смысл жизни азбука веры

О смысле жизни

Един­ственно, ради чего стоит жить, — это ради того, что не уходит со смер­тью.

Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успо­ко­ится в Тебе.
бла­жен­ный Авгу­стин Авре­лий, «Испо­ведь»

Закроет ли наше бла­го­по­лу­чие нам глаза на то, что жизнь имеет глу­бину, и смысл, и цель, и что мы устрем­лены к встрече с Богом, и что эта встреча будет послед­ним и поис­тине страш­ным судом, если в нас не най­дется любви – чистой, под­лин­ной любви.
мит­ро­по­лит Сурож­ский Анто­ний

Смешно было бы думать, что смысл жизни одних лиц состоит в том, чтобы слу­жить сред­ством для жизни других. Ведь нет ника­кой при­чины, кото­рая могла бы при­дать столь силь­ную раз­ницу людям, чтобы жизнь одних из них обра­ща­лась в абсо­лютно ценную цель, а жизнь других – лишь в сред­ство для дости­же­ния этой цели. Поэтому одно из двух: или в чело­ве­че­ской жизни вообще нет ника­кого смысла или же он зави­сит от такой цели, кото­рая осу­ществ­ля­ется вне жизни всего чело­ве­че­ского рода – про­шлого, насто­я­щего и буду­щего.
А. И. Вве­ден­ский

Ничто сотво­рен­ное удо­вле­тво­рить нашего духа не может. От Бога исшедши, Бога он ищет, Его вку­сить желает, и, в живом с Ним пре­бы­вая союзе и соче­та­нии, в Нём успо­ка­и­ва­ется. Когда достиг­нет сего, покоен бывает, а пока не достиг­нет, покоя иметь не может.
свт. Феофан Затвор­ник

Есть только два вида людей – те, кто гово­рит Богу: «Да будет воля Твоя», и те, кому Бог гово­рит: «Да будет твоя воля». При­сут­ствия Божия можно не заме­чать; уйти от него нельзя.

«Не при­ни­май за сча­стье сытость. Истина заклю­ча­ется в том, что мы не имеем ничего посто­ян­ного на этой земле. Всё вмиг про­хо­дит, и ничего нам не при­над­ле­жит, всё взаймы. Взаймы здо­ро­вье, сила и кра­сота.»
свя­ти­тель Нико­лай Серб­ский

Весьма заман­чи­вая ложь пола­гать, что чело­век хозяин судьбы, что он рас­по­ря­жа­ется своей жизнью без чьей-либо помощи, не служа ничему боль­шему, чем он сам.

«Я есть путь и истина и жизнь» ( Ин. 14:6 ).

Источник

Смысл жизни

Смысл жи́зни чело­века заклю­ча­ется в бого­по­зна­нии, бого­упо­доб­ле­нии (обо­же­нии) и бого­об­ще­нии. Бог — Творец мира и чело­века и только в Боге мы можем обре­сти гар­мо­нию и бес­ко­неч­ную радость бытия.

Смысл чело­ве­че­ского суще­ство­ва­ния как живого соеди­не­ния с Богом утвер­жден Иису­сом Хри­стом: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино…» ( Ин.17:21 ).

«От одной крови Он про­из­вел весь род чело­ве­че­ский для оби­та­ния по всему лицу земли, назна­чив пред­опре­де­лен­ные вре­мена и пре­делы их оби­та­нию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и неда­леко от каж­дого из нас».
апо­стол Павел ( Деян.17:26-28 ).

«Ничто сотво­рен­ное удо­вле­тво­рить нашего духа не может. От Бога исшедши, Бога он ищет, Его вку­сить желает, и, в живом с Ним пре­бы­вая союзе и соче­та­нии, в Нём успо­ка­и­ва­ется. Когда достиг­нет сего, покоен бывает, а пока не достиг­нет, покоя иметь не может».
свт. Феофан Затвор­ник

«Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успо­ко­ится в Тебе».
Авгу­стин бла­жен­ный

«Мы созданы на земле чтобы быть раде­те­лями без­смерт­ной кра­соты и участ­ни­ками тайных Божиих бесед».
пре­по­доб­ный Максим Грек.

«Наша жизнь лишь тогда имеет смысл, когда она ста­вится в связь с жизнью вечной, и каждый наш посту­пок оце­ни­ва­ется по этому кри­те­рию: идет ли он на пользу душе, или во вред? Если на пользу – делай; если во вред – отка­жись».
Энн МакЛел­лан Лардас

Источник

Смысл жизни

Проф.-прот. М. Лиси­цын (1872–1918)
Лекция, читан­ная сту­ден­там Импе­ра­тор­ской Военно-Меди­цин­ской Ака­де­мии

Первое чтение я посвя­щаю вопросу, реше­ние кото­рого, по моему воз­зре­нию, явля­ется самым глав­ным для моло­дежи. Это вопрос о смысле и цели нашего суще­ство­ва­ния.

Когда моло­дой чело­век разо­вьется и начи­нает жить созна­тель­ной жизнью, то одна из первых мыслей, кото­рая затра­ги­вает его душу и встает пред ним во всей силе выра­жа­ется в вопросе, зачем мы суще­ствуем, какой смысл нашего бытия, иначе — какая цель нашего суще­ство­ва­ния? Эта идея дает себя иной раз чув­ство­вать даже гораздо раньше, чем другие, тоже высо­кой важ­но­сти, каковы, напр., о бытии Божием, о суще­ство­ва­нии души, ее бес­смер­тии, загроб­ной жизни, а также о сво­боде нрав­ствен­ной воли и т. п.

Вам, буду­щим врачам, при­дется бороться с болез­нями, Вос­ста­нов­лять здо­ро­вье, стре­миться про­длить жизнь людей и т. д. Но, спра­ши­ва­ется, какая цель всей этой вашей дея­тель­но­сти, какая ей цена, какой ее смысл, если бы сама жизнь чело­века на земле не имела бы ника­кой цели для своего суще­ство­ва­ния или цель, немно­гим боль­шую, чем, напр., жизнь травы и др. рас­те­ний?

Поэтому вопрос о цели и смысл жизни чело­века для вас, буду­щих врачей, не без­раз­ли­чен. Он, если угодно, должен быть постав­лен во главу угла всей вашей дея­тель­но­сти, если вы хотите, чтобы ваша дея­тель­ность носила осмыс­лен­ный харак­тер и освя­щена была бы в вашем интел­ли­гент­ном созна­нии всесто­ронне.

Кроме того, вопрос о смысле нашего суще­ство­ва­ния явля­ется настолько суще­ствен­ным и важным, что он бывает нередко при­чи­ною тех или иных мораль­ных стра­да­ний, в осо­бен­но­сти у моло­дежи, и от такого или иного его реше­ния часто зави­сит судьба многих моло­дых жизней. Нередко нам при­ходится слы­шать, или читать в газе­тах о тра­ги­че­ских раз­вяз­ках с жизнью, причем покон­чив­ший с собою моло­дой чело­век остав­ляет записку: “решил с собою покон­чить потому, что не вижу цели жизни”. Этот вопрос о цели жизни, так или иначе варьи­ро­ван­ный, чаще всего встре­ча­ется в послед­них словах само­убийц, и этот факт еще раз крас­но­ре­чиво сви­де­тель­ствует, что вопрос о смысле жизни явля­ется для моло­дежи самым суще­ствен­ным и основ­ным вопро­сом, реше­ние кото­рого весьма важно не только для всей нашей дея­тель­но­сти, но и для самого нашего суще­ство­ва­ния.

Мно­же­ство людей, однако, живет, не зада­ва­ясь вопро­сами о цели и смысле своего суще­ство­ва­ния. Они заме­няют этот высо­кой плос­ко­сти вопрос более близ­кими и понят­ными для себя корот­кими зем­ными стрем­ле­ни­ями и забо­тятся об осу­ществ­ле­нии их в своей жизни. При­ме­ров этому много. Чичи­ков (Павел Ива­но­вич) ставит себе целью жизни как можно больше ску­пить “мерт­вых душ”, выгодно зало­жить их, полу­чить деньги и затем жить в свое удо­воль­ствие. Скупой рыцарь конеч­ной целью своего суще­ство­ва­ния ставил задачу напол­нить свои под­валы золо­том, чтобы посред­ством него чув­ство­вать свое могу­ще­ство, созна­вать, что “отселе миром пра­вить может он”.

