Прежде чем спорить давайте договоримся о терминах вольтер
newinspire
Понятие, сущность, проблемы, необходимость толкования права
Ключевые слова: понятие, сущность, проблемы, необходимость, толкования, права
Французский философ Р. Декарт советовал: «Употребляйте правильно слова, и вы избавите мир от половины недоразумений«. А его соотечественник Вольтер сказал однажды своему собеседнику: «Прежде чем спорить, давайте договоримся о терминах«. Нелишние предупреждения.
Конечно, в этих сравнениях чувствуется изрядная доля иронии, но все же они весьма показательны и в принципе верны. Слова как бы вывернуты наизнанку. Но такая раздвоенность совершенно нетерпима в юридической сфере, где, как ни в какой другой области, важна однозначность, которая в известной мере достигается путем толкования.
В научном плане герменевтика представляет собой теорию и искусство толкования не только законов, но и текстов литературных памятников, книг, рукописей, художественных произведений, материальных объектов, реликвий, раритетов, других исторических, религиозных и культурных ценностей.
В данном случае под толкованием понимается выяснение точного смысла, содержания толкуемой правовой нормы. Задача и цель толкования заключается в том, чтобы установить подлинную волю законодателя, выраженную в данной норме, и правильно ее применить.
Толкование во многом зависит от уровня правосознания толкующих лиц, их профессиональной подготовки, компетентности, культуры, эрудиции. Один и тот же закон можно истолковать по-разному, в зависимости от того, кто и как толкует, в каких целях. Большую роль здесь играет субъективное начало. Народное наблюдение гласит: «Закон, что дышло, куда повернешь, туда и вышло».
Субъекты толкования обладают различным политическим, нравственным и правовым сознанием, они порой находятся на разных полюсах идеологического спектра, имеют свои социальные пристрастия и предпочтения. А это не может не отражаться на понимании и толковании права. Так что толкование может быть и предвзятым.
Особенно это касается нечетких, двусмысленных законов, которые действительно при желании можно повернуть по-разному, т.е. они допускают множественное толкование, возможность вкладывать в них различный смысл. Подобных случаев в современной юридической практике немало. Толкование носит как объективный, так и субъективный характер.
Вообще, толкование является обязательной стадией правоприменительного процесса, о какой бы норме речь ни шла. Прежде чем применить ту или иную правовую норму, ее надо подвергнуть всестороннему толкованию и убедиться в том, что выраженная в ней воля законодателя понята правильно. Кроме того, необходимо выяснить действие нормы по времени, в пространстве и по кругу лиц.
Основные причины, вызывающие необходимость толкования права, следующие:
При толковании-уяснении норма права толкуется субъектом для себя. Такое толкование представляет собой определенный мыслительный процесс, происходящий в сознании толкователя, и оно не получает какого-либо внешнего выражения, не фиксируется в каком-либо акте.
Данный процесс не является юридическим процессуальным действием. Подобное толкование может даваться не только официальным должностным лицом, но и рядовым гражданином. Оно не является обязательным для других.
При толковании-разъяснении осуществляется не только мыслительный процесс, но и совершается реальное юридическое действие, находящее внешнее выражение в специальных актах, которые называются актами толкования, т.е. оно имеет документальное оформление. Это толкование не только для себя, но и для других. Причем оно имеет обязательное значение для всех заинтересованных лиц.
Прежде чем спорить, надо договориться о терминах. 2.
Прежде чем спорить, надо договориться о терминах. Это – аксиома.
И сколько можно одних и тех же евреев Гольштейн выдавать под разными именами, не учитывая их реальное время пребывания в захваченном немецкими войсками Эльстона, Петербурге и их реальное положение? Нет никаких «Романовых», есть евреи Гольштейн-Готторпские, ставленники евреев Саксен-Кобург-Готских. Их время жизни в России 1896-1918 гг.: « Неметс в России не жилетс».
Так же нет единой Хронологии, расписанной по самым главным событиям – от начала и до конца.
Получается, что я работаю по реальной Истории, трачу массу времени и энергии, восстанавливая реальные события и реальное положение дел, а все остальные статьи из Интернета перекачивают, без привязки к местности и без указаний дат, без привязки к Хронологии, и они – все умные. Одна я среди них дура, потому что в Интернете не скачиваю, ссылок на ложь историков и литераторов дать не могу. Ложь не рекламирую, лапшу на уши не вешаю.
Ссылок на Интернет потому и нет, что мои работы самостоятельные, а не списанные у кого-то.
Хоть кто-нибудь сделал свою Хронологию? И так, чтобы даже РПЦ с ней согласилась, не смотря на рождество христово за 1352 года до Первого Появления Руса-Диоклетиана в Петербурге в 1352 году – после рождества христова.
Или хоть один из них доказал неправоту моей Хронологии, указав на мои ошибки?
А почему тогда стоит такой вой славян евреев россиян советских по всему Интернету? Они что? Специалисты по Истории? Или свои научные труды предъявили?
Кроме озверевшего хамства – ничего нет. Хамство гопника – как последний аргумент в научном споре?
Я понимаю, что нашим slave РПЦ-КПСС это выгодно, потому что запутанность в терминах и подмена понятий на каждом шагу, позволяют им и дальше безнаказанно обманывать всё население захваченной России. А заодно и грабить захваченную Россию всей красной (советской) армией slave РПЦ-КПСС: Гогенцоллернов, Гольштейн, Бронштейн и Бланк, братва: немцев и евреев.
Это так же выгодно и нашим трусливым мущщинкам. На первый взгляд, они у нас такие герои: красной армии бойцы, ничего не боятся. А чё баб бояться, всей красной армией? Или бабы забыли советскую власть славян, крестьян православных из ЦК РПЦ-КПСС? Социализацию не забыли? Не забыли советскую народную песню: «Я и лошадь, я и бык. Я и баба, и мужик»?
И лукаво хихикаем над военнопленными бабами всей красной армией: «А кони всё скачут и скачут… А избы горят и горят!». Так и должно быть в захваченной России, Стране Мёртвых, в которой нет Мужчин. Есть одни русские бабы, попавшие в плен красной армии. Вот над ними и издеваются всей красной армией, как немцы в концлагере над военнопленными: «Только для Белых».
Но тронуть тему 1853-1953 гг.: захват России славянами и война России со славянами, у них сразу всю смелость, как рукой сняло, у всей красной армии романовских, ленинских и сталинских, братва.
По «Красной» статье не было сроков давности. Красным цветом на Руси в святцах помечали имена кровников. Вендетта. За убитого родственника Роду убийцы обязан был мстить весь Род убитого – до десятого колена. Судебник: «Русская Правда». Закон Божий.
По Красной статье шли самые суровые наказания.
В средних веках в России было централизованное государство Bella Arm Air Kondrus. Российская Федерация в её государственных границах 1352-1921 гг. Армия есть Армия и там был Армейский порядок. Но на расположениях войск Армии жили простые смертные: беженцы из горячих точек. Беженцы были сами по себе. Но поскольку они жили на расположениях войск Армии, то за соблюдением общественного спокойствия у простых смертных, следила Армия.
Охранные Войска Конной Жандармерии наши импортные перевели как «Тартары-Мангалеи». В переводе с импортного на человеческий язык: «Карусы – Охрана самая лучшая».
В просторечии: «Казаки». Солдатня.
И если на территориях поселений беженцев не дай бог совершалось преступление, то был наезд Казаков. Казаки ни хрена никого не искали. Не царское это дело: ноги бить. Они становились постоем в данном поселении и жили там до тех пор, пока селяне сами не найдут преступника и не приведут его к казакам. А они это делали быстро, потому что жрали казаки на постое в три горла, ни за что не платили, так как постой в этом случае был за счет поселения. И кормить эту Орду – разоришься всем поселением. Каждый день постоя – это чистые убытки.
