спящий в гробе мирно спи жизнью пользуйся живущий
Пал Приамов град священный,
Грудой пепла стал Пергам;
И, победой насыщенны,
К острогрудым кораблям
Собрались эллины — тризну
В честь минувшего свершить
И в желанную отчизну,
К берегам Эллады, плыть.
«Пойте, пойте гимн согласный:
Корабли обращены
От враждебной стороны
К нашей Греции прекрасной!»
Брегом шла толпа густая
Илионских дев и жён:
Из отеческого края
Их вели в далёкий плен.
И с победной песнью дикой
Их сливался тихий стон
По тебе, святой, великий,
Невозвратный Илион.
«Вы, родные холмы, нивы,
Нам вас боле не видать;
Будем в рабстве увядать…
О, сколь мёртвые счастливы!»
И, с предвиденьем во взгляде,
Жертву сам Калхас заклал:
«Грады зиждущей Палладе
И губящей (он воззвал),
Буреносцу Посейдону,
Воздымателю валов,
И носящему Горгону —
Богу смертных и богов!»
«Суд окончен; спор решился;
Прекратилася борьба;
Всё исполнила судьба:
Град великий сокрушился».
Царь народов, сын Атрея,
Обозрел полков число;
Вслед за ним на брег Сигея
Много, много их пришло…
И незапный мрак печали
Отуманил царский взгляд:
Благороднейшие пали…
Мало с ним пойдёт назад.
«Счастлив тот, кому сиянье
Бытия сохранено,
Тот, кому вкусить дано
С милой родиной свиданье!»
«И не всякий насладится
Миром, в свой пришедши дом:
Часто злобный ков таится
За домашним алтарём;
Часто Марсом пощажённый
Погибает от друзей», —
Рёк, Палладой вдохновенный,
Хитроумный Одиссей.
«Счастлив тот, чей дом украшен
Скромной верностью жены!
Жёны алчут новизны:
Постоянный мир им страшен».
И стоящий близ Елены
Менелай тогда сказал:
«Плод губительной измены,
Ею сам изменник пал;
И погиб, виной Парида
Отягчённый, Илион…
Неизбежен суд Кронида,
Всё блюдёт с Олимпа он».
«Злому злой конец бывает:
Гибнет жертвой Эвменид,
Кто безумно, как Парид,
Право гостя оскверняет».
«Пусть весёлый взор счастливых, —
Оилеев сын сказал, —
Зрит в богах богов правдивых!
Суд их часто слеп бывал:
Скольких бодрых жизнь поблёкла!
Скольких низких рок щадит.
Нет великого Патрокла,
Жив презрительный Терсит!»
«Смертный, царь Зевес Фортуне
Своенравной предал нас:
Уловляй же быстрый час,
Не тревожа сердца втуне».
«Лучших бой похитил ярый!
Вечно памятен нам будь
Ты, мой брат, ты, под удары
Подставлявший твёрдо грудь,
Ты, который нас, пожаром
Осаждённых, защитил…
Но коварнейшему даром
Щит и меч Ахиллов был».
«Мир тебе во тьме Эрева!
Жизнь твою не враг отнял:
Ты своею силой пал,
Жертва гибельного гнева».
«О Ахилл! О мой родитель! —
Возгласил Неоптолем. —
Быстрый мира посетитель,
Жребий лучший взял ты в нём.
Жить в любви племён делами —
Благо первое земли.
Будем вечно именами
И сокрытые в пыли!»
«Слава дней твоих нетленна —
В песнях будет цвесть она.
Жизнь живущих неверна,
Жизнь отживших неизменна!»
«Смерть велит умолкнуть злобе! —
Диомед провозгласил. —
Слава Гектору во гробе:
Он краса Пергама был;
Он за край, где жили деды,
Веледушно пролил кровь…
Победившим — честь победы,
Охранявшему — любовь!»
«Кто, на суд явясь кровавый,
Славно пал за отчий дом,
Тот, почтенный и врагом,
Будет жить в преданьях славы».
Нестор, жизнью убелённый,
Нацедил вина фиал
И Гекубе сокрушённой
Дружелюбно выпить дал.
«Пей страданий утоленье!
