Про что книга триумфальная арка
О чем книга Ремарка — Триумфальная арка
«Триумфальная арка» — печальный роман о любви, мести и одиночестве. В нём раскрывается главная проблема — проблема человечности, которая может появиться или исчезнуть в людях под влиянием нацистских идей.
Смысл названия книги Триумфальная арка
Автор не случайно назвал свой роман «Триумфальная арка». Так он пытался отвлечь внимание читателя от привычного облика Парижа. Даже у тех, кто ни разу не бывал в этом городе, он кажется воплощением вечного праздника. Название помогает увидеть Париж с другой стороны. В нём нашли приют несчастные люди, желающие выжить.
Название «Триумфальная арка» даёт понять, что победа над фашизмом обязательно будет одержана.
О чём книга Триумфальная арка
Действие романа происходит в Париже. Главный герой — беженец, носящий вымышленную фамилию.
В прошлом Равик был ведущим хирургом, а теперь вынужден работать за скромную сумму, которую выделяет ему владелец клиники. Этот человек многое вынес в своей жизни. Однажды он укрыл от гестапо двух людей, которых знал с хорошей стороны.
Равик живет в Париже пять лет. Эта жизнь наполнена привычной работой. Равик устал, он живёт по инерции, а память регулярно возвращает его в прошлое. И в последний год своей жизни в Париже Равик встречает женщину, которой помог пережить самую страшную ночь в её жизни. Равик помог женщине уладить проблемы с любовником, который неожиданно скончался.
И между Жоан и Равиком вспыхивает любовь. Главный герой понимает, что их отношения не продлятся вечно. Влюблённые пережили болезненное расставание. Но любовь возродила Равика. Только перед смертью он понял, что его чувство к Жоан стало жизнью.
Смысл книги Триумфальная арка
Символические образы подчёркивают смысл произведения два символа, это ночь и дождь. Сильный ливень, который обрушивается на людей во время праздника, символизирует жизнь. Она зародилась в воде, без благодатной небесной влаги жизнь невозможна. Дождь, всё очищающий, способен возродить человека к новой жизни.
Другой символический образ книги — ночь. Она связана с двумя постоянными. Ночь в книге — это и любовь, и война. Под покровом ночи совершаются самые ужасные преступления. А война и есть самое тяжёлое, самое кошмарное преступление. Но в темноте ночи и влюблённые находят свой временный приют. И две константы яснее и глубже показывают всю несовместимость любви и войны.
Сила сочувствия
Смысл романа заключается и в сочувствии к беззащитным людям, несчастным, гонимым, униженным. Сострадание отражено в каждой строчке произведения. Ради этого прекрасного качества можно пойти на ложь, преступление, вытерпеть жестокие муки, как физические, так и духовные.
Важно помочь другому человеку пережить самый страшный период в жизни, поддержать, успокоить, утешить. И тогда собственная жизнь тоже наполнится такой нужной частью тепла другого человека.
Любовь и дружба
Эти два родственных чувства способны родиться под влиянием истинного духовного родства.
Люди одинокие, лишённые корней, затерянные в пучине жизни, остро чувствуют бессмысленность собственного существования. Их движения доведены до автоматизма, жизнь разъедает душу. Но приходит истинное чувство, и всё меняется.
Любовь становится жизнью, она поглощает всю душу, занимает все мысли, наполняет существование особым смыслом. Любовь и дружба способны воскресить человека.
Добро и зло
Важно разделять эти два понятия. Но в некоторых случаях добро и зло сливаются, соединяются, и уже невозможным становится существование одного без другого.
Убийство — несомненное зло, но для главного героя это необходимый, естественный поступок. Он отнял жизнь у человека, он дал её сотням людей. Это очень тонкая грань, важно не перейти через неё.
Ничего нельзя исправить
Автор пытается показать читателям, что ошибки, совершённые человеком в жизни, уже нельзя исправить. О них можно только забыть.
Но ошибки, которые совершены, можно закрыть. Сделать это можно большим количеством добрых дел, бескорыстной помощью людям, а также настоящей любовью.
