дворянского круга домашнее образование, по качеству нисколько не уступавшее общественному, считалось предпочтительнее. Особое внимание, как и прежде, уделялось манерам, различным совершенствам, как называли занятия искусствами, и рукоделию. В государственных и частных учебных заведениях как средство воспитания применялись розги, но в дворянских семьях телесные наказания в 19 веке уже стали исключительным явлением. Характерно, в этом смысле, замечание бабушки из Детства Л. Н. Толстого, узнавшей, что ее гостья бьет своих детей: Как можно после этого требовать от них благородства? С середины 19 века возникает ряд профессий, подходящих для небогатой образованной девушки: стенографистка, машинистка, телеграфистка, акушерка, учительница.
Светская жизнь
Набор светских развлечений к началу 19 века включал официальные и семейные визиты, обязательно балы в течение зимы – главное место знакомств потенциальных невест и женихов, поездки в театр (для дам только ложи), гулянья в парках, катания в праздники. Все эти развлечения становятся все более открытыми, в подражание парижским появляются публичные балы и маскарады, куда можно было просто купить билет. Планировка столичных и провинциальных городов включает бульвары – по ним прогуливаются, сидят на скамейках с книгой или рукоделием. Все больше внимания уделяется спортивным занятиям – охоте и верховой езде, как и прежде, но особенно аристократичным считается к концу века лаун-теннис. Характер массового увлечения приобретает бег на коньках. К развлечениям стремятся и низшие сословия: самым доступным для них оказываются цирк и кинематограф. Появляется эстрада в современном понимании этого слова. Актеры, прежде в общественном сознании принадлежавшие к самым низам общества, становятся кумирами публики, и принимать их у себя теперь большая честь. Большим успехом пользуются живые картины, любительские спектакли.
В советский период само понятие светской жизни отменяется. Дворян уничтожают, их привычки и обычаи высмеивают и искажают. Нарочитая грубость обращения считается признаком пролетарского происхождения, вместе с тем разного рода начальники теперь неизмеримо больше дистанцируются от подчиненных, чем прежде. Знание хороших манер считается необходимым лишь для дипломатов. Вместе с тем с упрочением советского государства предпринимаются попытки организации торжественных приемов, балов в духе придворных, вводятся уроки танцев в военных училищах и школах. Но традиционной укоренившейся формой досуга советских руководителей становятся торжественные застолья и охота.