Прекратите обниматься вы что забыли что находитесь в общественном месте
Наши любимые советские фильмы, мультики, музыка из кино, плакаты и фото
Цитаты из советского фильма Москва слезам не верит
— О, какие люди! И без охраны.
— Не расстраивайся ты, Катерина.
— Я и не расстраиваюсь.
— Не расстраиваюсь. Два балла, надо же, два балла!
— Я все равно равно поступлю.
— А кто спорит? В институты до каких лет принимают? До тридцати пяти? У тебя еще уйма попыток.
— Ты хоть бы клубнику с себя сняла. А то сейчас Коля придет. Мы с ним сегодня в концерт идем!
— В концерт! Тетёха! Два года в Москве живешь!
— Здра. ссти. Что это с вами?
— А это вы меня в краску вогнали.
— Извините.
— Куда вы?
— Из. вините!
— Что ж ты его пугаешь-то? Он у меня такой скромный.
— Да. Интеллектом явно не изуродован. И стоило тебе в Москву ехать. Такого ты и в деревне себе могла бы найти.
— Кто, Вадик? Как же, помню-помню. Какое общежитие? А, это у нас бабушка шутит. К нам вчера гости из Новосибирска приехали, так она нашу квартиру общежитием стала называть. Да-да, все в Москву лезут, будто она резиновая.
— А толку-то? Пять лет над учебниками горбатится, чтобы потом за тысячу рублей на заводе вкалывать. Нет, это не жизнь.
— Ну вот, у Тони не жизнь, и у меня не жизнь. Ну а что тогда жизнь-то?
— Прекратите обниматься! Вы что, забыли, что находитесь в общественном месте?
— Слышь, девчёнки, может.
— Давай-давай, топай, топай.
— Чего это ты так? Ребята, вроде, ничего.
— Вот именно, ничего. Лимитчики, вроде нас с тобой, за версту видно. Нет, полюбить — так королеву! Проиграть — так миллион!
— Да-да, все в Москву лезут, будто она резиновая.Нет, полюбить — так королеву! Проиграть — так миллион!
— Вот это жизнь, вот это счастье, поняла?
— А вы что, тоже артист, да?
— Да, начинающий.
— Поздновато начинаете.
— А как ваша фамилия?
— Моя фамилия вам ни о чем не говорит.
— Ну все-таки, скажите, пожалуйста, а?
— Смоктуновский. ну, что?
— Сама, что ли, разобралась?
— А что ж, наладчиков что ли ваших ждать до вечера?
— С наладчиками сейчас туго. Молодец, молодец.
— Тось, а Тось! Мать сказала, чтоб ты в воскресенье к нам на дачу приехала. Тось, ты че молчишь-то?
— А может не надо, Коль?
— Почему эт не надо?
— Да боится она.
— Че боятся-то?
— Страшно.
— Ну возьми на первый раз девченок, веселее будет. Да и им полезно свежим воздухом подышать.
— Свиридова, успокой ты мою нервную систему! Ну скажи, когда ты наконец заплатишь? Ну что мне, на колени перед тобой ставать? Мне ж ведомость сдавать!
— А что вы читаете?
— Книжку.
— Интересная?
— Очень.
— А как называется?/* Ремарк, Три товарища */
— Три товарища. Хмм, не читал.
— Странно, сейчас вся Москва читает.
— Так ведь это Москва.
— А вы что, не москвич?
— Нет, теперь почти что.
— Хэллоу. Общежитие слушает.
— Ну и побрякушка ты.
— Не учи меня жить, лучше помоги материально!
— Не трусь, Тоня. Это еще неизвестно, кто кому смотрины устроит.
— Какие смотрины. Просто, едем в гости.
— Ну че встали-то, пошли.
— Это Тося.
— А вот там зелень надо посадить. Чтобы с грядки прямо на стол.
— Правильно предлагаешь.
— А мы не хуже ихних!
— А Тоня где?
— Уже уехала с Николаем на дачу.
— Всё, засосало мещанское болото!
— А я вот в научный зал Ленинской библиотеки пропуск достала.
— Зачем?
— Представляешь, какой там контингент? Академики, докторы, философы.
— Ну и что, будешь смотреть, как они читают?
— Много ты понимаешь. Там еще курилка есть.