Смысл финала
Конец произведения показывает, как тонет во мраке небытия главный герой. Он исчезает в кромешной тьме, и даже символ победы невозможно разглядеть. Человек многое может выдержать, а потом спокойно уйти туда, где нет волнений.
Насколько публикация полезна?
Нажмите на звезду, чтобы оценить!
Средняя оценка 4.5 / 5. Количество оценок: 4
Триумфальная арка
Микропересказ : За несколько лет до Второй Мировой войны репрессированный немецкий хирург, убеждённый антимилитарист, сбегает из фашистского концлагеря и попадает в Париж, где влюбляется, теряет любимую и мстит врагу.
Равик встретил её поздним ноябрьским вечером на мосту Алма. Ему показалось, что женщина собирается покончить с собой — до того бледное у неё было лицо. Равик очень устал после рабочего дня, но оставить женщину не смог. Он отвёл её в маленький погребок недалеко от Триумфальной арки, угостил кальвадо́сом (яблочным бренди) и дождался, пока женщина успокоится. Её внешность не привлекла Равика. У женщины было потухшее, бледное лицо и полные, но бесцветные губы. Понравились Равику только волосы естественно-золотистого цвета.
Выпив кальвадо́са, они вышли из кафе. Равику было скучно, но он снова не смог отпустить несчастную одну в дождь и туман. Они пересекли площадь Этуаль перед Триумфальной аркой, свернули в переулок и подошли к отелю «Энтернасьональ», где жил Равик. Свободного номера в отеле не оказалось, и ему пришлось приютить женщину у себя. Лечь спать он так и не успел — его срочно вызвали на работу.
Равик был талантливым хирургом. Несколько лет назад ему удалось сбежать из фашистского концлагеря в Париж. С тех пор он нелегально оперировал в клинике доктора Вебера. В тот вечер пациентка — девушка после неудачного аборта — умерла на операционном столе. Равик тяжело переживал такие неудачи. Домой он пришёл усталый и разбитый, надеясь, что женщина уже ушла, но, видимо, идти ей было некуда. По дороге Равик выпил, и для него «вдруг всё стало простым — утро, женщина». Он позвал её в постель, и она согласилась.
После он уснул, а проснувшись, обнаружил, что женщина всё ещё рядом. Она рассказала, что живёт неподалёку, в отеле «Верден». Мужчина, с которым она приехала в Париж, внезапно умер, и женщиной овладела паника. Равик проводил её в отель, позвонил доктору Веберу, который помог уладить все формальности с полицией, и вызволил её вещи из жадных лап хозяина гостиницы. Затем он помог ей снять номер в отеле «Милан». Там она написала на листке блокнота своё имя — Жоа́н Маду́. Он порвал его, как только вышел из отеля.
Единственным другом Равика был русский эмигрант Борис Морозов, работающий швейцаром в русском ночном клубе «Шехерезада». Они часто встречались в столовой «Энтернасьоналя», которую постояльцы называли «катакомбой». Помещение находилось в подвале отеля и имело выход во двор, которым пользовались во время полицейских облав. Равик и Борис сидели в углу «катакомбы» под чахлой пальмой в кадке и играли в шахматы, когда доктору принесли пакет от неизвестной дамы, в котором оказалась маленькая деревянная Мадонна. Равик вспомнил, что видел такую фигурку в комнате Жоан Маду. Морозов счёл статуэтку «криком о помощи», ведь женщина осталась совершенно одна в чужом городе. Он уговорил Равика зайти к ней.
Равик застал Жоан в тяжёлой депрессии. Он провёл с ней вечер, по прежнему не испытывая интереса к женщине. Жоан оказалась актрисой, и Равик дал ей адрес Морозова — тот мог устроить ей работу в «Шехерезаде». Сделав это, Равик испытал облегчение — «слабое чувство ответственности, которое он всё ещё испытывал, исчезло». Женщина не хотела оставаться одна, и Равик провёл ночь в её комнате на узком и шатком шезлонге.
На следующий вечер Равик пришёл в «Шехерезаду» с Кэт Хегстрем, американкой шведского происхождения, своей первой парижской пациенткой — два года назад он вырезал ей аппендицит. С тех пор дела Равика шли хорошо, и он считал Кэт своим талисманом. Она вернулась в Париж, чтобы сделать аборт, и попросила Равика развлечь её немного.
