спасение чьей то жизни
Ценой своей жизни: топ самых отважных спасателей РФ
Одна из самых опасных профессий в мире требует особого внимания к людям, которые выбирают ее и отдают долг Родине ценой своей жизни. 27 декабря (1995 г.) президент РФ объявил Днем спасателя России. Огромное количество сотрудников МЧС, к сожалению, погибают при спасении людей, а число чрезвычайных ситуаций растет с каждым годом.
Каждый сотрудник — поистине профессионал своего дела, который бросается в тяжелейшие условия ради спасения жизни человека.
Александр Мордвов из Самары своим мужеством показал, что необязательно находиться на службе, чтобы спасать людей из беды. Молодой человек спал после смены дома, как в шесть часов утра ему позвонила мама и попросила посмотреть в окно: напротив полыхал пятиэтажный дом.
Не мешкая ни секунды старший лейтенант бросился спасать жильцов. Огонь распространился по всем этажам, Александр ворвался в окутанный дымом подъезд и стал вызволять людей. Даже когда приехали пожарные, Мордвов продолжал лично вытаскивать людей из пламени. Сколько человек вывел спасатель, никто в тот момент не считал, но позже стало известно — герой спас семерых взрослых и троих детей.
Александр Яцковский из Ханты-Мансийска погиб, исполняя служебный долг. Летом 2018 года Александр стал свидетелем ЧС: тонули две девочки. Александр бросился им на помощь, одного ребенка он вытолкнул, но сам и вторая девочка захлебнулись. Александр Яцковский работал водителем пожарного автомобиля, ему было 36 лет. Посмертно он награжден медалью «За спасение погибавших».
Михаил Дмитриев из Иркутска спас девушку, которая хотела покончить жизнь самоубийством, выпрыгнув с 14 этажа. Михаил пытался отвлечь ее, пока подбирался к ней ближе. Когда ее руки соскользнули с перил балкона, спасатель успел ухватить ее за щиколотки и затянуть обратно в квартиру. Михаилу всего 32 года, и уже 11 лет своей жизни он спасает жизни людей.
Андрей Мейстер из Твери доказал всему миру, что и за жизнь животного сотрудники МЧС будут бороться. В доме произошел пожар, в котором Андрей увидел бездыханное тело котенка. Он вынес его на улицу и начал реанимировать животное с помощи кислородной маски и воды, после чего у котенка зашевелились лапки и открылись глаза. Видео спасения быстро разлетелось в Сети, и Андрей Мейстер был приглашен на одну из программ Первого канала.
Анатолий Васильев из Ямала даже в отпуске смог выполнить служебный долг. Пожарный гостил у родственников в Республике Башкортостан. В это время по соседству вспыхнул жилой дом, в котором находилась пожилая женщина. Анатолий забежал в окутанное черным дымом помещение и вынес женщину на улицу. Благодаря его поступку огонь не забрал ни одной жизни.
Топ-10: Настоящие герои, спасшие невероятное количество жизней
Люди, как правило, глубоко чтят и прославляют тех людей, которые спасают жизни других. Независимо от того, является ли это единичным случаем героизма и храбрости, в котором кто-то остановил трагедию, или же этот человек посвятил всю свою жизнь помощи другим, такие поступки считаются самоотверженными и по праву почитаются всеми остальными людьми. В то время как огромное количество людей, начиная от докторов и заканчивая теми, кто постоянно спасает жизни, занимаются этим каждый день, есть те из нас, которые посредством своих действий спасли сотни, тысячи или даже миллионы человеческих жизней.
Иногда получается так, что человек делает потрясающее открытие, которое означает значительное улучшение качества жизни огромного количества человек или даже может сыграть главную роль в спасении их жизней. В других случаях получается так, что человек выбирает для себя определённый путь, который состоит в постоянном оказании помощи другим людям и поэтому такой человек становится неотъемлемой частью благосостояния тех, кому он помогает. Некоторые люди спасли огромное количество жизней посредством медицинских открытий или при помощи разработок новых вакцин, в то время как в немногих избранных случаях человек мог принять решение, которое помогло предотвратить нагнетание событий, которое могло бы окончиться потерями миллионов человеческих жизней.
Эти люди либо продемонстрировали невероятную доброту, человечность и скромность, либо изобрели приспособления или процессы, которые изменили то, как мы живём к лучшему и спасли бессчётное количество человеческих жизней в процессе.
10. Кристофер Катрамбоун (Christopher Catrambone) 
Летом 2014 года незаконная иммиграция людей из стран Африки и Среднего Востока в европейские страны стала контролироваться как никогда строго. Это означало, что иммигранты начали предпринимать гораздо более опасные путешествия на лодках, которые привели к сотням потоплений. После того, как папа римский призвал обратить внимание на эту проблему, Кристофер Катрамбоуни и его семья потратили миллионы фунтов стерлингов на то, чтобы купить лодку и оборудовать её снаряжением и припасами, которые необходимы для спасения жизней иммигрантов, которые попали в беду в открытом море.
По подсчётам Катрамбоуна за период в 60 дней, когда они проводили спасательные операции этим летом, количество людей, безопасно перевезённых в Италию из Мальты, составило приблизительно 3 000 мужчин, женщин и детей. Эти люди, вероятнее всего, либо погибли бы в открытом море, либо получили бы серьёзные травмы, если бы их не спасли.
9. Николас Уинтон (Nicholas Winton) 
Этот 105-летний мужчина сыграл важнейшую роль в том, чтобы оказать помощь более 600 детям, которые бежали из Чехословакии в 1938 году до того, как жители страны начали попадать в концентрационные лагеря. Он самостоятельно организовал перевоз детей поездом в Великобританию и нашёл семьи, которые их усыновили.