— Все-таки несерьезный народ эти мужики. Посмотришь, вроде солидный человек, кандидат наук каких-то. Я ему черти что плету, такую лапшу на уши вешаю, а он ничего, слушает. Головой кивает, поддакивает.
— Завтра устраиваем прием.
— Здесь?
— Нет, в общаге их соберем. Контингент железный: кандидат наук, спортсмен, телевизионщик, поэт, и так, по мелочи, парочка инженеров.
— Только одно условие. Мы дочери профессора Тихомирова. Я старшая, ты младшая. Я учусь в медицинском, специализируюсь по психиатрии. Ты в своем химико-технологическом.
— А это зачем?
— Знаешь, насколько я разбираюсь в жизни, мужчины предпочитают женщин интеллигентных профессий.
— Конечно, шикарная профессия художник-модельер. Но здесь без подготовки не справится.
— Хмм. а как психиатр справишься?
— А что я, зря что ль, целый год санитаркой в психбольнице работала?
— Ты не права, Катя! Человека выдают два обстоятельства: если он неправильно ставит ударения в словах, с этим у тебя все в порядке. И задает глупые вопросы. Так ты больше помалкивай.
— А если меня что-нибудь что-нибудь спросят? Вот я ляпну.
— И ляпай. Но ляпай уверенно. Тогда это называется точкой зрения. Вот я, грубовата, правда?
— Да, это есть.
— А у них это называется эксцентричностью. На том и стою.
— Но дальше всех, я думаю, Роберт пойдет. Рождественский. Не слышали? Есть в нем какая-то сила, дух бунтарский.
— Да, бунтарей сейчас развелось. Хлебом их не корми, дай только старшее поколение покритиковать.
— Уж мы бы не молчали.
— О! Сережа, я смотрю, у вас рюмка совсем нетронута. Так нечестно!
— Нельзя мне.
— Больны?
— Ну, почему больны? Тренер не одобряет, спортивный режим.
— Ну товарищи, я предлагаю выпить за великого хоккеиста Гурина!
— Ну-ну, одну-то рюмочку за себя можно.
— А вы давно на телевидении работаете?
— Два года.
— Наверное, ужасно интересно?
— Очень. Вообще, вы знаете, со временем телевидение перевернет жизнь всего человечества. Ничего не будет. Ни кино, ни театра, ни книг, ни газет, одно сплошное телевидение.
— Ну это вы что-то разгорячились. Театр, тут я согласен, действительно скоро отомрет, но книги, кино?
— А вот вы вспомните мои слова через двадцать лет!
— Кстати, вы были на телецентре?
— Конечно, не была.
— Нет? Хотите увидеть?
— Очень. А как?
— Я закажу вам пропуск.
— Никогда не делайте больше этого, Сережа.
— Почему?
— Вы знаменитость, вы привыкли, что вам девушки сами на шею вешаются. А я не такая!
— Ну при чем тут знаменитость! Тренер мне тоже все время знаменитость, знаменитость. А я, если хочешь знать, за все жизнь только с одной девчонкой и дружил!
— А. Вот видишь.
— Люсь, это еще в школе было. Люсь. Люсь.
— Не надо, Сережа. Ну вам же все равно, кого обнимать! Для меня же это очень серьёзно!
— Для меня тоже.
— Ну что, как говорится, за знакомство?
— Я уверена, оно перейдет в крепкую дружбу.
— Че так поздно? Давай, подключайся. Хозяева телеграмму прислали, послезавтра приезжают. Вот что значит интеллигентные люди, заранее предупреждают, боятся врасплох застать.
— Что ж теперь будет-то?
— Не боись, все продумано.
— Что-то свет глаза режет.
— Не надо, Рудик. Ну не надо.
— А Рудик говорит, что на Западе все торжественные события в ресторане отмечают.
— Совсем они там с ума посходили. И правильно в газетах пишут «их нравы». Ну разве в ресторане вкусно накормят?
— Огурчики, у вас, Анна Никитична, замечательные. Я вообще сегодня весь вечер только соленое ем.
— Потанцуем?Огурчики, у вас, Анна Никитична, замечательные. Я вообще сегодня весь вечер только соленое ем.
— И давно это так тебя на солененькое потянуло?
— Не очень.
