слова обломова про жизнь
Илья Ильич Обломов – цитаты персонажа
«Поблекло, отошло!» — раздалось внутри его.
Ах, если б испытывать только эту теплоту любви да не испытывать её тревог!
Он по необходимости сидел в классе прямо, слушал, что говорили учителя, потому что другого ничего делать было нельзя, и с трудом, с потом, со вздохами выучивал задаваемые ему уроки. Всё это вообще считал он за наказание, ниспосланное небом за наши грехи.
Когда не знаешь, для чего живешь, так живешь как-нибудь, день за днем; радуешься, что день прошел, что ночь прошла, и во сне погрузишь скучный вопрос о том, зачем жил этот день, зачем будешь жить завтра.
Он в самом деле смотрел на неё как будто не глазами, а мыслью, всей своей волей, как магнетизёр, но смотрел невольно, не имея силы не смотреть.
как Обломов смотрел на Ольгу.
Потянулась бы за этим длинная ночь, скучное завтра, невыносимое послезавтра и ряд дней всё бледнее, бледнее.
«Она — злое, насмешливое создание!» — подумал Обломов, любуясь против воли каждым её движением.
Он никогда не отдавался в плен красавицам, никогда не был их рабом. Обломов ограничивался поклонением издали, на почтительном расстоянии.
Воспоминания — или величайшая поэзия, когда они — воспоминания о живом счастье, или — жгучая боль, когда они касаются засохших ран.
— А вы разве заметили у меня что-нибудь на лице? — спросил он.
— Слёзы, хотя вы и скрывали их; это дурная черта у мужчин — стыдиться своего сердца. Это тоже самолюбие, только фальшивое. Лучше бы они постыдились иногда своего ума: он чаще ошибается.
Недаром говорят, что женщинам верить нельзя: они лгут и с умыслом — языком, и без умысла — взглядом, улыбкой, румянцем, даже обмороками.
— Человек создан сам устраивать себя и даже менять свою природу, а он отрастил брюхо да и думает, что природа послала ему эту ношу! У тебя были крылья, да ты отвязал их.
— Где они, крылья-то? — уныло говорил Обломов. — Я ничего не умею.
— То есть не хочешь уметь, — перебил Штольц. — Нет человека, который бы не умел чего-нибудь, ей-богу нет!
Обломов
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Протяните руку падшему человеку, чтоб поднять его, или горько плачьте над ним, если он гибнет, а не глумитесь. Любите его, помните в нем самого себя и обращайтесь с ним, как с собой,
Протяните руку падшему человеку, чтоб поднять его, или горько плачьте над ним, если он гибнет, а не глумитесь. Любите его, помните в нем самого себя и обращайтесь с ним, как с собой,
Ученье-то не уйдет, а здоровья не купишь;
Ученье-то не уйдет, а здоровья не купишь;
Для чего же мучиться весь век? – Для самого труда, больше ни для чего. Труд – образ, содержание, стихия и цель жизни, по крайней мере моей. Вон ты выгнал труд из жизни: на что она похожа?
Для чего же мучиться весь век? – Для самого труда, больше ни для чего. Труд – образ, содержание, стихия и цель жизни, по крайней мере моей. Вон ты выгнал труд из жизни: на что она похожа?
– Я люблю иначе, – сказала она, опрокидываясь спиной на скамью и блуждая глазами в несущихся облаках. – Мне без вас скучно; расставаться с вами не надолго – жаль, надолго – больно. Я однажды навсегда узнала, увидела и верю, что вы меня любите, – и счастлива, хоть не повторяйте мне никогда, что любите меня. Больше и лучше любить я не умею. «Это слова… как будто Корделии!» 21 – подумал Обломов, глядя на Ольгу страстно… – Умрете… вы, – с запинкой продолжала она, – я буду носить вечный траур по вас и никогда более не улыбнусь в жизни. Полюбите другую – роптать, проклинать не стану, а про себя пожелаю вам счастья… Для меня любовь эта – все равно что… жизнь, а жизнь… Она искала выражения. – Что ж жизнь, по-вашему? – спросил Обломов. – Жизнь – долг, обязанность, следовательно, любовь – тоже долг: мне как будто Бог послал ее, – досказала она, подняв глаза к небу, – и велел любить.
– Я люблю иначе, – сказала она, опрокидываясь спиной на скамью и блуждая глазами в несущихся облаках. – Мне без вас скучно; расставаться с вами не надолго – жаль, надолго – больно. Я однажды навсегда узнала, увидела и верю, что вы меня любите, – и счастлива, хоть не повторяйте мне никогда, что любите меня. Больше и лучше любить я не умею. «Это слова… как будто Корделии!» 21 – подумал Обломов, глядя на Ольгу страстно… – Умрете… вы, – с запинкой продолжала она, – я буду носить вечный траур по вас и никогда более не улыбнусь в жизни. Полюбите другую – роптать, проклинать не стану, а про себя пожелаю вам счастья… Для меня любовь эта – все равно что… жизнь, а жизнь… Она искала выражения. – Что ж жизнь, по-вашему? – спросил Обломов. – Жизнь – долг, обязанность, следовательно, любовь – тоже долг: мне как будто Бог послал ее, – досказала она, подняв глаза к небу, – и велел любить.
