Попаданец что это значит
«Сталина на вас нет!» Краткая история попаданцев
Книги о том, как отставной военный попадает в прошлое и помогает Сталину с помощью космолетов и лазеров одолеть Гитлера, захватить США и основать межгалактическую империю, вызывают массу насмешек, и в то же время от них ломятся полки книжных магазинов. Откуда взялись попаданцы, кто покупает и читает романы о них и почему попаданческую литературу сочиняют как патриоты-имперцы, так и либералы? Обо всем этом читайте в лонгриде «Ножа».
Истории о попаданцах — популярнейший жанр современной фантастики. Его герои, обычные люди (военные, клерки, учителя и т. п.), внезапно попадают в альтернативный мир (в прошлое, будущее, параллельную вселенную или компьютерную игру). Попаданчество часто путают с другим жанром альтернативной истории, хронофантастикой, в котором герои путешествуют во времени сознательно. Другими словами, Доктор Кто и Алиса Селезнёва — не попаданцы, а самый яркий образец хронофантастической литературы — роман Рэя Брэдбери «Машина времени». Попаданец, напротив, не знает, как он попал в другой мир и как ему вернуться обратно, и ему приходится использовать свои знания и опыт, чтобы социализироваться в другом мире, начать новую жизнь, занять высокое положение в чужом обществе и изменить его историю.
Литературу попаданчества условно можно разделить по пространственно-временному принципу и по типу героя. В самом популярном типе произведений попаданцы оказываются в прошлом. Как правило, герой такого повествования — модернизатор и прогрессор. С помощью научно-технических знаний он стремится преобразовать мир и изменить ход истории. В российском попаданчестве это Древняя Русь, времена татаро-монгольского ига и Великая Отечественная война, в США — эпоха открытия Америки Колумбом и Гражданская война, в Великобритании и Европе — Тридцатилетняя война, Викторианская эпоха и Вторая мировая война. Как правило, выбираются переломные исторические периоды, когда от исхода военных и политических действий зависит будущее государства.
Попаданческое будущее строится по сюжету компьютерных игр, фантастических романов, фильмов, сериалов: это космооперы, параллельные миры, постапокалиптическое будущее, антиутопии или несуществующие планеты.
В другой мир герой переносится во сне, не в своем теле, либо приняв какое-нибудь наркотическое средство.
Проводником может стать его обитатель, который выбирает героя для исследовательской или спасительной миссии. Пример такого попаданчества — фильм «Кин-дза-дза», в котором инопланетянин заманивает прораба дядю Вову и скрипача Гедевана на планету Плюк с помощью незнакомого любопытного устройства, «машинки перемещения».
Попаданческая литература, как и в целом sсi-fi, популярна в основном в среде технической интеллигенции, а с развитием IT появились и новые герои, айтишники и офисные работники: всё дело в том, что эта аудитория стремится объяснить мир и переустроить жизнь по законам технологий и прогресса.
Kraz, создатель крупнейшего портала «Попаданцев.нет» и автор текстов для него, в интервью редакции рассказал нам о сайте и о тех, кто его читает.
— Кто ваши читатели и сколько их?
— Думаю, в основном это технари, люди, которые находят технические ошибки в текстах и обожают тыкать в них пальцем. Сколько людей зарегистрировано на сайте — неясно, процентов девяносто — боты, я ведь даже капчу не ставил, никак не соберусь их вычистить. Комментируют не больше десятка людей, хотя бывают набеги. Конечно, есть невидимая молчащая аудитория, но какова ее численность я даже не пытался определить.
— Каков уровень читаемости вашего ресурса?
— На текущий момент на сайте 536 статей и 34 350 комментариев. Ну и форум с четырьмя тысячами постов. Я бы не сказал, что это много. Тем более что сейчас я стал меньше заниматься сайтом, новые статьи выходят редко. Проект некоммерческий, поэтому я узнаю новости о количестве посетителей, только когда хостинг начинает возмущаться.
— Почему вы решили создать ресурс о попаданцах?
— Идея пришла естественным путем: я наткнулся на несколько книг про попаданцев, где описан такой технический бред, что захотелось написать опровержение.