— Ммм.
— А он знает?
— Нет.
— Ну ты че ж не скажешь-то?
— А про остальное как скажу? Совсем завралась, запуталась.
— Горько.
— Коль, ну подожди!
— А вообще здесь есть какая-то недоработка. В наладчики не хотят идти, потому что платят мало.
— За квалифицированную работу надо платить соответственно.
— А ты, оказывается, героиня труда.
— А тебя в этом что-нибудь не устраивает?
— Да нет, я даже польщен. Ну пока.
— Кать, ты прости меня, а? Что я, дура, тебя с толку сбила. Теперь мы все в порядке, а ты.
— Перестань, я сама во всем виновата, сама и отвечать буду.
— Ну нет уж, отвечать будут те, кому положено!
— Значит, здесь живет дочь профессора Тихомирова?
— Да, это звонила я! И не исключено, что я буду не только звонить, но и писать в организации, где работаете вы и ваш сын. Зло должно быть и будет наказано!
— А вы по-видимому, Людмила — специалист по психиатрии, которая временно работает на хлебозаводе?
— Сейчас не те времена.
— Времена всегда одинаковые! Прежде чем что-то получить, нужно заслужить, заработать!
— Нет, ну почему ты должна воспитывать ребенка одна?
— Ребенка не будет.
— Ну че растерялся, папаша? Принимай дочку.
— Ну че стоишь-то, иди, иди. Иди, папаша, иди.
— Надо было, чтобы кто-нибудь другой ее встречал.
— Почему?
— Через три месяца Антонине здесь рожать, еще подумают, что у меня гарем.
— За ребенка выпить святое дело. Одну рюмочку.
— Вот черти, надоело мне с вами бороться.
— Значит, здесь живет дочь профессора Тихомирова?Через три месяца Антонине здесь рожать, еще подумают, что у меня гарем.
— Куришь? И натощак. Я все отцу скажу.
— А шнурки тебе не погладить?
— Ну это понятно, только у меня станок сломался, который деньги печатает.
— Ну и стерва же ты, Людка! Ты забыла, сколько я тебе привозил? Я же тебя шмотками этими заваливал!
— Да все, что ты привез, ты же и пропил!
— Я заработал, я же и пропил, имею право!
— Девушка, а нельзя все это завернуть в два слоя бумаги, а то нам далеко нести?
— С бумагой в стране напряженка.
— Отчего это у генералов жёны всегда такие? Вот из меня бы генеральша получилась очень даже ничего!
— Чтоб генеральшей стать, надо за лейтенанта замуж выходить, да помотаться с ним по гарнизонам лет 20. По тайге всякой, по пустыне.
— Ох, Полин, у тебя все по правилам. А в жизни еще и лотерея есть. Вот я, всегда лотерейные билеты покупаю.
— Выиграла?
— А как же! Два раза по рублю.
— Категорический императив Канта гласит: поступай так, чтобы.
— Вы Гурин? Сергей?
— Все нормально. Нормально.
— И на будущее, давайте договоримся. Меня не интересует, почему нет. Меня интересует, что вы сделали для того, чтобы было да. Договорились?
— Строги, но справедливы.
— Ведь одинокий человек это что? Падает рождаемость, алкоголизм растет, падает производительность труда. В конечном счете, одинокий человек неполноценно трудится. У него голова забита совершенно другими проблемами. Вы с этим согласны?
— Это спорный вопрос.
— Ну что ж, давайте поспорим, пожалуйста.
— Двенадцать браков за истекший период.
— Это же урбанизация какая.
— Слушаю вас, товарищи женщины.
— Записаться в клуб. можно?
— Понимаете, набор одиноких женщин временно прекращен, и следующий набор у нас будет со второго квартала будущего года.
— Пожалуйста, чем помочь, конкретно?
— Да уйма, уйма проблем. Конкретно средств не хватает, мужчин не хватает!
— Ну, с мужчинами мы вам вряд ли поможем.
— Понимаете, вы конечно, сидите там в Моссовете, вас это не касается. Мы тут слезы льем.
— Ну почему же не касается? Я, например, тоже незамужем.
— Да бросьте. Ну, я не знаю, если уж в Моссовете. Ну хорошо. Вам мы поможем. Есть у меня один резерв. Очень ответственный работник главка, всего 53 года.
