спектакль бесы богомолова актеры

Бесы Достоевского

вся творческая группа

Новый спектакль Константина Богомолова — это не версия романа «Бесы», а скорее режиссёрский опыт прочтения прозы Достоевского и результат полемического диалога с автором. Соединяя в одном спектакле различные театральные жанры, режиссёр выстраивает сложносочиненное действие, в котором темы романа Достоевского обрастают дополнительными режиссёрскими сюжетами. Текст Достоевского становится для Богомолова основой для создания собственной режиссёрской драматургии.

Константин Богомолов: «Бесы» — это и детектив, и мелодрама. «Бесы» — это и реалии русской общественной жизни, остающиеся неизменными из века в век. «Бесы» — об исследовании границ и пределов. Об изношенности ценностей. О психическом кризисе цивилизации, кризисе человека и гуманизма. В конце концов, «Бесы» — о конце времени. Об иссякании надежды, смысла и самой энергии жизни. О воцарении смерти».

Копродукция Театра на Бронной, Фонда имени Соломона Михоэлса и Барвиха Luxury Village.

Роли «Апостолов» исполняют: Сергей Ашарин, Дмитрий Буеверов, Артем Даев, Данила Даев, Микита Ильинчик, Геннадий Кубеция, Давид Лебедьков, Никита Лукин, Максим Максимов, Влад Никитенко, Иван Суворов.

Источник

«Бесы» Богомолова: Сурков, православные нацболы и хруст французской булки

Череда отмен театральных спектаклей из-за распространения коронавируса коснулась и давно ожидаемого режиссерского дебюта Константина Богомолова в статусе нового художественного руководителя Театра на Малой Бронной — спектакля «Бесы» по мотивам романа Федора Достоевского. Премьерные показы должны были пройти 21 и 22 октября в Концертном зале Барвихи, но из-за ведения ограничительных мер в Подмосковье, перенесены на 10 и 11 ноября. После спектакль переберется на временную сцену Театра на Малой Бронной — во Дворец на Яузе (показы пройдут 27 и 28 ноября): там станет дружелюбнее ценовая и транспортная доступность.

Тем временем, спектакль готов. 20 октября прошел закрытый предпремьерный показ. Его посетил шеф-редактор «Вашего досуга» Inner Emigrant и делится впечатлениями по горячим следам.

ТЕАТРАЛЬНЫЙ РОМАН

Роман Достоевского «Бесы» — опасная ловушка для театральной адаптации. С одной стороны, он словно для нее создан. Повествование организовано по театральным принципам даже больше, чем по литературным. Герои «Бесов» один за другим съезжаются в губернский город — словно актеры в театр к началу спектакля. Хроника запечатлела события финаль­ного, заключительного акта трагедии, первые действия которой были сыграны далеко за сценой. «В сущности читателю-зрителю предлагается присутство­вать только при развязке. — писала Анна Ахматова о рома­нах-трагедиях Достоевского. — Все уже случилось где-то там, за границами данного произведения: любовь, ненависть, пре­дательство, дружба». Экспозиция хроники, вкрапления «из прошлого» оказываются вестниками грядущей катастрофы — неизбежной, неминуемой расплаты за прожитое.

С другой стороны, материал этот для режиссеров опасный. Слишком высок соблазн упасть в одну из крайностей: броситься обслуживать правящую элиту, рисуя карикатурные портреты «беснующихся революционеров» и пропагандируя «миражи высоких этажей» или, напротив, опьяниться обличением «лже-элит», лицемерных приверженцев текущего режима, очаровываясь «гордыней подполья».

НАШИ КТО?

Собственно, собирает Верховенский-младший теперь не революционеров, а православных нацболов. И «заигрывания с Сурковым» уже выглядят не столь однозначно. Пожалуй, «бесов» страшнее фанатичных бритоголовных качков с крестами на шеях в современной России нет.

