рассказы про жизнь в деревне читать бесплатно
Виктория Трелина
О деревне с любовью. Рассказы о деревенском детстве и сельских жителях
© Виктория Трелина, 2019
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Хорошо в деревне летом
Мне шесть лет. Ранее летнее утро… Очень ранее… Половина шестого. В деревне утро всегда прохладное и сырое. Независимо от того, сколько градусов покажет термометр в полдень, двадцать или тридцать пять, день начинается с резиновых сапог, колготок и куртки. Ещё обязательно присутствует косынка. Она защищает и от холода, и от жары, и от пыли, и от насекомых – в волосы в деревне очень любят залетать пчёлы, залезать клещи и запрыгивать вши.
Я выхожу во двор и ёжусь от свежести ледяного, пахучего утреннего воздуха. Мои бордовые сапожки тут же становятся блестящими от росы. Из открытой двери летней кухни валит пар: бабушка готовит еду. Варёные яйца, картошка в мундире, свежие огурцы с огорода, нарезанный хлеб, соль в спичечном коробке, пёрышки лука и горсть конфет «барбарис». Всё это укладывается в походный рюкзак защитного цвета, сверху фляжка с колодезной водой. У стены стоят два кнута и палка. Сегодня мы пасём коров. Деревенские жители гоняют стадо коров на пастбище по очереди. Очередь бывает раз в месяц.
Дедушка в высоких, чёрных резиновых сапогах и длинном плаще выходит из сарая. Он сделал всю утреннюю работу: почистил в свинарнике, набрал воды в вёдра, привязал на лугу телёнка.
– Внуча, ты готова? Пойдем залучать!
«Залучать» – это такое сугубо деревенское слово. По крайней мере, в городе от родителей я его не слышала. Но я понимаю о чём речь. Залучать – это идти в центр села к магазину, куда утром сгоняют всех коров односельчане. Там этих коров надо собрать в стадо и гнать их в сторону лугов, полей и лесов. Я люблю залучать. У магазина все бабули будут обращать на меня внимание, называть «помощницей», говорить о том, какая я выросла большая и угощать конфетами. Мы с дедушкой идём по сырой дороге, я размахиваю кнутом, смотрю по сторонам, слушаю звуки и наслаждаюсь запахами: в небе носятся и щебечут ранние птички, из-за заборов доносится лай собак, кукареканье петухов, блеяние коз и гогот гусей. Пахнет скошенной травой, сырыми дровами, мокрым песком, полевыми цветами – запахов целая палитра. В городе утро пахнет совсем иначе: асфальтом, автобусами и столовкой детского сада.
Мы залучаем коров и гоним их в сторону нашего дома, чтобы пройти мимо него вниз к леваде, а потом на лог. «Левада» и «лог» – тоже исключительно деревенские слова. По пути наше стадо растёт: открываются калитки, оттуда вальяжно выходят коровы, подгоняемые своими хозяевами. Бабушка тоже выгонят нашу Зорьку, замыкает калитку на засов и присоединяется к нам. Из соседнего дома выходит сестра моей бабушки Лиды – бабушка Зина. У неё нет коровы, только куры и кошка без имени. Бабушка Зина очень старенькая. Она идет с нами, чтобы забрать меня с лога, когда я устану. Но я пока уставать не собираюсь.
Коровы идут, покачивая пятнистыми боками. У каждой коровы, несмотря на одинаковые имена (всех их зовут Зорьками, Милками и Мартами), свой характер. За это лето мы пасем коров третий раз, и я уже знаю, какая из них спокойная, а от какой ожидать беготни и баловства. Корова деда Матвея вообще бодается, если ей что-то не понравится. Об этом все знают, поэтому к ней меня дедушка не подпускает, да я и сама посматриваю с осторожностью на её сизый с чёрным треугольничком лоб.
Мы пригоняем стадо на бугорок с высокой травой, дедушка достаёт раскладной стульчик, а мы с бабушками садимся на расстеленную фуфайку. Бабушка Зина поёт старинные песни, я ем вареные яйца и смотрю на деревенские домики, которые отсюда кажутся очень маленькими. Я пытаюсь разглядеть наш дом и дом моей подружки – Тани.
Становится теплее, некоторые коровы ложатся, продолжая жевать, некоторые стоят и обмахиваются хвостами: назойливые мухи облепляют коровьи спины, бока, лезут в уголки их больших глаз. Когда станет совсем жарко появятся оводы. Они больно кусают коров, от чего те иногда становятся буйными и норовят убежать в лес.
Бабушка Зина спрашивает, не устала ли я. Я, конечно, не устала. Я вообще никогда не устаю. Мне попросту становится скучновато: я уже высмотрела синюю кофту Таньки вдалеке, подруга проснулась и играет в песке возле своего дома, я съела несколько яиц, картофелину и попила водички из фляжки. Почему-то из фляжки вода намного вкуснее, чем дома из кружки. Но в рюкзаке еще остались конфеты, непрочитанная книжка про сов, и в альбоме я еще сегодня не рисовала, поэтому я говорю, что не устала и достаю книжку.
– Почитаешь? – спрашиваю бабушку Зину.
– Я же не умею читать, – улыбается она.
Бабушка Зина хоть и большая, а читает по слогам, как я, ведь она не училась в школе, потому что была война. Меня читать научил дедушка еще зимой. Я демонстрирую своё умение, прочитывая первый лист. Дальше читает бабушка Лида. Я хочу всё успеть, поэтому достаю альбом и рисую коров на лугу разноцветными карандашами. Потом несу рисунок дедушке, который сидит на другом конце бугра возле рыжей коровы. Дедушка берет красный карандаш и ставит мне пять. Мой дедушка раньше работал учителем, он всегда ставит мне оценки за рисунки. Это почти всегда пятёрки, потому что рисую я хорошо. Иногда бывают и четвёрки, например, если я забываю нарисовать линию горизонта, брови у человечков и неправильно рисую трубу на треугольной крыше.
Рассказы про жизнь в деревне читать бесплатно
Хочу рассказать историю от лица свидетелей интереснейшего (мне так кажется) события. А их было много. Сам я ничего не помню, т.к. мне было где-то 4 года.
Деревня в глубинке Чувашской республики. Дороги, телефония и всероссийская газификация ещё тогда не дошли до нас. Телевизор, если он был, показывал только ОРТ (первый канал раньше так назывался) и РТР (Россия 1).
Жил на моей улице парень. Назовем его Илья (не знаю почему, но помню его лицо). И начали поговаривать что за ним ходит чей-то дух и защищает его. Ясное дело никто не верил.
Парень сходил в армию. Были у него в части и земляки, которые и поведали что его все два года службы никто из дедов и шакалов не трогал. Якобы с тем кто его обижает случаются непонятные сверхъестественные вещи. То здорового солдата что-то невидимое поднимет и швырнёт куда-нибудь. То вещи летают и перемещаются. Ну и всякая ерись в этом духе.
Но самое интересное началось когда он вернулся из армии. Парень наверно понимал что рядом с ним всегда кто-то есть. Может это «что-то» и подтолкнуло его взять в руки мыло и верёвку, а может это «что-то» его и повесило.
После того как прошли похороны, мама Ильи начала жаловаться что не может находится дома. То вещи пропадают, то свет сам выключается, двери постоянно открываются и закрываются, и всё в это духе.
Потом приехал пьяный милиционер. Доказывал что не бывает привидений и это просто чьи-то шутки. Так же зашёл в дом один и вышел бледным и абсолютно трезвым. И уехал не сказав ни слова.
Потом туда заходил местный пьяница и молился как мусульманин. Когда привидение выгоняло его из дома, то кинуло в него старым навесным амбарным замком (он очень тяжёлый).
Надо ли рассказывать, что были люди которые из-за страха или же их терроризировало привидение, уезжали к родственникам или переезжали в общежития в райцентре.
Прошло время. Вроде всё успокоилось. Мама Ильи вернулась домой. Решила купить ящик соли. Тяжелый ящик в дом притащили 3 мужика. Поставили в угол, где не будет мешать. Начали выходить и слышат как ящик скользит по полу. Если вы думаете что телепорт ещё не придумали, то ошибаетесь. Мужики ретировались за считаные секунды. Среди них был и мой крёстный папа.
Недавно решили дом снести. Сняли крышу. Убрали все пристрои. Осталось только сруб дома разобрать. Но как сказал один из работников, во сне кому-то из родственников запретили трогать дом. Так и стоит весь почерневший сруб без крыши и пристроев (крыльцо, веранда и т.п.). Многие взрослые до сих пор боятся ночью одни проходит мимо дома. А я родился и вырос через дом. И всю молодость и юность бегал около этого дома и ничего не видел и не слышал.
