Психоневрологический интернат что это
Психоневрологический интернат
Содержание
Статистика
Организация быта, трудовой и учебной деятельности
Основная функция, выполняемая на настоящий момент психоневрологическими интернатами, — обеспечение возможности проживания пациентов, их социально-бытового устройства. Обычно человек находится в ПНИ 15—20 лет или более, понятие выписки практически отсутствует. Это обусловливает особую организацию быта пациентов, сочетающую в себе элементы больничного учреждения и общежития, а также вовлечение пациента в трудовую деятельность.
Трудовая деятельность. Для организации трудовой терапии в ПНИ традиционно существует материально-техническая база, представленная лечебно-трудовыми мастерскими (ЛТМ), подсобным сельским хозяйством и спеццехами. Наиболее распространённые виды работ в ЛТМ — швейные, столярные и картонажные; также встречаются сборочные, сапожные виды работ, плетение корзин и др. После 1992 года изменение социально-экономической ситуации в стране привело к тому, что ЛТМ перестали получать заказы и сырьё от местной промышленности, следствием чего явилось нарушение права на труд многих проживающих.
Кроме того, трудовая деятельность пациентов ПНИ нередко осуществляется в таких формах: 1) хозяйственно-бытовая деятельность по обслуживанию учреждения (поддержание чистоты и порядка в помещениях, уход за тяжело больными, разгрузка продуктов и т. п. — этот труд не оплачивается и часто оказывается принудительным, в нарушение прав трудящихся); 2) деятельность в составе выездных бригад на полевые работы и строительные объекты; 3) деятельность на штатных должностях в интернате и за его пределами.
Учебная деятельность в ПНИ должна осуществляться по специально разработанным программам обучения социально значимым профессиям с учётом степени интеллектуального дефекта. Чаще всего возникает необходимость обучения молодых пациентов ПНИ профессиональным навыкам штукатура-маляра, столяра, сапожника, швеи и др., поскольку в учреждениях системы социальной защиты существует потребность в осуществлении ремонта зданий, мебели, кухонной утвари, белья, обуви.
Права пациентов ПНИ
Лица, проживающие в ПНИ, вправе [4] :98 :
Согласно Федеральному закону «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов», граждане, проживающие в государственных стационарных учреждениях социального обслуживания, имеют право на [4] :98—99 :
Нарушения прав пациентов ПНИ
Кто и как живет в российских психоневрологических интернатах? Ответы на вопросы о ПНИ
Психоневрологические интернаты (ПНИ) — учреждения, где живут взрослые люди с хроническими психическими заболеваниями, которые нуждаются в постоянном уходе. Но фактически такие учреждения в России — это нечто среднее между строгой больницей и тюрьмой. После того как стало известно об уральском пансионате, где нескольких женщин угрозами заставили сделать стерилизацию, даже далекие от темы люди стали интересоваться судьбой запертых в ПНИ.
«Такие дела» собрали ответы на простые вопросы о том, кто попадает в психоневрологический интернат и как там живется.
Что такое ПНИ?
Психоневрологические интернаты (ПНИ) — это государственные учреждения, в которых живут совершеннолетние люди с хроническими психическими заболеваниями, которые нуждаются в постоянном уходе. Важно подчеркнуть, что это не больницы, а интернаты, где постояльцам оказывают социальные услуги.
Зачастую персонал воспринимает проживающих в ПНИ людей как пациентов, которых необходимо изолировать от общества и лечить, говорят общественники, которые помогают людям с расстройствами. Представители некоммерческих организаций, которые работают с ПНИ, часто называют их тюрьмой. «Система ПНИ и ДДИ — да, я это утверждаю — это современный ГУЛАГ для престарелых и инвалидов», — заявляла учредитель фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер.
Как правило, ПНИ — это большие закрытые учреждения коридорного типа на сотни мест. Всего в стране работает свыше 500 психоневрологических интернатов.
Кто находится в ПНИ?
В ПНИ живут взрослые и пожилые люди с ментальными особенностями. В интернатах находятся пожилые люди с ментальными заболеваниями, люди с тяжелыми зависимостями и люди с врожденными ментальными нарушениями, потерявшие опекунов. В России в психоневрологических интернатах проживают, по разным данным, от 160 до 220 тысяч человек. 20% из них — это молодые люди от 18 до 35 лет.
Как правило, молодые люди попадают в ПНИ после выпуска из домов-интернатов для детей с психическими нарушениями. Впрочем, в ПНИ отправляют и бывших воспитанников с «тяжелыми» диагнозами из обычных детских домов. По мнению президента Гражданской комиссии по правам человека в области психиатрии Татьяны Мальчиковой, часто сироты попадают в интернаты не из-за умственной отсталости, а из-за педагогической запущенности.
Люди, которые живут в ПНИ, не могут позаботиться о себе сами?