В «Шахерезаде» пела Жоан. В ней «не осталось и следа от бесцветного, стертого выражения, знакомого Равику». Сейчас лицо женщины «было озарено какой-то волнующей, погибельной красотой». Равик провёл вечер, слушая, как Кэт строит планы на будущее. Сейчас ей нельзя было рожать из-за кровотечения, но она хотела детей. На следующий день, проводя операцию, Равик обнаружил у Кэт неоперабельный рак.
Пытаясь смириться с этим, Равик вспомнил «один из величайших уроков его жизни», полученный им на фронте Первой Мировой войны под Ипром. Тогда во время внезапного артиллерийского налета погибло трое его друзей, а сам Равик чудом остался цел и усвоил: помогай, пока можешь, но если сделать ничего нельзя — забудь и живи дальше. Только так можно выжить.
Вечером он отправился в «Шехерезаду» и встретился с Жоан. Теперь Равика восхищало её «светлое, таинственное лицо». Их роман начался под отливающей серебром громадой Триумфальной арки.
Жоан окунулась в свою любовь с головой, «она всецело отдавалась тому, что делала в данную минуту». Равик же держал себя отстранённо — он боялся привязываться к кому-то, уж очень нестабильна была его жизнь. Но чем дальше заходили их отношения, тем сильнее он влюблялся в Жоан и чувствовал, что теряет свою независимость. Он был старше её на пятнадцать лет и чувствовал, что рано или поздно она его оставит. Морозов недолюбливал Жоан, считая её стервой, и она это чувствовала.
Вскоре, сидя с Морозовым за столиком перед рестораном «Фуке», Равик снова увидел человека, похожего на Хааке, и снова потерял его в толпе на площади Этуаль. Морозов попытался успокоить Равика. Он посоветовал другу составить план мести и строго ему следовать. Так сделал сам Морозов, мечтавший встретить людей, которые уничтожили его семью во время русской революции. Равик долго сидел перед рестораном, высматривая Хааке и вспоминая о Сибилле. Она была «балованным красивым существом, привыкшим к рассеянной, лёгкой жизни». Их поймали, когда они пытались покинуть Германию, и пытали три дня. Хааке требовал у Равика признания, но тому не в чем было признаваться. После гестапо его отправили в концентрационный лагерь, затем он попал в госпиталь, откуда и сбежал. Теперь его сны были полны «ужаса фашистских застенков, застывших лиц замученных друзей». Так и не увидев Хааке, Равик решил не рыться «в шлаке мертвых лет, оживших благодаря нелепому, проклятому сходству», и не приносить в жертву случайной иллюзии любовь Жоан.
Через некоторое время она заговорила с ним о собственном доме. Жоан не знала, что Равик нелегал. Он сообщил Жоан, что в любую минуту его могут арестовать. Чтобы успокоить испуганную женщину, Равик предложил ей отправиться в небольшой отпуск на юг Франции, к Средиземному морю. Две тысячи франков на отпуск Равик добыл у профессора Дюрана, пригрозив уйти из клиники, когда пациент уже лежал на операционном столе. Пациентом оказался «некий Леваль, ведавший делами эмигрантов», безразличный к судьбам беженцев человек. Оперируя, Равик думал, что держит в руках жизнь Лаваля, как тот — жизни тысяч нелегальных эмигрантов. Перед отъездом Равик встретился с Кэт. Она уезжала в Италию, не зная, что смертельно больна — доктор так и не смог сказать ей об этом.
Они жили в Антибе уже восемь дней, а Равику казалось, что он провёл в этом залитом солнцем мире всего восемь часов. Чтобы продлить отдых, Равик иногда выигрывал небольшую сумму в казино. Жоан нравилась такая жизнь, и Равик чувствовал, что рано или поздно она найдёт мужчину, способного обеспечить ей её. Не желая быть брошенным, Равик решил первым порвать с Жоан по приезде в Париж.
