стецко комментатор волейбол биография
«Первый эфир я провалил – на утро огреб от Кикнадзе». Интервью Владимира Стецко, голоса нашего волейбола
Главный финал Олимпиады-2020: Россия – Франция сыграют в волейбол (7 августа, 15.15 по московскому времени). Если вы попадаете на волейбольные эфиры, то слышите Владимира Стецко.
Павел Копачев и Вячеслав Самбур встретились со Стецко в Токио. Сегодня за ним – важный эфир для страны (на «Матч ТВ» матч покажут в записи).
– Я, как и все мальчишки, играл во все подряд. В 4-м классе записался на баскетбол – родители этому сильно удивились, потому что мне надо было проезжать несколько станций метро.
Я позанимался, потом наскучило. В волейбол меня затащил друг, потом «Динамо» прикрыло мальчуковую секцию, и я почти забросил.
Но волейбол вернулся в мою жизнь – я провел пару сезонов за «Малахит», клуб при Институте Курчатова. Он и сейчас есть, раньше там было хорошее волейбольное отделение: игроки доходили даже до высшей лиги.
Это был особенный клуб, там работал тренер Евгений Шутов, известный нагрузками на всю Москву. У него был особый подход: нас собрали весной, мы прошли 45 дней лагеря и уже осенью играли на первенстве Москвы. Естественно, сначала проигрывали, а во втором круге кого-то и побеждали. Прошли такой ускоренный курс бойца на сверхнагрузках: Шутов гонял пацанов, выбирал тех, кто вытерпел, и вез в лагерь под Ригой.
Там средоточие спортивных команд, Тихонов с рижским хоккейным «Динамо», баскетболисты с Евгением Гомельским. У Курчатовского института был огромный интернат – мы там жили, условия великолепные.
Сейчас я понимаю, что такие нагрузки детям давать нельзя. Заставить 12-летнего мальчика прыгать через барьеры со штангой на плечах – это чрезмерно. Нам пошили жилеты, в которые вставляли свинцовые пластины – Шутов определял, сколько дать каждому – и мы перли с собой на сбор по 30 кг, тупо везли на поезде железо.
Такие нагрузки и здравая дедовщинка позволили быстро расти. Пару сезонов играл за «Малахит», Шутов потащил меня с собой. Но у него была одна слабость: зашибал прилично – и в первом же лагере его увезли. Через неделю он мне позвонил: иду в Бауманскую спортшколу, ты со мной? Я подумал: сколько ж можно!
Все равно пошел, помогал команде, это была лучшая школа Москвы – играли мы на очень приличном уровне. Что позволило поступить в институт физкультуры.
– Как решили заканчивать?
– Наш год – несчастливый, на нем сошлись все эксперименты. После первого курса нас забрали в армию, потому что в стране была демографическая яма из-за войны. То есть уже два года у меня вырваны, ни о каком волейболе речь не шла.
Потом вернулся в институт, а наш возраст давно прошел все дубли, кто-то закончил, кто-то нет, уже подходит молодежь. Плюс у нас был не спартакиадный возраст: Спартакиады школьников проводились по четным годам. И чтобы в них успешно участвовать, кому-то предлагали остаться на второй год – надо было попасть в возраст. Четными годами занимались – для них сборы, все серьезно; к нам такого внимания не было.
В то время у меня на весах равномерно стояли продолжение карьеры и получение профессии. Волейболисты зарабатывали деньги, но не заоблачные – да, побольше рядовых людей, но карьеры короткие. Я не рвался в волейбол. Отучился, с третьего курса подался в тренеры. А потом начались лихие 90-е – вообще не до спорта стало.
– Расскажите, как оборвалась тренерская карьера.
– Она получилась уникально короткой. С третьего курса распределились в «Динамо», где мне достались девушки-начинашки, но через 1,5 года спортшколу закрыли – решили, что нерентабельно. Это уже годы, когда страна начала считать деньги, комсомол умер. Все, до свидания – надо искать, чем заниматься в жизни.
– Как действовать в этой ситуации?
– Молодой, здоровый – сначала пошел на фасовку стирального порошка. Появились первые кооперативы: за одну смену там предлагали 22 рубля, а ставка тренера – 90 в месяц.
Я пошарашил на фасовке месяц в две смены, денег рубанул как за полгода тренером. Причем фасовал не коробки, а 25-килораммовые мешки: вешаешь мешок, закрепляешь, зашиваешь специальной машиной и куда-то несешь. И так тонны три за смену выходило – ладно, здоровья еще было достаточно. Но хватило меня только на месяц – потом надоело, да и не полезно, это я почувствовал очень быстро. Не к этому я в жизни стремился.
Вообще, в 90-е чем только не занимался – был даже мастером инструментального цеха, пилы паял. Опять же, это кооператив, небольшая частная история – для кого-то прибыльная.
Как это в 90-е бывало, удалось разово заработать очень здорово, и какое-то время я был полностью спокоен, мог вообще не думать ни о чем. И в этот момент старый приятель позвал: баскетбольную команду «Динамо» возрождают, нужна пресс-служба – пойдешь? Ну, пойду. Так началась карьера журналиста – уже через год мы работали в «Советском спорте».