Большинство постояльцев ПНИ действительно недееспособны, то есть их гражданские права ограничены и на многое им требуется разрешение опекуна. Обычно единственным опекуном, принимающим за ограниченного в дееспособности человека все решения, становится сам директор интерната.
Однако есть нюансы. Во-первых, в России очень легко лишиться дееспособности, а вернуть ее можно только по решению суда. Это удается единицам. А во-вторых, по наблюдениям волонтеров центра помощи людям с аутизмом «Антон тут рядом», администрация чаще всего стремится лишить дееспособности поступающего в учреждение человека.
Финансирование интерната зависит от количества проживающих в нем людей. 75% пенсии каждого недееспособного подопечного по закону полагается интернату, а его администрация, как единственный опекун, распоряжается всем имуществом жильцов.
По этой причине общественники настаивают на том, что нужно принять закон о распределенной опеке. Тогда недееспособным людям смогут назначать не одного опекуна, как сейчас, а нескольких. Это избавит многих людей от попадания в интернаты и качественно улучшит пребывание уже находящихся там подопечных.
Из ПНИ можно уйти, если там будет плохо или захочется вернуться к семье?
Формально в ПНИ люди могут жить постоянно, временно (до шести месяцев) или в течение пяти дней в неделю. Помимо этого, постояльцы имеют право отказаться от социальных услуг.
Во-первых, потому что эти правила не распространяются на недееспособных людей. А во-вторых, уйти из ПНИ можно только с разрешения специальной комиссии, которая решит, может ли человек жить самостоятельно. При этом четкого определения, что это означает, нет.
Фактически нужно получить согласие интерната, а учреждениям такого типа, как правило, это невыгодно. Будучи и заказчиками социальных услуг (как опекуны), и исполнителями, ПНИ выгодно, чтобы их подопечные навсегда оставались в стенах учреждения, об чем не раз говорили представители профильных НКО.
А из ПНИ можно выходить на улицу?
Если у постояльца нет дееспособности, то он не имеет права куда-либо уходить из интерната без разрешения сотрудников. Помимо этого, многие отделения ПНИ просто-напросто запираются. Так, по словам руководителя центра лечебной педагогики «Особое детство» Анны Битовой, свобода передвижения в интернатах нарушается повсеместно — руководители учреждений считают, что так безопаснее, однако у них нет на это законного права.
Даже если жильцам ПНИ разрешают гулять, то часто их время для прогулок ограничено.
Что делает человек в ПНИ? Насколько это похоже на жизнь обычного человека?
В большинстве интернатов условия проживания и времяпрепровождения одинаковы для всех. Правила распространяются как на людей с тяжелыми ментальными нарушениями, так и на тех, у кого нет серьезных диагнозов.
В интернатах у людей нет своих личных вещей, они не могут распоряжаться деньгами.
Им запрещено жениться, рожать и воспитывать собственных детей. Подопечные не могут отказаться от приема лекарств. При этом любое нарушение правил или недовольство персоналом может быть поводом для госпитализации в психиатрические клиники, также подопечных могут привязать к кровати или посадить в изолятор.
Во многих интернатах есть мастерские, но досугом это можно назвать с натяжкой. Во-первых, людям, которые годами находятся в одном помещении, полезнее была бы как раз смена обстановки: даже дорога до мастерской в другом доме уже давала бы им много впечатлений. А во-вторых, даже если у кого-то из постояльцев и нашлось бы желание попробовать что-то новое, разбираться ему пришлось бы самостоятельно: занятия в мастерских никак не организованы.
Зачастую постояльцы интернатов по несколько лет не покидают помещение ПНИ, многие целыми днями лежат на кровати. «Взрослые люди лежат в белых койках и смотрят в потолок», — описала жизнь подопечных ПНИ соучредитель фонда «Я есть» актриса Ксения Алферова.
А как же врачи и родственники? Неужели не могут вмешаться?
Часто людям в интернатах запрещают видеться со своими родственниками, друзьями или волонтерами, объясняя это тем, что их визиты якобы дурно влияют на подопечного. Зачастую близкие на протяжении нескольких месяцев не могут добиться встречи со своими близкими, которые проживают в интернатах.
Без закона о распределенной опеке родственники людей с тяжелой ментальной инвалидностью остаются в безвыходном положении. Семьи вынуждены делать выбор: либо продолжать ухаживать за родственниками до последнего, либо отдавать в психоневрологический интернат и терять возможность повлиять на жизнь родного человека.
Но люди в ПНИ же могут влюбиться, завести семью?
Влюбиться могут, но по закону ограниченный в дееспособности человек не может вступить в брак. Как тяжело добиться восстановления дееспособности и выйти из интерната — уже говорилось выше. Кроме того, в интернатах, как правило, не рассказывают о том, как правильно предохраняться, и не обеспечивают постояльцев контрацептивами.