— Почему попаданческая литература так популярна?
Попаданец пытается изменить мир или создать в этом мире свой маленький мирок, где ему комфортно.
Читатель всегда ставит себя на место главного героя, а у главного героя всё получается легко и быстро, отсюда реакция «хочу туда», там я не дизайнер, а почти бог. Никаких моральных дилемм и философских сюжетов, всё понятно по обложке. Особняком стоят только книги, где автор попадает в самого себя в молодости и меняет свою судьбу, но такое пишут не для читателя, это автор для себя пишет. Книги, где осведомленный главный герой знает, что произойдет в будущем, и меняет историю — того же типа, просто это уже осознание не своих ошибок, а ошибок общества. Но я такими книгами не интересуюсь, это к психиатру, а у меня сайт технологический.
За последнее время произошли два важных события:
1. Уровень технологий настолько вырос, что при взгляде назад даже на десять лет виден этот резкий скачок. Причем он настолько резкий, что технологий стало достаточно всем. В Викторианскую эпоху считалось, что товары не изменятся, они и так достаточно хороши, просто их станет больше и они будут дешевле. Сейчас же всего хватает уже почти всем, и процесс только начался.
2. Технологии усложнились настолько, что уже мало кто понимает, что происходит там внутри. Любая достаточно продвинутая технология, как известно, неотличима от магии, а магия — это легко и просто. Современный человек, избалованный постиндустриальным обществом, перестал понимать, откуда растут ноги и откуда течет электричество. Вот на пересечении этих двух моментов и растет популярность попаданцев. Можно сказать, что эта популярность порождена инфантильностью. С одной стороны, инфантильностью в понимании окружающего мира (напрягаться-то не надо, с голоду не помрем), а, с другой, инфантильностью в понимании того, почему нам не удается добиться чего-либо в реальности.
Одним словом, причина популярности попаданцев — в стремлении объяснить, что с этим миром не так, и начать его модернизировать и перестраивать под себя.
Первые попаданцы
Первыми авторами попаданческой литературы были Джонатан Свифт и Марк Твен.
Другими классическими попаданцами можно считать Джона Гордона из романов Эдмонда Гамильтона и Джона Картера из произведений Эдгара Райса Берроуза.
Мастером детективного попаданчества стал Джон Диксон Карр: в его романе «Дьявол в бархате» умирающий от тяжелого заболевания профессор Николас Фэнтон заключает договор с дьяволом, переселяется из Великобритании 1920-х годов в эпоху Реставрации Стюартов и становится английским дворянином.
Также по всем канонам попаданчества и под влиянием Конан Дойла написан роман Карра «Огонь, гори!»: сыщик Скотленд-Ярда Джон Чевиот переносится в прошлое и расследует загадочные преступления.
В серьезной литературе писатели-фантасты всегда критически относились к альтернативной истории и проповедовали принцип невмешательства: одна роковая ошибка попаданца могла привести к трагическим последствиям. Так, в рассказе Рея Брэдбери «И грянул гром» гибель бабочки в доисторическом лесу из-за вмешательства попаданцев приводит к фатальным переменам. Или, скажем, в романе Стивена Кинга «11/22/63» (2011) школьный учитель Джейк Эппинг случайно обнаруживает временной портал и отправляется в прошлое, чтобы спасти президента Джона Кеннеди. Ему это удается, но, вернувшись в настоящее, Джейк обнаруживает мир в состоянии ядерного постапокалипсиса: спасенный им Кеннеди развязал Третью мировую, отравившую планету радиацией, и в результате учителю приходится вернуть всё на свои места.
Элементы попаданческой литературы встречаются в романах Герберта Уэллса «Люди как боги» и «Чудесное посещение». Мечта о путешествиях во времени вдохновила культовую серию фильмов «Назад в будущее», и даже далекие от фантастической литературы читатели знакомы с «Алисой в Стране чудес» и «Волшебником Изумрудного города» (или «Волшебником страны Оз») — это так называемое фэнтезийное попаданчество, как и в упоминавшихся уже «Хрониках Нарнии».
