роландо виллазон биография личная жизнь
Великий тенор Вильясон
Вокальный путь блистательного тенора Роландо Вильясона (Виллазона), который 8 мая будет петь для пражан в зале Сметаны Муниципального дома, усыпан розами. Но несомненно и то, что розы эти сплошь с шипами.
Роландо Вильясон родился в пригороде одного из огромнейших мировых мегаполисов – Мехико-Сити, и можно только догадываться, как ощущал себя в этом гигантском муравейнике мальчик с типичной латиноамериканской внешностью, ходивший, однако, в немецкую школу (по настоянию бабушки-австрийки, не желавшей, чтобы ребёнок терял связь со своими корнями).
Так или иначе, в один прекрасный день, когда он выходил из душа в своей квартире в Мехико, кто-то постучался в его дверь. Восемнадцатилетний Роландо обнаружил за дверью баритона Артуро Ньето, случайно услышавшего, как он поёт в душе. Певец похвалил удивительный голос Роландо и пригласил юношу развивать его дальше, навсегда разбудив огромный интерес к оперному пению.
Выиграв пару национальных конкурсов вокалистов у себя на родине, молодой мексиканец поступил в стажёрскую труппу оперы Сан-Франциско. Однако переломным в жизни певца стал 1999 год, когда Роландо Вильясон завоевал сразу несколько призов на знаменитом конкурсе «Опералия» Доминго. Кроме второго места за классическое оперное пение, он получил и премию за сарсуэлу и приз слушательских симпатий.
Завоевав признание такого уровня, певец не преминул подтвердить его на европейских сценах, в том же году более чем успешно дебютировав в Европе, а именно в Генуе, в партии Кавалера де Грие. За этим дебютом одна за другой последовали все те великолепные сцены, которые в наше время относятся к непременному донжуанскому списку любого большого оперного певца, включая прославленную сцену родной бабушкиной Вены.
Триумфально возвращается Вильясон и в Новый свет. После Лос-Анджелеса дебютирует и в Нью-Йоркской МЕТ. Спев сначала в Лос-Анджелесе «Ромео и Джульетту», а потом на Зальцбургском фестивале «Травиату» с Анной Нетребко, Роландо образовал с ней почти неразделимый дуэт, моментально окрещённый «сладкой парочкой».
Звёздный дуэт затмил всё и вся, представлялся в спектаклях и на концертах в Америке, Европе и России, воплощал всех знаменитых оперных любовников, убедительно целовался на глазах у публики, восхвалялся и подвергался нападкам, что не мешало страстному мексиканцу в личной жизни быть счастливо женатым и иметь двоих детей.
И вот в разгаре великолепной карьеры и многочисленных триумфов, в 2007 году, у Вильясона начинают появляться серьёзные проблемы с голосом. Тенор отменяет все запланированные концерты и переносит серьёзную операцию на связках. В один момент он даже заявляет о прекращении карьеры певца. Однако в марте 2010 года он вновь триумфально возвращается на сцену с партией Неморино в Венской государственной опере.
Режиссёрский дебют с постановкой «Вертера» Массне в Лионской опере в 2011 году даёт знать, что Вильясон на всякий случай оставляет себе запасной выход, если проблемы с голосом вздумают повториться. Впрочем, на данный момент ничего или почти ничего не свидетельствует о таком исходе: певец находится в прекрасной форме и вновь начал успешно концертировать.
Роландо Вильясон, недавно отметивший сорокалетие, посетит Прагу в рамках своего европейского турне. После прошлогоднего успеха, когда тенор в уникальной программе мало известных песен итальянского бельканто совершенно покорил пражскую публику и вызвал шквал аплодисментов, можно ожидать повышенного внимания к его очередному концерту.
Вместо сложной музыкальной программы на любителя в этот раз певец привезёт программу, составленную из прославленных арий популярного Джузеппе Верди. Поэтому можно ожидать, что музыкальное событие привлечёт самые широкие круги публики, а не одних лишь слушателей-«гурманов».
Такая программа приурочена к двухсотлетию со дня рождения композитора и очень хорошо соответствует голосу и имиджу мексиканской звезды. Интересно, что в большом турне, на протяжении которого Вильясон кроме Праги посетит Гамбург, Париж, Франкфурт, Вену, Барселону и многие другие города Европы, сопровождать знаменитого тенора будет Чешский национальный симфонический оркестр.
Вильясон, Роландо
Emilio Rolando Villazón Mauleón
Эмилио Роландо Вильясон Маулеон (иногда ошибочно Виллазон, исп. Emilio Rolando Villazón Mauleón ; род. 22 февраля 1972, Мехико) — мексиканский оперный певец (тенор).
