Правда ли что сырьевая зависимость уничтожает экономические институты
Как влияют природные ресурсы на экономику страны?
2. Чем опасна «голландская болезнь»?
3. Болеет ли Россия «голландской болезнью»?
Правда ли, что сырьевая зависимость уничтожает экономические институты?
КЕЙС № 6
ОСТОРОЖНО: РЕЙДЕРЫ!
Цели изучения ситуации: Обсуждение данной истории должно носить дискуссионный характер, в связи с тем, что в настоящее время не существует однозначного ответа на многие вопросы, касающиеся рейдерства. Основная задача преподавателя – заставить слушателей высказать свое мнение по предлагаемым к обсуждению вопросам и предложить различные варианты решения какой-либо конкретной ситуации.
Впрочем, США и Европе благодаря развитию корпоративного законодательства, судебной и правоохранительной системы, корпоративной этики и рынка ценных бумаг удалось создать систему защиты бизнеса от «налетчиков». И когда в 80-е гг. Америку захватила волна слияний и поглощений, рейдеры часто выступали в роли защитников прав акционеров, а то и спасителей корпораций, терпевших экономическое бедствие. Не случайно глава Минэкономразвития Герман Греф назвал рейдеров «чистильщиками рынка».
Бароны-разбойники
Налет по закону
Но закончилось все крупнейшим финансовым скандалом: были осуждены многие крупные финансисты с Уолл-стрит, в том числе Майкл Милкен и Айвен Боски. Их обвинили в торговле инсайдерской информацией, которую они использовали для получения прибыли на торговле акциями поглощаемых компаний, а также для захвата корпораций.
Методы отъема
Часто каналом захвата предприятия становятся суды. Рейдеры инициируют судебные дела в расчете на выгодное для себя решение. Например, один и тот же мелкий акционер может переезжать из города в город, везде подавая иски. Акционеры-граждане могут требовать передать реестр акционеров другому регистратору или оспаривать решения руководства компании. Также в районных судах могут рассматриваться трудовые конфликты с директором компании.
Антирейд
За последние несколько лет многие ведомства предлагали поправки, которые могли бы помочь в борьбе с рейдом. Например, МВД настаивает на ужесточении процедуры регистрации юрлиц. Минэкономразвития предлагает комплексный подход к решению проблемы, отраженный в Концепции развития корпоративного законодательства до 2008 г. Этот законопроект уже внесен в Госдуму.
Он предлагает дополнить Арбитражный процессуальный кодекс главой о корпоративных спорах, которые будут сосредоточены в арбитражных судах по месту нахождения атакуемой компании. К корпоративным спорам поправки относят распри, вытекающие из деятельности компании, депозитариев, споры о назначении и отстранении руководства, создании, реорганизации и ликвидации компании, об эмиссии ее акций. По поправкам суды должны будут объединить в одном процессе связанные между собой иски и информировать стороны о споре.
Второй блок поправок касается обеспечительных мер. Арестовывать акции или запрещать директорам принимать решения можно будет только в судебном заседании с участием ответчика или при встречном обеспечении. Обеспечительные меры при этом не должны парализовать работу компании. Пострадавшие от обеспечительных мер компании смогут вместо возмещения трудно доказуемых убытков претендовать на компенсацию до 500 000 руб., говорит адвокат коллегии адвокатов «Юков, Хренов и партнеры» Дмитрий Степанов. Пока поправки не приняты, высшие суды тоже пытаются регламентировать применение обеспечительных мер. Так, пленум ВАС принял постановление, которое содержит примерно те же принципы.
Поправки предполагают и ряд других антирейдерских мер: усложняются процедуры созыва параллельных собраний акционеров, оспаривания решений руководства компании, а также их аннулирования. Например, если нарушения при заключении сделки были несущественными, она останется в силе, рассказывает Степанов.
А летом 2006 г. уже вступил в силу пакет поправок к закону об акционерных обществах, которые предусматривают процедуру легального поглощения, в своих принципах совпадающую с существующей на Западе. Теперь о готовящемся поглощении придется уведомлять атакуемую компанию, чтобы она могла принять защитные меры или же «продаться» на выгодных для нее и акционеров условиях.
