Постиндустриальное общество что дальше
Что будет после постиндустриального общества?
В ваш вопрос прокрался лазутчик 🙂 И это само определение «постиндустриальное общество»; еще в момент, когда Дэниел Белл ввёл его в оборот в 1973 году, термин был звучным, но недостаточным (можете взглянуть на критику концепта и бедного Белла, которого всегда слышали не так, как он этого хотел).
Белловское определение предполагает, что в «пост-индустриальном» обществе сектор услуг производит большую прибыль, нежели традиционные секторы производственной экономики. Тем не менее, проблема этого концепта — границы наложимости, насколько он учитывает физическое и символическое пространства.
Если мы говорим, к примеру, о музыкальном рынке, который образуют транснациональные корпорации (отделы Artists & Research, которые Sony открывает в каждой крупной стране; «низовые» сервисы типа Bandcamp, доступные любому музыканту, имеющему доступ к сети) — где начинаются его границы и где заканчиваются? Прибыль, генерируемая этим рынком, — где и как она распределяется?
Этот короткий и не очень точный пример призван показать, что определение «пост-индустриальное общество» касается только развитых стран Старого и Нового света и совсем перестает работать, если мы введём более новую дихотомию Глобального Севера / Глобального Юга.
Лучший способ подумать, что будет после пост-индустриального общества, — попробовать точней определить — к примеру, анализируя российские или индийские рынки, — существует ли «пост-индустриальное общество» до сих пор как рабочий и достоверный концепт.
Что такое постиндустриальное общество: понятие, признаки, структура
Развиваясь на протяжении всей своей истории, человечество прошло три последовательных этапа: стадии аграрного, индустриального и постиндустриального общества. Наиболее развитые страны вступили на путь постиндустриального развития еще в середине 20-го века, в большинстве государств данный процесс начался уже в нашем столетии, а ряд стран и вовсе пока находятся на стадии доиндустриального общества. Ниже мы разберемся, что такое постиндустриальное общество, рассмотрим его признаки, предпосылки возникновения и экономический уклад.
Что такое постиндустриальное общество?
Постиндустриальное общество — это разновидность общественного устройства, в экономике которого, вследствие научно-технического прогресса и возросших доходов населения, произошел переход от преимущественного выпуска товаров к производству услуг. Информационные ресурсы и накопленные знания являются основным средством производства в таком обществе, его экономика развивается благодаря научным разработкам, высокому уровню образования, профессионализму и креативности населения.
Сегодня такой тип общества признается последней из известных нам стадий развития человеческой цивилизации, его начало пришлось на время четвертой информационной революции и последующий за ней период, наступивший в развитых государствах в 60-70-ых гг. 20 столетия. Автором теории о постиндустриальном обществе стал социолог из США Дэниэл Белл (1919-2011):
Концепцию постиндустриального общества Д. Белл сформулировал в своей работе «Грядущее постиндустриальное общество» (1973). Чуть ниже мы подробно рассмотрим его концепцию.
Признаки постиндустриального общества
Постиндустриальное общество отличается от остальных разновидностей общественного устройства рядом характерных признаков:
При этом происходит постоянное снижение вклада промышленного производства в экономику, но увеличивается доля малого и среднего бизнеса, что приводит к усилению позиций среднего класса, а также к росту общего благосостояния людей.
Предпосылки к возникновению
Появление любого нового общественного уклада связано с развитием технологий. Благодаря автоматизации производственных процессов число занятых в сфере промышленности работников сокращается, но качество жизни людей существенно возрастает.
Вместе с тем, технологическое развитие требует от работника постоянного повышения собственного профессионализма, поскольку только квалифицированный сотрудник способен создавать и продвигать качественные товары и услуги. Усовершенствование технологий приводит к механизации и автоматизации производственных процессов, следовательно, число занятых людей сокращается.
Вместе с тем отмечается неуклонный рост благосостояния населения, а работники, занимающиеся интеллектуальным и творческим трудом, могут повышать требования к оплате своей работы, одновременно повышая и качество оказываемых ими услуг. Образование, высокая квалификация и профессионализм становятся одними из основных средств производства в постиндустриальном обществе.
Экономика постиндустриального общества
Постиндустриальная экономика характеризуется существенными вложениями в стоимость материальных благ, производимых внутри постиндустриального общества, основными составляющими экономики такого типа являются торговая сфера, рекламная деятельность, оказание услуг и развитие информационных технологий.
Позиции информационного сектора становятся все более значимыми и весомыми, так как его экономическая эффективность превосходит эффективность материального производства. Однако, существование и развитие информационного сектора немыслимо без соблюдения нескольких важных условий, а именно:
Социальная структура постиндустриального социума
Одной из наиболее ярких черт описываемой общественной формации является усиление значимости и роли отдельного человека. Структура трудовых ресурсов подобного общества коренным образом изменяется, доля физического труда в нем падает, а доля высококвалифицированного труда, наоборот, существенно возрастает. Соответственно, возрастают затраты на подготовку и обучение специалистов.
Ряд ученых называет постиндустриальное общество «обществом профессионалов», выделяя класс интеллектуалов в качестве основного класса этой общественной формации. К тому же, для подобного социума характерно четкое деление людей по признаку их образованности, что со временем приведет к формированию обширного класса работников умственного и творческого труда, которые займут лидирующие позиции внутри данного общества.
Главным средством производства в постиндустриальном социуме является профессионализм и квалификация работника. Поскольку средство производства принадлежит самому работнику, его ценность в глазах нанимателя возрастает, а сами взаимоотношения между нанимателем и наемным работником приобретают партнерский характер. Вместе с тем изменяется и структура компаний, превращаясь из центральной иерархической в иерархически сетевую, с повышением самостоятельности каждого нанятого работника.