– То есть даже при заработках в 90-е тянуло в журналистику?
– Тянуло в спорт – я знал, что рано или поздно окажусь там. Не понимал, в каком качестве, но в итоге пришел через баскетбольную журналистику. Нас брали в «Совспорт» с Димой Евдокимовым и попросили закрыть волейбол. А когда увидели мой диплом – а там написано «Тренер по волейболу» – то у меня и выбора не осталось.
– Вы могли стать судей – выбирали между судейством и журналистикой?
– Да, примерно в те же годы – не только порошок фасовал и пилы паял, но и судил по выходным. У меня было много приятелей из волейбольного мира, и один позвал: я начал с первенства Москвы. Платили около пятерки в день – матчей за 6. Не как за порошок, конечно. Зато года через три я получил республиканскую категорию.
Зашел на неплохой уровень, уже судил дубли в высшей лиге, на линии работал Мемориал Савина. Можно было думать о международной категории, но требовался язык – а его я не учил никогда, с этим мне в жизни не повезло.
В общем, журналистика выглядела более реально. Выбор не стоял – скорее, я нехотя расстался с судейством.
Наше последнее золото Олимпиады в волейболе: матерные тайм-ауты Алекно и отчаянный ход с Мусэрским – вспоминают чемпионы-2012
– В журналистику попал по своей инициативе – работая в пресс-службе, достаточно близко познакомился со всеми баскетбольными журналистами. В какой-то момент Лев Тигай пришел за советом: хочу из «Совспорта» уйти – что делать? Мы ему: предложи в «Совспорт» нас вместо себя, и все. Он обрадовался – и его спокойно отпустили.
А я пришел в «Совспорт» 90-х, который тогда умирал: люди уходили, газету бросали, она выходила два раза в неделю. Мы вытягивали ее вместе со стариками. Когда случился кризис 1998-го, наши деньги пропали в каком-то банке. На тот момент мы были уже конкурентами «Спорт-Экспрессу» – они, конечно, так не считали, но на самом деле были, выплыли. Сожалею, что сейчас нет газет, вообще нет – это веха времени.
С точки зрения публицистики тоже все сильно просело, новых ярких людей почти не видно. Говорю как газетный редактор: через себя пропускал писарчуков разного уровня. Сейчас фактурой владеют многие, писать умеет мало кто.
Газетная журналистика 90-х – это такая романтика: первые поездки, приближение к людям, которых видел только по ТВ. Журналисты были вхожи в раздевалки и тренерские. Приезжаешь в Одинцово – тебя сами за руку тянут: садись, попей чайку, иногда и не чайку.
Собственно, так я познакомился с Геннадием Шипулиным – самым близким другом из волейбола. Они выиграли Кубок – как раз в Одинцово. Я тяну диктофон, а он: да какой диктофон, пошли в кафе! Ну и потом позвал журналистов в Белгород – никто не поехал, а я поехал, так и сдружились потихоньку.
Те люди были коммуникабельнее – не небожители, как сегодня. Некоторые сегодня – прямо недостижимые величины, мир такой: люди дистанцируются. Никто от этого на самом деле не получает пользы.
– Вас позвал на ТВ Василий Кикнадзе. Как это выглядело?
– Это был волейбольный чемпионат Европы-97, где работало всего трое российских журналистов: я, Россошик и Вася. Конечно, игра в преферанс сутками сближает – ну а что делать между матчами?
Вася комментировал для Первого канала, ему давали полчаса эфира. Что там можно прокомментировать? Причем играли по старым правилам, с переходом подачи. Он сам говорил: это не работа, но чтобы не забыли ни меня, ни волейбол, я это делаю.
Мы подружились, и когда открывался канал «Спорт», Вася вспомнил про меня: кому-то же надо комментировать волейбол.
– Не сомневались?
– Сомневался – не знал, что из этого получится. Считаю, первый эфир абсолютно провалил. Меня посадили с Николаем Поповым – прекрасным человеком и комментатором, но у него монотонная речь. Он может комментировать любой спорт, таких единицы – и он никогда не провалит.
Поскольку у него мало фактуры, он тянет сколько может. Это нормально: меня посади на настольный теннис, я буду так же тянуть – но что делать, если не знаешь ничего, кроме основных правил?
И вот я с Поповым не смог взять на себя инициативу. На утро огреб от Василия Саныча: если ты так собираешься здесь работать, мне это не надо. Он, хоть и друг, человек жесткий – и на следующий день я уже работал по-другому.
– Кикнадзе оценивают во многом по работе гендиректором в «Локомотиве». Какой он ТВ-начальник?
– Нормальный мужик, с такими дружить хорошо. С ним хочется работать; он давал мне советы по ритмике, фактуре, эмоциям. Его сильные стороны: коммуникабельность, порядочность. По масштабности дел, которые ему доверяют, то есть мы понимаем, что он и классный организатор. Часто говорят, до «Матч ТВ» спортивного телевидения не было. Во-первых, на НТВ над этим смеются. Во-вторых, канал «Спорт» был очень приличный.