Но и у таких лиц, хоть раз в жизни, хотя бы на смерт­ном одре всплы­вет вопрос: “для чего я жил”? “Какая была цель и какой смысл моего суще­ство­ва­ния на земле”? Горе, рас­ка­я­ние и т. п. чув­ства, охва­ты­ва­ю­щие чело­века, если он чув­ствует себя винов­ным пред высшим мораль­ным зако­ном, кото­рый всего силь­нее начи­нает гово­рить внутри чело­века при конце его жизни, служат лучшим пока­за­те­лем того, что вопросы о цели жизни, о смысл нашего суще­ство­ва­ния непразд­ные вопросы, а имеют глу­бо­кий raison d’ être для своего бытия. Кроме смерт­ного часа, такие теле­о­ло­ги­че­ского харак­тера вопросы под­ни­ма­ются и при раз­ного рода жиз­нен­ных неуда­чах, кото­рые иной раз пере­вер­ты­вают всю душу чело­века. В таком состо­я­нии, можно думать, нахо­дился Чичи­ков, нахо­дясь в тюрьме, когда к нему пришел Мура­зов, кото­рому он гово­рит: “Сам погу­бил самого себя, чув­ствую, что погу­бил — не умел вовремя остано­виться”. “О, если бы уда­лось мне осво­бо­диться, возвра­тить мое иму­ще­ство! Кля­нусь вам, провел бы отныне совсем другую жизнь”! В этот момент Чичи­ков, оче­видно, почув­ство­вал бес­смыс­лен­ность преж­ней жизни. Также чув­ствует себя иной юноша после целого ряда бес­пут­ных куте­жей, в кото­рых он в первый раз поте­рял свою чистоту. Бес­смыс­лен­ность подоб­ного вре­мя­про­вож­де­ния, бла­го­даря голосу сове­сти, ко­торый в такие моменты жизни начи­нает силь­нее гово­рить, начи­нает глубже созна­ваться. Тогда пред духов­ным взором чело­века, не поте­ряв­шего еще окон­чательно сове­сти, начи­нает появ­ляться образ иной жизни, более чистой, более иде­аль­ной. Тот же Чичи­ков гово­рит потом: “Глупы мы, за суетой гоня­емся! Право от без­де­лья! Все близко, все под рукой, а мы бежим за три­де­вять земель. Чем не жизнь, если зай­мешься, хотя бы и в глуши? Ведь удо­воль­ствие, дей­стви­тельно, в труде… И ничего нет слаще (и это верно), как плод соб­ствен­ных трудов”.

Но у неко­то­рых людей, осо­бенно в юно­ше­ском воз­расте, вопрос о цели и смысле нашего существо­вания стоит в иные моменты жизни так остро, что явля­ется иногда источ­ни­ком целых драм и тра­ги­че­ских раз­вя­зок их. Осо­зна­ние бес­пут­но­сти, бес­смыс­лен­но­сти пустого вре­мя­про­вож­де­ния с одной сто­роны, а с другой пред­став­ле­ние о лучшей, более иде­аль­ной форме жизни создают в душе юноши такое иной раз столк­но­ве­ние чувств и идей, что юноша с впеча­тлительной душев­ной орга­ни­за­цией не выдер­жи­вает этого раз­лада. И чем чест­нее и пря­мо­ли­ней­нее юноша, тем он иной раз реши­тель­нее устрем­ля­ется к ката­строфе. И вот, один момент, и моло­дая жизнь пре­кра­щает свое суще­ство­ва­ние путем само­убий­ства.

Вот почему важно каж­дому чело­веку, вступаю­щему в жизнь, осо­бенно юноше, уяс­нить себе зара­нее, в чем же, соб­ственно говоря, заклю­ча­ется смысл нашей жизни на земле?

кото­рым я тру­дился под солн­цем, — потому что иной чело­век тру­дится мудро, со зна­нием и успе­хом, и должен отдать все чело­веку, не тру­див­ше­муся в том, (что состав­ляет) как бы часть его. И это — суета и зло вели­кое”! Одним словом, “суета сует, сказал Эккле­зи­аст, суета сует и все суета” (Эккл. 2:17—21; 1, 2).

Итак, в чем же проч­ное сча­стье? А сооб­разно с этим также, где искать смысла чело­ве­че­ской жизни?

Извест­ный фран­цуз­ский ученый, химик Бертло гово­рил: “одно, в чем мы нико­гда не рас­ка­и­ва­емся, — это в сде­лан­ных услу­гах”, т. е. иначе говоря, в ока­зан­ном кому-либо добре. Поня­тие добра отно­сится, к кате­го­рии воли. Достав­ляет также сча­стье удо­вле­тво­ре­ние запро­сов ума, а также эсте­ти­че­ских потреб­ностей или кра­соты, осо­бенно духов­ной кра­соты, со­ставляющей содер­жа­ние искус­ства, а между ними самого тон­кого, самого воз­вы­шен­ного — это музыки. Содер­жа­ние искус­ства отно­сится уже к тре­тьей кате­го­рии, а именно чувств. Итак, удо­вле­тво­ре­ние запро­сов души, в част­но­сти основ­ных ее свойств: ума, воли и чув­ства может дать чело­веку под­лин­ное сча­стье. А по­тому и смысл жизни чело­века можно усмат­ри­вать в стрем­ле­нии постиг­нуть истину, добро и кра­соту.

Но запросы ума, воли и чув­ства, стрем­ле­ние к истине, добру и кра­соте тре­буют для своего удо­вле­тво­ре­ния и осу­ществ­ле­ния целой веч­но­сти. За кратко­временную земную жизнь достиг­нуть удо­вле­тво­ре­ния их невоз­можно. Это про­ис­хо­дит от того, что чем больше чело­век углуб­ля­ется в умствен­ную дея­тель­ность, или воле­вую, или эсте­ти­че­скую, чем силь­нее он стре­мится постиг­нуть истину, осу­ще­ствить в жизни своей добро, овла­деть кра­со­тою во всем ее идеале, тем он силь­нее и силь­нее узнает и убеж­да­ется, насколько он далек от идеала истины, добра и кра­соты. Возь­мем в пример Сократа. Как известно, он гово­рил, что “он знаете только одно то, что ничего не знает”. Эти слова Сократа ничуть не сви­де­тель­ствуют нам о неве­же­стве Сократа, так как нам известно, что Сократ был самым обра­зо­ван­ным из совре­мен­ных ему афинян. Выра­же­ние Сократа пока­зы­ва­ете только, что он стоял выше своих совре­мен­ни­ков, что он нахо­дился на относи­тельной вер­шине знания, тогда как боль­шин­ство людей едва каса­ется подошвы знания. Когда чело­век вы­ходит на гору, то при посте­пен­ном подъ­еме он заме­чает, как мало-помалу рас­ши­ря­ется пред ним гори­зонт, и ему откры­ва­ются неве­до­мые дотоле дали. Тоже про­ис­хо­дит и в обла­сти духов­ной. Возь­мем область ума. Чем больше чело­век что-либо изу­чает, тем гори­зонт его знаний о пред­мете рас­ширяется. Но вместе с тем он видит также, как все больше и больше уве­ли­чи­ва­ется пло­щадь неузнан­ного, неис­сле­до­ван­ного. Прав поэтому в своем суж­де­нии опять-таки тот же Соло­мон, гово­ря­щий: “пре­иму­ще­ство муд­ро­сти пред глу­по­стью такое же, как пре­иму­ще­ство света пред тьмою: у муд­рого глаза его — в голове его, а глупый ходит во тьме, но узнал я, что одна участь пости­гает их всех. И сказал я в сердце моем: и меня постиг­нет та же участь, как и глу­пого; в гря­ду­щие дни все будет забыто, и увы! мудрый уми­рает наравне с глупым” (Эккл. 2, 13—16). Если бы не иметь в виду веч­но­сти, то, конечно, нужно было бы счи­тать более счаст­ли­выми людьми необ­ра­зо­ван­ных и глупых. У неве­ру­ю­щего в веч­ность Фауста это состо­я­ние чело­века, поло­жив­шего всю жизнь и все силы на изу­че­ние сил при­роды, на раз­ви­тие своего ума, выра­жа­ется воплем отча­я­ния и жела­нием покон­чить с собою, когда он увидал, что бли­зится конец жизни, могила, за кото­рой он не видел ничего, а вместо с тем не достиг иде­ала позна­ния, к кото­рому он стре­мился всю жизнь. Он бро­са­ется тогда в другую сто­рону: на удо­вле­тво­ре­ние другой основ­ной спо­соб­но­сти души—чув­ства, но и здесь, в конце концов, оста­ется одна горечь и разо­ча­ро­ва­ние, ибо одной земной жизни не доста­точно для удо­вле­тво­ре­ния этих запро­сов. “На­сыщусь, когда явлюсь к славе Твоей”, гово­рить царь и псал­мо­пе­вец Давид, обра­ща­ясь в молитве своей к Богу ( Псал. 16, 15 ). Далее, подвиж­ники, святые люди, кото­рые всю жизнь стре­мятся к нрав­ственному совер­шен­ству, к свя­то­сти, с искрен­ними и горь­кими сле­зами, к удив­ле­нию про­стых смерт­ных людей, с рядо­вою обык­но­вен­ною нрав­ствен­но­стью, опла­ки­вают свое несо­вер­шен­ство, каются в своих недо­стат­ках и грехах. Зада­чей своей жизни они поста­вили обуз­да­ние и укреп­ле­ние своей воли. Но, увы, они сами заяв­ляют о том, что этого идеала они не достигли и чисто­сер­дечно созна­ются в своих чело­ве­че­ских сла­бо­стях. Но что озна­чают их слезы, как не то, что они стоят выше на нрав­ствен­ном уровне, чем другие люди? Они все-таки стоят на вер­шине, доступ­ной в усло­виях земной жизни чело­ве­че­ской нрав­ствен­но­сти, в то время как другие люди стоят лишь у подошвы этой воз­вы­шен­но­сти. Вот почему подвиж­ники шире видят гори­зонты нрав­ственности, а вместе с тем и идеал ее уходит все дальше и дальше. Бла­го­даря сопо­став­ле­нию идеала нрав­ствен­но­сти и широ­ких гори­зон­тов ее с дей­стви­тель­ным дости­же­нием ее, у святых подвиж­ни­ков явля­ется неудо­вле­тво­рен­ность, а также искрен­ние слезы сожа­ле­ния о своих недо­стат­ках. В то время как мы, обык­но­вен­ные люди, не заме­чаем в себе круп­ных грехов и недо­стат­ков, святые видят в себе малень­кие нрав­ствен­ные соринки и плачут о суще­ство­ва­нии их в душе их горь­кими сле­зами. Таким обра­зом, и для святых, чтобы они могли до­стигнуть осу­ществ­ле­ния своих иде­а­лов в обла­сти воле­вой дея­тель­но­сти, нужна веч­ность, а одного только зем­ного суще­ство­ва­ния недо­ста­точно.