Концепция постиндустриального общества Д. Белла
Огромный вклад в понимание и теоретическое обоснование признаков и принципов функционирования постиндустриального общества внес американский ученый-социолог, профессор Д. Белл. В начале 70-ых гг. 20 века Белл опубликован научную работу под названием «Грядущее постиндустриальное общество», где не только обосновал факт появления социума нового типа, но и научно объяснил причины и предпосылки его формирования.
В своей работе Белл относит постиндустриальное общество к результату собственных аналитических размышлений, не подразумевая под данным определением некоего конкретного социума, при этом он подвергает последовательному анализу три очень важные и достаточно независимые сферы общественной жизнедеятельности – политику, культуру и социальные отношения.
Концепция Белла делит всю историю мировой цивилизации на три этапа: традиционное (аграрное), индустриальное и постиндустриальное общество. Первые две формации автор называет «добывающими» и «обрабатывающими», а третью определяет как основанный на обмене информацией социум, возникший в результате «кибернетической революции» и стремительного развития научно-технического прогресса.
Далее Белл формирует и выдвигает пять основных компонентов постиндустриального общества будущего, к которым он относит:
Постиндустриальное общество: признаки и черты информационного общества
Что такое постиндустриальное общество
В современном обществознании человеческие общества принято делить на три типа: традиционные (аграрные), индустриальные (промышленные) и постиндустриальные (информационные). Переход от традиционного общества к индустриальному и информационному происходит в результате процесса модернизации.
Большая часть населения в постиндустриальном обществе занята в сфере услуг. Технологии обеспечивают высокую производительность труда: благодаря автоматизации и инновациям в сельском хозяйстве и промышленности не нужно много рабочих рук.
Главным фактором производства становится информация, поэтому данный тип общества еще называют информационным обществом. Наука и образование играют ведущую роль.
Возникновение постиндустриального общества: предпосылки
В странах Запада информационное общество пришло на смену промышленному в результате Научно-технической революции второй половины XX века: автоматизации производства и всеобщей компьютеризации.
К появлению нового общества ведет развитие технологий. Автоматизация позволяет наращивать производительности и уменьшать число людей, непосредственно занятых в производстве товаров. Благосостояние общества повышается, исчезает дефицит продуктов, одежды, товаров длительного пользования.
Одновременно развитие технологий повышает требования к образованию работников. А квалифицированные работники создают повышенный спрос на услуги. Растет запрос на качественное обслуживание, образование, развлечения, возможности для самовыражения.
Признаки и черты постиндустриального общества
Центральную роль в экономике играют знания и информация.
В промышленности доминируют наукоемкие отрасли.
Свыше половины населения заняты в сфере услуг. Производство услуг становится важнее производства товаров.
Повышается уровень жизни, растет доступность образования и медицины
Усложнение социальной структуры: переход от классовой системы к профессиональной дифференциации.
Социальная структура постиндустриального общества
В постиндустриальном обществе возрастает роль работников умственного труда. Дэниел Белл предлагал делить их на три класса:
Творческая, научная, управленческая элита.
Помимо горизонтальных статусных структур формируются вертикальный ситусные структуры, писал Белл. Члены профессиональных статусных групп могут входить в состав различных ситусов. Например, ученые/менеджеры/экономисты могут работать на предприятиях, в госаппарате, в университетах, в сфере услуг или в военной области. Это снижает ощущение корпоративной общности в профессиональных группах.
Постиндустриальные страны: примеры
Обычно постиндустриальными странами называют государстве, где на долю сферы услуг приходится более половины Валового внутреннего продукта. Этому критерию соответствуют развитые страны Запада: США и Канада, Германия и другие члены Евросоюза, Великобритания, Австралия, Южная Корея, Япония.
Относится ли Россия к постиндустриальным странам? На этот счет существуют различные мнения. Одни специалисты указывают, что свыше половины населения (более 60% россиян) занято в сфере услуг. Другие полагают, что эта доля завышена искусственно, а роль знаний и инновационных технологий в России недостаточна, чтобы причислить ее к информационным обществам. В частности, основу промышленности составляют не наукоемкие отрасли, а добывающая индустрия.
Традиционное, индустриальное и постиндустриальное общество: сравнение
Производство основано на ручном труде
Господствует натуральное хозяйство
Производство основано на механическом труде
Производство основано на автоматизации
Низкая социальная мобильность.
Социальная мобильность повышается.
Максимальная социальная мобильность. Профессиональная дифференциация
Отсутствие политических свобод, преобладают монархические формы правления
Провозглашение политических свобод, равенства граждан перед законом, отход от абсолютной монархии
Религиозные ценности, коллективизм
Ценности прогресса, индивидуального успеха
Страна Z развивается как постиндустриальное общество. Вопросы из ЕГЭ с правильными ответами
Чтобы успешно сдать ЕГЭ по обществознанию, необходимо разбираться в типологии обществ и уметь опознать информационное общество по ряду признаков. Разберем ряд заданий из тестов ЕГЭ прошлых лет.
Задание 1. Найдите в приведенном списке черты, присущие постиндустриальному обществу. Запишите цифры, под которыми они указаны.
1) развитие сферы услуг
2) рост численности рабочего класса
3) отсутствие социальной стратификации
4) использование информационных технологий
5) новые интеллектуальные технологии
Ответ: 145
Задание 2. В стране Z информационные технологии являются важнейшим фактором производства. Какие иные признаки свидетельствуют о том, что страна Z развивается как постиндустриальное общество? Запишите цифры, под которыми они указаны.
1) Общественные отношения регулируются правовыми и моральными нормами.
2) Большинство населения занято в сфере услуг.
3) Преобладают экстенсивные методы ведения хозяйства.
4) Наибольшее развитие получают наукоемкие, ресурсосберегающие технологии.
5) Происходит широкое внедрение компьютерной техники в различные области жизни.
6) Природные факторы оказывают влияние на развитие общества.
Ответ: 245
Задание 3. В стране Z производство ориентировано не на объем, а на качество продукции и соответствие ее запросам потребителя. Какие иные признаки свидетельствуют о том, что страна Z развивается как постиндустриальное общество? Запишите цифры, под которыми они указаны.
