путь к причалу актеры и кто исполняет песню
LiveInternetLiveInternet
—Фотоальбом
—Рубрики
—Цитатник
Коты и собаки в работах фотомастеров от классиков до современников https://i.yapx.ru/N2Y.
—Видео
—Метки
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Интересы
—Друзья
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Статистика
ИСТОРИЯ ПЕСНИ «ЕСЛИ РАДОСТЬ НА ВСЕХ ОДНА» ИЛИ «ПЕСНЯ О ДРУГЕ» ИЗ ФИЛЬМА «ПУТЬ К ПРИЧАЛУ»
Фильм «Путь к причалу» стал второй полнометражной художественной картиной Георгия Данелии по одноимённой повести Виктора Конецкого. Она повествует о трудном подростке Ваське, который оказался на спасательном буксире, где его ждали очень непростые испытания.
Фильм «Путь к причалу», 1962 год
По совету музыкального редактора «Мосфильма» Раисы Лукиной, режиссёр пригласил Андрея Петрова написать песню к фильму. Так началась история композиции «Если радость на всех одна», известной ещё под названием «Песня о друге».
Последующие события Георгий Николаевич подробно описал в автобиографической книге «Безбилетный пассажир». При встрече с ленинградским композитором будущий мэтр советского и российского кинематографа объяснил, что ему изначально нужна мелодия, соответствующая духу фильма.
Далее выдержка из книги:
«Москва. Мосфильм. Данелия. Я написал тринадцать вариантов мелодии, пусть этот Жеженян заменит одно слово!»
— Данелия Г. Н. «Безбилетный пассажир: «байки» кинорежиссёра».
В картине «Путь к причалу» композицию спели Валентин Никулин и Бруно Оя.
Давайте послушаем версию Эдуарда Хиля.
Музыка, мелодия песни не понравилась главному музыкальному редактору, который назвал её «не советской». Ситуацию с подачи Раисы Лукиной спас сам Георгий Данелия, сказав, что поскольку события происходят в Арктике, то создатели фильма использовали мелодии народных песен чукчей.
Если радость на всех одна,
Hа всех и беда одна
Море встает за волной волна,
А за спиной – спина
Здесь, у самой кромки бортов,
Друга прикроет друг
Друг всегда уступить готов
Место в шлюпке и круг
Друга не надо просить ни о чем,
С ним не страшна беда
Друг – третье мое плечо —
Будет со мной всегда
Hу, а случится, что он влюблен,
А я на его пути,
Уйду с дороги, таков закон:
Третий должен уйти!
«Когда фильм был готов, мы повезли его в Мурманск и показали морякам. Ночью меня разбудило пение. За окном пьяные голоса нестройно выводили нашу песню: «Е-е-сли радость на всех одна, на всех и беда одна…» Ну, если пьяные запели, то это будет шлягер.»
— Данелия Г. Н. «Безбилетный пассажир: «байки» кинорежиссёра.
| Рубрики: | мир кино/музыка из кинофильмов музыка/история песни мир кино/история создания фильма музыка/исполнители интересные факты звезды из прошлого |
Метки: песня о друге из фильма
Процитировано 3 раз
Понравилось: 4 пользователям
Путь к причалу (фильм)
Путь к причалу (фильм)
«Путь к причалу» — художественный фильм режиссёра Георгия Данелия, снятый в 1962 году.
Содержание
Сюжет
Васька (Александр Метёлкин), молодой паренёк пятнадцати с половиной лет, попадает на спасательный буксир «Кола». Цель у Васьки добраться до Мурманска.
В первые же минуты на судне он увидел сурового и неразговорчивого боцмана — Зосиму Семёновича Росомаху (Борис Андреев). Васька симпатизирует боцману. Между боцманом и Маратом Чепиным (Валентин Никулин) состоялся спор на футбольный матч (в настольной игре). Тот кто проиграет матч должен сбрить половину уса, а вторую его половину не трогать до отхода из Мурманска. В момент подведения итогов игры Васька поддерживает боцмана и он выигрывает спор.
Неугомонный Васька на предыдущем месте работы умудрился поломать дизель. Свою страсть к изучению техники он не оставляет и здесь. Случайно затапливает каюту старпома, а сам в это же время сваливается за борт. Боцман Росомаха прыгает за борт и спасает Ваську. Капитан принимает решение списать на берег Ваську. Но Васька очень просит оставить его на буксире, он хочет ходить на нём, быть спасателем. Ваську оставляют на буксире учеником моториста.