Я никогда не понимал аппаратных игр наверху, но когда Кикнадзе сняли, мне было грустно. Или его не сняли, а сам ушел. Опять же, я не допущен ни к каким финансовым бумагам, но говорили, что уже на второй год канал «Спорт» вышел в ноль – то есть еще и коммерчески был успешным.
– На кого вы ориентируетесь в репортажах?
– Мне интересны комментаторы, которые руками пощупали спорт. Мне интересно было слушать Гимаева, сейчас – Хаванова. Слуцкого послушал – в восторге. Интересно слушать профессионалов, они могут рассказать новое – то, что тебе не дано разглядеть.
– У вас удивительно спокойная и рассудительная интонация, без патриотических воплей. Как вы работали над ней?
– Когда открылся канал «Спорт», Кикнадзе нанимал людей, которые разбирали фразеологию репортажей. Это было очень полезно: ты всю жизнь используешь какой-то оборот, а он абсолютно идиотский, противоречит даже здравому смыслу.
У Кикнадзе еще и редакторы были подобраны, могли помогать во время репортажей, вплоть до правильного ударения.
– Мы удивились, когда узнали, что вы работаете на «Матч ТВ» по договору.
– Ну, такая политика. Основная работа у меня в Белгороде, во время сезона я езжу туда – на канал «Мир Белогорья». Приехал, прокомментировал, уехал. С Шипулиным еще книгу делали – я помогал с редактурой.
– Вам никогда не предлагали комментировать что-то кроме волейбола?
– Наверное, немного жалею, что не попробовал хоккей. Начальник отдела трансляций, динамовский болельщик Витя Мамонтов как-то сказал: «Тебе надо комментировать хоккей». Но как-то не сложилось – да и на канале хватает людей со знаниями. И главное – я не очень приемлю комментировать то, что сам не пробовал – руками, ногами, головой.
– Роман Скворцов, который успешно комментирует хоккей, попробовал сам – и научился кататься.
– Да, сейчас играет за команду журналистов. Я на коньки давно не вставал, хотя Денис Казанский подначивает – давай-давай, научим. В принципе есть пример Сергея Тетюхина, олимпийского чемпиона, генерального менеджера сборной – он за год освоил лед, это была его детская мечта, хотя сам из Узбекистана, там ему точно негде было научиться.
Ну а я. Когда мне этим заниматься? Уже и возраст и не тот, чтобы начинать.
Россия замерла в ожидании волейбольного финала. Это дико прогрессивный вид спорта – здесь кайфуют от экспериментов
– Да ладно, вам всего 55 лет. Снукер же попробовали комментировать в 2020-м.
– Я неплохо играл в русский бильярд, движение шаров для меня глубоко понятно. Да, тут другие шарики, другие лузы – но я разбираюсь и могу объяснить, как и почему от борта отскакивает, что можно забить и нельзя. Много слушал уважаемого коллегу Владимира Синицына – у него можно поучиться.
– Вы как-то сказали, что в репортажах стараетесь использовать минимум уличных и интернет-фразочек. Что имеете в виду?
– Возьмем слово «круто». Иногда текст или репортаж может сплошь состоять из таких слов, которые не несут большого смысла. В русском языке достаточно синонимов, глубоких смыслов – зачем сознательно упрощать или обеднять язык? Спортивный сленг, которым пользуются игроки или тренеры, допустим. Мы невольно этим языком пользуемся. Ну и, наверное, на моей речи так или иначе сказывается, что я 10 лет проработал редактором в газете. Для газеты такие словечки в принципе недопустимы.
– Вам как комфортнее работать – одному или в паре?
– Однозначно одному. Я пишущий человек: когда пишешь, текст хорошо продумываешь. Эфир тоже можно хорошо продумать: часто результат уже ясен после первой партии, а дальше пригождаются заготовки. В паре напряженно слушаешь, что говорит партнер – важно не повториться, не перебить, уловить интонацию.
Если партнер говорит не совсем то, что я думаю, спорить или перебивать вроде как неэтично. Молчать тоже нельзя – зрители подумают, что и я так думаю. Это условная ситуация, но она показательна – в паре напряжения больше.
Я привык работать один – это пошло еще с телеканала «Спорт». Редко когда со мной садился кто-то в роли эксперта – пожалуй, лучшим напарником был Дмитрий Фомин. Он говорил мало, но всегда точечно и емко: подмечал как игрок высокого класса то, что мне недоступно.
Важно проговорить: это не отрицание партнеров. Например, с Таней Грачевой хорошо работается, но мы, по сути, дублируем друг друга. И сами это хорошо понимаем.
– Вы испытывали неловкость за какие-то формулировки или оценки?
– Если игрок ошибается, я не могу сказать, что он сыграл здорово. Люди тоже не дураки перед экраном – не поймут фальшь. Но волейболисты – живые люди; конечно, некоторые мои оценки их задевают или болезненно воспринимаются. Так, чтобы подходили с претензией, вспоминаю только два раза.