Штрафы и пени (кары) по каждой статье УК были не просто большими. Они были огромными и налагались на всё поселение, на весь Род, член которого совершил преступления. Это специально было сделано так, чтобы совершать преступления было экономически не выгодным.
Штрафы и пени (кары) распределялись на три равные части. Одна часть шла Роду потерпевшего. Вторая часть шла в бюджет Администрации Местного Самоуправления и шла на нужды поселения. Они там уже сами решали, на что потратить эти деньги. И третья часть шла в Армию, на нужды государства.
И если в случае мелкого правонарушения поселение и Род преступника ещё могли расплатиться деньгами, то по «Красной статье» это было исключено.
Было ещё два вида преступлений, по которым была смертная казнь. Это – изнасилование и преступления против детей. Но детей там охраняли так, что к детям было просто не подобраться. Эта статья уже была так, для профилактики, на всякий случай. Кстати, по Русской Правде, преступления против детей были преступлениями вне Закона, то есть не имели срока давности. Сокрытие преступления и не донесения о нём властям, приравнивалось к соучастию в преступлении. По этой причине в русском языке и не было слова: «Прощение».
Суровость Законодательства к преступникам была обусловлена гибелью цивилизации в результате лояльного отношения к преступникам и тем уровнем врожденной преступности беженцев, переживших гибель цивилизации и тот ужас преступности, который начался сразу же после гибели цивилизации в 1329-1332 гг. Убийство и людоедство тогда за грех не считались. И эту волну преступности надо было сбить. Выжившее население надо было приводить в чувство и заново приучать их к нормальной жизни в цивилизованном Обществе.
Армейские были с юмором и в качестве государственной религии всем вменили изучение Правил Приличия на законодательном уровне. Короче, всех заставили жить, как в Высшем Свете. Либо вы живете в централизованном государстве, как Белые Люди в Высшем Свете, либо вы живете в лесу и среди обезьян.
Петербург был Столицей Армии. И Правила Приличия, которые были на уровне государственной религии, здесь пережили всё и уцелели ещё в Ленинграде. Приехал в Ленинград – веди себя прилично или же будешь здесь, как бельмо на глазу.
Но, впрочем, это было и по всему СССР. Я ещё помню то время, когда надо было вести себя прилично, а взрослые говорили: «Не позорь Семью».
Как можно отличить даже сейчас коренное население захваченной России: Bella Arm Air Kondrus, Божественной Солдатской Республики, от импортных?
Всё население России пятьсот лет жило по Нравственному Закону (Правила Приличия). Государство было единым, с едиными ГОСТами и единой системой ценностей, с единым воспитанием всех детей в Армии. Мальчики – будущие Рыцари без страха и упрёка, идеальные Отцы, идеальные Мужья. Девочки – будущие Прекрасные Дамы, идеальные Жены и идеальные Матери.
А импортные у нас цивилизацией не пуганные. Они слышали, что нельзя брать с Общего Стола больше, чем ты туда положил. Но делать этого ещё не научились.
В отличие от настоящего населения захваченной России, импортные не умеют управлять своими эмоциями. Россия – это имя Армии. А Армейских с самого раннего детства учат, как управлять своими эмоциями. Черкесы, которые типа знойные южане, это самая хладнокровная нация на планете. Были в Армии с самого начала, а в Армии учат хладнокровию и выдержке, самоконтролю. Тип характера и нервной системы может быть любым. Всё нивелирует воспитание. В Армии детей воспитывали мужчины, отцы детей и по этой причине коренное население России можно отличить уже по одному воспитанию. Хорошо воспитаны.
Они не только хорошо воспитаны, но они ещё и умны. Импортные же наши не умеют делать трёх вещей: соблюдать Правила Приличия, уважать чужие права и предусматривать последствия своих действий.
Сначала делают, а потом – думают. Сначала вляпаются в историю, а потом бегают, ищут себе спасителей. А достаточно было сначала подумать: стоит это делать или нет? Но импортным такая высшая мудрость недоступна. Я же говорю: цивилизацией не пуганные.
Почему ещё в СССР уголовники сами убивали тех, кто попадал в тюрьму за изнасилование? Да не потому что они были такими благородными. Смотри учебники по юридическому праву до 1917 года. А они были списаны с Русской Правды.
Их Армейские хорошо напугали ещё в средних веках. Было два преступления за которые Армейские казнили всю банду – сразу. А как казаки искали преступников? Я уже объяснила выше.
Смертная казнь была за убийство и изнасилование. Казнили всю банду сразу. Находили всех участников банды. И убийство насильника самими уголовниками, это была мера самозащиты уголовников от таких придурков.
А вот с убийством было ещё хлеще. За одного убитого смерда, кроме казни всей банды, казнили ещё по пять человек из рода убийцы, по выбору пострадавшей стороны. И десять человек, если был убит Армейский или кто-то из членов его Семьи.
Хранил не «Крест». Ношения «Креста» смердам было запрещено под страхом смертной казни и сгона всего рода с земель Армии. «Крест» поверх одежды носили только Армейские и члены их Семей, когда куда-то выезжали.
«Крест» поверх одежды означал Армейского или членов их Семей. И потенциальные преступники уже знали, что этих Людей трогать нельзя. Не дай бог с ними что случится? Тут же будет наезд казаков и расплаты не избежать. За неоказание помощи Армейским: «Крестоносцам», так же были очень суровые наказания. С преступностью боролись как могли. И делали это до того, как преступление произойдет. Делали всё, чтобы преступление не произошло.
Армия очень хорошо знала психологию и в своей борьбе с преступностью использовала знание психологии. Жестокостью жестокость не остановить. Армейские это знали. И тогда в ход пустили психологию.
То, что импортные называют: «Распятие», в Армии называлось: «На столбах повесить». Это была чисто Армейская казнь. Так казнили только убийц.
Убийцу никто не убивал. Его привязывали к перекладине столбов и так оставляли. Убийца мучился трое суток, пока не помирал сам. Столбы с убийцами ставили на самых людных местах, чтобы все видели, что будет за убийство?
Столбы с убийцами стояли до тех пор, пока дожди и ветер не смывали с костей мясо, а кости сами не осыпались на землю. Потом приходили городские мусорщики, чтобы очистить место и убрать то, что осталось после убийцы. И зарывали всё это на городской свалке, как собак.
— В Городе появились Красные.
— В Городе появились Убийцы.
И когда будете читать про «Красных», сразу ставьте там перевод: «Убийцы». Статья Уголовного кодекса «Русская Правда»: «Убийцы моих родных». Кровники, вендетта.
Красные у нас импортные, цивилизацией не пуганные. Убийцы моих родных, Зона Отчуждения, Тюрьма гуляет.
И вот бегают по всей захваченной России Убийцы моих родных и пугают всех своих членов банды:
— Военные идут! Военная Охрана! Русская Армия! Братва, вали со всей России, сейчас нас гонять будут! Разбегайся!
И гордо рассказывают про себя: «Мы дети тех, кто убивал ваших родных! Убийцы победили!».
Политическая (партия) – Враждебная Королю.
Всё запутано только на бумаге, потому что российская интеллигенция – это slave war crimes с Гражданской Войны в США и до сих пор переписывает архивы Гражданской войны в США по всей захваченной России с английского на кириллицу. И как всегда, с ошибками и без перевода. Всё, что предъявила интеллигенция + РПЦ, это их варианты одной и той же переписанной Истории России Армии Империи Bella Arm Air Kondrus, захваченного ими Государства в 1853-1921 гг.