Истоки русской литературы о попаданцах
В России первым каноническим автором попаданческой литературы стал Фаддей Венедиктович Булгарин — адресат эпиграмм Пушкина, написавший весьма популярный в свое время плутовской роман «Иван Выжигин». В 1824 году Булгарин публикует повесть «Правдоподобные небылицы, или Странствование по свету в ХХIX веке», главный герой которой во время морской прогулки неожиданно упал в воду и оказался в 2824 году в городе Надежин в Сибири. Булгарин описывает общество будущего со всевозможными благами цивилизации и достижениями науки в духе эпохи Просвещения.
В советской литературе попаданцы, как правило, оказывались в светлом коммунистическом будущем. Так, в советской утопии «Страна Гонгури» Вивиана Итина (1922) молодой революционер Гелий с помощью гипноза переносится из тюрьмы на две тысячи лет вперед: советский человек за двадцать веков достиг небывалого расцвета цивилизации, человечеству доступны путешествия на другие планеты, а основными занятиями являются наука и искусство. Лазарь Лагин, автор «Старика Хоттабыча», написал в 1957 году канонический попаданческий роман «Голубой человек», герой которого, Георгий Антошин, советский рабочий и студент-заочник, необъяснимым путем попадает в Москву 1894 года. Образованный юноша внезапно становится крестьянином Егором в царской России конца XIX века: Александра Ульянова уже повесили, а Володя Ульянов известен пока только узкому кругу подпольщиков и в качестве «брата повешенного».
Образ советского цивилизатора можно найти в «Бесцеремонном романе» (1926) Вениамина Гиршгорна, Иосифа Келлера и Бориса Липатова. Герой книги товарищ Владычин создает машину времени и отправляется прямиком в 18 июня 1815 года, чтобы спасти Наполеона при Ватерлоо и обеспечить всему человечеству светлое будущее. Владычин (или князь Ватерлоо) втирается в доверие к императору, становится серым кардиналом и начинает верховодить делами Франции. В результате нескольких лет его политической деятельности в стране появляются железные дороги, подводные лодки, синематограф. Владычин оказывается при этом еще и ловким дипломатом, героем-любовником и яростным революционером.
Советское попаданчество внесло вклад в канонический образ героя-модернизатора, а подобные романы напоминали возрожденческие утопии в духе Томаса Мора.
Сатирическое попаданчество мы видим в пьесе Михаила Булгакова, по которой был поставлен популярный фильм «Иван Васильевич меняет профессию»: его герои, Иван Васильевич Бунша и Жорж Милославский, вполне справедливо оказываются в русском Средневековье.
Стругацкие обращались к попаданчеству для критики тоталитаризма в повести «Попытка к бегству», главный герой которой, Репнин, в 2250 году из нацистского концлагеря попадает в Мир полудня, то есть развитого коммунизма (первоначально герой бежал из советского лагеря, но по понятным причинам его пришлось заменить на фашистский).
Стругацкие придали попаданчеству особый исторический смысл — бегство от истории не решит проблемы вины человечества за преступления, и ни от себя, ни от времени сбежать не получится. Такой же лейтмотив мы видим в программной повести братьев-фантастов, «Трудно быть богом», где дон Румата, несмотря на все цивилизационные навыки и знания, не смог совладать с тоталитарной машиной.
Впрочем, наши современники, сочиняющие новую альтернативную историю, делают совершенно противоположные выводы: у них Сталин становится победителем, а светлое имперское будущее России — не за горами.
Альтернативные миры, описанные в российской попаданческой литературе 1990-х годов, тесно связаны с идеологией, политическими взглядами авторов и сменой картины мира в целом. Этот период в нашей фантастике, по мнению Леонида Фишмана, определило крушение СССР и последовавшие за этим исторические процессы:
«…утрата нашей страной статуса великой державы со всеми известными последствиями (…) вызвала с начала 90-х годов XX века в отечественной фантастике волну своего рода реваншизма и ревизионизма. Ревизовались навязываемые России культурные ценности. (…) Создавались многочисленные альтернативные версии истории, в которых Россия (Россия-Евразия) была великой державой».