Досталось и «рублевской элитке». Варвара Петровна стала просто богатой вдовой-благотворительницей Варварой (Александра Виноградова). Ее креативности хватило на то, чтобы свой фонд назвать также «Варварой». Больше, чем помогать детям, она любит пластические операции. Вставила новые зубы, а старые отдала на погремушки детям. Сделала искусственную грудь и дает ее пососать детям, без молока, но хоть для удовольствия. Лишнюю кожу после очередной пластики натянула на барабаны, опять же для деток. Такие желчные выпады в адрес современных российских филантропов Богомолову не новы, свежее и выразительнее они смотрелись в его единственной оперной постановке «Триумф времени и бесчувствия». Похоже, сказывается личный опыт. В кругу своих знакомств подобных «пластиковых» благотворительниц Богомолов, видимо, встречал чаще, чем нормальных и человечных. Возможно, это не проблема индустрии, а проблема личных знакомств, но оставим.

СИЮМИНУТНОСТЬ ВМЕСТО ВЕЧНОСТИ

Роман Достоевского сбылся и остался в истории, потому что в нем писатель на основе реального, частного, сиюминутного убийства говорит о вечности и для вечности. Богомолов «вечными» вопросами озабочен меньше. Его больше волнует сегодняшний день. И он обильно приправляет действие артефактами современной России (движение «Наши», программа «Пусть говорят», гимн «Перемен!» Виктора Цоя, похабные шансон-концерты в Барвихе, эфиры на «Дожде»). Пожалуй, это самый правильный путь. Перевести объемный текст Достоевского на язык театральный — задача монументальная. Успеха куда проще добиться, если не пытаться создать что-то равновеликое произведению писателя, а просто по его мотивам показать, насколько оно актуально даже спустя полтора века.

Как известно, Петр Верховенский создавал революционные ячейки, скрепляя «пятерки» единомышленников убийством товарища (кто пойдет доносить, если сам виноват?). Ячейки стали и декорацией, воспроизведенные художником Ларисой Ломакиной в грубой, бетонной, монолитной эстетике. Крайне невыразительная декорация, но зато эффектно работающая как символ — вот он тот фундамент, на котором стоит сегодняшняя Россия, — зияющие пустотой ячейки раздробленного общества, где разве что икону и можно встретить. Получился внушительный памятник пустым достижениям.

Ячейки, в свою очередь, образуют сеть. Сеть также визуально обыгрывается художником, и вновь роман Достоевского удивляет своим провидением, без труда вызывая в голове ассоциации с «Делом «Сети»», которое прямо сейчас происходит, правда, не в театральных, а в судебных залах.

АТЕИЗМ И КАЛАМБУРЫ

Пожалуй, самая расхожая цитата из романа «Бесы» гласит: «Русский атеизм никогда дальше каламбура не заходил». Именно каламбуром трехчасовой спектакль Богомолова и прикидывается. Самый оправданный — это исповедь Ставрогина. У Достоевского Ставрогин исповедуется в совращении и доведении до суицида 10-летней девочки Матреши святому отцу Тихону (долгое время роман печатался без главы «У Тихона»). Отец Тихон в романе подробно анализирует исповедь, причем не только с позиций православной этики, но и с литературных, осуждая и стиль, и ошибки — порой подробнее содержания. В итоге, Богомолов убрал Тихона вообще и вместо него Ставрогин внезапно исповедуется писателю Ивану Алексеевичу Бунину (Игорь Миркурбанов). Ну, как исповедуется. Дает прочесть свою исповедь. Сразу видно, что Богомолов выдающуюся книгу Людмилы Сараскиной «Бесы: роман-предупреждение» (Москва, 1990) читал и с проведенными параллелями между «Бесами» Достоевского и «Окаянными днями» Бунина знаком хорошо.

