Процесс кафки о чем рассказ
Анализ произведения Кафки «Процесс»
Автор: Guru · Опубликовано 08.05.2017 · Обновлено 08.10.2017
Произведения Франца Кафки — изощренное чтиво. Отчужденность, внутренние комплексы, неуверенность в себе, смирение с происходящим, проблемы в семье, необычайная фантазия, которая лаконично проста, – все это повлияло на его творчество, сделало его дневниковым, и от того еще более жутким. Его художественный мир – полифоннический, символичный, иносказательный. Стиль его письма – неэмоциональный, аскетичный, лаконичный, но одновременно такой пронзительный. Недаром его причисляют к экспрессионистам. «Процесс» по праву считается сильнейшей его работой, раскрывающей виртуозность труда и одаренность ума.
О чем книга?
Если отвечать на вопрос вкратце, то о тщетных попытках личности пройти бюрократические лабиринты абсурдной и антигуманной системы. А подробное описание книги Кафки «Процесс» мы начнем с того, что познакомимся с главным героем. Старший прокурист банка Йозеф К. обнаруживает, что попал под арест в день своего рождения. В его комнате появляются два незнакомца, которые сообщают ему об этом, бесцеремонно проведя обыск. К. подавлен, но не теряет надежды найти разумное объяснение случившемуся. Однако его злоключения начинаются с того, что понимания и сочувствия он не ни в ком не обрел, практически все его поверхностные знакомства оказываются бесполезными. Никто на пути борьбы не может составить ему компанию, и чем глубже он погружается в обстоятельства своего «дела», тем сильнее он ощущает свое одиночество и бессилие.
Последний год, отвоеванный у неумолимого рока, герой проживает в рамках судебных мероприятий, о которых толком никто ничего не знает. Вина не известна даже судьям, которые ведут его дело. Он виноват просто потому, что каждый из нас может быть в чём-то виноват. Абсурдность ситуации усугубляет то, что все, кроме него, уверены, что следствие – очень опасное и важное испытание в его жизни, которое может закончиться и смертью. Один он в упор не понимает, что происходит, и в чем выражается арест. Но обществу паникеров удается заарканить его нервы: теперь он все больше не живет, а бегает по различным инстанциям, пытаясь рационально контролировать происходящее, но так лишь окончательно запутывается в силках неведомого правосудия. Своей вины Йозеф так и не узнает даже тогда, когда его убивают «как собаку» — ножом в сердце.
Вина сама притягивает к себе правосудие
Главные герои
В чем смысл произведения?
«Процесс» уже на протяжении целого столетия волнует многие светлые умы. Автор блестяще отобразил насущную общественную проблему – противостояние человека и системы. Эта драма предсказуема и неумолима: личность дает неравный бой и проигрывает. Однако вину К. следует трактовать, как первородный грех человека, то несовершенство, в котором его пытаются убедить с рождения. В таком случае смысл произведения становится намного шире: перед нами конфликт рационального и религиозного мышления с целью поиска истины. И неминуемый смертный приговор каждого из нас – это то, с чем мы безуспешно разбираемся всю жизнь, как делал это Йозеф К. Безотрадные мысли о логике организации бытия отравляют наше существование, но без них мы не можем найти ответ на вопрос, как жить? Замаливать неизвестно откуда взявшийся грех или протестовать против несправедливого приговора? Об этом и задумывается герой Кафки, идет по пути протеста и получает то, что должен.
Притча «У врат закона» — это и есть самая четкая метафора поиска смысла жизни. Пока поселянин тратил свое время на тщетные рациональные ухищрения в попытках постичь тайны бытия и миновать привратника, его ключи к истине, само существование, как таковое, утекли сквозь пальцы. Надо было жить, а он только думал о том, что живет. Бродил по лабиринтам бюрократических иллюзий, человеческих абстракций, а смысл притчи, смысл жизни был на поверхности. Рационально и умозрительно не постичь то, что надо просто пережить, переболеть, перестрадать.