Перспектива
Пик криминального рейда пришелся на 2004-2005 гг. Волна рейда уходит в регионы, крупные предприятия консолидированы и хорошо защищены, поэтому рейд мельчает, говорит Сотов. Сегодня многие рейдеры уже стараются фиксировать прибыль и не столько захватывают, сколько защищаются, говорит анонимный рейдер. Тем более что порой атакуют бывшие владельцы, а защищаются те, кто некогда захватил компанию. С другой стороны, мелкие и средние предприятия не способны за себя постоять, поэтому в последний год рейдеры стали действовать более грубыми методами.
Сам по себе рейд не исчезнет, уверены эксперты. Его подпитывают неэффективные судебная и правоохранительная система, а также тотальная коррупция. Кроме того, капитал до сих пор сосредоточен в руках нескольких собственников, не налажен часто и учет миноритарных акционеров, недостаточно развита корпоративная культура и практика применения корпоративного законодательства.
Ресурсное проклятие: почему обвал рубля не помогает российской экономике
Вчера курс доллара пробил рекорд декабря 2014 года, превысив 81 руб. А несколько дней назад МВФ ухудшил свой предыдущий прогноз падения ВВП России в 2016 году с 0,6 до 1%. Столь сильное обесценивание рубля, казалось бы, должно привести к росту чистого экспорта (в макроэкономике это называется условием Маршалла — Лернера) и, следовательно, в дальнейшем к увеличению ВВП, но в реальности этого не происходит. И прогноз МВФ, вполне вероятно, был ухудшен не в последний раз в этом году.
Замедленное развитие
Проблемы российской экономики по адаптации к новой экономической реальности — низким ценам на нефть в огромной степени порождены механизмами так называемого ресурсного проклятия. Термин был введен в оборот британским экономистом Ричардом Аути в начале 1990-х годов и обозначает ситуацию, когда высокая зависимость стран от экспорта сырья приводит к замедлению темпов их экономического роста в долгосрочном периоде. Ресурсодобывающая страна может оставаться почти такой же богатой, как и раньше, но ее развитие замедляется по сравнению со странами, не богатыми природными ресурсами. Исследование того же Аути показало, что в 1970–1993 годах ежегодный рост ВВП на душу населения в крупных странах, бедных ресурсами, составил 3,7%. Для крупных стран, обеспеченных ресурсами, данный показатель составил всего лишь 1,3% (а для маленьких государств — экспортеров нефти он еще ниже: 0,8%).
Механизмы ресурсного проклятия можно разделить на экономические и политические. Первые включают в себя «голландскую болезнь», высокую волатильность доходов (проще говоря, их значительные колебания во времени), низкие инвестиции в инфраструктуру и человеческий капитал, анклавизацию экономики (когда экспортный сырьевой сектор становится своего рода анклавом, слабо связанным с остальной частью экономики). Вторые — это ухудшение защиты прав собственности, вооруженные конфликты за доступ к природным ресурсам, создание государств-рантье и в целом ухудшение качества экономической политики.
«Голландская болезнь» — ситуация, когда рост цен и/или объемов экспорта добываемого сырья приводит к повышению реального обменного курса национальной валюты. Этот термин впервые появился в журнале The Economist в 1977 году для обозначения спада в обрабатывающей промышленности Нидерландов после открытия крупного Гронингенского газового месторождения в 1959 году.
«Болезнь» подрывает конкурентоспособность обрабатывающей промышленности и зачастую приводит к расширению производства неторгуемых товаров и услуг в стране (товары и услуги называют неторгуемыми, если их при обычных экономических условиях невыгодно экспортировать или импортировать). В качестве примера можно привести резкий рост жилищного строительства в России в 2000-е годы. Жилье в большой степени является неторгуемым благом, поскольку невозможно, например, импортировать земельные участки для жилищного строительства в Москву. Значительную часть сырья и материалов (цемент, арматура, плиты и т.д.) также экономически нецелесообразно импортировать. Именно неторгуемость жилья привела к тому, что в указанные годы стоимость квадратного метра жилья в Москве (в долларах) находилась в тесной зависимости от стоимости барреля нефти (также в долларах). Ирония, однако, в том, что более поздние исследования показали: как раз в Нидерландах «голландская болезнь» отсутствовала. Снижалась доля обрабатывающей промышленности в ВВП, но не абсолютный уровень ее выпуска. Кстати говоря, в России в нулевые годы, в период быстрого роста нефтяных цен, наблюдалась похожая ситуация: даже доля обрабатывающей в ВВП упала не слишком сильно — с 15,2% в 2002-м до 13,2% в 2011 году, а в абсолютном выражении ее выпуск существенно вырос.