Содержание
Биография
Родился в семье с австрийскими корнями, посещал немецкую школу и хорошо говорит на немецком. В возрасте 11 лет он поступил в Академию изящных искусств, где получил уроки музыки, актёрского мастерства, классического балета и танца модерн.
В 1990 году баритон Артуро Ньето пробудил в нём интерес к оперному пению и стал его первым педагогом. Вильясон продолжил вокальное образование в национальной консерватории у Энрике Хасо и выиграл два конкурса вокалистов у себя на родине. Тогда он был замечен баритоном Габриэлем Михаресом, помогшим ему начать международную карьеру.
В 1998 году Роландо Вильясон был принят в стажёрскую труппу оперы Сан-Франциско, что дало ему возможность участвовать в мастер-классах Джоан Сазерленд и др. Следующим важным этапом была Программа для молодых артистов оперы Питтсбурга с успешными выступлениями в операх «Капулетти и Монтекки» Винченцо Беллини, «Лючия ди Ламмермур» Гаэтано Доницетти и «Ванесса» Сэмюэла Барбера. В 1999 году Вильясон занял второе место в патронируемом Пласидо Доминго вокальном конкурсе «Опералия», получил специальную премию за исполнение сарсуэлы, а также приз слушательских симпатий.
Начало европейской карьере Вильясона было положено успешным выступлением в Генуе в партии Кавалера де Грие в опере Массне «Манон» (1999).
Имел большой успех у публики и получил очень хорошие отзывы критиков [1] в 2005 году в партии Альфредо Жермона, будучи партнёром Анны Нетребко и Томаса Хэмпсона в постановке оперы «Травиата» Джузеппе Верди на Зальцбургском Фестивале.
Роландо Виллазон: «Я живу с убеждением, что чудеса бывают»
8 мая в зале Сметаны Муниципального дома звучали арии Верди в исполнении одного из лучших лирических теноров наших дней, «нового Доминго» Роландо Виллазона. На встрече с пражскими журналистами великий тенор и начинающий оперный режиссёр рассказал о своей любви к трудностям и юмору, Верди и современной музыке. На пресс-конференции присутствовала выпускающий редактор ПТ Дарья Микерина.
Вы прошли через тяжёлый период (в 2007 году у Виллазона появились серьёзные проблемы с голосом, он отменил все концерты, перенёс серьёзную операцию на связках и даже заявлял о прекращении карьеры певца – прим. ред). Что значило для Вас возвращение на сцену, и какой совет Вы бы дали молодым исполнителям?
Да, пять лет назад у меня была серьёзная проблема со здоровьем, мне понадобился целый год, чтобы вернуться к опере. Спустя четыре года я воспринимаю эту болезнь в каком-то смысле как подарок. Она научила меня ценить свой голос, упорно работать и не бояться. Я думал, что больше никогда не смогу петь, но вернулся и теперь живу с убеждением, что чудеса бывают.
А молодым исполнителям я скажу: у нас бывают проблемы. С проблемами и со здоровьем, и с репертуаром сталкивается каждый певец. Вы просто должны принять: каждое великое приключение подразумевает великие сложности. И к этим сложностям надо относиться как к настоящему приключению. Искусство оперы подразумевает иллюзию, что у нас великие голоса, всегда громкие, всегда совершенные. Но в реальности это не совсем так.
В Праге Вы отнюдь не в первый раз. Вам здесь нравится?
Впервые я приехал в Прагу много лет назад. И я сразу влюбился в этот город, его публику. Оркестр здесь играл фантастически. Мне нравится Прага и потому, что здесь так много Моцарта, так много Кафки. Мне нравится дух города – здесь много радости жизни. И публика очень отзывчивая.
В Праге есть что-то магическое. Да, это клише, но я чувствую, что Прага приглашает меня к творчеству. Это магия, открывающая новые горизонты внутри меня. Здесь я искренне верю, что могу встретиться с чем-то необыкновенным, причём на каждом углу.
Расскажите, пожалуйста, о программе пражского концерта.
Программа полностью посвящена Джузеппе Верди. В этом году мы празднуем 200-летие со дня его рождения. И я пою арии из «Макбет», «Оберто, граф ди Сан-Бонифач», «Луизы Миллер», «Корсара», а также его песни. Это прекрасное празднование в честь великого композитора. Программа очень сильная, а главное – передаёт импульс Верди. Он ведь был очень тесно связан со своим временем.
Не только как художник, но и как человек. Его музыка объединяла Италию. И сегодня в 2013 году у Верди есть что сказать всем нам. Его музыка продолжает говорить с нами от сердца. Эмоции Верди по-прежнему заставляют биться сердца. И именно поэтому Верди так современен.