Душные помещения судебных инстанций со временем зажимают К. и лишают его даже своего личного пространства. Так обыденная рутинная реальность каждого из нас загоняет в угол. В незадачливом пленнике системы самокритичный читатель узнает себя, сплющенного в духоте квартиры, засилье навязанных обществом потребления вещей, смраде города, в блеске и нищете урбанистических пейзажей.
Критика
В СССР отстраненного и аполитичного фантаста Кафку боялись печатать сильнее, чем откровенно враждебного авторитарному режиму Хаксли с его антиутопией. До 1964 года (впервые книга частична была опубликована в этом году в журнале «Иностранная литература») его творчество обходили молчанием хотя бы потому, что названия его работ («Процесс», «Приговор», «Замок») могли лишь навевать вполне себе причинную тоску: в замешанном на страхе мировоззрении советских граждан тема правосудия стояла особенно остро. Разумеется, официальная критика выкрасила тексты зарубежного писателя в бодрую и жизнеутверждающую марксистско-ленинскую расцветку, но в самиздате уже начали проглядывать первые томики вместе с трезвыми взглядами на произведение. Конечно же, многие наши предки видели в притче мрачную, гротескную и сатирическую картину современности. До сих пор в стране восходящего чиновничества история Йозефа К. воспринимается чаще буквально, а не метафорически. Крупнейшие русские специалисты по творческому наследию Кафки: Д. Затонский, Е. Книпович, Е. Кацева, Б. Сучков. Писателю были присвоены следующие регалии: «могучий талант», «Э.А.Т. Гофман двадцатого столетия», «патриарх современной притчи», «величайший эксперт в вопросах власти».
Основной источник негативной зарубежной критики – это композиция произведения, которую Макс Брод выстроил по своему разумению, нарушив завещание Кафки и не уничтожив его труды. Друг после смерти автора опубликовал его работы, скомпоновав их так, как считал нужным, ведь иных инструкций у него не было. Таким образом, он, возможно, исказил суть книги, и многие рецензенты усматривали в этом большой недостаток. Особенно они недовольны финалом, ведь Брод придал ему видимость завершенности, а по замыслу писателя процесс не должен был быть завершен, как и роман.
Смысл книги Процесс Франца Кафки
«Процесс», пожалуй, известнейший роман Франца Кафки, хотя он и не был закончен. Кафка начал писать роман сразу после разрыва помолвки с Фелице Бауэр, которая прошла очень тяжело: в присутствии гневной сестры девушки, под осуждающие взгляды, разговоры и негодующие требования. Видимо, врожденный «невроз жизни», остро присущий романисту, был многократно умножен этим тяжелым событием, обострил чувство вины и размышления о сущности человеческой жизни. Так родилось одно из самых великих произведений в мировой литературе.
Сюжет романа кратко
Сюжет романа одновременно прост и бесконечно странен. В день рождения главного героя к нему в комнату приходят неизвестные и арестовывают его по непонятному обвинению. При этом, он не отправляется в тюрьму, но продолжает жить обычной жизнью. Герой пытается выяснить, что, собственно, случилось и за что его судят,но так и не находит ответа. Он встречает женщин, которые готовы похлопотать за него, испытывает влечение к ним, но и женщины ничего не могут объяснить и, тем более, изменить в его участи.
Йозеф К, а именно так зовут героя, пытается пробиться к главному судье, но это ему не удается. О ходе процесса ничего точно мы не знаем, знаем только, что он продолжается и возможно принято какое-то решение. Какое? Это тоже загадка. В конце концов за героем приходят два исполнителя приговора и убивают его ножом в каком-то каменном карьере – как пса.
