стихи высоцкого читают актеры
Никита Высоцкий: «Папа сказал: «Прежде чем обвинять, приходи завтра утром, поймешь, как я живу»
— Никита, ваш отец не был ни антисоветчиком, ни диссидентом. Объясните, почему в советские времена он находился под цензурным запретом? Из-под пера Евтушенко и Вознесенского выходили порой откровенно нелицеприятные для режима вещи, но их в СССР по крайней мере издавали. Высоцкого же не печатали, долгое время его вообще мало кто знал в лицо, а его песни считались народными.
— Знаете, он плакал, когда его товарищ, знаменитый болгарский поэт Любомир Левчев, показал ему журнал, изданный в Болгарии, где было опубликовано несколько военных стихов отца в переводе самого Любомира. Еще бы! До тех пор поэт Высоцкий никогда не видел своих стихов в напечатанном виде. В конце жизни, к 40-летию, друзья сделали ему роскошный подарок — самиздатовский двухтомник с его текстами (после похорон отца он, к сожалению, пропал)… И больше — никаких публикаций. Все это так! Но я не соглашусь, что отец был под прямым запретом. В конце концов, «запрещенный» Высоцкий работал в театре, снимался в фильмах, выступал с концертами, со скрипом, но выходили его миньоны… Никаким репрессиям его никогда не подвергали, тем более не пытались упрятать за решетку. Отец не чувствовал себя гонимым, он переживал не из-за этого. Просто он знал, что может дать людям больше, а ему не позволяют. Однажды он даже отправил на сей счет письмо в высшие инстанции, но ответа так и не получил…
Вот вам забавный пример, свидетельствующий о противоречивом отношении к Владимиру Семеновичу со стороны власти. На одной встрече к нему подошел тогдашний министр культуры и попросил подписать пластинку, которая вышла в Париже и министр ее оттуда только что привез. Отец поинтересовался, почему бы «Мелодии», главной звукозаписывающей фирме СССР, не выпустить такую же пластинку? Министр в ответ произнес что-то маловразумительное.
Неприятности начались у отца летом 1968 года, когда в газете «Советская Россия», органе ЦК КПСС, была опубликована статья «О чем поет Высоцкий». Понятно, что появилась она по указке сверху. Чья была «заказуха», как мы сказали бы сегодня, понять сложно. Кажется, это не было связано с какими-то конкретными текстами или конфликтом с кем-то из представителей власти. Смысл претензий сводился к тому, что, мол, песни Высоцкого неизвестно куда ведут, — блатная романтика, их слушают только маргиналы, алкоголики, люди, сидящие в тюрьмах. Конечно, это было глупостью от начала до конца. Просто партия никак не могла определить своего отношения к феномену Высоцкого. Она не знала, что делать с этим неординарным человеком, которого слушает вся страна, а он не поет ни про Ленина, ни про комсомол… Дело даже не в жанре, а просто вот кто он, этот Высоцкий? Не говоря уже о том, что им восхищались на Западе, читали его стихи на Би-би-си, «Голосе Америки», «Свободе». Может, он идеологический враг? Да вроде нет. Ведь его обожает вся страна, от рабочих до академиков, включая ветеранов войны, которые всегда относились к нему с особым пиететом. Он мог с рукописной афишей собрать за несколько часов тысячник, даже стадион. Выходил один с гитарой и пел. Это была не просто слава, а — мегапопулярность. Не мог же весь советский народ ошибаться.
Как бы то ни было, статья в «Советской России», конечно, попортила отцу немало крови. Нашлись те, кто воспринял ее как сигнал к действию: запретить, не приглашать, не снимать. Бывали ситуации, когда песни, за которые отец уже получил деньги, выбрасывали из фильмов. Но всегда находились какие-то лазейки. Было время, когда Высоцкий ездил по стране как… лектор общества «Знание». Выходил к публике и говорил: «Я вам расскажу про театр на Таганке». Естественно, что в основном на подобных «лекциях» он пел…
То есть отец всегда находился на грани, балансировал, скажем так, в серой зоне. Ну а все достойные поэты, которых вы назвали, Евтушенко, Вознесенский, все-таки были системные люди, понятные, поэтому их издавали.
— Кстати, какие отношения у Высоцкого были с Евтушенко, Вознесенским?
— Хорошие, но их нельзя было назвать друзьями. Они и старше отца, и вообще из другой компании. Общение шло главным образом вокруг Таганки. И Евтушенко, и Вознесенский, и Окуджава входили в художественный совет театра. Все они относились к Высоцкому с уважением, но настоящим поэтом его считали только Окуджава и Ахмадулина.
— Нет, такого точно не было. В 70-м году прошел слух, что Высоцкий умер. Вознесенский был не в Москве, но он сразу откликнулся, написав стихотворение «Реквием оптимистический». Потом, понятно, выяснилось, что Высоцкий жив, а стихотворение осталось. А когда через десять лет отца не стало, строчки Вознесенского из другого стихотворения — «Певец» — появились на мраморной табличке на могиле: «Меньшого потеряли брата — Всенародного Володю». Разве тот, кто завидовал, мог так написать? В этой строке, по-моему, Вознесенский выразил свое отношение к Высоцкому как к феномену, исключению из общепринятых правил. Отец мог присесть где-то и за 15 минут на сигаретной пачке написать такое, что потом будет петь вся страна. В том же стихотворении у Вознесенского есть слова: «Ты в черной рамке не уместишься, / Тесны тебе людские рамки».
— А сам Владимир Семенович завидовал кому-нибудь?
— Хотя книги Владимира Семеновича не издавали в СССР, он был, надо думать, не бедным человеком…
— Эти долги были востребованы или люди отказались в такой ситуации от претензий?
— Кто-то из них отказался, например Зураб Церетели. А кому-то долги были возвращены.
