смотреть возмездие две жизни тоньки пулеметчицы смотреть
Документальные фильмы 12+
«Из дела майора Черкасова. „Палач“. Без срока давности». Документальный фильм
Код для встраивания видео
Настройки
Плеер автоматически запустится (при технической возможности), если находится в поле видимости на странице
Размер плеера будет автоматически подстроен под размеры блока на странице. Соотношение сторон — 16×9
Плеер будет проигрывать видео в плейлисте после проигрывания выбранного видео
Антонина Макарова-Гинзбург — Тонька-пулеметчица, женщина-каратель. Мрачная знаменитость — на ее счету две тысячи расстрелянных. Такого кровавого «рекорда» пока что не смог повторить никто в мире!
Это кино, по сути, о том, что предательство и убийство нельзя оправдать никакими обстоятельствами, никакой войной, никакой идеологией. Если человек изначально способен предавать и убивать — обстоятельства лишь подтолкнут его к этому.
Ее судьба легла в основу многосерийного художественного фильма, который прошел в эфире Первого канала и вызвал огромный резонанс. Актеры, которые сыграли в картине главные роли, признаются: играть было очень трудно, мотивы поступков этой женщины не укладывались в голове.
«Война сломала», «Психика надломилась», «Она верила, что работает против преступного сталинского режима и советской власти» — все это оправдания из разряда мифологии. У каждого есть выбор — оставаться человеком или превратиться в монстра.
Василий Аленичев выжил при расстреле — его, 12-летнего, закрыла своим телом мать. Он, как и другие свидетели тех событий, участвующие в фильме, рассказывает, что женщину-палача они боялись больше, чем немцев. Ее боялись даже охранники-полицаи, охранявшие по периметру Локотскую тюрьму, размещенную в здании конезавода. В свои 85 лет Василий Аленичев все еще помнит лицо убитой соседской девочки, лежащей под грудой мертвых тел в одной с ним яме, где он притворился мертвым и поэтому остался в живых.
Антонину Макарову пуля и возмездие нашли спустя тридцать с лишним лет, в 1979 году, когда она из карателя превратилась в добропорядочную мать семейства и образцового работника-ветерана. «Вот выйду на свободу года через три, — говорила она следователю КГБ Леониду Савоськину, — принесу вам ведро клюквы за такое понимание и доброе отношение». По словам Савоськина, который вынужден был находить с ней общий язык в ходе следствия, приносить ей папиросы и еду, эта женщина искренне верила: ее не за что приговаривать, она скоро выйдет на свободу. А то, что на ее руках кровь двух тысяч расстрелянных — никак не повод убивать ее. По словам Макаровой, это была просто работа, и она имеет право на снисхождение.
«Она была абсолютно вменяема, — утверждает в интервью бывший следователь Савоськин, — просто это такой человек, чудовище. Производила внешнее впечатление этакой фрекен Бок из «Малыша и Карлсона» — властная, не особо умная, но — чудовище».
В ходе съемок мы встретились и с теми, кто помнит Макарову и ее деяния со времен войны, и с теми, кто знал ее в «новой жизни». Со следователем, который занимался делом Палача.
Зритель увидит не только, как из медсестры Красной Армии Антонина превратилась в Палача. Услышит, какие леденящие кровь подробности рассказывают выжившие при расстрелах участники событий в Локотском районе в 1942-43 годах, и почему они не находят Тоньке-пулеметчице никакого оправдания. Почему долгие годы Макаровой удавалось уходить от возмездия, почему ей так невероятно везло.
Как Макаровой удалось пройти «фильтрацию» и вместо ссылки в Магадан получить работу и статус «замужем за героем войны». И как Комитет Госбезопасности много лет искал Тоньку-палача, не закрывая розыскное дело. Как удалось выйти на ее след. Как собирались показания свидетелей, тайно привозимых чекистами в город Лепель, чтобы через тридцать с лишним лет они опознали Палача в лицо.
Реальная история Тоньки пулеметчицы
Кто-то дает жизни, другие спасают их, но есть те, которые забирают жизнь у детей, женщин, стариков. Страшные военные события 1941-1945 годов на территории Советского Союза, не оставляют никого равнодушным даже спустя много лет.
С войны, показавшей всю жесткость человеческого мира, со временем начинают всплывать ужасающие факты. И один из них мы предлагаем обсудить.