До сих пор не придумали названия своему литературному языку slave war crimes – героев Гражданской войны в США. Пока выдумывали новый язык slave war crimes, совсем запутались. Английский язык уже успели забыть, а свой литературный язык slave war crimes – так и не выучили. Не успели. Гибли на фронтах Гражданской войны в США 1853-1921 гг., как мухи. Понеже непрофессионалы, всего лишь бандиты-наёмники, военные преступники. Куда им сражаться против профессиональной и потомственной Bella Arm Air Kondrus по всем территориях Российской Федерации в границах 1352-1921 гг.?
Свои бестолковые словари новага жуткага госсийского (воровского) языка Ожегова и Даля, интеллигенция даже в СССР не выпускала. Так и учили в советских школах новый жуткий русский язык, который на 80% состоял из английского и французского языков, написанных кириллицей и на 20% немецкого оккупационного. Тот же самый английский/французский, но только – бандитский, воровской язык сибирской каторги.
Это их по книгам много. А на самом деле – это одни и те же slave war crimes – казаки Эльстона, всей красной гвардией «Падших Ангелов» Красного Дракона из Войны 1853-1921 гг.
Неметс – 2) «Не мясо». Ne meets. Нельзя словить и сожрать, принести в жертву на партийном собрании членов партии социал-демократы.
Демократы – сумасшедшие чудовища, димакрези.
Славяне/Словены – «Ловцы». Исчезновение человека у славян всегда ассоциировалось с его убийством с целью дальнейшего его поедания. Объяснение найдено в Интернете, в словаре русского языка славян.
На уровне государственной религии у славян главный ритуал: убийство соплеменника с целью его поедания. Пьют кровь и закусывают человеченкой. Аналог крови – вино. То есть, приучают членов общего собрания к алкоголизму. А аналог человеческого мяса – облатки, специальные хлебцы из теста. В случае массового голода быстро решат проблему с нехваткой питания. Потому что на уровне подсознания зафиксируются не «аналоги», а слова: «кровь и плоть». То есть, можно. «Добро» получено и получено на общем партийном собрании импортных в их в святой церкви. Я бы напомнила о том, сколько раз были вспышки каннибализма только в одном СССР? С такой религией у славян – не соскучишься.
Славянам – хорошо, они slave war crimes и живут среди Русских, в захваченной славянами Российской Федерации Bella Arm Air Kondrus. Белые Люди не будут же вести себя, как красные slave war crimes и нападать на славян в случае резкого поголодания.
Интересной оказалась вторая половина XIX века: Война казаков с Bella Arm Air Kondrus, по всей Российской Федерации в её государственных границах 1352 – 1921 гг.
После этой Войны казаков со словарём не поймёшь. Славянам нужен переводчик для перевода их жуткого славянского языка с русского на русский. Потому что этого великого и могучего славянского языка не понимают ни сами славяне, ни немцы, ни евреи, всей красной армией slave war crimes Гогенцоллернов, Гольштейн, Бронштейн и Бланк, братва, импортные наши.
Предлагаю дополнить список терминов самостоятельно. Обещаю внести все присланные термины в глоссарий на сайте «Армия Карусов»: «Понятия и определения».
Учусь быть. Глава 3. Язык, понятия, суждения
Второе, не менее важное свойство знака: он должен быть материален, а значит может восприниматься какими-либо органами чувств (чаще зрительно или в виде звука, реже тактильно). То есть знак может быть воплощен в предмете, звуке, рисунке или слове.
Вследствие этого знаки делят по способу их выражения: акустические (при помощи звуков), мимические (с помощью мышц лица), жестовые (с помощью рук), в виде изображения на какой-либо поверхности (письмо, рисунок), в виде позы (например, в балете), в виде артефактов (скульптура) и проч.
Знаки бывают составными, то есть состоять из других знаков. Так цифры являются знаками чисел, буквы знаками звуков, а слова знаками понятий.
Одна и таже буква может быть выражена разными знаками: звуком или их сочетанием, письменным знаком, жестом и мимикой (язык глухонемых, с помощью флажков на флоте), комбинацией точек и тире (азбука Морзе).
Естественные и искусственные языки
Имеются различные классификаций языков. Одна из них основывается на происхождении языка, на том появился ли язык «сам собой» или его создали специально. Отсюда языки делят на естественные или искусственные. В настоящее время насчитывается около 7 тысяч естественных языков. На 40 наиболее самых распространённых языках разговаривает примерно 2/3 населения Земли. Больше всего людей говорят на китайском, хинди, английском, испанском, арабском, русском и португальском.
Искусственные языки — специальные языки, которые, в отличие от естественных, сконструированы целенаправленно. К ним относят языки программирования, формализованные научные языки, например, язык математики, логики и проч., речевые искусственные языки, например, эсперанто.
Вербальные и невербальные языки
Невербальные коммуникации более древние. Например, человек может рукой показать направо, а сказать «налево». В этом случае скорее всего правильным будет направление, показанное жестом.
Надо сказать, что не любая информация может быть названа языком. Например, когда мы говорим про язык мимики или жестов, то примером такого языка является жестово-мимический язык глухонемых. Но если вы распознали эмоции человека, которые отразились на его лице, и соответсвенно получили какую-то информацию, то это не означает, что это является мимическим языком. Важным признаком языка является желание передающей стороны что-то передать. А вот если вам подмигнули, покрутили пальцем у виска или показали язык, то это язык мимики.
Далее мы будем говорить о вербальном языке.
Роль языка для конкретного человека и человечества в целом огромна. Без языка мы вряд ли бы смогли создать цивилизацию, сделать различные открытия в науке и технике.
«Если бы каждый член человеческого рода не мог изъяснить своих понятий другому, – сказал когда-то великий помор Ломоносов, – то бы не токмо лишены мы были согласного общих дел течения, которое соединением разных мыслей управляется, но и едва бы не хуже ли были мы диких зверей, рассыпанных по лесам и по пустыням!»
Известно, что глухонемые, не получившие образования, остаются всю жизнь на уровне слабоумных даже в том случае, когда глухота не сопровождается поражением мозга.
Перечислим основные функции языка:
• коммуникативная: передача знаний, информации, опыта.
• аккумулятивная: язык служит «хранилищем» коллективного опыта человечества.
• когнитивная: язык есть способ познания окружающего мира.
В рамках коммуникативной функции язык выступает как средство общения, люди в процессе общения передают друг другу свои мысли, волеизъявления, чувства, душевные переживания, воздействуют друг на друга в определенном направлении, добиваются взаимопонимания.
Аккумулятивная функция позволяет языку служить хранилищем коллективных знаний. В книге «Слово о словах» Лев Успенский писал: «Новый человек роднится с древними мыслями, с теми, что сложились в головах людей за тысячелетия до его рождения. Сам он обретает возможность обращаться к правнукам, которые будут жить спустя века после его кончины. И все это только благодаря языку». Строго говоря, аккумулятивная функция есть разновидность коммуникативной. Это отложенная во времени предача информации.
Когнитивная функция говорит о том, что с помощью языка мы познаем окружающий мир, делая различные умозаключения. Наиболее известной формой умозаключений является простой силлогизм. Силлогизм – это умозаключение, которое устанавливает отношение между двумя терминами, посредством указания их отношения к некоторому третьему. Например: «Все люди смертны, Сократ – человек; следовательно, Сократ смертен». Условно имеется некий черный ящик, на входе которого первое и второе, а на выходе третье.