— Спасибо больше, я как-нибудь сама.
— Господи, когда ж ты ее на металлолом-то сдашь?
— На ней еще мои внуки кататься будут. Машина, если с ней правильно обращаться, сто лет может сохраниться.
— Сто лет ничего не может сохраниться. Вот ты — всегда правильную жизнь вел, сохранился, что ли? Вон они — три волосинки в шесть рядов.
— Сейчас модно носить лысину.
— А это что такое, а? /* некоторые называют это «пивной» живот */
— Это — комок нервов!
— Сорока еще нет, а животы отрастили, мятые все какие-то, ботинки нечищенные.
— Ботинки-то причем?
— А терпеть не могу, когда у мужика нечищенная обувь.
— Какой парень был замечательный.
— Вот оттого, что такой замечательный был, вот таким теперь и стал. Очень многие хотели с ним на брудершафт выпить. А он все боялся, что обидит, если откажется. Ну вот, теперь зато никто не обижается, все дружки в порядке, он один только в дураках остался.
— А я оптимистка. Мне вот недавно сказали, на кладбище хорошо знакомится. С вдовцами. Приглядишь кого поинтеллигентнее, разок-другой на глаза ему покажешься, то да се.
— Людка, ты неисправима. Хорошего мужика самой надо делать, а не готовым получать.
— А я все равно уверена, что мне повезет. Не могу я счастье по частям получать, мне все сразу надо.
— Да. Я сам терпеть не могу грязную обувь.
— Мне нет никакого дела до вашей обуви.
— И всё-таки вам это неприятно. Это написано у вас на лице.
— А вы читаете по лицам?
— Конечно, и довольно неплохо. Я даже могу сказать, что вы, например, незамужем.
— Если у меня нет обручального кольца, это еще ни о чем не говорит.
— Даже если бы вы носили три обручальных кольца, всё равно вы не замужем. У вас взгляд незамужней женщины.
— А что, незамужние женщины смотрят как-то по-особенному?
— Конечно. Они смотрят оценивающе. Так смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины.
— А я милиционер.
— Нет.
— А руководящий работник?
— Нет-нет. Вы работаете на заводе. Вы мастер, так? /* по лицу Катерины отчетливо видно, что он не совсем прав */
— Хотя не исключено, что в последнее время вас стали продвигать. по профсоюзной линии, есть такое?
— Да-да, что-то в этом роде.
— Она, конечно, была стерва.
— Нет, она прекрасный женщина, вот сейчас вышла замуж, счастлива.
— Значит, вы плохой человек?
— Я? Да у меня практически нет недостатков.
— Ты знаешь, я так подумал, все-таки решил проводить тебя.
— С чего бы это?
— У меня есть пять рублей, почему ж я не могу доезти до дома понравившуюся мне женщину?
— Ну, до моего дома хватит, а обратно нет.
— Пешком дойду, гулять так гулять.
— Ты хоть сказал бы, как тебя зовут.
— Гога.
— Как?
— Можно Гоша.
— А что это меняет, если, как ты говоришь, тебя ко мне тянет? Или тебя тянет только к незамужним?
— Так, значит, ты поссорилась с мужем и решила проучить его с помощью меня.
— Гоша! С таким аналитическим умом Вам надо работать в бюро прогнозов!
— Ты есть-то будешь?
— Ну а если буду?
— Тогда на-ка, быстренько почисть лук.
— Александра, а как тебя мама называет?
— Марусей.
— А вы что, вместе с мамой работаете?
— Работаем мы в разных местах, но жить, я надеюсь, будем вместе.
— Он кто?
— Слесарь.
— А откуда он взялся?
— С электрички.
— Поздравляю. Ты уже начала в транспорте знакомиться!
— Какой пикник, ты что, с ума сошла, сегодня же воскресенье. Я хочу отоспаться.
— Отоспитесь на природе. Теряем время.
— Не-не-не, шашлык женских рук не терпит. Вон идите туда, ваши места в зрительном зале.
— Работаем мы в разных местах, но жить, я надеюсь, будем вместе.Друзья мои, сегодня мы с вами выпиваем не просто так, сегодня мы выпиваем по поводу.