Признаки «голландской болезни» обнаруживались в разное время у разных стран. Примеры: австралийская «золотая лихорадка» в XIX веке, Нигерия и некоторые другие постколониальные африканские страны в 1990-е годы, Канада, Азербайджан, Венесуэла и ряд других стран в 2000-е. Российский случай рядом специалистов также рассматривался как проявление «голландской болезни».
Чем опасно это «заболевание»? Казалось бы, страна должна производить то, что ей удается выпускать дешевле других. Проблема, однако, заключается в долгосрочных эффектах этого простого подхода. Обрабатывающие отрасли создают гораздо больше положительных эффектов для самих себя и других отраслей. Это происходит за счет того, что обычно они гораздо более наукоемкие, больше инвестируют в человеческий капитал, теснее связаны с другими отраслями экономики.
Другая проблема связана с финансовым сектором. Сырьевой бум обычно вызывает резкий приток капитала в страну, дополнительно укрепляя национальную валюту, однако в периоды падения сырьевых цен происходит не менее резкий отток капитала. Проблема не в «голландской болезни» как таковой, а в высокой волатильности. Если экономические власти ресурсозависимых стран твердо осознают, насколько волатильными являются цены экспортируемого ими сырья и, соответственно, реальные обменные курсы, темпы экономического роста, то они стараются развивать не только добывающие отрасли.
Пока Россия настолько зависима от экспорта нефти и других сырьевых товаров, получаемые доходы являются неустойчивыми, что мы сейчас и наблюдаем. Однако помнить об этом и проводить ответственную экономическую политику мешают политические механизмы ресурсного проклятия.
Рецепт от болезни
Другой способ избежать укрепления реального обменного курса отечественной валюты — это активно стимулировать сбережения в стране. Есть хорошо известное макроэкономическое тождество, верное для долгосрочного периода: национальные сбережения (частные плюс государственные) за вычетом инвестиций внутри страны равны чистому оттоку капитала из страны. Таким образом, чистый отток капитала в период сырьевого бума вырастает, уменьшив реальный курс национальной валюты.
Данные сбережения должны направляться в человеческий капитал и инфраструктуру. Но опять-таки, политические механизмы ресурсного проклятия зачастую препятствуют этому. Российский пример подтверждает данный тезис. Деградацией научно-технического образования наше государство озаботилось лишь совсем недавно — и то по геополитическим соображениям, поскольку нужны кадры для военно-промышленного комплекса. Инновационные сектора не обладают достаточными лоббистскими возможностями и не имеют достаточно институциональных механизмов, чтобы создавать для себя равные с сырьевыми секторами возможности в период ресурсного бума.
Наконец, третий способ — защита отстающих секторов протекционистскими мерами (к этим мерам прибегало большинство ресурсообеспеченных развивающихся стран в 1950–1970-е). К сожалению, история протекционизма показывает, что на один удачный случай приходится несколько неудачных. Промышленная политика в России в последние два десятилетия была крайне непоследовательной, хотя были и удачные примеры, например локализация производства импортных автомобилей. В последние лет восемь она проводилась путем создания и развития крупных государственных корпораций, деятельность которых очень непрозрачна и не всегда эффективна.
К сожалению, универсального рецепта по преодолению последствий «голландской болезни» не существует, как это обычно и бывает в экономике. Оптимальная комбинация мер должна определяться с учетом экономических и политических институтов в конкретной стране. Кроме того, следует разделять меры, условно говоря, на «профилактические» и «лечебные». Первые следует применять в период экономического подъема или нулевой динамики, вторые — в период кризиса. Поскольку сейчас российская экономика находится в стадии сильнейшего кризиса, профилактика уже запоздала. Выбор же эффективных «лечебных» средств в экономике — это пока скорее искусство, нежели наука.
Все рецепты проведения диверсификации можно разделить на две группы: проведение «правильных» институциональных преобразований, создающих стимулы для предпринимательской активности, и проведение промышленной политики. Международные исследования последнего десятилетия показывают, что эффективная промышленная политика — это не директивная политика выбора отраслевых приоритетов, а правильно построенный процесс взаимодействия государства и бизнеса.
Голландская болезнь в экономике: понятие, причины, последствия
Развитие экономической сферы жизни общества связано со взлётами и падениями, подъёмом и кризисом. Один из существенных признаков регресса или застоя в экономике страны считается голландская болезнь.