В целом его работа помогла спасению жизней 669 детей, у которых на данный момент имеется порядка 5 000 потомков. Большинство из них остались в Великобритании после войны, так как воссоединение с родителями было невозможно, потому что они погибли в концентрационных лагерях вместе с 250 детьми, которые были на поезде, который не выпустили из Чехословакии.
Уинстон в течение почти 50 лет никому не рассказывал о своих действиях, совершённых им в накануне Второй мировой войны. По совершенной случайности его жена обнаружила записки, письма и документы на чердаке и решила придать их огласке. Чтобы воздать должное той работе, которую он проделал, он был удостоен Превосходнейшего ордена Британской империи (MBE), рыцарства и Ордена Белого льва (Order of the White Lion) в октябре 2014 года.
8. Нильс Болин (Nils Bohlin) 
В то время как компания Вольво (Volvo) часто присваивает себе честь изобретения современного ремня безопасности, большая часть работы была проделана одним человеком. Нильс Болин был инженером, который ранее работал над технологией катапультирующихся сидений в реактивных самолётах. Он начал разрабатывать идею ремня безопасности для автомобилей в 1958 году, после того как поступил на работу в компанию Вольво, планируя создать устройство, которое сможет существенно увеличить безопасность, но в то же время сможет быстро и с лёгкостью использоваться.
Его окончательный дизайн ремня, который крепился на трёх точках появился после того как Болин выяснил, что во избежание сильного повреждения какой-либо части тела человека во время аварии, необходимо было фиксировать как плечо, так и область живота. Ремень крепился сбоку, чтобы облегчить его использование и предотвратить травмы груди, которые были распространены при использовании ремней, в которых застёжка была по центру. В то время как точное количество жизней, спасённых благодаря этому ремню практически невозможно подсчитать, большинство экспертов считают, что это число, вполне возможно, равно нескольким миллионам.
7. Василий Архипов 
В то время, когда Карибский кризис почти достиг своего апогея, русская атомная подводная лодка оказалась в океане отрезанной без какого-либо сообщения с землёй. Учитывая, что корабль США атаковал её фальшивыми глубинными бомбами, чтобы заставить всплыть, перед командирами подводной лодки встал вопрос о необходимости запуска ядерной боеголовки.
Для запуска ядерной боеголовки было необходимо согласие трёх старших по званию офицеров на борту, включая капитана, офицера по политическим вопросам и заместителя командира. Двое из них проголосовали за запуск ядерной боеголовки, что определённо бы послужило началом цепочки событий, которые привели бы к Третьей мировой войне, но Василий Архипов отказался давать своё разрешение на запуск. Его безупречная и хорошая репутация оказала большое влияние в этом вопросе. Таким образом, Архипов спас бесчисленное количество жизней, которые были бы потеряны вследствие ядерной войны.
6. Ричард Левисон (Richard Lewisohn) 
Одной из главных проблем, с которыми сталкивалась хирургия до прорыва в сфере современной медицины, был тот факт, что переливание крови было практически невозможным. Так как кровь сворачивалась после того, как она оказывалась вне тела, переливание кровь от одного человека другому было очень сложным процессом и означало огромную потерю крови, которая почти всегда приводила к смерти.
Крупнейший прорыв в этой сфере произошёл в 1913 году, когда Ричард Левисон обнаружил способ сохранения крови без того, чтобы она сворачивалась, когда её брали у живого донора. Этот метод был назван методом переливания крови с применением цитрата натрия. Этот прорыв привёл к тому, что больницы смогла создавать банки крови и проводить переливания крови в любое время. Это открытие означает, что Левисон, скорее всего, спас миллионы жизней за прошлое столетие.
5. Джино Страда (Gino Strada) 
Доктор Джино Страда является хирургом, который в течение последних 25 лет лечил солдат и гражданских лиц по всему миру, многих из них в охваченных войной странах или в удалённых и бедных районах. Он путешествует в эти места, проводя жизненно важные хирургические операции по пересадке сердца и лёгких, помимо того, что он основывает критически необходимые больницы, которые могли бы заботиться о больных.
В целом Страда лично провёл 30 тысяч операций в широком диапазоне стран, которые включают в себя Судан, Афганистан и Ирак. Подавляющее большинство его пациентов были невинными жертвами войн и насилия в тех странах, где иначе не было бы доступа к медицинской помощи.
Больницы, которые были открыты и организованы хирургом, отличаются своей чистотой и уровнем заботы о пациентах, несмотря на то, что они находятся в тех районах, в которых традиционно преобладает очень плохое обслуживание. Стоит также отметить, что люди получают эту медицинскую помощь бесплатно. Все расходы оплачиваются организацией «Чрезвычайная Ситуация» (Emergency), основанной Страда в 1994 году.
4. Хорхе Одон (Jorge Odon) 
Хорхе Одон является автомехаником из Аргентины, а также изобретателем, который придумал устройство, уже использованное сотни раз для помощи при тяжёлых родах, которые могут оказаться смертельно опасными для матери и младенца. Устройство Одона (Odon Device) является простым инструментом, который включает в себя внедрение пластикового пакета в матку. После попадания в матку пакет заполняют воздухом, надутый пакет охватывает голову ребёнка и позволяет вытащить его быстро и почти безболезненно.
Благодаря тому, что это устройство настолько дешёвое и лёгкое в обращении, Всемирная организация здравоохранения (World Health Organization) считает, что оно идеально подходит для использования в развивающихся странах. В таких странах осложнения во время родов могут оказаться фатальными, поэтому это устройство обладает перспективой спасения невероятного количества жизней в будущем.