Смысл романа Процесс Франца Кафки
Пожалуй, мир не знал еще такого мощного описания абсурда жизни. Как и все зрелые произведения Кафки, он не раскладывается на простые и понятные идеи и мотивы, но абсолютно точно, концентрированно передает ощущение жизни – ее эмоциональное и экзистенциальное переживание. Кафка умело использует приемы абсурда, которые он почерпнул в загадочном мире сна. Мы знаем, что в снах, несмотря на явную фантастичность и бессмысленность происходящего, абсолютно достоверны люди, детали, обыденность. То есть, при общей абсурдности происходящего, внутри сна все просто и естественно, как в жизни. Именно так и написан роман.
Роман этот называют философским и психологическим – да, тут есть где порезвиться психологам и философам. Многие считают, что в «Процессе» отлично показано противостояние человека и «системы», но что это за система? Антисталинисты не раз вспоминали произведение, повторяя, что каждый человек чувствует себя в чем-то виноватым и любого можно молча привести в суд, а потом так же молча поставить к стенке с чувством правоты происходящего. Разве можно назвать системой саму жизнь – не глупо ли? Психологи непременно отметят, что все произведение написано как сон: любой из нас, читая роман, сразу же находит в нем сходство с собственными снами. Не сюжетное, но психологическое — сходство ощущений и переживаний параллельной реальности сна; никто лучше Кафки не мог повторить все ее удивительные особенности.
Богословы видят в романе «проекцию ветхозаветного ощущения мира». Ибо перед Господом весь мир виноват, как сказано в Библии. И в образе недосягаемого высшего судьи в романе легко угадать образ Бога. Также чрезвычайно важен загадочный человек в ореоле света, который наклонился «далеко вперед и протянул руки еще дальше». Это символ не оправдания, но искупления грехов.
Любопытно, что к концу романа Йозеф уже и сам уверен в своей бесспорной вине, в том, что оправдание невозможно. Но это не проясняет его участи, и никто не оглашает приговора.
Интереснее всего в романе то, что его герой играет не по правилам – он решил защищать себя сам. Тут мы видим альтер эго автора – писателя, который привык вести личный разговор с Богом, не перепоручая его духовным учителям и вождям. Таков настоящий творец. Но и его участь ничуть не лучше участи обычного буржуа. Оба проживут жизнь в муках бессмысленной вины и оба умрут в неведении. Хотя нет… Буржуа будет гораздо легче – ему не нужно постоянно заботиться о своем чувстве вины, ведь он нашел тех, кому это можно перепоручить, а самому жить «нормальной жизнью».
Смысл концовки
Именно потому, что герой романа отказался действовать «как положено» и защищает себя сам, он оказывается обреченным. Приговор вынесен заочно и его преследуют две «цилиндроголовых», похожих на отставных актеров. Герой делает попытку сопротивляться, но потом подчиняется их воле и, в то же время, сам задает направление движения. Так они приходят в каменный карьер, где Йозеф К будет заколот ножом для резки мяса. И один из исполнителей скажет: «как собака».
Насколько публикация полезна?
Нажмите на звезду, чтобы оценить!
Средняя оценка 4.1 / 5. Количество оценок: 14
Процесс
Суть случившегося события бесстрастно изложена в первой же фразе произведения. Проснувшись в день своего тридцатилетия, Йозеф К. обнаруживает, что он находится под арестом.
Вместо служанки с привычным завтраком на его звонок входит незнакомый господин в чёрном. В соседней комнате оказываются ещё несколько посторонних людей. Они вежливо извещают застигнутого врасплох К., что «начало его делу положено и в надлежащее время он всё узнает». Эти непрошено вторгшиеся к нему в жилище люди и смешат, и возмущают, и поражают К., не чувствующего за собой никакой вины. Он не сомневается ни на минуту, что происшествие не более чем дикое недоразумение или грубая шутка. Однако все его попытки что-либо выяснить наталкиваются на непроницаемую учтивость. Кто эти люди? Из какого они ведомства? Где ордер на его арест? Почему в правовом государстве, «где всюду царит мир, все законы незыблемы», допускается подобный произвол? На его раздражённые вопросы даются снисходительные ответы, не проясняющие существа дела.