По форме спектакль представляет почти попурри из всех освоенных Богомоловым за годы карьеры приемов: тут и обилие (пост-)советских песен от «Арлекино» Аллы Пугачевой до «Как упоительны в России вечера» группы «Белый орел», и жирная социальная сатира на грани с карикатурой, ближе к финалу так вовсе цитируется пролог культового спектакля «Идеальный муж». С другой стороны, вся эта вакханалия бесконечных самоповторов разбавлена серьезными и монотонными пассажами в духе «позднего, архаичного Богомолова». И эти пассажи, конечно, посвящены идее Бога, поиску духовности и веры в русский народ как «народ-богоносец». Швы и переходы от капустника к серьезному грубы и небрежны. Словно нарочито, не до эстетики тут.

ХРИСТА-ТО МЫ И НЕ ПРИМЕТИЛИ

По версии Богомолова Ставрогин — больше не антихрист, как давно договорились литературоведы. Во время недавних визитов в Грецию (где режиссер как раз ставил «Бесов» Достоевского), он узнал, что с греческого «ставрос» переводится как «крест», и придумал, что Ставрогин именно что Христос. Эта идея особенно любопытна, учитывая, что Ставрогина в новом спектакле играет женщина, актриса Елена Морозова. Так режиссер подчеркивает женственную суть героя, а заодно и обнуляет его образ до уровня носителя идеи. Христос-женщина, что может быть более подходящим веку «гендерной флюидности»?

Проблема же в том, что, поскольку Богомолов полностью отказался от первой части романа, предлагая сцены из второй и третьей части в хаотичном монтаже, именно Ставрогин на сцене теряется. Его мотивации не ясны, его выбор не объяснен. Он просто есть. Его можно распять, ударить по щеке, про него можно забыть в ажитации споров. Собственно, последнее и случается. Пока фальшивые провластные элиты и их оппозиция беснуются, Христос оставлен стоять, покорно склонив голову. Как бы не были «Бесы» Богомолова «атеистично каламбурны», отрывисты и небрежны к роману, его основной посыл режиссер уловил.

В итоге, на спектакль лучше идти, зная хотя бы в общих чертах события романа. Именно в общих чертах и лучше. Перечитывать накануне не обязательно. Готовиться нужно к оскорблению чувств верующих, к обиде на карикатурную сатиру: как элит, так и оппозиции. Придется смириться, что это — набор штампов из Богомолова. Но так уж устроен сам роман: меньше всего места в нем отводится художественности. Главное — идея. Наверняка, спектакль вызовет негодования по поводу «самого слабого, самого нехудожественного» спектакля Богомолова, но именно эти эпитеты обращали и непосредственно к произведению Достоевского — произведению скорее идейного, чем художественного плана.

Источник

5 причин посмотреть спектакль «Бесы Достоевского» Константина Богомолова

О том, почему каждый любитель классики должен увидеть новую интерпретацию великого романа Достоевского, Marie Claire рассказала одна из главных актрис спектакля Мария Шумакова.

С Достоевским не церемонились

К классике у нас у всех некоторое дистанционное отношение. Этакий безусловный почет. Достоевский — это о каких-то далеких персонажах, которые жили когда-то в конце 19 века и, наверное, страдали от чего-то сугубо возвышенного и непонятного. У Константина Богомолова в спектакле с Достоевским не церемонятся. Текст становится живым, понятным, а не далеким и романтичным.

Возьмем мою героиню, тайную жену Ставрогина — Хромоножку. Обычно перед зрителем она предстает обиженным существом, несчастным, романтизированным. Но если вчитаться в текст, то видно, с какой претензией и озлобленностью к миру она существует. И мы, собственно, достали ее земную, настоящую, витальную часть, как и у остальных героев. Я думаю, что Константину Юрьевичу удается очень здорово смахнуть созданный ореол человеческого представления о романе и показать без каких-либо дополнительных приемов, без какого-либо излишнего эпатажа именно суть, ключ текста. Поэтому в спектакле очень много сцен, где есть возможность услышать именно текст Достоевского и благодаря точнейшему разбору, которым мы занимались на протяжении нескольких месяцев, избавиться от возвышенности, освободиться от навязанной нам дистанции и увидеть, услышать суть романа. Мне кажется, именно за этим стоит идти к Константину Юрьевичу на спектакль.