Определение понятия
Из термина понятно, что своё обозначение он получил от названия страны. Правда, Голландия – это неофициальное название государства. Нидерланды состоят из двух частей: северной и южной. Или как считают сами жители страны, из низменной и лесистой земли. Голландской болезнью называют такое состояние, когда укрепление фактического курса национальной валюты негативно влияет на развитие экономики из-за роста в ее единичном секторе.
Причины появления
Для явления характерны две причины. В первую очередь – это увеличение добычи природного сырья и его экспорт. Вторая причина вытекает из первой: уменьшение объёма промышленного производства в стране. Увеличивающийся экспорт сырья тормозит развитие национальной экономики. Развивается только поставляющая на мировой рынок добывающая промышленность. Приток доходов приводит к удорожанию национальной валюты. Это стимулирует удешевление импорта и увеличение его объёма. Иностранные товары вытесняют отечественного производителя. Развивается голландская болезнь. Причины могут развиваться стремительно или в замедленном темпе. Примерно такой же результат можно наблюдать при увеличении цены на экспорт природных ресурсов.
История возникновения
Впервые проявилась голландская болезнь в экономике в конце пятидесятых годов двадцатого столетия. В 1959 году открыто Гронингенское месторождение природного газа на севере Голландии. С 1960 года осваиваются залежи горючего, увеличивается экспорт. Происходит бурное развитие добывающей промышленности, приведшее к увеличению инфляции и безработицы. Спад в других сферах производства сокращает экспорт товаров обрабатывающей промышленности. Снижаются темпы роста доходов в семидесятые годы.
В 1977 году об экономическом явлении заговорили в прессе. Началась голландская болезнь в Нидерландах, постепенно распространилась по всему миру. Акцент статей указывал на неспособность государственной власти рационально распределять финансовые вливания от процветания отрасли в социальную сферу. Официально понятие голландской болезни было принято в 2000 году.
Сущность экономической болезни
Характерные признаки голландской болезни просматриваются в трёхсекторной модели экономики. Они выделяются в производстве.
Первые два сектора изготовляют изделия для внутреннего пользования и для экспорта. В экономике такие товары получили название «торгуемые», их цена определяется мировым рынком. Продукты третьего сектора поставляются только на внутренний рынок, так как их невыгодно транспортировать. Они не конкурируют с иностранными товарами, их называют «неторгуемые». Их цена формируется на внутреннем рынке.
Увеличение прибыльности сырьевого сектора позволяет провести крупные инвестиции в модернизацию технологии добычи полезных ископаемых. Это приводит к росту производительности труда. Обладание природными ресурсами расценивается государством как стимул развития специфического фактора производства. Преобладающая доля экспорта продукции сырьевого сектора позволяет использовать повышение мировых цен как толчок к стремительному росту добывающей промышленности. Увеличивается спрос на мобильные ресурсы (трудовая сила, кредиты и так далее). Спрос на производственные ресурсы приводит к увеличению их стоимости.
Торгуемый несырьевой сектор не может ответить на рост издержек увеличением цены товара. От подорожания производственных ресурсов изменится стоимость предмета отечественного производителя, но на мировом рынке полностью аналогичное изделие можно будет купить по фиксированному мировому курсу. Неторгуемый сектор может получить дополнительную прибыль, потому что рост доходов потребителей компенсирует увеличение издержек.
Ближайшие последствия голландской болезни
Увеличение предложения на международном рынке продукции добывающей промышленности изменяет обменный курс национальной валюты. Благоприятная экономическая конъюнктура становится условием резкого скачка в экспорте сырьевых ресурсов и ведёт к росту поступлений иностранной валюты, что становится причиной повышения обменного курса. В таких условиях снижается эффективность вывоза из страны других товаров, особенно перерабатывающей и наукоемкой промышленности. Обрабатывающий сектор экономики теряет потребителей, так как становится неконкурентоспособным на внутреннем рынке из-за наплыва дешёвой импортной продукции.
Долгосрочные последствия
В долгосрочной перспективе товарно-производственная деятельность уступает позиции в конкурентной борьбе с импортными товарами. Свои издержки на рабочую силу превышают допустимый максимум, так как недостаточно инвестиций. Отрасли не могут позволить себе вкладывать капиталы из-за дороговизны, а внешние поступления направляются в добывающий сектор. Постепенно ценовой кризис усугубляется, начинается технологическое отставание. Сектор вторичной переработки затухает.
