Прустовские мадленки что это
Мадлен Пруста, или вкус детства
«В то самое мгновение, когда глоток чаю с крошками пирожного коснулся моего неба, я вздрогнул, пораженный необыкновенностью происходящего во мне. Сладостное ощущение широкой волной разлилось по мне, казалось, без всякой причины. Оно тотчас же наполнило меня равнодушием к превратностям жизни, сделало безобидными ее невзгоды, призрачной ее скоротечность, вроде того, как это делает любовь, наполняя меня некоей драгоценной сущностью: или, вернее, сущность эта была не во мне, она была мною. Я перестал чувствовать себя посредственным, случайным, смертным. Откуда могла прийти ко мне эта могучая радость? Я чувствовал, что она была связана со вкусом чая и пирожного, но она безмерно превосходила его, она должна была быть иной природы. Откуда же приходила она? Что она означала? Где схватить ее? Я пью второй глоток, в котором не нахожу ничего больше того, что содержалось в первом, пью третий, приносящий мне немножко меньше, чем второй. Пора остановиться, сила напитка как будто слабеет. Ясно, что истина, которую я ищу, не в нем, но во мне.
И вдруг воспоминание всплыло передо мной. Вкус этот был вкусом кусочка мадлены, которым по воскресным утрам в Комбре (так как по воскресеньям я не выходил из дому до начала мессы) угощала меня тетя Леония, предварительно намочив его в чае или в настойке из липового цвета, когда я приходил в ее комнату поздороваться с нею.
Несомненно, то, что трепещет так в глубине меня, должно быть образом, зрительным воспоминанием, которое, будучи связано с этим вкусом, пытается следовать за ним до поверхности моего сознания. Но оно бьется слишком далеко, слишком глухо; я едва воспринимаю бледный отблеск, в котором смешивается неуловимый водоворот быстро мелькающих цветов; но я не в силах различить форму, попросить ее, как единственного возможного истолкователя, объяснить мне показание ее неразлучного спутника, вкуса, попросить ее научить меня, о каком частном обстоятельстве, о какой эпохе прошлого идет речь»
Таким образом, во французском языке выражение «Мадлен Пруста» превратилось в метафору, стало обозначать «вкус детства».
Наша кухня: «Ах, Мадлен. » Печенье Пруста
Как приготовить классическое французское печенье Petites Madeleines, что переводится как «маленькие мадленки», не просто любимые Марселем Прустом, а ставшие благодаря его описаниям литературной метафорой, вы узнаете от автора рубрики Дарьи Отавиной
«Ах, Мадлен. » — так начинается одна из легенд возникновения знаменитого печенья в виде ракушки с нежнейшей текстурой, в которую добавляли флёр-д’оранж — апельсиновую воду, — и которое появилось предположительно на северо-востоке Франции в XVIII веке. По одной из версий, его назвали в честь молодой девушки Madeleine.
Она была то ли горничной, то помощницей на кухне графа Лотарингии, свергнутого короля Польши Станислава Лещинского, и звали её Madeleine Paulmier. Легенда гласит, что в 1755 году Луи XV, зять графа, на одном из приёмов был настолько очарован и обольщён маленькими печеньями, что назвал их в честь девушки. Жена на удивление не стала ревновать, а привезла рецепт в сам Версаль, после чего мадленки, став официальным королевским лакомством, покорили всю Францию.
По другой легенде, их привезли пилигримы, возвращающиеся из Испании, и Мадленой звали монашку, которая привезла с собой печенье в форме морских раковин и передала рецепт французским поварам. Само собой, эта версия во Франции не очень популярна, но не сказать о ней я не могу, равно как и той, что печенье могло появиться веком раньше в замке кардинала Поля де Гонди в местечке Коммерси.