Нужно ли гово­рить еще о писа­те­лях, поэтах, худож­ни­ках, ком­по­зи­то­рах и т. п. лицах, рабо­та­ю­щих в обла­сти эсте­тики и чув­ства? Факт обще­из­вест­ный, что все они томятся по идеалу. Этим и объ­яс­ня­ется то обсто­я­тель­ство, что всякий поэт, ху­дожник и ком­по­зи­тор после окон­ча­ния твор­че­ства одной вещи пере­хо­дить к созда­нию новых произ­ведений. Как бы ни любил поэт, худож­ник и ком­по­зи­тор свой замы­сел и созда­ва­е­мое им про­из­ве­де­ние, как бы он ни увле­кался им, по окон­ча­нии творче­ства они забы­вают его и, чув­ствуя, что идеал кра­соты ими не достиг­нут, пере­хо­дят к созда­нию ка­кого-либо нового про­из­ве­де­ния. Наш поэт Лер­мон­тов образно выра­зили эту мысль в стихе: “Звуков небес заме­нить не могли ей (т.е. душе) скуч­ные песни земли”. В стихе Лер­мон­това содер­жится как бы отзвук Пла­то­нов­ской фило­со­фии об идеях. Каждой земной вещи соот­вет­ствует на небе ее пер­во­об­раз, идеал, пер­во­и­дея или иде­аль­ное осу­ществ­ле­ние земных тво­ре­ний. По учению Пла­тона, души пред­су­ще­ствуют. Они видят эти пер­во­об­разы до своего вопло­ще­ния на земле. Им известны пер­во­об­разы форм, красок и звуков, пред кото­рыми земные созда­ния бледны и несо­вер­шенны. Вот в этом смысле Лер­мон­тов, беря одну только зву­ко­вую область, и вос­кли­цает: “И звуков небес заме­нить не могли ей скуч­ные песни земли”, т.е. душа томится по небес­ному идеалу и не удо­вле­тво­ря­ется земною кра­со­той. Таким обра­зом, и в этой обла­сти, обла­сти чув­ства, нужна веч­ность для пости­же­ния иде­а­лов кра­соты.

Но, может быть, все эти запросы ума, воли и чув­ства, истины, добра и кра­соты не состав­ляют все­об­щего явле­ния в чело­ве­че­стве, а явля­ются досто­я­нием только людей интел­ли­гент­ных? Одним словом, можно ли думать, что запро­сами ума, воли и чув­ства исчер­пы­ва­ется вся духов­ная жизнь чело­века и все ее лучшие стрем­ле­ния? А глав­ное, для всех ли людей потреб­но­сти и стрем­ле­ния к истине, добру и кра­соте состав­ляют суще­ствен­ное и насущ­ное содер­жа­ние жизни, или это только есть досто­я­ние избран­ных лиц?

Запросы ума, воли и чув­ства, или иначе истины или правды, добра и кра­соты состав­ляют обще­че­ло­ве­че­ское досто­я­ние. Они пред­став­ляют основ­ной фун­да­мент духов­ной жизни чело­ве­че­ской. Они не явля­ются чем-то мимо­лет­ным и празд­ным, или какою-то рос­ко­шью, нужной для неко­то­рых лиц только, наобо­рот, они состав­ляют нечто самое суще­ствен­ное и важное в чело­ве­че­ской при­роде. Когда в исто­рии чело­ве­че­ства, или отдель­ных наро­дов, или даже в жизни каж­дого отдель­ного чело­века затра­ги­ва­ются эти во­просы, то они под­дер­жи­ва­ются всеми силами души. Инте­ресы истины, добра и кра­соты, затро­ну­тые в жизни наро­дов, бывают воз­бу­ди­те­лями собы­тий, они вол­нуют все чело­ве­че­ство.

Вспом­ните, с каким инте­ре­сом отнес­лось и об­разованное и необ­ра­зо­ван­ное обще­ство к послед­ним откры­тиям в обла­сти науч­ного знания, напр., хотя бы в обла­сти воз­ду­хо­пла­ва­ния! В Гер­ма­нии полет дири­жаблей сопро­вож­дался коло­коль­ным тре­зво­ном, как у нас на Пасху. В России на первые состя­за­ния аэро­нав­тов сте­ка­лись десятки тысяч про­стого на­рода. Таким обра­зом, заво­е­ва­ния чело­ве­че­ства в обла­сти ума оди­на­ково вол­нуют и обра­зо­ван­ных, и необ­ра­зо­ван­ных, и вторых даже едва ли не более, чем первых. Одним словом, инте­ресы ума, науч­ного знания состав­ляют обще­че­ло­ве­че­ское досто­я­ние. Науч­ные откры­тия затра­ги­вают все чело­ве­че­ство.

Точно также запросы спра­вед­ли­во­сти оди­на­ково вол­нуют все чело­ве­че­ство, как и науч­ные откры­тия. Когда, напр., лет 11–12 тому назад про­ис­хо­дила война между двумя госу­дар­ствами: огром­ной импе­рией, какова Англия, и малень­ким госу­дар­ством, в роде нынеш­ней Чер­но­го­рии, бур­ской рес­пуб­ли­кой, то все чело­ве­че­ство отве­тило него­до­ва­нием при виде той неспра­ведливости и наси­лия, кото­рые про­из­ве­дены были силь­ными англи­ча­нами над сла­быми бурами, кото­рые до того вре­мени жили тихо и мирно, никого не тро­гали и о суще­ство­ва­нии кото­рых, до напа­де­ния на них англи­чан, никто почти и не знал. Чело­ве­че­ство волнова­лось потому, что был постав­лен, так ска­зать, на карту вопрос, чему быть и тор­же­ство­вать на земле — правде или неправде, спра­вед­ли­во­сти или наси­лию. Повсюду устра­и­ва­лись в пользу буров мани­фе­ста­ции, дела­лись сборы на под­но­ше­ния их пред­во­ди­телю Кронье и т. п. Про­ис­хо­дило это не только среди наро­дов, род­ствен­ных бурам, но и у нас в России. Наши соб­ствен­ные дела, свя­зан­ные с вос­ста­нием бок­се­ров в Китае, и надви­гав­ши­еся ослож­не­ния на Даль­нем Востоке нас инте­ре­со­вали меньше, чем англо­бурская война… Теперь, хотя Чер­но­го­рия и ближе к нам по всему: и по вере, и по крови и языку, но она меньше воз­буж­дает в нас сочув­ствия, чем тогда буры. Для послед­них в одном только Петер­бурге была собрана сумма около 40.000 р. При­чина этого явле­ния заклю­ча­лась, несо­мненно, в том, что тут ребром был постав­лен вопрос, чему тор­же­ство­вать, правде или неправде, спра­вед­ли­во­сти или наси­лию. Поэтому-то всем хоте­лось помочь слабым бурам, чтобы сохра­нить в своем созна­нии идею тор­же­ства правды.

Но не только собы­тия миро­вого и исто­ри­че­ского ха­рактера вол­нуют обще­ство, когда они каса­ются кате­го­рии истины, но и всякая вообще совер­шен­ная неспра­ведливость воз­буж­дает умы людей, если они слышат о нару­ше­нии правды; у них явля­ется жела­ние воз­мез­дия, вос­ста­нов­ле­ния нару­шен­ной гар­мо­нии, и это даже в том случае, если и сами него­ду­ю­щие далеко не всегда отли­ча­ются спра­вед­ли­во­стью. Но дело в том, что иска­ние истины и спра­вед­ли­во­сти при­рож­денно чело­веку и состав­ляет один из трех фун­да­мен­таль­ных стол­бов, на кото­рых зиждется его духов­ная жизнь.