Утро кончается тем, что посетители предлагают К. отправиться, как всегда, на его службу в банк, поскольку, как они говорят, пока лишь ведётся предварительное следствие по его делу и он может выполнять свои обязанности и вообще вести обычную жизнь. Оказывается, что среди незнакомцев, осуществлявших арест К., присутствуют трое его коллег по банку — столь бесцветных, что сам К. поначалу даже их не признал. Они сопровождают его на такси в банк, храня невозмутимое вежливое молчание.
До сих пор К. имел все основания считать себя человеком удачливым, поскольку занимал прочное, солидное положение. В большом банке он работал на должности прокуриста, у него был просторный кабинет и много помощников в распоряжении. Жизнь текла вполне спокойно и размеренно. Он пользовался уважением и коллег, и своей хозяйки по пансиону фрау Грубах. Когда после работы К. вернулся домой, он именно с фрау Грубах первой осторожно заговорил об утреннем визите и был сильно удивлён, что та оказалась в курсе дела. Она посоветовала К. не принимать происшествие близко к сердцу, постараться не навредить себе, а под конец разговора поделилась с ним своим предположением, что в его аресте есть что-то «научное».
Разумеется, К. и без того не собирался сколь-либо серьёзно относиться к инциденту. Однако помимо воли он испытывал некое смятение и возбуждение. Иначе разве мог бы он совершить в тот же вечер совершенно странный поступок? Настояв на важном разговоре, он зашёл в комнату к удивлённой молоденькой соседке по пансиону, и дело кончилось тем, что он стал страстно целовать её, чего никогда не допустил бы прежде.
Проходит несколько дней. К. напряжённо работает в банке и старается забыть глупый случай. Но вскоре по телефону ему сообщают, что в воскресенье назначено предварительное следствие по его делу. Форма этого сообщения вновь весьма учтивая и предупредительная, хотя по-прежнему ничего не понятно. С одной стороны, поясняют ему: все заинтересованы поскорее закончить процесс, с другой — дело крайне сложное, и потому следствие должно вестись со всей тщательностью. К. в задумчивости остаётся стоять у телефона, и в этой позе его застаёт заместитель директора — его давний скрытый недоброжелатель.
В воскресенье К. встаёт пораньше, старательно одевается и едет на окраину по указанному адресу. Он долго плутает в невзрачных рабочих кварталах и никак не может найти нужное место. Совершенно неожиданно он обнаруживает цель своего визита в одной из бедных квартир. Женщина, стирающая белье, пропускает его в залу, битком набитую народом. Все лица стёртые, неприметные и унылые. Люди стоят даже на галерее. Человек на подмостках строго говорит К., что тот опоздал на час и пять минут, на что растерявшийся герой бормочет, что все же пришёл. После этого К. выступает вперёд и решительно начинает говорить. Он твёрдо намерен покончить с этим наваждением. Он обличает методы, которыми ведётся так называемое следствие, и смеётся над жалкими тетрадками, которые выдают за документацию. Его слова полны убедительности и логики. Толпа встречает их то хохотом, то ропотом, то аплодисментами. Комната заполнена густым чадом. Закончив свой гневный монолог, К. берет шляпу и удаляется. Его никто не задерживает. Только в дверях неприязненно молчавший до того следователь обращает внимание К. на то, что тот лишил себя «преимущества», отказавшись от допроса. К. в ответ хохочет и в сердцах обзывает его мразью.