Так или иначе, но первое описание рецепта встречается только в XVIII веке, и в исторических скрижалях, увы, нет ни точного имени его автора, ни упоминаний о самой Мадлен Польмье, ни о какой другой женщине, и выглядит рецепт в переводе так:
На фунт муки вам понадобится фунт сливочного масла, восемь яичных желтков и белков, три четверти фунта сахара, полстакана воды, немного цедры от свежего лайма или консервированной лимонной кожуры, цветков и воды апельсина. Смешайте всё вместе и испеките маленькие печеньки, посыпав их при подаче сахарной пудрой».
Пусть вас не удивляет использование в те времена «консервированного лимона», он столетиями существует в южно-азиатских и северо-африканских кухнях, откуда и попал в Европу. Касательно цветков и апельсиновой воды, то эта всё та же флёр-д’оранж (фр. fleur d’orange — «цветок апельсина»), для приготовления которой использовались белоснежные цветки померанцевого дерева. В старину этим словом обозначался и настой, и напиток из них, известная вам как померанцевая вода, упоминаемая, в том числе у Куприна в рассказе «Пунцовая кровь», но на французский уже манер — «чашка чая с флёрдоранжем».
Первое коммерческое производство мадленок наладили в местечке Коммерси, Лотарингия, экспортируя печенье с местной железнодорожной станции сразу в Париж. Были они очень популярны и во времена Наполеона, а мировую известность приобрели только в XX веке благодаря Марселю Прусту.
За годы существования рецепт мадленок варьировался: флёр-д’оранж стали заменять на сок и цедру апельсина или лимона. Кто-то добавляет в тесто новые ингредиенты: мёд, ликер, ром, какао, шоколад, сироп, изюм, ягоды.
Вы поступайте, как хотите, а я даю вам основной рецепт приготовления печенья, в которое всегда добавлялось что-то цитрусовое, и после которого расскажу о появлении термина «мадленка Пруста» в литературе и психологии.
Традиционно печенье Мадлен выпекают в специальных формах — в виде ракушек или морских гребешков, но можно использовать и обычные формочки для выпечки.
Ингредиенты на 10-12 маленьких мадленок:
2 яйца
100 г сахара
100 г муки высшего сорта
1 лимон, сок и цедра
¾ чайной ложки пекарского порошка
100 г растопленного сливочного масла, плюс для смазки формы
Приготовление:
Яйца взбиваем с сахаром до полного его растворения. Добавляем муку и с помощью миксера вымешиваем до полной однородности. Вливаем тёплое растопленное масло, добавляем цедру и сок лимона. Еще раз всё хорошенько смешиваем.
Даём тесту постоять не менее 20 минут.
Раскладываем его по формочкам, предварительно смазанным маслом. Заполняем их на половину, так как в процессе выпечки тесто поднимется.
Выпекаем в заранее разогретой духовке при температуре 180-200 градусов около 8-10 минут. Когда мадленки приобрели светло-жёлтый цвет, проверяем спичкой на готовность и вынимаем. Остужаем и при желании посыпаем сахарной пудрой перед подачей.
Важное примечание: мадленки лучше всего съедать в тот же день, а французские повара вообще рекомендуют это сделать в течение часа.
Фото: Alberto Duran Photography / Shutterstock.com
Теперь вы думаете, в каких формочках приготовить мадленки. Я советую в любых маленьких — от кексов и маффинов до произвольных и выдавленных из кухонного шприца или целлофановой воронки-пакета на обычный противень или даже выложенных столовой ложкой. Но тогда добавьте в тесто пару ложек миндальной муки для придания ему чуть более густой консистенции, но ни в коем случае не пшеничной — испортите текстуру.
Кстати, старинные рецепты наряду с цитрусовой цедрой часто предполагали добавление тёртого или молотого миндального ореха, рекомендую попробовать. Не забудьте и про ваниль, её тоже можно добавить в мадленки. Только не добавляйте всё сразу, выберите для своего рецепта что-то одно.
А я расскажу вам, почему это печенье так любил Марсель Пруст, и почему оно стало метафорой в литературе и психологии.
Поднимите руку, кто из вас читал все семь томов эпопеи «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста? А теперь поднимите руку, кто о нём слышал? Вот и славно, тогда очень вкратце напоминаю про автора и труд и перехожу к его мадленкам.