Один парень хотел подписать контракт, сыграл плохо, я это проговорил – он кинулся на меня: «Что ты творишь? Контракт срываешь». Как будто я об этом знаю? Но и ничего криминального я тогда не сказал. А второй момент – есть трепетный игрок, который сам не видел и не слышал, но ему родители доложили, а родители всегда переживают. Тоже был недоволен.
– Вы же многих волейболистов знаете лично. Наверняка тяжело критиковать публично знакомых или друзей, если даже кто-то из них откровенно сыграл плохо. Сдерживающий фактор не включаете?
– Можно иногда не сказать, на другое переключиться. Но стараюсь не обманывать ни зрителя, ни себя. Те, кто посерьезнее, и так понимают, где ошиблись, при каких обстоятельствах. Да и кому будет интересно слушать комментатора без оценок и собственного мнения? Всем же хочется разобраться в том или ином эпизоде.
Есть расхожая фраза «Волейбол – игра ошибок». Если забивают без блока, значит не успел блокирующий. Если не подняли в защите, значит виноваты те, кто страховал эту зону.
В финале Олимпиады против нас сыграет француз Женя Гребенников. Всю карьеру мечтал о России и фанатеет от Зидана
– Вы смотрите много волейбола. И здесь на олимпийском турнире. Не устаете от волейбола в таком количестве?
– Устаю. Так, чтобы посмотреть хороший и качественный волейбол – нет проблем, тем более на Олимпийских играх. Устаешь, когда работаешь на заведомо плохой игре. Кто-то говорит, что нужно смотреть все матчи тура. Зачем? Это перегрузка – если произойдет действительно что-то важное и интересное, я могу увидеть в повторе или в нарезках. Волейбол – достаточно цикличный и линейный вид. Далеко не в каждом пятом матче случается момент, который бы решил исход.
– Вы всегда спокойны и взвешены. Бывают, когда эмоции лезут наружу и хочется назвать вещи своими именами?
– Эмоции нужны. Не всегда они адекватны, к слову: меня, например, напрягает, когда футбольные комментаторы радостно кричат после голов полуафриканской команды, как будто всю жизнь этого ждали. Искусственные эмоции и настоящие – они легко считываются зрителями.
Негатив стараюсь не распространять. А сказать то, о чем буду потом жалеть – я лучше промолчу.
– Для вас принципиально работать вживую?
– Конечно, на стадионе можно много деталей подметить, вся площадка на виду, понимаешь, какие замены готовятся, улавливаешь настроение и нерв игры. Общение до и после матчей никто не отменял – новости, расклады.
Репортаж из студии я называю рубрикой «Вместе у телевизора». Люди видят ту же самую картинку – что я могу рассказать им принципиально другого?
– Что у вас есть сегодня помимо эфира?
– В основном, дом. Пандемия вытеснила за город – живу под Серпуховом. Вообще не хочется возвращаться в Москву. Открываю для себя неизвестную красоту подмосковных мест – колокольни, монастыри.
Животных своих люблю: у меня кот, собака папильон – маленький, ушастый, красивый. Еще люблю читать историческую литературу. Особенно про средневековье.
Интервью с голосом российского волейбола Владимиром Стецко – об охотниках за ляпами, отстранении от эфира и службе в авиации
На самоизоляции комментатор пишет книгу.
Уже больше пятнадцати лет Владимир Стецко комментирует волейбол на главном спортивном канале страны («Спорт», «Россия-2», «Матч ТВ»). За это время российские сборные побеждали и на чемпионате мира, и на Олимпиаде, поэтому поклонники комментатора называют его голос золотым.
В большом интервью «БИЗНЕС Online» 54-летний журналист рассказал о своём газетном прошлом, раскрыл детали комментаторской работы и отметил коллег, которые превратили свои виды спорта в нечто большее.
Что вы прочитаете дальше:
● Стецко был волейболистом, тренером и чуть не стал судьей;
● волейбол в Европе и мире – история маленьких городков, но в России всё иначе;
● минус региональных комментаторов – деление на наших и не наших;
● Саммелвуо пока ничем не доказал, что готов работать с суперкомандами;
● в кризис у российских клубов есть возможность заполучить больших звёзд за приемлемые деньги.
Владимир Стецко / фото: Роман Кручинин, zenit-kazan.com
– Владимир Олегович, во время матчей вы регулярно даёте характеристики игрокам, оцениваете их игру. Часто подходят с претензиями?
Если во время эфира думать, что кто-то на тебя может обидеться, ничего хорошего из этого не выйдет. Журналисты – и пишущие, и говорящие – публичные люди, которые выражают своё субъективное мнение. Всё, что мы делаем, оценивает куча людей. Понятно, что всем никогда не угодишь. Кто-то с тобой согласен, кто-то – нет. Сознательно я никогда никого обидеть не пытался. Но если человек совершил ошибку, ты же не скажешь, что он сделал всё замечательно и безукоризненно, но просто мяч не туда полетел?