Проходит ещё неделя, и в воскресенье, не дождавшись нового вызова, К. сам отправляется по знакомому адресу. Та же женщина открывает ему дверь, сообщая, что сегодня заседания нет. Они вступают в разговор, и К. выясняет, что женщина в курсе его процесса и внешне полна сочувствия к нему. Она оказывается женой какого-то судебного служителя, которому без больших моральных терзаний изменяет с кем попало. К. вдруг чувствует, что и его неотвратимо влечёт к ней. Однако женщина ускользает от него с каким-то студентом, внезапно появившимся в помещении. Затем на смену исчезнувшей парочке является обманутый муж-служитель, который ничуть не сокрушается по поводу ветрености супруги. И этот тип также оказывается вполне посвящённым в ход процесса. И он готов давать К. полезные советы, ссылаясь на свой богатый опыт. К. он именует обвиняемым и любезно предлагает ему, если тот не торопится, посетить канцелярию. И вот они поднимаются по лестнице и идут какими-то долгими тёмными проходами, видят за решётками чиновников, сидящих за столами, и редких посетителей, ожидающих чего-то. «Никто не выпрямлялся во весь рост, спины сутулились, коленки сгибались, люди стояли как нищие». Все это тоже были обвиняемые, как сам К.
Собравшись покинуть это унылое заведение, К. на лестнице вдруг испытывает неведомый ему прежде приступ мгновенной обморочной слабости, которую с усилием преодолевает. Неужели его тело взбунтовалось, мелькает у него мысль, и в нем происходит иной жизненный процесс, не тот прежний, который протекал с такой лёгкостью.
На самом деле все обстоит ещё более сложно. Не только здоровье, но и психика, и весь образ жизни К. в результате странных событий неотвратимо, хотя и незаметно, изменяются. Как будто эти перемены не очевидны, но с неумолимостью рока К. погружается в странное, вязкое, не зависящее от его воли и желания Нечто, именуемое в данном случае Процессом. У этого процесса какой-то свой ход, своя подспудная логика, скрытая от понимания героя. Не открывая сути, явление предстаёт К. своими маленькими частностями, ускользая от его упорных попыток что-либо понять. Например, оказывается, что, хотя К. старается никому не рассказывать о своём процессе, практически все окружающие почему-то в курсе происходящего — коллеги по работе, соседи по пансиону и даже случайные встречные. Это поражает К. и лишает его прежней уверенности. Оказывается также, что к процессу каким-то образом причастны совершенно разные люди, и в результате сам К. начинает подозревать любого из окружающих.
Случаются и совершенно уже невероятные вещи. Так, однажды, задержавшись на службе допоздна, К. в коридоре слышит вздохи, доносящиеся из кладовки. Когда он рывком распахивает дверь, то, не веря своим глазам, обнаруживает трёх согнувшихся мужчин. Один из них оказывается экзекутором, а двое подлежат наказанию розгами. При этом, как они, хныча, объясняют, причина порки — К., который пожаловался на них следователю в той самой обличительной речи. На глазах изумлённого К. экзекутор начинает осыпать несчастных ударами.
Ещё одна важная деталь происходящего. Все, с кем в этой истории сталкивается К., обращаются с ним подчёркнуто вежливо и иезуитски предупредительно, все с готовностью вступают в разъяснения, а в результате получается, что в отдельности все можно объяснить и понять, притом что целое все больше скрывается под покровом выморочного абсурда. Частности подменяют целое, окончательно сбивая героя с толку. К. вынужден иметь дело лишь с мелкими исполнителями, которые охотно рассказывают ему о своих собственных проблемах и которые оказываются как бы невиновными в происходящем, а самое высшее начальство, которое он полагает ответственным за все, остаётся для него неизвестным и недоступным. Он ведёт бой с некой системой, в которую и сам непоправимо вписан.
Так он движется по кругам своего процесса, затягиваясь в воронку странных и безликих процедур, и чем больше он стремится защитить себя, тем вернее вредит своему же делу. Однажды к нему на службу заходит родственник — дядя, приехавший из провинции. Как и следовало ожидать, дядя тоже уже наслышан о процессе и страшно озабочен. Он настойчиво тащит К. к своему знакомому адвокату, который должен помочь. Адвокат оказывается болен, он принимает дядю и К. в постели. Он, разумеется, тоже более чем сведущ о беде, постигшей К. За адвокатом ухаживает бойкая молодая сиделка по имени Лени. Когда в ходе долгого и скучного разговора К. выходит из комнаты, Лени увлекает его в кабинет и прямо там, на ковре, соблазняет его. Дядя возмущённо отчитывает племянника, когда через некоторое время они с К. покидают дом адвоката, — опять К. навредил сам себе, ведь невозможно было не догадаться о причине его долгой отлучки из комнаты. Впрочем, адвокат отнюдь не отказывается от защиты К. И тот ещё много раз приходит к нему и встречается с поджидающей его Лени — она охотно дарит К. свои ласки, однако от этого не становится герою ближе. Как и другие женщины этого романа — включая маленьких нахальных нимфеток, выныривающих в одном эпизоде, — она лукава, непостоянна и раздражающе, томительно порочна.
