Принципы истории что такое историзм и историцизм
Принцип историзма и принцип историцизма
Историзм — принцип рассмотрения мира, природных и социально-культурных явлений в динамике их изменения, становления во времени, в закономерном историческом развитии, предполагающий анализ объектов исследования в связи с конкретно-историческими условиями их существования.Одна из центральных категорий исторических наук, истолковывающих мир — и прежде всего социальную жизнь — как постоянное обновление (становление) и использующих временной ряд «прошлое—настоящее—будущее» («было—есть—будет»).
Из многочисленных значений термина «И.» можно выделить следующие два основных:
1) определенность настоящего прошлым и/или будущим;
2) определенность прошлого и будущего настоящим.
В неисторических науках, подобных физике, химии или экономической науке, мир понимается как постоянное повторение (бытие); в их основе лежит временной ряд «раньше—одновременно—позже», исключающий «настоящее» и «стрелу времени». Аналогом понятия И. в такого рода науках является понятие детерминизма, или определенности последующего предшествующим, и наоборот.
Термин «И.» введен в сер. 1930-х гг. К. Поппером, полагавшим, что именно историцистские концепции ответственны за неудовлетворительное состояние теоретических социальных наук. И. является одной из форм натурализма — стремления перенести в сферу общественных наук то, что считается методом естественных наук. Типичный аргумент в пользу И. состоит в следующем: «Мы можем предсказывать затмения, почему же тогда мы не можем предсказывать революции?» В более систематической форме этот аргумент звучит так: «Задачей науки является предсказание. Поэтому задачей общественных наук должны быть предсказания относительно общества, т.е. Истории».
Что такое принцип историзма
Принцип историзма – что это такое простым языком
Принцип историзма является одним из важнейших в познании общества и заключается в признании закономерной связи между прошлым и настоящим. Таким образом, общественное развитие рассматривается не как циклическое, а как последовательное. Любое событие, происходящее сейчас, имеет свои корни в прошлом.
Сплетение разнообразных событий становится причиной нынешнего положения дел, а то, что происходит сегодня, станет основой для будущего. Таким образом, исторический процесс – цепь взаимосвязанных событий, где нет ничего произвольного и лишнего.
Истоки появления принципа
Принцип историзма был развернуто обоснован немецкими философами-идеалистами в начале XIX в. Опираясь на их идеи, в середине того же века К. Маркс обосновал материалистическое понимание историзма. Во 2-ой половине ХХ века принцип историзма подвергся критике со стороны философов-постмодернистов.
Они понимали мир как фрагментарный и не видели в нем закономерностей. Поэтому последовательное течение событий, с их точки зрения – всего лишь выдумка. Прошлое – неопределенное явление, о котором невозможно иметь достоверное знание. Опираясь на это утверждение, постмодернисты говорят, что в науках об обществе нет четких критериев, а знание, которое получают историки – субъективно.
Неоклассический подход к историческим исследованиям
Рассматриваемый в статье принцип нашел своих защитников в лице сторонников неоклассического подхода. Они исходят из понятия «строгого историзма», который понимает прошлое как историческую реальность. От историков требуется интерпретировать прошедшие события так, как это могли бы делать их участники. То есть подходить к каждой эпохе, исходя из ценностей, существовавших в те времена. Речь идет о некой реконструкции прошлого. И в этом процессе без опоры на историзм успеха быть не может.
Основным препятствием при восстановлении прошлого становится тот неоспоримый факт, что нынешние историки уже знают, что произошло потом. Поэтому оценочный взгляд на прошедшие события невозможно преодолеть.
Современный ученый поневоле обращает больше внимания на те обстоятельства, которые привели к важным для общества последствиям. А реальный участник самих событий не мог этого знать. Находясь внутри исторического периода, люди часто ошибаются и придают больше значения вещам, которые, как потом выясняется, на самом деле не были столь важными. Кроме того, они склонны принимать желаемое за действительное. Так что современный историк, при всем своем стремлении полностью погрузиться в прошлое, не может этого сделать.
Неоклассический подход выделяет в принципе историзма три основных аспекта:
Эволюция историзма
В древности, когда наука история делала только первые шаги, принцип историзма еще не был сформулирован. Летописцы фиксировали события прошлого и настоящего, не рассматривая их как последовательную цепь. Они скорее понимали историю как хаотичное нагромождение событий. Ради каких-либо политических или назидательных целей летописцы могли произвольно опускать какие-то факты, смещать события во времени, фиксировать непроверенные слухи как достоверный факт и даже придумывать то, чего не было в реальности.