Идеалы воле­вой дея­тель­но­сти чело­века не менее инте­ре­суют и вол­нуют людей, чем и запросы умствен­ные. Мораль состав­ляет также могу­чий дви­га­тель в чело­ве­че­стве. И опять-таки инте­рес к явле­ниям мораль­ного порядка состав­ляет досто­я­ние не одних только единиц, но явле­ние обще­че­ло­ве­че­ское. Посмо­трите, как народ отно­сится к лицам, оказав­шим подвиги, будь то герои войны, или герои мир­ной, воле­вой дея­тель­но­сти: подвиж­ники и святые. Три­ум­фа­торы при­вле­кают к себе толпы, им ставят па­мятники, имена их чтятся из рода в род, они состав­ляют пред­мет вос­хи­ще­ния и под­ра­жа­ния. То же самое отно­ше­ние мы видим и к святым подвиж­ни­кам. К ним также идут тысячи людей, прося у них бла­го­сло­ве­ния, молитв, иные желая только ви­деть их. И это явле­ние про­дол­жа­ется не только в тече­ние их земной жизни, но и после их смерти. В честь их воз­дви­га­ются храмы, алтари и иконы, гроб­ницы их укра­ша­ются сереб­ром и дра­го­цен­но­стями.

Все это не гово­рит ли за то, что область воле­вой дея­тель­но­сти поль­зу­ется у чело­ве­че­ства не мень­шим, если не боль­шим поче­том, чем и умствен­ная сфера, сфера науч­ного иска­ния истины, сфера откры­тий, изо­бретений, а также правды и спра­вед­ли­во­сти внеш­ней?

В обла­сти воле­вой, как и в преды­ду­щей, умствен­ной, поль­зу­ются поче­том не только видные, исто­ри­че­ские герои. Нет, обы­ден­ное про­яв­ле­ние силы воли также при­ко­вы­вает к себе вни­ма­ние и воз­буж­дает тоже чув­ство бла­го­го­ве­ния и удив­ле­ния. Раз­ница бывает только в мас­штабе и вели­чине круга, где заме­чено то или другое про­яв­ле­ние воли. Спас­ший уто­па­ю­щего или вынув­ший детей живыми из огня во время по­жара, может быть, бывает изве­стен мень­шему кругу лиц, чем какой-либо святой или герой войны, но суть дела оста­ется одна и та же. Такие про­яв­ле­ния воле­вой дея­тель­но­сти при­ко­вы­вают к себе вни­ма­ние боль­шого или мень­шего круга лиц.

Эсте­ти­че­ское чув­ство, или чув­ство кра­соты также пред­став­ляет огром­ную силу, спо­соб­ную дви­гать массы. Кра­соты чело­ве­че­ского орга­низма, кра­соты при­роды, худо­же­ства, кра­соты души — все это влечет к себе чело­ве­че­ство неудер­жимо. Опять и в обла­сти чув­ства и кра­соты нельзя думать, чтобы она была доступна и инте­ресна только людям с повы­шен­ной духов­ной вос­при­им­чи­во­стью. Нет, кра­соту могут чув­ство­вать все. Если не всякий про­сто­лю­дин спо­со­бен насла­ждаться кра­со­тами какой-либо сим­фо­нии также созна­тельно, как какой-либо интел­ли­гент­ный чело­век, то это еще не значит, что он не чув­ствует их. Он их чув­ствует, но не спо­со­бен выра­зить и пере­дать свои чув­ства. Сде­лайте его интел­ли­гент­ным, и он ни в чем не усту­пит в вос­при­им­чи­во­сти такой тон­кой кра­соты, как музыка. С другой сто­роны, наобо­рот, часто слу­ча­ется, что чело­век, в совер­шен­стве изу­чив­ший музыку, теряет спо­соб­ность непо­сред­ствен­ного вос­хи­ще­ния ее кра­со­тами, и музы­кант, зна­ю­щий, как постро­ена пьеса, как дости­га­ются в ней те или другие эффекты, отно­сится к ней с холод­ной рас­су­доч­но­стью. С другой сто­роны, чело­век мало­интеллигентный часто не имеет и мате­ри­аль­ных средств, чтобы отдаться насла­жде­ниям кра­соты. Но, тем не менее, можно утвер­ждать, что оба­я­ние кра­соты при­суще всему чело­ве­че­ству. В осо­бен­но­сти это заме­ча­ется там, где все люди постав­лены в оди­на­ко­вые усло­вия. Это можно ска­зать, напр., про вос­хи­ще­ние при­родой. Оно оди­на­ково доступно и оди­на­ково чув­ству­ется и бога­тыми, и бед­ными, интел­ли­гент­ными и неинтел­лигентными: свет­лое солнце, его тепло, аро­мат­ный воздух лет­него вечера или утра, запах сна, бла­го­уха­ние лесов, в осо­бен­но­сти после дождя или грозы (не гово­рим уже о горах, о кра­си­вых очер­та­ниях озер и морей, звезд­ном небе) — все это доступно всем лю­дям; кра­со­той, создан­ной Богом, могут все насла­ждаться, и при­рода в данном случае может явиться даже учи­тель­ни­цей изящ­ного, вдох­но­ви­тель­ни­цей поэзии и эсте­тики.

Одним словом, чув­ство пре­крас­ного доступно всем людям, но вместе с тем оно и необ­хо­димо им, как воздух. При­сут­ствие впе­чат­ле­ний пре­красного влияет на пси­хику чело­века. Это заметно, если срав­нить жите­лей хму­рого и одно­об­раз­ного севера с оби­та­те­лями бога­того и крас­ками, и кра­со­тою юга.

Между тем, как мы видели, идеалы истины, добра и кра­соты в обла­стях ума, воли и чув­ства недости­жимы при усло­виях вре­мен­ного, зем­ного суще­ство­ва­ния. Можно ли думать, что они совер­шенно недости­жимы для чело­ве­че­ства?

Думать так, зна­чило бы счи­тать чело­века хуже всякой поле­вой былинки, потому что она полу­чает все необ­хо­ди­мое своим запро­сам, как-то: почву, влагу, воздух, тепло, свет и проч. Между тем чело­век, кото­рый гор­де­ливо счи­та­ете себя венцом тво­ре­ния, не полу­чал бы осу­ществ­ле­ния своим самым пре­крас­ным и вместе с тем самым доро­гим для него запро­сам ума, воли и чув­ства: истины или правды, добра и кра­соты. Пред­по­ло­жить это зна­чило бы обес­смыс­лить суще­ство­ва­ние чело­века, сде­лать его суще­ство­ва­ние на земле менее необ­хо­ди­мым, чем любая былинка, и вместе с тем пред­ста­вить чело­века суще­ством более жалким, чем даже трава. Такого пред­по­ло­же­ния не допус­кает ни логика, ни здра­вый рас­су­док.

Но с другой сто­роны осу­ществ­ле­ния иде­а­лов ума, воли и чув­ства, истины, добра и кра­соты нельзя ожи­дать в тече­ние крат­ко­вре­мен­ной земной жизни; нужна, как видно, целая веч­ность, чтобы удо­вле­тво­рить основ­ные запросы чело­ве­че­ской души, — в тече­ние земной жизни их не обнять.

Если так, если нужна веч­ность для дости­же­ния основ­ных запро­сов чело­ве­че­ского духа, то ясно, что и реше­ние самого вопроса о том, какой смысл имеет наша жизнь, мы найдем в той рели­гии, кото­рая гово­рит нам о веч­но­сти, т.е. в рели­гии богооткровен­ной, хри­сти­ан­ской. Только она при­под­ни­мает завесу над этим таин­ствен­ным вопро­сом.

Таким обра­зом, только хри­сти­ан­ство ука­зы­вает нам смысл жизни. Неко­то­рые древ­ние фило­софы также решали во­просы о цели и смысле нашего суще­ство­ва­ния, и реше­ние их иногда при­бли­жа­лось даже к хри­сти­ан­скому. Так, напр., эпи­ку­рейцы ста­вили иде­а­лом жизни бла­женство, а стоики муже­ство и тер­пе­ние в пере­не­се­нии несча­стий. И тот, и другой идеал ста­вится людям и в хри­сти­ан­стве. Но древ­ние язы­че­ские фило­софы не имели ясного пред­став­ле­ния о загроб­ной жизни. Про­стые, необ­ра­зо­ван­ные языч­ники печально смот­рели на загроб­ную жизнь. Один из героев Тро­ян­ской войны, удо­сто­ен­ный быть царем в цар­стве теней (Ахил­лес), с плачем гово­рил Одис­сею, сошед­шему в цар­ство теней, что он лучше желал бы быть послед­ними пас­ту­хом на земле, чем быть вла­сте­ли­ном в цар­стве теней. В этом отно­ше­нии и язы­че­ским фило­со­фам оста­ва­лось или сле­до­вать за мифами, кото­рым они, однако, не верили, или создать какое-либо свое учение. Но отри­цая первое, как сказку, они не создали вто­рого. Вопрос о зна­че­нии смерти и загроб­ной жизни они оста­вили откры­тыми, а неко­то­рые, как, напр., стоики, прямо отри­цали ее, реко­мен­дуя окан­чи­вать жизнь само­убий­ством, дабы избе­жать стра­да­ний ста­ро­сти. Какой-нибудь бога­тый рим­ля­нин-стоик, чув­ствуя пре­сы­ще­ние жизнью, или испы­ты­вая в жизни разо­ча­ро­ва­ние, при­гла­шал к себе друзей и зна­ко­мых, са­дился в теплую ванну, откры­вал себе вены и в беседе, исте­кая кровью, посте­пенно умирал и, такими обра­зом, рас­ста­вался с жизнью и со своими дру­зьями.