Вы начали заниматься и режиссурой. Как Вы вышли на это творческое поле? Не планируете в будущем посвятить себя только режиссуре?
К режиссуре меня подтолкнул мой друг Ричард Джонс, с которым я вместе работал. У меня появилась одна идея, и я предложил её театрам. Лионская национальная опера её приняла, моей первой постановкой стал «Вертер». Это был потрясающий опыт – создать целую вселенную, отталкиваясь от музыки. Я говорил новым для себя – визуальным – языком. Дебют был успешным, певцы были очень вдохновлены, публика нас полюбила, критики называли постановку и ужасной, и гениальной.
Потом меня позвали петь Неморина в «Любовном напитке», и для постановки не могли найти режиссёра. Ричард предупреждал меня: «Есть одна вещь, которую ты не можешь делать: петь и быть режиссёром в одно и то же время». Но я подумал: я люблю делать вещи, о которых люди говорят, что я никогда не должен их делать. И я взялся и за режиссуру. На самом деле это было очень тяжело. Думаю, больше никогда не буду петь и ставить одновременно. Но это было прекрасное время, за которым последовал большой успех.
Сейчас я получаю предложения, все поняли, что это не был лишь мой каприз, что я серьёзен в намерениях быть режиссёром-постановщиком. Я очень люблю свою работу. Сейчас у меня готовятся три новых очень важных для меня проекта. Думаю, в будущем я продолжу петь и ставить. Посвящу ли я себя только режиссёрской работе… Может, лет через 20. Пока я могу петь, я надеюсь, я смогу совмещать эти два занятия.
Можете ли назвать роль, которую Вы ещё не пели, но очень бы хотели?
Я всегда концентрируюсь на вещах, которые пою сейчас. Так, в ближайшее время я буду много работать над Моцартом, сейчас у нас готовится превосходный проект. Я очень счастлив, в Моцарте я нашёл своего друга. В нём очень много клоунады, но в то же время его музыка очень сильная и прекрасная.
С этим проектом, кстати, в следующем году я опять приеду в Прагу (концерт состоится 28 марта 2014 года в Муниципальном доме, билеты уже в продаже – прим. ред.). Нет ролей, которые я всё ещё стремлюсь спеть. Я очень счастливый исполнитель – я работал и работаю над потрясающими вещами. Хотя я был бы рад однажды спеть Логе – он фантастический дьявол. А я бы хотел быть дьяволом на сцене.
В детстве Вы мечтали стать оперным певцом или, может, комическим актёром? Вы очень хороши в этой роли…
Я не мечтал стать оперным певцом. Но я всегда пел. И пение остаётся моим любимым делом. Да, в школе я всегда был клоуном. Заставлять людей смеяться – это то, что мне искренне нравится. Я работал клоуном, когда мне было 18 лет. Я и сейчас продолжать быть клоуном – в этой роли посещаю больницы с организацией «Красные носы».
В начале апреля этого года состоялась Ваша премьера в Берлине песенного цикла Эллиота Картера, который Вы исполнили с Даниэлем Баренбоймом. Как Вы вообще относитесь к современной музыке?
Я был очень счастлив, когда маэстро Даниэль пригласил меня петь мировую премьеру песенного цикла Эрика Картера. Он написал его в 2010-м, когда ему было 102 года. Это 12-минутный цикл оркестра и тенора. Работа над ним была тяжёлая. Но какая это красивая музыка! Я учил этот цикл очень-очень долго. Но это отнюдь не была трата времени.
Я понял, что мы должны больше исполнять современную музыку, чтобы научиться понимать её язык. Вспомните, когда Стравинский давал премьеру, это ведь был скандал! Так и с Картером. Ему было 102, когда он создал эту гениальную работу, в ней просто фантастический акустический эффект. Наши уши ещё не привыкли к этой гениальной музыке, но они должны к ней привыкнуть.
Опубликовано в газете «Пражский телеграф» №18
Роландо виллазон биография личная жизнь
Эффект «дьявольских трелей» Паганини.
Второе пришествие Роландо Виллазона
Первое пришествие Виллазона в КЗЧ состоялось – страшно вспомнить! – еще в 2006 году. Эти события разделяет промежуток почти в девять лет. Тогда партнершей певца была Анна Нетребко. Это сегодня на волне всеобщей мировой эйфории по отношению к ее имени она не иначе уже как мегазвезда. На тот же момент, скажем так, она была еще просто звездой мировой оперной сцены, и вряд ли еще абсолютно недосягаемой, как сейчас. Но речь не об этом, а о том, что на сей раз изрядно заматеревшему баловню оперной сцены Роландо Виллазону (или Вильясону, как любят говорить эстетствующие поборники чистоты испанского произношения) пришлось довольствоваться партнершей явно «попроще». Развлекать публику ему помогала никому доселе не известная певица из ЮАР Пумеза Матшикиза.