«Кола» должна идти на дальние острова за судном «Полоцк», которое стоит там повреждённое со времён Великой Отечественной войны. На этом судне ходил во время войны Росомаха. Перед выходом в море Росомаха ссорится с фронтовым другом, напивается и попадает в медвытрезвитель. В вытрезвителе он встречается с пропойцей Великанкиным (Георгий Вицин). Старпому приходится выручать Росомаху из вытрезвителя.
Росомаха идёт от вытрезвителя к порту и по дороге встречается с Марией (Любовь Соколова) которая работала на сейнере вместе с ним. Мария говорит что у неё от него есть сын, Андрей. Зосима погружается в раздумья. Мария уезжает на автобусе, но вечером того же дня Росомаха находит её. Они приходят к Марии домой, Росомаха хочет увидеть сына, не застаёт его дома, он убежал на танцы. Росомаха пытается объясниться с Марией, добиться чтобы она его простила и приняла вновь, но разговор не получается.
Буксир выходит в море и спустя какое-то время швартуется у «Полоцка». На этом же судне с Росомахой некогда ходил и капитан «Колы» Гастев (Олег Жаков). Вместе с боцманом они осматривают «Полоцк», вспоминают погибших товарищей.
На «Полоцк» высаживается команда во главе с Росомахой. В команде Васька, Чепин, Бруно (Бруно Оя). Судно даёт течь и всё время пути они должны откачивать воду и стоять у штурвала. Суда отправляются в путь. Передают штормовое предупреждение. На «Полоцке» ломается помпа откачивающая воду. Боцман спускается в трюм, к Ваське, узнать как дела. Завязывается разговор и боцман, успевший Ваську полюбить, обещает его по возвращении в Мурманск познакомить с сыном.
Несмотря на то, что идёт шторм, Росомаха передаёт на «Колу» что всё в порядке и судно готово идти.
Приходит радиограмма о том, что в тридцати милях от «Колы» гибнет лесовоз «Одесса», он потерял ход и его штормом несёт на Канинские рифы. Капитан «Колы» связывается с Росомахой о рассказывает ему обо всём. Выход у них только один: «Кола» должна оставить «Полоцк» и полным ходом идти для спасения лесовоза. Но если «Полоцк» не держать носом на волну, тогда он ляжет на борт и начнёт черпать воду, что приведёт к гибели судна. Росомаха не хочет обсуждать это с командой, но рация включена и команда (кроме Васьки, тот возится в трюме у помпы) узнаёт обо всём. Росомаха против того чтобы отдать трос, ведь тогда все, кто есть на «Полоцке», погибнут вместе с судном.
В столь острый момент команда делится на два лагеря Бруно и Чепин за то, чтобы трос отдать, Васька же поддерживает Росомаху. Но Чепин объясняет Ваське в чём дело и тогда Васька произносит всего лишь одну фразу «Не хотел бы я иметь такого отца». Услышав её Росомаха сам принимает решение и рубит трос. Теперь «Кола» может полным ходом идти на выручку лесовоза.
Росомаха даёт распоряжения на случай гибели судна «Кого выбросит живым на берег, идите вправо, там маяк, там спасётесь».
«Полоцк» выбрасывает на скалы, почти всё судно уходит под воду, на поверхности только нос и рубка судна. Трое членов команды живы, лишь только мёрзнут на леденящем ветру. А смертельно раненый Росомаха (он ударился головой о части судна во время шторма) умирает, хотя помощь была уже близка.
Мурманские истории фильма “Путь к причалу”
Сто страниц истории к 100-летию Мурманска
Окончание. Начало в номере за 29 ноября
В конце лета 1961 года на улицах областного центра появился автобус с надписью «Студия «Мосфильм» и табличкой на лобовом стекле «Путь к причалу». Снимался фильм, копия которого хранится ныне в Государственном архиве Мурманской области, на протяжении двух лет. Одним из главных мест, где шла работа над картиной, стала заполярная столица.
ПАРТБИЛЕТЫ НА СТОЛ
Я попросил… позвонить Залб-штейну. Директором фильма «Путь к причалу» был Дмитрий Иосифович Залбштейн, осанистый пятидесятилетний мужчина с начальственным басом…
Минут через сорок приехала милиция, а за ней начали подъезжать автобусы один за другим. Все прибывают и прибывают. Милиционеры спрашивают, где автобусы расставлять… а потом приехали два БТРа. Из башни одного торчала голова Залбштейна.
Залбштейн выразился конкретно: автобус не дали.
Все облегченно вздохнули и заулыбались.