— Друзья мои, сегодня мы с вами выпиваем не просто так, сегодня мы выпиваем по поводу.
— Удивительной скромности человек.
— А сегодня что же?
— А это так, показательные выступления. Правда, ну вы же про меня ничего не знали. А теперь вам так квалифицированно, красиво все объяснили.
— Гоша, вы мне нравитесь. А как же все эти академики, доктора?
— Гоша, а сколько Вы получаете?
— Да уж как-нибудь побольше твоей матери.
— А в Сочи вы не отдыхали?
— Ну, в Сочи, я думаю, хоть раз в жизни отдыхает каждый человек.
— Если у мужчин есть свои дела, они спокойно могут заняться ими. Думаю, что наша продукция больше заинтересует женщин.
— Слушай, а почему ты не выходила замуж?
— Тебя ждала.
— Но у тебя. был кто-то?
— А че это вы в темноте сидите?
— Мы? Телевизор смотрим.
— Ты один, без мамы?
— Мама умерла восемь лет назад.
— Прости.
— А ты переменилась, Катерина. Раньше ты не была такой жестокой.
— Учителя хорошие были.
— Знаешь что, Катя, если я в чем-то был виноват перед тобой, то бог меня уж наказал, так что. ты особенно не старайся.
— В сорок лет жизнь только начинается, это уж я теперь точно знаю.Если еще раз, кто-нибудь, когда-нибудь, хоть пальцем.
— Так, коротко и внятно.
— Ну гад, этого я тебе никогда не прощу.
— Так, вечер перестает быть томным.
— Если еще раз, кто-нибудь, когда-нибудь, хоть пальцем.
— Наш человек.
— Так значит, вы предпочитаете выращивать капусту?
— Нет, я предпочитаю делать в своей жизни то, что я люблю, а не то, что модно, престижно или положено. Люблю свою работу, потому что когда я туда прихожу, там начинает крутиться то, что без меня не крутилось. Люблю своих друзей, потому что несмотря на то, что мы знакомы тысячу лет, мы все равно всегда новые и интересны друг другу. Люблю твою мать, потому что. потому что люблю!
— Так значит, вы абсолютно счастливый человек?
— Не вполне. Если бы мне сейчас удалось выпить стакан газировки, — пить ужасно хочется, — то я был бы абсолютно счастлив.
— Теперь эти мальчишки будут думать, что прав тот, кто сильнее.
— Теперь эти мальчишки будут знать, что против силы может найтись и другая сила.
— А заодно запомни, что все и всегда я буду решать сам. На том простом основании, что я — мужчина.
— Вы чрезвычайно понравились нашему руководству. Вот, говорят, есть настоящий тип современного руководителя.
— Он не придет. Он больше никогда не придет.
— Кстати, Саша, познакомься.
— Да мы знакомы с Родион Петровичем.
— Нет, ты еще раз познакомься. Это твой отец.
— Как отец? Он же погиб.
— Да нет, как видишь — жив, здоров и даже довольно упитан.
— Как его фамилия?
— Не знаю.
— Хорошие дела.
— Ладно, будем искать.
— Есть! У него после аппендицита шрам.
— Ну. это не пригодится.
— В квартиру всех впускать. Никого не выпускать. В случае сопротивления открывайте огонь!
— Георгий Иваныч, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора, здесь проживает?
— Господи, какая ты Катька счастливая. А что ты все говорила: «В нашем возрасте влюбиться невозможно, потому что там в человеке все недостатки видишь». Журналы какие-то там нам зачитывала!
— А у него нет недостатков! Он самый лучший человек на свете!
— Ну. Сказал, что доставлю, и доставил.
— Это спорный вопрос, кто кого доставил.
Запись на стене
Цитаты из советского фильма Москва слезам не верит 
— О, какие люди! И без охраны.
— Не расстраивайся ты, Катерина.
— Я и не расстраиваюсь.
— Не расстраиваюсь. Два балла, надо же, два балла!
— Я все равно равно поступлю.
— А кто спорит? В институты до каких лет принимают? До тридцати пяти? У тебя еще уйма попыток.
— Ты хоть бы клубнику с себя сняла. А то сейчас Коля придет. Мы с ним сегодня в концерт идем!
— В концерт! Тетёха! Два года в Москве живешь!