Тонька пулеметчица биография
Родилась девочка в деревне Малая Волковка, в 1920 году. В ее семье было семеро детей, отец и мать являлись простыми крестьянами, а она стала последней дочерью. В 7 лет ее отдали в начальную школу, собственно оттуда и начались все мифы про жизнь Тоньки пулеметчицы, которые очень продлили ее существование. Поступив в первый класс, застенчивый ребенок не смог назвать свою фамилию. Одноклассники, зная, что отец Макар, закричали: «Да Макарова она, Макарова!». В свою очередь, учительница занесла в школьный журнал фамилию Макарова, но на самом деле она была Парфенова. Почему родители не исправили этот вопрос – неизвестно. Но в будущем в любой документации она именовалась, как Парфенова.
Девочка закончила 8 классов в деревне, а после поступила в московскую школу, поскольку родители вынуждены были переехать. Училась старательно по всем предметам, но больше любила географию и историю, ведь в школьном журнале были высокие отметки по данным наукам, как позже выяснит следствие. Она имела большое желание стать врачом-хирургом, поэтому сразу после школы пошла в медицинское училище. Внимательная и жестко воспитанная Антонина с юного возраста полюбила героиню Анку-пулеметчицу. Под влиянием фильма Тоня пошла добровольцем на фронт в возрасте 19-20 лет.
Она рассчитывала быть на передовой и воевать вместе с солдатиками, а оказалась санитаркой, по совместительству буфетчицей. Помогая спасать жизни чуть меньше 2 месяцев, произошла Вяземская операция, и Москва оказалась без защиты войск СССР. Медицинский госпиталь, где она работала, был полностью разгромлен. Тоне пришлось спасаться, скрываясь в лесу. Но, не имея навыков выживания и не зная, как добраться до своих партизан – она попала в плен немецкого батальона. Правда, бытует мнение, что пулеметчица была в плену лишь один раз, а после Вяземского котла встретила в лесу солдата Николая Федчука. Но многие источники указывают, что с ним она познакомилась в плену у немцев, откуда они вместе сбежали.
Реальная история Тоньки пулеметчицы
В январе 1942 года, они дошли до деревни Красный Колодец. Там солдат признался, что использовал Тоню, чтобы спокойнее добраться до дома. Тут его ждет жена и двое детей. Пулеметчица умоляла Федчука оставить ее при себе, но на все просьбы и мольбы услышала отказ. Оставшись одна, перед ней предстояла новая, похожая задача – выжить. Тоня приняла решение ненадолго остаться в деревне Красный Колодец. Рассчитывала, что сможет найти себе избранника и не покидать село. Изначально, местные жители не имели ничего против девушки, они подкармливали ее, чем могли. Одна женщина разрешила ей пожить у себя. Но со временем, народ устал от ее присутствия, поскольку еды не хватало даже для своих детей. Загнанная Тоня покинула деревню.
Жизнь Тоньки пулеметчицы в плену
Несколько месяцев Макарова провела в лесах, удивительно, как ей удалось выжить самостоятельно. Но к ее счастью и несчастью будущих жертв, она оказалась в немецком плену во второй раз.
Село Локоть было окружено немецкими войсками и стало Локотской республикой. Там обитали русские коллаборационисты, будучи на побегушках у немцев. По незнанию Макарова встретилась с русско-фашистским полицаем, который моментально произвел арест. Ее привели в часть и стали проводить допрос, зная жесткость фашистов, Тоня приняла роль человека ненавидящего власть Советского Союза. Фактически она обвиняла все действия советских войск, чтобы в глазах фрицев стать жертвой обстоятельств и получить помилование от пыток.
Но и немецкая смекалка сыграла на «ура». В обмен на жизнь, они предложили ей выполнять самую черную работу. Даже фашистам не всегда нравилось убивать женщин, детей, стариков. А спихнуть обязанность на обозленную девушку было удачной задумкой. И хотелось бы сказать, что она, как истинный герой не согласилась стать карателем невинных людей, отдав свою жизнь. Но нет. Тоня с легкостью приняла решение убивать. Но. Это не подтвержденный факт, и историк Иван Ковтун, заявил, что каждое убийство давалось девушке очень тяжело. Ее спасал лишь алкоголь после процесса казни.