P.s. Честно. До сих пор мрачновато проходить перед этим домом. Даже днём
P.s.2. Фоток дома нет. Сделаю когда поеду в гости к родителям
Маруся
Так и стали жить, как чужие люди. Маруся старалась перед детьми не показать ничего, а Василий от её непонимающего взгляда торопился убежать из дому, стыдился глаза поднять, когда за столом всей семьёй собирались за завтраком. И всё молчком оба, всё молчком. Дети младшие и те поняли, что неладное что-то происходит, а старшенькому тринадцатый год идёт – совсем взрослый – он на отца волком смотреть стал.
А Василий однажды домой совсем не пришёл. И на завтра не пришёл и через день… У Маруси как раз выходной случился и поехала она в райцентр. Пока попутно подвозил её соседский парнишка на мотоцикле, Маруся думала, что сейчас придёт в раймаг и при всех откастерить эту вертихвостку Вальку, чтобы неповадно ей было чужих мужиков от семьи уводить, детей сирОтить при живом-то отце. Какие-то только верные и убедительные слова ей на ум сами приходили, каким гневом кипело сердце! И вошла она в магазин решительным шагом. Вошла и…остановилась. Валька – молоденькая, с обесцвеченными кудряшками и крашеными губами, вертушка, кокетка и хохотушка – стояла за прилавком с потухшим серым лицом в пигментных коричневых пятнах, с заметно выпирающим из-под халата животом. И все правильные слова и весь заряд праведного гнева у Маруси куда-то улетучился. И всё ей стало понятно. Эх, Вася-Вася! Как же мог ты так предать свою семью, свою Марусю? Как мог на эти крашеные кудряшки повестись? Вот как жизнь-то повернулась…
Жила с тех пор Маруся, как закаменела. Работа, дом, работа, дом… О Васе и не вспоминала вроде, дети тоже старались при матери об отце беглом ничего не говорить. Соседка время от времени приносила о Василии известия, Маруся выслушивала с каменным лицом, и ничего в ответ. Тут же разговор на другое переводила, о муже бывшем ни плохого, ни хорошего – ни слова. Только ночью и давала волю слезам, но так, чтобы дети не услышали.
А по слухам у Василия медовый месяц в разгаре – счастлив без меры, помолодел даже. Родила ему Валька двойню, двух парней отвалила. Так Василий и пелёнки сам стирает, и по ночам малышей укачивает, и даже полы в квартире сам моет! То ли бережёт молодую жену, то ли деваться некуда – по слухам же Валентина до работы не больно охочая. Ей бы всё гулянки да развлечения. Мальцы ещё совсем крошечные, а она их в ясли отдала – надоело дома сидеть, то ли дело в магазине за прилавком глазки строить да кокетничать с мужиками-покупателями.
Потом вести о Василии другой характер обрели – хмурый Василий ходит, и деток сам в садик и из садика забирает, осунулся, постарел. Говорят, за грудь часто хватается, сердце у него что-то стало прихватывать. Видно, ненадолго Валькиной ветреной любви хватило. И опять Маруся ни слова, ни полслова на эти новости, как и не слышит ничего. Другая бы хоть позлорадствовала, а у Маруси и зла к нему нет…
Рассказы про жизнь в деревне читать бесплатно
Альма жила в просторном вольере во дворе частного дома. Свои обязанности она выполняла исправно. Каждый вечер выходила с хозяйкой погулять за пределы двора. Эти прогулки она очень любила. Можно бегать на краю леса, находить, облаивать ежей и белок. Раздолье.
Коза Манька так же не приносила неприятностей. Иногда она укладывалась возле Альмы и с непрерывным блеяньем рассказывала ей о своих делах. Альма внимательно слушала козу и иногда фырчала, для поддержания светской беседы.
Но был один зверь, которого Альма ненавидела до глубины своей собачьей души. Это был наглый, невоспитанный и очень противный кот Васька.
Это кошмарное создание вечно дразнило и раздражало Альму. Каждый день, ненавистный задира усаживался на крышу сарая рядом с поленницей и тихонько, одной лапой, скидывал дрова прямо в вольер к Альме. Сухие поленья шлепались с глухим звуком на деревянный настил. Альма нервничала и с громким лаем пыталась прогнать эту наглую морду. Васька быстро прятался в сарай, через небольшую дырку, до того, как хозяйка выглядывала на лай.
Она качала головой и грозила Альме пальцем. Собака поскуливала, виляла хвостом. Но все ее оправдания оставались без внимания. Васька из сарая выходил вальяжно и надменно, распушив свой облезлый хвост. Терся об ноги хозяйки, что-то мурлыкая. Она обязательно брала его на руги и уносила в дом. Васька хитро выглядывал из-за плеча хозяйки. Альме было очень обидно и грустно. Она уходила в свою будку и тяжело вздыхала, долго размышляя о превратности судьбы.
Однажды Альма заболела. Она лежала на боку в вольере и тяжело дышала. Ей было безразлично, что происходит вокруг. Мучила сильная боль. Она разливалась по всему телу, не давая дышать.
Хозяйка сидела рядом и нежно гладила Альме голову. Альма заглядывала ей в глаза и видела тревогу. Ей хотелось успокоить хозяйку, но сил не было. Она немного извернулась и лизнула ее руку.
Альма в ответ только смогла два раза ударить хвостом. Хозяйка уехала. Боль не прекращалась, а только усиливалась. Альме стало страшно и одиноко. Она начала тихонечко поскуливать.
Ни кому во дворе не было до нее дела. Куры радостно толкались возле собачьей миски, коза Манька пыталась забраться на сарай и достать зеленые ветки, растущего рядом дерева.
Альма закрыла глаза. Было очень тяжело смотреть на все это безобразие. Но сил подняться не было.
Альма почуяла знакомый запах кота и услышала его мерзкое мурлыканье. Она открыла глаза, попыталась приподнять голову и издала небольшой рык. Подошедший Васька замер, приподняв лапу. В его желтых глазах прятался испуг.
Альма, не подымая головы, наблюдала за котом. Васька немного постоял, размышляя об опасности, потом тихонько замурлыкал. Альма устала и снова закрыла глаза. Ее безразличие придало коту храбрости. Он тихонько подошел к собаке, немного потерся об ее бок. Затем прижался к ее животу и неспешно улегся рядом. Его тепло, размеренная кошачья песня, начала успокаивать Альму. Она почувствовала небольшое облегчение, чувство одиночества стало отступать. Так они и лежали до приезда врача.
Альма выздоравливала долго. Васька переселился жить к ней в вольер. Спали они вместе. Вражда прошла.
Несколько недель спустя, Васька залез на поленницу и лапой начал скидывать дрова. Альма посмотрела на кота и не стала облаивать его. Васька немного расстроился от невнимания, но потом спрыгнул в вольер и начал играть с хвостом собаки. Альма повернулась к Ваське, обхватила его лапами и начала облизывать его. Васька был доволен.
Пути чародейства
В ворота постучали, когда старик только закончил с нехитрым ужином. Хотя Пахом мог позволить себе каждый день и мясо и белый душистый хлеб, еда его обычно была проста – каша, пустые щи, краюха ржаного, стакан молока. Да и порции маленькие – старик все больше клевал, как воробей. Хотя был он высок, широк в плечах, да крепок. Питала его не еда человеческая – тут деревенские правы были.
Пахом вышел и открыл ворота. Во двор юркнула невысокая девушка, закутанная в платок. Лишь когда сняла, стало видно – Глаша это. Девушка то белела, то краснела, а взгляд был направлен под ноги; на колдуна она смотреть опасалась.
-И чего пришла? – глухо спросил Пахом.
Потом махнул рукой в сторону избы:
Избу Пахом никогда не закрывал. Да и ворота были закрыты так, что любой бы открыл. Никто из деревни не посмел бы зайти к колдуну без его желания.
Когда Глаша села на лавку, Пахом спросил вновь:
Девушка сжалась еще больше и молчала.
-Какого? Приворотного, небось? А зачем? И без того вся деревня гудит, что у тебя с Андреем на сеновале…Или бросил? Ну так это по порядку. Парням те, кто перед ними ноги сразу раздвинуть готовы – не нужны.
-Тогда зелье тут не поможет. Только высушит.
-А мне не приворотное. Мне чтобы…сбросить.