1) развитие массового стандартизированного производства
2) усиление роли малого и среднего бизнеса
3) преобладание доли физического труда над умственным
4) рост доли умственного высококвалифицированного, творческого труда
5) индивид ориентирован на производство и потребление
6) развитие наукоемких, ресурсосберегающих, информационных технологи
Ответ: 246
Задание 4. В стране Z происходит широкое внедрение компьютерных технологий в различные сферы жизни. Какие другие признаки позволят сделать вывод о том, что страна Z развивается как постиндустриальное общество? Запишите цифры, под которыми указаны эти признаки.
1) Природные факторы оказывают влияние на развитие общества.
2) Наибольшее развитие получают наукоемкие, ресурсосберегающие технологии.
3) Информационные технологии являются важнейшим условием развития производства.
4) Наблюдается низкий уровень социальной мобильности.
5) Преобладают экстенсивные методы ведения хозяйства.
6) Постепенно складывается демократия.
Ответ: 23
Задание 5. Какие из перечисленных ситуаций свидетельствуют о развитии постиндустриального общества? Выберите верные положения и запишите цифры, под которыми они указаны.
1) Жители поселка обратились к главе администрации с просьбой организовать центр открытого доступа в Интернет.
2) В городе открылся технический университет.
3) Рабочие завода выступили с требованием введения восьмичасового рабочего дня.
4) Работница металлургического комбината получила отпуск по уходу за ребенком.
5) В республике прошли выборы депутатов республиканского парламента.
6) В стране разрабатывается язык программирования, специально предназначенный для ученых.
Ответ: 16
Задание 6. Глава государства М выступил перед парламентом страны. В своем выступлении он отметил, что страна вступила в постиндустриальный этап развития общества. Какие из предложенных суждений могут быть использованы для подтверждения его мнения? Запишите цифры, под которыми они указаны.
1) В структуре экономики страны главным фактором производства является информация.
2) На производственных предприятиях широко применяются наукоемкие технологии.
3) В государстве зарождается массовая культура.
4) Наибольший вклад в экономику вносят добыча и переработка природных ископаемых, т. е. добывающая промышленность.
5) Более 60 % населения страны заняты в сфере услуг.
6) Приоритетное влияние на общественное развитие оказывают такие социальные институты, как церковь и армия.
Ответ: 125
Постиндустриализм: что дальше?
В 1973 году, вышла книга, которой предстояло сыграть уникальную роль в истории современного мира. Речь идет о работе Даниэля Белла «Грядущее постиндустриальное общество».
В 1973 году, вышла книга, которой предстояло сыграть уникальную роль в истории современного мира. Речь идет о работе Даниэля Белла «Грядущее постиндустриальное общество». В ней он пытался доказать, что и капиталистический, и социалистический мир, в сущности, развиваются по одному и тому же сценарию. Более того, их отличия второстепенны, а основа — едина и базируется на логике развития техники и технологий, организации производства и труда, формах и методах применяемых систем управления.
Белл ввел в оборот само слово «постиндустриализм». Этим термином обычно называют современный нам мир. Его произносят с экранов телевизоров самые популярные ведущие. О постиндустриализме рассуждают политики и экономисты. Оно превратилось в штамп, далеко уйдя от своей первоначальной роли: показать общее у двух противоборствующих систем (социализма и капитализма). В семидесятые при помощи этой концепции термином «постиндустриализм» пытались обеспечить сначала примирение советской и западной систем, а затем их слияние, по возможности — бесконфликтное.
Как часто бывает, Белл, сам того не подозревая, точно указал важнейшую черту современного мира. Мир, который определяется не будущим, а прошлым.
Нынешний постиндустриализм — мир, существующий как бы после смерти. Как ходячий покойник, зомби. Индустриализм уже закончился и должен был бы уйти с исторической арены. И тем не менее он существует, приобретая причудливые, искаженные и страшные формы, присущие всему, что не может упокоиться.
Конечно, Белл вкладывал в это слово совсем другой смысл. Его постиндустриализм был светел, оптимистичен и функционален. Однако действительность оказалась иной.
Как отличить постиндустриализм от индустриального общества? Ключевой признак тут — изменение факторов производства.
Другой выдающийся теоретик постиндустриального общества, один из крупнейших современных американских обществоведов Питер Друкер отмечает: «То обстоятельство, что знание стало главным, а не просто одним из ведущих ресурсов, и превратило наше общество в посткапиталистическое. Данное обстоятельство изменяет структуру общества, и при этом — коренным образом. Оно создает новые движущие силы социального и экономического развития. Оно влечет за собой новые процессы в политической сфере. » («Новая постиндустриальная волна на Западе» — Москва, «Академия», 1999 г.)
Надо сказать, что на первый взгляд дело обстоит именно так, как считают господа аналитики. И их умозаключения подтверждаются самым чудесным образом. Как пишет В.Иноземцев в книге «Мегатренды мирового развития», период бурного экономического роста 1990-х годов, который стал самым долгим периодом экспансии американской экономики — это всего лишь первый отрезок совер- шенно новой истории человечества. Дескать, в этой новой истории западные страны развиваются как уже вполне созревшие постиндустриальные социально-экономические системы.
И вправду, в 1990 году расходы на приобретение информации и информационных технологий составили в США 112 миллиардов долларов, превысив затраты на приобретение производственных технологий и основных производственных фондов (107 млрд долларов). С тех пор разрыв между ними рос в среднем на 25 миллиардов долларов в год, достигнув в наши дни цифры почти трехсот миллиардов. Еще в 1995 году в здравоохранении, научных исследованиях, в сфере образования и производстве научно-технической продукции, а также в области программного обеспечения производилось почти 43% внутреннего валового продукта Америки. (Сегодня, говорят, уже две трети). Около 28% внешнеэкономических поступлений США представлены платежами за пользование американскими технологиями или прибылью, созданной с их применением. Доходы от экспорта технологий и патентов превышают в Соединенных Штатах затраты на приобретение того же самого за рубежом более чем в четыре раза.