К. лишается покоя. На работе он рассеян, мрачен. Теперь его не покидает усталость и под конец одолевает простуда. Он боится посетителей и начинает путаться в деловых бумагах, ужасаясь, что даёт повод для недовольства. Заместитель директора уже давно косится на него. Однажды К. поручают сопровождать какого-то приезжего итальянца. Несмотря на недомогание, он подъезжает к центральному собору, где назначена встреча. Итальянца нигде нет. К. входит в собор, решая переждать тут дождь. И вдруг в торжественном полумраке его окликает по имени строгий голос, раздавшийся под самыми сводами. Священник, который называет себя капелланом тюрьмы, требовательно задаёт К. вопросы и сообщает, что с его процессом дело обстоит плохо. К. послушно соглашается. Он уже и сам это понимает. Священник рассказывает ему притчу о верховном Своде законов и, когда К. пытается оспорить её толкование, назидательно внушает, что «надо только осознать необходимость всего».
И вот прошёл год и наступил вечер накануне следующего дня рождения К. Около девяти часов к нему на квартиру явились два господина в чёрном. К. словно ожидал их — он сидел на стуле у двери и медленно натягивал перчатки. Он не видел оснований оказывать какое-либо сопротивление, хотя до последнего испытывал пристыжённость от собственной покорности.
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Затянувшийся «Процесс» Кафки
Франц Кафка и Фелиция Бауэр. Источник: marytrufel.ru
В начале 20 века Франц Кафка и его закадычный друг Макс Брод путешествовали по Европе. Денег у них почти не было — приходилось экономить буквально на всём. В ту пору Кафка собирался разбогатеть необычным способом: он рассчитывал выпустить популярные туристические путеводители с указанием самых бюджетных маршрутов и мест для отдыха. Друзья даже успели составить бизнес-план, но до реализации грандиозного проекта дело так и не дошло: Кафка все-таки занялся литературным трудом, создав вскоре свои главные произведения — «Замок», «Превращение» и «Процесс». О последнем, если бы его публикацией не занялся тот самый Макс Брод, вероятнее всего, никто бы никогда даже не узнал.
Кафка на «трибунале»
«Роман — это я, мои истории — это я», — писал Кафка, особенно не скрывая, что его произведения отчасти автобиографичны. Такие же параллели с реальной жизнью писателя можно без особых сложностей найти и в «Процессе». Кафка начал писать свой роман в 1914 году. Перед этим писатель пережил личную драму: ему пришлось разорвать помолвку со своей возлюбленной — Фелицей Бауэр.
Расставание давалось нелегко, кульминацией этих напряженных отношений стал долгий разговор с Фелицией, на котором присутствовали в том числе её сестра и подруга. Кафка выслушал настолько много претензий и обвинений со стороны женщин, что впоследствии даже называл произошедшее настоящим «трибуналом». По мнению некоторых исследователей творчества писателя, именно эта сцена, оставившая глубокий отпечаток в сознании писателя, и подтолкнула его к написанию романа «Процесс».