Добрый Вакхов дар — вино:
И весёлость и забвенье
Проливает в нас оно».
«Пей, страдалица! Печали
Услаждаются вином:
Боги жалостные в нём
Подкрепленье сердцу дали».
«Вспомни матерь Ниобею:
Что изведала она!
Сколь ужасная над нею
Казнь была совершена!
Но и с нею, безотрадной,
Добрый Вакх недаром был:
Он струёю виноградной
Вмиг тоску в ней усыпил».
«Если грудь вином согрета
И в устах вино кипит:
Скорби наши быстро мчит
Их смывающая Лета».
И вперила взор Кассандра,
Вняв шепнувшим ей богам,
На пустынный брег Скамандра,
На дымящийся Пергам:
«Всё великое земное
Разлетается, как дым:
Ныне жребий выпал Трое,
Завтра выпадет другим…»
«Смертный, Силе, нас гнетущей,
Покоряйся и терпи;
Спящий в гробе, мирно спи;
Жизнью пользуйся, живущий!»
© Перевод с немецкого В.А. Жуковского, 18??
11. Memento mori. Венок сонетов
Спящий в гробе, мирно спи.
Жизнью пользуйся, живущий.
В.А.Жуковский
Боюсь не смерти я. О нет.
Боюсь исчезнуть совершенно.
М.Ю. Лермонтов
Венчаю я сонетов ряд венком,
Украшенным раздумьем и печалью.
В них ожидание того, что за углом,
Но кажется всем бесконечной далью.
За той чертой, где мрак и забытье,
Душа уйдет из тела, как из плена.
Так избежит конечной жизни тлена,
Но обретет иное бытие.
Уходят в горизонты, как в века,
По небу наши жизни-облака.
Мои стихи им будут скромной данью.
С терпеньем подберу соцветья строк,
Чреду сонетов заплету в венок,
Украшенный раздумьем и печалью.
Украшенный раздумьем и печалью,
Тревожен путь моих последних дней.
Приходят дни надежд рассветной ранью,
Уходят в сумерки, в прибежище ночей.
Когда упругость мышц уверенность вселяет
Мир покорить и насладиться всласть,
Не верим мы, что наши силы тают,
Что времени необорима власть.
Прекрасно время чувственных страстей,
Порывов дерзких, радужных идей,
Когда нам трудные дороги нипочем.
Но станет жизнь, что непосильный труд,
Когда недуги под руку ведут.
В них ожидание того, что за углом.
В них ожидание того, что за углом,
Что жупелом запряталось в моменте,
Чтобы зубилом, краскою, резцом
Две даты начертать на постаменте.
Каким-то из проложенных путей
Придет и не закрыть дорогу ей
Стеною каменной, бетоном, твердой
сталью.
Не обмануть ее, не скрыться, не прогнать.
Она повсюду, до нее рукой подать,
Но кажется всем бесконечной далью.
А в мире этом будут, как всегда,
Любить, смеяться, наслаждаться пеньем,
Играть, работать, плакать иногда,
Сажать сады, писать стихотворенья.
Спеши взрастить из спор живых росток,
Вдохнуть лесную прель, прижать к губам
цветок.
Там воздух ласковый в атласное шитье
Не одевает солнечный рассвет.
Ни солнца, ни луны, ни звезд там нет.
За той чертой, где мрак и забытье.
За той чертой, где мрак и забытье,
Тел, непричастных к жизни, будет тленье.
Там суетных созданий бытие
Не потревожит вечного забвенья.
Наш мозг, в котором биопровода
Тянулись к галактическим просторам,
Застынет. И забьются навсегда
Песком и глиной черепа затворы.
Но сгусток силы, что в пылу игры,
Как сам творец, свои творит миры,
Пробьет костей и мышц тугие стены
И вырвется в космический поток.
Свободная, пройдя свой бренный срок,
Душа уйдет из тела, как из плена.
Душа уйдет из тела, как из плена,
Чтоб все, что с ней случилось, позабыть.
Но отдохнув за время перемены,
Возможно, в новом теле будет жить.
И повторит свой путь она сначала.
Но где, в каких веках, в какой стране?