Ведь она его любит, – в ужасе подумал он, – сама сказала: как друга – говорит она; да это ложь, может быть, бессознательная… Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает…»
Ведь она его любит, – в ужасе подумал он, – сама сказала: как друга – говорит она; да это ложь, может быть, бессознательная… Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает…»
Да цель всей вашей беготни, страстей, войн, торговли и политики разве не выделка покоя, не стремление к этому идеалу утраченного рая?
Да цель всей вашей беготни, страстей, войн, торговли и политики разве не выделка покоя, не стремление к этому идеалу утраченного рая?
Что это? – почти с ужасом сказал Илья Ильич. – Одиннадцать часов скоро, а я еще не встал, не умылся до сих пор?
Что это? – почти с ужасом сказал Илья Ильич. – Одиннадцать часов скоро, а я еще не встал, не умылся до сих пор?
Ах ты, Боже мой! Что это за человек! – говорил Обломов. – Ну, дай хоть минутку соснуть; ну что это такое, одна минута? Я сам знаю…
Ах ты, Боже мой! Что это за человек! – говорил Обломов. – Ну, дай хоть минутку соснуть; ну что это такое, одна минута? Я сам знаю…
А между тем он болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее, или лежит оно, как золото в недрах горы, и давно бы пора этому золоту быть ходячей монетой.
А между тем он болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее, или лежит оно, как золото в недрах горы, и давно бы пора этому золоту быть ходячей монетой.
мастер говорить мудреные да жалкие слова, а до пыли и до паутины тебе и дела нет».
мастер говорить мудреные да жалкие слова, а до пыли и до паутины тебе и дела нет».
Цитаты Илья Ильич Обломов
«В десять мест в один день — несчастный! — думал Обломов. — И это жизнь! — Он сильно пожал плечами. — Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается? Конечно, недурно заглянуть и в театр и влюбиться в какую-нибудь Лидию. она миленькая! В деревне с ней цветы рвать, кататься — хорошо; да в десять мест в один день — несчастный!» — заключил он, перевертываясь на спину и радуясь, что нет у него таких пустых желаний и мыслей, что он не мыкается, а лежит вот тут, сохраняя свое человеческое достоинство и свой покой.
Ну, пусть эти «некоторые» и переезжают. А я терпеть не могу никаких перемен!
В горькие минуты. он встанет с постели на колени и начнет молиться жарко, усердно, умоляя небо отвратить как-нибудь угрожающую бурю. Потом, сдав попечение о свое участи небесам, делается покоен и равнодушен ко всему на свете, а буря там как себе хочет.
— Ты сказал, что другие, не хуже нас, — переезжают. Другие — не хуже, вот до чего уже договорился! Теперь я буду знать, что я для тебя всё равно, что другой! Ты подумал, ядовитый ты человек, что такое — «другой»? Сказать ли тебе — что это такое? Знаешь ли ты, что такое — «другой», а? Другой, так действительно, возьмёт, и переедет на новую квартиру. Вон, Лягаев, возьмёт линейку под мышку, две рубашки в носовой платок и пошёл. «Куда, ты, мол?» — «Переезжаю!». Вот это вот — «другой»! А я, по-твоему, «другой», а? — Полно вам, батюшка, томить-то меня жалкими словами! — Ну разве я — «другой»? Разве я мечусь, работаю? Мало ем, что ли? Худощав или жалок на вид? Ну разве мне чего-нибудь недостаёт? Да я за всю свою жизнь ни разу себе чулок на ноги не натянул! Пока живу, слава богу! Кому это я говорю? Ну не ты ли с детства ходил за мной? Ты же сам знаешь, видел, что я воспитан нежно, ни холода, ни голода никогда не терпел, нужды не знал, хлеба сам себе не зарабатывал, вообще чёрным делом не занимался. Ну как же это у тебя после всего этого достало духу равнять меня с другими?
— Я устал, устал, устал! — От чего, Илья? — От всего! От балов, встреч, знакомств, чаепитий, разговоров! От этой беспрерывной беготни взапуски. От пересудов, от сплетен. Не нравится мне ваша петербургская жизнь! Ни у кого нет ясного, покойного лица. Один мучится, что осуждён каждый день ходить на службу, а другой вздыхает тяжко, что нет ему этакой благодати.