И тогда к нам отправили автобусы с городских маршрутов. А член бюро обкома командующий военным округом на всякий случай прислал два бронетранспортера, на одном из которых и приехал на съемочную площадку Дмитрий Иосифович Залбштейн».
РЕЖИССЕР! Я ВЕРНУЛСЯ…
«Между прочим. Как мы ни старались держаться подальше от государственных секретов, все равно никак не могли их избежать.
В тот день, когда Никита Сергеевич выступил с официальным заявлением, что на Кубе советских ракет нет, пошли мы в ресторан. Только сели, в другом конце зала поднялся человек и крикнул:
— Режиссер! Я вернулся, когда сниматься будем?
Я узнал его: этот моряк был у нас в массовке в очереди у пивного ларька.
— Раньше не мог. Мы на Кубу ракеты возили!
«На фильм «Путь к причалу» музыкальный редактор Раиса Александровна Лукина… порекомендовала пригласить молодого ленинградского композитора Андрея Петрова.
Музыка была утверждена.
Когда фильм был готов, мы повезли его в Мурманск и показали морякам. Ночью меня разбудило пение. За окном пьяные голоса нестройно выводили нашу песню: «Е-е-сли радость на всех одна, на всех и беда одна…».
Ну если пьяные запели, то это будет шлягер. Так оно и было».
Дмитрий ЕРМОЛАЕВ,
сотрудник Государственного архива Мурманской области.
История песни “Если радость на всех одна”
Второй полнометражной художественной картиной Георгия Данелии стала драма «Путь к причалу». Она повествует о трудном подростке Ваське, который оказался на спасательном буксире, где его ждали непростые испытания. По совету музыкального редактора Раисы Лукиной, режиссер пригласил Андрея Петрова написать песню к фильму.
Так началась история композиции «Если радость на всех одна», известной еще под названием «Песня о друге».
История и смысл песни “Если радость на всех одна”
Последующие события Георгий Николаевич подробно описал в автобиографической книге «Безбилетный пассажир». При встрече с ленинградским композитором будущий мэтр советского и российского кинематографа объяснил, что ему изначально нужна мелодия, соответствующая духу фильма.
Далее выдержка из книги:
Петров уехал в Ленинград и через неделю привез мелодию. Сыграл. Я сказал, что хорошо, но можно еще поискать. Он опять уехал и через неделю привез другую мелодию. Сыграл. Я опять сказал, что можно еще поискать. И так двенадцать раз. Остановились на тринадцатом варианте — мое любимое число.
Слова «Песни о друге» написал поэт Григорий Поженян. В одном месте его текст не ложился на мелодию, что едва не стало причиной конфликта с молодым композитором. Как удалось избежать ссоры, рассказывается в «Безбилетном пассажире». Советуем почитать.
В картине «Путь к причалу» композицию спели Валентин Никулин и Бруно Оя.
После выхода фильма «Песню о друге» исполняли многие известные музыканты. Давайте послушаем версию Эдуарда Хиля.
Интересные факты
Текст «Песни о друге» («Если радость на всех одна»)
Если радость на всех одна,
Hа всех и беда одна
Море встает за волной волна,
А за спиной – спина
Здесь, у самой кромки бортов,
Друга прикроет друг
Друг всегда уступить готов
Место в шлюпке и круг
Друга не надо просить ни о чем,
С ним не страшна беда
Друг – третье мое плечо –
Будет со мной всегда
Hу, а случится, что он влюблен,
А я на его пути,
Уйду с дороги, таков закон:
Третий должен уйти!
Цитата о песне
Когда фильм был готов, мы повезли его в Мурманск и показали морякам. Ночью меня разбудило пение. За окном пьяные голоса нестройно выводили нашу песню: «Е-е-сли радость на всех одна, на всех и беда одна…» Ну, если пьяные запели, то это будет шлягер.
«Безбилетный пассажир»,
Георгий Данелия
Георгий Данелия. Путь к причалу
В книжке «Тостующий пьет до дна» один из самых смешных рассказов — про похороны. Мосфильмовцы хоронят Александра Яблочкина, хорошего и дельного человека. Он работал на «Афоне» директором картины, до премьеры не дожил — упал замертво на студийной проходной. Кто читал «Тостующего…», тот наверняка хохотал над стареньким раввином, упорно путавшим на холодном ветру, кто из родни кем приходится усопшему, а также над тупым советским номенклатурщиком, полетевшим вместо гроба в свежевырытую могильную яму под звуки гимна СССР в исполнении пригнанного им на кладбище оркестра.