Иноземцев пишет, что в последние годы интеллектуальная элита стремительно становится новым господствующим классом постиндустриального общества. Лишь каждый пятнадцатый из тех, кто составляет один процент наиболее богатых американцев, получает свои доходы в качестве прибыли на вложенный капитал, тогда как более половины представителей этой группы работают на административных постах в крупных компаниях. Почти треть богачей в США представлены практикующими юристами и врачами. А оставшаяся часть состоит из людей творческих профессий, включая профессоров и преподавателей. Четверо из каждых пяти живущих сегодня в США миллионеров не приумножили богатства, унаследованные ими от отцов и дедов, а заработали свое состояние практически с нуля. То есть наступило время дерзновенных выскочек, пора неограниченных возможностей для прорыва в элиту.
Казалось бы, сбылось гениальное предвидение старика Маркса, почитаемого во всем мире и ныне третируемого в нашей- стране, — пророчество о превращении науки в важнейшую производительную силу. Свершилось его предска-зание о коренном изменении общества под воздействием эпохального преобразования факторов производства.
Но все не так просто. Сегодня радужные картины постиндустриализма, прельщавшие западных интеллектуалов и их единомышленников в России, рассыпаются, сменяясь унылой серостью.
В те же 1990-е и 2000-е годы теоретическую науку поразил глубочайший структурный кризис. Он имеет много сторон и граней. Все чаще разгораются дискуссии о грядущем конце науки, об исчерпании ее возможного воздействия на развитие техники. Все больше говорят о невозможности двигаться дальше в познании мироздания. Серьезные и все время возрастающие сложности испытывает финансирование фундаментальных научных исследований. Прежде всего — в физике, химии и космологии. В отличие от времен противоборства СССР и США, людей сегодня больше не интересуют тайны космоса и атома. Им жал ко тратить доллары и юани, йены и рубли на получение ответов на загадки строения метагалактики и структуры вакуума. Фактически оказались свернутыми все наиболее амбициозные проекты в сфере науки, начатые в 70-80-е годы. Последние десять лет важнейшие научные исследования замораживают и останавливают. А кое-где — на обломках СССР и бывшего социалистического блока — наблюдается полный упадок фундаментальной науки и связанных с нею исследовательских программ.
В подавляющем числе отраслей и технологий завершается «проедание» теоретического задела, накопленного во второй половине прошлого века. Изобретения и ноу-хау все чаще становятся лишь частными улучшениями того, что придумано и создано в славном прошлом. Речь все больше идет о каких-то незначительных подвижках, а не о прорывах. Скажем, сегодня все говорят о нейрокомпьютерах. Но ведь их принципы были придуманы еще в 1945-м! А где же новые идеи и знания? Общество оказывается именно постиндустриальным, где сегодняшние технологии выбирают, доскребают, досасывают остатки вчерашних знаний.
Сегодня высокотехнологичная индустрия повторяет судьбу английской угольной промышленности XVIII—XIX веков. Тогда британцы эксплуатировали шахты до тех пор, пока не была добыта последняя тонна угля. Теперь место уголька занял научно-технический задел прошлых поколений.
Теперь самое время сделать простой и понятный вывод. И статистика успехов, и впечатления о глубочайшем кризисе современного мира — правдивы. Это лишь две стороны одной и той же медали. Знания действительно стали решающим фактором современной постиндустриальной цивилизации. Только знания последние двадцать лет воплощаются, по сути, лишь в одном-единственном сегменте развития техносферы — в области информационных технологий. Раньше цивилизация совершенствовалась на основе более или менее гармонично развивающихся наук и технологий в разных областях. Л за последние двадцать лет произошел явный перекос науки, техники и технологий в сферу информатики и связи.
Компьютеры, городские и мобильные телефонные системы, Интернет, радиосвязь, всемирное телевидение — вот важнейшие вехи на пути создания тотального коммуникационного общества. Это общество связывает весь мир, все государства, страны и народы, значительную часть индивидуумов в жестко взаимодействующую, постоянно обменивающуюся информацией и оттого контролируемую систему постиндустриального общества. А что получается в итоге? Образно говоря, мы видим лошадку, запряженную в примитивную телегу, а в телеге — архисложные приборы, которые регистрируют и нагрузку копыт, и расстояние до нескольких конюшен, и потребности савраски в свежем сене. Вот только лошадка-то осталась прежней: медленной и слабосильной. Интересно, почему так получилось?
Итак, вывод первый. Сбылось предсказание о превращении знаний в решающий фактор производства, в основной ие-точник богатства н могущества. Но сбылось оно совершенно не так, как того ожидали предсказатели! Главными героями сегодняшнего общества стали не университеты, а медиа-империи. Не ученые стали элитой, а телеведущие и работники СМИ. Не теоретические науки и здоровая логика развития техносферы правят бал в постиндустриальном порядке, а конкретные технические решения в сфере телекоммуникаций. Все эти выверты и задают мегатренды (главные течения) современного мира.
Глобализация без прикрас
Десятки тысяч ученых пытаются понять смысл, направленность и перспективы этого процесса.
Мир становится единым. Собственно, процесс этот начался давно. Он идет как минимум последние шесть веков. Но теперь приобрел особую скорость. И решающую роль здесь сыграла даже не столько экономика, сколько финансы. Современный мир объединила, прежде всего, транснациональная финансовая система. Затем свободный капитал породил такой феномен XX века, как транснациональная корпорация, действующая по всему миру, поверх государственных границ, континентов и цивилизаций. Наш товарищ Михаил Делягин в своей работе «Мировой кризис. Общая теория глобализации» — возможно, одной из лучших в мире книг по данной проблематике — определил глобализацию так:
«Это процесс формирования и последующего развития единого общемирового финансово-экономического пространства на базе новых, преимущественно компьютерных технологий».