Историзм впервые проявил себя в работах европейских мыслителей в XVIII веке. Как принцип он тогда еще не был четко сформулирован, это произошло чуть позже, о чем сказано в начале этой статьи. Но его начали уже применять при рассмотрении исторических событий такие философы и историки, как Дж. Вико, Ш. Монтескье, И. Гердер и другие.
Большой вклад в популяризацию принципа внес писатель В. Скотт, который писал свои романы, пытаясь достоверно передать реалии описываемой эпохи. Его сочинения пользовались огромным успехом, благодаря, в том числе, и этому обстоятельству. Также велик вклад в развитие принципа историзма О. Тьерри, который требовал не использовать при описании прошлого современных понятий, т.к. они раньше имели иной смысл или вообще отсутствовали. И, наконец, в немецкой классической философии принцип историзма был обоснован Г. Гегелем, после чего стал одним из основополагающих при изучении прошлого.
Принципы истории что такое историзм и историцизм
ИСТОРИЦИЗМ
ИСТОРИЦИЗМ (англ. historicism, франц. historicisme, итал. storicismo) – термин, обозначающий различные теории, в основе которых лежит то или иное представление об истории, определенная «философия истории». В английском, французском, итальянском и испанском словоупотреблении историцизм – то же, что и «историзм». В русскоязычной философской традиции в эпоху господства диалектического и исторического материализма было принято различать «историцизм» и «историзм», первый из которых относился к «буржуазным» концепциям истории (от В.Дильтея и О.Шпенглера до Р.Д.Коллингвуда и А.Тойнби), второй – к «подлинно научному» пониманию исторической действительности, кульминацией которого считался марксизм-ленинизм. В немецкой интеллектуальной традиции, где термины Historizismus и Historismus не совпадают, понятия «историцизм» и «историзм» имеют разную смысловую нагрузку. Первое (Historizismus) употребляется почти всегда в негативном значении. Так, Ницше («О пользе и вреде истории для жизни») полемизирует с историцизмом как с главным виновником архивно-музейного, непродуктивного обращения с историей. Для Гуссерля («Философия как строгая наука») историцизм представляет собой опасность не меньшую, чем натурализм: если последний натурализирует предметы сознания, то историцизм превращает их в «духовно-исторические» образования. В споре с Дильтеем Гуссерль настаивает на том, что релятивность философских систем и мировоззрений нельзя преодолеть, находясь на «исторической» точке зрения: для преодоления релятивизма необходим ориентированный на общезначимость идеал истины. Позиция философии, стремящейся стать научной, должна быть поэтому над-исторической.
Проблема историцизма в отчетливой форме была поставлена в 19 в. как проблема условий возможности исторического знания. Прогресс естественных наук и связанный с ним расцвет позитивизма поставили вопрос о научном статусе исторического знания. Трудность последнего, как показал Дильтей, заключается во взаимной обусловленности объекта и субъекта истории как науки: субъект, которому надлежит познать «бытие истории», сам является историческим бытием. Позитивистский подход к истории, таким образом, методологически некорректен; он предает забвению специфику предмета. Обращение с историей как с природой есть недопустимый натурализм.
С критикой натурализма и социологизма в историческом познании выступили неогегельянцы (Б.Кроче, Р.Д.Коллингвуд). Однако предпринятое ими очищение «истории» от «социологии» привело к вымыванию из исторической науки социального измерения, к редукции истории к истории идей. К.Поппер (Нищета историцизма, 1957) понимает под историцизмом все социально-философские теории, основанные на вере в «историческую необходимость», ориентированные на открытие в истории «тенденций» и «законов» развития и тем самым притязающие на предвидение будущего. Сколь бы различны при этом ни были социальные теории (напр., воззрения Платона и Маркса), их объединяет страсть к социальной инженерии – обустройству общества сообразно некоторому идеалу.