«Когда придет время и мне уходить, — заканчивает свой рассказ автор, — я очень хочу уйти так же. Не болея и внезапно, никакого не мучая. И чтобы на моих похоронах тоже плакали и смеялись». Уйти так же у Георгия Николаевича Данелии не получилось. Болел, мучительно и долго. На похоронах я не был, не знаю, смеялись ли там, как ему хотелось. Плакали, уверен, горько.
Думаю, горечь — одно из ключевых понятий в разговоре о комедиографе Данелии, если так уж необходимо числить его по комедийной части. Горечь, горесть. «Печальная комедия» — этим титром после пролога открывается история Андрея Павловича Бузыкина, и авторская печаль не светла — горька. И жизнь у героя-плута (совсем не героя и вовсе не плута) безвыходная, горестная.
Жизнь, по Данелии, несуразна и горестна до смешного, но в проявлении чувств автор всегда по-мужски сдержан. (Сдержанность — тоже ключевое понятие.) Один из начальных кадров «Осеннего марафона», показательно снятый с той же нижней точки, с которой камера каких-то пятнадцать лет назад радостно провожала в жизнь подтянутого метростроевца Кольку, — скупая горькая насмешка над былыми надеждами. Теперь не юный Колька уезжает вверх по эскалатору, а не очень-то молодой, вымотанный собственным марафоном переводчик Бузыкин косолапо взбирается по ступенькам вверх, пытаясь куда-то поспеть и наверняка не поспевая.
Для меня «Осенний марафон» — совершенный фильм. В нем все, из чего состоит кино, волшебным образом приведено в живое согласие со всем. Волшебным образом и режиссерской рукой. История кино располагает фильмами гениальными, но гениальность всегда болезнь, и «Осенний марафон» с его абсолютной гармонией не в том списке. Однако он совершенен, настаиваю.
«Осенний марафон», «Мимино», «Не горюй!» и другие главные фильмы режиссера Данелии изъедены зрительскими глазами до дыр, обсуждены и исписаны критиками вдоль и поперек — и какие сейчас тут добавишь слова, кроме слов любви, которая в словах не нуждается?
Не слова же признательности.
Думаю, если уж позволить себе что-то говорить, то о других фильмах этого автора — окраинных. О фильме, с которого началось большое кино Данелии, и о фильме, которым оно завершилось.
Первый называется «Путь к причалу».
Вгиковские короткометражки студента Данелии — утраченный, скорее всего, безвозвратно и оставшийся легендой «Васисуалий Лоханкин» и «Тоже люди» по Льву Толстому — были пробой голоса. «Тоже люди» — это еще очень пятидесятые годы советского кино с осторожными проблесками шестидесятых.
Полнометражный дебют «Сережа» личным режиссерским делом признан быть не может — он подписан двумя именами. Ретроспективно (глядя сквозь фильмографию Данелии и его соавтора Игоря Таланкина) понимаешь, как много там именно от Данелии, и все же «Сережа» принадлежит им обоим неразделимо.
«Путь к причалу» — это еще не совсем Данелия. Он сделан на подступах к самому себе. Шлюзы откроются через год, когда родится «Я шагаю по Москве».
«Фортуна» — последний фильм, снятый на пересменке веков, — это уже почти не Данелия, увы. Он звучит устало, зачастую вообще мимо главных нот автора и вызван к жизни далеко не той энергией, какая рождала и питала его лучшее кино. Рискну предположить, что в судьбе Данелии мощная авторская потребность высказаться последний раз вполне воплотилась в «Кин-дза-дза». «Паспорт» и далее — это все же фильмы человека, которому по большому счету уже ничего не хочется нам сказать. Да и пусть. Он слишком много важного сумел сказать нам прежде.
Как бы там ни было, в двух окраинных фильмах подлинный Данелия — распознается. И улавливать его там — в тени шедевров, в зачатке, в остатках — интересно.
Так вышло, что обе эти истории — морские. В «Пути к причалу» спасательный буксир «Кола» доставляет в порт последней приписки «Полоцк», поврежденный еще в войну и застрявший беспомощным ржавым скелетом на островах Новой земли. В «Фортуне» путь к последнему причалу держит одноименный доходяга-сухогруз, некогда выигранный в карты (отсюда и имя) своим нынешним владельцем и капитаном Фомой Арчиловичем.
«Фортуна» плывет по Волге, так что, строго говоря, сюжет у нее не морской, а речной, но это нюансы. Пошлая метафора морского-речного рейса как жизненного-авторского пути нам с вами тут не пригодится, спасибо. Георгий Николаевич с его острым нюхом на глупость и пошлость нас просто не понял бы.