Источник

Бес взят

Константин Богомолов еще раз поставил Достоевского

Пока в здании Театра на Малой Бронной продолжается реконструкция, труппа играет на арендованных площадках. Премьера «Бесов», поставленных Константином Богомоловым, выпускалась с расчетом на две сцены: ДК на Яузе и «Барвиха Luxury Village». Две версии спектакля, в которых сам режиссер и худрук «Бронной» играет две разные роли, посмотрела Алла Шендерова.

Роман Достоевского так и не попался в расставленную режиссером Богомоловым сеть

Фото: Пресс-служба Театра на Бронной

Роман Достоевского так и не попался в расставленную режиссером Богомоловым сеть

Фото: Пресс-служба Театра на Бронной

Богомолов развивает в «Бесах» то, что начал в мхатовском «Идеальном муже» (2013), научившись не просто выплескивать действие со сцены в зал, но превращать реальность (и сидящих в зале зрителей) в часть спектакля, и продолжил в мхатовских же «Карамазовых», открывших роман новому времени.

В текст нынешнего спектакля вплетены отрывки из «Братьев Карамазовых» и «Преступления и наказания» вперемешку с реалиями сегодняшней жизни. Действие новых «Бесов» происходит сегодня и прямо сейчас. И происходит прямо с вами — пока вы спектакль смотрите. Верховенский здесь задает вопросы то «нашим», как он их называет, адресуя их сидящим в глубине сцены актерам (их, словно апостолов, двенадцать), то непосредственно залу, заставляя зрителей поднимать руки: вы бы донесли, если бы знали, что готовится убийство. А если бы оказались среди апостолов и вам стало бы известно все, что произойдет дальше, спасли бы вы будущую жертву, предотвратив этим Его воскресение.

Студент Кириллов (Дмитрий Куличков), помятый завсегдатай «вечеринок в богатых домах», снимает квартиру на Малой Бронной. А в Барвихе (в том зале, где мы и сидим) вдруг случается концерт Марьи Хромой — это Марья Лебядкина (Мария Шумакова), которая кричала-кричала, что ее «князя» подменили, да и запела с пошлейшим фрикативным «г», да еще на стихи Цветаевой. И пока в глубине на экране высвечивается постер с афишей концерта новоявленной артистки, экраны на порталах слева и справа транслируют фейспалм элегантного Ставрогина (Александра Ребенок). А совсем узкий экран наверху являет его внутренний монолог: одно непечатное слово.

Пандемия внесла в спектакль коррективы. Роль Ставрогина с самого начала предназначалась актрисам Елене Морозовой и Александре Ребенок, роль Верховенского — Игорю Миркурбанову и Никите Ефремову. Видимо, решив подстраховаться, Богомолов сам выучил две роли и играет то Верховенского, то Ставрогина. Об этом стоило бы написать две разные рецензии, на официальной премьере в Барвихе была показана именно «женская» версия: Ставрогина играла Ребенок, а Верховенского — Богомолов.

Исповедующему лаконизм и естественность в игре Богомолову теперь достаточно двух-трех штрихов — вот так же и его верный художник Лариса Ломакина превзошла себя по изысканности и беспощадности.

Первая сцена — в доме Лебядкиных, где Марья раскладывает пасьянс в присутствии операторов (Антон Орлов, Надежда Бушуева): они транслируют live stream на заднюю стену и боковые порталы, поверхность которых имитирует серые стены. Так что, когда нужно, проекция кажется фреской. Только-только засмотришься на кудрявую Марью в красном хитоне, явно сбежавшую с полотна кого-то из великих итальянцев, как вместо нее на экране появятся обложка «Экспресс-газеты» с портретом Ставрогина и пошлейшими красками сияющий заголовок: «Скандал в благородном семействе».