Сделать это он не успел. Примерно через неделю после возвращения, направляясь в клинику, Равик увидел, как обрушились леса у строящегося здания. Какую-то женщину тяжело ранило, и врач не мог остаться в стороне. Когда Равик оказывал помощь, приехала полиция. Быстро выяснилось, что документов у врача нет. О том, что попался, Равик успел сообщить доктору Веберу, Морозову и Жоан. Вебер попытался помочь Равику через профессора Дюрана, которому Лаваль был очень благодарен за успешную операцию. Дюран, однако, не мог простить двух тысяч франков, и только ухудшил положение Равика. Он отсидел две недели в тюрьме, а потом был выслан из Франции.
В Париж он вернулся через три месяца. За это время Германия оккупировала Чехословакию, а он сам перенёс воспаление лёгких и два раза попался полиции. Фамилию Равик он себе оставил — она нравилась ему больше, чем другие. В «Энтернасьонале» о его неприятностях не знали: Морозов всем рассказал, что доктор уехал в Руан. Он же сообщил Равику, что Жоан больше не работает в «Шехерезаде». Спрашивать о Равике она перестала недель пять назад. Краем уха Морозов слышал, что Жоан снимается в кино.
Промучившись весь вечер, Равик отправился в отель «Милан», но Жоан там больше не жила. Он понял, что всё кончено и позвонил Веберу — ему нужна была любимая работа, чтобы успокоиться и забыть. Равик встретил Жоану две недели спустя в ресторане «Клош д,Ор». Она была с двумя незнакомыми мужчинами, а её плечи успели покрыться южным загаром. Они поссорились. Жоан обвиняла Равика, что тот и не подумал разыскивать её, а он смотрел на её южный загар. Она пришла к нему ночью, и у него не хватило сил её выгнать. Жоан заснула, прижавшись к Равику.
Утром Жоанн ушла и не появлялась несколько дней, а Равик с тоской ждал её звонка. Он продолжил работать в клинике, оперировал, и это облегчало его жизнь. Равик про прежнему осматривал девушек из «Озириса», где, несмотря на «мёртвый» сезон, царил ажиотаж.
Жоан позвонила клинику и пригласила Равика к себе. Теперь она не жила в дешёвом отеле. Новый друг Жоаны, актёр, снимал для неё безвкусно обставленную квартиру. Наконец Равик понял, что Жоан отводит ему роль приходящего любовника. Это его не устраивало, Равику, приятному мужчине с узким лицом и проницательными, глубоко посаженными глазами, было уже за сорок, и он хотел либо всё, либо ничего. После долгого и тяжёлого разговора он ушёл. Проведя с ней ещё одну ночь, Равик понял, что пропадёт, если сделает это снова.
Вскоре из Италии вернулась Кэт Хэгстрём. Она уже знала, что умирает, и собиралась «взять у жизни всё, что можно». Равик предложил ей помощь. Он пытался отвлечься работой или долгими прогулками, но забыть Жоан не получалось — она была в его крови. Однажды ноги принесли его к дому любимой. Он долго смотрел на её окна, чувствуя невыносимую, острую боль, словно кто-то разрывал его сердце. Внезапно начался ливень. Стоя под дождём, Равик вдруг почувствовал биение жизни. Словно лопнула скорлупа, сковывающая его душу, и прорвалась жизнь, «желанная и благословенная». Не оглядываясь, он пошёл прочь.
Некоторое время спустя, сидя в ресторане «Фуке», Равик снова увидел Хааке. На этот раз доктор не собирался его упускать, но бросаться в погоню ему не пришлось — Хааке сам подошёл к нему, приняв за земляка. Чудом сохранив выдержку, Равик назвался фон Хорном и вызвался показать Хааке злачные места Парижа. К большому сожалению Равика, его враг спешил на поезд в Берлин. Однако он обещал связаться с «фон Хорном» через две недели, когда снова приедет во Францию.
Морозов уговаривал Равика уехать из Парижа, но тот отказался — ему некуда было ехать. Он знал, что после объявления войны его посадят во французский концлагерь и был к этому готов. Вскоре он проводил Кэт Хэгстрём в Шербур: она уплывала на огромном белом пароходе в США умирать. Вернувшись в Париж, Равик обнаружил, что город затемнён. Освещалась только площадь Этуаль с Триумфальной аркой и Елисейские Поля за ней.