Родоначальник современной психологической прозы и представитель французского модернизма, Пруст заложил основы литературы, в которой текст преподносится как некий «поток сознания». В основе упомянутого труда стоит исследование трансформации человеческого «я» с течением времени, а время можно обрести только через обращение к возвышенному, например, творчеству, которое есть способность как заглянуть вперёд, так и вернуться назад, погрузившись в давно забытые ощущения и переживания.
И вот тут наши, точнее, прустовские мадленки объясняют это лучше всего.
Много лет уже, как от Комбре для меня не существовало ничего больше, кроме театра драмы моего отхода ко сну, и вот в один зимний день, когда я пришёл домой, мать моя, увидя, что я озяб, предложила мне выпить, против моего обыкновения, чашку чаю. Сначала я отказался, но, не знаю почему, передумал. Мама велела подать мне одно из тех кругленьких и пузатеньких пирожных, называемых Petites Madeleines, формочками для которых как будто служат желобчатые раковины моллюсков из вида морских гребешков. И тотчас же, удручённый унылым днём и перспективой печального завтра, я машинально поднёс к своим губам ложечку чаю, в котором намочил кусочек мадленки.
В то самое мгновение, когда глоток чаю с крошками пирожного коснулся моего нёба, я вздрогнул, поражённый необыкновенностью происходящего во мне. Сладостное ощущение широкой волной разлилось по мне, казалось, без всякой причины. Оно тотчас же наполнило меня равнодушием к превратностям жизни, сделало безобидными её невзгоды, призрачной её скоротечность, вроде того, как это делает любовь, наполняя меня некоей драгоценной сущностью: или, вернее, сущность эта была не во мне, она была мною. Я перестал чувствовать себя посредственным, случайным, смертным. Откуда могла прийти ко мне эта могучая радость? Я чувствовал, что она была связана со вкусом чая и пирожного, но она безмерно превосходила его, она должна была быть иной природы. Откуда же приходила она? Что она означала? Где схватить её? Я пью второй глоток, в котором не нахожу ничего больше того, что содержалось в первом, пью третий, приносящий мне немножко меньше, чем второй. Пора остановиться, сила напитка как будто слабеет. Ясно, что истина, которую я ищу, не в нём, но во мне».
Марсель Пруст, «В сторону Свана» (1913 г.)
Благодаря этим самым мадленкам герой романа переносится в детство, с которым и ассоциируется вкус печенья. После выхода романа во французском языке появилось выражение «мадленка Пруста», став устойчивой метафорой как в литературе по психологии и философии, так и в разговорной речи. Обозначает фраза не только «вкус детства», но и любую простую вещь, которая возвращает нас к воспоминаниям о счастливых моментах прошлой жизни. Французский философ Жиль Делез вообще называет феномен прустовской мадленки «непроизвольным шлюзом для целого обвала воспоминаний».
Вкус этот был вкусом кусочка мадлены, которым по воскресным утрам в Комбре угощала меня тётя Леония, предварительно намочив его в чае или в настойке из липового цвета, когда я приходил в её комнату поздороваться с нею. Когда от давнего прошлого ничего уже не осталось, после смерти живых существ, после разрушения вещей, одни только, более хрупкие, но более живучие, более невещественные, более стойкие, более верные, запахи и вкусы долго ещё продолжают, словно души, напоминать о себе, ожидать, надеяться, продолжают, среди развалин всего прочего, нести, не изнемогая под его тяжестью, на своей едва ощутимой капельке, огромное здание воспоминания».
Больше и лучше, и уж тем более к Марселю Прусту, мне добавить нечего, кроме того, что, конечно, нас с вами печенье Мадлен вряд ли вернёт к вкусу и запахам детства, потому что у каждой мамы на кухне были свои печеньки. Хотя, если задуматься, то французские мадленки по своему составу очень похожи на советские сливочные печенья и пирожные из нашего детства.
Давайте приготовим и посмотрим, куда нас с вами унесёт поток сознания и подсознания, по каким волнам запахов, вкусов и ассоциаций.