Итак, язы­че­ские фило­софы, кроме Сократа и Пла­тона, огра­ни­чи­вали чело­ве­че­ское суще­ство­ва­ние только землею и не каса­лись вопроса о веч­но­сти. Но и Платон, ученик Сократа, гово­рил только об иде­аль­ном загроб­ном суще­ство­ва­нии, т.е. воз­вра­ще­нии всего суще­ству­ю­щего к миру идей. Таким обра­зом, и здесь, в фило­со­фии Пла­тона, про­по­ве­до­ва­лось только безлич­ное, бес­со­зна­тель­ное бес­смер­тие, близ­кое к нир­ване буд­ди­стов, или пан­те­изму Спи­нозы.

Но если Сократ и Платон все-таки кое-что гово­рили о загроб­ном мире, мире идей, то, увы, эпику­рейцы и стоики огра­ни­чи­вали жизнь чело­ве­че­скую только земным суще­ство­ва­нием. Вот почему довольно высо­кие идеалы сто­и­цизма и эпи­ку­ре­изма в скором вре­мени выро­ди­лись. Эпикур сам про­во­дил очень стро­гую жизнь: обитал в бедной хижине, довольство­вался самым скром­ным столом, пола­гая блага жизни в духов­ных насла­жде­ниях. Но его после­до­ва­тели, лишен­ные в своем созна­нии веч­ного идеала, поспе­шили заме­нить Эпи­ку­ров­ский смысл жизни другим, более для всех понят­ным в усло­виях зем­ного суще­ство­ва­ния. Этот идеал эпи­ку­рей­цев, совре­мен­ник рас­цвета их школы, св. апо­стол Павел фор­му­ли­рует фразой – «станем есть и пить, ибо завтра умрем» ( 1Кор. 15:32 ). Таким обра­зом, эпи­ку­рейцы погрязли в чув­ствен­но­сти, а стоики, как мы видели, учили окан­чи­вать жизнь само­убий­ством.

Однако, чув­ствен­ный идеал эпи­ку­рей­цев удо­вле­тво­рял далеко не всех даже тех, кото­рые с сим­па­тией отно­си­лись к осно­ва­телю эпи­ку­рей­ской школы; сто­и­че­ское тер­пе­ние, вос­пи­ты­вав­шее рав­но­ду­шие и вос­хва­ляв­шее, нако­нец, само­убий­ство, было далеко не всем по душе; рас­плыв­ча­тость и неопре­де­лен­ность иде­а­лов Пла­тона, при всем ува­же­нии к лич­но­сти ее осно­ва­теля, не при­но­сили удо­вле­тво­ре­ния чело­ве­че­ству древ­него мира. Не видя про­света, люди впа­дали в отча­я­ние. Сати­рик и писа­тель 1‑го века хри­сти­ан­ской эры, совре­мен­ник апо­сто­лов хри­сти­ан­ства, Ювенал сви­де­тель­ствует об этом ужас­ном состо­я­нии мыс­ля­щих людей в древне-язы­че­ском мире. “Люди, гово­рит он, валя­лись по земле, стеная и назы­вая себя про­кля­тыми от богов”.

Созна­тель­ная жизнь души после раз­лу­че­ния с телом пред­по­ла­гает и воз­мож­ность обще­ния душ между собою в загроб­ном мире. Из притчи Иисуса Христа о бога­том и Лазаре мы видим, что богач бесе­дует с Авра­амом. Отсюда откры­ва­ются широ­кие пер­спек­тивы для пости­же­ния в загроб­ной жизни запро­сов ума, воли и чув­ства. Обще­ние душ между собою может рас­ши­рять гори­зонты знания каждой новой души, всту­пив­шей в сонм небо­жи­те­лей, может по­лучать импульсы для укреп­ле­ния своей воли и, нако­нец, обще­ние с выс­шими духами может способство­вать воз­ник­но­ве­нию в душе чело­века и лучших чувств. Но, конечно, такое обще­ние душ не приво­дит еще к пол­ному бла­жен­ству, кото­рое может на­ступить только тогда, когда душа и тело в чело­веке вновь объ­еди­нятся, и тело полу­чит высшую, более совер­шен­ную форму для своего суще­ство­ва­ния.

Теперь мы имеем тело чув­ствен­ное, грубо мате­ри­аль­ное, но оно должно пере­ро­диться в новое тело, тело духов­ное. После своей смерти тело нахо­дится в земле, под­вер­га­ется неиз­вест­ным для нас хими­че­ским про­цес­сам раз­ло­же­ния, но это состо­я­ние тела должно при­ве­сти его к высшей форме суще­ство­ва­ния: из чув­ствен­ного тела должно воз­ро­диться тело духов­ное. Слово Божие объ­яс­няет нам это явле­ние чрез срав­не­ние нашего тела с семе­нем. Семя, бро­шен­ное в землю, чтобы про­из­ве­сти росток, должно в земле раз­ло­житься, ибо иначе не будет и самого ростка; затем, семя очень часто бывает некра­си­вой формы, а между тем из него про­из­рас­тает нечто лучшее и более совер­шен­ное неж­ней­шее рас­те­ние, а из него полный пре­ле­сти цветок. Так точно, по учению Слова Божия, и из нашего нынеш­него зем­ного и гру­бого тела должно про­изойти новое тело, тело духов­ное. “Сеется тело душев­ное, откры­вает нам Слово Божие, вос­стает тело духов­ное”( 1Кор.15:44 ). Однако каж­дому семени свое тело и для каж­дого тела суще­ствует свое семя. Так будет при вос­кре­се­нии мерт­вых и со всем чело­ве­че­ством.

Как из каж­дого семени про­из­рас­тает соот­вет­ству­ю­щее рас­те­ние, а также свой­ствен­ные ему цветы и плоды, так и из зем­ного тела чело­ве­че­ского про­изой­дут раз­лич­ного рода тела духов­ные. Как на небе раз­ли­ча­ются звезды по сте­пени своей ярко­сти, как отли­ча­ется по силе света солнце от луны, так, откры­вает нам Слово Божие, будет и при вос­кре­се­нии мерт­вых. Тела духов­ные полу­чатся раз­ного до­стоинства (1 Корф. 15, 41—42).

От чего же это будет зави­сеть? Во всем мире гос­под­ствует один закон, одна воля Бога. Она осу­ществляется оди­на­ково и в мире физи­че­ском, грубо мате­ри­аль­ном, и в высших формах суще­ство­ва­ния. Иисус Хри­стос спра­ши­вал: “соби­рают ли с тер­новника вино­град, или с репей­ника смоквы” ( Мф. 7,16 )? Ответ отри­ца­тель­ный ясен. То же самое должно про­исходить и с телами чело­ве­че­скими при вос­кре­се­нии. В силу связи души с телом, на послед­нем отра­жаются все пери­пе­тии душев­ной жизни, и с этой сто­роны тело наше явля­ется как бы запис­ной книж­кой нашей жизни. Тело чело­века, про­вед­шего всю жизнь порочно, и, так ска­зать, про­пи­тав­шего его поро­ками, будет отли­чаться от тела чело­века, про­вед­шего жизнь пра­ведно. Тело послед­него было как бы храмом для души, кото­рая стре­ми­лась всю жизнь к осу­ществ­ле­нию иде­а­лов истины, добра и кра­соты. При вос­кре­се­нии первое тело, хотя и сде­ла­ется бес­смерт­ным, но будет менее тонким, менее одухотворен­ным; оно будет более дебе­лым и грубым, чем тело, в кото­ром оби­тала чистая душа. Поэтому послед­нее полу­чит доступ в высшие небес­ные сферы, в лучших и совер­шен­ней­ших формах суще­ство­ва­ния, а первое будет огра­ни­чено в этом, и это огра­ни­че­ние будет одним из источ­ни­ков стра­да­ния для тех, кому это тело будет при­над­ле­жать. Одним словом, “пра­вед­ники про­све­тятся, как солнце, в цар­стве Отца небес­ного”, гово­рить Еван­ге­лие (Mф. 13,43). “Одна слава солнцу, а другая луне, гово­рит апо­стол, иная слава звез­дам, да и звезда раз­ли­ча­ется по славе, так будет и при вос­кре­се­нии мерт­вых”.