Вместе с тем женщины в интернатах беременеют регулярно — от персонала, от мужчин, живущих там, говорила Битова. Тех, кто забеременел, вынуждают делать аборты, поскольку в интернате для взрослых ребенок остаться не может. В случае если ребенок все-таки родился, его забирают в детдом.
18 октября в Екатеринбурге женщина, живущая в Уктусском пансионате для престарелых и людей с инвалидностью, рассказала, что ее и нескольких постоялиц угрозами заставили сделать стерилизацию.
А есть ли альтернатива системе ПНИ?
Да, у системы психоневрологических интернатов есть работающая альтернатива — сопровождаемое проживание. Это когда человек с ментальной инвалидностью живет дома или в условиях, близких к домашним, под присмотром специалистов: обычно это социальные педагоги, социальные работники и волонтеры. Человек учится минимальному самообслуживанию (готовить, стирать, планировать бюджет), может работать или заниматься любимым делом в безопасных условиях.
В России уже есть работающие примеры таких домов, но их очень мало.
Как можно помочь людям в ПНИ?
Можно стать волонтером в интернате: общаться, гулять и дружить с подопечными ПНИ и смотреть, как в учреждении соблюдают их права. Вы можете оказывать НКО, которые помогают людям с ментальными особенностями, профильную помощь, если это в вашей компетенции: например, давать медицинские, психологические или юридические консультации. Если вам не подходит этот вариант, вы можете перевести этим фондам пожертвование или распространять информацию о сопровождаемом проживании и распределенной опеке.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Новости
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999
Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных
Как пожизненно попасть в психоневрологический интернат
Переезд на постоянное проживание в психоневрологический интернат (ПНИ) в абсолютном большинстве случаев — мера вынужденная. В таких заведениях живут инвалиды старше 18-ти лет с хроническими психическими и неврологическими заболеваниями.
Поселение в ПНИ может быть временным или постоянным. На временное проживание помещают граждан, заболевания которых допускают улучшение состояния или даже полное выздоровление. Постоянно в психоневрологическом пансионате обитают люди, патологии которых прогрессируют и выздоровление не предвидится. Чаще всего это касается старичков с возрастными дегенеративными изменениями мозга.
Цена: от 1100 руб./сутки
Московская обл., Люберцы
+7 (499) 281-63-80
Цена: от 850 руб./сутки
Одинцовский р-он, Марьино
+7 (495) 766-40-55
Цена от 740 руб./сутки
Раменский р-он, Никулино
+7 (495) 771-58-03
Цена: от 800 руб./сутки
Щелковский р-он, Супонево
+7 (495) 774-24-36
Цена: от 1000 руб./сутки
Москва, п. Мосрентген
+7 (495) 095-00-10
Цена: от 800 руб./сутки
Саратов, Волжский р-он
+7 (8452) 34-61-04
Цена: от 500 руб./сутки
Алтайский край, Алейский р-он
8 (800) 700-38-09
Цена: от 500 руб./сутки
Алтайский край, Барнаул
+7 (3852) 69-000-8
Цена: от 800 руб./сутки
Московская обл., Перхушково
+7 (499) 714-16-70
Цена: от 800 руб./сутки
Московская обл., к.п. МК КПСС
+7 (495) 773-04-76
Основные категории пациентов психоневрологических интернатов
В молодом возрасте в ПНИ попадают пациенты с врожденными патологиями ЦНС или позднее диагностированными психическими заболеваниями:
Часть больных с такими диагнозами — дети, от которых еще в младенческом возрасте отказались родители. Другие попали в ПНИ по решению опекунов, медицинских учреждений, органов опеки и попечительства. О них некому позаботиться, а самостоятельное проживание и социальная адаптация не возможны.
Почему пожилых людей с деменцией определяют в ПНИ пожизненно
Опасность старческих дегенеративных заболеваний мозга заключается в их прогрессирующем характере. Пациент постепенно приходит к утрате базовых навыков самообслуживания и тотальной беспомощности. Несмотря на высокий уровень развития медицины, эффективных способов лечения старческого слабоумия до сих пор не существует.
Со старта болезни до момента смерти пациенты проживают, в среднем, около 8—10 лет. Эти годы становятся полным скорби путем утраты человеком собственной личности. Пожилые люди с деменцией теряют память и когнитивные функции. У них развиваются различные физические нарушения, начиная с частичного ограничения подвижности и заканчивая полным параличом.
Пациенты с такими симптомами лишены возможности социальной адаптации. Они не могут сами себя обслуживать: мыться, готовить еду, стирать одежду, ходить в магазин за продуктами.
В силу абсолютной беспомощности больные пенсионеры нуждаются в круглосуточном присмотре, уходе и обеспечении даже самых элементарных потребностей. Однако жить с дедушками/бабушками, страдающими деменцией, трудно в физическом и моральном плане. Не имея возможности «разрываться» между семьей, работой и необходимостью годами заботиться о беспомощном старичке, родные отдают его в психоневрологический интернат.