Прустовские мадленки что это
Стоит произнести «Пруст», и вас накрывает огромная волна имен и названий мест, как вымышленных, так и реальных; различных предметов; волна переливается красками, она пронизана запахами, густым ароматом сирени, звуками, музыкальными фразами; сквозь нее проглядывают силуэты элегантных мужчин и женщин; лики с картин старых мастеров и насыщенные светом пейзажи импрессионистов; в ней слышен гул светских раутов и ожесточенных политических споров; волна несет в себе размышления о любви, искусстве, смерти, феномене времени, человеческой психике; в ней чувствуется непреодолимость страстей. Она уносит читателя в водоворот ни на что не похожего всепоглощающего текста, в лабиринт фраз и фразу-лабиринт, из которой не так-то легко выбраться, но при выходе из которой вас ждет награда: вы вдруг осознаете, что стали любознательнее, умнее, богаче, потому что прикоснулись к тайному смыслу бытия, впервые различили неуловимое, вдруг увидели что-то очень красивое.
Библиография — перечень книг, биографических и научных исследований — о Марселе Прусте безмерна. О нем пишут, его творчество исследуют ученые (психологи, языковеды, литературоведы, такие как Жерар Женетт, Юлия Кристева, Антуан Компаньон и многие другие * Среди отечественных исследований, помимо известных трудов Л. Г. Андреева и А. Д. Михайлова, хотелось бы обратить внимание на монографию А. Н. Таганова «Марсель Пруст в русском литературном сознании (1920–50-е годы)» (Иваново, 2013) и статью Ю. С. Степанова «Марсель Пруст, или Жестокий закон искусства» // Пруст. М. Под сенью девушек в цвету. М., 1982. C. 5–29. ), писатели (Андре Моруа, Клод Мориак, Владимир Набоков), философы (Мераб Мамардашвили, Жиль Делез, Венсан Декомб). Чтение этих работ доставляет порой не меньшее удовольствие, чем сам предмет их исследования. Пруст — часть национального достояния Франции. Вы найдете его фотопортреты в отелях (таких как «Риц», например), ресторанах, кафе, любимых местах писателя в Париже и других городах, цитаты из его романа выгравированы на циферблатах часов: «Долгое время я ложился спать рано» (Longtemps je me suis couché de bonne heure). В марте 2021 г. в музее истории Парижа была воссоздана комната Пруста с одной панелью из коры пробкового дерева, которой она была когда-то отделана целиком (пробка, как считалось, предохраняла писателя, больного тяжелой формой астмы, от проникновения запахов и звуков), с его знаменитой кроватью, служившей письменным столом, так как с какого-то момента Пруст мог работать только по ночам и только лежа из-за затрудненного дыхания. Сохранились также его не менее известная шуба (пальто на меху с огромным выдровым воротником, закутавшись в которое зябкий денди появлялся в свете и которым накрывался в постели), трость, пенал. Одним словом, предметы культа.