Вот почему важно в тече­ние земной жизни при­учать душу к тонким мораль­ным эмо­циям, стре­миться удо­вле­тво­рять запросы ее и стрем­ле­ния к истине, или правде, добру и кра­соте. В силу связи души с телом, эти тонкие пере­жи­ва­ния духа отра­зятся и на теле. Они будут спо­соб­ство­вать его тон­кости и оду­хо­тво­рен­но­сти. Наобо­рот, пороч­ная жизнь накла­ды­вает свою печать на душу чело­века, а в силу связи души с телом отра­жа­ется и на теле чело­века. В насто­я­щее время суще­ствуют при­боры, запи­сы­ва­ю­щие гра­фи­че­ски дыха­ние, биение сердца. Когда чело­век первый раз лжет, то сердце у него делает непра­виль­ные рит­ми­че­ские удары. От стыда оно начи­нает непра­вильно биться. Если бы можно было запи­сать это биение сердца гра­фи­че­ски, то полу­чилась бы непра­виль­ная кривая.

Мысль этого рас­сказа весьма понятна. Дориан Грей видел в порт­рете отра­же­ние тех пере­мен, кото­рый про­ис­хо­дили в нем самом, вслед­ствие его посте­пен­ных нрав­ствен­ных паде­ний. Его глаза как бы отра­жали его духов­ный мир, в силу связи души с телом, и эти отра­же­ния пере­но­си­лись на полотно кар­тины, фик­си­ро­ва­лись на ней, подобно тому, как это делает фото­гра­фи­че­ская камер-обскура. Лица греш­ни­ков, таким обра­зом, посте­пенно омра­ча­ются, в то время как лица святых сияют ангель­ской чисто­той.

Мы ска­зали уже, что в жизни буду­щего века тела у людей будут духов­ными. “Сеется тело душев­ное, вос­стает тело духов­ное”. Слово Божие, таким обра­зом, рас­ши­ряем, наш кру­го­зор о телах физи­че­ских, ука­зы­вая нам еще на особый ряд тел духов­ных.

Что же такое это тело духов­ное? Какое мы имеем о нем поня­тие?

Тело духов­ное это то тело, кото­рое имел Иисус Хри­стос после Своего вос­кре­се­ния.

Какое же это тело и какими оно обла­дает свой­ствами?

Дух захва­тит от бла­жен­ства у совре­мен­ного уче­ного аст­ро­нома или физика, когда они поду­мают, что насту­пит такое время, когда они непо­сред­ственно иссле­дуют то, что теперь недо­ступно их взору и не­посредственному наблю­де­нию. Тогда раз­ре­шатся также тайны и загадки исто­рии и многое другое, что соста­вляет теперь и для ученых людей тайну. Со всех тайн тогда будут сняты покровы.

Вот какие широ­кие пер­спек­тивы откры­вает и ка­кой сулит пере­во­рот одно только учение в Открове­нии о теле духов­ном! Оно, если угодно, переворачи­вает науч­ную мысль и многое откры­вает в тех вопро­сах, кото­рые кажутся совре­мен­ной эмпи­ри­че­ской науке абсурд­ным.

Совре­мен­ная наука, напр., никак не может поми­риться с мыслью, что люди, суще­ства разум­ные, оби­тают на земле. “Для чего же суще­ствуют осталь­ные пла­неты и све­тила, спра­вед­ливо спра­ши­вает совре­менный ученый, если вы, бого­словы, пола­га­ете разум­ную жизнь только на земле? Почему не может ее быть на Марсе”? И начи­на­ются усерд­ные попытки отыс­ки­ва­ния жизни на Марсе, ассиг­ну­ются огром­ные премии тому, кто уста­но­вит сооб­ще­ние с пред­по­ла­га­е­мыми жите­лями Марса путем элек­три­че­ской сиг­на­ли­за­ции и т. п. “Как, воз­му­ща­ются другие, земля есть ничтож­ная пылинка все­лен­ной, и вдруг она явля­ется местом для оби­та­ния высших, разумно-созна­тель­ных существ, ка­кими явля­ются люди! Это, гово­рят они, сред­не­ве­ко­вое пред­став­ле­ние, когда люди думали, что земля есть центр мира, вокруг кото­рого дви­жется солнце и др. све­тила. При свете Откро­ве­ния Божия ответ ясен. Пока, до все­об­щего вос­кре­се­ния, мы живем на земле, мы при­вязаны к ней необ­хо­ди­мо­стью. Если бы Адам не согре­шил, то и он сам, и мы, его потомки, давно бы уже имели духов­ные тела и пере­хо­дили бы в обла­да­ние всем миром без про­цесса смерти и раз­ло­же­ния, а, так ска­зать, путем посте­пен­ного созре­ва­ния для жизни вечной и в пре­де­лах всего види­мого и неви­ди­мого мира. Как плоды при созре­ва­нии ста­но­вятся про­зрач­ными и как бы более воз­душ­ными, менее плот­ными, так и наше тело созре­вало бы из зем­ного, душев­ного, в тело духов­ное. Но, бла­го­даря греху Адама, мы озем­ле­ни­лись, огру­бели, и при­нуж­дены жить на земле, а в веч­ность перейти мы можем только пу­тем смерти, тогда как, не будь греха Адама, мы воз­носились бы в воз­душ­ные и без­воз­душ­ные простран­ства так, как и Хри­стос воз­несся на небеса. (В лице Иисуса Христа мы видим про­об­раз того, что будет и со всеми веру­ю­щими в Него. «Не у яви́ся, что будем. Вемы же, я́ко подобни Ему будем», гово­рит Еван­ге­лист Иоанн в своем первом посла­нии, гл. 3, ст. 2. Вот почему воз­не­се­ние Христа у хри­стиан есть день радо­сти, а не печали, ибо хри­сти­ан­ство видит здесь окон­ча­тель­ное тор­же­ство чело­ве­че­ской при­роды, побеж­да­ю­щей все мате­ри­аль­ные законы).

При при­ня­тии этих рели­ги­оз­ных истин ста­но­вится понят­ным, почему мы живем сейчас на земле? С телом пло­тя­ным и грубым мы и можем сейчас жить только на земле и не на какой другой пла­нете. Наше нынеш­нее тело не выдер­жало бы, напр., того дав­ле­ния, кото­рое суще­ствует, хотя бы, на пла­нете Нептун, в силу плот­но­сти его массы и др. усло­вий. Нас «сплю­щило бы там в комок мяса, тогда как, наобо­рот, на Венере кровь брыз­нула бы изо всех наших пор фон­та­нами, по при­чине сла­бо­сти дав­ле­ния воз­душ­ного столба на этой пла­нете. Наш орга­низм там так же бы погиб, как поги­бают наду­тые воз­ду­хом рези­но­вые игрушки, когда из них выхо­дит воздух. Итак, с нынеш­ним пло­тя­ным телом мы можем жить только на земле, а с телом духов­ным мы в состо­я­нии будем оби­тать везде.

После при­ня­тия истины о теле духов­ном отпа­дают упреки бого­сло­вию в неве­же­стве и сред­не­ве­ко­вье, когда оно пола­гает, что чело­век есть высшее суще­ство среди мате­ри­аль­ных существ, что после него и выше него начи­на­ется жизнь чистых духов; явля­ются ненуж­ными также поиски существ, подоб­ных людям на других пла­не­тах; ста­но­вится ясным и понят­ным смысл и нашего суще­ство­ва­ния на земле, и смысл и цель суще­ство­ва­ния других светил небес­ных. 2

Све­тила небес­ные суще­ствуют для нас же. На земле мы явля­емся оби­та­те­лями в силу вре­мен­ной необ­хо­ди­мо­сти. Земля, конечно, не центр мира, какою она пред­став­ля­лась по Пто­ло­ме­е­вой системе, но един­ственно-воз­мож­ное пока, при насто­я­щих усло­виях, место для оби­та­ния чело­века. Весь мир создан для нас, и рано или поздно мы всту­пим в обла­да­ние им, имея тело духов­ное. С этим грубым и пло­тя­ным телом мы не можем жить иначе, как только на земле.

Таким обра­зом, идея тела духов­ного откры­вает нам, что другие пла­неты и све­тила суще­ствуют не бес­цельно, что они при­го­тов­лены для нас, что земля есть наше вре­мен­ное оби­та­лище до наступ­ле­ния новых лучших форм нашего суще­ство­ва­ния в теле духов­ном; что поэтому бес­по­лезно искать существ, подоб­ных нам, на других пла­не­тах, к чему, впро­чем, скло­ня­ется и боль­шин­ство серьез­ных аст­ро­но­мов.