В немецкой философии сер. 19 в. (в частности, в постгегелевском идеализме) под историцизмом понимают спекулятивную философию истории. В кон. 19 – нач. 20 в. термин «историцизм» приобрел отчетливо негативные коннотации. Историцизм в этот период означает либо релятивизм, как у Риккерта, либо подмену «систематического» измерения философствования «историческим», как у Наторпа, либо фетишизацию детерминизма, как у Зиммеля. Хайдеггер, опираясь на Ницше, понимает историцизм как историографию, лишенную собственно истории, как «неисторическую историю» (ungeschichtliche Historiс).
В первые десятилетия 20 в. историцизм означает исторический позитивизм – бессистемную фактографию, накопление исторических данных без оценки их значимости и безотносительно к современной тому или иному историку эпохе. В этом полемическом контексте появился труд Э.Трёльча «Историцизм и его проблемы» (1922, рус. пер. 1994). Главная проблема историцизма – это проблема релятивизма. Трельч, отправляясь от «критики исторического разума», предпринятой Дильтеем, полон решимости освободить историцизм от отрицательных побочных значений, но уже несколькими годами позже (Historismus und seine Uberwindung, 1924) отказывается от этих попыток. Это занимает Э.Ротхакера (Einleitung in die Geisteswissenschaften, 1920), стремящегося продемонстрировать емкость и неодназначность явления, именуемого историцизмом. Последний, по Ротхакеру, связан далеко не с одним позитивизмом: историзация мышления начата уже Гегелем, а до него была характерна для представителей философского романтизма. Проблематику историцизма трактует в том же ключе и Ф.Майнекке (Die Entstehung des Historismus, 1936). Непреходящая ценность историцизма заключается, по Майнекке, во-первых, в индивидуализирующем рассмотрении духовных явлений и, во-вторых, во внедрении в мышление понятия развития. В последнем значении, т.е. в качестве «принципа подхода к действительности как к изменяющейся, развивающейся», термин историцизм употреблялся в 1930–80-х гг. в отечественной философии.
Принцип историзма
Лекция двенадцатая ПРИНЦИПЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ
1. Что такое исследовательские принципы?
Барг М. А. Эпохи и идеи: становление историзма. М, 1987.
Бунге М. Причинность: Место принципа причинности в современной науке: Пер. с англ. М., 1962.
Ленин В. И. Партийная организация и партийная литература // Поли. собр. соч. Т. 12.
Могильницкий Б. Г. Марксистский и буржуазный историзм: (Опыт сравнительного анализа) // Вопр. истории. 1982. № 7.
Петров Ю. В. Причинность в исторической науке. Томск, 1972.
Салов В. И. Историзм и современная буржуазная историография. М., 1977.
Шмидт С. О. Историзм мышления // Наука убеждать. М., 1969.
1. Что такое исследовательские принципы?
а) философско-мировоззренческие подходы к историческому исследованию (им была посвящена предыдущая лекция),
б) ведущие принципы исследования,
в) методы, или конкретные способы исследования.
Сегодняшняя лекция посвящена исследовательским принципам. В методологической литературе даются разные дефиниции этих принципов и приводится разное их количество.
Мы будем далее понимать под принципами исторического познания твердые установки, которыми историк должен руководствоваться в своей исследовательской работе для се оптимальной эффективности.
Ю. Н. Афанасьев насчитал в советской историографии 17 принципов марксистского исследования, II. А. Мининков рассматривает 5 принципов (научность, объективность, историзм, холизм и системность, ценностный подход, или историческую аксиологию).
Мы полагаем целесообразным охарактеризовать три ведущих принципа: историзм, объективность, причинность. Они, соответственно, составляют разделы плана этой лекции.
Дефиниция. Историзм — принцип мышления и исследования, предусматривающий рассмотрение всех предметов и явлений в их развитии, или в их истории, то есть выяснение того, как они возникли, менялись и стали нынешними; основные требования принципа историзма — рассматривать явления конкретно-исторически, представлять себе эти события теперь так, как они выглядели тогда, и благодаря этому исключать модернизацию, то есть осовременивание прошлого.
Рассмотреть «французский абсолютизм» с позиций историзма значит не просто дать ему определение и рассказать о его классической вершине — времени Людовика XIV, но поведать о его зарождении, развитии, расцвете, кризисе и гибели при Людовиках XIII, XIV, XV, XVI.