И как родные души повстречает,
И как родную душу вспомнят в ней?
Но, может быть, души моей полет
Стихия океана призовет,
Чтоб дыбиться над ней волною пенной,
Или в огонь вспорхнет моя душа,
Из тела улететь скорей спеша.
Так избежит конечной жизни тлена.
Так избежит конечной жизни тлена
Моя душа, бессмертной создана.
И в чем найдет бессмертие она,
Как тела смертный час ее изменит?
Расставшись с телом, будет ли блуждать,
Но формы не найдя, как пар растает.
И генов лишь незримая печать
В потомстве след души моей оставит.
Продолжит в нем моей природы дело
Моя душа, покинувшая тело.
И тела опустелое житье
Заселят низшие земли созданья.
Разрушится моей структуры зданье,
Но обретет иное бытие.
Но обретет иное бытие.
Создаст земля в своем коловращенье
Из праха, из гниения, из тленья
Других существ роскошное житье.
Чем воплотиться предназначено судьбой?
Земля моя, мне быть всегда тобой.
Я деревом ли стану, зверем, птицей –
Мне все равно, кем на земле родиться.
От ветра шелестела бы листвой.
Иль рыскала, крадясь лесной тропой,
А птицей поднималась в облака.
Лишь пусть земля моя живет всегда.
И туч тяжелых тучные стада
Уходят в горизонты, как в века.
Уходят в горизонты, как в века
Пришедшие из разных лет, из разных стран
Те мысли, что поведала строка,
По тропам чувств ведя свой караван.
Так тела, погребенного, тепло,
Немеркнущий умов глубоких свет
Остались с нами. Время протекло,
Но в памяти запечатлен их след.
И микрокосмоса неповторимый мир
Вселенной полнит волновой эфир,
Как море ручеек или река,
Хоть быстротечен нашей жизни срок
И уплывают, как велит им рок,
По небу наши жизни-облака.
По небу наши жизни-облака
Уносятся, вселяя грусть окрест.
Судьбы ли вихри, сердца ли тоска
Их побуждают к перемене мест?
Бежит, торопится волны морской поток,
Чтоб замереть, уйдя в сухой песок.
И жизни так мгновения спешат
Вперед к свершеньям, к забвению назад.
Как отвратить нам замысел судьбы –
Тем юным молодыми вечно быть?
Мои стихи им будут скромной данью.
Мои стихи им будут скромной данью,
Ведь перед юными нам не избыть вины.
К их матерям в ночи приходят сны,
Мерещатся, как наяву, с детьми свиданья.
Когда безглазая, склоняясь, вблизи стоит
И, кистью поманив, забрать с собой грозит,
Осильте страх переступить порог
В ту неизвестность, что по смерти будет,
А я, не размыкая цепи будней,
С терпеньем подберу соцветья строк.
С терпеньем подберу соцветья строк
К раздумьям, что приходят рифмам вслед.
Суждения я не готовлю впрок,
Спонтанно размышляя как поэт.
Настроем чувств я загружаю мозг,
Ввожу подобные им звуки и слова.
Так мыслям я прокладываю мост,
Созвучием проверенный сперва.
На мысли те и в глубине веков
Потрачено немало сил и слов,
Но путь назад открыть никто не смог.
Из неизбежности не вырваться нам пут,
Но не стенанием я завершу свой труд.
Чреду сонетов заплету в венок.
Чреду сонетов заплету в венок.
Пространным размышлениям итог
Я подведу, произведя на свет
Тринадцатый, последний мой сонет.
И день сегодня декабря последний.
Он плачет и стучит в окно с утра.
Ведь Новый год стоит уже в передней,
А старому уйти пришла пора.
Да будут благодатны перемены,
И тех, кто нам рождается на смену,
Земля встречает, как родимый дом,
В котором лишь любовь и нет насилья.
И вот, хвала терпенью и усильям,
Венчаю я сонетов ряд венком.
Торжество победителей
Пал Приамов град священный;
Грудой пепла стал Пергам;
И, победой насыщенны,
К острогрудым кораблям
Собрались эллены — тризну
В честь минувшего свершить
И в желанную отчизну,
К берегам Эллады плыть.