Написать о Прусте коротко просто невозможно. Так что мы возьмем один предмет, одну единицу хранения, как сказали бы музейные работники, а именно маленькое пирожное под названием «мадлен», «мадленка», которое стало и научным феноменом, и прецедентным словом — «мадленка Пруста» (la madeleine de Proust), этот спусковой крючок, «включающий» воспоминание или целый пласт воспоминаний. Юный герой-рассказчик романа «В сторону Свана», первой части прустовской эпопеи «В поисках утраченного времени», одним унылым зимним днем, против обыкновения, как бы случайно (хотя жизнь далеко не всем дарит такие «случайности»), съедает припасенный мамой кусочек пирожного, размоченного в чае. И происходит чудо, возникает невыразимое чувство блаженства: все неприятности повседневности, размышления о конечности и ничтожности бытия исчезают, и постепенно, пробиваясь сквозь слои прожитого и, казалось, навсегда ушедшего, в памяти всплывает в мельчайших подробностях, пространственных, временных и сенсорных, местечко Комбре со всеми окрестностями и дом, где его семья проводила летние месяцы, о чем до этого мгновения он почти ничего не помнил и не мог рассказать, кроме одного болезненного навязчивого воспоминания, связанного с отходом ко сну и напряженным ожиданием мамы, дарившей, подобно причастию, поцелуй душевного спокойствия. Благодаря вкусовому ощущению возникает зрительный образ пирожного, размягченного в травяном отваре, которым угощала рассказчика тетушка Леони, хозяйка дома в Комбре, по воскресеньям перед мессой. Вызванные одним и тем же ощущением (визуальным, тактильным, слуховым, вкусовым, двигательным) сходятся аналогичные моменты настоящего и прошлого. Значит, человек способен «поймать», вновь обрести утраченное в силу особенностей своего сознания. Прустовский герой проносит этот поиск и осмысление механизма «непроизвольной памяти» (mémoire involontaire) через все семь томов цикла: «В сторону Свана» (1913), «Под сенью девушек в цвету» (1918, удостоен Гонкуровской премии в 1919 г.), «У Германтов» (1920—1921); «Содом и Гоморра» (1921—1922), «Пленница» (1923), «Беглянка / Исчезнувшая Альбертина» (1925), «Обретенное время» (1927). Последние три романа изданы посмертно.
«Мадленка Пруста» отчасти отвечает также на очень непростой вопрос, которым задается критика, — о жанре романа. Что это: эпопея, серия или цикл романов, один большой роман, конец которого означает его начало (ведь именно в «Обретенном времени» немолодой рассказчик осознает свои писательские возможности, а читатель понимает, что прочел книгу в книге)? Насколько он историчен, автобиографичен (кто говорит «я»: рассказчик под именем Марсель или сам автор, Марсель Пруст)?
В полемическом сочинении (романе-эссе) Пруста «Против Сент-Бёва» есть сцена автобиографического характера: как-то раз продрогшему на холоде рассказчику кухарка приносит чай и поджаренный хлебец, и на него вдруг накатывается вал воспоминаний, наполненных светом и запахами цветов, воспоминаний о летних месяцах, проведенных в одном загородном доме, где его потчевал этим «кушаньем» дедушка, когда он заходил к нему в комнату, чтобы проведать. В «Поисках» возникает похожий эпизод, но с принципиально другими составляющими: вместо кухарки — мама повествователя, вместо дедушки — тетушка Леони, т. е. важнейшие персонажи романа, а вместо сухарика — мадленка. Почему именно она? Потому что мама читает Марселю роман Жорж Санд «Франсуа ле Шампи», главную героиню которого зовут Мадлен. Путем сложных ассоциаций ее имя оборачивается названием пирожного. Это одно из доказательств того, что «Поиски» — вымысел, самый настоящий роман. И как не вспомнить лишний раз слова Владимира Набокова: «Усвойте раз и навсегда: эта книга не автобиография; рассказчик — это не Пруст собственной персоной, а остальные герои не существовали нигде, кроме как в воображении автора. Книга, которую будто бы пишет рассказчик в книге Пруста, все-таки остается книгой в книге и не вполне совпадает с „Поисками утраченного времени”, равно как и рассказчик не вполне Пруст. Здесь фокус смещается так, чтобы возникла радуга на гранях — на гранях того собственно прустовского кристалла, сквозь который мы читаем книгу. Она не зеркало нравов, не автобиография, не исторический очерк. Это чистая выдумка Пруста, как „Анна Каренина” Толстого или „Превращение” Кафки. »
О чем еще может рассказать «мадленка Пруста»? Конечно, о стиле, об одной из его особенностей: о том, как Пруст сочетает слова.