Важно помнить, что неустойчивость цен относится к главной черте рынков сырьевых товаров. Возникает макроэкономическая нестабильность. При высоких ценах на ресурсы и укреплении национальной валюты голландская болезнь обостряется. Падение цен на сырьевой экспорт ухудшает торговый баланс и происходит девальвация национальной валюты. Формируются показания для перестройки экономики, ускоряется развитие производственного сектора. Макроэкономическая нестабильность держит страну экспортёра сырьевых ресурсов в постоянном состоянии структурной и региональной разбалансированности.
Распространение по миру
Каждая страна переболела голландской болезнью со свойственной спецификой. Экономически развитые страны и государства развивающиеся испытывают её симптомы по-разному. В краткосрочной перспективе сырьевой экспорт и импорт потребительских товаров становится эффективным. Поэтому развивающиеся страны выбирают такую специализацию. Но для долгосрочного развития требуются инвестиции в высокотехнологические отрасли. Большинство стран Ближнего Востока, Африки, Юго-Восточной и Средней Азии, Латинской Америки идут по пути присвоения для личных интересов доходов от сырьевой отрасли. Это не способствует вложению капиталов в производство и тормозит развитие государств.
Лечение симптомов
Чем больше времени тратить государство на борьбу с симптомами, тем разрушительнее голландская болезнь. Примеры применения протекционистских мер показывают их эффективность. Сдерживания роста ресурсного сектора осуществляется введением налогообложения. Собрать налоги – это начало лечения. Требуется грамотная политика их применения. Пассивный метод предлагает создать инвестиционный фонд и пополнять золотовалютные резервы. Накопленный капитал станет фондом для будущих поколений, сгладит влияние колебания цен на внешнем рынке, привлечёт иностранные инвестиции и снизит обменный курс национальной валюты.
Положительный опыт Норвегии
Две страны с голландской болезнью справились, проведя реструктуризацию экономики. Их опыт заслуживает внимания. Это Норвегия с государственным регулированием и Великобритания с либеральной моделью.
Правительство показало эффективность своей политики. Стратегия малого государства взяла за постоянную величину внешнеэкономические изменения. Вся политика старалась минимизировать их негативные последствия. В результате норвежское правительство создало подобие стабилизационного фонда. Его средства законодательно запретили применять внутри страны. Они направлялись на смягчение инфляции.
Итогом укрепления кроны (национальной валюты Норвегии) стало снижение конкурентоспособности промышленности и крах судостроительной отрасли. Правительство направило средства на инновационную модернизацию нефтедобычи. Из экономической болезни страна вышла не просто экспортёром сырья, но и оборудования и технологий для его добычи.
Стратегия Великобритании
Это политика крупной державы. Британия решила воздействовать на внешнеэкономические изменения. Правительство открыло новые рынки для товаров с низкой конкурентоспособностью внутри страны. Ими оказались азиатские и арабские страны. Вторым шагом стала интервенция казначейства на валютный рынок для стабилизации обменного курса национальной валюты (фунта стерлингов).
Россия и голландская болезнь
Единого мнения не существует: развивается голландская болезнь в России или нет. Каждая сторона приводит свои аргументы.
Противники экономического заболевания считают, что в стране отсутствует стагнация обрабатывающего сектора. Промышленность и услуги развиваются на одном уровне. Нефтяные цены вносят не более сорока процентов в экономический рост страны, остальные шестьдесят приходятся на долю внутреннего рынка. В государстве отсутствует главный признак голландской болезни: неожиданное открытие месторождений, влияющее на вывоз сырья из страны и курс валюты, приведшее к отставанию несырьевых секторов экономики.
Сторонники диагноза берут за доказательство увеличение экспортных доходов, не вдаваясь в источники их получения.
До 1998 года курс рубля контролировался государством, и о болезни не могло быть и речи. Затем национальная валюта обесценивалась до 2003 года. Можно наблюдать признаки экономического заболевания с момента укрепления рубля (2003 год) и до наступления кризиса в августе 2008 года. В это время снижалась безработица, уменьшалась инфляция. Но развивались машиностроение, и другие перерабатывающие предприятия увеличивали экспорт своей продукции. Поэтому академических признаков болезни в стране не наблюдалось.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Экономика
Россия: близится ли конец сырьевой модели экономики? (Eurasianet, США)
На фоне нестабильности на мировом нефтяном рынке в России разворачивается дискурс о жизнеспособности сырьевой модели экономики. Некоторые мнения на этот счет поднимают вопрос о том, что эпоха насыщения экономики с помощью экспорта энергоносителей, возможно, подходит к концу.