В целом есть большая категория людей, которая садится смотреть трансляцию с целью ловить ляпы комментаторов. И со статьями тоже самое. Таким никогда не угодишь. Надо проще к ним относиться.
– Когда вы перестали читать комментарии болельщиков о своей работе?
– Откровенно говоря, никогда не читал. Только портить себе настроение. В интернете всегда какой-то злобный фон, люди между собой ругаются. Вот у вас на сайте читал какую-то заметку про Тетюхина и даже там в комментариях костерили Сергея. Если люди позволяют себе грубости относительно таких людей – о чём тут говорить? Меня поэтому и нигде в соцсетях нет, мне это не нужно.
– А как же обратная связь?
– Я больше привык к живому общению. И обратную связь получаю также – люди подходят и высказывают свои замечания или пожелания.
«ПРЕДЛАГАЛИ КОММЕНТИРОВАТЬ ХОККЕЙ, НО Я ОТКАЗЫВАЛСЯ»
– Как вы попали на телевидение и стали комментатором?
– Помните свой первый эфир?
– Он был абсолютно провальным. Это был товарищеский турнир с участием «Уралочки». Мы комментировали вместе Николаем Сергеевичем Поповым. А он очень спокойный, сдержанный человек. Я как-то попал в его ритм и это получился очень скучный эфир. Потом получил от Кикнадзе по полной программе! Он подсказал, что нужно исправить и дальше уже никаких проблем не было – работал на «Спорте» (позднее «Россия-2») вплоть до его закрытия в 2015-м. При этом до 2010 года я совмещал комментирование с газетной деятельностью – работал редактором отдела спорта в издании «Время новостей». Когда его закрыли, окончательно перешёл в комментаторы.
– Над дикцией, развитием речи приходилось работать?
– Никогда специально над этим не работал. Помню, что на ВГТРК в первое время приглашали человека, который лингвистически анализировал работу комментаторов, находил у них характерные ошибки. Потом раздавались распечатки. Это может показаться нескромным, но у меня ошибок практически не было. Может быть, это врожденная грамотность. Кроме того, в детстве я очень много читал, а потом много лет был редактором газеты. Работая с авторскими текстами, ты и сам невольно подтягиваешься. Мне кажется сейчас институт редакторов не очень сильный – во многих центральных изданиях много ошибок, корявостей.
– Вы пересматриваете свои эфиры? Анализируете ошибки?
– Там совершенно точно был момент, когда у вас комок к горлу подкатил.
– Вы уже отработали финалы топовых турниров. Есть ли карьерный рост в профессии комментатора?
– Что бы хотели прокомментировать?
– Попробовал бы снукер. Чрезвычайно интересная и умная игра. Даже когда наблюдаешь со стороны, всегда интересно найти следующий ход за игрока.
– Где сейчас ваше основное место работы?
– Во время сезона я работаю на белгородском телеканале «Мир Белогорья», комментирую матчи «Белогорья». Остальная работа – по договору. Это «Матч ТВ», телеканал «Старт».
Владимир Стецко / фото: Роман Кручинин, zenit-kazan.com
«ВЫБИРАЛ МЕЖДУ ЖУРНАЛИСТИКОЙ И СУДЕЙСТВОМ»
– Как на «Матч ТВ» происходит распределение матчей между комментаторами? Вы можете выбирать их сами?
– Честно говоря, я даже не вникал. Думаю, всё это на уровне решений отдела трансляций. Раз в неделю мы получаем рассылку с назначениями – вот и вся технология.
– На «Матч ТВ» есть стоп-лист слов?
– Вам комфортнее работать одному или в дуэте с экспертом?
– Мне легче, когда я один. Еще во времена ВГТРК во многих видах спорта создавали дуэты. Но так получилось, что мне и Сергею Приголовкину в гандболе никого искать не стали, решив, что мы специалисты изнутри вида спорта и сами по себе эксперты. Только на крупных турнирах ко мне обычно добавляли Дмитрия Фомина. Это, конечно, человек с высочайшим уровнем понимания игры, поэтому с ним я работал с удовольствием, это было интересно.
– Как бы вы охарактеризовали свой стиль комментирования?
– Вас когда-нибудь отстраняли от эфира по просьбе какого-нибудь клуба?
– Подозреваю, что это произошло в 2006 году во время финальной серии между «Белогорьем» и московским «Динамо». Точно помню, что смотрел эти игры с трибуны. «Динамо» тогда было всемогущее. Вероятно, им что-то не понравилось. Но я рад, что мне не пришлось комментировать ту серию. Там в некоторых матчах было крайне неприглядное судейство в пользу москвичей.
– Что делать комментатору, когда он видит такую ситуацию?
– На самом деле в нашем чемпионате уже давно не было ситуаций, когда судьи сознательно «отрывали кому-то голову». Если бывают какие-то ошибки, то они скорее похожи на какие-то недоразумения, как в случае с потерянным очком в Санкт-Петербурге. Вряд ли дело там было в предвзятости.