— Вообще, тем, что у Владимира Высоцкого были большие долги, вы меня удивили. На что же он тратил немалые деньги, которые зарабатывал концертами?
— На широкую, бурную жизнь, на себя, на помощь друзьям. Например, последний крупный заработок — шесть тысяч рублей за пятидневные гастроли в Калининграде, в течение которых он дал в городе более двадцати концертов, — отец отдал близкому другу, которому в тот момент чрезвычайно нужны были деньги.
Лишь временами у отца включалась практичная жилка, и тогда он начинал что-то планировать. Таким образом приобрел кооператив на Малой Грузинской. До этого, не странно ли, человек его популярности снимал квартиры, а долгое время жил вместе со своей мамой Ниной Максимовной в двухкомнатной каморке в 22 квадратных метра, в пятиэтажке, на четвертом этаже без лифта, в Черемушках. Именно там, к слову, родились мы с братом Аркадием. И Марина Влади приезжала туда со своими детьми, они жили в этой двушке у бабушки до 76-го года. Дом не так давно снесли по реновации, построив на его месте современную многоэтажку.
— Ваш отец любил стильную одежду, пофорсить?
— Да, и Марина следила за тем, чтобы он хорошо выглядел. Отец любил кожаные и джинсовые куртки. Галстуки, пиджаки терпеть не мог. У него был всего один пиджак, который где-то так и пропал, и невероятно широкий галстук. Он надевал его, кажется, лишь раз, на съемки итальянского телевидения. Отец ведь из поколения послевоенных детей, выросших в нищете, когда люди донашивали одежду друг за другом.
— А вам с братом не пришлось узнать, что такое нищета? После развода с вашей мамой — актрисой Людмилой Абрамовой — отец помогал?
— Да, он сразу сказал маме, что денег будет сколько потребуется. В результате раз в месяц выдавал по сто рублей на каждого из нас с братом. Это была хорошая сумма. Конечно, любой развод — стресс. Расставание редко проходит без грусти. Но мама не была зла на отца, не пыталась его наказать, вернуть с помощью детей, она к нему хорошо относилась.
— Отец мог быть жестким?
— Мог. И очень жестким, и даже несправедливым, но при этом был способен, потупя взор, сказать «извини», умел давать задний ход.
— Как часто вы встречались с отцом после развода родителей?
— По-разному. Иногда часто, иногда редко. Он ведь жил на скоростной полосе: бесконечные гастроли, съемки, концерты и еще, извиняюсь, загулы. Если он куда-то уезжал, то мы могли и по два-три месяца не видеться. Появляясь в Москве, он приходил к нам либо приглашал к себе. В принципе, если называть вещи своими именами, он был так называемым воскресным папой. Как-то между нами возникла стычка. Сейчас не вспомню, что стало ее конкретной причиной. Когда я уже был возле дверей, отец мне бросил: «Ну ладно, звони». Эта реплика еще больше обозлила меня: как можно так безразлично относиться к сыну? И я грубо огрызнулся: «Да до тебя фиг дозвонишься! То ты трубку не берешь, то ее поднимает кто-то другой!» Он сурово глянул на меня, скрипнул зубами и говорит: «Ты приходи прямо завтра, просто посмотришь, как твой отец живет, может, поймешь и больше не будешь мне выговаривать». Я лишь спросил: «Во сколько?» Он ответил: «В семь утра». Хотя столь ранний час меня очень смутил, на следующий день я пришел к этому времени и в результате провел с отцом целый день. Сначала мы поехали в автосервис, затем в театр на генеральный прогон очередного спектакля, потом отправились куда-то менять валюту — отец собирался за рубеж, — оттуда мы помчались на его концерт. К тому времени я уже начал буксовать, а он все подгонял меня: «Едем, едем!» После концерта мы возвратились к нему, отцу надо было привести себя в порядок и переодеться. Но горячую воду в тот день, как назло, почему-то отключили. Мы быстро вскипятили воду в чайнике со свистком и кое-как помыли ему голову. И вновь куда-то помчались, но на сей раз я отказался выходить из машины, просто ноги уже не держали. Отец мне поставил хорошую музыку, а сам побежал. И когда, возвратившись, сказал, что сейчас съездим на съемки и на сегодня все, я, не выдержав, взмолился: «Папа, хватит! Отвези меня домой спать…» На другой день позвонил ему и попросил прощения за свою недавнюю грубость.
— Когда вы видели отца в последний раз?
— За два-три дня до его смерти. Он позвонил — я приехал. Мы провели тот вечер втроем, вместе с бабушкой, которая напекла пирогов. Сидели, смотрели по телевизору Олимпиаду, чаевничали. Знаете, я видел отца в разных состояниях, но при мне он никогда не пил, где бы ни происходило застолье, дома ли, в ресторане или где-то еще.
— Каким Владимир Семенович был во время застолий?
— Легким, обаятельным. Как только начинал смешить, «улетали» все. Но застолье с Высоцким никогда не превращалось в театр одного актера. Он умел вовлекать в разговор всех присутствующих. Гостей не боялся. Его холодильник был всегда полон. У него везде имелись знакомые, через которых он доставал любые продукты. Отец не был человеком не от мира сего. Он умел красиво жить.
— Наверное, собравшиеся всегда просили: «Володя, спой!»
— Конечно. Но если собиралась своя компания, то все уже знали: захочет — споет, если нет — не заставишь. Нам с братом всегда особенно нравилось, когда он, взяв в руки гитару, пел «Протопи ты мне баньку по-белому…»
— Соперничества за внимание отца между вами с братом не было?
— Нет, мы с братом всегда ладили. Может, у меня с отцом были чуть более близкие отношения, потому что я младше, чего-то не понимал. Возможно, не знаю… Брат успешный человек — профессиональный сценарист. Мы достаточно часто видимся, хотя у каждого своя семья, свой круг общения.