«Почему же развлекать?» – уже слышу гневные голоса многочисленной армии поклонниц (конечно же, в основном представительниц прекрасной части слушательской аудитории). Да потому, что определяющим аспектом творчества Роландо Виллазона всегда – и на сцене оперного театра, и на концертном подиуме – была явно выраженная эстрадная развлекательность, погоня за внешними эффектами и игра на публику, а не на образ и роль.
И за этой плотной и весьма навязчивой ширмой по-настоящему обращать внимание на вокал как таковой попросту уже было и лишним.
Сегодня серьезное классическое искусство незаметно для многих срастается с легковесностью эстрадного шоу. Сегодня основная часть публики, зомбированная громкими призывами рекламы, приходит в академические залы не чтобы слушать, а чтобы смотреть, а возможно – еще и чтобы похлопать в ладоши: это тоже ведь очень интересно! Приходит абсолютно неподготовленной к восприятию порядка примерно восьмидесяти-девяноста процентов того репертуара программы концерта, что ей предлагается. И эта же публика мгновенно преображается, когда ближе к финалу вечера начинает звучать что-нибудь наподобие «Застольной» из «Травиаты», хитов сарсуэлы или мюзикла.
Так было и на сей раз, однако совершенно бешеные цены на билеты – цифры озвучивать даже не буду! – привели к тому, что из-за их катастрофической нераскупаемости первоначальные расценки пришлось неоднократно снижать. В результате перед началом концерта можно было купить билет всего за тысячу рублей, а в зале было полно свободных мест! Что ж, тысяча рублей вполне неплохое предложение, но в соотношении «цена – качество» последнее в обсуждаемый вечер всё равно впечатлить так и не смогло. Конечно, мы все прекрасно понимаем, что у Роландо Виллазона был тяжелый период в жизни, когда возникли серьезные проблемы с голосом: на протяжении длительного периода времени он был вынужден даже не выходить на сцену. Теперь это как будто бы в прошлом, но хотя бы до кондиции 2006 года, которую певец впервые явил нам тогда в живом восприятии, его голос так и не восстановился.
Для меня это стало очевидно еще в 2012 году, когда на сцене Цюрихского оперного театра я услышал певца в партии Александра Македонского в опере Моцарта «Царь-пастух». Собственно, отвлечение публики от пробуксовки исполнения в отделке тонких узоров барочного вокала за счет всевозможных ухищрений и внешнего воздействия на зрительный зал наблюдалось и тогда. Естественно, и тогда – при полнейшем успехе и нескончаемых овациях. В силу этого, собираясь на нынешний московский концерт Роландо Виллазона, никаких особых иллюзий я не питал и розовые очки, конечно же, оставил дома.
Понятно, что на протяжении карьеры любого вокалиста его голос неизбежно претерпевает закономерные физиологически изменения, но говорить об этом имеет смысл лишь при очень дозировано взвешенном и постепенном наполнении репертуара партиями всё более и более драматической насыщенности – начиная с истоков карьеры и следуя этому на всем ее протяжении. Однако подобная тактика – вовсе не случай Роландо Виллазона, который репертуарной всеядностью отличался всегда, и эту всеядность мы могли почувствовать еще во время его первого московского концерта. Уже и не припомнить оркестр, с которым он выступал тогда, но его тогдашние репертуарные метания от лирических партий к драматическим, конечно же, запомнилось. Лишь ради протокола, заметим, к слову, что на сей раз концерт сопровождал оркестр «Русская филармония», а место за место дирижерским пультом занял Герасим Воронков.
Известно, что именно для лирических теноров партия Рудольфа в «Богеме» Пуччини крайне коварна: по отношению к одним она может лечь на голос совершенно безболезненно, а по отношению к другим иметь эффект мины замедленного действия. А пуччиниевского Рудольфа наш герой очень много ведь пел еще в первые годы карьеры: даже на сцене Мариинского театра успел спеть его в дуэте всё с той же Анной Нетребко в партии Мими. Кто знает, возможно, отчасти и в этом тоже следует искать причину периода вынужденного молчания певца и того состояния его голоса, которое он предъявил нам на своем втором концерте в Москве сегодня. Что и говорить, девять лет назад интерес к приезду Виллазона был совсем иной, гораздо более волнующий, явно не сравнимый практически с отсутствием ажиотажа на сей раз. Да и сам Виллазон, если говорить именно о вокальных впечатлениях от его давнего выступления, был совсем иной.