Появилась целая плеяда авторов-имперцев, сталинистов и антиглобалистов. Герои их произведений стремятся помочь авторитарному властителю (царю, императору, Сталину) в военных действиях и в конечном счете в завоевании всего мира.
Попаданцы-патриоты изменяют прошлое, чтобы усилить авторитарное правление, подначивают продолжать войну и уничтожить корень зла — Америку, и, как правило, оказываются в СССР в разгар Великой Отечественной войны.
Например, в серии книг Владислава Конюшевского под названием «Попытка возврата» герой, обладающий военными и техническими навыками, выступает в роли советника Сталина. «Тоталитаризм, с одной стороны, хорошо, но вот с другой — смотря какой диктатор во главе государства окажется. У Виссарионыча, например, на старости лет, различные мании и фобии, похоже, в конец разбушевались…» — рассуждает герой и хочет помочь Сталину навести порядок:
«Базара нет, именно Сталин вытянул СССР из той жопы, куда его столкнула война, но она уже движется к завершению. Даже сами немцы, после того как перемололи их лучшие танковые части под Масловкой, уже не верили в победу. Так что, до конца войны осталось гораздо меньше, чем полтора года. Если всё такими темпами пойдет, то к концу лета сорок четвертого фрицев добьем. А дальше что?»
Пласт сталинистской попаданческой литературы возник из-за ностальгии по всемогущему государству: в альтернативном мире Россия побеждает не только гитлеровскую Германию, но и вообще всех врагов, завоевывает все страны и создает военно-полицейскую утопическую империю с развитыми технологиями и космической мощью.
Сергей Лукьяненко в одном из интервью объяснил популярность подобной военной тематики так:
«Великая Отечественная война полновластно царствует на поле исторических фантазий. И это, мне кажется, симптом скорее печальный, чем обнадеживающий. Для большинства из нынешнего поколения писателей и режиссеров та война остается важнейшим фактом коллективного сознания. Победой — когда хоть и победили, но „надо было бы иначе, надо было бы как-то лучше“. Дойти до Атлантики. Победить малой кровью и на вражеской территории. Это как расписка в собственной глубокой убежденности: „да, мы умеем воевать“. (…) А что еще хорошо умеем — так как-то вроде и не вспоминается».
США в попаданческой литературе — зачастую главный враг, поэтому целью становится уничтожение «Империи Зла» и установление нового мирового порядка. Этой теме посвящен роман Юрия Козенкова «Крушение Америки», главный персонаж которого, русский предприниматель-миллиардер, целью своей жизни считает наказание США за разрушение и ограбление России. С помощью резидентуры в Соединенных Штатах он выходит на влиятельных и богатых американцев, стремящихся отделить свои штаты от продажного Вашингтона и понимающих, куда завели их страну воротилы мирового капитала. Он находит в Европе, Ираке и Ливии единомышленников, богатых людей, ненавидящих Америку и горящих жаждой мести. В результате все они объединяются и разрабатывают глобальную стратегическую операцию против стремящейся к мировой гегемонии Америки и бросают на борьбу с ней свои капиталы.
Фашистское будущее России описано в романе Олега Дивого «Выбраковка».
В аннотации к роману рисуется «светлое будущее», о котором мечтает каждый:
В книге описывается практика «выбраковки» — выявление и зачистка «отбросов общества». Тему восхваления силы и мощи полицейского государства продолжает Виктор Косенков в книге «Новый порядок»: в России появляется новая силовая структура ОЗГИ (Организация по защите государственных интересов), которая ликвидирует врагов и борется за коммунизм — правда, главных герой книги мечтает, чтобы все идеи в мире были русскими.
До абсурдности повествование доходит у Олега Рыбаченко, автора книги «Молекула-попаданец»:
«В одной из альтернативных реальностей Адольфу Гитлеру удалось развиться до уровня гипервсемогущего Надбога, и теперь вся сверх цивилизация человеческих Богов-демиургов, всемогущих творцов вселенных под угрозой уничтожения и порабощения. Чтобы отыскать ключик к победе, над не знающим пределов силы бесноватым фюрером, российского полковника-инженера Петра Дегтярева воплощают в молекулу ДНК с целью взять под контроль мозг Гитлера».