3. Станислав Петров 
Станислав Петров был ещё одним русским, который, возможно, предотвратил начало ядерных атак во время холодной войны. Петров был ответственным за мониторинг системы раннего обнаружения, расположенной около Москвы. Незадолго до инцидента станция была оснащена новым оборудованием и 26 сентября 1983 года система показала, что несколько ракет летели в сторону страны. На тот момент, когда отношения между НАТО и Советским Союзом были накалены до предела, было абсолютно вероятно, что США начали нападение.
2. Джеймс Харрисон (James Harrison) 
Джеймс Харрисон лучше всего известный как «Человек с золотой рукой» является австралийцем, родившимся в 1936 году. Благодаря ему было спасено приблизительно 2 миллиона жизней, благодаря сданной им крови, так как в ней содержится антитело, которое полностью излечивает резус-конфликт. До сдачи крови Харрисона резус-конфликт ежегодно убивал тысячи детей и приводил к огромному количеству врождённых дефектов, так как для него не было никакого лечения. Антитела в плазме его крови могли остановить проблемы, которые испытывали дети ещё в утробе матери, посредством защиты эритроцитов. Теперь, если женщина сдаёт тест на резус-конфликт и он показывает, что у неё могут быть проблемы, связанные с резус-конфликтом, матери вводится вакцина, разработанная вследствие исследования, проведённого на основе плазмы крови, сданной Харрисоном.
Редкие качества его плазмы были впервые обнаружены в 1954 году, когда он начал сдавать кровь, чтобы отплатить за кровь, которая спасла ему жизнь, когда он был ребёнком и прошёл через хирургическую операцию. Когда врачи впервые обнаружили антитело в его крови, Харрисон согласился постоянно сдавать кровь и к 2011 году он сдал кровь 1000 раз.
1. Норман Борлоуг (Norman Borlaug) 
Норман Борлоуг, которого часто называют отцом Зелёной революции (Father of the Green Revolution) является малоизвестным человеком, который, возможно, спас самое большое количество людей в истории человечества. После того, как он окончил университет со степенью доктора наук, он переехал в Мексику и работал над созданием нового типа пшеницы. Посредством процесса скрещивания и разработки новых техник Борлоугу удалось создать сорт пшеницы, который является резистентным к заболеваниям и даёт очень большие урожаи. Его начали использовать в Азии и Южной Америке. Благодаря этому были предотвращены огромные периоды голода в таких странах как Индия. Его пшеница спасла сотни миллионов человеческих жизней.
Его достижение принесло ему множество наград и призов. Самыми примечательными среди из них наград являются следующие награды: Нобелевская премия мира (Nobel Peace Prize), Медаль Президента (President’s Medal) и Золотая медаль Конгресса США (Congressional Gold Medal) и это помимо других, менее престижных наград, от таких стран как Индия и Мексика.
Поддержи Бугага.ру и поделись этим постом с друзьями! Спасибо! 🙂
Спасать чью-то жизнь — это значит каждый раз умирать самому
Часть 1
За время учёбы в медицинской школе Стивен понимает две вещи: сон для будущего врача вовсе не обязателен и спасать чью-то жизнь — это значит каждый раз умирать самому. Стивен не умеет жалеть себя и учит, учит, учит, пока в глазах не начинают мелькать разрывающиеся звёзды, а голова не падает в открытую книгу. Кофе не помогает не хотеть спать, на энергетиках он грозится просадить и без того небольшую стипендию, полученную бодрствованием благодаря энергетикам же, и круг замыкается, и всё кажется просто нестерпимым. Но Стивен терпит, когда спит три часа за сутки; терпит, когда из-за занятости пропускает три обязательных, как говорят все, приёма пищи; терпит, когда от усталости валится с ног, но идёт вместе с группой на операцию, первую для него, разрешённую увидеть вживую, а не по учебным видео. Стивен даёт пациентке не больше шестнадцати лет. Бледная и исхудавшая, она лежит на каталке, куда можно было бы уместить ещё одного человека. Прежде чем наркоз успевает подействовать окончательно и девочка засыпает, она смотрит Стивену прямо в глаза — открытый взгляд, гладкий лоб, несведённые брови, и внутри что-то обрывается от этой открытости. Ни затаённого страха, ни припрятанной надежды — только непоколебимое знание, что она будет жить. После этой операции Стивен не терпит учёбу — он принимает её как дар. В операционной пахнет только антисептиком.