В момент смерти Жоан началась Вторая Мировая война. Когда Равик вернулся в «Энтернасьональ», его уже ждала полиция по доносу одной из медсестёр клиники. На сей раз он назвал своё настоящее имя — Людвиг Фрезенбург. Париж он покидал в кромешной темноте, даже Триумфальная арка была не видна.
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
«Триумфальная арка», Э. М. Ремарк — любовь за год до конца света
Будучи представителем “потерянного поколения”, Эрих Мария Ремарк впитал в себя дух первой половины XX столетия, полной бессилия сломанных судеб и ностальгической тоски по забытым временам спокойствия. Он самолично вкусил боль, причиненную Первой Мировой, насладился вседозволенностью “ревущих двадцатых” и прочувствовал страх, источаемый расцветающим в самом сердце Европы фашизмом. А затем перенес прожитые переживания в свои произведения.
Ремарк всегда наделял главных героев своих романов отголосками собственной жизни, оттого каждая его книга является необычайно ярким и искренним отражением определенной эпохи. Его произведения неизменно сопровождают три главных атрибута “потерянного поколения” — страх перед войной, затмевающая все невзгоды любовь и алкоголь, в котором слишком часто приходилось топить отчаяние, неизменно приходившее за первыми двумя.
Еще до начала Второй мировой Ремарк, немец по национальности и “воинствующий пацифист”, успел завоевать общественную известность и личную неприязнь Гитлера, благодаря романам “На Западном Фронте без перемен” и “Три товарища”, а потому был вынужден бежать в Швейцарию, подальше от разгоравшихся на европейской сцене страстей. В 1938-ом году, когда война была уже на пороге, писатель начал работу над “Триумфальной Аркой” — историей о Нем, о Ней и о Париже.
“Узкие старые улицы, дома, неожиданно открывающиеся тихие площади, деревья, покосившиеся фасады, церкви, подточенные временем памятники; шары фонарей, колеблемые ветром; писсуары, торчащие из-под земли, словно маленькие форты; переулки с маленькими отелями, где сдаются «номера на час»; закоулки далекого прошлого с улыбающимися фасадами домов: строгое рококо и барокко; старинные, темные ворота, как в романах Пруста…”
— “Триумфальная арка”, Эрих Мария Ремарк
Промозглый ноябрь 1938-го, Европу, так до конца и не оправившуюся от потрясений начала века, накрывает новая буря. В ее чреве ужасный и с каждым днем разрастающийся монстр фашизма вынуждает людей вне зависимости от национальности и политических взглядов бросать свои жизни и бежать навстречу пугающей неизвестности. Хотя у мира еще есть целый год до начала конца света, никто уже не верит в то, что самой жуткой войны в истории человечества удастся избежать. Даже те, кто упрямо твердят, будто бы Гитлер не посмеет развязать кровавую бойню, лишь отмахиваются от собственных страхов.
Из всех уголков мира Франция, в которой по-прежнему клокочет жизнь, больше остальных пытается убедить себя в стабильности политической обстановки потому, что граница с нацистской Германией охраняется лишь громкими заявлениями. Страна, в которой местные днем оглядываются в страхе по сторонам, а ночью по привычке кутят в ночных клубах, банально не готова к полномасштабному конфликту.
Даже в такую пору Париж остается городом любви, для одних — чистой и искренней, а для других — продажной и временной. Городом дорогого вина и светских раутов, терпкого кальвадоса и ослепляющих чувств, дешевой русской водки и бегства от суровой реальности. Городом огней и ярких вывесок, которым через год предстоит погаснуть, чтобы спрятать улицы от воздушных бомбардировок. На них и происходит действие романа “Триумфальная арка”, который не случайно назван в честь исторической достопримечательности. Сам монумент не играет никакой роли в сюжете, но все дороги столицы и самого романа неизбежно ведут к Елисейским полям. Даже Гитлер жадно посматривает в их сторону, мечтая пройти победным маршем по площади Звезды меж величественных столпов Арки.