Собственно, спектакль строится на таких контрастах. Залюбуешься на Ставрогина-Ребенок — на ее поступь в длинном кожаном плаще, ее манеру застывать, отклонившись назад, ее улыбчивое спокойствие и медоточивую речь,— как вдруг, в ответ на пощечину Шатова (Владимир Храбров), лицо перекосит от ярости, она вскинет руку — и потом медленно уберет за спину. На экране видно, что вскинутая рука — когтистая лапа зверя, но вот когти нехотя убираются, и уже три человеческих перста готовятся перекрестить обидчика. Был зверь — и пропал, только вряд ли надолго.

Та же сцена смотрится еще более жутко в исполнении квелого, манерного Ставрогина-Богомолова и Верховенского-Миркурбанова, то сдержанно властного, то сладковато заискивающего. Когда они стоят около Шатова (в этом составе — Александр Яцко), видишь трех отменных актеров-мужчин и одновременно вдруг понимаешь, что среди этих персонажей человек — только Шатов, двое рядом с ним вообще не принадлежат к человеческому роду: это бесы. И тут совсем по-новому звучит отчаянная фраза Шатова: «Оставьте ваш тон и возьмите человеческий».

Вслед за Достоевским взявшись за исследование оппозиции Бога и дьявола, Богомолов-режиссер на наших глазах осмеивает бесов, но тут же показывает их всерьез и наглядно.

В ход идут все средства: перед антрактом (а их два) занавес с изображением многорукой богини Кали — в индуизме демонов побеждает она — рабочие открывают вручную, нарочно долго тряся синими руками Кали. А после первого антракта на экране в странной пустой комнате (может, это «банька с пауками», которой боялся Свидригайлов?) мелкий бес Верховенский исповедуется бесу покрупнее: в этой роли снялся бывший куратор внутренней политики Кремля Владислав Сурков. Тонко улыбаясь, он — совсем как свой — произносит текст Великого Инквизитора: о том, какое страшное бремя для человека — свобода. И тут все завязывается в узел: и те «наши», что у Достоевского, и те, что у Суркова, и слово «сеть», образующееся из таинственных «православных» букв на экране, и недавнее дело запрещенной в России «Сети», и хайтековские ячеистые стены, которые не что иное, как огромная клеть для зверя. И «расплавленный страданием» монолог писателя Бунина (в которого обращается к финалу Верховенский), умоляющий нас, «распяв, пожалеть» — и тут же, без паузы: «С вами был Андрей Малахов, Господи, спаси и сохрани».

Под конец скажем, почему Ставрогин в этом спектакле стал женщиной: он уехал за границу и сменил пол после истории с Матрешей. Но просит считать себя мужчиной. О том, что кастрация заменила для него самоубийство, думаешь не сразу — музыка играет весело, публика хихикает и шепчет «трансперсона». В зале при этом сидят те самые ВИПы, с которыми в последней сцене так хочет потусоваться Кириллов. Те, для кого Богомолов весь спектакль включает свои любимые песенки, а в конце и вовсе предлагает нам петь караоке, глядя на абсолютно темную сцену и читая текст с суфлера: «Как упоительны в России вечера». Поклонов не будет.

Источник

«Бесы» Константина Богомолова никого не взбесили

Мрачноватое произведение Федора Достоевского превратилось в светскую премьеру в «Барвихе Luxury Village».

На премьере «Бесов» в «Барвихе Luxury Village» режиссер спектакля Константин Богомолов выглядел счастливейшим из смертных. Он порхал между многочисленными гостями и лучезарно улыбался. Лучезарность была тем явственней, что режиссер порхал безо всякой маски, очевидно, позабыв про свою смертную природу. Возможно, предполагалось, что новая постановка и так оставит имя ее автора в вечности.