Стоящий на посту медсестры диван, закрытый от лишних глаз со стороны коридора шкафом, давно стал для Стивена тем углом, куда можно было приткнуть себя во время редких минут безделья, но сегодняшний день бьёт рекорды всех восьми лет работы вместе: Стивен насчитывает уже тридцать два полных оборота стрелки часов. Дешёвые пластмассовые часы аляпистой расцветки подкидывают всё новые очки времени в общий счёт, и чем больше проходит времени в безделье, тем сильнее волнуется Стивен. Ни экстренных пациентов, ни плановых, потому что они уже прооперированы и отходят от наркоза. Стивен называет это затишьем перед бурей. Буря приходит вместе с врачом-травматологом из отделения этажом ниже и пациентом в состоянии полубреда. Лежащий на каталке молодой человек отрывисто крутит головой, трудно прижимая её то одной, то другой щекой к простыням, и что-то бормочет на пределе слышимости. Спустя секунды внимательного рассмотрения Стивен узнаёт этого парня — это перед каталкой с ним он держал дверь. Стивен поднимает голову, не желая смотреть на лицо на подушке. Травматолог, доктор Джейн — Стивен не помнит его и вкупе со сбивчивой, неуверенной речью понимает, что едва ли этот Джейн проработал больше пары недель в принципе, — объясняет, что пациент поступил в состоянии наркотического опьянения, но причина госпитализации не в этом — он даёт Стивену в руки папку, и Стрэндж просматривает документы. Лампа на посту медсестры светит тусклым жёлтым, и сломанная кость на рентгеновском снимке цветом кажется похожей на яичный желток; Стивен вспоминает, что в перерыв принято обедать. Довольное “хорошо, что теперь это (доктор Джейн делает акцент голосом и глазами указывает на каталку) не моя проблема” напрягает Стивена, и он опускает руку с рентгенограммой. Доктор Джейн уходит из отделения прежде, чем Стивен что-либо говорит ему. Стивен смотрит на треснувшую пополам плечевую кость и несколько мелких осколков её же рядом и коротко просит подошедшую медсестру связаться с операционной и быть готовыми. Под управлением медсестры каталка неповоротливо делает круг и медленно отъезжает в сторону лифта. До того как скрыться в другом холле, Стивен слышит отчётливое бормотание: — Нельзя, нельзя, след. “Твоё счастье, парень, что ты обдолбан, — равнодушно думает Стивен, поднимаясь в операционную, — иначе бы давно глотку сорвал от боли”. Операция проходит легко и быстро для данного случая: Стивену требуется чуть больше двух часов, чтобы извлечь обломки кости, убрать некротизированную ткань и вставить спицу. Крупные нервы и сосуды целы, будто среди мышц они появились после травмы, и Стивен по-настоящему начинает верить, что в этой жизни везёт только наркоманам. В мусорку с лотка летят три окровавленных осколка и ошмётки кожи. Стивен собирается домой, как положено, в шесть с минутами часов, и эта обыденность для всех кажется ему чересчур странной и непривычной, будто он забыл сделать что-то важное, после череды изматывающих дежурств. И в коридоре, перед дверями выхода из отделения, Стивен понимает, что же он забыл, когда смотрит на белую дверь с цифрой “один”. Одиночная палата для тяжелобольных, почти изолятор; пациентам в этой палате всегда уделялось пристальное внимание, и Стивен знает это. Он водит губами, болезненно размышляя, и попеременно смотрит на заполняющую какие-то документы сестру и ослепительно чистую дверь, отражающую бьющий в глаза свет, и всё-таки заходит внутрь. Внутри неуютно пусто и тихо; звуки телевизора, висящего в холле, не проходят через дверь, и Стивен слышит, как скрипят его новые туфли. Стивен впервые разглядывает этого парня: чёрные густые волосы, чётко очерченный контур губ и слишком уж длинные для мужчины ресницы. А ещё Стивен улавливает запах — слабый, но даже так довольно резкий и ощутимый, и Стивен медленно тянет воздух носом и коротко осматривается, пока молодой человек не начинает шевелиться. Когда он начинает говорить, Стивен забывает о запахе и вспоминает, что даже не узнал его имя. — Идти. надо. — тяжело шепчет парень и беспокойно смотрит на дверь. Стивен как-то разочарованно губы поджимает: вероятно, по капельнице хочется получать вовсе не раствор глюкозы. — Лучшее, куда вы сможете сходить, — это до туалета и столовой, пока у меня не будет веских причин вас выписать, — отвечает Стивен и чувствует себя строгим и очень злым родителем, когда молодой человек пренебрежительно закатывает глаза. — За руку не остановишь, — всё таким же слабым шёпотом говорит он, а Стивен отчётливо, будто в самом деле, видит, как ему в лицо смеются со слюнявыми брызгами, и неосознанно вытирает ладонью щёку. — Я попрошу приставить к вам медсестру. Стивен сдержан и спокоен, холодно улыбается ради приличия, которое соблюдает только он один, и, уже разворачиваясь к выходу, думает, почему врач должен быть любезен и учтив даже с такими пациентами, когда ему в спину летит насмешливое: — Прощай, красавчик. Стивен даже не останавливается. Уже дома, безразлично ковыряясь вилкой в салате, Стивен вспоминает про запах и внезапно понимает его природу. Это страх.