Недалеко от центра Парижа расположился непримечательный отель “Интернасиональ” — уголок для беженцев всех национальностей, жалкая замена родному дому для тех, у кого больше не осталось собственного места в мире. Его заботливая хозяйка, готовая приютить любую потерянную душу, меняет портреты фашистов на портреты демократов и коммунистов при каждом прибытии новых постояльцев — будь то беглецы из раздираемой гражданской войной Испании или из закручивающей гайки советской России. В комнатах, коридорах и секретном подвале, где беженцы еженедельно прячутся от рейдов полиции, витает вязкий дух упадничества и слабый запах ностальгии по временам, когда ни у кого не было нужды бежать от самой жизни.
“Что бы с вами ни случилось – ничего не принимайте близко к сердцу. Немногое на свете долго бывает важным”.
— “Триумфальная арка”, Эрих Мария Ремарк
Равик, главный герой “Триумфальной Арки”, живет в красивейшем городе на Земле, который никогда не сможет заменить ему потерянную родину. Он ютится в скромной комнатке “Интернасионаля”, выделяющейся на фоне остальных каморок лишь наличием душа и красивым видом из окна. У него давно нет ни собственного дома, ни настоящего имени. Равик — это лишь временное прикрытие в чужой стране.
Все потому, что в молодости он, не политический активист, не еврей и не противник власти, имел несчастье помочь бежать из нацистской Германии двум друзьям, за что оказался в застенках Гестапо и лично познакомился с “красноречивостью” фашистского режима. Будучи ветераном Первой мировой и представителем “потерянного поколения” Равик выработал недюжинный гуманизм и ненависть к милитаристическому режиму. Теперь же бывший полевой врач скрывается в Париже под вымышленным именем, днем работает хирургом “из-под полы”, а ночи проводит в затхлых забегаловках.
По долгу службы Равику приходится то обследовать местных проституток на предмет “профессиональных” заболеваний, то производить запрещенные законом аборты или операции молодым особам, которые не могут позволить себе услуги легальных врачей, и в силу своего таланта исправлять ошибки некомпетентных коллег. Частенько он вынужден проводить операции на парижских богачах от имени менее талантливых хирургов, что приносит ему солидный доход и возможность безостановочно топить тоску в дорогом алкоголе.
Судьба беженца, особый нюх на неприятности и выработанный годами гуманизм вынуждают героя жить буквально на чемодане с готовым планом побега. Равик в точности знает, кому звонить и о чем договариваться в случае неминуемого ареста и угрозы депортации. Эту процедуру он проходил не раз, хотя его нынешний псевдоним держится уже несколько лет и, кажется, приносит удачу.
“Свободен лишь тот, кто утратил все, ради чего стоит жить”.
— “Триумфальная арка”, Эрих Мария Ремарк
Балансируя между немецким концлагерем, парижской тюрьмой и высылкой в соседнюю страну, Равик не торопится баловать себя постоянством в личной жизни. У него нет дома, лишь временная замена в виде комнатки в дешевом отеле, которую будет не жаль покинуть. Никаких личных вещей, ценностей или памятных безделушек, что смягчают тоску по родине. Никаких друзей, кроме тех, кто может завтра точно так же исчезнуть и никогда больше не вернуться. Никакой любви, которая могла бы приковать к одному месту и сделать невыносимым очередной неминуемый побег.
Сильнее, чем от фашистов, Равик бежит только от себя, от своего прошлого и от давно утраченной жизни. “Мастер забывать”, он готов в любой момент потерять все, что накопил за последние годы, ведь он делал это уже не раз и давно отучился привязываться к местам, людям и чувствам. По жестокой иронии, именно в момент максимальной отрешенности от бытия Равик, так отчаянно старающийся выручать всех вокруг, против желания их обоих спасает Ее.
“Она всецело отдавалась тому, что делала в данную минуту. У него мелькнула смутная догадка: в этом есть не только своя прелесть, но и какая-то опасность. Она была само упоение, когда пила; сама любовь, когда любила; само отчаяние, когда отчаивалась, и само забвение, когда забывала”.