— Ваши дети чтут легендарного деда?
— Конечно, в квартире у меня на стене его портрет, хотя, должен признаться, я никогда не пытался создать дома некий культ отца.
— Вам фамилия помогает в жизни?
— По-разному. Вообще, быть сыном знаменитого человека не всегда удобно и хорошо. Нам с братом это объяснила мама. Какое-то время мы даже носили в школе ее фамилию. Ну, во всяком случае, одно время подписывали фамилией мамы свои тетради. Правда, когда это увидел отец, он очень расстроился, резко с нами поговорил. И мы перестали так делать. Но когда я после школы надумал поступать в театральный вуз, мне советовали подавать документы под маминой фамилией. Большого смысла в этом не было — мою хитрость везде легко распознавали (поступал я, как водится, сразу в несколько театральных училищ). Однако с первого раза в институт я так и не попал. И поделом. Честно говоря, я был не подготовлен. Мудрые люди, видя это, сказали: «Принять тебя, Никита, можем лишь из уважения к твоему отцу. Ты этого хочешь?» Поступать по блату я действительно не хотел. И потом, у меня с детства были проблемы с дикцией. Я всегда себя успокаивал, что такова моя индивидуальность, но тут, не поступив в институт, понял, что с этим надо что-то делать. Стал ходить к логопеду и устроился работать на завод.
— «Коммунар». Ведь в советское время нельзя было и не учиться, и не работать, за это грозила серьезная статья — «тунеядство». На «Коммунаре» выпускали пылесосы «Чайка». Меня взяли слесарем-сборщиком, я стоял на конвейере. Трудно было неимоверно, зато я прилично зарабатывал. Ну а через год поступил в Школу-студию МХАТ, на курс Андрея Мягкова. Признаюсь, если бы отец был жив, я бы никогда не пошел в актеры. Я и отцу всегда говорил, что не пойду, когда он меня спрашивал. Почему? Из-за какого-то комплекса. А когда отец умер, я очень сильно изменился. Мне было 16 лет. Я стал задавать себе много вопросов.
— Как считаете, вы сильно на него похожи?
— Знаете, пока мы не поссорились, Марина Влади тоже советовала мне, раз уж я хочу быть актером, поменять фамилию, чтобы не стать тенью отца, а оставаться самим собой. Я точно не он. Отец был человеком интуитивным, я же рационален. У меня другая данность. У отца была обаятельная улыбка, немного кривая, на одну сторону. Когда я был маленький, пытался так же улыбаться, но не получалось. И я, например, не могу с его интонацией и страстью произнести знаменитое «Быть или не быть». (Улыбается.)
— С Мариной вы почему поссорились, из-за наследства?
— Нет, в этом смысле мы во всем ей уступали, все делали так, как она говорила.
— Марина очень внятно объяснила свою позицию. Мы сошлись на том, что, поскольку завещания нет, все будем наследовать по закону, но без судов. При жизни отец пытался наладить отношения между нами с Аркадием и детьми Марины. Ни Марина, ни наша мама не возражали. Но не получилось. Мы все слишком разные. Неудивительно, что после смерти отца стали возникать разногласия. Сначала горе всех нас объединило, а затем начались всякие трения, то по поводу аппаратуры отца, которую, никого не спросив, Марина вдруг вынесла из квартиры и продала, то относительно проекта памятника… Но последней точкой, после чего мы окончательно разошлись, стала ее книга «Владимир, или Прерванный полет», где, несмотря на все плюсы, есть достаточно оскорбительные высказывания в адрес нашей семьи — моего деда и моей мамы. Года два назад Ирина Мирошниченко посоветовала мне: «Возьми ноги в руки, купи билет и съезди к Марине во Францию. Просто поговорите — и не о делах, не о прошлом, а так, ни о чем. Помиритесь!» Но вот что-то не получается.
— Понимаете, между нами сейчас установилось равновесие, не хочется его чем-то нарушить. Все вопросы творческого наследия Высоцкого решаются сегодня между нами — Мариной, моим братом Аркадием и мной — в рамках солидарного права. Не скажу, что у нас всегда единая позиция, но по большинству вопросов мы находим компромисс, приходим к общему мнению. А вообще, верно сказал кто-то из друзей отца, что все, кто оказался по той или иной причине в его орбите, «обожжены Высоцким».
При этом отцу важно было сохранить собственную независимость, в том числе и финансовую. Когда он приезжал к Марине в Париж, всегда привозил с собой деньги. На какие только ухищрения для этого не шел — что-то незаметно провозил через границу, надеясь, что его не очень-то будут обыскивать, что-то продавал за валюту…
— Никита, вам часто задают вопросы о вашем отце. А у вас самого есть к нему вопрос?
— Конкретно сформулированного нет. Однако внутренний диалог с ним идет у меня постоянно. Вот уже сорок один год. Касается он всего — и моих частных проблем, и творческих. Только не политических. Но я не спрашиваю отца, что бы он сделал, окажись в той или иной ситуации. Скорее, я сверяюсь с ним, как же быть мне? Ведь я должен поступать не как он, а по-своему. Вообще, мой диалог с отцом — вещь достаточно интимная, не обо всем так легко поведаешь.
— Как думаете, настанет время, когда Владимира Семеновича начнут изучать в школе?
— К столетию Высоцкого, например?
— Бог его знает. Говорят же, что классиком становятся в день своего столетия. Мне тогда будет 73 года, вполне возможно, что доживу до этого.
Высоцкий. Глава 190. Творческий поиск
Наш цикл программ о Владимире Высоцком идет в эфире «Эха Москвы» почти пять лет.