Перечисленные функции языка достаточно очевидны. Но это далеко не все. В рамках данной главы мы узнаем, что:
а) решая задачи биологического выживания (то есть в утилитарных целях), язык расчленяет единый мир на части и устанавливает между ними границы,
в) каждой части единого мира соответствует понятие, обозначенное словом,
д) когда ребенок обучается языку, он по сути обучается видеть вещи (обучается устанавливать границы между частями) таким способом, который соответствует общепринятому соглашению в цивилизации, в которой он воспитывается,
е) будучи структурой условных знаков, язык претендует на приравненность к реальности.
КАК ЯЗЫК ОБУСЛАВЛИВАЕТ НАШЕ ВОСПРИЯТИЕ
Язык неизбежно обусловливает наше восприятие действительности. Реальность вне языка останется чем-то неопределенным, призрачным, ибо неназванным.
В толковых словарях каждое слово имеет определение, которое определяет границы понятия, его пределы. Собственно, само слово «определить» при изменении в нём ударения говорит об этом же. Сделав ударение на второй букве «е», мы получим «опредЕлить», то есть очертить пределы. Можно предположить, что такое произношение этого слова является изначальным.
Б. Уорф пишет: «Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит – в основном языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем».
То есть, чтобы получить понятия нужно разделить окружающий мир на части. Лепесток, стебель, листок – части цветка. Но в природе ничего этого, отдельного или лучше сказать отделённого от цветка, не существует. Мы конечно можем, гадая на ромашке, отрывать лепестки. Но даже отделенный от цветка, это будет лепесток ромашки. И, как нетрудно догадаться, скоро превратится в ничто.
Вот что пишет Грегори Р. Л. в своей книге «Глаз и мозг: Психология зрительного восприятия»: «До появления человека «на Земле извергались вулканы, лилась магма, летели камни, но грохота не было. Более того, не было не только звука как формы психической презентации, не было «вулканов» и «камней» как форм категоризации человеческого восприятия, особенности которого проявляются в том, что в качестве фигуры из фона выделяются твердые объекты (камни), жидкие (магма), а не движение. Понятия «вулкан», «камни» суть некоторые формы обобщения, под которые подводятся и через призму которых воспринимаются конкретные единичные объекты в их завершенности».
Немецкий философ Артур Шопенгауэр утверждает, что мир есть мое представление. Он не отрицает реальности мира, но различает мир в себе, независимый от моих чувств и разума, и мир, каким я его вижу и познаю, т. е. мир феноменальный. Мир феноменальный, пишет Шопенагауэр, есть мое представление, моя идея, продукт моей умственной организации, так что если бы я был иначе организован, мир был бы иным, или, по крайней мере, казался бы мне иным, состоял бы (для меня) из других феноменов. Как реальность, он существует независимо от меня, но как объект чувств и разума, одним словом, как феномен, он зависит от меня, его воспринимающего.
Как верно подметил московский психолингвист В. Петренко: «Для обыденного, житейского сознания, структуры которого закреплены в языке, адекватность или неадекватность окружающей действительности — вопрос не лингвистических штудий, а жизненно важный момент, определяющий выживание той или иной этнической общности, и сам факт существования того или иного национального языка является свидетельством успешного решения этой жизненно важной задачи».
Таким образом, мое представление о мире отражено в языке, зафиксировано в языке. И это представление было сформировано прежде всего для решения утилитарных задач, связанных с биологическим выживанием вида и функционированием социума.
Успешно решая задачи выживания, в отношении других неутилитарных задач, например, развитие сознания, его трансформации, язык может являться препятствием, фундаментальной преградой. Кастанеда, объясняя природу этого препятствия, ссылается на теорию Толкотта Парсонса, где вводится понятие «глосса». Глосс – это элемент, являющийся результатом взаимодействия языка и восприятия. В интервью Psychology Today он говорит: «Ребенок познает мир, исходя из ограниченного количества заранее сформированных мнений, до тех пор, пока его не обучат видеть вещи таким способом, который соответствует общепринятому описанию. Мир – это, по сути, соглашение. Именно это содержится в идее глоссировки – обучения ориентации в мире и соответствующих действий согласно заранее заданному описанию, определяющему вид социального соучастия».
Таким образом, наличие языка выгодно отличает человека от других живых существ и дает массу преимуществ для выживания. Вместе с тем, его использование таит в себе некоторые ловушки, о которых мы поговорим ниже.
Познавая мир, человек опирается в первую очередь на свои ощущения. Однако наш разум обладает способностью анализировать и выделять в разрозненных объектах и явлениях нечто общее. Например, мы можем выделить все треугольные предметы – мы видим, что у каждого из них имеется три угла, и именно по этому признаку их легко объединить в одну группу. Далее мы закрепляем за любом объектом, имеющим три угла, слово «треугольник» или «треугольный».
Однако, глядя на тот или иной предмет, мы воспринимаем его не потому, что знаем слово, которое его обозначает, а потому, что у нас есть соответствующее понятие. Понятие есть единство существенных свойств, связей и отношений предметов или явлений, отображённое в мышлении.
Представитель практически любой национальности, глядя на ложку, обычно понимает, что перед ним именно ложка, и это понимание не изменится от того, назовём мы её «ложка», «spoon», «lоffel» или «karote».
Поэтому различие в понятиях зависит не столько от языка, на котором человек разговаривает, сколько от принадлежности к конкретному народу и конкретной культуре. Например, если ложку увидят цивилизованный человек и человек из дикого племени, не привыкший орудовать столовыми приборами, то у них в сознании возникнут совсем разные понятия.
Если в языке нет какого-то понятия, то это означает, что народ, пользующийся этим языком, не выделил соответствующий этому понятию предмет, явление или качество в окружающем мире. То есть этого предмета, явления или качества для этого народа не существует, он его не видит, либо приравнивает к другим понятиям. Так блок компьютера дикарем возможно будет восприниматься как камень.
Человеческое мышление протекает в основном в вербальной (словесной) форме, то есть понятия тесно связаны со словами. Понятие – это форма мышления, а слово – это знак, который соответствует конкретному понятию (строго говоря, почти, но не совсем всегда, так как существуют омонимы).
В общем случае понятие может быть не связано со словом. Считается, что высшие приматы, например, шимпанзе, не умея говорить, тем не менее обладают способностью оперировать понятиями. Это можно проиллюстрировать следующими экспериментами. Обезьяна сидит в клетке, неподалеку от клетки кладут банан. В клетке лежит палка. Обезьяна берет палку и с её помощью пододвигает к себе банан. В другом эксперименте банан висит под потолком. Обезьяна строит пирамиду из пустых ящиков и срывает банан. Важно отметить, что если убрать палку или ящики из клетки, то она начинает искать нечто подобное взамен. Это говорит о том, что у обезьян в сознании есть некие образы палки и ящика, то есть имеются соответствующие понятия.
Если вспомнить, что понятия есть одна из форм мышления (наряду с суждениями и умозаключениями), то это означает, что шимпанзе обладают мышлением. Вместе с тем, несмотря на достаточно высокий уровень развития, интеллект обезьян имеет очевидную ограниченность. Так, шимпанзе сооружают довольно сложные плетеные гнезда, в которых проводят ночь, но никогда не строят даже простейших навесов от дождя и во время тропических ливней нещадно мокнут. В природных условиях обезьяны редко пользуются орудиями, предпочитая при необходимости добывать более доступные корма, чем тратить время и силы на добычу труднодоступных.
В человеческом языке слова и понятия так сильно связаны между собой, что иногда кажется, что это одно и то же. Однако между ними нет абсолютного тождества.