Пойте, пойте гимн согласный:
Корабли обращены
От враждебной стороны
К нашей Греции прекрасной.
Брегом шла толпа густая
Илионских дев и жен:
Из отеческого края
Их вели в далекий плен.
И с победной песнью дикой
Их сливался тихий стон
По тебе, святой, великий,
Вы, родные хо́лмы, нивы,
Нам вас боле не видать;
Будем в рабстве увядать.
О, сколь мертвые счастливы!
И с предведеньем во взгляде
Жертву сам Калхас заклал:
Грады зиждущей Палладе
И губящей (он воззвал),
Буреносцу Посидону,
Воздымателю валов,
И носящему Горгону
Богу смертных и богов!
Суд окончен; спор решился;
Прекратилася борьба;
Все исполнила Судьба:
Град великий сокрушился.
Царь народов, сын Атрея
Обозрел полков число:
Вслед за ним на брег Сигея
Много, много их пришло.
Отуманил царский взгляд:
Благороднейшие пали.
Мало с ним пойдет назад.
Счастлив тот, кому сиянье
Бытия сохранено,
Тот, кому вкусить дано
С милой родиной свиданье!
И не всякий насладится
Миром, в свой пришедши дом:
Часто злобный ков таится
За домашним алтарем;
Часто Марсом пощаженный
Погибает от друзей
(Рек, Палладой вдохновенный,
Хитроумный Одиссей).
Счастлив тот, чей дом украшен
Скромной верностью жены!
Жены алчут новизны:
Постоянный мир им страшен.
И стоящий близ Елены
Плод губительный измены —
Ею сам изменник пал;
И погиб виной Парида
Отягченный Илион.
Неизбежен суд Кронида,
Всё блюдет с Олимпа он.
Злому злой конец бывает:
Гибнет жертвой Эвменид,
Кто безумно, как Парид,
Право гостя оскверняет.
Пусть веселый взор счастливых
(Оилеев сын сказал)
Зрит в богах богов правдивых;
Суд их часто слеп бывал:
Скольких бодрых жизнь поблёкла!
Скольких низких рок щадит.
Нет великого Патрокла;
Жив презрительный Терсит.
Смертный, царь Зевес Фортуне
Своенравной предал нас:
Не тревожа сердца втуне.
Лучших бой похитил ярый!
Вечно памятен нам будь,
Ты, мой брат, ты, под удары
Подставлявший твердо грудь,
Ты, который нас, пожаром
Осажденных, защитил.
Но коварнейшему даром
Щит и меч Ахиллов был.
Мир тебе во тьме Эрева!
Жизнь твою не враг отнял:
Ты своею силой пал,
Жертва гибельного гнева.
О Ахилл! о мой родитель!
(Возгласил Неоптолем)
Быстрый мира посетитель,
Жребий лучший взял ты в нем.
Жить в любви племен делами —
Благо первое земли;
Будем вечны именами
Слава дней твоих нетленна;
В песнях будет цвесть она:
Жизнь живущих неверна.
Жизнь отживших неизменна!
Смерть велит умолкнуть злобе
(Диомед провозгласил):
Слава Гектору во гробе!
Он краса Пергама был;
Он за край, где жили деды,
Веледушно пролил кровь;
Победившим — честь победы!
Охранявшему — любовь!
Кто, на суд явясь кровавый,
Славно пал за отчий дом:
Тот, почтённый и врагом,
Будет жить в преданьях славы.
Нестор, жизнью убеленный,
Нацедил вина фиал
И Гекубе сокрушенной
Дружелюбно выпить дал.
Добрый Вакхов дар вино:
И веселость и забвенье
Проливает в нас оно.
Пей, страдалица! печали
Услаждаются вином:
Боги жалостные в нем
Подкрепленье сердцу дали.
Вспомни матерь Ниобею:
Что изведала она!
Сколь ужасная над нею
Казнь была совершена!
Но и с нею, безотрадной.
Добрый Вакх недаром был:
Он струею виноградной
Вмиг тоску в ней усыпил.
Если грудь вином согрета
И в устах вино кипит:
Скорби наши быстро мчит
Их смывающая Лета.