-Не боишься? Душу невинную младенца нерожденного?
-А что мне делать? Ты моих родителей знаешь – выгонят и не вспомнят добрым словом. И куда я с младенцем? Уж лучше так, чем на мучения. Да и знаю я точно – приходили к тебе с этим. Ты сам не боишься?
Пахом засмеялся хрипло.
-Мне бояться нечего. Я свои отношения с миром здесь и за гранью определил. К тому же – не я младенцев убиваю. Но жаль, конечно. Хорошая бы пара вы были.
Пахом чуть улыбнулся. Сам он не верил в то, что взрослый парень со здоровыми руками-ногами, не может найти способ, если так любит. Пахом лично был младше Андрея, когда разругался с отцом вдрызг. Тот тоже все кулаком грозился, про наследство говорил – целая мельница! А Пахом взял и ушел. Просто в никуда. Работал и в городах и в деревнях –руки целы, спина цела, ноги не ломятся. Выжил, выдюжил. А потом встретил Учителя, и открыл свои пути в мире. А здесь…Похоже, Андрей никак не против Хромоножки. Оно и понятно – пачки денег под ногу, которая короче, подложить – так и ноги глядь, уже длины одинаковой. Но Глаша не поверит, да и не собирался ей Пахом это рассказывать. А сказал нечто иное.
-Ну вот, видишь. А так вы оба пострадавшие. А ведь дело можно решить.
-Как, дедушка? Расскажи, научи… – Глаша прижала руки к гуди, с надеждой смотря на Пахома
Глаша недоуменно воззрилась на Пахома, а потом воскликнула
-Ты что это мне предлагаешь, дедушка? Душу живую погубить?
-А сейчас ты мертвую душу губить собралась, что ль? – прищурился Пахом. Глаша молчала. Пахом прошел куда-то вглубь избы, пошебуршал там и вынес небольшую склянку с бесцветной жидкостью.
Пахом больше ничего не сказал. Но и без того понятно было.
-Берешь? – спросил Пахом.
Девушка ойкнула и развернула узелок, что принесла с собой. Серебряные колечки, сережки с камушками. От матери осталось, что померла несколько лет назад.
Девушка встрепенулась, кинула, накинула платок и, прижав склянку к груди, быстрым шагом вышла из избы.
Пахом лишь усмехнулся. А минут через пять сказал, обращаясь к кому-то:
-Ну что сидишь, вылезай.
Из темного угла избы, в котором кажется никого не было, показалась поначалу вихрастая голова, а потом и весь мальчишка – тонкий, в чем только душа держалась. Лет пацаненку на вид было не больше одиннадцати, хотя с такой комплекцией может и все пятнадцать на самом деле. Угловатый, такие обычно дюже растут в отрочестве. Но этот вот задержался как-то.
-Сам знаешь. – проговорил Пахом.
Мальчишка присвистнул. Становится незаметным – это первая серьезная вещь, которой Пахом научил своего подопечного. Мальчишку он подобрал зимой три года назад. Тот, забравшись в открытый сарай колдуна, сладко спал. Не местный, поэтому и не испугался. Пахом ругать не стал, а наоборот – предложил жить с ним. Давно просил Темных о преемнике. Мальчишка покочевряжился чуть – все же менять пусть и холодную голодную свободу не хотелось. Но Пахом показал пару интересных трюков – по одному его зову спустились с неба птицы и вышел волк из леса. А потом Пахом повернулся на пятках – быстро, как молодой, и исчез, стал невидим для пацана. Тот восхитился.
-Меня научишь? – сразу перешел к делу.
-Жить тут будешь – научу. – ответил Пахом
На самом деле Аркашка, или Арка, как он сам себя называл, хотел лишь выучиться невидимости, чтобы можно было наедаться от пуза всяческими вкусностями на ярмарках, да и вещички носильные тырить. Но постепенно он узнал, что дед Пахом знает куда больше весьма интересных вещей. А когда Пахом показал ему сундук, доверху набитый золотыми монетами, Арка вообще ахнул. Нет, он не собирался воровать, но не из боязни – Арка не боялся Пахома. Вот как-то сразу не испугался и все, что особо обрадовало колдуна. Просто он никогда не брал и не собирался брать больше, чем кусок хлеба если живот подведет от голода или шубейку, чтобы не околеть от зимних холодов. Но Пахом сказал, что сундук – точно достанется его преемнику.
-А почему ты не тратишь? Тут же такое богатство.
-Не надо мне. Не интересно. Может, тебе интересно будет
Арка тогда лишь кивнул.
Единственно, немного смущало мальчишку, так это рассказы старого колдуна. Говорил Пахом, что силу свою получил от неких Темных и древних существ, которым и он и его преемник должны подчиняться, приносить требы. Парнишка недолго думая, сказал:
-А так ты с чертями водишься!
Пахом тогда рассмеялся, а потом серьезно сообщил:
-Силы, пред которыми я преклоняюсь, ходили по нашей земле задолго до того, как сюда крест пришел.
При этом, хотя сам Пахом обращался к силам напрямую, Арке пока не рассказывал, как это делать.
-Для каждого посвященного у них свои имена. Сами скажут.
-Все в мире идет своим путем. И путь этот должен быть равновесный. Наше дело – искать и вытаскивать тьму человеческую и нечеловеческую. – говорил Пахом
-Но ведь ты сам говорил, что тьма это боль и страх. – спорил мальчишка
-И это в мире должно быть, раз заведено так. Таков путь мой, таков был путь моего учителя. И за следование этому пути полагаются знания и сила.
-А без этого…тьмы то есть – нельзя?
-Почему нельзя? Можно. Только у каждого своя сила, но и свои ограничения. Вот ты вчера пожелал, чтобы Алешка сломал ногу?
-Да. И он сломал-таки!
-А если бы ты шел путем светлым, то….
-Мое желание бы не сбылось? – перебил Арка
Пахом мрачно зыркнул на него
-Не перебивай, не по возрасту еще. Сбылось бы. Ибо сила и желание есть. Но тебя тоже бы наказали. Болезнью или потерей дорогой.
-А нас за что наказывают?
-Так не за что. Если блюдем условия и тьму выпускаем, то можем иногда и помощь оказать. Я же лечу деревенских и скот их.
-А когда поля побило? Тоже ты? Тучу вызвал градовую.
-Лучше бы, если хромоножку. Тогда тебе шепнут на ушко что-нибудь интересное. Может и имя даже, для общения.
-Почему мне? Ведь ты зелье делал и давал в руки.
-Потому что я так захотел. Прими как подарок.
Арка замолчал на время, а потом спросил
-А почему Хромоножка?
-Почему? Ведь дитя невинно.
Арка пожал плечами.
-А почему мы, а не Глашка получит дар? Она не может жертвовать, потому что не поклонница этих …сил?
-А если она никого не выберет сейчас?
-Ты это предполагаешь?
-И что, никакого выхода у нее нет?
-Не знаю. Есть, наверное. Но не вижу я его. Все как не смотри – беда ей.
-Ты же не думаешь помогать ей? – сощурился подозрительно Пахом. – Ты это дело оставь. Она уже предназначена в жертву. И мешать тому – не смей. Себе дороже выйдет. Или место ее занять хочешь?
-Вот и не лезь. Если конечно, не сможешь уговорить ее подлить зелье Хромоножке. Ты как к Хромоножке?
-Тоже дура, да и страшная к тому же. Зато гонору – ох…
-Ну вот и займись делом. Придумай, как. Только смотри в обратку не сделай – темные уже настроились на жертву сейчас, да на душу самой девки после. Не стоит их расстраивать, сам понимаешь.
Арка удивленно несколько посмотрел на Пахома. Обычно дед никогда не предлагал ему что-то сделать серьезное по работе. Пахом только улыбался. И тут Арка понял две вещи. Во-первых, только сейчас осознал он, что все это серьезно, а не просто разговоры и игры. Во-вторых – это проверка. Пахом фыркнул.
-Понял – молодец. А ты как думал? Мне преемник нужен, потому что иначе даже на том свете моей душе плохо будет. Если же ты не выдюжишь, то зачем ты мне? Уходи и не мешай искать дальше. Вот и весь сказ.