Во-первых, понятия могут обозначаться как отдельными словами, например, «дом», «молекула», «любовь», так и словосочетаниями – «лиственное дерево, «взлетная полоса».
Во-вторых, понятие и слово не всегда однозначно соответствуют друг другу, что очевидно при рассмотрении омонимов и синонимов.
Синонимы – это слова, тождественные или очень близкие по своему значению, то есть обозначающие одно и то же понятие. Синонимы, как правило, отличаются друг от друга оттенками значений или стилистической окраской.
Не следует путать синонимы и паронимы. Паронимы – это близкие по звучанию однокоренные слова, имеющие разное значение или совпадающие в нем лишь частично. Например, «бегун» и «беглец».
Омонимами называются слова, совпадающие по звучанию и написанию, но относящиеся к различным понятиям. Например, «ключ», «мир», «лук» и другие. Таким образом, одним и тем же словом можно обозначать совершенно разные понятия.
Многие слова имеют несколько значений, такие слова называются многозначными. Примеры многозначных слов: рука (часть тела – левая рука; почерк, творческая манера – рука мастера) красивый (внешне привлекательный – красивая девушка; интересный, эффектный, сложный для исполнения – красивое решение задачи, красивый гол; рассчитанный только на внешний эффект – это только красивые слова).
Нужно отличать многозначные слова от омонимов: значения многозначных слов связаны по сходству или по смежности, а значения омонимов никак не связаны между собой. Например, шляпка гриба или гвоздя называется так, потому что она похожа на шляпку – головной убор. А гардеробом называется не только шкаф для одежды (в комнате стоит старинный гардероб), но и помещение для хранения одежды (сдать пальто в гардероб), а также сама одежда (обновить гардероб) – в данном случае значения слов связаны по смежности.
Выделяют содержание и объём понятий. Содержанием понятия называется совокупность существенных признаков какого-либо класса предметов, подпадающих под это понятие. Например, содержание понятия «ромб» образуют следующие два признака: родовой – «быть параллелограммом» и специфический (видовой) – «иметь равные стороны».
Объёмом понятия называется совокупность самих предметов (или классов предметов), относящихся к этому понятию. Например, объём понятия «дерево» составляет множество всех деревьев (которые существовали, существуют или будут существовать; реальных и воображаемых), или множество всех разновидностей деревьев.
Между содержанием и объёмом понятия существует обратная зависимость: чем больше содержание понятия, тем меньше его объём. Иными словами, чем больше признаков входит в понятие, тем меньше предметов это понятие охватывает (и наоборот). Например, понятие «лиственное дерево» больше по содержанию, то есть содержит больше признаков, чем понятие «дерево». Соответственно объём первого понятия оказывается меньше, чем объём второго, поскольку лиственные деревья – это часть (или подкласс) всех деревьев (деревьев вообще).
Обычно понятие имеет относительно ясное и устойчивое содержание и сравнительно четко очерченный объем. Когда говорят о смысле понятия, то имеют ввиду совокупность его содержания и объема. У человека имеются понятия обо всех известных ему объектах и явлениях, а также об их свойствах, качествах и состояниях. При этом объем и содержание понятий, о тех вещах, представления о которых человек имеет из чувственного опыта, более или менее однозначны. Например, понятия «стол», «запах сирени» или «ветер» большинством людей будут поняты относительно однообразно.
Имеется множество понятий о вещах, которые не могут быть восприняты с помощью чувственного опыта. Среди них можно выделить, такие, которые имеют вполне четкие и недвусмысленные определения в толковых словарях. Например, «процент», «вес» или «кентавр». Наиболее трудный и размытый смысл имеют понятия, которые иногда называют философскими. Так, услышав слова «любовь» или «свобода», каждый поймет их очень и очень по-своему.
Конечно, смысл понятий сильно суживает контекст, в котором они употребляются. Именно контекст помогает нам выбрать из списка понятий интерпретацию, которая кажется нам наиболее правильной. Но даже в рамках контекста часто имеется достаточно широкий диапазон допустимых смыслов, что может затруднять понимание сказанного. И тем более, если принять во внимание, что мы не всегда стараемся искренне понять человека, а зачастую выбираем удобный для нас смысл.
ПОНЯТИЕ И ПОНИМАНИЕ
В самом начале обучения любой науке дается объяснение основных понятий, используемых в ней. Потому что, не имея понятий, человек не в состоянии понять смысл сказанного. Ему просто нечем оперировать для описания предметной области данной науки. По этой же причине зачастую при ведении спора непонимание возникает от того, что каждый вкладывает в слова свой смысл. В этой связи Вольтер однажды сказал своему собеседнику: «Прежде чем спорить, давайте договоримся о терминах».
Поэтому когда человек что-то не понимает, то это может быть не признаком слабости его интеллекта, а отсутствием у него соответствующих понятий. Именно это имел ввиду Козьма Прутков, когда сказал: «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий».
Так, например, малообразованный человек будет плохо понимать человека образованного вследствие того, что он не знаком со многими понятиями или знаком, но в искаженном виде. При этом его интеллект может превосходить мыслительные способности образованного человека. Но отсутствие понятий и связей между ними дает ему тот проигрыш, которые кто-то воспринимают, как превосходство интеллектуальное.
Невозможно думать о том, о чем у нас нет понятий. Вот почему является преступлением давать детям (тем более детям дошкольного возраста!) понятия сексуального характера, что практикуется в странах так называемого цивилизованного мира. Если у ребенка нет понятия о том, что такое «минет», то он не может ни интересоваться, ни думать об этом.
В языке есть много слов с похожим смыслом, но важны нюансы. Человек подбирает слова таким образом, чтобы они приводили его к тем целям, которые он преследует. Вспомним шуточную песенку «Советы Тристана» в исполнении Армена Джигарханяна из «Собаки на сене»:
Если вы на женщин слишком падки,
В прелестях ищите недостатки.
Станет сразу все намного проще:
Девушка стройна, мы скажем: мощи!
Ну а бережлива? Окрестим в скволыгу!
Если маленькая? Ростом с фигу!
Если рослая? Тогда верзила!
Через день, глядишь, любовь остыла!
Гениально, не правда ли?
Каждое понятие – это смысловая единица мышления. Но человек не мыслит отдельными понятиями и тем более он не говорит понятиями. Выражая свои мысли, мы выстраиваем слова в предложения. Предложения бывают повествовательными, вопросительными и побудительными. Повествовательные предложения называются суждениями.
Суждение представляет собой форму мышления, в которой устанавливается связь между двумя и более понятиями. Иными словами, в суждениях, сочетая понятия, мы что-либо утверждаем или отрицаем о предметах, явлениях, их свойствах и отношениях между ними. При этом, предметы и явления могут быть как реальными, так и вымышленными. Например, «Москва больше Пскова», «Ветер дует с востока», «Геракл совершил 12 подвигов».
Кроме того, суждения бывают истинными и ложными. Утверждение «Псков больше Москвы», также является суждением, но ложным.
Структура простого суждения включает четыре элемента:
Субъект суждения – это предмет или явление, на которое направлено утверждение или отрицание. Субъект обозначают буквой S (от лат. subjectum).
Предикат суждения – это то, что говорится в суждении о субъекте этого суждения. Предикат является понятием о том, что утверждается или отрицается о субъекте. Обозначается предикат буквой Р (от лат. praedicatum).
Связка в суждении является отображением связи, существующей между субъектом и предикатом. Например, связка может устанавливать, принадлежит или не принадлежит субъекту свойство, мыслимое в предикате. Связка выражается такими словами, как «есть», «не есть», «больше», «меньше», «принадлежит», «является», «находится» и т.п. В русском языке связка нередко опускается или заменяется тире.