После нас наверняка будут другие передачи и циклы. Как были они и до нас. Но кто-то должен был стать первопроходцем. Эти люди известны. И сегодня мы вспомним про самую первую попытку поговорить о Высоцком с публикой, для которой он пел и играл на сцене и на экране. Попытку рассказать о его ролях, стихах и песнях, о его творческом поиске. Эта программа так и называлась – «Творческий поиск Владимира Высоцкого».
1989 год.
Днепропетровская студия телевидения. Вы слышите голос искусствоведа Григория Антимония: слушать
Григорий Антимоний и Леонид Филатов. Москва, март 1983 года. Фото Александра Стернина
В Днепропетровске Антимоний был вместе с ближайшим другом Владимира Высоцкого – актером Всеволодом Абдуловым.
Всеволод Абдулов и Леонид Филатов. Москва, Малая Грузинская улица, у квартиры Высоцкого, 25 января 1982 года. Фото Александра Стернина
И они вдвоем представляли коллектив, ядром которого, на самом деле, были четыре человека.
Помимо Абдулова и Антимония – это администратор Театра на Таганке и организатор гастролей и концертов Высоцкого Валерий Янклович и кинодраматург Игорь Шевцов.
Владимир Высоцкий и Валерий Янклович.
Химки, ДК «Родина», 4 февраля 1976 года. Фото Вячеслава Тарасенко
О работе Шевцова с Владимиром Семёновичем над сценарием фильма «Зеленый фургон» мы рассказывали вам в предыдущей Главе и тогда же заметили, какое глубочайшее впечатление произвело на Шевцова знакомство с Высоцким, как буквально поразил его масштаб этой личности.
И после смерти Высоцкого Шевцов стал одним из тех, кто внес наибольший вклад в поиск и сохранение материалов, так или иначе с Высоцким связанных.
Как вспоминал Шевцов, все началось в Театре на Таганке, когда была создана – еще неофициальная – комиссия по литературному наследию Владимира Высоцкого.
Сергей Арцибашев, Константин Желдин, Михаил Лебедев, Татьяна Лукьянова, Валерий Янклович, Всеволод Абдулов, Вениамин Смехов, Пётр Леонов, Татьяна Жукова, Олег Халимонов и Юрий Погребничко в кабинете Юрия Любимова на обсуждении памятника Владимиру Высоцкому.
Москва, Театр на Таганке, 1983 год. Фото Александра Стернина
В неё вошли Юрий Любимов, Давид Боровский, Валерий Янклович, Артур Макаров.
Игорь Шевцов присоединился к ним позже. Но именно он предложил создать видеоархив Высоцкого.
Игорь Шевцов и Давид Боровский. Москва, Театр на Таганке, 1981 год, Фото Александра Стернина
Это фрагмент вечера «Творческий поиск Владимира Высоцкого», состоявшегося в Ленинграде в 1984 году: слушать
Про знаменитую запись для «Кинопанорамы», которая сейчас была упомянута, мы обязательно расскажем – причем уже в следующей главе.
Игорь Шевцов упомянул также съемку, сделанную в Болгарии. Записи для видеоархива Высоцкого помогла достать одна симпатичная сотрудница Болгарского торгпредства в Москве. Два телевизионных сюжета, а потом и третью запись. О тех гастролях мы вам подробно рассказывали в нескольких главах. И даже слушали и смотрели в блоге нашей программы на сайте «Эха Москвы» снятую на пленку в Болгарии «Песню микрофона», которая звучала с экрана на том ленинградском вечере.
София, правление Союза болгарских писателей, 22 сентября 1975 года
Если вам кажется, что наш сегодняшний рассказ звучит немного спонтанно, то ваши впечатления отчасти верны.
Хотя у тех вечеров был заранее написанный сценарий, разговор поворачивал в ту или иную сторону в зависимости хода мысли участников, от записок из зала и даже от того, удалось ли техникам вовремя запустить ту или иную пленку и наладить звук.
Однако, нам всё же необходимо вернуться немного назад и вновь обратиться к воспоминаниям Игоря Шевцова.
Элем Климов и Игорь Шевцов. Москва, Театр на Таганке, репетиция спектакля «Владимир Высоцкий», 1981 год. Фото Александра Стернина
К весне 1983 года, как вы уже слышали, у друзей Высоцкого накопилось достаточное количество кино— и видеоматериалов, которые частично хранились в небольшой квартирке Шевцова, частично в гараже у Всеволода Абдулова – пока однажды Шевцову не предложили сделать его персональный творческий вечер в Доме архитекторов.
Игорь Константинович предложил показать свою короткометражку, а потом – пленки с Высоцким. Организаторы, конечно, перепугались – все-таки до легализации Высоцкого было еще далеко. Но рискнули. Причем, слухи о вечере, на котором будут показывать записи Высоцкого, мгновенно распространились по Москве, зал был забит народом, а успех – просто невероятным. Тогда-то Валерий Янклович и предложил придумать программу, с которой выступать на вечерах там, где это будет возможно. Иного способа показывать весь уже накопленный к тому моменту материал не было.
Валерий Янклович и Марина Влади. Москва, Театр на Таганке, апрель 1979 года. Фото Александра Стернина
Игорь Шевцов и Валерий Янклович на вечере Москве 24 января 1985 года: слушать
Янклович, к слову, не зря представляет себя как артиста.
Валерий Павлович начинал именно актером в Брянском драматическом театре и позднее снялся в нескольких фильмах. Пускай роли там и были небольшими.
Валерий Янклович (администратор Большого театра) и Владимир Высоцкий (Глеб Жеглов) на съёмках фильма «Место встречи изменить нельзя», 1978 год
А больше всего запомнилась, конечно, эпизодическая роль администратора Большого театра, в кабинете которого развернулись несколько колоритных сцен в «Месте встречи изменить нельзя».
К стихам и песням Владимира Семёновича, которые звучали на этих вечерах, мы еще обратимся чуть позже.