Арка задумался. Что ему эти все девки деревенские? Была там одна зазноба, которая больно нравилась, но та, дочь Степана кузнеца – девка честная. По сеновалам не валялась с парнями, да даже на вечерках общих не позволяла ничего этакого, хотя и была бойка на язык. А Пахом – это сила, знания и золотые червонцы. Уже одного из списка хватит, чтобы девку захомутать любую. Но ведь все же… Пахом, с удовольствием наблюдал за Аркой, у которого все переживания сложные тут же на лице отображались. Поэтому Пахом, хоть мысленно и обругал себя дураком старым, не удержался:
-Слышал я, что Аленка твоя про тебя на вечерке хорошо отзывалась. Вот только позволит ли ей кузнец с приблудой то без кола и двора? А ученику колдуна кто откажет?
Арка вспомнил Аленку. Красивая девка, мягкая, теплая улыбка, черные глаза, толстая коса, длинная шея а ниже…Теплота разлилась в паху – одновременно сладкая и острая, щиплющая, тягучая.
-Ты специально это, дед Пахом? – спросил Арка чуть зло
-Ну вот и решай. Только давай так – два дня тебе на раздумье. Если не определишься – значит точно, не выдюжишь. Придется нам с тобой расстаться.
-Так прямо. Я же для тебя стараюсь. Темные меня преемником не оставят, не ты — другого приведут. Просто понравился мне ты, хочу помочь. А так ты приблудой и останешься навсегда. Будешь, как колесо от телеги, по дорогам скакать всю жизнь. Шанс – эта такая штука, его судьба редко дает, хватать нужно. Так что твое решение.
Сказав так, дед Пахом полез на печь – спать. Притомился уже. А Арка остался думать.
Арка после того, как из деревни сбежал (а его после смерти родителей и не удерживал никто), скитался один. Пару раз вроде присоединялся к какой-то компании, но все никак не клеилось. А тут –Пахом, и впервые за какое-то время Арка почувствовал себя почти дома. И все хорошо и те вещи, которым Пахом изучает и дом и Аленка. Но…убивать. Хотя. Как-то Арка спросил Пахома, что тот все о жертвах говорит, неужели животных режет? Это Арку не устраивало никак. Пахом тогда рассмеялся и сказал, что пока есть люди, то им это не нужно.
-Люди сами себя в жертву принесут. И еще нас за посредничество поблагодарят.
Так что…Ну пошла бы Глашка куда еще, или сама бы Хромоножку пырнула ножом. С такими мыслями Арка и заснул, оставив решение на завтра.
Проснулся в отличном настроении, и какое-то время лежал, не желая его вспугнуть. Но вставать пришлось.
-Какое решение? Я еще не думал.
-Все ты думал и все сделал.
-Спал просто? Разве я тебе не говорил, что для нас сон не просто сон. Неужели запамятовал?
Арка начал вспоминать. Нет, не может такого быть
-Да я просто спал! – Арка сам себе не верил. Пахом лишь улыбнулся.
Жизнь в деревне
Все скидки и промокоды в одном месте
Вы там как, готовы к осенним распродажам? Чтобы не пропустить самые интересные и выгодные предложения, подпишитесь на полезный телеграм-канал Пикабу со скидками. Да, Пикабу не только для отдыха и мемов, но и для экономных покупок!
В «Пикабу Скидки» вы найдете актуальные предложения:
• доставки еды (KFC, Delivery Club, «Папа Джонс»);
• книги («Читай-город», «Литрес», Storytel);
• услуги и сервисы («Делимобиль», Boxberry, «Достависта»);
• маркетплейсы и гипермаркеты (Ozon, «Ашан», «Яндекс.Маркет»);
• одежда и обувь (Adidas, ASOS, Tom Tailor)
• бытовая техника и электроника («М.Видео», «Связной», re:Store);
• товары для дома (IKEA, «Леруа Мерлен», Askona);
• косметика и парфюмерия («Л’Этуаль», «Иль де Ботэ», Krasotka Pro);
• товары для детей («Детский мир», MyToys, Mothercare);
• образование («Нетология», GeekBrains, SkillFactory);
• и еще куча-куча всего.
Кладбищки
озвучка в конце поста
Хотя деревня называлась Вершки, но ее давно уже знали под неофициальным названием Кладбищки. В свое время тут проходили бои ожесточеннейшие, и так получилось, что кладбища и в правду окружали деревню полукругом, и мертвых тут было очень много. Поговаривали, что местные с мертвецами на короткой ноге, раз не уехали из этакого места. И Люди в Вершках-Кладбищках были месту под стать – хмурые, неулыбчивые, даже при переезде в город, бывшие жители деревни оставались мрачными, смурными.
Впрочем, Василия Рокова это не смущало. Водила часто проезжал по дороге из одного города в другой и на ночь останавливался в деревне, где нашел пожилую женщину, которая дешево принимала на постой, кормила, позволяла попариться в бане. Вот сейчас как раз передавал он «великие» знания напарнику Петру –веселому юркому парню лет двадцати, только пришедшему на фирму. Сам Роков уже готовился уйти на пенсию, вот и передавал знания.
-Познакомлю тебя с Маланьей, у нее и остановимся. Готовит хорошо.
-Маланья-то? Приличная вдова, сейчас ей лет шестьдесят.
-Понятно. А молодежь хоть есть в селе этом?
-Может и есть, мне недосуг было разглядывать. С утра же опять за баранку. А ты все об одном думаешь?
-Да о чем же еще думать? – Петр встряхнул лезшей в глаза челкой – черной, прям как у цыгана, хотя к этому народу он не имел никакого отношения. Вот и глаза – синие-синие. И сейчас в их взгляде сквозило любопытство.
-А как на счет…ну ты знаешь. Рассказов. Мертвецы по ночам не беспокоили?
-Да, всего четыре. Не перебивай местных, когда какую-то историю тебе рассказывают, а сам о кладбище не расспрашивай. Мертвецы любят слушать и не любят когда о них выпытывают. Явятся в твой сон и навсегда ты во сне останешься, блуждать в кошмаре. Не пей и не ешь ничего ни со стола, ни с куста, если не предложат. Или только после просьбы. Вообще не трогай, даже если покажется, что еда пропадает на столе –только свою привезенную брать можешь без спроса. Многое там для мертвых предназначено. Съешь –сгниешь изнутри. Ну и последнее. Ночью за ворота – ни ногой. Можешь встретиться с мертвецом и рассудок потерять.
Петр внимательно посмотрел на Василия, а потом сказал:
-Вот ты сейчас серьезно, что ли? Во все это веришь? Правда?
-И что, не нарушал ни разу? – спросил Петр
-Нет, не припомню такого.
Петр фыркнул, но промолчал.
Маланья, бодрая еще старушка и в правду приняла их радушно. Василий с Петром поели, спать улеглись. Пока стучали ложками да вилками, Маланья с явным удовольствием рассказала Петру пару местных легенд – все о мертвецах оживших. Василий, судя по всему, легенды эти слышал не раз, но молчал, не прерывал. Уважил Маланью, которая нашла новые уши.
Ночью Петр проснулся, хотелось курить. Помятуя о неприязни хозяйки к дыму, вышел во двор. Дымил, рассматривал окружающее. Над двориком была ажурная арка, вся заплетенная виноградом. Крупные кисти налились соком и аромат шел одуряющий.
В калитку кто-то сильно затарабанил. Такое впечатление, что здоровый мужик бил даже не кулаками, а ногами в полную силу. Петр даже подскочил от неожиданности. Стук повторился. Кому нужно в три часа ночи в деревне? Петр оглянулся на дом, но тот спал, все окна были темны. Стук повторился, а потом затих. Парню стало страшно. Он вспомнил, что говорила Маланья – тут калитки никто не закрывает на замок – не принято. Петр еще удивился тогда, но Маланья упорно заявляла, что здесь боятся воров нечего. Петр тогда хотел еще пошутить, сказать, мол, неужели мертвецы вас защищают, но встретившись взглядом с Василием, не стал.
Петр пятясь отходил к двери. Звук не повторялся. Парень прислушался. Ничего, тихо. Только ночь и легкий ветерок, даже собак не слышно.
Петр решил просто пойти дальше досыпать. Осторожно вошел в дом, прислушался вновь – ни звука.
-Мертвецы, да? – прошептал он в злости то ли на себя за трусость, то ли на все вокруг. А потом налил в стакан теплой пузырящейся жидкости и выпил. Теплая газировка – не самый приятный напиток, но хоть в горле жечь перестало. И, разумеется, ничего не случилось – небеса не разверзлись и не покарали Петра прямо на месте. Поэтому парень спокойно пошел спать.
Нормально все было и утром, и когда они отправились. Лишь только по возвращении домой, у Петра скрутило живот. Да так, что хоть волком вой. Конечно, он и не подумал связать это с поездкой. Боль не прошла ни утром, ни вечером следующего дня. Делать что-то было невозможно, и стало ясно – без врача не обойтись.