Среди гостей бродил Владимир Познер, который не так давно в собственной передаче говорил Богомолову, что не выносит, когда классику в театре искажают до неузнаваемости. Неужели телемэтр рассчитывал на бережное обхождение с текстом Достоевского – от человека, который на протяжении своей творческой жизни только и делает, что деконструирует мрачного петербуржца? Раздвигая блистательную толпу сверкающим ридикюлем, пробиралась навстречу кинокритику Антону Долину кинокритик и колумнист GQ Зинаида Пронченко – она дарила окружающим милые улыбки, окружающие отвечали ей безмолвной мольбой не упоминать их в завтрашних фейсбучных постах. Вообще, в этот вечер все московские тузы нашли свой приют в этом скромном подмосковном концертном зале, и шумная речь истосковавшихся по светским премьерам людей мешалась с шипеньем игристого. Вновь прибывшие фотографировались у пресс-волла: платья в пайетках, пиджаки с искрой, улыбки, над ними надпись «Бесы» – получалось смешно. Напротив бара торговали мерчем – черными футболками с белыми цитатами из Достоевского, все на один лад: «Бога нет, но он есть», «Меня Бог всю жизнь мучает» и т. д. Каждая – 10 тысяч рублей.

В самом начале текст этот, например, сообщает, что Варвара Петровна, мать Ставрогина, овдовев, открыла фонд «Варвара» (в зале хохот), сделала себе новые груди, которые так приятно сосать сиротам, и другие пластические операции, а лишняя кожа после них пошла сироткам на барабаны. Сын ее Николай Всеволодович набедокурил за границей, денег [наворовал] – и вот – возвращается домой (на экране – стилизованная обложка желтой прессы с выносами: «Скандал в рублевском семействе» и «Ставрогин женился на полоумной», в зале смех). Сам Ставрогин не заставляет себя ждать – исполняющая его роль Елена Морозова (в другом составе играет Александра Ребенок) появляется на сцене в черном кожаном пальто. Что это за пальто, спрашивает себя зритель: чекистский наряд или плащ сверхчеловека Нео из «Матрицы»? Объясняющих текстов на этот случай не предусмотрено.

На самом деле, Владимир Познер должен был остаться доволен (так ли это, за маской было сложно разглядеть) – длиннейшие монологи героев проговариваются довольно точно и скрупулезно, часто без особого выражения, дополняясь иногда монологами из других бестселлеров Достоевского. Например, Петр Верховенский в исполнении Никиты Ефремова вдруг разражается речью про слезинку ребенка из «Братьев Карамазовых» (их Богомолов тоже ставил когда-то не без успеха).

Первый акт полон режиссерскими решениями, не все из которых ценители богомоловского стиля назовут неожиданными. Монолог Шатова про народ-богоносец завершается песней «Перемен» группы «Кино» (единственный аплодисмент робко тонет в тишине). Демонстрируется видео, где бес Верховенский встречается с Владиславом Сурковым (настоящим) – тот, обнаруживая неплохие актерские таланты, цитирует три тайны абсолютной власти из «Великого инквизитора»: чудо, тайна, авторитет. «Хромоножка» Марья Тимофеевна, тайная жена Ставрогина, – настоящая находка спектакля, единственный, пожалуй, действительно живой персонаж, не подчиняющийся общему проборматыванию текстов. Она исполняет песню Ирины Аллегровой «Я тебя отвоюю». Здесь много интересного – но какого-то очень ожидаемого, так что зал покашливает, натужно сопит.

Прежде чем сесть в один из них, Ксения Чилингарова, внезапно повернувшись и словно продолжая какую-то свою мысль, вдруг говорит: «По крайней мере, надо с уважением отнестись к человеку, который перелопатил столько текста». Это бесспорно, Ксения.

Вероятно, вам также будет интересно:

Премьеру спектакля «Горбачев» с Чулпан Хаматовой отменили из-за болезни актрисы

Источник