На самом деле я к арбитрам отношусь с симпатией. Я в своё время даже выбирал между журналистикой и судейством. Успел до республиканской категории дойти. Уже судил дубли высшей лиги. Понимаю, насколько судьям раньше было сложно без видеоповторов. Сейчас они позволяют разглядеть микро-касания.
Слева направо: судьи Владимир Олейник, Андрей Зенович, Николай Книжников, Евгений Макшанов / фото: zenit-kazan.com
«КОШМАР КОММЕНТАТОРА – ПОТЕРЯ ГОЛОСА»
– Сколько времени у вас занимает подготовка к трансляции? Например, к матчу чемпионата России.
– Что у вас на столе во время прямого эфира?
– Это всегда монитор, на котором та же картинка, что у телезрителей. Еще на столе составы команд и записи, которые заготовил. Делать какие-то пометки во время матча или искать информацию в планшете обычно нет времени. Волейбол – динамичная игра, лучше не отвлекаться, чтобы не пропустить эпизод. В тайм-аутах можно ознакомиться со статистикой – её либо присылают на планшет, либо приносят в распечатанном виде. Еще под рукой обязательно должна быть вода. Горло иногда пересыхает и можно просто закашляться. Стараюсь еще держать при себе леденцы для горла, потому что ситуации бывают разные.
– Например?
– Как-то я комментировал матч «Белогорья» и казанского «Зенита», в котором сыграли отец и сын Тетюхины. Так получилось, что работал без гарнитуры. Был только микрофон, поэтому себя я не слышал. Было так шумно, что в какие-то моменты переходил на крик и это привело к тому, что голос начал пропадать. Пришлось полторы партии говорить рублеными фразами. Было досадно, что не удалось полноценно отработать такой исторический матч.
26 марта 2017 года. Павел Тетюхин (№3), Роман Мартынюк (№5) и Сергей Тетюхин / Фото: belogorievolley.ru
– Какой главный кошмар комментатора?
– Насколько различается комментарий под картинку и вживую?
– Это несравнимые вещи. Когда работаешь из студии, это, по сути, рубрика «вместе у телевизора». Находясь в зале, ты проникаешься атмосферой и можешь передавать её телезрителям. Мне кажется, неслучайно комментаторские позиции сейчас часто делают прямо на трибунах, а не где-то на верхотуре. Помню, в 2011-м я комментировал финал женского Евро в стареньком зале «Пионир» в Белграде. Там рядом со мной на двух стульях сидели еще четыре болельщика. Им повезло. Другие буквально висели в проходах, держась за перила. Это, конечно, создаёт определённое настроение. Плюс на месте всегда проще собрать фактуру для репортажа через общение с тренерами, игроками, коллегами.
– Сколько матчей российского тура вы обычно смотрите?
– Знаете, кто ваша целевая аудитория?
– Я таких исследований не видел, но, думаю, что волейбольная аудитория очень разнообразная. Вряд ли это только домохозяйки или только молодёжь. В волейбол играли все, поэтому все разбираются, все считают себя специалистами. Очевидно, что успехи сборной увеличили количество любителей волейбола.
Владимир Стецко (слева) и Александр Аксёнов / фото: Роман Кручинин, zenit-kazan.com
«В АРМИИ БЫЛ АВИАЦИОННЫМ МЕХАНИКОМ»
– Как вы попали в мир волейбола?
– В юности я занимался разными игровыми видами спорта, но волейбольные тренеры оказались самыми настойчивыми. Меня взяли в спортивную школу «Малахит» при Курчатовском институте. Потом перевели в лучшую спортшколу Москвы, которая сейчас называется «Виктория». Моим тренером на выпуске был еще совсем молодой Александр Кариков, с которым мы потом вместе ездили на соревнования – в качестве журналиста и тренера. Игровая карьера не получилась, но вне спорта я себя не мыслил, поэтому после школы поступил в институт физкультуры (ныне РГУФКСиТ) и получил высшее образование по специальности «тренер-преподаватель по волейболу».
– Ваш отец Олег Стецко – инженер-подполковник авиации Военно-Морского Флота СССР. Почему не пошли по его стопам?
– Кого вы тренировали?
– После института меня распределили в спортшколу «Динамо», тренировал детей. Года полтора там поработал, а потом всё развалилось – это было начало 90-х. Школа закрылась и на этом моя тренерская карьера прекратилась. Чем только не занимался в те годы, даже был бригадиром инструментального цеха.
– Как оказались в журналистике?
– Мой хороший приятель позвал меня в баскетбольный клуб «Динамо». В 1993 году у клуба появился спонсор – компания «Микродин». Там создавали пресс-службу и я в неё вошёл, писал тексты для программок. Где-то года через полтора мы с товарищем пришли в «Советский спорт». Оба хотели писать про баскетбол, поскольку были погружены в тему. Редактору два баскетбольных автора были не к чему. Он открыл мой диплом и сказал, что мне лучше писать про волейбол – я не возражал. Получается, я попал в журналистику только в 30 лет.
– Кто были вашими учителями?