Потому что самое любопытное – это, конечно, съемки живого Высоцкого. О которых на момент его кончины действительно было известно очень мало. Знали про «Кинопанораму».
Москва, Останкино, запись для «Кинопанорамы», 22 января 1980 года. Фото Бориса Палатника
Потом практически случайно обнаружилась запись, сделанная на журфаке МГУ и известная теперь как «съемка для Уоррена Битти».
Игорь Шевцов пришел на факультетскую телестудию к ее руководителю Юрию Дроздову, чтобы сделать копию пленки «Кинопанорамы», и в разговоре Дроздов рассказал о том видеопослании, которое Высоцкий записал для американского актера и режиссера.
Москва, факультет журналистики МГУ, 19 мая 1979 года.
Кадр съёмки для Уоррена Битти (режиссёр Юрий Дроздов)
О записях Владимира Высоцкого Шевцов иной раз узнавал благодаря цепочке знакомых.
Одна знакомая сценаристка рассказала про свою знакомую – кинокритика из Таллина, а та таллиннская подруга рассказала про популярного эстонского тележурналиста Мати Тальвика, который в свою очередь рассказал, как в мае 1972 года они записали на студии передачу под названием «Встреча с актером Театра на Таганке Владимиром Высоцким». В советской Эстонии соблюдались не все советские порядки. Поэтому пленка с опальным поэтом и исполнителем Высоцким благополучно сохранилась, и Мати Тальвик сделал для Шевцова копию.
Телеведущий Мати Тальвик, Марина Влади и Владимир Высоцкий у здания Эстонского телевидения. Таллин, 18 мая 1972 года
Янклович вспомнил, как помог организовать съемку Высоцкого для Ленинградского телевидения весной 1980 года.
И ту пленку тоже удалось достать. Это была последняя документальная съемка поющего Высоцкого, и про нее мы также расскажем в следующей главе.
Владислав Виноградов и Владимир Высоцкий на съёмках для Ленинградского телевидения. Ленинград, малая сцена БДТ, 16 апреля 1980 года. Фото Валентины Фёдоровой
Валерий Янклович познакомил Игоря Шевцова с Самуэлем Рахлиным, которого друзья и коллеги называли «Сэм». Рахлин – человек причудливой судьбы. Он родился в Якутии, куда в 1941 году были сосланы из Литвы его родители. В 1957-м, когда Самуэлю было 10 лет, семья буквально чудом получила разрешение выехать в Данию, на родину матери. А в 1977 году Самуэль Рахлин вернулся в Союз – уже как корреспондент датского телевидения. Он работал в Москве до 1984 года и был в числе тех, кому удалось снять уникальные кадры похорон Высоцкого. В то время каждому иностранному корреспонденту предоставляли советских специалистов – кинооператоров, звукорежиссеров, водителей – из УпДК, Управления по обслуживанию дипломатического корпуса. Вот с этой съемочной группой Рахлин и отправился 28 июля на Таганку, где не только снял прощание с Высоцким – при этом с синхронным звуком – но и взял несколько интервью у москвичей, пришедших проводить своего любимого поэта и актёра. Не обошлось и без небольшого инцидента – впрочем, закончившегося благополучно. Вот как это вспоминает сам Самуэль: «Во время съемок на площади я был задержан. Милиционеры отвели меня, а также оператора и звукооператора в свой штабной автобус для проверки личности и документов. Убедившись, что с документами все в порядке, они нас отпустили минут через двадцать».
Самуэль Рахлин в Московском бюро телевидения Дании, 1980 год
Практически сразу после этого Самуэль Рахлин решил сделать полноценный документальный фильм о Высоцком. Он снял интервью с Юрием Любимовым, Булатом Окуджавой, Юрием Трифоновым, Беллой Ахмадулиной, Валерием Янкловичем. Шевцов с товарищами помогли Рахлину достать несколько фрагментов из немногочисленных известных на тот момент документальных съемок Высоцкого. Фильм «Владимир Высоцкий: народный певец, народный герой» был смонтирован уже к концу 1980-го, и в январе 1981 года показан по телевидению – сначала в Дании, а затем и в других европейских странах. В 1983 году перемонтированный вариант этой ленты демонстрировался по телевидению и в США, под названием «Голос из России: Мир Высоцкого». Вероятно, это был вообще первый документальный фильм памяти Владимира Высоцкого.
Естественно, в те годы не могла идти речь о каком-либо официальном показе этой работы в Союзе. Поэтому в квартире на Малой Грузинской, где в то время уже жила Нина Максимовна Высоцкая, Шевцов, Абдулов, Янклович и Антимоний организовали просмотр фильма для родственников и друзей Владимира Семеновича.
Валерий Янклович и Марина Влади. Москва, квартира Высоцкого на Малой Грузинской, 25 января 1983 года. Фото Александра Стернина
После 28 июля немецкое телевидение дало по «Евровидению» сюжет о похоронах Высоцкого. В Останкино сюжет записали. В советский эфир он пойти не мог, но где-то в архивах остался. Благодаря знакомым техникам, Шевцов получил доступ к этому материалу. Там были и похороны, и отрывок из спектакля, и синхронный фрагмент песни «Я из дела ушёл». А раз есть «синхрон» – подумал Шевцов – значит, где-то есть и запись специально организованной съемки. В результате долгих поисков и цепочки счастливых совпадений нашлись и другие фрагменты этого материала. Сегодня мы знаем, что это было интервью Высоцкого немецкому журналисту Фрицу Пляйтгену, о котором мы вам подробно рассказывали.
Отдельную главу мы намерены посвятить поездке и съемкам Высоцкого в Венгрии – эти съемки тоже стали частью архива, который собирали Абдулов, Антимоний, Шевцов и Янклович. В коллекции оказалась и совершенно неожиданная вещь – съемка дружеского вечера у Людмилы Максаковой, на котором в числе гостей был и Владимир Высоцкий. А муж Максаковой Петер Игенбергс снимал это застолье на цветную пленку. И хотя в первую очередь стремился запечатлеть Людмилу Васильевну, Высоцкий тоже попал в кадр с несколькими песнями. Остался даже фрагмент его разговора с Мариной Влади по телефону.