На следующий рабочий день первостепенной задачей Стивена в непродолжительный перерыв становится узнать имя поступившего молодого человека, но и палатная медсестра, и медсестра в приёмном покое пожимают плечами и говорят одно и то же: его имя не известно. Ни документов, ни телефона, ни личности того, кто звонил с просьбой о помощи, а потом Стивену сообщают, что нет и самого поступившего. Как и когда он смог выскользнуть из палаты (Стивен вспоминает его последние слова: “Прощай, красавчик”), находящейся рядом с постом медсестры, в обязанности которой входило пристальное наблюдение за ним, остаётся загадкой для всего персонала, но если врачи и сёстры просто удивлены, то начальство мечет молнии. Заведующему очень интересно, как целый штат сотрудников умудрился прокараулить одного-единственного пациента с переломанной рукой и наркозависимостью, и Стивену это интересно тоже. Спокойно попивая кофе из автомата, он слушает разлетающиеся на весь этаж крики, а вот другим коллегам везёт не так сильно, и мужчины злятся срезанной премии, а напуганные женщины плачут от обиды. Стивену настолько интересно, кто же этот Джон Смит, как его успели окрестить, и какова его история, что он тратит свободное время почти двух недель на просмотр пациентов, стоящих на учёте в наркодиспансерах Нью-Йорка, но ничего не находит, а потом и сайтов, связанных с поисковой деятельностью: пропавшие мужчины и женщины, дети и старики; Стивен читает тысячи вариаций сюжета “ушёл и не вернулся”, но больше его интересуют фотографии. На некоторых сайтах предусмотрена система сортировки по полу и возрасту для более удобного поиска среди на самом деле огромного количества заявлений, но по большей части при клике на ссылку выходит никак не сортирующийся список из десятков имён на одной только странице. Спустя пару вечеров, когда глаза слезятся и их жжёт, словно за веки налили щёлочи, Стивен окончательно понимает, что ищет иголку в стоге сена и шансы отыскать имя по известной внешности слишком малы. И Стивен бросает это дело через неделю, когда появляется идея, показавшаяся более эффективной в его поисках. Стивен выписывает номера всех отделений полиции в Нью-Йорке, всех компаний и мало-мальски крупных людских собраний, занятых поисками пропавших, а потом начинает звонить на каждый номер по очереди. Описывать внешность и говорить, что забыл имя, но точно видел этого человека на улице, оказывается куда проще и безболезненнее для глаз, чем проводить вечера и ночи за компьютером. Мужские и женские голоса на том конце провода слушают точное описание человека от Стивена, уточняющего детали вплоть до веса, роста и некоторых подозрений на наиболее предположительные заболевания, его сердечно благодарят за наблюдательность и сбрасывают на почту фотографии максимально похожих людей. Стивен смотрит каждое фото и, закрывая последнее, громко ругается. Это всё не он. Стивен не отметает идею, что у Смита могло не остаться живых родственников или не быть друзей, которые бы подали в розыск, как и то, что он может быть вовсе не из Нью-Йорка или не из США в принципе. Стивен долго крутит в голове мысль, которая поначалу кажется ему логичной и единственно верной: этот Смит, кем бы он ни был раньше, теперь наркоман; наркоманы скрытны и агрессивны, и Стивен припоминает рассказы коллег, как им по несколько дней приходилось короткими разговорами, уловками и убалтываниями узнавать одно только имя. Для многих человек уже после первого укола становится потерянным, будто заранее умершим и похороненным, и о таких не подают в розыск и не расклеивают объявления с фотографией на столбах, если их не было дома даже месяц. Стивен ставит эту мысль на повтор и пытается принять её, сказать самому себе, что в историях некоторых людей нет ничего загадочного, а есть только они и их ошибки. Но такое объяснение не находит места в голове, и Стивен закрывает глаза, возвращаясь к вечеру, когда он видел Смита. Мелкая деталь, крошечный камешек, застрявший между двух шестерёнок и не дающий сделать оборот, — Стивен упускает что-то, что показалось незначительным на первый взгляд, но оказалось непомерно важным для понимания всего. Запавшие глаза, беспокойный, болезненный взгляд, насмешки и запах страха. Стивен открывает глаза. Вот что не вяжется со всем образом Смита — страх. Человек, потерявший себя в наркотиках, боится только не получить следующую дозу, но Стивен вспоминает и несвязное бормотание в коридоре перед операцией, и полные страха глаза, обращённые на дверь, словно зло пряталось не в пластмассовом шприце в виде растворённого порошка, а стояло конкретным человеком на пороге. Стивен складывает один фрагмент мозаики и набирает новый номер, слушая протяжные гудки.
У Стивена подушечки пальцев горят и только не дымят, когда он вежливо прощается с детективом-каким-там и выключает телефон. Снова по нулям. Стивену не жаль потраченного времени. Ему не обидно за себя. Ему обидно, очень обидно за отсутствие результата в деле, которое он считает важным. Стивен смутно и довольно образно предполагает, что же такого могло случиться в жизни Смита, потому что он смотрит до неприличного мало телевизионных шоу про людей с поломанными жизнями, сумевшими — или нет — выбраться. Стивен всё чаще думает, что с таким графиком работы подписка на кабельное телевидение — пустая трата денег, а смотреть на искалеченных людей вне стен больницы — мазохизм. Но он не отступает. Придя на работу, Стивен прочитывает историю болезни Смита несколько раз, пока отдельные фразы не заучиваются. Он будто надеется найти второе дно среди букв, чтобы понять и увидеть личность, но не находит даже гипотетических зацепок. Всё ровно, гладко и отвратительно пусто. Экран телефона мигает входящим сообщением, и Стивен откладывает историю болезни. Оператор заботится, чтобы абонент пополнил счёт, указательный палец тянется к кнопке блокировки, но появляется новое оповещение, и Стивен останавливает движение. Обычная спам-рассылка новостей от встроенного интернет-источника, до настроек которого Стивен никак не может добраться, гласит: “Мы знаем месторождения золота. Но где же искать “золотых” детей?” “Как же надоели”, — думает Стивен и жмёт значок удаления, но промахивается. Новость открывается, и на весь экран разворачивается фотография. Стивен немеет. Чёрные густые волосы, разве что совсем короткие и аккуратно лежащие, чётко очерченный контур губ и длинные ресницы — и Стивен будто стоит в палате номер один перед кроватью тем вечером. Вес не сходится килограмм на десять-пятнадцать, кожа — будто серый и белый листы бумаги, абсолютно разные цвета, болезненная худоба, но Стивен не сомневается ни на йоту: это он. А потом читает имя: Тони Старк. Стивен повторяет: Тони Старк. Более близкое знакомство с гуглом любезно выдаёт Стивену всю биографию этого человека вплоть с момента рождения. Двадцать один год, крупный бизнес и — как неожиданно — отлёт из США за границу спустя месяц после смерти родителей. Стивен скачет с сайта на сайт, захлёбывается информацией, по большей части грязной, о похабщине и пьяных выходках, о “позоре рода Старков” и непочтительности, а потом смотрит фотографии. Тони — непривычно на языке — стоит посреди улицы, между пальцев у него зажата сигарета, и Стивен может рассмотреть, что на конце висит длинный крючок пепла; и самое главное — он видит глаза Тони. Не красные и не влажные — остановившиеся и стеклянные, как у жутких фарфоровых кукол. Они красивые, большие, с пышными ресницами, но невозможность отследить взгляд пугает до холодных мурашек по позвоночнику. Стивен вглядывается в фотографию, поднося телефон к самому носу, но так и не может увидеть зрачки. Чернильная бездна, мёртвая пропасть. Стивен приходит в себя, когда его трогают за плечо. Вокруг — несколько коллег, и каждый из них смотрит с испугом и непониманием. Стивен опускает взгляд туда же, куда и остальные смотрят: его мелко дрожащие руки сжимают уже сломанный телефон; на экране две округлых вмятины от больших пальцев и сеть расходящихся трещин. Стивен улыбается: спам-рассылка больше не будет ему надоедать.