Более серьезные имперские амбиции реализуются в романах, основная идея которых состоит в реставрации монархии. Всё начинается в 1990-е: порядок некоторые авторы видят в установлении исламского государства будущего (вроде того, что возникло в Иране в результате Исламской революции). Самым видным представителем исламской альтернативной истории является Юрий Никитин.
В романах Никитина «Ярость» и «Империя зла», относящихся к знаменитому циклу «Русские идут», спасение, равенство и процветание приходят с новым исламом — религией всех угнетенных народов России.
От исламского проекта Юрий Никитин переходит к вариациям на тему языческого будущего: наибольшей популярностью у его фанатов, реконструкторов и геймеров пользуется роман «Скифы», в котором обычные блогеры, озабоченные судьбами родины, приходят к выводу, что развал России и деградация ее населения приняли необратимый характер. Тогда они решают «взамен этой нелепой Руси, что везде мордой о все камни», воссоздать великую Скифию — могучую и непобедимую державу. Продолжателем исламского проекта стал Владимир Михайлов. В романе «Вариант „И“» он говорит о пользе абсолютной монархии для России и разворачивает ее путь в сторону Востока, а попаданческая империя получает название «Исламида».
Конец 1990-х и 2000-е — время мечты о стабильности после затяжного социально-экономического кризиса. Споры о судьбах России с экранов телевизора и евразийские реваншистские концепции повлияли и на мифологию фантастических романов. Один из авторов попаданческой литературы Иван Тё признается в интервью:
«Лично я грежу о Третьем Риме. Надеюсь, я всё же патриот, а не реваншист. Поймите правильно, я вовсе не хочу войны. Но уважение к собственному прошлому, гордость за него, даже восхищение и, главное, ожидание великого будущего — это вовсе не „агрессивный реваншизм“. Это нормальное здоровое чувство, которое должно быть привито каждому гражданину в любой стране мира. Российское общество сейчас больно. Причем больно вовсе не „сырьевой моделью экономики“ и даже не „путинским авторитаризмом“. Мы больны презрением к своей стране. Самое страшное, такой образ мыслей пронзает все классы: от бюджетников до богатейших предпринимателей, от стариков-пенсионеров до девочек, улетающих за рубеж. Вот это ненормальное чувство! Так что перегнуть палку с мечтой о Третьем Риме невозможно. Дай бог перегнуть хоть когда-нибудь».
Либеральное попаданчество
Либеральные попаданцы действуют в цикле Василия Звягинцева «Одиссей покидает Итаку»: группа интеллигентов конца 1980-х попадает в альтернативную ветвь истории, получает доступ к инопланетным технологиям, переигрывает Гражданскую войну и создает свою цивилизацию.
Герои встречаются с агентами инопланетных цивилизаций, которые тайно живут под видом людей на Земле и путем скрытых воздействий на события пытаются повлиять на ход человеческой истории. Цикл состоит из двадцати романов, описывающих мир Гиперсети — многомерной структуры, похожей на устройство компьютера или матрицу, в которой каждая из существующих реальностей — лишь один из элементов. Реальности могут разветвляться, появляться, исчезать, между ними возможно перемещение. Обладающие соответствующими способностями разумные существа могут силой своего желания творить новые реальности и влиять на ход истории в существующих. Выбравшись за пределы собственной реальности, герои сначала просто живут в предложенных условиях, а затем начинают целенаправленно воздействовать на происходящие события, творя новую историю мира. Главная идея либерального попаданчества — модернизация России и становление сверхцивилизации, в которой соблюдаются юридические и моральные законы. Герой-попаданец в такой истории в отличие от сталинистов и имперцев — ученый-интеллигент, а его главная цель — изменить историю и мир к лучшему.