Ограничимся констатацией: рифма налицо. Она здесь не единственная.
Взять хотя бы мотив отцовства, один из важнейших у Данелии. За подтверждениями далеко ходить на надо. Колька из «Я шагаю по Москве» — безотцовщина: его отец со всеми своими братьями погиб на войне, и ранняя Колькина самостоятельность наверняка впрямую обязана этой утрате. Папаша в «Совсем пропащем» — беспробудный опустившийся пропойца, клейма ставить негде, но для Гека Финна он, черт возьми, все равно родной отец, и только совсем уж мрачное алкогольное папашино безумие заставит верного Гека бросить его на произвол никчемной судьбы и сделать ноги. Бездетному соколу Валико маленький черноглазый племянник Варлаам, прижитый сестрой от мерзавца Папишвили, — родней сына. Бузыкин страдает не в последнюю очередь из-за невозможности найти общий язык с повзрослевшей дочерью. И так далее.
Веселого в этой коллизии мало, но смешного в первом фильме Данелии много. Виктор Конецкий, написавший сценарий по собственной повести, — отличный писатель, и его чувство юмора одной группы крови с данелиевским. Провожающий «Колу» чукча Герасим с собачкой, детский радиоспектакль «Доктор Айболит» по громкой трансляции на весь порт, моржовый клык, с которым носится Васька, пытаясь всучить его то одному, то другому, его вопросы вроде «а правда, что Содом и Гоморра погибли при взлете марсианской ракеты?» — все это формирует жизнь фильма, его интонацию.
Любознательный и деятельный шалопай Васька, из-за которого капитану «Колы» пришлось списать на берег бурого медведя, ходившего с командой в рейсы, через сорок лет объявится на борту «Фортуны» лихим Толиком, которого после смерти его отца, закадычного друга, усыновил Фома Арчилович и взял к себе матросом. Годы берут свое: щедрый Васька бескорыстно пристраивал хорошим людям добытый им клык — оборотистый Толик с ходу пытается всучить клиенту презервативы, персидскую расческу и сатин.
Алексей Тимм, приложивший руку к сценарию «Фортуны», скажем со всей определенностью, далеко не Конецкий. Не имея постфактум возможности определить вклад каждого из соавторов в сценарий, я могу сделать это гипотетически, будучи знаком с сольным творчеством каждого.
Предполагаю, что капитан Фома Арчилович и все с ним связанное — это прежде всего Данелия. Фильм снимался в 2000-м году, Евгения Леонова уже шесть лет нет на свете, и, значит, без Вахтанга Кикабидзе, второго своего любимца, Данелии было здесь не обойтись. Валико тосковал по большой авиации, а когда мечта сбылась — родные горы позвали обратно. Фома ходит на колымаге «Фортуна» и, говорят, скучает по былым дальним плаваниям. Нехватку морской романтики восполняет личным авантюризмом заядлого картежника. Мизандари, кстати, тоже авантюризму не был чужд: забросить службу вертолетной доставки голландских кур и индийских фильмов в грузинские деревушки и рвануть за летчицким (а заодно и мужским — к Ларисе Ивановне) счастьем в Москву — разве не авантюра? Самая настоящая.
Почти все остальное — расхожие обстоятельства и приметы конца девяностых, дешевые криминальные коллизии и прочая шелуха — с большой долей вероятности фантазии Данелии не принадлежит и уж точно от нее отслаивается. В «Фортуне» слышится даже брюзжание, в котором Данелия не был замечен никогда. Тем не менее, это — его фильм. Не получившийся, но его. Внутренняя принадлежность удостоверяется последним кадром — единственным по-настоящему данелиевским в «Фортуне».
Фома Арчилович, который казнит себя за то, что когда-то оставил свое судно раньше, чем сошел на берег последний член экипажа (никто, впрочем, не погиб), решает в финале фильма свести счеты с жизнью, как полагается настоящему мужчине и капитану. Облачившись в парадную форму, он торжественно ждет, когда «Фортуна» с ним на борту уйдет под воду. Сухогруз невдалеке от берега погружается в Волгу, Фома погружается вместе с ним, уже над водой видна только седая голова в капитанской фуражке. Вот-вот должна скрыться и она, но отчего-то не скрывается.
«Епть, отмель!» — облегченно восклицает старый механик. Фома разводит руками: не суждено, судьба. Фортуна.
Да, вот еще что важно: если мне не изменяют память и внимательность, ни в «Пути к причалу», ни в «Фортуне» не слышна песня про Марусеньку, которая мыла белые ноги на речке, на речке, на том бережочке.