У Стивена нет времени. Он отправляет медсестру на лифте вперёд себя и бормочет ей, что забыл сделать важное дело, которое сделать должен обязательно. Удивлённое лицо сестры скрывается за съехавшимися дверями лифта. Стивен украдкой выглядывает в коридор: Стейн стоит возле входа в отделение, и рядом с ним — лебезящий главврач. Стивен мучительно долго для абсолютного отсутствия времени думает, что ещё можно выяснять, а потом в исступлении смотрит на лист бумаги, прикрепленный к двери, с правилами нахождения в отделении и срывается с места. Вся документация, касающаяся пациентов, хранится в ординаторской, и Стивен добегает до неё под прикрытием разъезжающих туда-сюда каталок. Он выворачивает лоток с папками, лихорадочно читает фамилии на обложках и внезапно находит папку, которая не должна быть подписана. Но имя, выведенное жирным красным, никуда не девается, даже когда Стивен усиленно моргает несколько раз, — Тони Старк. Стивен хватает бумаги и уже не глядя по сторонам несётся к запасной лестнице. Стивен собирает необходимую документацию в наркологическом и приёмном отделениях под предлогом уточнения каких-то деталей и теряется в многолюдных коридорах. Стивен сжигает всю документацию, сохранившую имя Тони Старка, на заднем дворе больницы, прямо на асфальте, благодарит коллегу за одолженные спички и готовится искать новую работу. Через пять минут Стивен появляется в реанимации, и всё, что его выдаёт, — это лишь лёгкий запах гари.
Разумеется, руководство больницы узнаёт об уничтожении документов. Разумеется, начинается крупное расследование, о котором Стивен слышит уже после операции, и, разумеется, он знает, что завтра на работу может не выходить: работы у него больше нет. Стивен уходит из гудящей больницы незаметно, переодеваясь уже на запасной лестнице. Пожалуй, это лестница станет единственным, по чему Стивен будет скучать, подыскивая себе новое место работы. В этот момент и приходит ошарашивающее осознание. “Ты ведь не утерял документацию — ты её украл и сознательно уничтожил, друг”. Осознание, что Стивен сделал непоправимую ошибку, превратившую в ничто долгие годы труднейшей учёбы и восемь лет такой же работы, падает на голову, как кусок затвердевшего снега с крыши на беспечного пешехода. Стивен хватается за перила одной рукой, потом налегает на них животом и свешивается в пролёт; кровь в голове начинает шуметь и бить по вискам, на глаза давит изнутри, и они начинают слезиться. Стивен не знает, точно ли здесь дело в давлении. Когда на один лестничный пролёт выше слышится шум, Стивен уже заводит автомобиль и покидает парковку.
Иногда единственный способ что-то понять — это прочувствовать всё на себе. Стивен никогда не понимал, почему некоторые люди плачут после операций, сохранивших им жизни в обмен на ампутированную конечность или потерянную чувствительность ниже пояса. Он думал: это второй шанс, счастливый билет, вытянутый в страшной аварии лоб в лоб, где на пять погибших — один выживший, за которого приходится бороться долгие часы у операционного стола. Но люди плакали и кричали, словно не замечая немо стоящих у кровати родственников. Стивен считал, что нельзя получить всё разом, но лучше что-то, чем ничего. Спустя три операции по восстановлению раздробленных в крошку костей, после которых Стивен так и не может удержать ложку одной рукой, он больше так не считает. Каждая новая операция даётся Стивену со всё большим трудом, когда он видит всё новые разрезы и швы на коже рук, но абсолютно никакого результата после. Стивен смотрит на свои кисти и смеётся сквозь слёзы: теперь он мог бы частично закосплеить Чудовище Франкенштейна. Разрывы внутренних органов, лопнувшая кожа, сломанные рёбра — Стивен даже не вдаётся, что ещё сращивают и зашивают на его теле, потому что болит только одно место, пульсирует и жжётся, но никогда не сгорит дотла, чтобы не мучить больше, — кисти рук. Хирурги-травматологи, как один, украдкой сыплют на него жалостливые, понимающие взгляды, от которых Стивену тошно до ощутимого кома в горле. Каждый раз он огрызается: “Сапожник без сапог”, а потом отворачивается к окну и подолгу быстро моргает. В конце концов Стивен не выдерживает — отказывается от дальнейшего оперативного вмешательства, состоящего из ещё парочки операций наобум в поисках успеха, и возвращается домой вместе с разбитыми костями и сердцем. Руки, со сморщенной от наложенных почти друг на друга швов, выглядят ужасающе, и Стивен покупает тонкие перчатки, которые не снимает даже дома. Просто так чуть проще. Он всё ещё знает, что под однослойной тканью, как в могиле, среди каркасных металлических спиц и остатков костей, которые уже никогда не смогут выполнять точные движения, лежит вся его уже законченная жизнь. Зарплата рядового врача такая маленькая, что из-за неё даже плакать стыдно, но Стивен умудрялся откладывать небольшие суммы, на которые и жил сейчас. Медицинская страховка же покрыла расходы на операции, впрочем