Все думают только о том — как жить, а зачем — никто не хочет думать.
Ведь она его любит, — в ужасе подумал он, — сама сказала: как друга — говорит она; да это ложь, может быть бессознательная. Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает.
Что это все они как будто сговорились торопиться жить?
Квартира сухая, теплая; в доме смирно: обокрали всего один раз!
Цитаты из книги «Обломов»
«В десять мест в один день — несчастный! — думал Обломов. — И это жизнь! — Он сильно пожал плечами. — Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается? Конечно, недурно заглянуть и в театр и влюбиться в какую-нибудь Лидию. она миленькая! В деревне с ней цветы рвать, кататься — хорошо; да в десять мест в один день — несчастный!» — заключил он, перевертываясь на спину и радуясь, что нет у него таких пустых желаний и мыслей, что он не мыкается, а лежит вот тут, сохраняя свое человеческое достоинство и свой покой.
Ну, пусть эти «некоторые» и переезжают. А я терпеть не могу никаких перемен!
В горькие минуты. он встанет с постели на колени и начнет молиться жарко, усердно, умоляя небо отвратить как-нибудь угрожающую бурю. Потом, сдав попечение о свое участи небесам, делается покоен и равнодушен ко всему на свете, а буря там как себе хочет.
Ум и сердце ребенка исполнились всех картин, сцен и нравов этого быта прежде, нежели он увидел первую книгу.
Не я плачу, воспоминания плачут!
Разве любовь не служба?
Трудно быть умным и искренним в одно время, особенно в чувстве.
Самолюбие – соль жизни!
Вы сделали, чтоб были слезы, а остановить их не в вашей власти.
Ведь она его любит, — в ужасе подумал он, — сама сказала: как друга — говорит она; да это ложь, может быть бессознательная. Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает.
Но он ничего не сказал, сел только подле нее и погрузился в созерцание ее профиля, головы, движения руки взад и вперед, как она продевала иглу в канву и вытаскивала назад. Он наводил на нее взгляд, как зажигательное стекло, и не мог отвести. Сам он не двигался, только взгляд поворачивался то вправо, то влево, то вниз, смотря по тому, как двигалась рука. В нем была деятельная работа: усиленное кровообращение, удвоенное биение пульса и кипение у сердца — все это действовало так сильно, что он дышал медленно и тяжело, как дышат перед казнью и в момент высочайшей неги духа. Он был нем и не мог даже пошевелиться, только влажные от умиления глаза неотразимо были устремлены на нее. Она по временам кидала на него глубокий взгляд, читала немудреный смысл, начертанный на его лице, и думала: «Боже мой! Как он любит! Как он нежен, как нежен!» И любовалась, гордилась этим поверженным к ногам ее, ее же силою, человеком!
Что это все они как будто сговорились торопиться жить?
. Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого.
Квартира сухая, теплая; в доме смирно: обокрали всего один раз!
Дело в том, что Тарантьев мастер был только говорить; на словах он решал все ясно и легко, особенно что касалось других; но как только нужно было двинуть пальцем, тронуться с места — словом, применить им же созданную теорию к делу и дать ему практический ход, оказать распорядительность, быстроту, — он был совсем другой человек: тут его не хватало — ему вдруг и тяжело делалось, и нездоровилось, то неловко, то другое дело случится, за которое он тоже не примется, а если и примется, так не дай бог что выйдет.
Тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то по крайней мере живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы и от самого себя.
Жизнь в его глазах разделялась на две половины: одна состояла из труда и скуки — это у него были синонимы; другая — из покоя и мирного веселья.
Из людской слышалось шипенье веретена да тихий, тоненький голос бабы: трудно было распознать, плачет ли она или импровизирует заунывную песню без слов.
Описание Ильи Ильича Обломова в романе «Обломов» Гончарова: внешность и характер, привычки и ценности (цитаты)
 |
| Обломов и Захар. Художник М. П. Клячко |
Ленивый помещик Илья Ильич Обломов является одним из самых ярких героев русской классической литературы XIX века.
Описание Ильи Ильича Обломова в романе «Обломов» Гончарова
«. Это был человек лет тридцати двух‑трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно‑серыми глазами. «
«. Да где бываю! Мало где бываю, все дома сижу. «
«. Чищены то они чищены, еще на той неделе, да барин не выходил, так опять потускнели. «
«. Обломов из совершенного уединения вдруг очутился в толпе людей. «
– Тебе, кажется, и жить то лень? – спросил Штольц.– А что, ведь и то правда: лень, Андрей.