Следующие дни прошли в бесконечных походах в больницу, анализах, попытках отказаться от госпитализации, разговорах с врачами, которые лишь руками разводили. А боль не проходила, не подчиняясь никаким обезболивающим. Одной ночью она стала настолько сильна, что Петр, еле доковыляв до телефона вызвал скорую. Но когда раздался звонок в дверь, за дверью стоял Василий
-Куда едем? – почти равнодушно спросило Петр
-Я не могу слушать внимательно, как и невнимательно. Лишь боль чувствую.
-Сейчас станет полегче. На время. Чтобы послушал.
Петр ухмыльнулся, но боль действительно затихла, притаилась, словно зверек. Ворчала, ворочалась, показывая, что готова в любой момент вцепиться опять.
Василий кивнул. И заговорил, быстро, но четко
-Мертвецы после смерти уйти могут, а могут и остаться – помогать живущим. Могут остаться потому что дорогу не нашли, поскольку…ну это все неважно. Важно другое. Дорога у Вешек для мертвецов всегда была – уходи, не хочу. А они и не хотели. Только тут ведь какое дело – если дорога открыта и ничто не держит… один может остаться, два, три. Но не десятки же! Но в Вешках остались. И для того, чтобы на дорогу туда не тянуло их магнитом, им нужен хоть один путник. Который будет путешествовать между городами, где Вешки посередке, в Вешки заезжая. Постоянно туда и обратно, туда и обратно. Закольцовывая тем самым дорогу. Дороги магию свою имеют. И это помогает мертвым оставаться здесь, а живым пользоваться их помощью. Потому и двери не закрывают и не более никто – ни скотина, ни люди. Даже заболевшие родственники приезжают.
Петр верил и не верил. Но боли впервые за долгое время не было и он счел это хорошим знаком.
-Так ты меня привез в деревню не просто так. Сдать смену, как говорится?
-Так мне уже на пенсию пора. Вон и сын с невесткой зовут нас с женой на юга, к морю. Дом там у них.
-Ладно…положим…посчитаем, только на минутку, что я тебе поверил. Но причем здесь…
-Ты нарушил правило.
-Хорошо, что я до нее приехал. А-то в больнице ты бы вообще загнулся. Я же сказал – сгниешь заживо. На что хоть покусился-то? Небось, на виноград бабкин.
-просто на глоток минералки. – Петру вновь стало как-то зло и мерзко.
-Ну, бывает. Еще все исправить можно.
-Как это? К колдуну меня везешь.
-Нет в Вершках колдунов.
Больше Василий ничего не говорил, а Петр и не спрашивал. Так в молчании и доехали они до деревни. Там Василию пришлось помогать. Один из местных – крепкий мужик, Петр даже лица не запомнил – все расплывалось от вернувшейся боли. Вместе с Василием они потащили Петра куда-то
Следующий раз он вынырнул из боли и из почти бессознательного состояния на кладбище. Его просто привалили к одной из оградок
Василий остановился и сказал:
-Ты можешь попробовать. Никто тебя не держит. Физически. И поверь – лучше бы держали. Потому что стоит тебе ступить одно ногой на землю за кладбищем – и никто не позавидует твоей судьбе.
После этого Василий вновь обернулся и на этот раз оба мужчины ушли.
Сам садиться за руль Петр сейчас вряд ли решился бы.
Боль тем временем вновь отступило и это принесло такое облегчение, что Петр тихо рассмеялся. Он уже и не видел ничего страшного в том, чтобы просидеть тут до рассвета – земля на удивление теплой была, может и уснуть удастся, из-за боли он давно уже не спал как следует. Утром эти дурачки сами увидят, что за идиотизм они тут устроили. А-то неровен час опять его сюда потащат, если сбежать надумает.
Петр устроился поудобнее, и стал рассматривать небо, усеянное звездами. В детстве он любил астрономию и решил – почему бы сейчас не вспомнить – все же занятие на ночь. Он нашел уже пять созвездий, когда позади послышался треск дерева. Резко развернувшись, Петр ничего не увидел. Вздохнул и сел вновь прислонясь к ограде. Ну и что он ожидал увидеть? Мертвеца, поднимающегося из могилы? Бред. Может все же попробовать поспать. Боль как раз отступила окончательно. Петр устроился поудобнее, но уснуть не смог. Потому что ОНИ появились.
Мертвецы не вылезли, ломая могилы, разгребая землю. Они просто появились и теперь стояли и смотрели на Петра. Сложно было сказать – чем. Ни у одного уже не было глаз, только черные провалы. Некоторые мертвецы видать, были совсем старыми – скелеты с остатками плоти. Другие – помоложе, и выглядели гораздо страшнее, чем скелеты. Петру показалось, что через некоторых мертвецов видно кладбище. Значит, это призраки? Тогда и опасаться нечего?
В нос шибанул сильный запах. Но на удивление пахло не чем-то неприятным, а мясом. Жареный на углях шашлык. Сочетание вкусного запаха и мерзкого вида сгнившей плоти окончательно помутило рассудок, голова закружилась. Петр всегда думал, а что он будет делать, попав в фильм ужасов. Теперь он получил ответ – ни-че-го. Сил не хватит на то, чтобы просто пошевелиться или закричать. Впрочем, Петр попытался встать. И тут же сильные, вовсе не призрачные костистые руки( возможно просто были руки скелета), прижали его плечи так, что попытка встать похоже, была бы равна поломанным костям. Петр остался сидеть.
В детстве часто Петру снился сон. Во сне он бродил по лабиринту из коридоров и комнат. Очень успешно, потому что точно знал – он идет правильно и приближается к концу лабиринта, к последней комнате. Но это вовсе не радовало его, так как опять же – он точно знал, что в конце скрывается нечто настолько ужасное, что его сердце не выдержит этого ужаса. Чем больше он бродил, чем ближе был к цели, тем страшнее становилось. Но при этом он не мог повернуть назад, просто шел как загипнотизированный. И вот, он уже стоит перед большой деревянной дверью с вырезанным глазом вверху. И тянется рукой к ручке, пока сердце замирает от дикого, животного ужаса. На этом сон заканчивался. Всегда. А тогда еде мальчик Петя просыпался в холодном поту. Подобные кошмары продолжались лет до десяти, а потом пропали
И сейчас кошмар вернулся. И он вновь бродил по бесконечному лабиринту и вновь было все как в кошмаре. И вновь он стоял перед дверью с глазом и открывал ее. Только он точно знал – на этот раз дверь он откроет и войдет внутрь. Прежний ужас вернулся вновь, но Петр все же передвигал ногами, идя вперед. Он открыл дверь и вошел в комнату. Сердце готово было лопнуть от усердия – так сильно билось. А сам Петр чуть не упал в обморок от безумного ужаса.
Не фига. Ничего не было в этой комнате. Просто сосем пустая комната с голыми стенами. Может ужас, который здесь таился, предназначался для мальчика Пети?
Петр очнулся вновь на кладбище, привалившись к оградке, пытаясь отдышаться. Мертвецы молча стояли рядом. Петру удалось даже встать и сделать несколько нетвердых шагов по направлению к выходу. Никто его не удерживал. Но Петр вспомнил предупреждение Василия. Теперь он уже не был таким неверующим, как раньше. Он прошел еще пару десятков шагов. Выход с кладбища был совсем близко. По сути, притащили его почти к выходу.
Петр сел вновь на «свое» место у оградки и сказал, посмотрев на мертвецов
Хотел выматериться, но не стал. Снова чуть не вскочил, не ожидая, что совсем рядом с его головой окажется голова какой-то бабки, с остатками кожи на лице, висящей лохмотьями. Бабка что-то шамкала, пытаясь сказать, но ничего не получалось. Петра немного передернуло все же.
Почему-то Петр заставил себя смотреть именно в черные провалы глазниц, хотя это и было нелегко. И вновь погрузился в память. На этот раз погружение было плавным и словно в замедленной съемке, как и тогда, когда он в двенадцать лет провалился под лед пруда. И никого, совсем никого не было рядом. Тогда его спасли, хотя сам Петр этого и не помнил. А вот сейчас он не терял сознание достаточно долго, и вполне почувствовал и холод и то «незабываемое» чувство, когда легкие заполняются водой.