Эта форма снова возникает в метафоре: «раковинки пирожных, таки[е] ярко чувственны[е], в строгих и богомольных складочках». Наречие grassement, буквально означающее «жирно», употреблено здесь в переносном значении, в русском переводе «ярко», при этом сохраняется коннотация, связанная с текстурой, с тем, из какого сдобного теста делаются мадленки: сливочного масла и яиц. Внешний вид пирожного сохранил форму раковинки с бороздками, но превратился в одеяние со строгими, буквально «благочестивыми» (dévot) складками. Духовный регистр, возникающий, казалось бы неожиданно, вполне оправдан: мадленка (даже если мы не будем затрагивать символизм библейских имен: Мадлена/Магдалена) связана в памяти рассказчика с его посещением тетушки Леони перед воскресной мессой. Религиозная практика оказывается соединенной с «телесностью» печенья в его филигранно выписанной форме. Совместить несовместимое в компонентах сравнения или метафоры — непревзойденное очарование прустовских описаний. При этом Пруст весьма сдержан в словотворчестве, изобретении новых или употреблении редких слов: у него насчитывается около двухсот окказионализмов, сравнительно небольшая цифра для огромного корпуса романа. Кроме того, его окказионализмы, как правило, понятны читателю: в них видна корневая основа и узнаваемы аффиксальные элементы (bizarroïde, barbotis, transvertébration). Пруст предпочитает не столько выдумывать, сколько сочетать, неожиданным образом комбинировать лексические единицы. «Эпитеты Пруста (и прилагательные, и глаголы) редки. не сами по себе, напротив, это обычные, широко употребительные слова, а потому, что они применены необычно», — писал Юрий Степанов. Это мы и видим на примере мадленки, это и есть одно из наслаждений при чтении романа.
Скажем еще два слова о переводах на русский язык. Самыми известными являются переводы Адриана Антоновича Франковского, Николая Михайловича Любимова и Елены Вадимовны Баевской. То есть мы имеем дело с явлением так называемого множественного перевода. Из-за сложности текста, прежде всего синтаксической, переводчики снова и снова «подступаются» к Прусту. Все перечисленные переводы имеют свои неоспоримые достоинства, но читаются по-разному. Если вы имеете дело с Прустом впервые, начните с перевода Баевской, а потом сравнивайте полюбившиеся отрывки. Ее стратегия, по словам Веры Мильчиной, — идти навстречу читателю: «французские конструкции и обороты она заменяет своими — адекватными, но удобочитаемыми. не упрощает Пруста, но облегчает общение с ним».
И пусть маленькое пирожное приведет вас к новому большому знанию!
Печенье Мадлен от Марселя Пруста
По одной из версий мадленки получили своё наименование по имени молодой девушки Madeleine Paulmier
В 1755 году Станислав Лещинский, герцог Лотарингский и тесть Людовика XY, давал большой обед в замке Коммерси.
Во время подготовки разгорелся нешуточный спор между управляющим и поваром, переросший в скандал.
В конечном итоге повар объявил форменную забастовку, отказавшись готовить десерты к герцогскому столу.
Положение спасла горничная Мадлен, которая вызвалась приготовить печенье по рецепту своей бабушки.
Необычный вкус печенья привёл в восторг герцога и его свиту и вскоре «мадленки» стали популярным лакомством в Версале.
По крайней мере, так говорит легенда.
Станислав Лещинский
Марсель Пруст
Но повсеместную известность печенье мадлен получило благодаря семитомной эпопеи Марселя Пруста «В поисках утраченного времени»
Пруст (1871-1922) вошёл в историю мировой литературы как один из представителей французского модернизма и родоначальник современной психологической прозы.
Он заложил основы нового типа литературы, получившей название литература «потока сознания».
Эпизод, посвященный мадленкам, стал одним из наиболее цитируемых в мировой литературе.
«Много лет уже, как от Комбре для меня не существовало ничего больше, кроме театра драмы моего отхода ко сну, и вот, в один зимний день, когда я пришёл домой, мать моя, увидев, что я озяб, предложила мне выпить, против моего обыкновения, чашку чаю.
Сначала я отказался, но, не знаю почему, передумал.
Мама велела подать мне одно из кругленьких пузатеньких пирожных, называемых Petites Madeleines, формочками для которых как будто служат желобчатые раковины моллюсков из вида морских гребешков».