– Этот был тот период, когда «Советский спорт» начинал подниматься после ухода корифеев в «Спорт-экспресс». Но там всё равно оставались блестящие журналисты: Анатолий Коршунов, Борис Валиев, Владимир Голубев. Было у кого поучиться. Люди доброжелательные и открытые. Старшие могли и подсказать, и в ошибки ткнуть. Это была хорошая школа. Мне кажется, сейчас в спортивной журналистике меньше заметных имён появляется. Вообще, конечно, маловато людей сейчас о волейболе пишут и маловато ценят их нахождение интереса к волейболу.
«АЛЕКНО В ЛОНДОНЕ ПРОСИЛ ОГРАДИТЬ КОМАНДУ ОТ ЖУРНАЛИСТОВ»
– Кто для вас эталон комментатора?
– Как вам Геннадий Орлов в качестве волейбольного комментатора?
– Несколько Олимпиад мы отработали на соседних позициях. Волейбол для него непрофильный вид спорта и он никогда не стеснялся задавать вопросы. В плане нюансов игры бывают ошибки, но с ним в паре всегда работает эксперт, который может поправить. В Лондоне это был Павел Борщ. Волейбольный «Зенит» тоже сделал выбор в пользу Орлова в дуэте с экспертом. Если их такой вариант устраивает, то почему нет? С точки зрения создания атмосферы репортажа Орлов – один из ведущих комментаторов. Неслучайно он столько лет востребован.
Геннадий Орлов / фото: vczenit-spb.ru
– Что скажете о региональных комментаторах, которые работают на матчах чемпионата России?
– Вы много лет были пресс-атташе Всероссийской федерации волейбола. Почему сотрудничество прекратилось?
– Некоторые мои высказывания в качестве комментатора не совпадали с той позицией, которую я должен был занимать как пресс-атташе.
– Вы были со сборной России на триумфальной Олимпиаде в Лондоне. Что там было особенного в плане общения игроков с прессой?
– Владимир Алекно попросил максимально оградить команду от общения с журналистами. Мол, сосредоточимся на игре, победим, а потом всё расскажем. Это было нестандартно, ведь Олимпиада для многих видов спорта наоборот возможность заявить о себе. Приходилось объяснять журналистам ситуацию, где-то самому предоставлять им необходимую информацию и ситуации в команде. Но в итоге наших ребят никто не донимал, они экономили эмоции.
Самая большая проблема даже на самых больших турнирах – это когда интервью берут люди, которые не разбираются в предмете. Общение с такими журналистами всегда раздражает спортсменов. Старались избегать подобных ситуаций, потому что нервных моментов и так хватало, в команде было множество травмированных игроков.
– Что было после победы?
– Алекно не пришёл на пресс-конференцию. Позже выяснилось, что его где-то в дверях перехватил Михаил Куснирович и увёз в «Русский дом». Потом мы туда приехали всей командой. Ребят чествовали, там были наши знаменитости. Большая часть команды потом уехала. Сергей Тетюхин остался с супругой, Лев Россошик, я, Алексей Кортнев, Валерий Сюткин. Этой компанией просидели до утра. Возвращаясь в отель, попал на завтрак – он в 6 утра начинался. И как раз комментатор Рома Скворцов идёт навстречу: «Я бы на твоём месте уже начинал пить». А я уже закончил! (Смеётся).
«ПОСЛЕ КРИЗИСА МОЖЕТ ИСЧЕЗНУТЬ ПЕРЕГРЕТОСТЬ РЫНКА»
– Как вы оцените нынешнее состояние российского волейбола – расцвет, стагнация или спад?
– Почему в России у волейбола такая слабая посещаемость?
В крупных городах клубам приходится конкурировать с другими видами спорта. При этом волейбол, на мой взгляд, – нишевый вид спорта, семейный. Я читал, что в той же Польше рекорд чемпионата страны был 4,5 тысячи зрителей. И это в стране, которая на матч сборной собирала 65 тысяч зрителей. На большие события, финалы люди идут охотно, но регулярно ходить на рядовые матчи клубов всё равно не готовы.
Фото: Данил Айкин, kuzbass-volley.ru
– Еще в середине 2000-х ходили разговоры о создании в России профессиональной волейбольной лиги. Как вы считаете, почему она не была реализована?
– Вы следите за российским волейболом с середины 90-х, и видели как он проходил через разные финансовые кризисы. Как вы думаете, каким будет влияние коронавирусного кризиса?
– Наверное, наш волейбол с государственными спонсорами он должен задеть в меньшей степени. И даже может принести определенную пользу – исчезнет перегретость рынка. В том плане, что легионеры не будут выкручивать руки этими невероятными северными надбавками. Хотя бы потому, что их базовые контракты станут значительно меньше. В последнее время даже у средних легионеров возросли аппетиты. Сейчас у наших клубов появляется возможность заполучить больших звёзд за приемлемые деньги. В Европе сейчас наверняка завершится гонка вооружений и игроки будут получать более адекватные контракты.
«ДЛЯ МЕНЯ ФАВОРИТОМ ОСТАЁТСЯ КАЗАНЬ»
– Директор петербургского «Зенита» Владимир Самсонов заявил, что «из-за кризиса, возможно, придётся что-то делать уже с подписанными контрактами».