Как оформить больного родственника в психоневрологический интернат
По Закону РФ, поместить человека в ПНИ или дом престарелых можно только с его личного согласия. Это правило не действует в отношении психически больных людей, которые не осознают последствий своих решений. Пенсионеры с деменцией — как раз из их числа. Процедура оформления в ПНИ начинается с признания недееспособности больного человека.
Дееспособность — это врожденное свойство человека приобретать гражданские права и нести ответственность за свои действия. Больные люди с тяжелыми патологиями мозга не осознают последствий своих деяний, поэтому являются недееспособными. Никакой уголовной и гражданской ответственности они не несут. Для того чтобы признать гражданина с хроническим неврологическим или психическим заболеванием недееспособным, необходимо обратиться в суд.
Истцами в таких делах выступают родственники, органы опеки, профильные медучреждения. При подаче искового заявления истец должен предоставить свое удостоверение личности и обязательно приложить к делу доказательство гражданской несостоятельности ответчика, то есть справку об имеющемся диагнозе.
После этого суд назначает судебно-медицинскую экспертизу, по результатам которой ответчик будет признан недееспособным или оправдан.
При положительном для истца исходе дела над недееспособным гражданином учреждается опекунство ответственного лица или организации (службы опеки и попечительства). Опекун может взять заботу о больном человеке на себя или оформить того в ПНИ без согласия. В месячный срок после принятия судебного решения ответчик имеет право его опротестовать. Однако пожилые люди с деменцией на это ни физически, ни ментально не способны.
Как оформить на пожизненное проживание
Пациентов с неврологическими заболеваниями изначально помещают в психоневрологические интернаты на временное проживание. Человек может наблюдаться в заведении от нескольких месяцев до полугода. Если у больного наступает улучшение, медицинская комиссия может инициировать дело о возврате дееспособности по просьбе самого выздоравливающего (или выздоровевшего) пациента.
Однако случается это крайне редко. Гражданские правовые организации пока еще только борются за права людей, заключенных в ПНИ. Поскольку эти граждане официально признаны недееспособными, они не могут самостоятельно подавать заявления и отстаивать свои права в суде. Представлять их могут только опекуны, органы опеки или медицинские заведения, в которых эти люди лечатся.
В случае если состояние пациента не улучшается, человек остается в интернате пожизненно. Обычно это происходит именно с пожилыми гражданами, страдающими нейродегенеративными заболеваниями. Состояние таких больных все время ухудшается, пока они окончательно не теряют память и способность адекватно реагировать на окружающую действительность.
Задача врачей и сиделок — обеспечить пациентам в термальной стадии заболевания более-менее сносные условия существования:
Критика своего состояния у больных деменцией и другими неврологическими заболеваниями присутствует только на начальной стадии. Затем атрофия захватывает все более обширные области мозга. У пациентов происходит деградация умственных и физических способностей. Выздоровления в таких случаях не бывает, поэтому дела́ об отмене недееспособности не возбуждаются. Старички остаются в ПНИ пожизненно.
«А потом я увидел карцер». Что происходит в психоневрологических интернатах в России
«Система психоневрологических интернатов и ДДИ – это современный ГУЛАГ для престарелых и инвалидов». В конце июня 2019 года глава фонда «Вера» Нюта Федермессер рассказала, в каких условиях содержат людей в психоневрологических интернатах. «Равнодушие и расчеловечивание», – описала она отношение к пациентам в ПНИ. В интернатах людей, нуждающихся в помощи и сопровождении, держат запертыми, привязывают к кроватям, не дают обезболивающих, обездвиживают с помощью седативных препаратов.
О реформе системы ПНИ давно говорят волонтеры, которым удается проникнуть за плотно закрытые двери учреждений. Даже глава Минтруда (интернаты подчиняются этому министерству, а не Минздраву) признает, что почти половина пациентов ПНИ могли бы жить самостоятельно или с поддержкой. Но тот же Минтруд одновременно с такими заявлениями строит новые интернаты: десятки, в каждом – сотни мест. А правозащитники говорят: суды в последние годы стали в несколько раз чаще лишать дееспособности – и эти люди оказываются в ПНИ.
Корреспондент Настоящего Времени поговорила с волонтерами, родственниками пациентов и юристами о том, что происходит в интернатах, кто там оказывается и почему человека невозможно оттуда вытащить.
«Наказание есть наказание»
«Мне стыдно, что я продержался там только год», – говорит 27-летний Ярослав. Он всегда «чувствовал потребность в самоприменении»: староста класса, активист университетских мероприятий, душа компании. «Но мне не хватало какого-то по-настоящему христианского начала в моей жизни. Я хотел отдать себя всего помощи людям», – говорит Ярослав. В 25 лет он стал волонтером в региональном ПНИ.