Господство всемирного финансового капитала и транснациональных корпораций не могли не привести к ограничению суверенитета национальных государств. Финансы и сверхкорпорации подчинили себе политику, превратили экономику в фактор, определяющий в современном мире все и вся. Это — стержень так называемой постиндустриальной фазы развития человечества.
В общем и целом такое понимание глобализации верно и справедливо. Однако оно поверхностно! Видимо, интеллектуалам страшно заглянуть сквозь видимость, проникнуть в суть явления. За внешней оболочкой, за безобидным господством транснациональных корпораций может открыться нечто ужасное и непонятное. Но шаг в том направлении нужно сделать, тем более, что проводник у нас есть.
Увы, зачастую мертвые становятся лучшими поводырями, способными вывести живых к свету истины.
Именно он бесстрашно и жестко сделал вывод о том, что у грядущей цивилизации главным является не содержание информации, а возможность и способ ее передачи. Определяющим является не контекст, а сигнал. Не код, а носитель.
В этой же работе Маршалл Макклюэн предрекал складывание глобального общества в момент, когда современные электронные средства массовой информации соединятся с всемирными вычислительными сетями и сформируют всепланетную коммуникационную сеть. Именно тогда мир сожмется до размеров деревни. И тот, кто будет господствовать над сферой коммуникаций, получит власть над миром.
Его предвидение сбылось. Сегодня совершенно очевидно; именно единое коммуникационное пространство, временная пространственная доступность любой точки мира и есть суть глобализации. Что же касается мировой финансовой системы и сети взаимодействующих транснациональных корпораций, то они суть хозяйственная плоть, наращенная на коммуникационном скелете.
Теперь, дорогой читатель, нам пора сделать второй вывод. А что же является глубинным социальным смыслом глобализации? Ее продуктом и результатом?
Сделать этот вывод может каждый, даже далекий от науки человек, просто опираясь на элементарный жизненный опыт. Глобализация несет стандартизацию жизненных установок, норм поведения и социальных ориентации. Она предполагает американизацию всего мира, деградацию, а затем и полное исчезновение систем ценностей, культурных традиций, моделей поведения, свойственных различным цивилизациям Земли. Она разрушает национальные уклады жизни, цивилизационные образы мира, народные традиции и обычаи, устойчивые этнокультурные программы поведения.
Глобализация унифицирует и стандартизует национальные и цивилизационные системы, делает мир убого-примитивным, упрощенным. Этот мир живет по законам экономической эффективности. При глобализации выживает лишь то, что дает прибыль, а все остальное должно умереть. Возникает мир, похожий на пчелиный улей. Все — в «экономические животные»!
Итак, вывод второй, читатель: глобализация состоялась. Человечество, наконец-то, стало единым. Оно живет в большой деревне, выстроенной из сложнейшей паутины телекоммуникационных связей. У него есть общая экономика, базирующаяся на транснациональных корпорациях. В самые отдаленные уголки мира проникла мировая финансовая система. Понемногу складывается единый для всего мира механизм принятия важнейших политических решений. Люди стали понятнее друг другу, поскольку все чаще придерживаются одной и той же системы ценностей. У них сложились сходные стереотипы поведения. Да и говорят они все чаще на одном — английском — языке.
Да, человечество становится единым. Но это все больше напоминает единство Бивиса н Баттхеда.
Теперь настала очередь третьей важнейшей тенденции эпохи постиндустриализма. Настал черед рассмотрения виртуализации.
В мире глобализации разница между реальностью и иллюзией исчезает, и миллионы людей перестают понимать, где они находятся: в настоящем мире или в виртуальном. По ту или по эту сторону экрана.
Ученые, эксперты и общественные технологи обратили внимание на это явление в 90-е годы. Но еще в 1964-м польский фантаст и социальный мыслитель Станислав Лем в работе «Сумма технологий» предвидел, что с развитием вычислительной техники и совершенствованием систем передачи информации будет все яснее проявляться тенденция наиболее полной трансляции всего богатства ощущений и представлений через технические средства. Ощущения и впечатления, передаваемые с помощью технических средств, будут все более и более походить на реальность. В один прекрасный день, как предсказывал Станислав Лем, они окажутся богаче, интенсивнее, интереснее реальности. И тогда наступит эпоха фантоматики. Каждый человек будет творить для себя собственный мир, где ему будет хорошо, легко и удобно. И тогда, по мысли Лема, цивилизации придет конец. Да что там цивилизации — человечество просто вымрет, исчезнет в эфемерных грезах и мечтаниях. Пока человечество делает лишь первые шаги по этому пути. Но как говорится, дорогу осилит идущий. Тем более, как известно русским, лиха беда начало.
В основе виртуализации цивилизации лежит подмена непосредственного восприятия мира через органы чувств трансляцией специально подобранных слуховых, зрительных и иных рядов через скомпонованные программы, передаваемые при помощи технических средств. Если раньше человек жил своим опытом, умом, инстинктами и интуицией, то сегодня на их место заступает программирование восприятия, манипулирование эмоциями и стандартизация мышления. (Вам объявят, когда смеяться шутке, — когда хохот зазвучит за кадром телешоу),
Виртуализация — это появление искусственных миров наряду с естественным миром. Причем миров, специально скомпонованных, организованных и внедренных в коллективное и индивидуальное сознание. Все чаще человек придуманный мир воспринимает как реальный, а реальный как придуманный. Можно долго говорить о виртуализации современного мира, но проще посмотреть кинотрилогию «Матрица». Мало-мальски внимательному зрителю очень быстро станет понятно, что такое виртуализация, с чем ее едят и к чему она приводит. Конечно, в фильме речь идет о будущем. Но настоящее уже немногим отличается от показанного на экране.