— “Триумфальная арка”, Эрих Мария Ремарк
Жоан Маду, не обремененная талантом актриса, певица с небольшим репертуаром и танцовщица с внешностью женщины готовой дарить любовь и разбивать сердца, тоже приезжает в Париж не от хорошей жизни. Итальянка с румынскими корнями погрязла в отношениях, любовь в которых давно умерла. И в попытке то ли вернуть былую страсть, то ли найти более подходящее место для шумного разрыва, она вместе с женихом прибывает в город бесконечной романтики.
“— Я была невероятно несчастна.
— “Триумфальная арка”, Эрих Мария Ремарк
Боль от утраты и бессилие перед лицом города, наполненного любовью и жизнью даже во времена всеобщей паники и упаднических настроений, приводят Жоан к спасительному мосту, раскинувшемуся над холодными водами ноябрьской Сены. Героиня бродит по улицам, рассматривая искры жизни в глазах прохожих в поисках такой же заблудшей души, чтобы излить на нее свое несчастье, но находит лишь мост, перила которого обещают лучший мир и воссоединение с давно потерянной любовью.
До встречи с Равиком Жоан была совсем другой, но оторванность от мира из-за невыносимой тоски длиною в неделю стирает из памяти все ее прошлое. Героиня романа остается такой же неразрешимой загадкой для Равика, как и для читателей. Ремарк рисует портрет Жоан аккуратно, большими штрихами, не слишком углубляясь в изгибы ее личности.
“Это целая вечность, если ты по-настоящему несчастен. Я была настолько несчастна – вся, полностью, – что через неделю мое горе иссякло. Несчастны были мои волосы, мое тело, моя кровать, даже мои платья. Я была до того полна горя, что весь мир перестал для меня существовать. А когда ничего больше не существует, несчастье перестает быть несчастьем. Ведь нет ничего, с чем можно его сравнить. И остается одна опустошенность. А потом все проходит и постепенно оживаешь”.
— “Триумфальная арка”, Эрих Мария Ремарк
Она красива и легкомысленна, бросается с головой в авантюры и видит перед собой лишь черное и белое. Жоан легко мечется между ярко горящей ненавистью и всепоглощающей любовью, ни на секунду не задерживаясь посередине. Она отдается моменту, в котором живет, и если он был счастливым, то Жоан не помнит грусти, а если несчастным — забывает о том, что когда-то было иначе. Ее глаза блестят искоркой жизни, стоит самой маленькой надежде зародиться в ее душе, а слезы накатывают водопадом при первых тоскливых мыслях.
Равик ненароком спасает ее от бездумного порыва, но даже и не подозревает, что спасение простирается далеко за пределы моста. Их любовь мгновенно вырастает из одной неловкой ночи. Жоан не знает, чего она хочет до тех пор, пока чувства вновь не захлестывают ее с головой. Равик не дает ей умереть физически, но что более важно — он спасает ее сломанную душу, собирает воедино разбитое сердце ценой своего. Их яркий роман вдохнул жизнь в мертвого беженца без страны и дома, в обаятельную и легкомысленную девушку, в холодную комнату отеля и в город полный экзистенциального ужаса перед грядущими событиями.
“Без любви человек не более чем мертвец в отпуске, несколько дат, ничего не говорящее имя. Но зачем же тогда жить? С таким же успехом можно и умереть…”
— “Триумфальная арка”, Эрих Мария Ремарк
Даже одиночество, объединяющее их непохожие души, оказывается разным. Она одинока и всем сердцем ненавидит это. Он одинок и не планирует этого менять. Жоан и Равик, столь непохожие, сталкиваются на мосту через Сену и с тех пор больше не способны оторваться друг от друга. Их любовь — из тех, что горит ярко каждую ночь, а наутро оставляет выжженную пустыню сомнений и страхов перед будущим. Бесчисленное количество раз они расходятся, убеждая себя в том, что оба не способны полюбить и привязаться к другой душе. Именно поэтому каждое их свидание словно первое — красивое и свежее, как парижское весеннее утро.
Они живут вместе, пока время умирает, ведь в мировой истории никогда не было подходящего места для любви. Пока Равик и Жоан собирают воедино свои разбитые души по осколкам, мир неумолимо катится к концу света, до которого остается всего год. Вокруг тысячами гибнут люди, и рождаются тысячи готовых умереть на чужой войне. Жертвы милитаристических режимов оставляют дома, семьи, привычные жизни. Но у того, кто отовсюду гоним, есть лишь один дом, одно пристанище — взволнованное сердце другого человека.