Общая формула утвердительного суждения: «(К) S – Р». Пример: «Это (квантор) вещество (субъект) есть (связка) металл (предикат)».
Нередко, высказывая суждения, мы опускаем кванторы, подразумевая их. Например, мы говорим: «Металлы проводят электрический ток», подразумевая: «Все металлы проводят электрический ток». Или, говоря «Мальчик побежал», подразумеваем: «Этот конкретный мальчик побежал». Опущенный квантор мы угадываем по контексту.
Нередко наши суждения содержат отношение к окружающему миру: «это плохо», «это хорошо», «это лучше, чем то», «лучше бы было так, чем эдак». Если сами факты обычно воспринимаются более или менее одинаково, то их оценки могут быть достаточно разными, достаточно субъективными, иногда диаметрально противоположными.
Например, можно легко прийти к согласию по поводу того, что «идет дождь». Если это действительно так, то вряд с этим можно всерьез поспорить. А вот отношение к этому факту может быть от резко негативного до восторженного. Более того, даже один и тот же человек сегодня может иметь одно отношение к этому факту, а завтра совсем другое. Это зависит от многих факторов, например, от самочувствия или наличия зонта.
Оценочные суждения обычно включают в себя оценочный компонент («плохо», «хорошо», «безнравственно» и т.п.), а также различные толкования, отношение к явлению, объяснение его причин или оценку влияния на другие явления.
В оценочных суждениях встречаются такие речевые обороты: «на мой взгляд», «по моему мнению», «с моей точки зрения», «по–видимому», «считалось», «представляется», «как утверждал», «как говорил», «как отмечал» и т.д.
Нередко оценочные суждения высказываются в довольно категоричной форме, и обороты типа «мне кажется» говорящий опускает как ненужные, ибо считает, что «так и есть на самом деле». Тем не менее, содержание суждения может быть именно оценкой, а не фактом.
Наши оценки во многом определяют наше поведение. Если вам нравится что-то, вы стремитесь к этому. Если не нравится – вы это отвергаете, стараетесь избежать.
На основании чего мы даём те или иные оценки? Обычно человек руководствуется своим или чужим опытом, выработанной системой ценностей, своими убеждениями и взглядами (которые, в общем-то, тоже являются следствием своего или чужого опыта): «я уже сталкивался с этим и знаю, что это хорошо», «родители в детстве меня учили, что это плохо», «из истории я знаю о том, что это ужасно» и т.п.
И зачастую такой подход вполне оправдан. Если, наступив на грабли, вы получаете по лбу, то очевидно, что в следующий раз будет то же самое.
Таким образом, суждения основаны либо на прошлом, либо на предполагаемом будущем. В этом подходе есть свои изъяны.
Оценочные суждения, основанные на прошлом могут быть «не о том», так как ситуации никогда не повторяются на все сто процентов. Конечно, если речь идет о граблях, то наступать на них второй раз вряд ли нужно, чтобы убедиться, что лучше этого не делать. Однако, если рассмотреть более сложный пример, то всегда есть масса нюансов, которые делают каждую ситуацию по сути уникальной. В этом смысле говорят, что опыт есть бесценные знания о том, как себя вести в ситуациях, которые больше никогда не повторятся.
В общем-то никто не предлагает забыть прошлое и начинать каждый раз «с чистого листа». Речь идет о том, чтобы наше оценочные суждения не заслоняли собой реальную ситуацию, которая есть «здесь и сейчас». Ведь эти суждения есть не факты, а наше субъективное отношение к этим фактам. Как говорил мой институтский преподаватель: «Мы живем не в мире фактов и событий, а в мире их интерпретаций».
Зачастую мы выносим оценочные суждения, основываясь на предполагаемом будущем. Например, вас уволили и вы вроде бы обоснованно считаете, что это плохо. Но проходит время и вы находите более лучшую работу. Возможно такое? Конечно, возможно. Но если бы вы оставались на прежней работе, то не нашли бы то, что имеете сейчас. Так хорошо или плохо, что вы лишились работы? Мы не знаем, что будет в будущем, к чему приведет то или иной вариант развития событий.
Есть известная притча о крестьянине, у которого сбежала лошадь. В ней повествуется о череде событий, которым присваивается оценка «хорошо» или «плохо», причем каждому следующему событию дает противоположная оценка нежели предыдущему. Лошадь была единственной кормилицей и то, что она сбежала, ничего хорошего крестьянину не сулит. Но через некоторое время лошадь вернулась, да не одна, а с жеребёнком. Безусловно это хорошо. Через какое-то время сын крестьянина поехал верхом по каким-то делам, упал с лошади и сломал ногу. Конечно же это плохо. Началась война, мужчин забрали в армию, многие из них погибли, а калеку–сына оставили дома. Снова хорошо, ведь так? Вся эта череда событий, где «плохое» рождает «хорошее» и наоборот, демонстрирует общий принцип: «будущее закрыто», и поэтому сложно давать оценки, ибо, не зная всех последствий, у нас нет информации, к чему это может привести.
Как можно давать однозначную оценку тому или иному событию, если будущее не задано жестко и однозначно? Если мы не знаем, какую цепочку событий запустит тот или иной случай. Например, человек сожалеет, что у него нет автомобиля. Но будущее от нас закрыто, и как знать, что было бы, если бы было как то по другому? Он, например, мог бы попасть в аварию, или могла не состояться судьбоносная встреча. Как знать?
Георгий Гурджиев пишет: «Он (человек) живет в субъективном мире «люблю – не люблю», «нравится – не нравится», «хочу – не хочу», то есть он думает о чём–то, что оно ему нравится, а о другом – что оно ему не нравится; он считает, что желает чего-то, а другого – не желает. Он не видит реального мира. Реальный мир скрыт от него стеной его собственного воображения. Он живёт во сне, он спит».
Имеется распространенный миф о том, что мы знаем и понимаем свой язык на том основании, что мы можем на нём говорить. Но так ли это? Вот что пишет Гурджиев по этому поводу: «Язык, на котором они (люди – П.К.) говорят, приспособлен лишь для практической жизни. Люди могут сообщать на нём информацию практического характера: но едва они переходят в чуть более сложную область, как они тотчас же теряются и перестают понимать друг друга, хотя и не сознают этого».
Наше сознание имеет ограниченный ресурс по переработке сигналов, поступающих от органов чувств. Поэтому существует механизм отсеивания «несущественных» сигналов. Поступающая в сознание информация ранжируется по шкале «важно / не важно». Как же наше сознание определяет, что важно, а что нет?
Обратимся к пирамиде потребностей американского психолога Маслоу. Согласно этой шкале наиболее приоритетными являются потребности, которые направлены на выживание его лично или выживание других людей. Конечно это не всегда так, и человек, захваченных какой-либо идеей, может действовать и вопреки этому правилу. Однако в большинстве случаев это правило действует.
Поэтому взгляд сканирует окружающее пространство, прежде всего, на предмет наличия непосредственной опасности. То есть на то, что может быть опасно прямо сейчас. А также оцениваются потенциальные опасности, которые могут грозить в ближайшем будущем, например, голод или холод.
Взаимодействую с миром, получая информацию о мире, мы оцениваем окружающую действительность на предмет наличия непосредственной опасности, с одной стороны, и возможности по удовлетворению своих потребностей, с другой, основываясь о своих представлениях «важно / не важно».
В этом нет ничего плохого, ведь потребность в выживании действительно важнейшее условие нашего существования. Мы живем в материальном мире, и выживать в нём нужно уметь.