Но есть еще одна, самая глубинная причина преобладания иллюзий над реальностью. Она состоит в том, что мир вступил в состояние неустойчивости. Мы находимся недалеко от точки бифуркации, исторического перелома. Мы уже совсем близко от времени, когда человечеству предстоит сделать возможно самый серьезный и опасный выбор в своей истории. И, как свидетельствует эзотерика современной науки, в точках перехода образуются области, где материальный мир столь же зыбок, как и призрачное его отражение, как несбывшиеся варианты истории. Причем касаются они не только человечества в целом, но и отдельных цивилизаций, стран и народов, буквально каждого человека, каждой личности.
Вблизи зон бифуркации практически исчезает грань между сном и явью, сбывшимся и несбывшимся, реальным и возможным. Они сосуществуют, пересекаются, переплетаются, влияют друг на друга и, в конечном счете, определяют скачок, ту траекторию развития, которой разрешается точка бифуркации. Именно в этом феномене и заключена глубинная тайна виртуализации нашего мира, нашего восприятия и нашего сознания. Мы — на пороге бурной Эпохи Перемен. На грани крушения старого мира!
Итак, настала очередь третьего вывода.
Близость к зоне исторического перелома порождает виртуальность существования человечества, отдельных стран и народов, каждого человека. Она стирает грань между сбывшимся и несбывшимся, между существующим и вероятным. Эта ситуация, в свою очередь, находит свое технологическое воплощение в коммуникационном обществе, в информационных технологиях. Они создают возможность для одновременного существования многих реальностей, многих миров. Появляются технологические возможности для того, чтобы совершать быстрый переход из возможности в реальность, из идеального — в материальное, из задуманного — в сделанное.
В плену технологий
Настал черед выделить четвертое направление изменений общества в его постиндустриальной фазе. Это — технологизация человеческой цивилизации.
«Техно» — по-гречески «искусство», но в соответствии с реалиями сегодняшнего дня более точным переводом слова будет не «искусство», а «навык», «умение». Навык и умение — всегда что-то определенное, повторяющееся. Это способ решения задач, процесс получения продукта. Его всегда можно разделить на составляющие. («Делай раз, делай два, делай три. ») Эти составляющие можно описать так, чтобы другой человек мог их воспроизвести и сделать нужную вещь. Вот в этом и состоит глубинная суть технологий. Они всегда записываются, их приводят к стандарту и совершенствуют. Технологии всегда можно перевести в информационную форму, отличную от материального воплощения технологий. Технологию получения стало можно изложить на бумаге или магнитной ленте, и для этого не нужна металлургическая печь.
Поэтому технология всегда противостояла искусству творения. Произведения искусства, культуры всегда уникальны, связаны с личностью поэта, художника, скульптора, композитора, неотделимы от них. Их нельзя воспроизвести в принципе! В мире всегда будет только одна «Мона Лиза», одна «Троица» Андрея Рублева. Художник-гений каждый раз творит заново, тогда как технология предполагает получение продукта каждый раз одним и тем же способом.
И вот многие исследователи, публицисты и аналитики в последние тридцать лет дружно отмечают процессы вторжения технологии в искусство, политику, культуру и даже в религию. То есть в те традиционные сферы, где навык, набор тех или иных действий всегда играли подчиненную второстепенную роль. Сегодня значительная часть культуры глобализованной цивилизации технологизировалась. Книги, песни и фильмы производятся именно как коммерческие продукты. Для их создания используются специальные технологии. Их продажу организуют на основе таких же маркетинговых приемов, как и продажу стирального порошка или средства от похмелья. Это не хорошо и не плохо. Просто процесс художественного творчества разделяется на отдельные компоненты — чтобы получить в итоге тот продукт, на который есть спрос. Поэтому можно говорить о победе Сальери над Моцартом в эпоху постиндустриализма («Музыку я разъял, как труп»).
При этом технологизация захватывает не только культуру. Все возрастающую роль играют технологии политической жизни. Главное действующее лицо политической жизни сегодня — отнюдь не вдохновенный политик, а политтехнолог. Он, родимый, организует процесс производства политиков и необходимых результатов выборов именно как технологический процесс. Решение политической задачи в данном случае абсолютно не отличается от, например, задачи увеличения продаж телевизоров новой модели, либо развертывания сети ресторанов «фаст фуд» в том или ином городе. Методы — сходные, результаты — похожие.
Аналогичные процессы происходят и в общественной жизни, где на первый план выступили так называемые социальные инженеры. Их прародителем можно считать великого американца Тейлора. Именно он изобрел научную организацию труда, очаровав не только американские корпорации, но и большевиков. Он создал все необходимые предпосылки для появления конвейерного производства, этой кульминации индустриализма.
Сегодня его наследники используют гораздо более тонкие и многогранные технологии. Они позволяют, исходя из целей, поставленных заказчиком, менять саму социальную ткань общества, сознательно порождать новые типы социальных общностей, трансформировать формы взаимодействия людей между собой. Аккуратно, осторожно, но оттого наиболее эффективно внедрять в коллективное сознание новые стереотипы поведения, шкалы ценностей и установки.
Что же сделало возможным технологизацию всех сторон жизни современной цивилизации?
Мы готовы ответить на этот вопрос. Прежде всего, это вызвано развитием «экономики знания». Знания сложного общества всегда реализуются через технологии. Только в виде технологий знание может дойти до производства, до изменения природы, до совершенствования общества и самого человека. Повышение роли знания и увеличение его объемов, не могло не сказаться на развитии технологии, на её экспансии во все другие сферы — политику, культуру, общественную жизнь и даже в религию.
Но это только часть правды. А другая состоит в том, что в эпоху приближения к зоне нестабильности, в эпоху Большого перехода резко возрастает фактор неустойчивости. Многократно повышаются риски, они угрожают самой человеческой цивилизации. В этих условиях технологизация становится эффективным способом снижения рисков за счет предсказуемости, стандартизации, подконтрольности всех процессов безумно сложной системы — человеческого сообщества. Технологии как бы очеловечивают мир. Не только в том смысле, что позволяют во множестве процессов преследовать человеческие интересы, но и в том, что мир как бы уподобляется «второй природе», цивилизуется и становится подвластным человеку. «Лучше стать частью технологических схем, чем сорваться в катастрофу!» — думают нынешние интеллектуалы.