И вновь вынырнул у знакомой оградки. Весь мокрый. То ли вспотел. То ли действительно как-то протащил с собой воду из мыслей. Отдышался и спросил с улыбкой
Получилось даже весело. Хотя внутри все сжималось от ужаса. После второго видения он испугался. Тому, что видения, хоть и нереальные, просто заставят остановиться его сердце. Психосоматика и все такое.
Петр примеривался уже – может, удастся добежать до деревни? Там на машину и деру? Но он даже не представлял, где Василий оставил машину. К тому же…Петр вспомнил боль. Если до него добрались в городе, то какой смысл куда-то уезжать?
А еще его удивило, что он действительно не сошел с ума от страха и не ломанулся к выходу, как безумный. Ведь особо смелым Петр себя никогда не считал.
Взглянув на совершенно черное небо. Да, похоже до рассвета еще далеко…
Василий залпом выпил еще одну рюмку крепчайшего самогона (дед Антон варил его на славу), и скривился. Он, конечно, не смог бы услышать треска костей, но ему казалось, что этот звук льется в уши, заглушая все остальные. Василий был уверен, что именно этот звук сейчас на кладбище. Те трое, кого привозил Василий до этого – все как на подбор были серьезными мужиками, Петр им не чета. Одного из этих серьезных мужиков разодрали прямо на глазах у Василия. прождал почти до рассвета. Василий уже пришел к кладбищу, чтобы встретить его. Но увидел, как тот бежит, не оглядываясь, а за ним мертвецы, что теперь передвигались на удивление ладно и быстро. Василий закричал, остановить, но куда там. Напарник не слышал его. Василий видел, никак не мог отвернуться, когда мертвецы настигли беднягу и начали разрывать. Методично, словно роботы, отрывали кусок за куском, не обращая внимания на крики. После этого случая, Василий не стремился больше никого встречать с рассветом. Вот и в этот раз – парень не справиться. Зачем он его вообще привез? Ведь не собирался. Словно кто-то за язык потянул и под руку толкнул. Нет, все…хватит.
-Не такое дело? Когда парня разорвали из-за меня?
-Кто в такое поверит?
Василь выпил еще и встал, хлопнув рукой по столу
-Все. Не буду я больше ездить через деревню. Баста. Хватит с вас. Не найду я вам больше гонца, сами живите.
-Разве я не сполна расплатился? Четырьмя трупами?
-А разве им трупы нужны? Им нужен тот, кто по-прежнему будет дороги соединять из двух городов, чтобы мы посередке.
-Да почему же это один из вас сделать не может, а?
-Потому что он житель, а не путник, дубина ты стоеросовая. В общем, так. Ты сейчас выпей, отдохни, завтра поедешь. Заодно пересмотришь свои слова. Найдешь на замену себе Путника – и можешь быть свободен. Просто поискать нужно получше. Тебя же нашли…
-Дай подумать. Ну да….вроде двух до тебя привозил. Оба не сдержались, глупенькие были. Ты иди, иди, поспи. Утро вечера если не мудренее, то как минимум разумнее.
Василий промычал что-то, но алкоголь, обычно так быстро его не берущий, сейчас почти полностью обволок сознание и Василий, даже не думая ему сопротивляться, пошел спать.
А утром он увидел сидящего за столом Петра, уминающего яичницу как ни в чем не бывало. Василий какое-то время смотрел на него веря и не веря своим глазам. Петр помятый, грязный, но живой…А парень посмотрел на него, улыбнулся и сказал
-Наконец! А я уж, думал, без тебя ехать. Сам бы потом на автобусе добирался. Поехали, а? Мне домой надо…очень.
Ведунья
Потом Ната и бабушка возвращались домой к бабушке, где все пропахло запахом трав, которые висели засушенные в пучках, лежали в разных баночках и кадушках. Бабушка делала пирожки или блины, и они вместе с Натой ели их, запивая чудесным травяным чаем с вареньем. Больше нигде Ната такого не пробовала. А еще бабушка много знала интересных историй, которых в книгах не писали, потому что мама и папа никогда такого Нате не рассказывали и ее читали. Было в бабушке –юркой, улыбчивой и сухонькой, что-то необычайное, что резко отличало ее от остальных бабушек в деревне. Правда Ната так и не могла понять, что именно. Чувствовала, а словами или мыслями выразить не умела.
Иногда к бабушке приходили какие-то люди и та тихо с ними разговаривала. А потом и часто давала им что-то в мешочке или склянке. Ната понимала, что это лекарство. Бабушка и ей давала всякие чудесно пахнущие травяные настои, когда Ната болела. А еще бабушка над ними шептала что-то. Горло действительно переставало болеть и жар проходил. А настои были гораздо вкуснее, чем те лекарства, которые давали ей в городе родители. Даже горькие настои.
Лишь однажды Нате запомнилось неприятное происшествие в деревне. В тот день бабушка занималась чем-то, а Ната играла во дворе с куклой. И тут – надо бы такому случиться, мимо двора проходили девочки почти ее возраста. Может только чуть старше. Одну из девчонок Ната как-то видела, но подойти не решилась, других нет, видать из города тоже приехали на лето. Радостная, Ната подбежала к невысокому кружевному заборчику и замахала руками.
-Привет, как вас зовут?
Новые девочки хотели подойти, но девочка из деревни не дала им.
-Вы куда, с ума сошли. Это же внучка ведьмы!
-Нет, правда, вы послушайте.
С этими словами она потащила подруг от забора Натиной бабушки, даже не потрудившись хотя бы словом обмолвиться с самой Натой. Ната осталась стоять, совершенно не понимая, что сейчас произошло. Она знала, кто такие ведьмы из сказок, что читала ей мать. В представлении Наты ведьма – это такая вредная злобная страшная старушка. И какое отношение ее бабушка имеет к этому образу. Глупые девочки, не стоит с такими дружить. И Ната продолжила играть со своей куклой. Поначалу она хотела рассказать бабушке о глупых девочках, чтобы вместе посмеяться, но к тому времени, как бабушка позвала ее обедать, сей случай выветрился из головы, как совершенно неважный.
Жизнь девочки продолжалась обычно и спокойно, пока однажды бабушка ей не приснилась. Чуть постаревшей, но все еще такой же маленькой, быстрой и улыбчивой. В том сне они уже с повзрослевшей Натой собирали травы, а потом бабушка уже в своем доме учила девочку как их перебирать, засушивать и делать зелья. Это был хороший сон. Ната веселилась от души, не забывая, между тем запоминать и делать, как положено, но тут бабушка вдруг повернулась и сказала четко и громко
-Ты спишь, деточка. Не поняла еще?
Ната ощутила, словно внутри что-то ударилось о ребра и сердце замерло на пару секунд а потом вновь забилось. Все вокруг поплыло и подернулось туманом, но бабушка положила свою ладонь на лоб девочке и та вновь вернулась в сон уже осознавая, что спит. Ната с удивлением рассматривала окружающее. Было так необычно осознавать, что она спит и знает это. Бабушка молчала, давая девочке привыкнуть. А потом Ната расплакалась
-Так значит, ты действительно умерла, да? – спросила Ната сквозь слезы
-С чего ты взяла? –удивилась бабушка
-Ну…снятся же покойники.
-Тогда почему ты раньше мне не снилась? Обиделась на что-то?
-Не дано мне этой науки. Никогда не способна была в сновидении кому являться. Только вот сейчас, когда действительно прямо очень надо, так что дальше-край, сподобилась.
-Почему? И почему все же я прекратила приезжать к тебе в деревню? Тебя родители обидели чем-то.
-Я тогда еще с тобой посмеяться хотела над глупыми девчонками, но забыла. Так это правда. Ты ведьма?
-Так все же – почему ты пришла.
-Потому что мне действительно настала пора умирать.
-Нет, бабушка, ты не можешь. Я вот убедилась что ты жива, я могу уже сама к тебе приезжать. Мы будем в лес ходить и ….
-Я…приеду к тебе обязательно. Родители не узнают даже.
Бабушка покачала головой
-Нужно чтобы они сами привели тебя к моей постели. Такое правило. Но я придумала одну вещь. Тебе лишь нужно чуть мне подыграть.
И бабушка улыбнулась
Когда на следующий день Ната пришла из школы, то она услышала, как родители громко разговаривают в комнате. Ната прислушалась
-И что, только мы можем? – спрашивала мать
-Куда поедете? – Ната зашла в комнату
-Она сегодня умерла в больнице. – закончил фразу отец
Ната бросилась в свою комнату и упала на кровать. Тут ей не пришлось ничего разыгрывать – слезы были вполне настоящие. Через некоторое время, в комнату зашла мама и села на кровать, гладя девочку по голове.