— Здра. ссти. Что это с вами?
— А это вы меня в краску вогнали.
— Извините.
— Куда вы?
— Из. вините!
— Что ж ты его пугаешь-то? Он у меня такой скромный.
— Да. Интеллектом явно не изуродован. И стоило тебе в Москву ехать. Такого ты и в деревне себе могла бы найти.
— Кто, Вадик? Как же, помню-помню. Какое общежитие? А, это у нас бабушка шутит. К нам вчера гости из Новосибирска приехали, так она нашу квартиру общежитием стала называть. Да-да, все в Москву лезут, будто она резиновая.
— А толку-то? Пять лет над учебниками горбатится, чтобы потом за тысячу рублей на заводе вкалывать. Нет, это не жизнь.
— Ну вот, у Тони не жизнь, и у меня не жизнь. Ну а что тогда жизнь-то?
— Прекратите обниматься! Вы что, забыли, что находитесь в общественном месте?
— Слышь, девчёнки, может.
— Давай-давай, топай, топай.
— Чего это ты так? Ребята, вроде, ничего.
— Вот именно, ничего. Лимитчики, вроде нас с тобой, за версту видно. Нет, полюбить — так королеву! Проиграть — так миллион!
— Да-да, все в Москву лезут, будто она резиновая.Нет, полюбить — так королеву! Проиграть — так миллион!
— Вот это жизнь, вот это счастье, поняла?
— А вы что, тоже артист, да?
— Да, начинающий.
— Поздновато начинаете.
— А как ваша фамилия?
— Моя фамилия вам ни о чем не говорит.
— Ну все-таки, скажите, пожалуйста, а?
— Смоктуновский. ну, что?
— Сама, что ли, разобралась?
— А что ж, наладчиков что ли ваших ждать до вечера?
— С наладчиками сейчас туго. Молодец, молодец.
— Тось, а Тось! Мать сказала, чтоб ты в воскресенье к нам на дачу приехала. Тось, ты че молчишь-то?
— А может не надо, Коль?
— Почему эт не надо?
— Да боится она.
— Че боятся-то?
— Страшно.
— Ну возьми на первый раз девченок, веселее будет. Да и им полезно свежим воздухом подышать.
— Свиридова, успокой ты мою нервную систему! Ну скажи, когда ты наконец заплатишь? Ну что мне, на колени перед тобой ставать? Мне ж ведомость сдавать!
— А что вы читаете?
— Книжку.
— Интересная?
— Очень.
— А как называется?/* Ремарк, Три товарища */
— Три товарища. Хмм, не читал.
— Странно, сейчас вся Москва читает.
— Так ведь это Москва.
— А вы что, не москвич?
— Нет, теперь почти что.
— Хэллоу. Общежитие слушает.
— Ну и побрякушка ты.
— Не учи меня жить, лучше помоги материально!
— Не трусь, Тоня. Это еще неизвестно, кто кому смотрины устроит.
— Какие смотрины. Просто, едем в гости.
— Ну че встали-то, пошли.
— Это Тося.
— А вот там зелень надо посадить. Чтобы с грядки прямо на стол.
— Правильно предлагаешь.
— А мы не хуже ихних!
— А Тоня где?
— Уже уехала с Николаем на дачу.
— Всё, засосало мещанское болото!
— А я вот в научный зал Ленинской библиотеки пропуск достала.
— Зачем?
— Представляешь, какой там контингент? Академики, докторы, философы.
— Ну и что, будешь смотреть, как они читают?
— Много ты понимаешь. Там еще курилка есть.
— Все-таки несерьезный народ эти мужики. Посмотришь, вроде солидный человек, кандидат наук каких-то. Я ему черти что плету, такую лапшу на уши вешаю, а он ничего, слушает. Головой кивает, поддакивает.
— Завтра устраиваем прием.
— Здесь?
— Нет, в общаге их соберем. Контингент железный: кандидат наук, спортсмен, телевизионщик, поэт, и так, по мелочи, парочка инженеров.
— Только одно условие. Мы дочери профессора Тихомирова. Я старшая, ты младшая. Я учусь в медицинском, специализируюсь по психиатрии. Ты в своем химико-технологическом.
— А это зачем?
— Знаешь, насколько я разбираюсь в жизни, мужчины предпочитают женщин интеллигентных профессий.