совсем бесполезные. Теперь Стивен смотрит телевизор, и деньги, отданные за кабельное телевидение, не кажутся глупой растратой. Вот только сбережения без постоянного пополнения скоро заканчиваются, и не сто каналов уже будут нужны Стивену, а простой кусок хлеба, чтобы не умереть с голоду. Как волка кормят ноги, так Стивена кормили руки, которые забрали, но почему-то оставили тело, совершенно бесполезное даже со знанием хирургии. Смотря на кухонные ножи и видя в них скальпеля, Стивен думает, что умение резать, пусть даже с дрожащими руками, может пригодиться ему ещё один раз — для собственных запястий или сонной артерии на шее, чтобы наверняка, но он не находит в себе так много слабости и ничтожной жалости, чтобы сделать это. Картинки на экране сменяются, подчиняясь нажатию кнопки пульта, и Стивен видит на экране святого отца, блаженным голосом говорящего: “Не оскудеет рука дающего”. Стивен с остервенением швыряет в экран пульт, а когда ярость сходит, как набежавшая на берег шумная волна, думает, куда можно сдать и сколько он получит за треснутый нерабочий телевизор. Если прошлое распрощалось со Стивеном, то Стивен не может сделать то же самое так просто. Он поддерживает контакт с некоторыми из своих бывших коллег, которые встали горой за Стивена во время расследования. Стивен не знает, как за такой почти бунт работы не лишили и их, но они добились того, что Стивена уволили не по статье за свою выходку, а по собственному желанию. Он подозревает, что всё дело в жалости. От этих же коллег Стивен узнаёт о Тони — о том, что он не поступал уже больше трёх месяцев. Его пребывание в больнице так и не было доказано официально, и всё же ещё долго по разным каналам перемывали эту историю не без упоминания имени Стивена. Стивен внимательно следит за новостями Старк Индастриз: что случилось, какие активы, не сменился ли глава. Но всё остаётся по-прежнему: о Тони ни слуха, будто в воду канул, а вот взгляд Обадайи стал злее и темнее, как набравшее дождя и молний грозовое облако. Стивен надеется, что Тони смог справиться со своими наркотическими демонами и сейчас входит в колею нормальной жизни, так или иначе отнятой у него. Стивен давно перестаёт ломать голову настоящей историей Тони, которой тот не успел поделиться, а больше возможности и не будет. Стивен искренне желает всего хорошего Тони, а себе — никогда с ним не видеться вновь. Стивен верит в Тони и каждый вечер проверяет списки поступивших в городской морг, давя малодушное желание занести в один из них своё имя. Когда в дверь звонят, Стивен напрягается. Под рёбрами начинает протяжно ныть, и Стивен долго сомневается, стоит ли даже вставать ради ошибившегося адресом незнакомца, ведь он никого не ждёт. К нему не приходят гости. Но трель не умолкает, наоборот, звонящий жмёт на звонок ещё чаще и настойчивее, и Стивен сдаётся. После хорошо поданного урока привычка закрепляется за один раз — Стивен осторожно подходит к двери и смотрит в глазок; отстраняется, крутит головой и снова припадает щекой к прохладной поверхности металлической двери. Чёрные густые волосы, чётко очерченный контур губ и длинные ресницы — Стивен начинает сомневаться в том, что сильно пострадали одни руки, и прижимает огрубевшие подушечки пальцев к векам. Трель не умолкает. — Может, уже откроешь? Я знаю, что из дома ты выходишь только ночами, а сейчас едва за полдень перевалило. Стивен не узнаёт этот бодрый голос. Он говорит себе, что не знает ни голос, который пару месяцев назад был таким надломленным, ни лицо, которое сейчас приобрело здоровый румянец, — что он не знает Тони Старка, стоящего за его дверью. — У меня состоялась не лучшая встреча, когда в мою дверь звонили в прошлый раз, — неожиданно для самого себя отвечает Стивен и приваливается плечом к двери, когда воспоминания той ночи захлёстывают и застилают пеленой вид собственной квартиры. — Ну, — раздаётся протяжное из-за двери, — я могу постучать. И Тони стучит в дверь. Тук-тук. Стивен не понимает, кто сейчас больший идиот — он со своим беспочвенным страхом повторения истории или Тони, костяшками выбивающий глухой звук, но Стивену неожиданно становится так смешно, что почти страшно. Он отрывисто смеётся и уже не сомневается, что поехал крышей. Но дверь всё же открывает. Тони хмурится и сводит брови к переносице, когда видит Стивена, помятого и небритого, в мешковатой грязной футболке и коротких шортах, с дёргающимися руками, про которые, однако, Стивен довольно скоро вспоминает и прячет — хоть они и в перчатках, — заворачивая в ткань длинной футболки. Перестаёт быть смешно, и Стивен хлюпает носом и вытирает его о рукав. — Кажется, к гостям ты не готов, — тянет Тони странным голосом, и Стивен пытается найти в нём разочарование. И вправду, что ещё он может вызывать? Но нет, Тони не выглядит разочарованным с поджатыми губами, приобрётшими красивый розовый оттенок, которого и в помине не было в последнюю их встречу, и со всё