И вперила взор Кассандра,
На пустынный брег Скамандра,
На дымящийся Пергам.
Все великое земное
Разлетается, как дым:
Ныне жребий выпал Трое,
Завтра выпадет другим.
Смертный, силе, нас гнетущей,
Покоряйся и терпи;
Спящий в гробе, мирно спи;
Жизнью пользуйся, живущий.
Торжество победителей. Написано в 1828 г. Напечатано впервые в альманахе «Северные цветы на 1829 г.», СПб., 1828, с пометой «Из Шиллера»; не полностью (отсутствуют стихи 129-140). Перевод баллады «Das Siegesfest» («Праздник победы»).
роль античного «хора». С речью, сопровождаемой «хором», в балладе выступают оставшиеся в живых после победы над Троей предводители греков. В переводе некоторых стихов Жуковский отходит от подлинника; так, он вводит отсутствующий у Шиллера образ Горгоны; в ряде случаев снимает то, что кажется ему недостаточно возвышенным (выражение «старый кутила» в речи Нестора и др.). В то же время Жуковский местами усилил в балладе философскую афористичность стиля («Жизнь живущих неверна. » и т. д.). В подлиннике эти стихи более описательны («Земная жизнь убегает, мертвые же не имеют конца»).
Белинский писал: «Если что составляет истинный ореол Жуковского как переводчика — это его перевод следующих трех пьес
Шиллера: «Торжество победителей», «Жалоба Цереры», «Элевзинский праздник». Если бы, кроме этих трех пьес, Жуковский ничего не перевел, ничего не написал, — и тогда бы имя его не было бы забыто в истории русской литературы». И далее: «Перевод Жуковского. есть образец превосходных переводов, — так что если при тщательном сравнении иные места окажутся не вполне верно или не вполне сильно переведенными, — зато еще более найдется мест, которые в переводе лучше и сильнее выражены». В качество примера Белинский приводит принадлежащие Жуковскому стихи «По тебе, святой, великий Невозвратный Илион». (Полное собрание сочинений, т. VII, стр. 200, 204—205).
Носящий Горгону — Зевс.
Лучших бой похитил ярый. — речь Тевкра Теламонида, брата Аякса Теламонида, покончившего с собой.
Коварнейший — «хитроумный» Одиссей, которому несправедливо были отданы доспехи Ахилла, заслуженные Аяксом Теламонидом.
Торжество победителей. В. А. Жуковский
Иллюстрация А. Кошкина к балладе Жуковского «Торжество победителей»
Пал Приамов град священный;
Грудой пепла стал Пергам;
И, победой насыщенны,
К острогрудым кораблям
Собрались эллены — тризну
В честь минувшего свершить
И в желанную отчизну,
К берегам Эллады плыть.
Пойте, пойте гимн согласный:
Корабли обращены
От враждебной стороны
К нашей Греции прекрасной.
Брегом шла толпа густая
Илионских дев и жен:
Из отеческого края
Их вели в далекий плен.
И с победной песнью дикой
Их сливался тихий стон
По тебе, святой, великий,
Невозвратный Илион.
Вы, родные холмы, нивы,
Нам вас боле не видать;
Будем в рабстве увядать.
О, сколь мертвые счастливы!
И с предведеньем во взгляде
Жертву сам Калхас заклал:
Грады зиждущей Палладе
И губящей (он воззвал),
Буреносцу Посидону,
Воздымателю валов,
И носящему Горгону
Богу смертных и богов!
Суд окончен; спор решился;
Прекратилася борьба;
Все исполнила Судьба:
Град великий сокрушился.
Царь народов, сын Атрея
Обозрел полков число:
Вслед за ним на брег Сигея
Много, много их пришло.
И незапный мрак печали
Отуманил царский взгляд:
Благороднейшие пали.
Мало с ним пойдет назад.
Счастлив тот, кому сиянье
Бытия сохранено,
Тот, кому вкусить дано
С милой родиной свиданье!
И не всякий насладится
Миром, в свой пришедши дом:
Часто злобный ков таится
За домашним алтарем;
Часто Марсом пощаженный
Погибает от друзей
(Рек, Палладой вдохновенный,
Хитроумный Одиссей).