Палач, реальная история Тоньки пулеметчицы. Первое и последующие убийства
Так же, многие источники утверждают, что Тонька чуть ли не сама пришла к немцам. Там ей предложили поесть, передохнуть, а после изнасиловали. Не было никакого допроса, а она по личному желанию стала проституткой для немецких полицаев.
Интересный факт :
Позже, начальник тюрьмы разрешил ей снимать одежду и украшения с мертвых. Одежду она могла оставить себе, но перед этим приходилось ее изрядно зашивать и чистить от следов крови. Самое ужасное было даже не в этом. В очередной раз, совершив расстрел, Тоня не попала в одного из мальчишек, пуля прошла параллельно его головки. Его, вместе с убитыми вывезли в место, где сбрасывают трупов. Очнувшись, напуганный ребенок увидел, как пулеметчица отрывает золотые зубы у мертвяков. Их рты были разорваны и окровавлены. Что касаемо мальчика, ему удалось сбежать и встретить партизанский отряд, которому он рассказал о женщине-палаче. На нее началась активная охота. Это подтвержденный факт от свидетелей тех времен.
Пулеметчица и дети:
Со временем, Тоня допустила несколько бракованных выстрелов и около 5 детей остались в живых и выбрались на волю. Было принято решение: убивать детей будут отдельно, целясь с пистолета в голову ребенка. Эта работа так же легла на плечи Макаровой.
Тонька пулеметчица 1943 год
От постоянного полового контакта с различными мужчинами, Тонька подхватила сифилис. В 1943 году ее направили в немецкий госпиталь. Там она познакомилась с поваром, он тайно увез ее в Украину, а после они переехали в Польшу. В польском городе будущего мужа убили, а Тоню отправили в немецкий концлагерь. Уже в 1945 году Красная Армия прорвалась на территорию Кенинсберга. Девушка понимала, что на нее так же может идти охота даже спустя 2 года. Ей удалось украсть сестринский билет и представиться армии Советского Союза санитаркой. Ее приняли в передвижной медицинский госпиталь, именно там она познакомилась со своим мужем Виктором Гинзбургом. Недолго думая, Тоня приняла предложение выйти замуж и взяла фамилию мужа.
Пулеметчица-палач после войны
Муж забрал ее в белорусский городок Лепель. Конечно же, он не знал об ужасном прошлом своей невесты. Семья зажила довольно счастливо и хорошо. Тоня родила двух дочерей, устроилась работать на швейную фабрику. Через некоторое время стала оценщиком качества и производства продукции. Ее очень уважали и любили коллеги за должную и качественную работу. Тонин портрет часто висел на доске почета. Она старалась, как можно меньше принимать участия в общих коллективных праздниках и практически не пила спиртное. В общем, у нее был вид порядочной женщины-ветерана, которая прошла тяжелую войну, спасая людей в госпитале. Но жуткое прошлое спешило напомнить о своем существовании.
Женщин палачей во время Великой Отечественной войны – было не так много. А те, кто ими являлся, разыскивался войсками. Возможно, Тоня знала и понимала это. В 1970 годах власти активно стали разыскивать забытую убийцу. Но этот процесс оказался очень трудным, ведь настоящую фамилию и имя никто не знал.
В 1976 году в городе Брянск, бывалый солдат узнал бывшего начальника республики Локотская Иванина. Ветеран осведомил милицию, и Иванина задержали. На допросе он рассказал все подробности, которые знал про Тоню. Сообщив ее ненастоящую фамилию Макарова. Процесс вновь затруднился, потому что показания не совпадали, и найти девушку с ее именем не удалось.
Дело сдвинулось с мертвой точки, когда брат Тони, работавший в Министерстве Обороны в Тюмени, указал настоящую фамилию сестры. В течение года в городе Лепель за Антониной велась слежка, ей подстраивали случайные встречи, пытались разговорить. Улик стало достаточно – ее арестовали. КГБешники говорили, что она вела себя спокойно и работала со следствием. Но ни раз, за кучу проведенных допросов, пулеметчица не признала своей вины. Звучала лишь фраза: «Это все война». Страдающая семья всячески пыталась вызволить мать и жену из тюрьмы, не понимая, почему она там находится. Когда следователи доложили причину ареста Тони, муж вместе с дочерями, внуками покинули город и больше не собирались спасать женщину-палача.