Последовавший за ним знаменитый плач Федерико из «Арлезианки» Чилеа превратился в самые настоящие «теноровые рыдания»: голосу исполнителя явно недоставало ни гибкости, ни объемности, ни драматической кантилены, а сам он словно старался вылезти из себя самого. Дуэт из «Богемы» «O soave fanciulla» лишь заставил задуматься о коварности этой партии для теноров, ибо в верхнем регистре даже в этом номере оперы усилия певцу пришлось прилагать просто неимоверные. Апофеозом «гипнотической методы» Виллазона, как и в прошлый раз, стал дуэт Адины и Неморино из «Любовного напитка» Доницетти. Разница лишь в том, что в прошлый раз он жонглировал апельсинами один, а на этот раз какими-то мячиками – на пару со своей партнершей, у которой это также получалось значительно лучше, чем петь. Надо ли говорить о том, что в этом номере Виллазон совершенно откровенно переигрывал, зато очень много из того, что требовалось в плане вокального текста и стиля, просто оставлял за кадром.
Этот дуэт закономерно и положил зрительный зал на обе лопатки окончательно. А вот когда в романсе Неморино жонглировать мячиками уже было не с руки и пришлось только петь, проблемы кантилены, проблемы стиля бельканто сразу же не замедлили проявить себя со всей очевидностью. В своем родном репертуаре – полуклассическом, полуэстрадном жанре испанской сарсуэлы – мексиканский певец ощущал себя уже гораздо увереннее, но голос то и дело не слушался его и здесь. Только чудом он не сорвался в бисе, популярнейшем романсе Леандро из сарсуэлы Сорособаля «Трактирщица из порта», который требует от певца большой степени драматического накала. Однако именно этого накала точечная, узко сфокусированная эмиссия голоса Роландо Виллазона обеспечить была просто не в состоянии.
Что касается сопрано Пумезы Матшикизы, то голосá подобной природы имеют характерную особенность трубного мясистого звучания, мало корреспондирующего с академической постановкой вокального аппарата. Неудивительно, что голос и этой певицы выявил проблемы с тонкой воздушной артикуляцией и фразировкой. Это обнаружилось и в репертуаре Массне (помимо дуэта из «Искателей жемчуга» в концерте прозвучала также его несравненная «Элегия»), и в репертуаре Верди (ария Нанетты «Sul fil d’un soffio etesio» из «Фальстафа»), и в репертуаре Равеля (ария Консепсьон «Oh! La pitoyable aventure» из «Испанского часа»). И, конечно же, как показало исполнение дуэта Адины и Неморино, этому голосу абсолютно чужда территория бельканто. Здесь наблюдается что-то схожее с известной нам победительницей московской «Опералии» Притти Йенде, другой представительницей ЮАР, которая, тем не менее, настойчиво идет сейчас именно по пути бельканто и лирического репертуара. Но если природу своего мощного голоса Притти Йенде всё же хоть как-то хоть как-то за последние годы сумела укротить, то о Пумезе Матшикизе ничего сказать пока в этом плане нельзя: мы только впервые с ней познакомились.
Когда начинаешь задаваться вопросом, к какому же типу отнести голос Роландо Виллазона, понимаешь, что заходишь в тупик: для лирической стези он явно надсаден, матово сух и «шершав», а для драматической, хотя тембрально вполне в нее и вписывается, ему просто не хватает полноценного объема эмиссии. Вот поэтому-то этот мечущийся из стороны в строну голос в концертах и разрывается постоянно между Ромео и Туридду, между Неморино и плачем Федерико… И сегодня уже совершенно очевидно, что даже при всех издержках вокала певца плач Федерико в его исполнении воспринимается значительно толерантнее, чем «плач» Неморино (имеется в виду спетый им и упомянутый уже романс-шлягер). А если говорить об успехе этого концерта, то он был, конечно, просто колоссальным! Я видел счастливые, сияющие лица, выходящие из зала и, честно признаюсь, очень им завидовал. Это были лица той публики, которая разгорячившись на «своем» последнем блоке концерта, была просто на седьмом небе от счастья. Всё-таки, эффект «дьявольских трелей» Паганини, наверное, парадоксально продолжает иметь место и в XXI веке, но по отношению совсем к иному источнику звука – певческому голосу. И сколько веков еще просуществует мир, столько это и будет с неизбежностью повторяться…
Роландо Вильясон
Роландо Вильясон