Разными путями удалось разыскать фрагменты съемки, сделанной в 1979 году в Москве итальянскими кинодокументалистами, и эти интереснейшие кадры тоже стали частью программы «Творческий поиск Владимира Высоцкого».
Днепропетровск, 1989 год.
Рассказывает Григорий Антимоний: слушать
Предлагаем вам посмотреть фрагменты этой записи с очень интересными комментариями Григория Антимония.
Ну, а мы про действительно никем не узнанного в самом центре Москвы Высоцкого рассказывали еще в самой первой главе этого цикла.
Но вот один любопытный момент из тогдашней беседы итальянцев с Высоцким. Уточним, что в звуке материала сохранилось больше, чем на кинопленке: слушать
Вот так постепенно накапливался материал, все больше набиралось пленок и записей.
Чтобы донести всё это до публики легальным путем, Валерий Янклович стал пробивать выступления через общество «Знание», от которого в свое время успел официально поработать сам Высоцкий. Первый просмотр устроили в ЦДРИ, в маленьком зале. Проекционной аппаратуры не было, притащили откуда-то передвижку. Но программу требовалось еще утвердить в «инстанциях».
И товарищи подготовили для цензоров патриотический набор, взяв побольше военных песен, запланировав побольше благородных, пафосных слов.
В качестве одного из рецензентов позвали театрального критика, потрясающую Наталью Крымову, которая внесла невероятный вклад в то, что Высоцкий всё-таки пробился к широкой публике хотя бы после смерти. Именно Крымова помогала, в том числе, Эльдару Рязанову в работе над «Четырьмя встречами с Владимиром Высоцким».
Принимали программу «Творческого поиска» не самые высокие начальники, но и от них зависело многое.
Однако благодаря ловкости Шевцова и Янкловича и добрым словам рецензентов «Творческий поиск Владимира Высоцкого» удалось утвердить.
Вначале вечера вел Игорь Шевцов.
С ним был Всеволод Абдулов, который читал стихи Высоцкого – как, например, в Ленинграде в 1984 году: слушать
Всеволод Абдулов и Вадим Туманов. Москва, Политехнический музей, 23 января 2001 года. Фото Александра Стернина
Разумеется, речь на этих встречах с публикой шла не только о видео и киносъемках с участием Высоцкого, хотя они составляли важнейшую часть изобразительного ряда тех вечеров.
Говорили обо всем творческом наследии. Слово Игорю Шевцову. Ленинград, 1984 год: слушать
Игорь Шевцов и Валерий Янклович. Ленинград, ДК им. Ленина, 8 июля 1983 года. Фото Владимира Меклера
Про эти рабочие записи на «маленький магнитофончик», которые делал Владимир Семёнович, мы уже подробно рассказывали вам сразу в двух Главах.
Добавим, что кроме отрывка из съемки для «Кинопанорамы», вы только что услышали и фрагмент из телепередачи Болгарского телевидения, которая называлась «Вместо интервью». Съемку сделали во время гастролей Театра на Таганке в Болгарии в 1975 году.
Программа «Творческий поиск Владимира Высоцкого» была живой, постоянно меняющейся.
Поэтому и мы можем позволить себе небольшие импровизации. Ведь поиск всего, что связано с творчеством Высоцкого, вели не только герои нашего повествования. Например, песня «Сколько чудес за туманами кроется…», написанная для фильма «Мой папа – капитан».
Это была первая настоящая находка Творческого объединения «Ракурс».
В январе 2004 года, накануне дня рождения Высоцкого, готовился вечер в ЦДРИ – там же, где когда-то начинались вечера программы «Творческий поиск». Александр Ковановский и Игорь Рахманов познакомились с техником, который на этом мероприятии должен был помогать с запуском приготовленных ребятами фрагментов документальных съемок с Высоцким. И этот молодой совсем парень рассказал, что когда работал на студии имени Горького, ему поручили разбирать заброшенные кинопленки. И на одной из них он случайно увидел Высоцкого. Поющего, с гитарой – но без звука. Молодой человек просто отрезал этот кусок пленки и забрал его себе. Ковановский с Рахмановым определили, что эти кадры – ни что иное, как кинопроба к фильму «Мой папа – капитан» с фрагментами трех песен: «Сколько чудес…», «Еще не вечер» и «В желтой жаркой Африке…».
Фотопроба к фильму «Мой папа — капитан», киностудия им. Горького, 1969 год (режиссёр Владимир Бычков). Фото Аркадия Гольцына
Но поскольку Высоцкий в этой картине так и не снялся и песни его с экрана не прозвучали, то и о существовании подобной кинопробы прежде ничего не было известно!
Чуть позже мои товарищи и соратники смонтировали немую пленку с фонограммами – и Высоцкий, что называется, «запел». Озвучить таким образом удалось песни «Еще не вечер» и «Сколько чудес за туманами кроется…».
«Сколько чудес за туманами кроется…»: слушать
«Сколько чудес за туманами кроется…»
Фрагмент документального фильма «Владимир Высоцкий. Неизвестный, которого знали все…»
(реж. А.Ковановский, И.Рахманов, Творческое объединение «Ракурс», 2009 год)
Неоднократно во время этих встреч Всеволод Абдулов рассказывал о совместной работе с Владимиром Высоцким над дискоспектаклем «Алиса в стране Чудес».
Это был тот редкий случай, когда Владимиру Семёновичу удалось осуществить практически всё задуманное.