Либеральных попаданцев в нашей литературной альтернативной истории значительно меньше, чем консерваторов, однако их объединяет один канон — стремление к прогрессу и строительству новой цивилизации. Леонид Фишман полагает, что «на самом деле в большинстве альтернативно-исторических произведений есть общая идеологическая парадигма, которая не замечается только потому, что стала для нас привычной, как воздух и вода. Это парадигма модернизации, точнее — „догоняющей модернизации“. Что бы ни говорил „средний“ российский человек о своих политических взглядах, у него есть столь же „усредненное“ представление о „правильном“ обществе и правильном пути исторического развития. Это так называемое модернизированное общество».
В этом плане интересна американская альтернативная история, популярные в ней темы — открытие Америки Колумбом, Гражданская война и помощь конфедератам.
Американские фантасты в отличие от российских модернизаторов, меняющих ход истории, бережно относятся к самому принципу историчности и стараются не вмешиваться в ход событий.
Попаданки в поисках «женского счастья». Феминистское попаданчество
Наконец, расскажем коротко о феномене женского попаданчества: редактор книжного интернет-магазина «Лабиринт.ру» Наталия Стрельникова даже придумала для него специальный термин — «альфа-самки».
Стрельникова критикует фантасток за патриархальные стереотипы: героиня якобы должна встретить прекрасного принца, чтобы стать счастливой.
Несмотря на навыки, ум и силу в конечном итоге женщина стремится обрести счастье в романтических отношениях.
«В своей основе, — говорит Наталия, — фэнтези патриархально. У Толкина прекрасно выстроенный, чистый патриархальный мир. То есть ты можешь быть в этом мире воительницей, но только потому, что с твоей жизнью что-то не так. Затем нужный мужчина поговорит с тобой, и станет хорошо — ты займешься целительством. В женском фэнтези героиня сама выбирает свою судьбу. Но какая она, героиня? Часто это вздорная и взбалмошная девушка. В ее капризе — ее сила. Она агрессивна. Она строит королей, принцев, демонов, фрейлин и фрейлинских левреток. И есть ведь еще сюжет, когда женщина, попадая в новый, дивный мир, тут же оказывается объектом внимания всех мало-мальски интересных героев мужского пола. Вот она, вчерашняя наша современница-горожанка, пролетает через черный тоннель, и вдруг все ее любят, и желают, и жаждут. И какой-нибудь прекрасный эльф, и орк, и вампир. И читатели — я отслеживаю комментарии к книгам — невольно задают вопросы: „Как? Что же в ней такого, что все эти удивительные существа, эти достойные, в общем, мужчины, привязываются к этой грубой, нервной женщине с трудной судьбой?“ Да, с другой стороны, героиня всегда динамична, она приносит в волшебный мир новый порядок или основы бухгалтерского счета. Это всегда радует. Но самостоятельная или жаждущая самостоятельности дева всё равно хочет любви и под венец. Я вижу в этом естественное отражение актуальной в России гендерной установки, в рамках которой женщина должна быть сильной, многозадачной и замужней».
На попаданческих ресурсах есть специальный раздел «девушки-попаданки». Особой популярностью пользуется сюжет, в котором женщина обладает магическими силами, она колдунья, ведьма, умна, красива, молода, а альтернативная реальность наполнена драконами, принцами и магами.
«Черный дракон не знает жалости, он сильный маг и кронпринц. Тогда почему защищает меня? Почему я увидела его во сне? И неужели интриги и борьба за власть станут препятствием для истинного чувства? Со всем этим придется разобраться мне — студентке, а по совместительству попаданке в другой мир и претендентке на трон. Но любовь всё так усложняет!» — пишет Наталья Мамлеева.
В таком попаданчестве практически нет истории и идеологии, а романы напоминают фантастические сказки со счастливым концом.
Таким образом, альтернативная история или литература попаданчества связана сегодня с коллективной исторической памятью: с одной стороны, писатели-фантасты берут на себя миссию по исправлению ошибок человечества (меняют ход войн, революций, воскрешают и убивают тиранов), с другой стороны — это литература эскапизма, ухода от обыденности в иные миры, а популярность сталинской и имперской фантастики связана с травмой крушения СССР и возникших на этой почве реваншистских настроений.