Наконец, добавим третью составляющую нашего вывода. Технологизация, снижая риски гибели человечества в опасную пору смены эпох, увеличивает и степень управляемости процессами. Стало быть, благодаря ей, можно направлять развитие общества в ту или иную сторону.
Вот — важнейший результат и следствие технологизации современного человеческого общества. Можно использовать технологии для того, чтобы люди деградировали и торжествовали «голем сапиенс». А можно для того, чтобы построить новый мир. Эту вторую возможность уловил Сталин и его железные наркомы. Они попытались превратить изверившуюся, разрываемую противоречиями, выброшенную на обочину истории Россию в могучий, великий и счастливый Советский Союз.
То была удивительная, поразительная по своему замыслу и безумно трагичная по исполнению попытка.
Вот, уважаемый читатель, мы и подобрались к пятой черте постиндустриализма.
Как метко заметил в одной из своих лекций Владислав Иноземцев, «доиндустриальный мир базируется на использовании человеком сил природы, на взаимодействии человека и сил природы. Индустриальное общество опирается на взаимодействие человека с преобразованной им природой, с искусственной средой, в которую входят средства производства, дома, сооружения, земледелие, животноводство и т.п. И, наконец, постиндустриализм имеет в качестве своего стержня различного типа технологическое воздействие на взаимодействие людей между собой».
Еще более поразительную статистику можно привести за последние тридцать лет, если взять за пример Соединенные Штаты Америки, где сегодня в сфере услуг, финансах и в масс-медиа занято четыре пятых активного населения! Четыре пятых от всех работающих, если исключить из числа трудящихся так называемых сезонных рабочих и эмигрантов. Уже сегодня в Соединенных Штатах более 70% внутреннего валового продукта создается не в сфере материального производства, а в сфере услуг, масс-медиа и информационных технологиях.
Примеры можно множить целыми страницами. Но главное, наш дорогой читатель, ты уловил: в постиндустриальном мире основная часть активного населения занята обслуживанием друг друга, обеспечением, в конечном счете, самого существования человеческого сообщества. Именно это и есть смысл и содержание слова «гуманитаризация».
Если мы посмотрим, из чего состоит валовой внутренний
продукт нынешних постиндустриальных стран, то увидим, что самыми быстрыми темпами растет сфера услуг. Как на дрожжах распухают сектор рекламы и маркетинга, масс-медиа и шоу-бизнес, финансовые услуги и здравоохранение. И тут же мы замечаем разрастание сферы услуг, связанных с государственным управлением — включая полицию и тому подобное.
Наверное, нет. Человечество вплотную подошло к опасной развилке исторических путей, к точке большой бифуркации, где придется выбирать судьбу на долгие столетия вперед. Мы подозреваем, что человек как личность, и человеческая цивилизация (крайне сложное структурное образование!) есть не что иное, как инструмент Бога, и это структурное образование действует в точках перехода. А главная миссия человечества — порождение новых миров с помощью причудливой технологии. Люди структурируют неопределенности, превращают их в вероятности — и в решающие моменты выбирают единственный путь, который и становится Новой Реальностью.
Если наше предположение верно, то перед каждой точкой бифуркации общество должно главное внимание обращать на само себя и на механизмы своего существования. Оно должно замыкаться на себе, забывая об экспансии (в космос или океаны). Не это ли происходит в наши дни?
Этот процесс, пожалуй, можно считать светлой стороной гуманитаризации в постиндустриальном межвременьи.
Мир тысячи игроков
А теперь попробуем описать шестую черту постиндустриального социума. Наверное, ее можно считать самой необычной и трудной для понимания.
Имя ей — полисубъектность.
Что же это такое? Если переводить слово на простой язык, то сначала нужно растолковать термин «субъект». Историки, философы и аналитики произносят его, когда хотят определить активного участника исторических событий. Субъект — это тот, кто действует. Объект же — тот, на кого действуют, кого используют в ходе исторической драмы.
В древних, архаических обществах все было просто. На Западе существовали свободные граждане и рабы. Иногда между ними были неполноправные — вольноотпущенники. Устройство мира отличалось четкостью. Есть государство во главе с императором. Вот его институции, которые представляют свободных граждан. Каждый занимается строго определенным делом. Жрецы отправляют религиозные обряды. Бюрократия обеспечивает работу государства. Купцы занимаются торговлей. Крестьяне — пашут и скот разводят. На Востоке (скажем, в древней Индии) бытовала та же ясность. Общество делилось на касты, место в обществе каждого человека и его семьи было раз и навсегда определено. У каждого имелись навсегда определенные обязанности, права и возможности.
С переходом к индустриальному строю система субъектов исторического действия стала намного сложнее. Политическая, экономическая и культурная власти больше не совпадали. Почему? Быстрое развитие промышленности породило совершенно новые, могущественные в экономике, но весьма слабые в других областях силы. Развитие финансового капитализма оторвало формальную политическую власть от реальной: появились некоронованные финансовые владыки, неподконтрольные никому. Наконец, прогресс образования и информационная революция (дитя книгопечатания) сделали отдельных людей и небольшие группы мыслителей властителями дум, у них чаще всего не было ни политических рычагов, ни экономического могущества. Но сила умов и завоеванный авторитет позволяли мыслителям приводить в действие мощнейшие исторические процессы.
А вот при переходе к постиндустриализму картина получается куда как драматичнее! Вблизи от точки исторического перелома рядом с человеческой цивилизацией возникает Античеловечество, а затем и его порождение — Сообщество Тени.
Совершенно самостоятельными субъектами исторического действия стали крупнейшие транснациональные корпорации, каждая из которых обладает доходами выше валового внутреннего продукта многих стран. Каждая ТНК сегодня располагает внутренней структурой политической власти, отработанным законодательством и собственной идеологией, зачастую с тенденцией превращения в религию.