Подлинная история Тоньки пулеметчицы, ее смерть
Вся полиция, как и сама Антонина, были уверены, что ее приговорят не больше, чем к 5 годам заключения. Война кончилась 30 лет назад, ошибки прошлого – все простится. Но нет. Суд настолько ополчился после всех ее действий и вынес приговор – смертная казнь. Тоня пыталась подавать апелляции и просить помилования, но решение было однозначным.
11 августа 1978 года бывшую пулеметчицу расстреляли.
42-летняя супруга Шаляпина написала ему перед смертью, что он ее заразил коронавирусом
Avia.pro: после турецких обвинений России по Сирии Москва отправила в арабскую республику корабль, груженный бронетехникой
«Семибанкирщина»: как перед выборами президента РФ в 1996 году олигархи подружились с властью
Довилялся хвост собакой: российские товары обложили европейским налогом
Реальная история Тоньки пулеметчицы
В Гаагском суде МИД Украины отменил «российско-украинскую войну»
На «Ильюшине» ликвидируют опытное производство
Станьте членом КЛАНА и каждый вторник вы будете получать свежий номер «Аргументы Недели», со скидкой более чем 70%, вместе с эксклюзивными материалами, не вошедшими в полосы газеты. Получите премиум доступ к библиотеке интереснейших и популярных книг, а также архиву более чем 700 вышедших номеров БЕСПЛАТНО. В дополнение у вас появится возможность целый год пользоваться бесплатными юридическими консультациями наших экспертов.
Новое в блогах
Возмездие. Две жизни Тоньки-пулемётчицы.
Режиссер: Дмитрий Драбик, Олег Карнасюк Год выхода: 2010
История Антонины Макаровой-Гинзбург – советской девушки, лично казнившей полторы тысячи своих соотечественников – другая, темная сторона героической истории Великой Отечественной войны.
Тонька-пулеметчица, как ее называли тогда, работала на оккупированной гитлеровскими войсками советской территории с 41-го по 43-й годы, приводя в исполнение массовые смертные приговоры фашистов партизанским семьям.
Передергивая затвор пулемета, она не думала о тех, кого расстреливает – детей, женщин, стариков – это было для нее просто работой. “Какая чушь, что потом мучают угрызения совести. Что те, кого убиваешь, приходят по ночам в кошмарах. Мне до сих пор не приснился ни один”, – говорила она своим следователям на допросах, когда ее все-таки вычислили и задержали – через 35 лет после ее последнего расстрела.
Тридцать три года после Победы эту женщину звали Антониной Макаровной Гинзбург. Она была фронтовичкой, ветераном труда, уважаемой и почитаемой в своем городке. Ее семья имела все положенные по статусу льготы: квартиру, знаки отличия к круглым датам и дефицитную колбасу в продуктовом пайке. Муж у нее тоже был участник войны, с орденами и медалями. Две взрослые дочери гордились своей мамой.
На нее равнялись, с нее брали пример: еще бы, такая героическая судьба: всю войну прошагать простой медсестрой от Москвы до Кенигсберга. Учителя школ приглашали Антонину Макаровну выступить на линейке, поведать подрастающему поколению, что в жизни каждого человека всегда найдется место подвигу. И что самое главное на войне – это не бояться смотреть смерти в лицо. И кто, как не Антонина Макаровна, знал об этом лучше всего…
Ее арестовали летом 1978-го года в белорусском городке Лепель. Совершенно обычная женщина в плаще песочного цвета с авоськой в руках шла по улице, когда рядом остановилась машина, из нее выскочили неприметные мужчины в штатском и со словами: “Вам необходимо срочно проехать с нами!” обступили ее, не давая возможности убежать.
“Вы догадываетесь, зачем вас сюда привезли?” – спросил следователь брянского КГБ, когда ее привели на первый допрос. “Ошибка какая-то”, – усмехнулась женщина в ответ.
“Вы не Антонина Макаровна Гинзбург. Вы – Антонина Макарова, больше известная как Тонька-москвичка или Тонька-пулеметчица. Вы – карательница, работали на немцев, производили массовые расстрелы. О ваших зверствах в деревне Локоть, что под Брянском, до сих пор ходят легенды. Мы искали вас больше тридцати лет – теперь пришла пора отвечать за то, что совершили. Сроков давности ваши преступления не имеют”.