-Не плачь, родная. Бабушка тебя любила. Но она была очень старенькой
-Тогда почему вы запрещали мне ездить к ней? – спросила Ната
Ната вытерла слезы и села.
-Да, конечно. Мы с ней всегда гуляли в лесу. Или готовили вместе.
Девочка улыбнулась вспоминая. А потом вдруг вспохватилась
-Ты знаешь, мы однажды в лесу сокровище зарыли под елью одной.
-Сокровище? – улыбнулась мама
-Ну да. Там целый набор. Серьги очень красивые с синими и бесцветными камнями, которые еще так блестели на солнце. И кулон, и пару колец. С жемчужиной и тоже с камнями, как же бабушка говорила. Да, она сказала, что это сапфиры. Такие огромные. Сказала еще – что мое приданное. Да только я замуж не собираюсь.
-Так мать и вправду брала драгоценностями.
-В сущности, теперь бояться нечего, пусть с нами поедет.
И отец встал, направляясь к двери, а Ната быстро проскользнула в свою комнату. Там ее отец и застал. Входя, сказал
Когда они доехали до дома бабушки было уже темно. В окнах горел свет. Ната словно с цепи сорвалась, она побежала вперед, в раскрытую калитку и в дом, дверь которого тоже не была заперта.
-Бабушка! – закричала она, подбегая кровати, на которой лежала старушка. Ната опустилась на колени и взяла руки бабушки в свои, почувствовав, словно легкий ток прошелся по пальцам вверх.
-Значит свидимся еще. Ну а то, что выглядеть по иному будем, так это же не беда?
-Ната, что ты делаешь! – послышался истеричный крик сзади. Ната даже не обернулась.
-Я делаю то, что попросила бабушка. – сказала она. А старушка рассмеялась тихо, сделала последний глоток воздуха и дыхание ее прервалось. Ната осторожно встала и повернулась. Сейчас, смотря на родителей она почему-то испытывала такую дикую злость на них, на их глупость, которая на столько лет лишила ее бабушки, на их «мы знаем лучше, как надо» Нате вдруг стало душно тут, рядом с ними. Она прошла мимо застывших на пороге комнаты родителей и пошла во двор. По пути обернулась и сказала.
-А сокровища там, под яблоней кривой за домом. Берите, мне они не нужны.
Потом Ната еще долго сидела на скамейке во дворе, наблюдая появляющиеся на небе звезды. Родители не беспокоили ее и девушка спокойно обдумывала все, что случилось. Плакать ей больше не хотелось. Скорее в ее сознании была какая-то светлая грусть. Она вспоминала бабушку и улыбалась сама себе. А что касается силы – она пока не чувствовала ничего особенного. Но как бабушка говорила – не надо торопить события. Можно и подождать.
Странное фото
Не скажу что это прям лютая крипотень, в духе страх-ужас-медвежьяболезнь-все умерли, но присрал я тогда, как в лагере, когда пиковую даму ночью вызывали, и почти уже вызвали, только она не из зеркала пришла, а неслышно подкралась сзади, да и вовсе не пиковая дама оказалась, а вожатая решила малолеток на измену подсадить, но очковал я в ту ночь так же, как и на зловещий шёпот вожатой сзади, положившей руку на моё впотевшее от страха плечо с вопросом «ачойта вы здесь делаете?», только не верещал как Крис Такер в пятом элементе во время перестрелки, да и то лишь потому что горло перехватило. В прошлом году, примерно в это же время был в деревне. Всё цветёт и пахнет, красотища. Но в этот период не могу ночевать в деревенском доме. Астма, аллергия, понос, золотуха, то, сё. Ну и что б не провоцировать приступ, а потом не сипеть полночи как Дарт Вейдер, в обнимку с ингалятором, ночевал в машине. Время около 12ти ночи, я, в офигенном настроении допивая третью полторашку пива, и мурлыкая балладу КиШа о проклятом старом доме, пытаюсь фотографировать небо, луну, крыши окрестных домов на тапок в ночном режиме. Получается интересно, глазами видишь только темноту-черноту, а на фотках совершенно по другому, типа интеллектуальная обработка, россыпь камер по задней крышке, хоть щас в ультрахд+100500К аватара снимай, но ессно качество фоток полный отстой. Наигравшись, кряхтя и излучая флюиды умиротворения и перегара, заползаю в пепелац, дабы отдаться во власть Морфея. И тут надо бы добавить, что припаркован автомобиль был возле соседнего дома. Дом почти заброшенный. Наследники покойной хозяйки появляются раз в два года, побухать. Двор заросший кустарником и травой в пояс настолько что не то что в сам дом, а даже во двор не влезешь не ободравшись. Заперт на дом на здоровенный висячий замок. А жила там тётка, которую альтернативно одарённые деревенские сплетницы считали ведьмой. Ну, обычные деревенские байки, типа, снёс ей как-то тракторист по-пьяни забор, а она ему, мол, «что б ты в овраг улетел, падла обоссатая!» И, (надо же как удивительно!) тракторист, буквально отъехав от разнесенного им забора 30 метров, улетел в овраг к речке, зарыгал кабину и обоссался. Ну и всё в таком духе. Мы немного были знакомы с покойной хозяйкой, обычная старушка, обычный дом, возможно даже с домовым, обычный забор. Так вот. Решил я сделать последнее фото в этом чертовом ночном режиме, без вспышки, уже валяясь на разложенных сиденьях, сквозь лобовое стекло своей говноласточки. Темень-глаз коли. Время уже ближе к часу ночи. На экране тапка слабым силуэтом проглядывают силуэты дома с трубой, забора, сорняковых кустов. Жму на кнопку съёмки, секунда-две, супер интеллектуальные мозги моего тапка требуют от меня кататонического ступора, дабы не засрать фотку. Замер. Щёлк! Готовая фотка улетает в галерею. Я, тупя и матеря свою рукожопость, ищу эту фотку. И начинаю судорожно давить на кнопку блокировки дверей, одновременно закупоривая все окна в машине, моментально протрезвев, откладывая горы кирпичей и ощущая как по спине, грохоча подковами, мчит табун мурашек размером со слонячью мандавошку. Короче, засыпал я трясясь под пледом, накрывшись с головой и мужественно клацая зубами, потому что я, брутальный и кастратофически матерый сорокалетний мужик, с импозантной сединой на жопе появившейся в ту ночь, тупо ссал добежать 15 метров до порога нашей хаты. И вроде бы на фото ничего страшного нет. Ну, дом. Обычный. Забор. Труба печная. И дверной проем, С ОТКРЫТОЙ вовнутрь дверью, за которым видно красноватое освещение включённое в сенях! Но. Во-первых. Бомжей, мародеров и прочих алколюмпенов, на которых можно свалить пребывание в брошенном доме, в деревне просто нет. Во-вторых. Амбарный замок на двери дома бабки Марфы не тронут, утром ходил проверять, продравшись сквозь джунгли и оставив после себя целую просеку увядшего от моих матюков дурнотравья. Да и окна целы. А в-третьих, свет в дверном проёме был виден только на фото. Глазами я там, ночью, ничего кроме кромешной темноты не видел. Так-то. Фак, как много слов.. И да, кстати. Фото прилагаю. Впоследствии специально пару раз по ночам ходил там, фоткал. И ничего, даже близко похожего, сфотографировать не удалось. У страха глаза, конечно, велики. Но хрен его знает.. Вдруг и правда ведьма? Тракторист то обоссался.
Болотница
Глаша была сиротой. Мамка умерла, не оправившись от родов, отец напился однажды зимой и уснул в сугробе. Его нашли, препроводили домой, но с постели он уже не встал. А после умерла и старая бабка. Девчонку из милости приняла семья дяди Андрея, старшего брата отца. Уж больно бабка, умирая, просила. У Андрея и свои дети были, но все старшие, все уже на работах. Только один Ванюшка совсем младенец и сразу же Глашу приставили к хозяйству, да к Ванюше, который оказался еще той егозой – постоянно лез куда-то не желая сидеть спокойно. А получала в случае чего Глаша. Кулаки у дядь Андрея были пудовые, да и теть Параша огреть могла только так. На слова о том, что она лентяйка, только хлеб даром жрет, и лучше бы сдохла с отцом пропойцем, Глаша уже давно внимание не обращала. Слова не кулаки, можно и потерпеть. Она не видела в этих словах ничего оскорбительного, и не считала, то к ней относятся как-то несправедливо. Глаша и сама, когда Ванюшка заболел, желала ему смерти про себя. Хотя и поп их местный, Терентий, говорил, то плохие мысли – грех, но тут уж ничего поделать Глаша не могла. А что он издевается? Знает же, что от матери не ему попадет, а Глаше – не уследила за дитем. Ага, там дите уже вполне само за собой следить должно, а мамка все ему в попу дует. Но свои мысли Глаша оставляла при себе. В конце концов – Ванюша родной, а она пришлая. И ждать того же отношения, что к родным – бесполезно.