Ярослав признается: в интернате он хотел приносить людям радость, «но для этого надо самому быть радостным, а я испытывал только ужас». Вместо общности объединенных одной бедой Ярослав увидел привязанных к койкам людей, а еще высокие заборы, решетки на окнах и двери без ручек. «А потом я увидел карцер, куда сажали за плохое поведение. То есть человек не арестован, ни в чем не виноват, кроме того, что болен, но все равно он подвергается каким-то наказаниям», – вспоминает молодой человек.
Ярослав рассказывает, что лучше всех ему запомнился Толян – взрослый мужчина неопределенного возраста, но определенно «в своем уме». Толян попал в ПНИ прямиком из коррекционного детского дома: «Трагическая судьба, а он мне ее так легко пересказывал, как мультик».
Толян рассказывал о детстве: как «воспитателки» били по рукам линейкой за непослушание и иногда топили в ванной: «Совали голову в ледяную воду, скрутив руки, чтобы не шумел». Ярослав предполагает, что поэтому Толян спокойно относился к побоям в ПНИ и «уж тем более к карцеру». «Наказание есть наказание», – говорил в таких случаях Анатолий.
В ПНИ молодого человека перевели в 17 лет. О том, что он – как выпускник детского дома – по достижении 18 лет должен получить квартиру, Анатолий случайно узнал, когда ему было уже за тридцать, от кого-то из волонтеров. Никакой квартиры мужчина не получил, и неизвестно, получит ли, рассуждает Ярослав.
Через полгода волонтеру стали сниться кошмары: «Мне снилось, что мое тело покрылось такими же язвами-пролежнями, какие я видел у пациентов. Снилось, что я сижу в этом карцере, а язвы становятся все больше. Я зову на помощь, но никто не идет». «Старшие товарищи» говорили, что это пройдет, как и тревожное ощущение тюрьмы вокруг. Но сны и тревога остались. «В годовщину своего первого прихода в интернат я понял, что моего здоровья больше не хватит: я стал дерганный, перестал нормально спать, знакомые начали спрашивать, не болен ли я», – объясняет Ярослав свое решение оставить волонтерскую деятельность.
«Тогда я понял, что сильный пол – это не мужики, это женщины, – добавляет Ярослав. – Девчонки, которые годами ходят в интернаты, руководят фондами, кричат о необходимости реформы из года в год».
Откуда взялись ПНИ?
Первые ПНИ появились в СССР как заведения для больных с тяжелыми заболеваниями: психическими (такими как шизофрения или синдром Дауна) и неврологическими (например, ДЦП).
Точную дату создания первого подобного интерната назвать сложно, но их появление часто связывают с вышедшим в конце 1940-х годов указом Сталина, по которому с городских улиц и с глаз советских граждан стали «убирать» людей с физическими и психическими заболеваниями. Тогда на Валааме появился «Первый дом инвалидов войны и труда». В первую очередь туда сослали тех, кто вернулся с фронта Великой Отечественной войны с необратимыми физическими повреждениями: контуженные, без рук или ног – сотрудники интернатов называли таких людей «самоварами».
Количество подобных заведений стремительно увеличивалось. За неполные сорок лет в стране отстроили около трехсот ПНИ: в декабре 1980 года Минздрав заявил, что в ПНИ содержатся в основном «больные психоневрологическими заболеваниями на почве пьянства, алкоголизма и самогоноварения».
К концу XX века в стране официально работали 442 ПНИ, а за первое десятилетие нового века их количество увеличилось до 505. В 2019 году в России около 650 ПНИ, в которых находятся 155 157 пациентов. 112 157 из них официально недееспособны.
Согласно статистике, 35% пациентов ПНИ в России – выпускники детских домов и интернатов для детей с умственными дефектами развития; 20% – из семей, около 40% пациентов – из психиатрических больниц.
Роль ПНИ, в отличие от любых медицинских учреждений, не врачебная, а социальная, так как считается, что люди с некоторыми заболеваниями не в состоянии обеспечить себе нормальные условия жизни. На это указывает и ведомственная принадлежность интернатов: они относятся не к Минздраву, а к Минтруду.
Правозащитники, благотворители и волонтеры считают, что многие пациенты ПНИ способны жить в квартирах и вести обычную жизнь – благодаря родственникам и социальным службам. Волонтерские организации предлагают реформировать ПНИ по пути сопровождаемого проживания: при такой форме ухода человек живет дома, где его регулярно навещает или постоянно живет с ним профессиональный сотрудник соцслужбы.
В СМИ психоневрологические интернаты не раз попадали из-за жестокого обращения с пациентами. Например, летом 2017 года сообщалось об издевательствах над пациентами Трубчевского ПНИ. Журналисты раздобыли видео, на котором видно, как людей держат на цепи, приковывая их к батарее и кроватям даже во время сна. О почти повсеместной практике привязывания в своем докладе рассказывала и Нюта Федермессер.