Идея тела духов­ного встре­ча­ется, кажется, на пути и с совре­мен­ными чая­ни­ями в обла­сти меди­цины. Так рабо­та­ю­щие в лабо­ра­то­риях Пастера ученые медики, как, напр., Меч­ни­ков видят в кишеч­нике и желудке и тол­стых кишках глав­ные при­ста­нища для раз­ви­тия болез­не­твор­ных мик­ро­бов. Воз­мож­ность обхо­диться без этих орга­нов могла бы, по их мнению, уве­ли­чить про­дол­жи­тель­ность жизни на земле. Но идея духов­ного тела, откры­тая в Слове Божием, давно уже, 2000 лет тому назад, пред­ре­шила эту задачу, пока­зав, что живя в теле духов­ном мы не будем нуж­даться в упо­треб­ле­нии пищи. В том же посла­нии, в кото­ром апо­стол гово­рит о теле ду­ховном, он воз­ве­щает также, что “пища для чрева, и чрево для пищи, но (что в конце концов) Бог уни­что­жит и то и другое”, т.е. сде­лает их не не­обходимо нуж­ными в теле духов­ном ( 1Кор. 6:13 ). 3

Для идеи все­об­щего мира поня­тие о теле духов­ном также откры­вает многое. Еще вет­хо­за­вет­ный пророк Исаия гово­рил, что насту­пит время все­об­щего мира, когда даже волк будет пастись с ягнен­ком ( Ис. 65.25 ). Но наступ­ле­ние такого мира воз­можно исклю­чи­тельно только тогда, когда будет новая форма суще­ство­ва­ния в теле духов­ном. Войны нынеш­него века ведутся из-за обла­да­ния про­стран­ством, из-за эко­но­ми­че­ских причин, но все эти усло­вия исчез­нут, когда будет тело духов­ное, кото­рому будут открыты про­стран­ства всего мира и кото­рое не будет нуж­даться в пище. Живот­ные, как откры­вает нам Слово Божие, тоже полу­чат новые высшие формы для своего суще­ство­ва­ния, когда гово­рит, что “и сама тварь осво­бож­дена будет от раб­ства тлению (т.е. смерти и раз­ло­же­нию) в сво­боду славы детей Божиих ( Римл. 8, 21 ). Тогда-то при высших усло­виях суще­ство­ва­ния и насту­пит все­об­щий мир, уни­что­жится сама собой борьба за суще­ство­ва­ние и волк будем пастись с ягнен­ком.

С другой сто­роны, если бы все люди хорошо усво­или себе идею о теле духов­ном, то они заня­лись бы исклю­чи­тельно при­го­тов­ле­нием себя к высшим формам суще­ство­ва­ния. Они и теперь не взду­мали бы истреб­лять друг друга, если бы хорошо пом­нили запо­ведь о жизни буду­щего века и о теле духов­ном, не боро­лись бы друг с другом из-за обла­да­ния богат­ством, или куском земли, зная, что всякая вражда и злоба отда­ляют от нас еще и еще на несколько лет наступ­ле­ние новых, лучших форм суще­ство­ва­ния в теле духов­ном, когда все равно всем будут открыты про­стран­ства всего мира и сокро­вища всех небес­ных светил. Вот почему так истинны слова Спа­си­теля, осуж­да­ю­щие земную страсть к при­об­ре­те­ниям, к богат­ству всеми спо­со­бами даже до забве­ния своих высших, духов­ных инте­ре­сов, до погуб­ле­ния своей души: “какая польза чело­веку, если он при­об­ре­тет весь мир (т.е. хотя бы полу­чил в обла­да­ние весь земной шар с его богат­ствами), а душе своей по­вредит” (т.е. сде­лает ее неспо­соб­ною к высшим формам суще­ство­ва­ния в усло­виях духов­ного тела). “Или какой выкуп даст чело­век за душу свою”? (Мрк. 8, 36—37). Каким бед­ня­ком ока­зался бы такой вла­де­тель зем­ного шара со всеми его богат­ствами, но погу­бив­ший свою душу, оде­бе­лев­ший свое тело так, что оно в жизни буду­щего века не спо­собно будет под­ни­маться в высшие сферы, в срав­не­нии с теми, кото­рым будет дана в обла­да­ние вся все­лен­ная со всеми ее богат­ствами! 4

Итак, из всего ска­зан­ного выте­кает задача и смысл нынеш­ней земной жизни.

Нынеш­няя жизнь есть при­го­то­ви­тель­ный класс к веч­но­сти, нынеш­няя жизнь есть школа для буду­щей жизни. Нужно вос­пи­ты­вать себя здесь на высших, мораль­ных и духов­ных эмо­циях, чтобы вос­пи­тать в себе семя для обра­зо­ва­ния потом высших, духов­ных форм бытия. Подобно тому как в школе те уче­ники, кото­рые рабо­тают, при­го­тов­ляют этим самым себе высшие формы жизни в обще­стве, в каче­стве пере­до­вых дея­те­лей, кото­рые дви­гают чело­ве­че­ство вперед, так точно, кто пора­бо­тает и здесь теперь в усло­виях нынеш­него зем­ного суще­ство­ва­ния, тот воз­рас­тит в себе залог для новых лучших форм. Как из школы при­лежно рабо­тав­шие выхо­дят в жизнь с высшим интел­лек­ту­аль­ным раз­ви­тием, так рабо­тав­шие здесь, на земле, в смысле мораль­ном будут в жизни вечной пользо­ваться боль­шим бла­жен­ством и боль­шой сво­бо­дой. Им будут открыты самые высшие обла­сти. Они будут спо­собны туда под­ни­маться и там оби­тать. Менее ра­ботавшие в этом направ­ле­нии, или совсем не рабо­тав­шие, хотя и вос­крес­нут с телами нетлен­ными, но, так ска­зать, менее духов­ными, бла­го­даря чему им открыто и будет доступно мень­шее коли­че­ство небес­ных сфер, а для неко­то­рых, в тече­ние земной жизни исклю­чи­тельно погря­зав­ших в поро­ках, будет назна­чена одна какая-либо область, где они будут испы­ты­вать и мораль­ные, и физи­че­ские стра­да­ния.

Одним словом, в этой жизни нам даны от Бога таланты: кому один, кому два, кому пять. Но даны не только таланты, но дана и спо­соб­ность их раз­ви­вать. Если мы этого не делаем, то пока­зы­ваем, что не пони­маем смысла нашей тепе­реш­ней жизни. А ее смысл заклю­ча­ется в при­го­тов­ле­нии себя к веч­но­сти, к новой лучшей жизни, в усло­виях луч­шего, выс­шего суще­ство­ва­ния.

Мало этого. Если у нас не хва­тает своих сил, умения, или иногда и жела­ния рабо­тать в этом направ­ле­нии, то Бог, по мило­сер­дию Своему, дает нам еще руку Своей помощи. Он дает нам спа­си­тель­ную при­вивку в таин­стве при­ча­ще­ния Телом и Кровью Сына Своего, Гос­пода нашего Иисуса Христа. Как в меди­цине при­вивки ока­зы­вают спа­си­тель­ное дей­ствие, как садо­вод путем при­вивки изме­няет свой­ства рас­те­ний и их куль­ти­ви­рует, так и мы путем при­ча­ще­ния можем изме­нять свой греш­ный состав, впи­ты­вая в него семя жизни вечной. Но нужна, конечно, и своя личная работа над собою, ибо от сте­пени этой работы будет зави­сеть впо­след­ствии и сте­пень новой формы нашего буду­щего суще­ство­ва­ния. Впро­чем, здесь дело не всегда зави­сит от коли­че­ства вре­мени, упо­треб­лен­ного на работу. Раз­бой­ник бла­го­ра­зум­ный пере­ро­дился всем своим мораль­ным суще­ством в один час. Но такие исклю­чи­тель­ные при­меры не должны счи­таться за пра­вило. Нам нужно пом­нить, что в тече­ние жизни при­об­ре­та­ются навыки и при­вычки. При­вычки гре­хов­ные будут мешать нам переро­ждаться. Но такие исклю­чи­тель­ные обсто­я­тель­ства, как, напр., муче­ни­че­ство за веру может пере­ро­дить душу в один момент и сде­лать ее чище, чем у подвиж­ни­ков, кото­рые рабо­тали над своим нравствен­ными совер­шен­ство­ва­нием весь день своей жизни (тогда как муче­ники, так ска­зать, рабо­тали только один час). Вот о таких обсто­я­тель­ствах и ска­зано в еван­гель­ской притче, что послед­ние могут иногда ока­заться в числе первых.

Но, во всяком случае нужна своя личная, созна­тельная и умствен­ная, и мораль­ная, и эсте­ти­че­ская работа над собою в созна­нии, что она нужна для под­го­товки себя к новым, высшим формам суще­ство­ва­ния в усло­виях веч­но­сти; что в ней, в этой работе, заклю­ча­ется истин­ный смысл нашей земной жизни

Итак нужно рабо­тать над усо­вер­шен­ство­ва­нием себя во всех отно­ше­ниях, чтобы при­го­то­вить себя к новым, выс­шими формам суще­ство­ва­ния. Нужно вос­питывать в себе начала истины, или правды, добра и кра­соты. Работа наша срав­ни­тельно недол­гая, самое боль­шее 70 лет, после кото­рых уже начи­на­ются пред­смертные болезни. Смот­рите, с какими усер­дием рабо­тают неко­то­рые люди над осу­ществ­ле­нием своих малень­ких земных целей в про­дол­же­ние всей своей жизни. Под­ра­жая им в усер­дии, нужно, однако, рабо­тать для проч­ного сча­стья, рабо­тать для веч­но­сти. Нужно сфор­ми­ро­вать себя в этой жизни и с духов­ной, и с телес­ной сто­роны так, чтобы тело наше, бро­шен­ное после смерти, как семя, в землю, истлевши там, дало бы росток новому, выс­шему тво­ре­нию, телу духов­ному, а душа, укреп­лен­ная здесь, на земле, слу­же­нием истине, добру и кра­соте, дала бы силы новому, вос­крес­шему телу, под­ни­маться в самые высо­кие сферы 5.