Но, с другой стороны, такой взгляд на мир можно назвать корыстным, деловом, рыночным, утилитарным. При таком подходе к жизни сознание становится только средством для выживания. Но выживание – это не жизнь.
Ошо говорил: «Чем больше подходите вы к вещам с точки зрения их полезности, чем больше вы погружены в деловую жизнь, тем менее вы живы… Утилитарная жизнь необходима, но цена ее очень высока. Вы утратили праздничность жизни…».
К слову сказать, «утилитарный» произошло от латинского слова utilitas, которое переводится как «польза». Увидев объект, мы, прежде всего анализируем, несет ли он для нас опасность и как его можно использовать. Это порождаются соответствующее отношение к миру.
Подчеркивая утилитарный характер языка, Георгий Гирджиев говорил: «Язык полон ложных понятий, неправильных подразделений и ассоциаций. И главное – вследствие существенных, характерных особенностей обыденного мышления, его неясности и неточности – каждое слово может иметь тысячи различных значений сообразно материалу, которым располагает говорящий, и действующему в нём в данный момент комплексу ассоциаций. Люди не уясняют себе, до какой степени субъективен их язык, насколько разные вещи выражает каждый из них одними и теми же словами. Они не осознают, что каждый человек говорит на собственном языке и очень плохо понимает язык другого человека или не понимает его совсем. При этом люди даже не представляют себе, что все они говорят на языках, непонятных друг другу. Они твёрдо убеждены в том, что говорят на одном и том же языке и понимают один другого. На самом же деле эта уверенность не имеет под собой никаких оснований.
Язык, на котором они говорят, приспособлен лишь для практической жизни. Люди могут сообщать на нём информацию практического характера: но едва они переходят в чуть более сложную область, как они тотчас же теряются и перестают понимать друг друга, хотя и не сознают этого. Люди воображают, что они часто, если не всегда, понимают своих ближних, по крайней мере, способны при желании их понять, воображают, что понимают авторов прочитанных ими книг, что другие люди понимают их. Такова одна из тех иллюзий, которые люди создают для себя и среди которых живут. На самом же деле никто из них не понимает другого человека. Двое людей с глубокой убеждённостью говорят одно и то же, но называют это по–разному и до бесконечности спорят друг с другом, не подозревая, что думают совершенно одинаково. Или наоборот, они говорят одни и те же слова и воображают, что согласны друг с другом, что достигли взаимопонимания, а в действительности они говорят совершенно разные вещи, ни в малейшей степени не понимая друг друга».
ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ СЛОВ И ПРЕДМЕТОВ
Человек рождается, не зная слов и не имея понятий. Критический, переломный момент в жизни ребенка наступает примерно в возрасте двух лет, когда его мышление становится речевым. Признаками этого являются быстрое и активное расширение словарного запаса. Ребенок впервые открывает для себя символическую функцию речи и осознает обобщающее значение слов.
Со временем его реакция на слова и на предметы, которые они обозначают, становятся очень похожими. Когда человек, к примеру, слышат слово «лимон», он может представить, какой лимон кислый и как обычно морщатся, когда едят его, то есть произнесение слова вызывает в памяти образ (запускается вторая сигнальная система), после чего происходит слюноотделение (срабатывает первая сигнальная система). Таким образом, повышенное отделение слюны может начаться как при виде лимона, так и после того, как человек услышал слово «лимон».
Это нашло отражение в работах физиолога И. П. Павлова, который разработал учение о первой и второй сигнальных системах.
Первой сигнальной системой он назвал деятельность коры головного мозга, которая связана с восприятием через рецепторы непосредственных раздражителей (сигналов) внешней среды, например, световых, тепловых, болевых и т. д. Она свойственна как животным, так и человеку. Благодаря первой сигнальной системе, достигается конкретно чувственное восприятие окружающего мира и состояния самого организма.
У человека, в отличие от животных, имеется также вторая сигнальная система, связанная с функцией речи, со словом, слышимым или видимым (письменная речь).
Без общения с другими людьми вторая сигнальная система, а вместе с ним и вербальное (речевое) мышление не развиваются. Так, дети, воспитанные дикими животными и жившие в зверином логове (синдром Маугли), не понимают человеческую речь, не умеют говорить и даже утрачивают способность научиться разговаривать. Кроме того, известно, что люди, попавшие в изоляцию на десятки лет, без общения с другими людьми забывают разговорную речь.
Первая и вторая сигнальные системы тесно взаимодействуют между собой, так как вторая сигнальная система возникла на базе первой и функционирует в связи с ней. Слово, по И. П. Павлову, является сигналом для работы первой сигнальной системы («сигнал сигналов»).
Из этого примера видно, что человек одинаково или почти одинаково реагирует как на реальные ощущения, так и на слова, обозначающие эти ощущение.
Учитывая, что каждое слово обозначает некоторое понятие, то, по сути, мы отождествляем предмет и понятие, которое его отражает. В нашем сознании предмет подменяется понятием, которое претендует на приравненность к реальным объектам.
Если у нас имеется понятие, то часто создается ощущение, что нам всё или почти всё понятно о предмете или явлении. Не даром слово «понятие» родственно слову «понимание». И здесь нас подстерегает такая опасность, как иллюзия понимания. Мы скользнули взглядом по кроне дерева и, не задерживаясь, отправились по тропинке дальше – зачем останавливаться, если нам уже всё понятно?
Таким образом, язык завладел нами настолько, что зачастую подменяет собой реальный мир. Ведь согласно учению о первой и второй сигнальной системе, реакция человека на слово и на реальный объект практически тождественны друг другу.
Философ Артур Шопенгауэр так писал о своём путешествии по Альпам в 1804 году: «Особенно я радовался тому, что эта череда образов приучила меня не довольствоваться именами вещей, но рассматривать, исследовать и судить о них не из потока слов, а на основе знания, обретённого в созерцании. Поэтому позже я никогда не впадал в искушение принимать слова за вещи».
Когда мы говорим «стул», то мы понимается, что это некий объект, у которого имеются ножки, сиденье и спинка. То есть по сути это некая обобщенное представление о стуле. Иногда это называют идеей стула. О конкретном стуле мы пока ничего сказать не можем. Таким образом, понятия – это некие обобщенные модели объектов. Реальный стул может быть деревянным, пластмассовым или стальным, сиденье может иметь мягкое или жесткое, спинка может быть короткой или низкой. Модель всегда абстрактна, а действительность конкретна.
Каково назначение этих моделей? Возвращаемся к утилитарности языка. Модели в основном нужны, чтобы знать, как мы можем этот объект использовать. Когда мы говорим «стул», то мы понимаем, что это то, на чем можно сидеть, со всеми особенностями, которые его отличают скажем от «табуретки» или «кресла».
Крыло зари
Смахнуло темноту.
И небо стало чище и яснее.
Как часто мы не ценим красоту,
Особенно
Когда мы рядом с нею.
Да, мы не замечаем красоту.
Мы что-то ищем.
Что — не знаем сами.
И смотрим, смотрим, смотрим
За черту
Той красоты,
Что вечно рядом с нами. (Владимир Фирсов)
Вот что пишет Дэн Милман, автор и прототип главного героя книги и фильма «Мирный воин»: «Когда ты еще ребенок, всё это появляется перед твоими глазами. Стучится тебе в уши и производит потрясающие впечатления. Всегда как в первый раз. Теперь же ты знаешь все имена, названия и категории. Вот это хорошо, а это плохо. Вот — стол, там — стул, машина, дом, цветок и так далее. Постепенно, тебе становится скучно, потому что окружающие тебя предметы находятся вокруг тебя только как названия. Сухие и узкие понятия разума набрасывают на тебя пелену, затрудняя восприятие. Теперь ты смотришь на все через завесу ассоциаций, относительно вещей. Тебе кажется, что ты все это уже видел. Это всё равно что в 20-й раз смотреть один и тот же фильм. Тебе становится скучно, потому что ты видишь лишь воспоминания о предметах. Понимаешь, скука — это фундаментальная неспособность осознавать жизнь».