Одни эксперты считают, что правительство не создает условия для развития несырьевых секторов экономики, поощряя экспорт энергоресурсов. Другие полагают, что в зависимости от сырьевого экспорта нет ничего плохого, и альтернативные производства и так широко развиты в стране.
Власти критикуют сырьевую модель
«[Нефть и газ] это хребет [экономики]. И мы получили не звоночек, а какой-то набатный колокол [в связи с падением цен на нефть]. Все, ребята! Хорош рассказывать про слезание с нефтяной иглы. Мы уже 15 лет слышим, как вы слезаете… Невозможно подвергать страну стратегическому риску из-за такой структуры экономики. Этот технологический уклад устаревает, это факт», — сказал в интервью Forbes глава Роснано Анатолий Чубайс.
Похожие мнения высказали и другие высокопоставленные чиновники. Вице-премьер РФ Юрий Борисов заявил, что необходимо слезать с «нефтяной иглы» и создавать высокотехнологичные производства.
«Нельзя жить под постоянной угрозой волатильности спроса и предложения и волатильности цен на нефть. Бюджет РФ должен быть стабилен и не зависеть от этих мировых колебаний», — цитирует его РИА Новости.
Аналогично высказался глава Роскосмоса Дмитрий Рогозин.
«Борисов прав. СССР стал великой державой благодаря индустриализации, а не за счет монетаризма и продажи углеводородного сырья», — написал он в своем Твиттере (впоследствии твит был удален).
Нефтегазовый сектор становится убыточным
Контекст
Хуаньцю шибао: Россия идет по правильному пути
Апостроф: Европа — на газовой игле России
Министр торговли: Россия станет одной из пяти крупнейших экономик мира (Handelsblatt)
Нефтегазовый сектор становится все менее рентабельным. В первом квартале 2020 года почти ни одна из крупных компаний этого сектора не смогла заработать денег. Газпром, согласно расчетам «Интерфакса», основанным на данных РСБУ, впервые в истории получил убыток в 306 миллиардов рублей. Роснефть потеряла 156 миллиардов рублей (против прибыли годом ранее). Компания BP (акционер Роснефти, также занимается добычей) сообщила об «историческом» убытке в 4,4 миллиарда долларов, который произошел из-за падения цен на нефть. Татнефть (владелец автозаправочной сети Neste в России) получила прибыль в 50,3 миллиарда рублей. Лукойл и Сургутнефтегаз еще не опубликовали итоги квартала.
Счетная палата объявила о сильной зависимости нефтяного сектора от налоговых льгот. В 2018 году доля льготируемой добычи нефти составляла 50%, в 2035 году она может достигнуть 90%. При этом более чем двукратное увеличение предоставляемых нефтяным компаниям льгот в последние годы не привело к сопоставимому росту инвестиций, говорится отчете ведомства.
Российское сырье проигрывает конкуренцию
На фоне этого в мировой торговле энергоресурсами разворачиваются события, которые могут оказать негативное влияние на экспорт российского сырья. В конце 2019 года Польша (седьмой по значимости потребитель российского газа) отказалась продлевать истекающий в конце 2022 года контракт с «Газпромом» на поставку газа, пишут «Ведомости».
Турция начала закупать сжиженный газ в Катаре, который в ближайшие годы намерен сильно увеличивать производство СПГ. Беларусь стала покупать нефть у Саудовской Аравии.
Наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед ибн Салман Аль Сауд в 2018 году в интервью агентству Bloomberg заявил, что в будущем число стран-производителей нефти на мировом рынке существенно сократится.
«Через 19 лет производство в России с ее десятью миллионами баррелей сильно сократится или вовсе прекратится», — сказал он (цитата по РИА Новости). При этом спрос на нефть в мире будет расти со скоростью 1-1,5% в год до 2030 года, отметил принц.
Для ухода от сырьевой зависимости нет условий
О необходимости избавляться от нефтегазовой зависимости говорят давно, однако политика правительства РФ, наоборот, направлена на стимулирование этой зависимости, следует из слов гендиректоа Независимого аналитического агентства нефтегазового сектора и доцента РАНХиГС Тамары Сафоновой.