ещё сведёнными в каком-то детском выражении бровями. Тони, скорее. обеспокоен? — Определённо, — подтверждает Стивен, и они стоят в тишине и молчании какое-то время. Тони жуёт губу и застывает, уходя в далёкие мысли, и Стивен не представляет, зачем Старк вообще пришёл сюда, стоит сейчас здесь, будто ему есть дело до одного уже давно умершего хирурга. — Знаешь, если бы я выбирал, с кем мне стоять на пороге своего дома, то подыскал бы себе компанию получше. — А меня твоя очень устраивает, — обезоруживает Тони все разрывающиеся злобой снаряды в речи Стивена и улыбается мягко и как будто смущённо. Стивен не хочет играть в такие игры. Он устал, он просто устал и не хочет не просто шутить и язвить — говорить в принципе, и прежде чем он решает захлопнуть дверь, всё же откровенно спрашивает: — Зачем ты пришёл, Тони? Улыбка сползает с лица Старка. Он неловко переминается с ноги на ногу и лезет в карман куртки, а потом протягивает какую-то бумажку Стивену. — Принцип такой в древности соблюдался: око за око, зуб за зуб, — начинает Тони значительно, и Стивен видит по глубоко поднимающейся груди, что сказать он собирается что-то важное для себя. — Я знаю, что ты не выдал меня Обадайе и что он сделал с тобой за это. Мне жаль, и я благодарен тебе! — почти выкрикивает Тони, когда Стивен кривит губы и отворачивается, боясь быть недослушанным. — Может быть, сейчас, когда ты заплатил такую цену, для тебя это ничего не значит, но ты спас мне жизнь. И я хочу отплатить. Стивен безразлично смотрит на Тони, взволнованного до крайности. Что он может сделать? Что вообще хоть кто-нибудь в этом мире может сделать, если у человека не осталось надежды? Стивен не задаёт этот вопрос вслух, но Старку это и не надо, потому что он и так отвечает, заталкивая до сих пор сжатую между пальцев визитку в руки Стивена, спрятанные в футболке. — Завтра с утра тебя будут ждать в клинике по указанному адресу. Ты знаешь, как это бывает: сначала осмотр, консультация, а уже потом операция. И учти, если ты не придёшь сам, то я снова приду к тебе и ты всё равно пойдёшь туда, но уже со мной. Стивен смотрит на визитку, оказавшуюся лежащей на его руках, и не решается ни стряхнуть её, ни взять. Всё, о чём он думал и чего просил, оказывается реальным: Тони жив и кажется свободным от наркотиков, а Стивену предлагают помощь, какую он оказывал в своё время другим, и это похоже на сон: просто нереально. Сошедшая с рельс жизнь уже не пугает Стивена, и он понимает, что начал считать её нормальной, а себя — человеком на палубе корабля, в то время как на самом деле он уже давно утонул. И сейчас это ужасает. Стивен поднимает туманный взгляд на Тони. Все эти слова о возвращении совершённого добра кажутся полнейшей ерундой, успокоением людей, которые хотят получать отдачу от своих действий, но не получают в ответ ничего, и всё же это происходит. Запущенный бумеранг возвращается и не оглушает ударом по затылку, а ложится прямо в руку. Стивен с трудом разлепляет пересохшие губы и говорит неожиданное: — Я пойду туда, только если ты расскажешь свою историю. Сейчас. Тони хмыкает и пожимает плечами, заметно расслаблясь, и всё же Стивен видит пробегающую тёмную тень на лице. — В случае моей смерти Обадайя бы прибрал к рукам всю корпорацию отца. Я же оказался дураком, не заметившим, как меня сводили в могилу наркотиками. — Тони смеётся, и Стивен понимает, что так он прячет дрожь голоса. — Когда понял и уже крепко подсел, пришлось удирать, но до двадцати двух лет я не мог воспользоваться ничем из достояния отца. Всё вступало в силу позже. Как-то и чем-то перебивался, уж как меня Обадайя не нашёл — не знаю, я ведь у него под носом был. Наверное, подумал, что я уже умер. Я уже и правда не мог терпеть и хотел умереть, передоз себе устроил, но я не на тот свет попал, а к своему ангелу-хранителю, который меня на путь истинный наставил. Стивен смотрит на Тони и. смотрит. Паззл в его голове складывается вплоть до последней детали, и открывшаяся картина оказывается куда сложнее и многограннее, чем предполагал Стивен. Он охает, а Тони просто улыбается на уголок рта, словно и не он только что открыл всего себя. — Я свою часть сделки выполнил, так что завтра твоя очередь, — легко говорит Тони и пятится назад. — И да, на оборотной стороне записан мой номер. Вдруг ты захочешь меня ещё раз увидеть. У Стивена лицо вытягивается от удивления, а Тони даже бровью не ведёт, окончательно добивая: — Я вот бы хотел увидеть тебя ещё раз, — как промежду прочим добавляет Старк. — Или два раза. Или тр. — Мечтай, — обрывает его Стивен, и нет, он не улыбается. Конечно же, нет. С чего бы? — Мечтаю и получу, — кричит Тони уже из лифта и разводит руки в стороны, как статуя Христа-Искупителя в Рио-де-Жанейро. — Клиника-то моя! Лифт уезжает, а Стивен ещё несколько минут стоит на пороге, прижимая визитку к животу. Пожалуй, Стивен позвонит: надо же сказать Тони, какой он петух. И как Стивен ему благодарен.