В 2016 году о реформе системы психоневрологических интернатов заговорили на федеральном уровне. Вице-премьер Ольга Голодец в июне 2016 года поручила разработать «дорожную карту» по реформированию деятельности ПНИ, появилось несколько рабочих групп. Интернаты Москвы, Санкт-Петербурга, Пскова и Перми стали экспериментальными площадками для реформы.
Минтруда и соцзащиты определило четыре основных направления реформы ПНИ: «создание комфортных условий проживания в психоневрологических интернатах; защита и сохранность прав лиц, страдающих психическими расстройствами; определение основ реабилитации для таких граждан, социальной занятости, сопровождаемого проживания; обеспечение права на образование граждан с ментальными нарушениями».
Основатель центра «Антон тут рядом» Любовь Аркус называет систему ПНИ «конвейером смерти» и отмечает, что в нынешнем виде эта система «упразднена во всех цивилизованных странах». 25 марта 2019 года она написала, что правительство выделило 50 млрд рублей на строительство новых интернатов вместо того, чтобы вкладываться в реформу, которую предлагают общественники, – уже упоминавшееся сопровождаемое проживание.
Замглавы Министерства труда Светлана Петрова в ответ объяснила, что из 50 млрд рублей, выделенных на федеральный проект «Старшее поколение» (входит в нацпроект «Демография») на строительство интернатов пойдут не все средства, но от самого явления ПНИ никто отказываться не будет.
Через три дня после поста Аркус глава Минтруда Максим Топилин заявил, что до 45% пациентов ПНИ могут быть переведены на домашние формы социального обслуживания. Но отметил, что для достижения таких показателей нужна «серьезная подготовительная работа».
В начале 2019 года правительство выделило 2 млрд рублей на строительство 17 новых ПНИ в разных регионах России.
«Он мое все»
«Говорю сразу, у меня абсолютно нормальный сын», – начинает рассказ Евгения. Ей 31 год, она дизайнер, ее сыну шесть лет. Отец мальчика «дал деру», как только узнал о беременности, Евгения с первых недель готовилась воспитывать ребенка одна. Когда мальчик родился, она как мать-одиночка могла выбрать для него не только имя, но и любое отчество: «Назвала его в свою честь – Евгений Евгеньевич. Он мое все. Не давать же отчество по имени сбежавшего папочки».
Почти сразу мальчику Жене диагностировали ДЦП. Врачи советовали матери отказаться от ребенка и «родить другого, здорового». В этом же убеждала и родня – мать и тетя Евгении. «Его говнюк-отец тебе и так крови попортил, как ты будешь сына его любить, тем более больного», – пересказывает Евгения их аргументы. Она признает, что никогда не отличалась сильным характером, но «впервые в жизни поняла, что сейчас надо идти до конца и не подпускать никого к своему ребенку». Пробыв полгода в отпуске по уходу за сыном, Евгения нашла себе дистанционную работу, сняла квартиру и впервые в жизни съехала от мамы, «дав понять, что настроена серьезно».
Внезапный акт непослушания взрослой дочери произвел на мать впечатление, но лишь на время. Сын Евгении взрослел, любое его «отставание» от сверстников объяснялось диагнозом. «Женя поздно заговорил, в четыре года. И все эти четыре года мама напоминала мне про ДЦП. Даже когда Женя пошел в полтора года, что, по-моему, совсем и не поздно». Когда мальчик начал говорить, у мамы с тетей появилась новая идея: ПНИ, где бы за мальчиком «ухаживали профессионалы, которые знают эту болезнь и которым любовь к ребенку не отбивает объективность».
Евгения ответила, что «в курсе про ПНИ», потому что много лет читала, что пишет об этой теме в «Коммерсанте» Ольга Алленова, и «отдавать ребенка в концлагерь не намерена». Но пожилые родственницы поднимали тему ПНИ снова и снова, объясняя, что просто заботятся о Евгении и ее ребенке. «Нельзя быть такой эгоисткой», – кричала Евгении мать во время одной из ссор. – Если бы у тебя была хоть капля совести, ты бы уже отдала ребенка знающим людям. Вот у меня совесть есть, почему у тебя нет?»
Молодая женщина услышала в словах матери готовность к действию и решила спрятать себя и сына: сменила номер телефона, квартиру и «закрыла» все соцсети. Почти полтора года она не общается с родственницами, боясь, что те отдадут ее сына в интернат.
Лишение свободы и общая одежда
24 июня 2019 года замруководителя Роструда Иван Шкловец сообщил, что с начала года в 645 ПНИ по поручению правительства прошли внеплановые комплексные проверки. Проверяющие обнаружили некомфортные комнаты, несвоевременную замену белья, нерегулярную стрижку волос и уход за телом подопечных, недостаточное обеспечение людей одеждой, а также нехватку персонала. У многих проживающих в ПНИ нет даже собственных стульев и тумбочек, в интернатах нет библиотек и спортзалов, нет условий для подготовки к самостоятельной жизни. По итогам проверок выявили почти три тысячи различных нарушений и выписали 185 постановлений о штрафах.