Подлинный историзм пропитывает все стороны описания прошлого. Например, Иван IV ел — как выглядел «столовый прибор» еще средневекового человека, употреблявшего вместо тарелки ломоть хлеба, не знавшего вилки и салфетки? Карл I бежал на север и из Ноттингема объявил войну мятежному парламенту — на чем бежал, почему даже не в карете, а верхом?
Историзм мышления — разница в наполнении во времени понятий «что такое хорошо и что такое плохо» (так, до 1861 года не была предосудительной продажа рабов и крепостных. Наличествовал ли историзм мышления у Мартоса — автора скульптуры Минина и Пожарского, у создателей памятника Пушкину и няне в Пскове? [149]
Историзм языка — это исторически меняющееся внутреннее наполнение того или иного понятия, подобного сосуду с разным содержимым (слова «обувь», «корабль» и другие в разные времена).
Историки разъясняют понятие историзма. С. Л. Утченко: «Историзм — восприятие явления в его развитии. Что значит явления в его развитии»? Это значит, что явление должно быть рассмотрено в его прошлом (генезис) и настоящем, в его связях с другими явлениями. История начинается там и тогда, когда явление, факт, событие рассматриваются в развитии» [150].
Н. Я. Эйдельман: историзм — это «осторожная оценка эпохи по ее внутренним законам, а не категориями другого века» [151].
Р. Дж. Коллингвуд: «История — не знание того, какие события следовали одно за другим. Она — проникновение в душевный мир других людей, взгляд на ситуацию, в которой они находились, их глазами и решение для себя вопроса, правилен ли был способ, с помощью которого они хотели справиться с этой ситуацией. До тех пор пока вы не сможете представить себя в положении человека, находящегося на палубе военного парусника с бортовыми пушками короткого боя, заряжающимися не с казенной части, вы даже не новичок в военно-морской истории, вы просто — вне ее. А если вы хоть на минуту позволите себе думать о тактике Трафальгара, исходя из предположения, что корабли приводились в движение паром, а пушки были дальнобойными и заряжались с казенной части, то вы сразу же выйдете за пределы истории вообще» [152].
Д. Тош: «Фундаментальной предпосылкой историзма является уважение к независимости прошлого. Сторонники историзма считают, что каждая эпоха представляет собой уникальное проявление человеческого духа с присущими ей культурой и ценностями. Если наш современник хочет понять другую эпоху, он должен осознать, что за прошедшее время условия жизни и менталитет людей — а может быть, и сама человеческая природа — существенно изменились. Историк не страж вечных ценностей, он должен понять ее собственные ценности и приоритеты, а не навязывать ей наши» [153].
Отсутствие историзма до нового времен. В Древнем мире и в Средних веках историзм как принцип мышления и исследования начисто отсутствовал. Это отсутствие хорошо прослеживается по поддельным документам. Например, известная фальшивка «Константинов дар», созданная в папской курии в VIII веке, призвана была имитировать событие IV века (мнимое дарение императором Константином западной половины своей империи папе Сильвестру), но ее авторы не задумывались над тем, что языком IV века была классическая латынь, а не варварская VIII века.
«Отсутствие историзма в мышлении сказывалось в том, что никто не утруждал себя воспроизведением стиля той эпохи, к которой якобы относилась подделка» [154].
Историзм не мог сформироваться в Древнем мире и в Средних веках: истории как науки еще не было, исторические знания были очень несовершенны, история рассматривалась как нагромождение случайностей, была магазином поучительно-назидательных примеров, а в Средние века основывалась на богословско-провиденциалистской концепции, враждебной идее развития.
Рождение историзма в начале нового времени. Историзм является детищем нового времени» В XVII веке его ещё нет, а в XVIII он постепенно возникает. Первым увидел закономерность изменений в истории общества итальянский мыслитель Джамбаттиста Вико (1668—1774). В течение XVIII века историзм вызревал в теориях прогресса Монтескье, Вольтера, Тюрго. Венцом этой теории явились сформировавшиеся в конце XVIII века взгляды французского энциклопедиста Кондорсе и немецкого историософа Гердера.
Решающий вклад в рождение историзма внесла в первой трети XIX века романтическая историография: прусская «историческая школа права», французская «школа историков эпохи Реставрации», обособленно стоящий шотландец В. Скотт.