Откроем доклад Национального совета по разведке США «Контуры мирового будущего» (сценарии на 2020 год) и прочитаем:
«Сегодня у частных пользователей персональных компьютеров в руках больше возможностей, чем было у НАСА в 1960-е годы, когда оно использовало компьютеры для запуска первых летательных аппаратов на Луну. Тенденция к еще большему увеличению возможностей, скорости, доступности и мобильности возымеет огромные политические последствия. Бесчисленные множества частных лиц и небольших групп — многие из которых прежде не обладали такой властью — будут не только устанавливать контакт друг с другом, но и планировать, запускать и завершать дела, в потенциале достигая большего успеха и результативности, чем может обеспечить государство.
Рост связности компьютерных систем будет также сопровождаться распространением транснациональных виртуальных сообществ по интересам — тенденция, которая может не только осложнить способность государственных и глобальных институтов добиваться согласия внутри стран и проводить в жизнь решения, но и угрожать как авторитету, так и законности последних. Иногда члены группы, спаянной общностью религиозных, культурных, этнических или иных интересов, могут разрываться между присущим им национальным менталитетом и другими видами идентичности. У таких групп есть весомый потенциал для «продавливания» на национальном или даже глобальном уровне нужных решений по широкому спектру вопросов, обычно находящихся в компетенции государственных структур. »
Вот вам и полисубъектность («поли» — «много»), В отличие от старого доброго Вчера эпохи индустриализма, сегодня в мире действует множество субъектов исторического действия, которые сталкиваются между собой, конкурируют и взаимодействуют. Уже нельзя сказать: «С нами воюет Америка» — потому что единство времен индустриальной эпохи кануло в Лету. Под словом «Америка» могут крыться самые разные силы. Теперь мы живем в мире, расколотом на множество частей, в мире мозаичном и лоскутном. Теперь у нас — не один мир, а множество миров. Более того, эти миры подчас относятся к параллельным реальностям. Разные игроки существуют как бы в разных вселенных, у них — разное время, разный взгляд на исторические процессы. Они и саму историю воспринимают неодинаково, исходя из реальности, где эти субъекты существуют. Так, разве в нынешней России власть предержащие не отделились от остального народа в совершенно особую Реальность?
То, что мы пытаемся объяснить тебе, читатель, нужно иллюстрировать не историческими примерами, а скорее ссылками на фантастические романы, где герои путешествуют между разными параллельными мирами и ветвями истории. У писателя Федора Березина, скажем, есть мир, где Сталин в сорок первом ударил по Германии, первым и захватил не только Европу, но и Африку, и пол-Австралии. Когда параллельные реальности соприкасаются, сие приводит к катастрофическим, непредсказуемым и необратимым последствиям для каждого из миров. И хотя подобные романы считаются фантастическими, они почти документально описывают сегодняшний мир. Мир человечества на грани великого перехода. Мир постиндустриализма.
Сегодняшний мир построен как сеть. Этим он в корне отличается от индустриальной эпохи, где царствовал принцип иерархической пирамиды. Это раньше все было четко: я — начальник, ты — подчиненный. Вот заводы, подчиняются департаменту, а департамент входит в состав Главноуправления, а сам главк подчиняется Министерству, а уж оно — премьер-министру. А теперь иерархия разрушается. Впервые со времен каменного века сетевая организация становится господствующей в жизни человечества.
В древности только иерархии могли, например, обеспечить строительство громадных оросительных систем Египта и держать в повиновении огромные массы рабочего населения. Только иерархия позволяла готовить решения, принимать и выполнять их без излишних конфликтов. Она обеспечивала военно-политическое и финансово-экономическое единство. Культурно-религиозные иерархии обеспечивали существование разных цивилизаций. Правда, они никогда не господствовали полностью — сетевые системы были и раньше. Особенно много их возникло в индустриальную эру. Но довольствовались они подчиненной ролью.
Возьмем как пример христианство протестантского толка. Лютеранство, кальвинизм, цвинглианство и другие разновидности реформаторских движений стали восстанием западных людей против римской католической церкви. Все они были прямым обращением к Богу, минующим папскую иерархию. Реформация — это одна из самых ярких и успешных манифестаций сетевого начала в истории Запада. Простестанты построили конфессию, где не было армейско-бюрократического принципа «пирамиды»: епископов, которые подчиняются кардиналам, а те — Папе. Именно Реформация сломала многоступенчатую схему католичества, поставив на ее место «созвездие» активных, взаимодействующих общин и людей, выткавших тончайшую канву нового, уже капиталистического общества,
Постиндустриализм — смутное время на пороге совершенно иной стадии человеческого развития. В это смутное время мир живет не как органическое и гармоничное целое, а как мозаика, как хаос, где разные фрагменты и уклады взаимодействуют и борются друг с другом. Части мозаики не просто конкурируют — они иногда просто отрицают друг друга. В смуте для сетевых систем складываются самые благоприятные условия. Именно они и выживут в этой вселенской кутерьме,
В смутное время неимоверно вырастает способность энергичной личности влиять не только на свою судьбу, но и на жизнь целых стран — и все благодаря сетевой организации. Именно сети являются наиболее успешными и конкурентоспособными проектами в экономике, финансах, в культуре. Они все громче заявляют о себе в политике, вытесняя умирающие иерархические структуры — партии. Вот вам пример: бесформенное на первый взгляд движение антиглобалистов добивается поразительных успехов. Даже в военной сфере сети торжествуют.
Но, создав хвалебную песнь сетям, прибережем напоследок каплю яда. Сети очень действенны и незаменимы для разрушения старой системы и для проникновения нового в старый мир. Но сами по себе они совершенно беспомощны, когда речь идет о закреплении завоеванных позиций. Они не могут превратить новое в господствующий уклад. А вот если сеть дополняется иерархией — тогда другое дело.