Но даже тогда в двойной альбом вошли не все написанные им песни, и, разумеется, не всё было спето самим Высоцким. Однако сохранились черновые авторские исполнения. Например, «Песня Ореховой Сони».
На пластинке эту песню исполняет Клара Румянова.
Еще одна песня, в авторском исполнении Высоцкого сохранившаяся только в пробном варианте. «Песня Шляпника». И она тоже начинается с восклицания «Ах!».
Сейчас практически не осталось шансов на то, что будет обнаружена запись какой-то абсолютно неизвестной доселе песни Высоцкого.
Огромным событием становится, если удается найти хотя бы неизвестный прежде вариант знакомой песни, как это недавно произошло с записью «Райских яблок», которая долгие года хранилась дома у Ивана Бортника. Но почти четыре десятилетия назад энтузиастам еще многое предстояло обнаружить и систематизировать. В условиях, когда поиск шел не благодаря, а вопреки. Тем большее уважение вызывает их работа. Игорь Шевцов, вечер в Москве, 1985 год: слушать
Игорь Шевцов и Валерий Янклович. Ленинград, ДК им. Ленина, 8 июля 1983 года. Фото Владимира Меклера
Игорь Шевцов приводит очень любопытную, что называется, статистику творчества Высоцкого.
Сегодня, годы спустя, мы имеем гораздо более полные цифры. Вкратце они таковы. В исполнении Владимира Семёновича известны 442 песни и стихотворения собственного сочинения и 16 «устных рассказов», а также 116 «чужих» песен и стихов. Кроме этого, при жизни Высоцкого 15 его песен прозвучало в кинофильмах в исполнении других актеров и певцов. На кино— и видеопленках сохранились, хотя зачастую и фрагментарно, 81 собственная песня и 3 стихотворения Высоцкого. А также 12 песен и 9 стихов других авторов и 5 театральных монологов.
Добавим, что своеобразным «рекордсменом» является песня «Я не люблю» – она снята на кино и видео 12 раз.
Также известно как минимум 245 фонограмм ее исполнения.
Зеленоград, конференц-зал завода «Микрон», 23 апреля 1978 года.
Съёмка Петра Солдатенкова
На том же московском вечере 1985 года Игорь Шевцов и Валерий Янклович невероятно интересно рассказали о черновиках одной из самых известных шуточных песен Владимира Семёновича: слушать
Москва, ДК завода «Серп и молот», февраль 1979 года.
Съёмка телекомпании RAI (Италия)
Сюжетные повороты во время вечеров «Творческого поиска» были самыми неожиданными, даже если разговор шел на привычную тему многогранности образов Высоцкого и разнообразии героев его песен.
Вспоминает Всеволод Абдулов. Днепропетровск, 1989 год: слушать
И вот как раз песня из раннего периода, когда, по мнению части аудитории, Высоцкий сидел.
Красной нитью, говоря шаблонно, через все вечера «Творческого поиска» проходила мысль о том, что Высоцкий не только актер и исполнитель своих песен, но в первую очередь поэт.
А Григорий Антимоний на вечере в Ленинграде в 1984 году вспомнил о самом первом упоминании Высоцкого именно как поэта в советской печати: слушать
Зафиксируем для памяти.
Первое упоминание Высоцкого как поэта – причем, положительное упоминание – состоялось в брошюре о половом воспитании. К слову, песня, которая цитируется автором брошюры для молодых супругов – это «Наводчица». Но раз уж Григорий Антимоний затронул тему влияния алкоголя, то и мы в свою очередь вспомним еще одну из ранних песен Владимира Семёновича:
Вы слышали сегодня фрагменты вечеров, посвященных творчеству Владимира Высоцкого, проходивших в Москве, Ленинграде и Днепропетровске.
Афиша вечеров
Но география этих поездок была невероятно широкой.
Начав работу с обществом «Знание», Абдулов, Антимоний, Шевцов и Янклович, которых уже в шутку стали называть «Бандой Четырех», в какой-то момент перешли «под крыло» Северо-Осетинской филармонии и продолжили свою просветительскую работу: слушать
Игорь Шевцов и Валерий Янклович. Ленинград, ДК им. Ленина, 8 июля 1983 года. Фото Владимира Меклера
Как вспоминал Игорь Шевцов, после выхода на Центральном телевидении программы Эльдара Рязанова «Четыре встречи с Владимиром Высоцким», актуальность этих творческих вечеров стала исчезать.
Высоцкий стал доступен. На публику обрушилась лавина информации, все кому не лень начали снимать фильмы и писать книги.
Игорь Шевцов успел принять непосредственное участие в еще одном важнейшем деле.
Сперва он пытался осуществить за рубежом выпуск серии из 42 пластинок «Светлой памяти Владимира Высоцкого». К сожалению, эта затея потерпела неудачу.
Но ситуация в стране изменилась и, наконец, появилась возможность выпускать пластинки Высоцкого в родной стране.
Вместе со Всеволодом Абдуловым и другими своим сподвижниками Шевцов занялся подготовкой знаменитой серии пластинок «На концертах Владимира Высоцкого» – первого официального массового издания песен Владимира Семёновича в Советском Союзе.
Я благодарю за помощь в подготовке этой программы Юрия Гурова, Валерия Белоножко и наших друзей из Творческого объединения «Ракурс» Александра Ковановского, Игоря Рахманова, Олега Васина, Александра Петракова, Сергея Алексеева, Валерия и Владимира Басиных.
К сожалению, у нашей истории не будет счастливого конца.
Игорь Шевцов, Давид Боровский, Вениамин Смехов и Григорий Антимоний перед поездкой на Ваганьково. Москва, Театр на Таганке, 25 июля 1981 года. Фото Александра Стернина
9 ноября этого года Игорь Константинович Шевцов мог бы отметить свое 80-летие, но в 2003 году, 30 ноября, он трагически погиб в результате нелепой автомобильной аварии в Москве.