О переходе на новую, несырьевую модель экономики можно говорить лишь после того, как будет преодолен подготовительный период масштабной модернизации производств и развития альтернативных технологий, говорит она.
«Главное в переходе на несырьевую модель — это сокращение экспорта нефти и газа, что может быть урегулировано повышением экспортных пошлин на необработанное сырье до запретительного уровня. Однако налоговый маневр, наоборот, подразумевает обнуление таможенной пошлины, что стимулирует экспорт сырья и отсутствие инвестиций в глубокую переработку и строительство предприятий нефтехимии», — утверждает Сафонова.
Каждый кризис, сопровождающийся обвалом нефтяных цен, демонстрирует необходимость диверсификации экономики и развития в сфере высоких технологий, при этом «важно создать стимулирующую деловую среду и систему субсидирования, настроенную не на расчеты выпадающих доходов для нереализованных инвестпроектов, а на идеологию налоговых освобождений для максимального запуска новых проектов до момента их окупаемости».
«Именно такой механизм даст возможность запустить множество инновационных проектов, создать рабочие места, диверсифицировать экономику, создать плацдарм для будущих бюджетных поступлений», — убеждена она.
Сырьевая модель по-прежнему жизнеспособна?
Иного мнения придерживается руководитель информационно-аналитического центра «Альпари», бывший научный сотрудник центра финансово-банковских исследований Института экономики РАН Александр Разуваев. Он не видит «ничего трагичного [в том, что] на нефть и газ в России приходится 20% ВВП, 40% бюджета и 60% экспорта».
«Более того, по экспорту мы скоро, вероятно, увидим цифру 50/50. Нефтегазовый сектор — это основное конкурентное преимущество России в глобальной экономике, основа капитализации российского фондового рынка и, кстати, очень высокотехнологичный бизнес», — отметил он.
По его мнению, считать Россию «страной-бензоколонкой» могут только «очень дремучие люди». В 2020 году, по прогнозу МВФ, Россия станет пятой экономикой мира (правда, по паритету покупательной способности, а не в реальном выражении, — прим. ред. Eurasianet), говорит Разуваев, и объясняется это, по-видимому, далеко не только экспортом нефти и газа.
«Cырьевой экономикой Россия была в 1998 году, после реформ Гайдара и Чубайса, когда ВВП упал в два раза, от действий реформаторов в меньшей степени пострадал нефтегазовый комплекс. За это мы, видимо, должны сказать спасибо премьеру Виктору Черномырдину. Мир начинает выходить из карантина, восстанавливается спрос и цена на нефть. Думаю, в конце года мы увидим 50 долларов, на 2021-2022 таргет 50-70 долларов», — говорит он.
Кроме того, власти, по его мнению, демонстрируют «значительные» успехи в избавлении от нефтегазовой зависимости.
«Двадцать лет назад все российские „голубые фишки‟ кроме РАО ЕЭС России, Мосэнерго и Норильского никеля были из нефтегазового комплекса. Сейчас абсолютно другая ситуация. Достаточно посмотреть на капитализацию компаний на Московской бирже: Сбербанк, МТС, Алроса, Аэрофлот, Магнит, НЛМК, Яндекс и т.д», — убежден Разуваев.
Вместе с тем вряд ли эпоха сырьевой зависимости России продлится долго, и правительство поневоле придется развивать другие направления. Страна обеспечена разведанными запасами нефти на 35 лет (с учетом трудноизвлекаемой нефти), а газа — более чем на 50 лет, говорит он.
«Отмечается, что запасов нефти без учета труднодобываемых ресурсов хватит менее, чем на 20 лет, а запасы „сухого газа‟ [т.е. не сжиженного, а трубопроводного] оцениваются в [еще] более низкую цифру», — утверждает он.
Всего в стране, по данным Счетной палаты, выявлено 283 месторождения полезных ископаемых, из которых добыча ведется на 86, и основной объем добычи приходится на пятую часть таких месторождений. Потенциал открытия новых крупных месторождений в уже освоенных районах практически исчерпан, а инвестирование в добычу топлива в малоосвоенных районах рискованно, поскольку там нет необходимой инфраструктуры, говорит Разуваев.
Несмотря на это, отмечает он, «многие западные финансовые компании считают, что запасы Газпрома столь велики, что холдинг их даже не сможет полностью монетизировать».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.