Среди романтиков, которые не только практиковали историзм в своих исследованиях, но и обосновывали его теоретически, видное место занимал представитель школы Реставрации Огюстен Тьерри (1795—1856). Тьерри требовал конкретности при описании прошлого, выступая против его модернизации, применения к нему современных категорий: надо «различать, а не смешивать», ибо «буква остается, а дух меняется». Слова «король», «парламент», «француз», «аристократия» имели в разные исторические эпохи разную наполняемость, например король Хлодвиг и король Людовик XIV были разными королями, а слово «француз» в IX веке означало совсем не то, что в XIX веке. Поэтому, по Тьерри, абстракции, схемы, оболочки, внешние контуры недостаточны для понимания прошлого, ибо они могут иметь разное содержание; надо изучать сущность людей и явлений пролого, воспроизводить их неповторимое конкретное своеобразие, кажущиеся мелочи и подробности, язык, стиль, имена, местный колорит, нравственный смысл [155].
Значительную роль в становлении и распространении историзма сыграл Вальтер Скотт (1771—1832).
Он был членом Шотландского исторического общества и способствовал публикации исторических источников; особенно важны его начавшие выходить с 1814 года исторические романы, в которых прошлое воспроизводилось с деталями быта и нравов описываемой эпохи.
Дальнейшее развитие историзма. Плодотворный вклад в развитие историзма внёс Гегель (1770—1831), сочетавший историзм с диалектикой. Гегель вскрыл сущность, внутренний механизм исторического развития — борьбу противоположных начал. Он показал, что развитие — это не просто движение от несовершенного к более совершенному; в несовершенном уже содержится его противоположность. В ходе развития, в каждый данный момент имеются элементы господствующие, то есть старые, и элементы нового, которые отрицают сущее и за которыми будущее. «Изменение, которое есть гибель, есть в то же время возникновение новой жизни» [156].
Гегелевский историзм трактовался лишь как эволюционное развитие идеи и — в нарушение логики — оправдывал существующие режимы их историческим происхождением. Дальнейшее развитие историзма как важнейшей стороны диалектического метода связано с именем К. Маркса, который показал, что «идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в голову человеческую и преобразованное в ней» [157].
Хотя историзм родился в первой трети XIX века, самого этого термина еще долго не существовало. Он был впервые употреблен, видимо, в 1879 году австрийским историософом Карлом Вернером (по другим данным — Нейге), а широкое применение получил накануне и особенно после Первой мировой войны. Впрочем, даже в 1923 году немецкий ученый О. Гинтце писал: «Историзм сравнительно новое и не совсем ясное понятие» [158]. В 1920-х годах исследованию историзма уделял внимание Э. Трельч, в 1930-х — Ф. Майнеке [159].
В немецком языке, откуда пошел термин «историзм», он звучит как «хисторизмус», итальянская форма его — «сторицизмо». Вслед за итальянцами в новейшее время сначала англичане, а затем историки других западных стран стали употреблять, наряду со словом «историзм», также термин «историцизм», но в отечественной литературе это слово не применяется.
В зарубежной историософии существует много разновидностей идеалистического историзма. Все они враждебны марксистскому историзму, но конкурируют между собой и подразумевают под «историзмом» разное содержание, причем амплитуда разноголосицы даже в определениях слова очень велика в зависимости от времени их возникновения, национальных особенностей и других факторов (например, «немецкий историзм», «романтический историзм» и др.) [160]. Зарубежные историософы зачастую трактуют историзм как описательство — индивидуализацию событий, связанную с делением наук на идиографические и номотетические и отнесением истории к идиографическим дисциплинам.
История, историзм, историцизм
(1) Мы можем кое-что узнать о «скрытой неразвитой сущности» (если использовать выражение Гегеля 21 ) личности и государства только в том случае, если личность и государство развиваются и только если мы будем исследовать их историю. Следующий шаг в развитии этой доктрины — принятие историцистского метода, т. е. принципа, согласно которому мы можем приобрести знание о социальных объектах или сущностях только в результате использования исторического метода, т. е. путем изучения социальных изменений. Однако эта доктрина заставляет сделать и другие шаги (особенно, если ее связать с гегелевским моральным позитивизмом, который отождествляет познанное, а также действительное с благом). Она ведет к поклонению истории и экзальтированному восприятию ее как великого театра действительности и мирового суда.