Важно понимать, отмечает юрист, что не все пациенты ПНИ недееспособны. У дееспособных людей даже в стенах интернатов есть те же права, что и у остальных граждан. Права недееспособных должны быть ограничены только гражданско-правовыми сделками: пациент не может сам распоряжаться имуществом и пенсией, не может вступать в брак и голосовать на выборах. Но остальные решения, в том числе касающиеся лечения, недееспособный человек может принимать самостоятельно. На практике в интернатах под предлогом недееспособности ограничивают даже личные права.
Самая частая проблема – свобода передвижения. «Почти в каждом ПНИ есть так называемые закрытые отделения, из которых не выпускают людей даже по территории интерната перемещаться, запрещают выход за территорию интерната, что незаконно даже в отношении недееспособных людей, потому что интернат не место лишения свободы», – рассказывает юрист «Перспектив». Люди из так называемых отделений милосердия (там не оказывают медицинскую помощь, просто содержат) часто лишены прогулок – хотя по правилам их обязаны выводить на улицу каждый день.
«Не уважается право на личное пространство, у людей может не быть вовсе личных вещей в интернате, просто потому, что их негде хранить. У людей отбирают телефоны и не разрешают связываться с людьми извне», – перечисляет Удьярова. Во многих ПНИ у человека нет даже собственной одежды: «Интернат закупает одинаковую одежду, потом стирает все вместе и выдает хаотично, кому что попалось».
Все эти проблемы усугубляет зависимость пациентов от ПНИ – не только физическая, но и юридическая. Для недееспособных людей интернат является опекуном. То есть ПНИ должен защищать права подопечных, и он же оказывает услуги. Если услуги некачественные, интернат не будет против самого себя подавать жалобы, объясняет юрист. Если нет «внешних людей», которые знают о пациенте интерната и заботятся о нем, человек находится в полной власти руководства ПНИ.
«Он как в Освенциме там»
Оксане немного за шестьдесят. На ее странице в фейсбуке всего несколько фотографий – и все минимум двадцатилетней давности. На них Оксана красивая высокая блондинка, со вкусом одетая и широко улыбающаяся. Сейчас женщина мало похожа на свои старые фото: она сутулится, почти не улыбается, кожа болезненно серая. Оксана алкоголик.
В середине нулевых у мужа Оксаны Михаила случился приступ эпилепсии, пока он принимал ванную. Оксана с сыном Артемом были на даче, рядом с Михаилом во время приступа никого не оказалось, и он утонул в ванной. Оксана тяжело пережила потерю мужа и «незаметно для себя» ушла в запой. «Собрались сначала на девять дней после смерти, потом на сорок, потом похороны. Потом приехали его друзья, которые не смогли быть не похоронах. Я перестала чувствовать горечь водки, пила ее как воду», – рассказывает Оксана. Много времени женщина стала проводить на кладбище у могилы мужа: «Плакала там, конечно, выпивала, разговаривала с Мишкой».
После смерти мужа Оксане на работе дали отпуск, после которого обратно в офис она не вышла. Друзья часто навещали семейство после трагедии, но постепенно перестали приходить. Мать Оксаны ворчала, что дома бедлам и грязь, и упрекала Оксану, что та забыла про сына. Артем к этому моменту кое-как окончил школу, был уже совершеннолетним и состоял на учете в психоневрологическом диспансере. «На учет его поставил Мишка, он говорил: работу он нормальную не ищет, а так хоть будем деньги с его бестолковости получать», – вспоминает Оксана. Молодой человек получил вторую группу инвалидности и положенную по закону пенсию – чуть больше пяти тысяч рублей.
Через год после смерти отца семейства жизнь так и не вернулась в привычное русло. Оксана перебивалась случайными заработками, несколько раз уходила в недолгий запой. Но считает, что с сыном они жили нормально, «много времени проводили вместе».
Но у бабушки молодого человека было другое мнение. Мать Оксаны хотела, чтобы та лучше контролировала жизнь взрослого сына, «раз уж родила непутевого». Однажды Оксана вернулась с очередной подработки домой, а сына и его документов там уже не было – бабушка отправила внука в ПНИ. Дома случился грандиозный скандал, суть которого сводилась к аргументу Оксаны: «Я сейчас даже не в запое!» – и ответу ее матери: «Там ему будет лучше».
Мать Оксаны умерла семь лет назад. Но Артем все еще в интернате, номер которого женщина просит не называть.
«Хотите, покажу фотографии? – Оксана хватается за телефон. – Он как в Освенциме там. Худой, а на попе вот такая блямба». «Блямба» – это пролежень, около десяти сантиметров в длину.