Счастлив тот, чей дом украшен
Скромной верностью жены!
Жены алчут новизны:
Постоянный мир им страшен.
И стоящий близ Елены
Менелай тогда сказал:
Плод губительный измены —
Ею сам изменник пал;
И погиб виной Парида
Отягченный Илион.
Неизбежен суд Кронида,
Всё блюдет с Олимпа он.
Злому злой конец бывает:
Гибнет жертвой Эвменид,
Кто безумно, как Парид,
Право гостя оскверняет.
Пусть веселый взор счастливых
(Оилеев сын сказал)
Зрит в богах богов правдивых;
Суд их часто слеп бывал:
Скольких бодрых жизнь поблёкла!
Скольких низких рок щадит.
Нет великого Патрокла;
Жив презрительный Терсит.
Смертный, царь Зевес Фортуне
Своенравной предал нас:
Уловляй же быстрый час,
Не тревожа сердца втуне.
Лучших бой похитил ярый!
Вечно памятен нам будь,
Ты, мой брат, ты, под удары
Подставлявший твердо грудь,
Ты, который нас, пожаром
Осажденных, защитил.
Но коварнейшему даром
Щит и меч Ахиллов был.
Мир тебе во тьме Эрева!
Жизнь твою не враг отнял:
Ты своею силой пал,
Жертва гибельного гнева.
О Ахилл! о мой родитель!
(Возгласил Неоптолем)
Быстрый мира посетитель,
Жребий лучший взял ты в нем.
Жить в любви племен делами —
Благо первое земли;
Будем вечны именами
И сокрытые в пыли!
Слава дней твоих нетленна;
В песнях будет цвесть она:
Жизнь живущих неверна,
Жизнь отживших неизменна!
Смерть велит умолкнуть злобе
(Диомед провозгласил):
Слава Гектору во гробе!
Он краса Пергама был;
Он за край, где жили деды,
Веледушно пролил кровь;
Победившим — честь победы!
Охранявшему — любовь!
Кто, на суд явясь кровавый,
Славно пал за отчий дом:
Тот, почтённый и врагом,
Будет жить в преданьях славы.
Нестор, жизнью убеленный,
Нацедил вина фиал
И Гекубе сокрушенной
Дружелюбно выпить дал.
Пей страданий утоленье;
Добрый Вакхов дар вино:
И веселость и забвенье
Проливает в нас оно.
Пей, страдалица! Печали
Услаждаются вином:
Боги жалостные в нем
Подкрепленье сердцу дали.
Вспомни матерь Ниобею:
Что изведала она!
Сколь ужасная над нею
Казнь была совершена!
Но и с нею, безотрадной,
Добрый Вакх недаром был:
Он струею виноградной
Вмиг тоску в ней усыпил.
Если грудь вином согрета
И в устах вино кипит:
Скорби наши быстро мчит
Их смывающая Лета.
И вперила взор Кассандра,
Вняв шепнувшим ей богам,
На пустынный брег Скамандра,
На дымящийся Пергам.
Все великое земное
Разлетается, как дым:
Ныне жребий выпал Трое,
Завтра выпадет другим.
Смертный, силе, нас гнетущей,
Покоряйся и терпи;
Спящий в гробе, мирно спи;
Жизнью пользуйся, живущий.
Торжество победителей
Пал Приамов град священный;
Грудой пепла стал Пергам;
И, победой насыщенны,
К острогрудым кораблям
Собрались эллены — тризну
В честь минувшего свершить
И в желанную отчизну,
К берегам Эллады плыть.
Пойте, пойте гимн согласный:
Корабли обращены
От враждебной стороны
К нашей Греции прекрасной.
Брегом шла толпа густая
Илионских дев и жен:
Из отеческого края
Их вели в далекий плен.
И с победной песнью дикой
Их сливался тихий стон
По тебе, святой, великий,
Невозвратный Илион.
Вы, родные холмы, нивы,
Нам вас боле не видать;
Будем в рабстве увядать…
О, сколь мертвые счастливы!