“Любовь как болезнь – она медленно и незаметно подтачивает человека, а замечаешь это лишь тогда, когда уже хочешь избавиться от нее, но тут силы тебе изменяют”.
— “Триумфальная арка”, Эрих Мария Ремарк
Хорошо, что в глубине души мне 14.
Комментарий удален по просьбе пользователя
На западном фронте без перемен прочитал недавно. Первая книга Ремарка, буду читать его произведения дальше.
Сережа, 21 годик.
Я немного не про то.
Читать настоящую литературу никогда не поздно, просто до определенного возраста эффект намного больше. Вот Ремарка очень полезно почитать лет в 18-20. Я его перечитываю в 42, но ощущения уже совсем другие.
Согласен с вами. Я вот русскую классику терпеть не мог в школе. Но, начав ее читать сейчас, нахожу ее весьма интересной. Капитанская дочка нравится особенно(и не только из-за такой же фамилии как и у главного героя:) )
Три товарища же?
Имею в виду, кроме отсутствия перемен на западном фронте.
Помню, как читал «Черный обелиск». Думал, это лучшее из всего мной прочитанного сейчас и когда-либо в будущем.
Просто у него такой стиль. В юности перечитал почти все его произведения, очень нравился). Но теперь не хочется перечитывать, слишком уж
депрессивно.
а по моему, не все что романтика это для девочек и подростков
Отличная рецензия. «Продано». Куплю и почитаю.
Но деньги не верну, если не понравится.
Ну как бы это обязательная программа, да
Опять фашистов в Германию поселили 🙁
А статью надо вычитать.
Ну какая ‘площадь Шарля день Голля’ до войны (и до 70х годов)??
Площадь Л’Этуаль, Звезды.
Ну и прочие грмтк
Сделаю вид, что так и было!
Комментарий удален по просьбе пользователя
Очень хорошо написанная статья. Мне очень понравилось.
Ооо, обожаю эту книгу!
Ремарк это восхитительно. Прямо сейчас как раз триумфальную арку перечитываю. Но любимым произведением у него все равно остается черный обелиск.
Спасибо. Хорошо написано.
Неделю назад перечитывал.
Больше подобных постов.
О, знаменитый во всех вконтактах писательский коллектив: Эрих, Мария и Ремарк. Я рос на их, и Стэтхэма, цитатах.
Дождь, молнии. Женщина рожает. На мосту кто-то хочет покончить с собой. Всё одновременно. Все в бешеном темпе. Но книга об отношениях мужчины и женщины. Война тут не обязательный элемент. Ситуации типичные. После «Триумфальной арки» влюбляешься в автора и прочитываешь весь его контент. Перевод отменный!
Крутейшая статья, спасибо!
Есть у меня ощущение, что, когда автор писал эту статью, он представлял себя Ремарком)
Не отошел еще от впечатлений просто.
ремарк молодец, тот же хэмингуэй нерв войны ловил куда менее страшно.
а свой 666-й комментарий я в таком случае посвящу его музыкальному аналогу: джерому ройтеру из люксембурга. этот ранний альбом местами, например, те же чувства вызывает, особенно querkraft и wilde lager.
Только в отличие от Хэма не страдал позерством. И у Хэма сестре голову не рубили только потому, что она его сестра.
Повезло ему что с кибернаци не столкнулся
Просто вовремя слинял
Источаемый страх, это безусловно круто.
— Что это за вонь?
— Страх.
(с) Напряги извилины
Европа же реально обделалась в этот период времени.
Фан факт: если из «Треумфальной арки» вырезать все сцены, где гг жрет в ресторанах и бухает в отелях, то сюжет уместится на пару страницах))
Но это важные для развития персонажа жранье в ресторанах и бухание в отелях!
Я даже не знаю, стоит ли читать Ремарка сейчас. Не могу сказать, что он сверхактуален для меня. Пожалуй, он останется символом моего прошлого и тех мечтаний, что я тогда был преисполнен. А сегодня я уже совершенно другой человек.