— Конечно, шикарная профессия художник-модельер. Но здесь без подготовки не справится.
— Хмм. а как психиатр справишься?
— А что я, зря что ль, целый год санитаркой в психбольнице работала?
— Ты не права, Катя! Человека выдают два обстоятельства: если он неправильно ставит ударения в словах, с этим у тебя все в порядке. И задает глупые вопросы. Так ты больше помалкивай.
— А если меня что-нибудь что-нибудь спросят? Вот я ляпну.
— И ляпай. Но ляпай уверенно. Тогда это называется точкой зрения. Вот я, грубовата, правда?
— Да, это есть.
— А у них это называется эксцентричностью. На том и стою.
— Но дальше всех, я думаю, Роберт пойдет. Рождественский. Не слышали? Есть в нем какая-то сила, дух бунтарский.
— Да, бунтарей сейчас развелось. Хлебом их не корми, дай только старшее поколение покритиковать.
— Уж мы бы не молчали.
— О! Сережа, я смотрю, у вас рюмка совсем нетронута. Так нечестно!
— Нельзя мне.
— Больны?
— Ну, почему больны? Тренер не одобряет, спортивный режим.
— Ну товарищи, я предлагаю выпить за великого хоккеиста Гурина!
— Ну-ну, одну-то рюмочку за себя можно.
— А вы давно на телевидении работаете?
— Два года.
— Наверное, ужасно интересно?
— Очень. Вообще, вы знаете, со временем телевидение перевернет жизнь всего человечества. Ничего не будет. Ни кино, ни театра, ни книг, ни газет, одно сплошное телевидение.
— Ну это вы что-то разгорячились. Театр, тут я согласен, действительно скоро отомрет, но книги, кино?
— А вот вы вспомните мои слова через двадцать лет!
— Кстати, вы были на телецентре?
— Конечно, не была.
— Нет? Хотите увидеть?
— Очень. А как?
— Я закажу вам пропуск.
— Никогда не делайте больше этого, Сережа.
— Почему?
— Вы знаменитость, вы привыкли, что вам девушки сами на шею вешаются. А я не такая!
— Ну при чем тут знаменитость! Тренер мне тоже все время знаменитость, знаменитость. А я, если хочешь знать, за все жизнь только с одной девчонкой и дружил!
— А. Вот видишь.
— Люсь, это еще в школе было. Люсь. Люсь.
— Не надо, Сережа. Ну вам же все равно, кого обнимать! Для меня же это очень серьёзно!
— Для меня тоже.
— Ну что, как говорится, за знакомство?
— Я уверена, оно перейдет в крепкую дружбу.
— Че так поздно? Давай, подключайся. Хозяева телеграмму прислали, послезавтра приезжают. Вот что значит интеллигентные люди, заранее предупреждают, боятся врасплох застать.
— Что ж теперь будет-то?
— Не боись, все продумано.
— Что-то свет глаза режет.
— Не надо, Рудик. Ну не надо.
— А Рудик говорит, что на Западе все торжественные события в ресторане отмечают.
— Совсем они там с ума посходили. И правильно в газетах пишут «их нравы». Ну разве в ресторане вкусно накормят?
— Огурчики, у вас, Анна Никитична, замечательные. Я вообще сегодня весь вечер только соленое ем.
— Потанцуем?Огурчики, у вас, Анна Никитична, замечательные. Я вообще сегодня весь вечер только соленое ем.
— И давно это так тебя на солененькое потянуло?
— Не очень.
— Ммм.
— А он знает?
— Нет.
— Ну ты че ж не скажешь-то?
— А про остальное как скажу? Совсем завралась, запуталась.
— Горько.
— Коль, ну подожди!
— А вообще здесь есть какая-то недоработка. В наладчики не хотят идти, потому что платят мало.
— За квалифицированную работу надо платить соответственно.
— А ты, оказывается, героиня труда.
— А тебя в этом что-нибудь не устраивает?
— Да нет, я даже польщен. Ну пока.
— Кать, ты прости меня, а? Что я, дура, тебя с толку сбила. Теперь мы все в порядке, а ты.
— Перестань, я сама во всем виновата, сама и отвечать буду.
— Ну нет уж, отвечать будут те, кому положено!