Дневник Кафки, который он вёл в то время, свидетельствует о том, что сам он после неприятного расставания чувствовал себя в роли обвиняемого, находящегося под следствием. Сразу после разрыва помолвки произошло ещё одно важное событие в жизни писателя: он впервые начал жить без родителей — в собственной комнате. Именно в ней день за днём Кафка и исписывал страницы своим неразборчивым почерком: «Процесс» он решил создавать «нелинейно», то есть из-под его пера сначала вышла первая и последняя глава, а вот все связующие автор дописывал уже после.
Работа шла так быстро, что буквально за несколько месяцев Кафка закончил две сотни страниц, однако потом процесс замедлился: писатель увлекся новыми идеями для произведений, а роман отложил в долгий ящик. Кафка ещё несколько раз возвращался к работе над «Процессом», однако роман, как и практически все главные творения писателя, остался в какой-то мере незавершенным.
«Процесс» как апогей абсурда
О торжестве бюрократического абсурда Кафка писал со знанием дела: он сам работал страховым агентом и не понаслышке знал о бумажной волоките в разных государственных учреждениях. Легко ему удавалось копировать и запутанный чиновничий язык, который в русском языке получил название «канцелярит». В «Процессе» личный опыт Кафки нашёл гиперболизированное отражение: бюрократия в этом романе — буквально монстр, который пожирает главного героя.
Кадр из фильма «Процесс», 1993 год. Источник: themoviedb.org
В своей антиутопии Кафка сильно отходит от традиционных литературных канонов: сюжетные линии в его романе часто вообще никак не связаны между собой, автор при этом не пытается обозначить для читателя какую-то более-менее понятную картину мира — мы не знаем, где происходит всё описанное и в какое время. Алогичность и загадочность «Процесса» с каждой страницей текста только нарастает, поскольку ни главный герой, ни тем более читатель не понимает, в чём заключается суть обвинений, которые предъявляются к Йозефу К.
Литературоведы относят «Процесс», как и некоторые другие произведения Кафки, к течению, получившему название «магический реализм». Дело в том, что в абсолютно обыденную, будничную жизнь Йозефа К. то и дело врываются элементы из абсолютно фантастического мира, причем автор никак не акцентирует на этом внимание — создается впечатление, что ничего необычного в таком соседстве попросту нет.
Судьбоносный обман душеприказчика
Кафка написал процесс в 1915 году, однако роман оказался на полках книжных магазинов только спустя 10 лет, уже после смерти писателя. Сам Кафка завещал сжечь роман, как и другие свои произведения, однако его душеприказчик, тот самый Макс Брод, не исполнил последнее желание автора. Между тем, «Процесс» не представлял собой законченное произведение, это была скорее кипа разрозненных рукописей, которые зачастую были логически почти не связаны между собой. Из 16 глав по меньшей мере семь не были дописаны до конца. Более того, у романа даже не было окончательного названия: «Процессом» произведение называл сам Кафка во время работы над ним.
Броду, по собственному выражению, пришлось «докроить» роман, собрать его из разных рукописей и расположить их в верном порядке, поскольку у самого Кафки отсутствовала даже нумерация глав и фрагментов. Макс Брод был уверен в том, что из «Процесса» можно сделать сенсацию — чутье его не подвело. Во второй половине XX века Кафка стал всемирной знаменитостью, буквально классиком модернизма.
Макс Брод. Источник: praga-praha.ru
В СССР Кафку печатать не торопились: его фантастических романов зачастую боялись даже больше, чем произведений некоторых откровенно враждебных советскому строю писателей. Советская пропаганда попыталась придать творчеству Кафки марксистско-ленинскую окраску, но получилось не очень убедительно: тот же «Процесс», раскрывающий проблему противостояния человека и системы, в котором последняя успешно подавляет его и избавляется от него, «как от собаки», вызывал у некоторых читателей очевидные аналогии с советскими реалиями.
Макс Брод интерпретировал роман в библейской манере: он считал, что на написание произведения Кафку вдохновила в том числе «Книга Иова», к которой писатель неоднократно обращался. В понимании Брода, «Процесс» — что-то вроде притчи, в которой вина Йозефа К. столь же непостижима, как и вина Иова.