В машине вместе с ним был его друг и соратник Григорий Антимоний. Антимоний тогда, слава богу, остался жив.
При подготовке программы использованы:
– фотографии из архивов Сергея Алексеева, Олега Васина, Игоря Данилова, Владимира Меклера, Александра Петракова, Александра Стернина и Творческого объединения «Ракурс»;
– фонограммы из архивов Валерия и Владимира Басиных, Юрия Гурова, Александра Петракова и Игоря Шевцова;
– Валерий Перевозчиков. «О Высоцком только самые близкие» – М., Алгоритм, 2011;
– Всеволод Ковтун. «Творческий поиск Владимира Высоцкого»: личные воспоминания о концертной программе» – с сайта «ВЫСОЦКИЙ: время, наследие, судьба»;
– Воспоминания Игоря Шевцова, записанные по просьбе Марины Влади, опубликованы на сайте ВЫСОЦКИЙ: время, наследие, судьба.
Григорий Антимоний в поддержку издания «Один Высоцкий. Том второй»
Дорогие друзья! Скоро уже пять лет, как в эфире радиостанции «Эхо Москвы» выходит программа «Один Высоцкий». Прозвучали уже 184 главы. Впрочем, многие из вас уже знакомы с этим циклом, который делаю я, Антон Орехъ, и мои товарищи и соратники из Творческого объединения «Ракурс».
Как, наверняка, немало среди вас и таких, у кого в домашней библиотеке есть наше мультимедийное издание, куда вошли первые сто глав проекта. Мы назвали его Первым томом, и этот Первый том уже выдержал два издания.
Теперь мы приступаем к выпуску Второго тома, куда войдут главы со 101-ой по 200-ю. И мы вновь обращаемся ко всем, кому интересно творчество Владимира Семёновича Высоцкого и кто считает важной нашу работу. Мы объявляем сбор средств на выпуск этого Второго тома!
Мы даже не будем лишний раз говорить о высоком полиграфическом качестве продукта, который должен у нас получиться. Два издания первых ста глав как раз и свидетельствуют об этом стандарте. Слава богу, за все это время мы не получили ни единого негативного отзыва от тех, кто заказал и получил наше издание. Поэтому за качество мы отвечаем и гарантируем его!
Теперь – важные подробности того, как будет проходить сбор, каковы сроки и сколько это всё будет стоить.
Сразу хотим предупредить, что всем, кто хочет помочь нам и стать акционером или спонсором проекта, придется запастись терпением. Практика работы над Первым томом показала, что качественная подготовительная работа потребует не меньше года! Потому что недостаточно просто взять и напечатать на бумаге тексты ста радиопередач. Они должны быть адаптированы, а порой и значительно переработаны именно с учетом книжного формата. Кроме того, предстоит потрудиться над расшифровкой всего звука, использованного в радиопрограммах и подготовить к печати сотни фотографий.
Москва, ДК МВТУ им. Баумана, 26 марта 1979 года. Фото Николая Демчука
Второй том вновь будет мультимедийным. Вы получите книжную версию 101-200-й глав проекта «Один Высоцкий». Кроме того у вас будет две флешки – с аудиоверсией цикла и его цифровой версией, которая даст вам возможность одновременно читать текст, просматривать фотографии и видеофрагменты и слушать аудиозаписи. А таких записей тоже сотни. С концертов и домашних выступлений Владимира Высоцкого, его живое общение с публикой, воспоминания друзей и коллег.
На сроки реализации проекта повлияет и необходимость выпустить еще 16 глав. Ведь на данный момент, как уже сказано, готовы 184 главы из двухсот. Это не значит, что работа над выпуском мультимедийного издания начнется, только после выходя в эфир 200-ой главы. Наоборот! Работа уже началась. Мы занимаемся редактированием готовых текстов, подбором фотографий, расшифровкой выступлений Владимира Высоцкого и воспоминаний тех, кто его знал и с ним общался.
Конечно, мы могли бы начать сборы и сразу после того, как все 200 глав прозвучат в эфире «Эха». Но, мы с вами живем, увы, в такое время, когда дорожает всё, кроме нашего любимого рубля. А практически вся современная полиграфия, не говоря уже о флешках – это импортные расходники. Тем более, что издание у нас «сложносочиненное». Собрав средства заранее, мы сможем загодя начать закупку всего необходимого. Именно таким образом нам удалось фактически спасти второе издание Первого тома: в тот момент, когда началась пандемия и рубль снова рухнул, почти всё уже было заранее заказано и оплачено!
Харьков, 25 мая 1978 года. Фото Олега Кушакова
К сожалению, по тем же финансовым причинам, Второй том будет стоить немного дороже первого. Но это в рублях. А если пересчитать в более твердых валютах, то выйдет даже несколько дешевле. И в любом случае, вы точно не потратите свои деньги зря, а получите вещь, которую не раз с удовольствием возьмете в руки и которую будет не стыдно подарить вашим близким и друзьям.
Обращаем ваше внимание на то, что цель проекта и сумма, взятая за сто процентов – это средства, необходимые для того чтобы выпустить минимальный тираж в 1 000 экземпляров. Но сбор не остановится по достижении этих ста процентов. Практика показала, что желающих будет, скорее всего, больше и планку в сто процентов мы с вашей помощью превзойдем!
Мы благодарим всех, кто помогал нам при выпуске двух тиражей Первого тома и не раз спрашивал о том, когда же будет Второй.
Люберцы, ДК, 3 июля 1980 года. Фото Александра Савинова
Мы заранее благодарим всех, кто захочет поддержать нас и теперь. Понимаем, как непросто потратить серьезную сумму денег и ждать потом целый год. Но вы можете быть уверены, что ваши траты и ваши ожидания совершенно точно будут не напрасными.
Антон Орехъ и Творческое объединение «Ракурс»