– Безусловно, курс евро влияет на возможности клубов. А петербуржцы еще и без Лиги чемпионов остались на следующий сезон, поэтому, наверное, сложно будет просить у спонсора увеличение бюджета.
– «Зенит» СПб – главный фаворит следующего сезона?
– Я так не думаю. Для меня фаворитом остаётся казанский «Зенит». С возвращением Владимира Алекно в нём у меня чуть больше уверенности. «Динамо» хорошо укомплектовалось. Плюс есть две хорошо сыгранные команды – «Кузбасс» и «Локомотив». Надо ждать регламент, смотреть каким будет чемпионат. Если призёры определяются в сериях, это одно дело, если в одном матче – может произойти всё, что угодно.
Туомас Саммелвуо / фото: fivb.com
– У Туомаса Саммелвуо будет очень звёздный состав. Как считаете, он справится?
– «Кузбасс» два года играл в одном составе, каждый винтик в механизме работал идеально. В Петербурге столько времени у него нет, результат ждут сейчас и для этого приобретают звёзд. Были сотни случаев, когда звёздные команды не добивались успеха. Посмотрим, как будет в случае с «Зенитом».
– Кто из тренеров сборной России вас больше всего впечатлил размахом личности?
– Я входил в делегации сборных России при всех тренерах, за исключением Туомаса Саммелвуо. Я отмечу троих – Вячеслава Платонова, Геннадия Шипулина и Владимира Алекно.
Платонов был сильнейшим психологом и тактическим гением. Игроки называли его Дядькой. Он мог быть и жестким тренером, который может сурово наказать, и в то же время был близок к игрокам, как родной дядя.
Шипулин – уникальный психолог и мотиватор. У него удивительно развита интуиция и ему мало равных в ведении непосредственно игры.
Алекно – образец современного тренера, который и все технологии использует, и в психологии разбирается, и одним своим взглядом может надавить на игрока. В мужском волейболе для меня это самые масштабные фигуры, а в женском, конечно же, Николай Карполь.
Я считаю, что у нас пропало эволюционное развитие тренеров, когда человек поработал в молодёжной команде, потом посидел несколько лет вторым, затем стал главным. Это всё надо пройти, чудес не бывает. Взять только завершившего карьеру игрока, переодеть его в костюм и дать ему конспекты – такое не всегда проходит. Иногда молодые тренеры на свежести эмоций выстреливают, но показывать класс на длительном отрезке могут единицы.
Геннадий Шипулин (слева) и Владимир Алекно / фото: zenit-kazan.com
«БОЛЕЮ ЗА МОСКОВСКОЕ «ДИНАМО», НО НЕ В ВОЛЕЙБОЛЕ»
– Когда началась ваша дружба с Геннадием Шипулиным?
– Симпатии к «Белогорью» не мешают вам сохранять объективность в федеральном эфире?
– Надеюсь, что нет. На федеральном канале стараюсь комментировать ровно. Понятно, что работая на городском ТВ, я могу иначе расставлять акценты, больше говорить о местной команде. В Белгороде сейчас поменяли вектор, молодежь подтягивают. Это долгий процесс, но интересный. Мне интересно наблюдать за этим.
– За кого вы болеете?
– Я потомственный болельщик московского «Динамо». Мой отец еще в 1945-м мальчишкой бегал на футбол. Учитывая, что у этого спортобщества широкий спектр команд, я тоже ходил на всё подряд. Та же школа «Малахит», в которую я пошёл, тоже относилась к динамовскому обществу. Сейчас больше всего я болельщик хоккейного «Динамо», по возможности хожу на матчи. На футболе стал реже бывать. К волейбольному «Динамо» моя любовь не относится. В своё время я был пресс-атташе клуба, но расстались не очень хорошо.
– Говорят, вы сейчас пишите книгу. О чём она будет?
– О советских и российских олимпийских чемпионах. Был какой-то юбилей, собирали ветеранов. Многие из них уже с трудом передвигаются. Уйдут – никто о них и не вспомнит. У Шипулина возникла идея увековечить легенд в книге. Про каждого будет разворот, может чуть больше. Есть люди, про которых ничего нельзя найти. Допустим, олимпийский чемпион-1968 Василиюс Матушевас поиграл в Харькове, потом уехал в Вильнюс, где умер очень молодым. Приходится собирать информацию по каким-то кусочкам, обрывкам. Думаю, будет познавательно.
– Это ваш первый опыт писателя?
– Книги еще не писал. Такими большими форматами никогда не мыслил, для этого, наверное, нужен особый склад ума. Я всё-таки газетчик по происхождению. По сути, книга будет состоять как раз из множества очерков и биографий – такой формат я способен осилить, поэтому взялся за это дело.
– Какие ваши любимые книги?
– «12 стульев», «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова. Вообще, люблю хороший юмор. Из современных в этом жанре очень нравится Юрий Поляков. Из спортивной литературы в свое время зачитывался книгами Игоря Фесуненко о бразильском футболе.