— Значит, здесь живет дочь профессора Тихомирова?
— Да, это звонила я! И не исключено, что я буду не только звонить, но и писать в организации, где работаете вы и ваш сын. Зло должно быть и будет наказано!
— А вы по-видимому, Людмила — специалист по психиатрии, которая временно работает на хлебозаводе?
— Сейчас не те времена.
— Времена всегда одинаковые! Прежде чем что-то получить, нужно заслужить, заработать!
— Нет, ну почему ты должна воспитывать ребенка одна?
— Ребенка не будет.
— Ну че растерялся, папаша? Принимай дочку.
— Ну че стоишь-то, иди, иди. Иди, папаша, иди.
— Надо было, чтобы кто-нибудь другой ее встречал.
— Почему?
— Через три месяца Антонине здесь рожать, еще подумают, что у меня гарем.
— За ребенка выпить святое дело. Одну рюмочку.
— Вот черти, надоело мне с вами бороться.
— Значит, здесь живет дочь профессора Тихомирова?Через три месяца Антонине здесь рожать, еще подумают, что у меня гарем.
— Куришь? И натощак. Я все отцу скажу.
— А шнурки тебе не погладить?
— Ну это понятно, только у меня станок сломался, который деньги печатает.
— Ну и стерва же ты, Людка! Ты забыла, сколько я тебе привозил? Я же тебя шмотками этими заваливал!
— Да все, что ты привез, ты же и пропил!
— Я заработал, я же и пропил, имею право!
— Девушка, а нельзя все это завернуть в два слоя бумаги, а то нам далеко нести?
— С бумагой в стране напряженка.
— Отчего это у генералов жёны всегда такие? Вот из меня бы генеральша получилась очень даже ничего!
— Чтоб генеральшей стать, надо за лейтенанта замуж выходить, да помотаться с ним по гарнизонам лет 20. По тайге всякой, по пустыне.
— Ох, Полин, у тебя все по правилам. А в жизни еще и лотерея есть. Вот я, всегда лотерейные билеты покупаю.
— Выиграла?
— А как же! Два раза по рублю.
— Категорический императив Канта гласит: поступай так, чтобы.
— Вы Гурин? Сергей?
— Все нормально. Нормально.
— И на будущее, давайте договоримся. Меня не интересует, почему нет. Меня интересует, что вы сделали для того, чтобы было да. Договорились?
— Строги, но справедливы.
— Ведь одинокий человек это что? Падает рождаемость, алкоголизм растет, падает производительность труда. В конечном счете, одинокий человек неполноценно трудится. У него голова забита совершенно другими проблемами. Вы с этим согласны?
— Это спорный вопрос.
— Ну что ж, давайте поспорим, пожалуйста.
— Двенадцать браков за истекший период.
— Это же урбанизация какая.
— Слушаю вас, товарищи женщины.
— Записаться в клуб. можно?
— Понимаете, набор одиноких женщин временно прекращен, и следующий набор у нас будет со второго квартала будущего года.
— Пожалуйста, чем помочь, конкретно?
— Да уйма, уйма проблем. Конкретно средств не хватает, мужчин не хватает!
— Ну, с мужчинами мы вам вряд ли поможем.
— Понимаете, вы конечно, сидите там в Моссовете, вас это не касается. Мы тут слезы льем.
— Ну почему же не касается? Я, например, тоже незамужем.
— Да бросьте. Ну, я не знаю, если уж в Моссовете. Ну хорошо. Вам мы поможем. Есть у меня один резерв. Очень ответственный работник главка, всего 53 года.
— Спасибо больше, я как-нибудь сама.
— Господи, когда ж ты ее на металлолом-то сдашь?
— На ней еще мои внуки кататься будут. Машина, если с ней правильно обращаться, сто лет может сохраниться.
— Сто лет ничего не может сохраниться. Вот ты — всегда правильную жизнь вел, сохранился, что ли? Вон они — три волосинки в шесть рядов.
— Сейчас модно носить лысину.
— А это что такое, а? /* некоторые называют это «пивной» живот */
— Это — комок нервов!
— Сорока еще нет, а животы отрастили, мятые все какие-то, ботинки нечищенные.
— Ботинки-то причем?
— А терпеть не могу, когда у мужика