ОБЪЕКТЫ И ПРОЦЕССЫ
И объекты, и процессы обозначаются именем существительными. И зачастую это вносит искажение в наше восприятие в том смысле, что нередко процессы мы воспринимаем, как объёкты. Что такое река? Это течение воды. Это процесс. Но размышляя о реке нам представляется объект.
Поэтому спросить «Что это?» и ответить «Это любовь» конечно с точки зрения языка правильно, но лучше : «Что здесь происходит?» и ответить: «Здесь пульсирует любовь», или струится, или кровоточит. Но без глагола смысл не улавливается, теряется. «Здесь подкрадывается страх», «Здесь серебрится радость». В этих существительных, если нет движения, то нет никакого «что».
Или возьмем речь. Наша речь течет, это речка, это течение. Остановите это течение и речь прекратится. Не даром наши предки говорили «рекут» в смысле «говорят».
Особенно хочется остановиться на внимании, что крайне важно для дальнейшего изложения. Не существует неподвижного внимания, внимание это всегда процесс. Когда мы пытаемся концентрировать внимание на объекте, то невозможно это сделать статично. Нельзя направить внимание. Оно должно пульсировать, его можно направлять, то есть делать это непрерывно.
Знание и понимание
Очевидно, что одно и тоже знание каждый человек воспринимает по-своему. В чем здесь дело? Чтобы прояснить этот вопрос, обратимся к некоторым идеям Георгия Ивановича Гурджиева. Гурджиев говорил, что люди обычно путают «бытие» и «существование». О существовании можно говорить, когда камень, дерево или животное просто имеются в наличии, то есть воплощены в материальной форме.
Бытие, по мнению Гурджиева, – это нечто иное. Бытие человека составляет совокупность его практических качеств, которыми он обладает. Гурджиев говорит, что внешние признаки человеческого бытия многогранны: «активность и пассивность, правдивость и лживость, искренность и неискренность, храбрость и трусливость, самоконтроль и распущенность, раздражительность, эгоизм, готовность к самопожертвованию, гордость, тщеславие, обман, усердие, леность, моральность, развращённость – это и многое другое составляет бытие человека».
Бытие животных совершенно. Человек отличается от животных тем, что его бытие способно к определенному развитию. Он рождается как саморазвивающийся организм на более низком уровне бытия, чем ему предназначено быть по его созданию, и поэтому является несовершенным, незавершенным.
В книге «В поисках чудесного» П. Д. Успенский приводит следующие слова Гурджиева: «Развитие человека идёт по двум линиям – линии знания и линии бытия. При правильной эволюции линии знания и бытия развиваются одновременно, параллельно друг другу, помогая одна другой. Но если линия знания слишком опередит линию бытия или линия бытия опередит линию знания, развитие человека пойдёт по неверному пути и рано или поздно остановится».
Развитие по линии знания есть накопление в основном вербальной информации. Развитие по линии бытия – это изменение своих качеств. Например, если человек становиться более внимательным и менее механистичным, то его бытие изменяется.
Гурджиев говорит о том, что равновесие между знанием и бытием более важно, чем развитие того или другого из них в отдельности. Если знание уходит далеко вперёд от бытия, оно становится теоретическим, абстрактным и неприменимым к жизни, а фактически вредным. «Знание, которое не находится в согласии с бытием, – считал Гурджиев, – не может быть достаточно полным и соответствовать реальным нуждам человека. Оно всегда остаётся знанием лишь одной вещи, игнорирующим другую вещь, знанием детали без знания целого, знанием формы без знания сущности».
Если знание получает перевес над бытием, человек знает, но не может делать. Это бесполезное знание. Если бытие получает перевес над знанием, человек способен делать, но не знает, что именно надо делать. Бытие, которого он достиг, становится бесцельным, затраченные усилия оказываются бесполезными.
В связи с этим Гурджиев различает знание и понимание. Он считал, что это совершенно различные понятия. По его мнению, знание само по себе не даёт понимания; и понимание не увеличивается благодаря росту одного лишь знания. Понимание зависит от отношения знания к бытию, это – равнодействующая знания и бытия. Отношения между знанием и бытием не меняются вследствие простого роста знания. Они изменяются только тогда, когда бытие и знание растут одновременно. Иными словами, понимание возрастает лишь с возрастанием уровня бытия.
Когда полученные знания мы воплощаем в своем бытии, когда наше качество нашего бытия изменяется при помощи этих знаний, тогда и приходит действительное понимание этих знаний.
Выполнение практики даст вам новый опыт, вы получите различные новые ощущения, которых не испытывали раньше. а более или менее длительное выполнение практики изменит ваше бытие. И тогда знания превратятся в понимание.
«Если мы только примем язык за реальность или сам опыт, – писал Д. Т. Судзуки, японский философ и популяризатор дзен-буддизма, – мы совершим самую ужасную ошибку, и начнем принимать за луну палец, который всего лишь указывает на нее. Язык – это обоюдоострый меч. Если пользоваться им неосторожно, то он поразит не только врага, но и самого нападающего. Мудрый избегает этого. Он всегда очень осторожен в обращении с языком».
Раз поддавшись соблазну назвать, определить опыт, ввести его таким способом в рамки языка, и поверив в произнесенное слово, духовный искатель превращается в носителя мифа, бессознательного шарлатана, ловца иллюзий.
Мы, конечно, не можем забыть язык, как не можем забыть разум, если не собираемся вместо подлинной реальности найти подлинное безумие. Очевидно, мы должны прийти в некое особое положение дистанцирования от языка, чтобы подобно дону Хуану всегда повторять: «Это лишь способ говорить». Нам следует забыть язык, не забывая его. Древние даосы неоднократно упоминали о таком странном процессе. Они создали образ Великого Слова, сущностью которого является тишина. Всем своим творчеством они напоминали человеку, что слово не имеет «изначального» смысла, оно только чревато смыслом.
Забвение слова, забвение языка – это совсем не тривиальная «забывчивость». Такое забвение, как указывали даосы, несет определенную функцию: оно является перерастанием мыслью ее оболочки, превращает обособленную и потому бессмысленную вещь в «весть бытия». Такое постижение – переворот в сознании и восприятии языка. Оно научает видеть во всех формах жизни беспредметный порыв, чистый зов, извечную красоту. «Небо и земля обладают великой красотой, а не говорят. Четыре времени года имеют ясный закон, а не судят. Вещи несут в себе совершенную истину, а не ведут речей. » – такова древняя даосская мудрость.
Ведь слова, как считают даосы, существуют для того, чтобы их забывать. Они нужны потому, что они не нужны или, точнее, становятся ненужными. Выпестованное языком внимание освобождается, чтобы превратить нас в новую, невиданную форму, в существо, полностью слитое с реальностью, но способное при этом жить в ней и восхищаться ею. До сих пор этого достигали немногие, и мы все еще можем разделить горечь великого Чжуан–цзы, сказавшего: «Ловушкой пользуются для ловли зайца. Поймав зайца, забывают про ловушку. Словами пользуются для того, чтобы передать смысл. Постигнув смысл, забывают про слова. Где же найти мне забывшего слова человека, чтобы перекинуться с ним словом?»