Приговор к пожизненному социальному обслуживанию
Происходящее в ПНИ регулирует закон «Об основах социального обслуживания в РФ». В 2015 года он пришел на смену двум ранее действовавшим законам и внес серьезное изменение: социальное обслуживание теперь осуществляется «с безусловного согласия гражданина» – раньше человека в судебном порядке могли поместить в интернат без его согласия. Сейчас формально любой пациент может в любой момент отказаться от социального обслуживания или изменить его форму. Кроме того, Россия как член Организации Объединенных Наций обязана соблюдать принятую в 2006 году конвенцию о правах инвалидов: обеспечивать для людей с инвалидностью возможность выбора, как и где им жить и получать необходимую помощь, не допуская «изоляции или сегрегации от местного сообщества».
Но на практике для большинства людей ПНИ – приговор к пожизненному заключению. Те, кто попадает туда из детских домов, часто не подозревают, что могли жить где-то, кроме как в закрытых учреждениях. Те, кого забрали в психоневрологический интернат взрослыми, – люди одинокие или не имеющие поддержки семьи. Им тоже никто не рассказывает, что они могли бы жить иначе.
Согласно действующему закону о психиатрической помощи (статья 44), дееспособный гражданин, проживающий в психоневрологическом интернате, имеет право выписаться из него. Для этого нужно, казалось бы, немного – заключение врачебной комиссии с участием врача-психиатра, которое бы доказывало, что по состоянию здоровья человек способен проживать самостоятельно.
Но что значит «способен проживать самостоятельно» – в законодательстве не определено, как не определены и критерии такой «способности». Получается, что судьба пациента полностью зависит от комиссии, и она имеет безграничные возможности решать, кого выпускать «на волю», а кого оставить в стенах интерната.
Нормы о приеме и выписке из интернатов не должны противоречить закону «Об основах социального обслуживания в РФ», но на деле противоречат. Человек желает выписаться, а ему отвечают, что он не может жить самостоятельно и потому выписке не подлежит. Теоретически он мог бы просто уйти из ПНИ и не вернуться – интернат же не тюрьма. Но ПНИ как организация, несущая ответственность за человека, который не может о себе заботиться, должен принять все меры, чтобы вернуть пациента туда, где ему обеспечат максимально эффективную помощь – в ПНИ. И как только «сбежавший» человек обратится за помощью в любое другое место, узнавшие его историю социальные службы примут все меры по его возвращению – в тот же ПНИ.
Спасение опекающих
Помочь потенциальному пациенту интерната там не оказаться, а тому, кто уже попал в ПНИ, выйти может законный представитель – опекун. И это не обязательно родственник.
«Опекуном может быть любой человек, который согласится взять ответственность за недееспособного человека и который соответствует ряду критериев: от медицинских показателей до социальных – например, отсутствие судимости», – рассказывает юрист Анна Удьярова. По ее словам, стопроцентный отказ ждет тех кандидатов в опекуны, которых лишали родительских прав: такой человек уже никогда не сможет стать опекуном даже для взрослого. Иногда кандидатам в опекуны отказывают с формулировкой «не имеет необходимых навыков ухода за определенными больными».
Забрать пациента из ПНИ сродни тому, чтобы забрать ребенка из детского дома – требуется ворох бумаг, доказывающих благонадежность опекуна. Список этих бумаг определяет постановление правительства России от 17 ноября 2010 года № 927 «Об отдельных вопросах осуществления опеки и попечительства в отношении совершеннолетних недееспособных или не полностью дееспособных граждан». Если человек все документы собрал и доказал органам соцзащиты, что может ухаживать за недееспособным человеком, он может стать опекуном. Если речь идет о совершеннолетнем, опекуну даже формально не обязательно жить с ним в одной квартире, нужно лишь навещать. Но на практике, говорит Удьярова, органы опеки часто требуют совместного проживания, а потому кандидату в опекуны приходится создавать необходимые условия для жизни подопечного у себя дома.
По словам юриста, родственнику проще стать опекуном – в таких случаях органы опеки почти всегда дают согласие. «Хотя вот недавно у меня был случай, когда только через суд семья смогла добиться опеки. Не знаю, с чем это связано, возможно, с личной неприязнью к этим родственникам», – рассуждает Удьярова.
На вопрос, может ли руководство ПНИ до последнего держаться за пациента из-за финансирования, которое выделяется на каждого человека в интернате и которое руководство учреждения тратит, как считает нужным, юрист отвечает: «Вряд ли. К сожалению, во все ПНИ огромные очереди. Место только выписавшегося человека долго пустовать не будет».
Поделиться
Мы – телеканал «Настоящее Время». Мы делаем яркие видео, рассказываем о важных новостях и злободневных темах, готовим интересные репортажи и передачи. Смотрите нас на спутнике, в кабельных сетях и в интернете. Каждый день мы присылаем дайджест всего, что нужно знать, одним письмом, а также превращаем цифры в понятные истории.