И с предведеньем во взгляде
Жертву сам Калхас заклал:
Грады зиждущей Палладе
И губящей (он воззвал),
Буреносцу Посидону,
Воздымателю валов,
И носящему Горгону
Богу смертных и богов!
Суд окончен; спор решился;
Прекратилася борьба;
Все исполнила Судьба:
Град великий сокрушился.
Царь народов, сын Атрея
Обозрел полков число:
Вслед за ним на брег Сигея
Много, много их пришло…
И незапный мрак печали
Отуманил царский взгляд:
Благороднейшие пали…
Мало с ним пойдет назад.
Счастлив тот, кому сиянье
Бытия сохранено,
Тот, кому вкусить дано
С милой родиной свиданье!
И не всякий насладится
Миром, в свой пришедши дом:
Часто злобный ков таится
За домашним алтарем;
Часто Марсом пощаженный
Погибает от друзей
(Рек, Палладой вдохновенный,
Хитроумный Одиссей).
Счастлив тот, чей дом украшен
Скромной верностью жены!
Жены алчут новизны:
Постоянный мир им страшен.
И стоящий близ Елены
Менелай тогда сказал:
Плод губительный измены —
Ею сам изменник пал;
И погиб виной Парида
Отягченный Илион…
Неизбежен суд Кронида,
Всё блюдет с Олимпа он.
Злому злой конец бывает:
Гибнет жертвой Эвменид,
Кто безумно, как Парид,
Право гостя оскверняет.
Пусть веселый взор счастливых
(Оилеев сын сказал)
Зрит в богах богов правдивых;
Суд их часто слеп бывал:
Скольких бодрых жизнь поблёкла!
Скольких низких рок щадит.
Нет великого Патрокла;
Жив презрительный Терсит.
Смертный, царь Зевес Фортуне
Своенравной предал нас:
Уловляй же быстрый час,
Не тревожа сердца втуне.
Лучших бой похитил ярый!
Вечно памятен нам будь,
Ты, мой брат, ты, под удары
Подставлявший твердо грудь,
Ты, который нас, пожаром
Осажденных, защитил…
Но коварнейшему даром
Щит и меч Ахиллов был.
Мир тебе во тьме Эрева!
Жизнь твою не враг отнял:
Ты своею силой пал,
Жертва гибельного гнева.
О Ахилл! о мой родитель!
(Возгласил Неоптолем)
Быстрый мира посетитель,
Жребий лучший взял ты в нем.
Жить в любви племен делами —
Благо первое земли;
Будем вечны именами
И сокрытые в пыли!
Слава дней твоих нетленна;
В песнях будет цвесть она:
Жизнь живущих неверна,
Жизнь отживших неизменна!
Смерть велит умолкнуть злобе
(Диомед провозгласил):
Слава Гектору во гробе!
Он краса Пергама был;
Он за край, где жили деды,
Веледушно пролил кровь;
Победившим — честь победы!
Охранявшему — любовь!
Кто, на суд явясь кровавый,
Славно пал за отчий дом:
Тот, почтённый и врагом,
Будет жить в преданьях славы.
Нестор, жизнью убеленный,
Нацедил вина фиал
И Гекубе сокрушенной
Дружелюбно выпить дал.
Пей страданий утоленье;
Добрый Вакхов дар вино:
И веселость и забвенье
Проливает в нас оно.
Пей, страдалица! Печали
Услаждаются вином:
Боги жалостные в нем
Подкрепленье сердцу дали.
Вспомни матерь Ниобею:
Что изведала она!
Сколь ужасная над нею
Казнь была совершена!
Но и с нею, безотрадной,
Добрый Вакх недаром был:
Он струею виноградной
Вмиг тоску в ней усыпил.
Если грудь вином согрета
И в устах вино кипит:
Скорби наши быстро мчит
Их смывающая Лета.
И вперила взор Кассандра,
Вняв шепнувшим ей богам,
На пустынный брег Скамандра,
На дымящийся Пергам.
Все великое земное
Разлетается, как дым:
Ныне жребий выпал Трое,
Завтра выпадет другим…
Смертный, силе, нас гнетущей,
Покоряйся и терпи;
Спящий в гробе, мирно спи;
Жизнью пользуйся, живущий.