“Значит, не зря последний год на сердце стало тревожно, будто чувствовала, что появитесь, – сказала женщина. – Как давно это было. Будто и не со мной вовсе. Практически вся жизнь уже прошла. Ну, записывайте…”
Из протокола допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:
19-летняя медсестра Тоня Макарова, очнулась после боя в лесу. В воздухе пахло горелой плотью. Рядом лежал незнакомый солдат. “Эй, ты цела еще? Меня Николаем Федчуком зовут”. “А меня Тоней”, – она ничего не чувствовала, не слышала, не понимала, будто душу ее контузили, и осталась одна человеческая оболочка, а внутри – пустота. Потянулась к нему, задрожав: “Ма-а-амочка, холодно-то как!” “Ну что, красивая, не плачь. Будем вместе выбираться”, – ответил Николай и расстегнул верхнюю пуговицу ее гимнастерки.
Три месяца, до первого снега, они вместе бродили по чащобам, выбираясь из окружения, не зная ни направления движения, ни своей конечной цели, ни где свои, ни где враги. Голодали, ломая на двоих, ворованные ломти хлеба. Днем шарахались от военных обозов, а по ночам согревали друг друга. Тоня стирала обоим портянки в студеной воде, готовила нехитрый обед. Любила ли она Николая? Скорее, выгоняла, выжигала каленым железом, страх и холод у себя изнутри.
“Я почти москвичка, – гордо врала Тоня Николаю. – В нашей семье много детей. И все мы Парфеновы. Я – старшая, как у Горького, рано вышла в люди. Такой букой росла, неразговорчивой. Пришла как-то в школу деревенскую, в первый класс, и фамилию свою позабыла. Учительница спрашивает: “Как тебя зовут, девочка?” А я знаю, что Парфенова, только сказать боюсь. Ребятишки с задней парты кричат: “Да Макарова она, у нее отец Макар”. Так меня одну во всех документах и записали. После школы в Москву уехала, тут война началась. Меня в медсестры призвали. А у меня мечта другая была – я хотела на пулемете строчить, как Анка-пулеметчица из “Чапаева”. Правда, я на нее похожа? Вот когда к нашим выберемся, давай за пулемет попросимся…”
В январе 42-го, грязные и оборванные, Тоня с Николаем вышли, наконец, к деревне Красный Колодец. И тут им пришлось навсегда расстаться. “Знаешь, моя родная деревня неподалеку. Я туда сейчас, у меня жена, дети, – сказал ей на прощание Николай. – Я не мог тебе раньше признаться, ты уж меня прости. Спасибо за компанию. Дальше сама как-нибудь выбирайся”. “Не бросай меня, Коля”, – взмолилась Тоня, повиснув на нем. Однако Николай стряхнул ее с себя как пепел с сигареты и ушел.
Несколько дней Тоня побиралась по хатам, христарадничала, просилась на постой. Сердобольные хозяйки сперва ее пускали, но через несколько дней неизменно отказывали от приюта, объясняя тем, что самим есть нечего. “Больно взгляд у нее нехороший, – говорили женщины. – К мужикам нашим пристает, кто не на фронте, лазает с ними на чердак, просит ее отогреть”.
Не исключено, что Тоня в тот момент действительно тронулась рассудком. Возможно, ее добило предательство Николая, или просто закончились силы – так или иначе, у нее остались лишь физические потребности: хотелось есть, пить, помыться с мылом в горячей бане и переспать с кем-нибудь, чтобы только не оставаться одной в холодной темноте. Она не хотела быть героиней, она просто хотела выжить. Любой ценой.
В той деревне, где Тоня остановилась вначале, полицаев не было. Почти все ее жители ушли в партизаны. В соседней деревне, наоборот, прописались одни каратели. Линия фронта здесь шла посередине околицы. Как-то она брела по околице, полубезумная, потерянная, не зная, где, как и с кем она проведет эту ночь. Ее остановили люди в форме и поинтересовались по-русски: “Кто такая?” “Антонина я, Макарова. Из Москвы”, – ответила девушка.
Ее привели в администрацию села Локоть. Полицаи говорили ей комплименты, потом по очереди “любили” ее. Затем ей дали выпить целый стакан самогона, после чего сунули в руки пулемет. Как она и мечтала – разгонять непрерывной пулеметной строчкой пустоту внутри. По живым людям.