Поэтому когда Ванюшка пропал, а знакомые пацаны сказали, что вроде видели мальчика бежавшего к болоту, Глаша пришла в ужас, но не за брата, за себя. Болота она боялась также, как и остальные, потому, что также слушала с детства рассказы о страшной болотнице. Но болотница, она может и есть, а может и нет. Может заметить, а может и нет. А вот дядь Андрей точно есть. И кулаки у него все также пудовые. Так что Глаша отправилась за братом. Как это ни странно, но она с легкостью шла по болоту, будто зная, куда ступать. Хотя раньше никогда тут не бывала. Ванюшка нашелся на большом островке сухой земли, где спокойно росла не только свежая трава, но и заросли всякой ягоды. Княженика, морошка, голубика. От количества ягод просто глаза разбегались. И конечно, Ванюшка уписывал это все за обе щеки. Глаша просто охнула. Такое богатство! И никем не тронутое, ни зверем ни человеком. Глаша сгребла в охапку Ванюшку, предварительно наградив подзатыльником и повела за собой. Буквально потащила, не обращая внимания на слезы и просьбы. Скоро должны прийти старшие, не хватало еще получить из-за этого в очередной раз. Впрочем, Глаша хорошо запомнила дорогу, чтобы найти ее потом. Разумеется, ни с кем делиться этим знанием она не собиралась, сама будет тут хозяйничать. Про болотницу Глаша и не думала – не видала ее, а ягоды – вот они.
Приведя домой брата, и отвесив ему ее один подзатыльник «Чтобы ни слова, упыреныш», пошла заниматься хозяйством. Уже через день ей удалось отпроситься по ягоды, как раз пошли особо. Глаша взяла самую большую корзинку, несмотря на смех дядевой жены.
Дома ее даже похвалили, что бывало редко. Глаша рассказала, откуда ягоды
-Другим хоть место не сообщила, чучело? – спросила тетка.
-Хоть на это ума хватило.
Тетка взяла корзинки поменьше и стала перекладывать ягоду.
-Это –для Ванюшки. Сама небось нажралась?
-Не много? – спросил дядь Андрей
Глаша покорно взяла корзину и готова была отправиться, как тетка ее остановила
Вынув откуда-то чистый платок, тетка повязала его девочке. Потом плюнула и вытерла пальцем грязь с лица.
-Ступай, образина. Смотри не задерживайся, не пялься на господ, да не дерзи там.
На даче Глаше даже больше дали, чем она просила. Бойкая симпатичная девочка очаровала хозяйку. И ей предложили приносить сюда ягоды. Глаша действительно приносила ягоды еще и еще. А потом ее жизнь поменялась коренным образом.
Ляля Веретинская отчаянно скучала на даче. Здесь у нее были игрушки и папа привозил книжки, но без подруг, как же тут было скучно. Ближайшая дача, где жила девочка ее возраста была далеко, да и там жила эта отвратительная зануда и зазнайка Мими Скорцева. Ух….Ляля говорила о том, как ей скучно, что лучше бы поехали на какой-то курорт. Может там были бы дети ее возраста. Но mama говорила, что у papa какие-то затруднения и на курорт они обязательно поедут в следующем году. Самое обидное было в том, что ее братьям, которые были всего-то старше на год, десятилетним близнецам Пете и Коле позволялось и играть с деревенскими мальчишками, и гонять где-то днями. Ни мама, ни гувернантка просто не могли уследить за шустрыми ребятами. Да и решили, что пусть лучше страдают деревья, чем посуда и окна дачи. К тому же, она же девочка. Ну вот как не злиться?
Поэтому когда на дачу стала по утрам приходить милая деревенская девочка, вроде как того же возраста, что и Ляля, маленькая барыня упросила mama позволить девочке приходить поиграть с ней. Домашние не соглашались, но после истерик у Ляли и успокоительных капель у mama, все же вынуждены были пойти навстречу скучающей барышне. Сама гувернантка, строгая и поджарая, как борзая, сорокалетняя мисс Прейс, пошла к дяде Глаши и попросила отпускать девочку погулять и поиграть с барышней. За то посулила и деньги и ткань на одежку. Тетка решила, что деньги даже лучше, чем помощь по хозяйству, которой от лентяйки все равно «почитай что нет» и согласилась. Даже справила Глаше новый сарафан. В первый же день Глаша поступила в веденье гувернантки, которая, приказала сначала вымыть ее, а потом проинструктировала, как вести себя с барышней.
-Ты помни, что ты тут для увеселения барышни. Ляля – добрая, но ты не должна этой добротой излишне пользоваться. Помни, что ты мужичка, ей и останешься.
Поначалу девочки играли на равных и им было весело. Глаша много знала того, чего не знала Ляля и та с удовольствием слушала подругу. Это показалось гувернантке не слишком хорошим делом, и она стала науськивать Лялю, чтобы та показывала деревенщине ее место. И Ляля стала. Постепенно Глаша превратилась для нее в служанку. Подай, принеси, да что ты такая грубая, фу, еще и невежа. Особенно понравилось Ляле показывать Глаше свои игрушки, которые папа привозил.И смотреть как загораются от желания поддержать их в руках глаза Глаши.
Да и в деревне с подружками у Глаши не очень хорошо дела шли. Во-первых, все уже знали что Глаша нашла ягодное место и никому не сказала. Во-вторых, Глаша хвалилась, что стала подружкой «госпоже», а братья Ляли со смехом рассказали, что никакая она не подружка.
-Так, Ляля поиграется, а потом выкинет ее. Она к собачке нашей больше чувств питает.
С тех пор Глашу в деревне стали называть «паделем». Вроде это такая порода собак модная.
-А я зато Болотницу видела и она мне ничего не сделала!
Как гром прозвучали эти слова. Сказанные один раз деревенским, другой раз Ляле при очередной ссоре. Но если деревенские знали, что такое болотница, и кто-то поверил, кто-то нет, то Ляле пришлось объяснять
-Колдовка жила у нас. Ведьма. Давно Ухх, злющая. Много зла сделала. Вот ее в болоте и утопили. Но она болотницей стала….Страшной. Топит людей и скотину. А меня – нет. Там я и ягоды беру.
-Так идете? – важно спросила Глаша
Дети стояли на острове, наблюдая ягодное изобилие.
-Ну и где болотница? – просил Коля
-Сейчас придет. Она всегда приходит.
Девочки разбрелись по кустам, срывая ягоды, и начали переговариваться. Ляля тоже ела княженику. Вот так вот, немытую, с куста. Была в этом такая особая прелесть, что ягода казалась особо вкусной.
Около островка, в болотной жиже начало пузыриться. Потом появилась зеленая мерзкая голова, а потом болотница вышла на свет. Сейчас она казалась ее более неприглядной. Но дети застыли, смотря на нее.
-Видели? – спросила Глаша. И помахала рукой болотнице, как старой знакомой. Та улыбнулась. На этот раз щель рта растянулась до ушей буквально. Как голова не оторвалась? Почему-то эта улыбка показалась Глаше страшной. А ведь она считала, что уже привыкла к болотнице. Существо действительно появлялось каждый раз, когда Глаша брала ягоду. Но сегодня было что-то не так. Глаша почувствовала это. Другие дети – нет. Они заворожено смотрели на чудо
Дети ожили и стали отходить, смотря на болотницу, а та протянула руки-ветки. Дети постарались шагать быстрее, но тут ноги стали увязать в грязи. А ведь только что ее не было.
-Бежим! – уже прокричала Глаша.
Оказалось поздно. Твердая земля превращалась в болотную жижу, кусты и трава уходили в нее, как и дети. Когда жижа дошла о половины тел, дети закричали и начали пытаться барахтаться, но ничего не могли сделать. Они тонули и теперь это всем было ясно. Когда жижа дошла до груди, Глаша повернула голову. Болотница все также стояла на месте и улыбалась
И Глаша только тут поняла, зачем все это было – кусты, ягоды. Но поздно. Слишком поздно.