(3) Для того, чтобы стать действительной или реальной, сущность должна раскрыть себя в изменении. Эта доктрина примет позже у Гегеля следующую форму 24 : «То, что есть в себе, есть. способность, но оно еще. не стало существующим. Лишь благодаря деятельности. осуществляется. понятие». Таким образом, если я хочу «стать существующим» (действительно, весьма скромное желание), то я должен «утвердить свою личность». Эта все еще популярная теория ведет, как ясно осознавал Гегель, к новому оправданию теории рабства. Самоутверждение в той мере, в какой затрагиваются отношения данного человека к другим людям, означает 25 попытку господствовать над ними. Действительно, Гегель считал, что все личностные отношения можно указанным образом свести к фундаментальному отношению господина и раба, господства и подчинения. Каждый должен стремиться утвердить и проявить себя, а тот, кто не обладает храбростью и способностью к сохранению собственной независимости, должен стать рабом. Эта очаровательная теория личностных отношений имела свой аналог в гегелевской теории международных отношений. Нации должны самоутверждаться на сцене истории, их долг — борьба за господство в мире.
Все эти далеко идущие историцистские следствия, которые под другим углом зрения будут рассмотрены в следующей главе, дремали более двадцати столетий, «скрытые и неразвитые» в аристотелевском эссенциализме. Таким образом, аристотелизм оказался еще более плодовитым и многообещающим, чем предполагали многие из его поклонников.
Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 2. — С. 14-16.
В том, что гегелевская и марксова философии истории являются продуктами своего времени — времени социальных изменений — сомневаться не приходится. Подобно философиям Гераклита и Платона, а также Конта и Милля, Ламарка и Дарвина, они представляют собой философские учения об изменчивости и свидетельствуют об огромном и, бесспорно, в чем-то ужасающем впечатлении, которое произвело изменение окружающей среды на умы тех, кто в этой среде жил.
Платон отозвался на подобную ситуацию попыткой остановить любое изменение. Социальные философы более позднего времени, как известно, реагировали на аналогичную ситуацию совершенно иначе, поскольку социальное изменение они принимали и даже приветствовали. Впрочем, эта любовь к изменчивости, думается мне, в чем-то является амбивалентной. Действительно, хотя они и отказались от какой бы то ни было надежды остановить изменение, однако будучи историками, они пытались предсказать его и таким способом подчинить рациональному контролю, что, разумеется, выглядело как попытка это изменение укротить. Очевидно, таким образом, что историки так и не перестали испытывать ужас перед социальными изменениями.
Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 2. — С. 245.
(320:) Я утверждаю, что история не имеет смысла. Из этого, конечно, не следует, что мы способны только с ужасом взирать на историю политической власти или что мы должны воспринимать ее как жестокую шутку. Ведь мы можем интерпретировать историю, исходя из тех проблем политической власти, которые мы пытаемся решить в наше время. Мы можем интерпретировать историю политической власти с точки зрения нашей борьбы за открытое общество, за власть разума, за справедливость, свободу, равенство и за предотвращение международных преступлений. Хотя история не имеет цели, мы можем навязать ей свои цели, и хотя история не имеет смысла, мы можем придать ей смысл.
Я утверждаю, что историцизм несостоятелен не только с точки зрения рационализма, он противоречит также и любой религии, которая учит, что совесть играет в жизни человека очень важную роль. Ведь такая религия должна согласовываться с рационалистическим взглядом на историю в том отношении, что особое значение следует придавать нашей (322:) высшей ответственности за свои действия и за их влияние на ход истории. Да, мы нуждаемся в надежде. Действовать, жить без надежды выше наших сил. Однако мы не нуждаемся в большем и большего нам не должно быть дано. Нам не нужна определенность. В частности, религия не должна подменять мечты и осуществление желаний, она не должна быть похожа ни на проведение лотереи, ни на осуществление политики в страховой компании. Историцистский элемент в религии есть элемент идолопоклонства и суеверия.
Вместо того, чтобы вставать в позу пророков, мы должны стать творцами своей судьбы. Мы должны учиться делать все так хорошо, как только можем, и выявлять свои ошибки. Отбросив идею о том, что история политической власти нас рассудит, и, избавившись от беспокойства по поводу того, оправдает нас история или нет, мы, возможно, достигнем успеха в установлении контроля над властью. Именно таким образом мы, со своей стороны, сможем оправдать историю. Вряд ли это требует особого обоснования.
Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 2. — С. 320-322.