“Макарова-Гинзбург рассказывала на допросах, что первый раз ее вывели на расстрел партизан совершенно пьяной, она не понимала, что делала, – вспоминает следователь по ее делу Леонид Савоськин. – Но заплатили хорошо – 30 марок, и предложили сотрудничество на постоянной основе. Ведь никому из русских полицаев не хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Бездомной и одинокой Антонине дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет. Утром она добровольно вышла на работу”.
Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:
Бывшая квартирная хозяйка Тони из Красного Колодца, одна из тех, что когда-то тоже выгнала ее из своего дома, пришла в деревню Локоть за солью. Ее задержали полицаи и повели в местную тюрьму, приписав связь с партизанами. “Не партизанка я. Спросите хоть вашу Тоньку-пулеметчицу”, – испугалась женщина. Тоня посмотрела на нее внимательно и хмыкнула: “Пойдем, я дам тебе соль”.
В крошечной комнате, где жила Антонина, царил порядок. Стоял пулемет, блестевший от машинного масла. Рядом на стуле аккуратной стопочкой была сложена одежда: нарядные платьица, юбки, белые блузки с рикошетом дырок в спине. И корыто для стирки на полу.
“Если мне вещи у приговоренных нравятся, так я снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать, – объяснила Тоня. – Один раз учительницу расстреливала, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, побоялась, что не отстираю – пришлось ее в могиле оставить. Жалко… Так сколько тебе надо соли?”
“Ничего мне от тебя не нужно, – попятилась к двери женщина. – Побойся бога, Тоня, он ведь есть, он все видит – столько крови на тебе, не отстираешься!” “Ну раз ты смелая, что же ты помощи-то у меня просила, когда тебя в тюрьму вели? – закричала Антонина вслед. – Вот и погибала бы по-геройски! Значит, когда шкуру надо спасти, то и Тонькина дружба годится?”.
По вечерам Антонина наряжалась и отправлялась в немецкий клуб на танцы. Другие девушки, подрабатывавшие у немцев проститутками, с ней не дружили. Тоня задирала нос, бахвалясь тем, что она москвичка. С соседкой по комнате, машинисткой деревенского старосты, она тоже не откровенничала, а та ее боялась за какой-то порченый взгляд и еще за рано прорезавшуюся складку на лбу, как будто Тоня слишком много думает.
“Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню – перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: “Больше не увидимся, прощай, сестра. ”
Ей потрясающе везло. Летом 43-го, когда начались бои за освобождение Брянщины, у Тони и нескольких местных проституток обнаружилась венерическая болезнь. Немцы приказали им лечиться, отправив их в госпиталь в свой далекий тыл. Когда в село Локоть вошли советские войска, отправляя на виселицы предателей Родины и бывших полицаев, от злодеяний Тоньки-пулеметчицы остались одни только страшные легенды.
“Розыскное дело Антонины Макаровой наши сотрудники вели тридцать с лишним лет, передавая его друг другу по наследству, – рассказал “МК” майор КГБ Петр Николаевич Головачев, занимавшийся в 70-е годы розыском Антонины Макаровой. – Периодически оно попадало в архив, потом, когда мы ловили и допрашивали очередного предателя Родины, оно опять всплывало на поверхность. Не могла же Тонька исчезнуть без следа?! Это сейчас можно обвинять органы в некомпетентности и безграмотности. Но работа шла ювелирная. За послевоенные годы сотрудники КГБ тайно и аккуратно проверили всех женщин Советского Союза, носивших это имя, отчество и фамилию и подходивших по возрасту, – таких Тонек Макаровых нашлось в СССР около 250 человек. Но – бесполезно. Настоящая Тонька-пулеметчица как в воду канула…”
“Вы Тоньку слишком не ругайте, – попросил Головачев. – Знаете, мне ее даже жаль. Это все война, проклятая, виновата, она ее сломала… У нее не было выбора – она могла остаться человеком и сама тогда оказалась бы в числе расстрелянных. Но предпочла жить, став палачом. А ведь ей было в 41-м году всего 20 лет”.
Однако никто из следователей не догадывался, что начинать искать Антонину нужно было не с Макаровых, а с Парфеновых. Да, именно случайная ошибка деревенской учительницы Тони в первом классе, записавшей ее отчество как фамилию, и позволила “пулеметчице” ускользать от возмездия столько лет. Ее настоящие родные, разумеется, никогда не попадали в круг интересов следствия по этому делу.
Но в 76-м году один из московских чиновников по фамилии Парфенов собирался за границу. Заполняя анкету на загранпаспорт, он честно перечислил списком имена и фамилии своих родных братьев и сестер, семья была большая, целых пять человек детей. Все они были Парфеновы, и только одна почему-то Антонина Макаровна Макарова, с 45-го года по мужу Гинзбург, живущая ныне в Белоруссии. Мужчину вызвали в ОВИР для дополнительных объяснений. На судьбоносной встрече присутствовали, естественно, и люди из КГБ в штатском.
Муж Антонины, Виктор Гинзбург, ветеран войны и труда, после ее неожиданного ареста обещал пожаловаться в ООН. “Мы не признались ему, в чем обвиняют ту, с которой он прожил счастливо целую жизнь. Боялись, что мужик этого просто не переживет”, – говорили следователи.
Виктор Гинзбург закидывал жалобами различные организации, уверяя, что очень любит свою жену, и даже если она совершила какое-нибудь преступление – например, денежную растрату, – он все ей простит. А еще он рассказывал про то, как раненым мальчишкой в апреле 45-го лежал в госпитале под Кенигсбергом, и вдруг в палату вошла она, новенькая медсестричка Тонечка. Невинная, чистая, как будто и не на войне, – и он влюбился в нее с первого взгляда, а через несколько дней они расписались.
Антонина взяла фамилию супруга, и после демобилизации поехала вместе с ним в забытый богом и людьми белорусский Лепель, а не в Москву, откуда ее и призвали когда-то на фронт. Когда старику сказали правду, он поседел за одну ночь. И больше жалоб никаких не писал.
“Арестованная мужу из СИЗО не передала ни строчки. И двум дочерям, которых родила после войны, кстати, тоже ничего не написала и свидания с ним не попросила, – рассказывает следователь Леонид Савоськин. – Когда с нашей обвиняемой удалось найти контакт, она начала обо всем рассказывать. О том, как спаслась, бежав из немецкого госпиталя и попав в наше окружение, выправила себе чужие ветеранские документы, по которым начала жить. Она ничего не скрывала, но это и было самым страшным. Создавалось ощущение, что она искренне недопонимает: за что ее посадили, что ТАКОГО ужасного она совершила? У нее как будто в голове блок какой-то с войны стоял, чтобы самой с ума, наверное, не сойти. Она все помнила, каждый свой расстрел, но ни о чем не сожалела. Мне она показалась очень жестокой женщиной. Я не знаю, какой она была в молодости. И что заставило ее совершать эти преступления. Желание выжить? Минутное помрачение? Ужасы войны? В любом случае это ее не оправдывает. Она погубила не только чужих людей, но и свою собственную семью. Она просто уничтожила их своим разоблачением. Психическая экспертиза показала, что Антонина Макаровна Макарова вменяема”.
Следователи очень боялись каких-то эксцессов со стороны обвиняемой: прежде бывали случаи, когда бывшие полицаи, здоровые мужики, вспомнив былые преступления, кончали с собой прямо в камере. Постаревшая Тоня приступами раскаяния не страдала. “Невозможно постоянно бояться, – говорила она. – Первые десять лет я ждала стука в дверь, а потом успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили”.
Во время следственного эксперимента ее отвезли в Локоть, на то самое поле, где она вела расстрелы. Деревенские жители плевали ей вслед как ожившему призраку, а Антонина лишь недоуменно косилась на них, скрупулезно объясняя, как, где, кого и чем убивала… Для нее это было далекое прошлое, другая жизнь.
“Опозорили меня на старости лет, – жаловалась она по вечерам, сидя в камере, своим тюремщицам. – Теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться – работа-то знакомая…”
Антонину Макарову-Гинзбург расстреляли в шесть часов утра 11 августа 1978 года, почти сразу после вынесения смертного приговора. Решение суда стало абсолютной неожиданностью даже для людей, которые вели расследование, не говоря уж о самой подсудимой. Все прошения 55-летней Антонины Макаровой-Гинзбург о помиловании в Москве были отклонены.
В Советском Союзе это было последнее крупное дело об изменниках Родины в годы Великой Отечественной войны, и единственное, в котором фигурировала женщина-каратель. Никогда позже женщин в СССР по приговору суда не казнили.