«И тотчас же, удручённый унылым днём и перспективой печального завтра, я машинально поднёс к своим губам ложечку чаю, в котором намочил кусочек мадлены.
В то самое мгновение, когда глоток чаю с крошками пирожного коснулся моего нёба, я вздрогнул, поражённый необыкновенностью происходящего во мне.
Сладостное ощущение широкой волной разлилось по мне, казалось, без всякой причины.
Оно тотчас же наполнило меня равнодушием к превратностям жизни, сделало безобидными её тревоги, призрачной её скоротечность, вроде того, как это делает любовь, наполняя меня некоей драгоценной сущностью: или, вернее, сущность эта была не во мне, она была мною.
Я перестал чувствовать себя посредственным, случайным, смертным.
Откуда могла прийти ко мне эта могучая радость?
Я чувствовал, что она была связана со вкусом чая и пирожного, но она безмерно превосходила его, она должна была быть иной природы.
Откуда же приходила она?
Что она означала?
Где схватить её?
Я пью второй глоток, в котором не нахожу ничего больше того, что содержалось в первом, пью третий, приносящий мне немножко меньше, чем второй. Пора остановиться, сила напитка как будто слабеет. Ясно, что истина, которую я ищу, не в нём, но во мне».
Марсель Пруст, «В сторону Свана» (1913).
Благодаря «мадленкам» герой романа переносится в прошлое, в безоблачное детство, с которым у него ассоциируется вкус пкченья.
Во французском языке выражение «мадленка Пруста» стало устойчивой метафорой, обозначающей не только «вкус детства», но и любую простую вещь, которая возвращает нас к воспоминаниям о счастливых моментах прошлой жизни.
Известный французский философ Жиль Делез в своей работе «Марсель Пруст и знаки» подробно рассматривает феномен «Мадлен» как «непроизвольный шлюз для целого обвала воспоминаний».
Antonello Silverini Непроизвольная память
«. Вкус этот был вкусом кусочка мадлены, которым по воскресным утрам в Комбре угощала меня тётя Леония, предварительно намочив его в чае или в настойке липового цвета, когда я приходил в её комнату поздороваться с нею.
Когда от давнего прошлого уже ничего не осталось, после смерти живых существ, после разрушения вещей, одни только, более хрупкие, но более живучие, более невещественные, более стойкие, более верные, запахи и вкусы долго ещё продолжают, словно души, напоминать о себе, ожидать, надеяться, продолжают среди развалин всего прочего, нести, не изнемогая под его тяжестью, на своей едва ощутимой капельке, огромное здание воспоминания».
Марсель Пруст, «В сторону Свана» (1913).
За долгие годы своего существования классический рецепт приготовления печенья «мадлен» оброс неимоверным количеством разнообразных вариаций.
В современных рецептах экзотический флёр-д’оранж заменяют на цедру апельсина или лимона, а также часто используют дополнительные ингредиенты: мёд, чай, ликёр, ром, какао, шоколад, сироп, ягоды, различные ароматизаторы.
Выпекают их в специальных формах в виде ракушек, но можно использовать и другие мелкие формочки для пирожных.
Рецепт ванильно-лимонного печенья мадлен
Ингредиенты
2 крупных яйца
2\3 стакана сахара
1 \2 чайная ложка ванильного экстракта
1 стакан муки
10 столовых ложек растопленного сливочного масла
Щепотка соли
Взбейте яйца с сахаром до белого цвета.
Добавьте муку и смешайте миксером дополной однородности
Влейте растопленное масло (не горячее), добавьте цедру, ванильный экстракт и соль, ещё раз перемешайте миксером.
Перед выпечкой дайте тесту постоять не менее 10 мин, в холодном месте.
Разложите тесто по формочкам, предварительно смазав их маслом.
Заполняйте формочки на 1\2, т.к. иесто в процессе выпекания поднимается
Выпекайте в разогретой духовке (180-200 гралусов) 7-10 минут.
Когда мадленки станут светло-жёлтыми, проверьте спичкой на готовность и вынимайте из духовки.