«. Сам то ты что ж делаешь? Точно ком теста, свернулся и лежишь. «
«. Я у тебя и книг не вижу, – сказал Штольц. «
«. «Путешествие в Африку». И страница, на которой ты остановился, заплесневела. «
«. спросить меня о каком нибудь романе: я их не читаю. «
«. Нет, печать мелка, портит глаза… и нет надобности: если есть что нибудь новое, целый день со всех сторон только и слышишь об этом. «
«. глаза вытаращил на меня, когда я сказал, что не читаю газет. «
«. Обломов не совсем свободно владеет французским языком, и со второго дня перешла на русскую речь. » (говорить на французском считалось нормой среди образованных дворян)
«. вы устанете от этой любви, как устали от книг, от службы, от света. «
«. Нет, жизнь моя началась с погасания. Странно, а это так. «
«. С первой минуты, когда я сознал себя, я почувствовал, что я уже гасну. «
«. Все знаю, все понимаю, но силы и воли нет. «
«. За тобой я, может быть, пойду, а один не сдвинусь с места. «
«. Но у него недоставало характера явно признать учение добра и уважения к невинности. «
«. никакое ярмо не тяготит моей совести: она чиста. «
«. Движением своего честного сердца он бросил ей в душу этот огонь. «
«. Мне опять плакать хочется, глядя на вас. «
«. Не раз он страдал за утраченное мужчиной достоинство и честь, плакал о грязном падении чужой ему женщины, но молчал, боясь света. «
«. в душе у него теплилась вера в дружбу, в любовь, в людскую честь, и сколько ни ошибался он в людях, сколько бы ни ошибся еще, страдало его сердце, но ни разу не пошатнулось основание добра и веры в него. «
«. Всё по душе! Что в глазах, в словах, то и на сердце. » (Обломов об идеале друга)
«. человек… конечно, немудрый, поменяться с ним идеей нечего и думать, зато нехитрый, добрый, радушный, без претензий и не уязвит тебя за глаза. «
«. Не нравится мне эта ваша петербургская жизнь. «
«. Однажды, возвратясь откуда то поздно, он особенно восстал против этой суеты. «
– Ну, скажи мне, какую бы ты начертал себе жизнь? – продолжал спрашивать Штольц.– Да как! Уехал бы в деревню.
«. Прощайте, Илья Ильич, и будьте… покойны; ведь ваше счастье в этом. «
«. Не могу равнодушно вспомнить Casta diva*, – сказал он, пропев начало каватины, – как выплакивает сердце эта женщина! Какая грусть заложена в эти звуки. » (*Casta diva – слова из оперы «Норма» В. Беллини)
«. Не ты ли со слезами говорил, глядя на гравюры рафаэлевских мадонн, Корреджиевой ночи, на Аполлона Бельведерского: «Боже мой! Ужели никогда не удастся взглянуть на оригиналы и онеметь от ужаса, что ты стоишь перед произведением Микеланджело, Тициана и попираешь почву Рима. «
«. от него можно было ожидать только глубокого впечатления, страстно ленивой покорности. «
«. Так когда же жить? – с досадой на замечания Штольца возразил Обломов. – Для чего же мучиться весь век. «
«. Сосед пишет, входит в подробности, говорит о запашке, об умолоте… Экая скука. «
«. Мужчины смеются над такими чудаками, но женщины сразу узнают их. «
«. чистые, целомудренные женщины любят их – по сочувствию; испорченные ищут сближения с ними – чтоб освежиться от порчи. «
«. Тут следует сказать какой-нибудь комплимент, – отвечал Обломов. – Я не умею, да если б и умел, так не решился бы. «
«. Любовь эта оправдывается его кротостью, чистой верой в добро. «
«. крикнул Обломов, стукнув по столу кулаком [. ] Тарантьев выпучил глаза на эту никогда не бывалую выходку Обломова. «
«. а пуще всего нежностью, нежностью, какой она не видала никогда в глазах мужчины. «
«. А ведь самолюбие – соль жизни! Куда оно ушло. «
«. самолюбие везде есть, и много [. ] Вот у вас, должно быть, нет его, оттого вы всё. «
«. А я что такое? Обломов – больше ничего. Вот Штольц – другое дело. «
«. Ведь ни бурь, ни потрясений не было у меня; не терял я ничего. «
«. Желудок почти не варит, под ложечкой тяжесть, изжога замучила, дыханье тяжело. «
«. Целые дни, – ворчал Обломов, надевая халат, – не снимаешь сапог: ноги так и зудят. «
«. у него ночью раздулась губа. «Муха укусила, нельзя же с этакой губой в море!»..»
«. Заниматься можно, когда есть цель. Какая у меня цель? Нет ее. «
«. Когда не знаешь, для чего живешь, так живешь как нибудь, день за днем. «
– Разве может быть чье-нибудь существование ненужным? – Может. Например, мое, – сказал он.
«. Я сам мучусь этим [. ] я сам копаю себе могилу и оплакиваю себя. «