Ваша дея­тель­ность, как буду­щих врачей, завидна и счаст­лива в том отно­ше­нии, что вы больше, чем другие, имеете воз­мож­ность раз­вить и свои умствен­ные спо­соб­но­сти, а глав­ное, что в жизни вы будете иметь воз­мож­ность чаще, чем другие, слу­жить идеям истины, добра и кра­соты. Леча других, вы будете при­но­сить здо­ро­вье телу, чтобы посред­ством здо­ро­вого инстру­мента — тела, мог лучше про­яв­лять себя дух, чтобы он имел наи­луч­шие усло­вия для при­го­тов­ле­ния себя и тела своего к веч­но­сти.

Поэтому вы, буду­щие врачи, и с этой точки зрения несете высо­кую миссию в чело­ве­че­стве. Цер­ковь чтит многих врачей бес­се­реб­рен­ни­ков в числе своих излюб­лен­ных святых.

Благо тем, кото­рые поста­вят зада­чей своей жизни послу­жить чело­ве­че­ству для дости­же­ния им иде­а­лов истины, добра и кра­соты. Служа чело­ве­че­ству в этом направ­ле­нии, вы и сами будете осу­ществ­лять в своей дея­тель­но­сти истин­ный смысл жизни чело­ве­че­ской на земле.

1 « Камени запе­ча­тану от иудей, и воином стре­гу­щим Пре­чи­стое Тело Твое, вос­кресл еси три­днев­ный, Спасе», поется в тро­паре цер­ков­ном, или: «Запе­ча­тану гробу, Живот от гроба воз­сиял еси, Христе Боже».
2 Конечно, суще­ство­ва­ние других светил нужно для земли и в силу зако­нов миро­вого тяго­те­ния, а также, может быть, и с неиз­вест­ных нам еще сторон, напр., воз­можно, что звезды посы­лают земле какие-либо излу­че­ния, в роде уль­тра­фи­о­ле­то­вых, необ­хо­ди­мых для под­дер­жа­ния жизни. Во всяком случае, земля если не центр мира, то во всяком случае един­ственно-воз­мо­ж­­ное, при насто­я­щих усло­виях, при­ста­нище для чело­века.
3 К сожа­ле­нию, Меч­ни­ков, как и другие неко­то­рые пред­ставители мате­ри­аль­ной науки, не обра­ща­ю­щи­еся к руко­вод­ству Слова Божия в вопро­сах нема­те­ри­аль­ного харак­тера, каков, напр., вопрос о смысле жизни, и сознают цели жизни не выше древ­них язы­че­ских фило­со­фов. По Меч­ни­кову, орто­биоз есть смысл чело­ве­че­ской жизни, т. е. пра­вильно про­ве­ден­ная земная жизнь, при­во­дя­щая к есте­ствен­ной, без­бо­лез­нен­ной смерти, к кото­рой чело­век будто бы стре­мится, как к бла­жен­ней­шей точке своего суще­ство­ва­ния. Поверх­ност­ность этого идеала, а также и про­ти­во­ре­чия в теории Меч­ни­кова хорошо ука­заны в статье г. Эльпе — “Сорок лет в поис­ках за исти­ной” (“Нов. Время” 1913 г. № 13338, от 1‑го мая). Эльпе ука­зы­вает, что когда уми­рают герои или Хри­стос умер за других, или муче­ники, умирая, испы­ты­вав­шие бла­жен­ство, то все это далеко от “насто­я­щей жиз­ненной цели”, воз­ве­щен­ной г. Меч­ни­ко­вым. С другой сто­роны, сам Меч­ни­ков узнал о слад­ких момен­тах смерти от спа­сен­ных само­убийц, уто­пав­ших и т. п. лиц, т. е. уми­рав­ших совсем не той есте­ствен­ной смер­тью, кото­рую он про­по­ве­дует (см. его “Сорок лет иска­ния раци­о­наль­ного миро­воз­зре­ния” Москва 1913 г. стр. 21 и 290). Таким обра­зом, по спра­вед­ли­вому заме­ча­нию г. Эльпе, г. Меч­ни­ков сводит весь смысл чело­ве­че­ского суще­ство­ва­ния к узкоэ­го­и­сти­че­скому стрем­ле­нию. Но, иного воз­зре­ния и быть не может у уче­ного, счи­та­ю­щего чело­века за “обе­зьян­него урода”, или за “усо­вер­шен­ство­ван­ную обе­зьяну”. Меч­ни­ков гово­рит, что уже 4 чело­века (веро­ятно, опе­ри­ро­ван­ных по его ука­за­ниям) живут без желудка. Но спра­ши­вает Эльпе: “нор­мальною ли жизнью они живут”? Иное дело в теле духов­ном, а иное дело в усло­виях жизни тела мате­ри­аль­ного. Но все-таки инте­ресно отме­тить, что нынеш­няя мате­ри­аль­ная наука начи­нает иметь общие точки сопри­кос­но­ве­ния с уче­нием Откро­ве­ния Божия.
4 Инте­ресно по этому поводу вспом­нить заяв­ле­ние руко­во­ди­теля эти­че­ского дви­же­ния в стране дол­лара г. Шель­дона, кото­рый гово­рит: “чем больше погру­жа­емся мы в борьбу за хлеб и иму­ще­ство, тем менее заду­мы­ва­емся мы над смыс­лом чело­ве­че­ского назна­че­ния, тем более выми­рает в нас душа” (В. Кожев­ни­ков, “Совре­мен­ное науч­ное неве­рие”, стр. 20).
5 Вот почему насиль­ствен­ное пре­кра­ще­ние жизни путем само­убий­ства не может быть одоб­рено с точки зрения Еван­ге­лия. Мы можем о само­убий­цах жалеть, уси­ленно о них молиться, чтобы помочь их духу укре­пить свою нрав­ствен­ную волю. Само­убийцы — несчаст­ные люди, не выпол­нив­шие своего назна­че­ния. Они отка­за­лись от той жиз­нен­ной задачи, кото­рая им была предложе­на. Другой, конечно, вопрос, почему они это сде­лали. Кровь их и на нас падает, ибо все повинны за всех, как сказал Досто­ев­ский. Но, тем не менее, состо­я­ние души их после раз­лу­че­ния с телом должно быть ужас­ным. Поло­же­ние само­убийц можно срав­нить с плодом, сорван­ным с дерева прежде его зре­ло­сти, или с цвет­ком, сорван­ным прежде, чем он распу­стился, или с заро­ды­шем, вырван­ным из утробы прежде его рож­де­ния. Нужно пройти весь жиз­нен­ный путь, пред­на­зна­чен­ный нам Богом, до конца, чтобы достиг­нуть духов­ной зре­ло­сти. Само­убийцы достойны глу­бо­кого сожа­ле­ния, и поэтому о них нуж­но уси­ленно молиться. Наши молитвы могут успо­ко­и­тельно дей­ство­вать на их душу. Как известно, спа­сен­ные от смерти само­убийцы (за весьма немно­гими исклю­че­ни­ями) всегда рады воз­вра­ще­нию к жизни. Можно себе поэтому пред­ста­вить, в каком угне­тен­ном состо­я­нии нахо­дится душа само­убийцы! Наша молитва будет дей­ство­вать на душу его, как какое-либо успо­ко­и­тель­ное вну­ше­ние. Из Еван­ге­лия мы знаем, что Иисус Хри­стос исце­лял по вере других. Сила Божия дей­ство­вала по вере других. Так и в молит­вах за умер­ших бла­го­дать Божия дей­ствует на них по нашей вере. Поэтому и молитвы за умер­ших, и дела, дела­е­мые в память их (постро­е­ние боль­ниц, школ и т. п.) при­но­сят пользу душам и успо­ко­е­ние. И в осо­бен­но­сти важны молитвы за под­верг­шихся несчаст­ной и напрас­ной смерти. Во всяком случае не новое хри­сти­ан­ство, о кото­ром меч­тают авторы сбор­ника «Само­убий­ство» (К‑во «Заря» 1911 г. Москва), а уяс­не­ние всяким юношей смысла чело­ве­че­ской жизни предот­вра­тит печаль­ное явле­ние наших дней — само­убий­ство моло­дежи. Пре­крас­ная бро­шюра, посвя­щен­ная вопросу о само­убий­стве, при­над­ле­жит перу извест­ного про­фес­сора А. И. Сикор­ского. “Пси­хо­ло­ги­че­ская борьба с само­убий­ством в юные “годы”: Киев, 1913 г.

Источ­ник: Проф.-прот. М. Лиси­цын. — СПб. : тип. Алекс.-Невск. о‑ва трез­во­сти, 1913. — 31 с.

Источник

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *