Похождения бравого солдата швейка о чем
Краткое содержание Похождения бравого солдата Швейка Гашек
Роман повествует нам о приключениях солдата, который ушел в отставку причине своего бестолкового поведения.
В самом начале произведения мы видим, что политические события, происходящие в Праге в 1941 году, не оставили Швейка безразличным. Он бурно беседовал по данному важному вопросу с прислугой госпожи Мюллер, добавляя в свой рассказ мнения своих знакомых. Солдат продолжает изъясняться в питейном заведении «У чаши», где его подслушивает агент полиции. Чрезмерная разговорчивость и нелестные высказывания о политике в Австрии доходит до того, что его арестовывают вместе с хозяином заведения.
В полиции, Швейк не понимая, о чем его спрашивают, сознается во всех государственных преступлениях. Солдата то сажают в сумасшедший дом, то отвозят в суд, то снова возвращают в полицию. В итоге, чиновник, который посмотрел на безобидное лицо Швейка, говорит, что он не виноват.
Возвращаясь, солдат узнает, что человека, с кем его арестовали, посадили в тюрьму на десять лет.
Когда Швейк зашел к себе домой, то увидел там служанку со своим парнем в постели. Отправив жениха на улицу, он занимается своими делами. Горничная же не знала, куда деваться от стыда, но он ее успокоил, и сказал, что ничего страшного не произошло. За короткое время он продает собак сыщику и тайному агенту полиции. Однако его спокойная жизнь заканчивается, потому что ему присылают повестку, чтобы пройти медицинский осмотр. Но его мучает ревматизм, и по совету докторов ему нежелательно выходить на улицу. Но, Швейк, просит у хозяина кондитерской коляску для инвалида и направляется в военкомат, распевая песни и размахивая костылем. О таком странном солдате были опубликованы статьи в местных газетах. Но врачи, которые осмотрели его, решили, что он просто не хочет идти на войну и симулирует. Он отправляется в лазарет, где лечение проходит при помощи строгой диеты.
Однажды к Швейку приезжает баронесса, которая прочитала в газетах о нем, и очень хотела посмотреть на него. Она привезла ему много вкусной еды, которую поглотили буквально за минуту солдат с остальными больными.
Через некоторое время, заметив такого странного солдата, фельдкурат назначает его своим денщиком. В его обязанности входило притаскивать Каца домой в нетрезвом виде, одалживать деньги и продавать потихоньку мебель, пока не видел владелец квартиры. Однако, в скором времени, Швейк попадает к новому хозяину, который очень любил животных и лиц женского пола. Он помогает ему во всем, но, вскоре, после того, как солдат попытался своровать собаку у полковника, вместо покупки, его отправляют на войну.
Следуя в назначенный полк, с ним происходят различные происшествия. То он останавливает поезд специальным тормозом, вследствие чего его сопровождают к начальнику станции. То, получив от незнакомца несколько монет, пропивает их и направляется совсем в другую сторону. И как бы ему не утверждали прохожие, что он идет не в Будейовицы, все равно шагал в противоположную сторону. Глупого солдата останавливают жандармы для установления личности. После долгих и многочисленных допросов, его отправляют к своему поручику.
Во время службы Швейк чуть не попадает по суд, но все заканчивается благополучно. Позже Лукаша назначают командиром роты, а нашего главного героя ординарцем.
Лукаша со своим подчиненным отправляют на войну. У Швейка в вагоне попадает веселая компания, которая весело проводит время, рассказывая разные истории.
Приехав в Будапешт, оказывается, поесть то и нечего. Швейк отправляется добывать провизию, и приносит украденную курицу, за которую приходится все-таки заплатить. Из птицы готовят ароматный бульон. Не все ладно у солдата на фронте. У него плохие отношения с поручиком Дубом, который жестоко обращается со своим денщиком, а Швейк, зная об этом, докладывает высшему руководству.
Вскоре Швейку и еще одному солдату приказывают найти место для ночевки батальона. Но, наш персонаж, спутав дорогу, оказывается в плену, где его принимают за русского. Он хочет объяснить, что его взяли по ошибке, но майор приговорил казнить его утром. Неожиданно, утром, из его полка приходит письмо, что пропал Швейк. Его отпускают, и он догоняет своих однополчан.
Роман учит нас, как в самых непревзойденных жизненных обстоятельствах, можно остаться добродушным человеком.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Сейчас читают
Егор Полушкин – главный герой произведения «Не стреляйте в белых лебедей» – живёт со своей женой и двумя детьми в обветшалой избушке, подаренной двоюродным братом в честь переезда в новый посёлок.
Одна девочка пошла в лес, и там заблудилась. Стала она искать обратную дорогу, да не нашла. Вместо этого она увидела на опушке маленькую избушку. Девочка зашла туда
Галя Андросова поступила в институт. По этой причине мать и ее муж, которого все называли Павлушей, приобрели ей горящую путевку в санаторий. Это было место отдыха для сердечников.
Паровоз, остановившийся возле водокачки пополнить запасы воды, пополнил ряды своих пассажиров тремя безбилетниками – Бобом Тидболом, Додсоном по прозвищу Акула и индейцем, которого еще звали Джон Большая Собака.
В интересном рассказе от известного английского писателя – Редьярга Киплинга «Слонёнок» нам предстоит встретиться с любопытным слонёнком, уж очень любящем задавать всем различные вопросы.
Ярослав Гашек. Похождения бравого солдата Швейка: инструкция по выживанию на военной службе
Весьма объемный, хотя и незаконченный роман, подавляет огромным количеством мелких и не очень мелких событий, происходящих с героем или вспоминаемых им: забавных, трагичных, нелепых, безумных, фантасмагорических. Но, что бы ни происходило с самим героем или вокруг него, «добрые, невинные глаза Швейка продолжали сиять мягкой теплотой, свидетельствовавшей о полном душевном равновесии: «Всё, мол, в порядке, и ничего не случилось, а если что и случилось, то и это в порядке вещей, потому что всегда что-нибудь случается».
Действие романа охватывает период от июня 1914 года до мая 1915 — первые десять месяцев Первой Мировой войны. За это время добровольно прибывший на призывной пункт Швейк побывал в десятке полицейских комиссариатов, тюрем, госпиталей, в том числе в психиатрической больнице, сменил несколько мест службы, но до передовой так и не добрался. Некоторое продвижение к фронту имело место быть благодаря усилиям самого Швейка: кражи собаки полковника Циллергута и скандала, учиненного при вручении любовного письма пассии поручика Лукаша. Будь бравый солдат менее предприимчивым, так и просидел бы в тылу до конца войны. Но быть тихим и незаметным — не его стезя, он упорно прокладывал себе путь на фронт и тащил за собой поручика Лукаша, коему достался в денщики-ординарцы. Каждое, абсолютно каждое действие Швейка ввергало меня в состояние легкого изумления. Он словно нарочно действует во вред себе и еще кому-нибудь, и при этом ведет себя так, как будто всё случилось само собой, без его участия.
Похождение бравого солдата Швейка (издание 1956 года)
Бесчисленные истории, из которых соткан роман, трудно удержать в памяти, они путаются в голове и частично забываются сразу после прочтения, а вот сам Йозеф Швейк запоминается навсегда. Его душевное равновесие и психическое здоровье поразительны. Что бы ни происходило, он остается спокойным, добродушным и точно знает, что должен делать солдат в сложившейся ситуации. И это здорово — что он такой. Потому что вокруг него творится форменное сумасшествие. И отстраниться от этого сумасшествия невозможно. Да и не старается он отстраниться. Напротив, при случае вносит свою лепту в общий хаос.
Ярослав Гашек писал антимилитаристскую сатиру, в которой всё гиперболизировано и доведено до абсурда. Всё, кроме самого Швейка. Его неиссякаемое словоблудие временами звучит настолько серьезно, что начинаешь задумываться: а точно ли он такой спокойный и добродушный или только притворяется. Отчитывая пьяного фельдкурата Каца, он презрителен и резок, как будто маска вдруг сползла. Момент этот быстро тонет в потоке слов, воспоминаний и примеров, но зарубка остается — не так прост бравый солдат Швейк. Просто жизнь такова, что без непробиваемо философского отношения к ней либо свихнешься, либо повесишься, а жить надо, вот он и нашел способ, живет, наблюдает, запоминает, сопоставляет и при случае выдает очередной озадачивающий слушателей пример.
Повседневная жизнь полка и персонажи армейской администрации представлены гротескно, почти клоунами. Но смеяться не тянет, потому что во всех речах и циркулярах солдаты рассматриваются как «пушечное мясо» на убой под героические фанфары и лозунги. История полка, которую «про запас» пишет вольноопределяющийся Марек, в итоге вся сводится к эпизодам героической гибели известных ему солдат и офицеров. Пока на бумаге в литературной фантазии, причем фантазии, столь же безумной, как и армейская действительность, а если бы доехали до передовой, то и на самом деле. Такова война всегда и везде. В сочинении Марека солдат с оторванной головой выглядит забавно, но в реальности это совсем не забавно, а страшно, больно и несправедливо.
Швейк. Иллюстрация Й. Лады
С одной стороны, жаль, что Гашек не закончил роман. С другой, в этом есть некая символичность. Похождения бравого солдата Швейка во время войны заключаются в героическом стремлении на фронт через преграды, чинимые военной администрацией. Не с военным противником сражается Швейк, он пребывает в постоянной борьбе с военно-полицейскими структурами собственного Отечества, которые приложили все усилия, дабы не допустить его на передовую. Но Швейк прорвался сквозь заслон, почти. И, кстати, получил существенный профит — излечился от ревматизма, который мучил его в довоенное время.
Йозеф Швейк — это герой на все времена и страны. Он символизирует здравый смысл и психологическую устойчивость так называемого «простого» человека, приученного выживать в любых условиях, ничему не удивляться, не скорбеть о несправедливости и обидах, а просто жить, ведь надо же как-то жить, даже если вокруг творится форменное безумие.
Похождения бравого солдата Швейка
Роман чешского писателя Ярослава Гашека, по праву входящий в число лучших сатирических и лучших антивоенных книг всех времён и народов. Не говоря уже о том, что одно из самых известных произведений чешской литературы и просто очень смешная книга.
Полное название — «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» (чешск. «Osudy dobrého vojáka Švejka za světové války»). Роман повествует об идиотизме погрязшей в абсурде имперской военно-государственной системы, которая старается, но не может нагнуть архетипичного маленького человека — и который сам нагибает её множеством способов, подчас совершенно невообразимых. Персонаж получился настолько ярким, что на нашем сайте даже попал в заглавие статьи про Чехию.
Роман написан на чешском языке с обильными вкраплениями немецкого [1] (и капелькой венгерского). Чешский текст переводится как основной. Немецкие фрагменты переведены в сносках, но знание языка позволяет оценить используемые персонажами ругательства, а то и подучиться по этой части. Встречаются как чешский + плохой немецкий у чехов и немецкий + плохой чешский у немцев, а эпизодически и языки других национальностей. В переводе колорит в основном утрачен.
Другая особенность — повествование идёт от лица автора, и Гашек не стесняется пропагандировать свои взгляды. Весь роман — сплошное На тебе! (а точнее, откровенное глумление и оскорбление чувств) в адрес уже распавшейся к тому моменту Австро-Венгрии. Гашек щедро раздавал наиболее одиозным героям швейковских баек имена своих недругов (и даже друзей!) и не стеснялся устами персонажей издеваться над своими оппонентами из реальной жизни. Вообще был большим мастером «натебеек»: и той же империи ещё до войны, и белым в послереволюционной России, и политикам независимой Чехословакии в рассказах и очерках тоже досталось.
Некоторые литературоведы рассматривают «Похождения» как роман воспитания, в котором Лукаш протагонист, а Швейк является его ментором. Небесспорная, но довольно интересная точка зрения.
Вскоре после смерти Гашека в акте, составленном издателем Шольцем и адвокатом Червинкой по поводу «Похождений Швейка», говорилось: «Через десять лет новому поколению содержание произведения будет уже неясным, и едва ли найдутся для него читатели». Издатель и адвокат глубоко заблуждались: роман стал классикой не только чешской, но и мировой литературы. А в чешском языке появилось слово «швейковина», которое означает пассивное сопротивление абсурду жизни. (Сам этот абсурд, кстати, зовётся чехами «кафкарня»).
В Петербурге на Балканской площади, откуда берёт начало улица Ярослава Гашека, стоит памятник Швейку.
Содержание
Краткая справка [ править ]
Хотя «Похождения» трудно назвать историческим романом, но всё же действие происходит более ста лет назад и в другой стране, посему лучше иметь общее представление о тогдашних временах и нравах. Расскажем совсем коротко.
Об эпохе [ править ]
Укомплектованные чехами и словаками воинские части оказались чудовищно ненадёжными и в них процветало дезертирство — иногда дезертировали целые батальоны [3] во главе с офицерами из тех же чехов и словаков! Сдавшихся в плен было столько, что из них удалось сформировать Чехословацкий корпус, сражавшийся за независимость своей страны против Австро-Венгрии и её союзников. В тылу было не лучше: там быстро почуяли близящийся распад империи (так оно потом и вышло), из-за чего начался резкий подъём национального самосознания.
Действие романа начинается вскоре (возможно — на следующий день или даже в этот же) после убийства наследника престола эрцгерцога Франца Фердинанда, которое случилось в Сараеве и явилось формальным началом Первой мировой войны.
Об авторе [ править ]
В 1915 г. был призван в австрийскую армию. Солдатом Гашек оказался хорошим, был даже награждён медалью за храбрость, но говорить об этом не любил. Вполне понятное желание: живя впоследствии в России, распространяться о своих заслугах на фронте против русских войск?! Сослуживцы рассказывали, что Гашек был награждён за взятие в плен нескольких русских солдат (фактически — за то, что смог уговорить их сдаться, владея русским языком), сам же он шутливо отговаривался: дескать, подсказал одному офицеру хорошую мазь от вшей, тот в благодарность к медали и представил…
Впоследствии сдался в русский плен, вступил в Чехословацкий корпус, ещё повоевал. Потом вступил в коммунистическую партию (хотя до войны вёл себя скорее как левый анархист), комиссарил. В декабре 1918 г. его назначили заместителем коменданта Бугульмы (город на юго-востоке Татарстана), а вскоре, сместив начальника, он сам стал комендантом. Там в здании бывшей комендатуры, по адресу ул. Советская, 67, открыт дом-музей «Красного Чеха» — единственный в России. Уже в январе 1919 его перевели в Уфу, а вообще в ходе войны добрался аж до Иркутска, совмещая революционную деятельность с написанием фельетонов.
В 1920 году был послан на агитационную работу на родину в Чехию, где тогда разворачивалась заварушка, напоминавшая начало революции. Однако к тому времени, как Гашек добрался до Праги, там всё кончилось, революцией уже и близко не пахло. «Вернувшись на родину, я узнал, что был трижды повешен, дважды расстрелян и один раз четвертован дикими повстанцами киргизами у озера Кале-Исых. Наконец меня окончательно закололи в дикой драке с пьяными матросами в одесском кабачке». А в ответ на настойчивые просьбы рассказать, какие злодейства он совершал в Красной Армии, сатирик поделился воспоминанием, как он приказал выпустить кишки младенцам, чтобы было чем пришивать пуговицы.
Гашек вернулся к журналистской и писательской деятельности, благо имел о чём рассказывать, снова стал вести богемный образ жизни. Со временем перебрался в небольшой городишко Липнице, где и работал до конца жизни над своим самым известным романом.
О главном герое романа [ править ]
Работа над романом была начата в 1921 году, и показанный в книге Йозеф Швейк — это, так сказать, версия 2.0.
Швейк 1.0, столяр, появился в пяти рассказах 1911-12 гг. По сути, здесь он просто идиот на военной службе. Например, Швейка поставили охранять склад боеприпасов, он курил трубку, и склад взлетел на воздух. Сила взрыва была офигенная, но находящийся поблизости (!) Швейк нисколько (!!) не пострадал (хотя другие люди превратились в месиво), а прибывшему начальству браво отрапортовал: «Осмелюсь доложить, за время моего дежурства никаких происшествий на объекте не было!». Также, будучи посланным купить церковного вина, попёрся через всю страну туда, где его разливают. (Но уже этот случай с вином легко можно истолковать не как «Швейк действительно идиот», а как «Швейк виртуозно троллит и гениально придуривается»). Также очевидно, что именно отсюда впоследствии родились те главы, в которых Швейк служит денщиком у Каца.
Швейк 1.5, сапожник, был героем небольшой повести «Бравый солдат Швейк в плену», написанной в 1917 году в Киеве. Здесь он хоть и не блещет умом и сообразительностью, но окружающая его действительность оказывается намного более идиотской. Впервые возникает тема военно-государственной машины, которая сама себя довела до полнейшего абсурда. Характерная цитата:
Военное начальство представить себе не могло, чтобы, находясь в здравом уме, можно было добровольно жертвовать жизнью за государя императора.
В полковой канцелярии хранился документ №16112 с заключением высшей призывной комиссии о бравом солдате Швейке.
Его преданность государю императору была расценена как тяжёлый психический недуг; при этом комиссия опиралась всецело на заявление штабного врача, который, когда речь зашла о Швейке, сказал служителю: «Позовите этого идиота». Напрасно твердил бравый солдат Швейк, что он не уйдёт из армии, что хочет служить. У него обнаружили какой-то особенный выступ на нижней кости лобной пазухи. Когда входивший в состав комиссии майор сказал: «Вы исключительный идиот; наверно, рассчитываете попасть в генеральный штаб?», Швейк добродушно спросил: «Вы думаете, господин майор, я один туда попаду?»
Иными словами: раз Швейк желает служить в армии и отправиться на войну проливать кровь за государя императора — значит, он явный идиот, и ему как идиоту нельзя служить в армии. Позднее Джозеф Хеллер инвертирует это логическое построение и превратит его в знаменитую «уловку-22»…
Наконец, Швейк 2.0 представляет собой самый интересный случай. Он ведёт себя как идиот, часто разговаривает и рассуждает как идиот… но идиотами-то в итоге оказываются как раз те, кто принимает его за такового. «Похождения» — гораздо более серьёзное и мрачное произведение, чем рассказы и повесть. И сам Швейк превратился в глубокого и многогранного литературного героя.
Персонажи [ править ]
Йозеф Швейк [ править ]
Главный герой романа, представленный автором читателю как типичный маленький человек. Впоследствии обнаруживается, что всё далеко не так просто.
За несколько лет до начала действия Швейк служил срочную и был комиссован «по дурке» («Я — официальный идиот!»; привет от Швейка 1.0). В первой главе живёт в Праге и достаточно успешно занимается спекуляцией собаками: продаёт откровенных ублюдков с улицы как породистых, ловко подделывая им документы и запудривая мозги покупателям (то есть, фактически, является профессиональным преступником — и в этом свете наличие справки о невменяемости, безусловно полезной для мошенника, выглядит как часть продуманного плана.). Козёл с золотым сердцем.
С началом войны естественным образом попадает в жернова военно-государственной машины и там активно приключается. Маленький человек оказывается большим троллем и трикстером. Может достать и задолбать кого угодно, его же не получается — он для этого слишком архетипичен.
Творческий метод Швейка можно описать примерно следующим образом. Получив приказ, он либо исполняет его абсолютно буквально (неужели основой послужили т. н. итальянские забастовки, распространившиеся именно в начале XX века?), либо действует по какой-то хитровывернутой логике, которая сути приказа вроде бы и не противоречит, и даже с ней согласуется, но ни один нормальный человек в жизни бы до такого не додумался. Характерный пример: Лукаш велит Швейку заботиться о своих домашних животных. Швейк начинает это дело с воспитания кошки на предмет того, чтобы она не пыталась сожрать канарейку. Для чего достаёт птичку из клетки и демонстрирует кошке вблизи, имея в виду провести профилактическую беседу: птичка хорошая, кушать её нельзя. Канарейка тут же оказывается сожранной. Через некоторое время отдатель приказа наблюдает разрушительные последствия и невинные голубые глаза Швейка, который гениально напускает на себя невинный же вид и утешает отдателя приказа. (А ведь это очень похоже на намеренную — и успешную — попытку избавиться от «геморроя в виде канарейки»! Попытку, замаскированную под «глупость и наивность». Тем более, что кошка вскоре тоже погибла — якобы, нажравшись ваксы.)
Если Швейк не исполняет приказ, а участвует в дискуссии, то он будет поддакивать высокоуважаемому оппоненту, соглашаться с ним и в подтверждение его точки зрения приводить такие примеры… А если дискуссия касается политики, то они будут густо перемежаться махровейшим патриотизмом. Через некоторое время оппонент либо почувствует себя придурком в театре абсурда, либо ему буквально сделается нехорошо. В любом случае, у него исчезнет само желание продолжать дискуссию, да ещё и неприятный осадок останется.
Он с неимоверной лёгкостью способен подхватить любой разговор: «Всё это очень напоминает случай, который произошёл…» — и далее следует какая-нибудь байка. В зависимости от общего контекста ситуации и настроения Швейка, это может быть как убойно-смешная хохма, так и нечто мозговыворачивающее с неаппетитными подробностями. В общем, рассказчик он довольно специфический. Его не остановить, и это очень достаёт и сбивает с толку его собеседников ( во многих случаях Швейк как раз этого и добивается ). Хотя вот Лукаш со временем научился получать удовольствие от швейковских баек и даже, было дело, сам просил его рассказать чего-нибудь для развлечения.
Другой особенностью Швейка является его полный иммунитет к обстоятельствам. Он в любой ситуации ведёт себя так, будто полностью уверен: что бы ни случилось, обстоятельства могут сложиться и обязательно сложатся исключительно в его пользу. Что характерно, именно так оно почему-то всегда и происходит. Наглядный пример: Дуб ловит Швейка с бутылкой коньяку. Что это у тебя, мерзавец?! — А это я в коньячную бутылку из насоса воды накачал. Цвет странный, да, железистая, наверно. — Вода, говоришь? а ну, пей! — Швейк выдувает всю бутылку. — Э-э-э… Показывай тот насос! Казалось бы, неудачная ложь — но Швейк совершенно наугад идёт куда-то и действительно приходит с Дубом к насосу! Из которого действительно течёт вода именно такого цвета! Наливает стакан, подаёт Дубу, тот пьёт… вода оказывается пополам с мочой, отчего и цвет. В результате Швейк на халяву выпил коньяк и лёг спать, Дуб наглотался мочи, и на Дуба же теперь злится Лукаш, которому коньяк предназначался. Магия архетипа, не иначе. (Хохма в том, что дубина Дуб вполне мог вывести Швейка на чистую воду, потребовав дыхнуть. Через какое-то время он (Дуб) всё же вспомнил, что от выпивших несёт спиртным, и снова пришёл к Швейку, но было поздно: солдатам как раз выдали ром, и Швейк, от души надышав перегаром на подпоручика, спокойно заявил, что этот самый ром и выпил).
Швейк — атеист-диссидент: заглавный герой официально «вне вероисповедания», т. е. независимо от своих философских взглядов (которые являются его личным делом) не причисляет себя ни к одной религии и не обязан участвовать в каких бы то ни было обрядах и актах поклонения. (В Австро-Венгерской империи, в отличие от Российской, действительно можно было таким себя объявить. Но надлежало непременно указать в документах одно из двух: или «конфессия такая-то», или «вне вероисповедания»).
Трактирщик Паливец [ править ]
Хозяин пивной «У чаши», которую на гражданке любит посещать Швейк. Грубиян и матерщинник, категорически не желающий соблюдать какие-то там светские условности и страшно этим гордящийся. Автор это тоже одобряет: «Употребляя первые попавшиеся выражения, он, сам того не зная, просто и честно выразил протест чеха против всякого рода низкопоклонства. Неуважение к императору и к приличным выражениям было у него в крови».
Был арестован вместе со Швейком за государственную измену, а по сути — за рассказ о том, как мухи загадили у него в пивной портрет государя императора. В отличие от Швейка, был осуждён на десять лет тюрьмы. Один из двух персонажей, послевоенная судьба которого описана в романе прямым текстом: сидел всю войну, был выпущен при республике и, очевидно, снова встал к трактирной стойке.
Агент Бретшнейдер [ править ]
Пани Мюллерова [ править ]
Служанка Швейка. Судя по тому, что он может платить прислуге, его маленькое мошенничество приносит немаленький доход. Именно она катила его в коляске на призывной пункт во время обострения ревматизма. Восторженные журналисты назвали её матерью героя, из чего видно, что она заметно старше Швейка. На допросе в ответ на «С кем состоите в сношениях?» Швейк чистосердечно ответил «Со своей служанкой», так что всё равно привлекательная. После ареста симулянта-идиота она столкнулась с неправым судом в режиме педаль в земную кору: «Пани Мюллерова была арестована, старушку судил военный суд, и ввиду того, что ничего не было доказано, ее отвезли в концентрационный лагерь в Штейнгоф». Освобождённому Швейку двоюродная сестра пани Мюллеровой дала почитать проверенное императорской и королевской цензурой письмо из неволи: «Нам здесь очень хорошо, и все мы здоровы. У соседки по койке сыпной [зачёркнуто], есть и чёрная [зачёркнуто]. Еды у нас достаточно, и мы собираем на суп картофельную [зачёркнуто]».
Фельдкурат Отто Кац [ править ]
Отто — совершенно незабываемый персонаж, хотя появляется лишь в пяти главах первой части. Ходячее воплощение кучи взаимоисключающих параграфов.
Будучи по национальности евреем, проявил полнейшую неспособность к коммерции (!) и разорил фирму своего отца (хотя возможно, что сделал это из лени). Однако национальную смекалку таки имел и ловко устроился в жизни — стал христианским священником. А когда началась война, сумел пролезть в военные священники [5] и служит в глубоком тылу, в Праге.
Кац — идеальный пастырь нерадивый. Впрочем, нерадивый он только с точки зрения уставов. По факту же его пьяные проповеди и алкогольные богослужения приносят неизмеримо больше пользы для солдатской психики, чем если бы он старался по-настоящему. Смех действительно лечит.
Это полнейший безбожник, который сей факт не скрывает и даже доходит до того, что проповедует безбожие другому священнику, предварительно как следует того напоив. Впрочем, при необходимости ввернуть цитату из Писания вполне может. А вместо икон на стенах его квартиры висят похабные картины. Тот ещё алконавт: валялся пьяным на лестничной клетке, будучи выставленным из гостей, наблевал в пролётке извозчика (собственно, извозчики его уже не возят, потому что он гадит в пролётке и не платит, так что платить пришлось Швейку), нёс всяческую ахинею, получал оплеухи от денщика (который также укладывал своего крикливого-певучего хозяина баиньки) и обмочился на кожаном диване. Однако всё это ему до одного места.
Живая реклама тропа Пьяный — это забавно. Монологи бухого Каца непередаваемо прекрасны, это надо видеть и читать. Судя по всему, только ради них собутыльники терпят эту весьма неприятную в близком общении личность.
Бабник, которого это дело интересует исключительно в плотском смысле. Заядлый картёжник, про которого ходят слухи, что нечист на руку, но поймать его на шулерстве никому не удаётся. Живёт по уши в долгах, что его совершенно не волнует (кроме карточных долгов, это святое!). И для полного счастья дебошир: многие его пьянки заканчиваются драками, причём Кац, само собой, регулярно огребает звездюлей от физически крепких офицеров.
Швейку пришлось постоянно вытаскивать его из разных приключений, однако в целом служба получалась весёлой (скучать уж точно не приходилось!) и не слишком обременительной. Фельдкурат покинул страницы романа, проиграв денщика в карты, однако удостоился особого упоминания в послесловии первой части. Согласно Слову Божию, прослужил фельдкуратом всю войну, потом забросил это дело и ушёл в торговые представители, не прекращая совмещать понятия «жить» и «бухать».
Поручик Йиндржих Лукаш [ править ]
Второй по важности (после самого Швейка) персонаж романа. Толковый офицер и нормальный мужик. В начале книги питает некоторые романтические иллюзии относительно офицерской профессии, но в военное время с помощью Швейка очень быстро от них избавляется.
Чех до мозга костей; австрийским патриотизмом не страдает ни в какой форме. Секрета из этого не делает, хотя и не афиширует особо, и в результате по службе продвигается крайне медленно, тем более что в силу характера перед начальством сроду не заискивает. Приятель капитана Сагнера. На момент начала романа преподаёт в пражской школе вольноопределяющихся.
К солдатам относится как к людям: может в сердцах наорать, но никогда не занимается унижением (и тех подчинённых, кто пытается заниматься, быстро ставит на место). Даже на Швейка, обладавшего редким талантом вывести его из себя с пол-оборота, ни разу не поднял руки, ограничившись литературной руганью типа «Вы болван!» (даром что денщиков не любит как класс, и предыдущим своим денщикам даже бил морды… впрочем, там было за что). Вполне может из собственной зарплаты выставить солдатам бочку пива, чего время от времени и делает. На занятиях по строевой старательно топает и поёт вместе с солдатиками… кстати, по отзывам сослуживцев, петь любит и умеет.
Любит животных, что сыграло роль в сюжете: когда попросил Швейка раздобыть ему собаку, тот привёл краденого пса вышестоящего офицера, потом это всплыло, и Лукаш в результате отправился в сторону фронта. (А вместе с ним и сам Швейк). Юмора добавляет то, что два года тому назад поручик просило переводе в Девяносто первый полк. Но прошение было выполнено, лишь когда в этом полку появился большой недостаток в офицерском составе из-за того, что офицеров перебили сербы.
Единственный недостаток — заядлый ловелас, причём, в отличие от Каца, ценит в этом деле не только техническую сторону дела, но ещё и куртуазность отношений. При всей истинно джентльменской натуре помешан на представительницах прекрасного пола настолько, что все свободное от службы время проводит в дамском окружении. В Праге имел несколько десятков (. ) любовниц, и всех ухитрялся одновременно ублажать. Хотя и страдал временами от того, что штатские дамочки не хотели понимать важность порядка, не соблюдали аккуратно составленное им расписание и часто лезли не в свою очередь. Одну такую, которой было мало офицерской любви и она возжелала ещё и солдатской (бедному Швейку пришлось за вечер исполнить шесть её желаний, сняв ботинки и брюки), пришлось сбывать с рук, послав мужу-хмелеторговцу телеграмму с её адресом. Хмелеторговец на поручика не был в обиде, зато его супруга изрядно огорчилась. Лукаш же был доволен ее отъездом и педантично присовокупил забытую пани Кати расческу к своей коллекции фетишей (вещи экс-любовниц): «несколько разных дамских подвязок, четыре пары изящных панталончиков с вышивкой, три прозрачные, тончайшие дамские рубашечки, батистовые платья и, наконец, один корсет и несколько чулок».
Вольноопределяющийся Марек [ править ]
Приятель Швейка, с которым тот познакомился в тюрьме. На гражданке был студентом классической философии, а по факту тусовщиком, халявщиком и «свободным художником». Он даже ухитрился поредактировать зоологический журнал, придумывая несуществующих животных, и рассказ об этом отрезке его биографии смахивает на вывих мозга. Хотя всё это — факты из биографии самого Гашека!
Любит и умеет троллить дураков и начальство — пожалуй, несколько уступает по этой части Швейку, зато вдвоём они составляют поистине звёздный дуэт. За недостойное офицера [6] поведение его разжаловали и надолго отправили на кухню. Полковник горд собой: наглец лишён всяких шансов на воинскую славу. Марек тоже очень доволен: воевать ему вовсе не хочется, а лепить кнедлики куда как приятнее, чем вести солдат в атаку, наложив полные подштанники.
Был назначен батальонным историографом и с тех пор вовсю развлекается, придумывая для своих друзей и сослуживцев впрок бафосные подвиги (так, повар Юрайда у него выскакивает на поле боя с котлом в руках и сеет ужас среди неприятельских солдат, ошпаривая их кипящим супом). А вот пример темнее и острее: «А может быть, вы предпочитаете быть тяжелораненым, остаться за проволочными заграждениями? Лежите себе этак с перебитой ногой целый день. Ночью неприятель прожектором освещает наши позиции и обнаруживает вас. Полагая, что вы исполняете разведочную службу, он начинает садить по вас гранатами и шрапнелью. Вы оказали армии огромную услугу, неприятельское войско на одного вас истратило столько боеприпасов, сколько тратит на целый батальон. После всех взрывов части вашего тела свободно парят в атмосфере, рассекая в своем вращении воздух. Они поют великую песнь победы».
Многие исследователи творчества Гашека склонны считать, что Мареку предстояло сыграть значительную роль в последующих частях романа (которые из-за смерти автора не были написаны). Аргументируется это тем, что иначе для автора не было бы смысла вводить в сюжет двух таких схожих героев, как Швейк и Марек.
Патер Лацина [ править ]
Супруги Каконь [ править ]
Ещё более эпизодические персонажи, которым, однако, было суждено сыграть важную роль в судьбе Швейка. Находясь в Будапеште, Лукаш посетил варьете, в котором исполнительницы канкана не носили ни трико, ни панталон, и ещё выбривали себе интимную зону для интереса господ офицеров. Лукаш не взял ахроматический бинокль и потому вместо этой интересной похабщины видел лишь мелькание цветных пятен. Венгры господа Каконь сидели рядом, и госпожа увела господина, громко возмущаясь этим свинством. Лукаш, разумеется, не мог упустить случая завести очередной романчик и приказал Швейку передать госпоже письмо. Увы, до госпожи оно не дошло; героический Швейк, чтобы оно не попало в руки ревнивого мужа, съел записку, а потом нагло утверждал, что это он, а вовсе не Лукаш пытался подкатить к даме. Впрочем, в итоге для Швейка всё кончилось хорошо — он даже заслужил повышение.
Антонин Вóдичка [ править ]
Давний пражский приятель Швейка, случайно встреченный им в Венгрии. «Старый» (т. е. сверхсрочник, а так-то ему, надо полагать, едва за 50) сапёр, простой неотёсанный мужик, обладатель роскошной рыжей бороды. Надёжный и верный товарищ, но при этом та еще наивная сволочь: хам и ярый чешский националист, люто ненавидящий венгров. «— Короче говоря, мадьяры — шваль… Плохо, брат, ты мадьяр знаешь! С ними мы должны ухо держать востро… А на суде мне предстоит притворяться, будто я против мадьяр ничего не имею!».
Единственным способом разрешения национальных противоречий признаёт драку. Вообще драться любит и умеет. Изрядно поспособствовал скандалу, после которого Швейка повысили в ротные ординарцы: «Айн, цвай — и полетит с лестницы!» Так оно и было в случае с описанными выше супругами Каконь — мужа Водичка ни за что ни про что отлупасил до потери сознания.
Подпоручик Дуб [ править ]
Офицер из роты Лукаша (должность прямо не называется, скорее всего, взводный командир). «Пиджак», то есть призван из запаса, не имея профильного образования и не являясь кадровым военным. Второй и главный антагонист Швейка в романе. Самоуверенный мерзавчик, причем адски смешной. Эталонный придурок, австрийский горе-патриот (даром что чех), который даже не умеет выбирать правильные моменты для своих ура-патриотических воплей. «Ещё в бытность свою преподавателем гимназии прослыл доносчиком». Носитель говорящей фамилии.
Поскольку ещё не старикашка, не может считаться старым козлом. Швейк назвал его «Полупердун». Не за то, что пукнул, а просто от большой любви к такому хорошему человеку. Как разъяснил автор, «высшая степень непорядочности, придирчивости и глупости обозначалась словом „пердун“. …Дело шло о человеке пожилом … и по возрасту, и по чину, и вообще по всему прочему подпоручику Дубу до „пердуна“ не хватало еще пятидесяти процентов».
Очень похоже на то, что его любимое высказывание о том, что «вы меня знаете с хорошей стороны, но вы меня ещё узнаете с плохой стороны» — это как раз обычное учительское хамство, типа нашего современного: «А голову ты дома не забыл?» или «Звонок с урока — для учителя, а не для вас!».
Ненавидим и презираем абсолютно всеми (и чехами, и немцами, и солдатами, и офицерами, в том числе и не слишком умными). Фэйлит абсолютно всё, за что берётся. Изображает из себя крутого вояку, за что кадровыми офицерами презираем ещё больше (Лукаш даже прямо прикрывает Швейка в его троллинге Дуба). Единственный, на ком Дуб хоть как-то может отыграться, — это его денщик, вечно забитый и затюканный… так и то, надавав ему оплеух, тут же позорно спалился перед другими офицерами.
В конце романа Дуба начинает презирать и троллить даже кадет Биглер, при том что он сам не является кадровиком и заметно младше Дуба как по чину, так и по возрасту. Причём, отдать ему должное, троллит вполне качественно.
В окончании романа, написанном К. Ванеком, погибает вместе со всем взводом во время артиллерийского обстрела позиций батальона русскими. Так как в дальнейшем роман в основном печатался без дополнения Ванека, пусть каждый решает для себя сам судьбу Дуба. Не исключено, что Ванек действительно знал, что Дубу Гашек уготовил именно такую участь. Ведь для настоящего патриота отдать жизнь в бою за государя-императора — наилучшая судьба!
Интересный факт: в переводе Гарри Поттера на чешский, персонажу Вуду (wood означает «дерево») дали фамилию Dub.
Кадет Биглер [ править ]
Взводный командир в роте Лукаша, обладатель гордого прозвища «Крыло аиста с рыбьим хвостом» (по фамильному гербу). «Его предки писались в прошлом Бюглер фон Лейтгольд». В данном случае «кадет» означает не курсанта военного учебного заведения, а кандидата в офицеры, выпускника школы вольноопределяющихся, поставленного на офицерскую должность в порядке стажировки и ожидающего производства в чин. Со Швейком практически не пересекается, зато читателя премного развлекает («вспомогательный комедийный герой, добавленный just for luls»). Например, он увидел сон про воинский рай, в котором он уже не кадет, а генерал. В этом раю маршируют и муштруют. Сон завершился низвержением из рая в сортир, а в реальности бравый кадет обделался лёгким испугом.
Биглер, как и Дуб, горе-патриот, но совершенно иного склада. Он романтизирует военную службу и жаждет возложить на её алтарь собственные свершения (которые, по его разумению, не замедлят явить себя). В нём больше амбиций, чем собственно ура-патриотизма, да и то — от полного отсутствия жизненного опыта. По сути — мальчишка, который занимает лейтенантскую должность и вот-вот должен получить звание. Нормальные офицеры, контактирующие с Биглером, не могут толком понять, как к нему относиться — смеяться или плакать.
При этом важно, что Биглер, в отличие от Дуба, всё же вменяем. Он способен видеть очевидное, делать выводы и как-то учиться на своих ошибках. К концу романа поумнел: буквально подтёрся тетрадкой, заготовленной для фиксации своих будущих заслуг, смог разглядеть полное ничтожество в подпоручике Дубе и поубавил патриотический пыл.
Кстати, теоретическая подготовка у этого юнца вполне на уровне. Когда с господами офицерами проводят занятия по шифровальному делу, он первым сообщает преподавателю, что у учеников не получается искомой фразы, а также указывает, что ключом к расшифровке должен был стать ВТОРОЙ том, а не первый. «Сопливое „крыло аиста с рыбьим хвостом“ было абсолютно право». Да-с, лентяи в штабе не потрудились даже поменять наглядный пример! А не получалась искомая фраза, потому что Швейк решил: зачем офицерам ВТОРОЙ том, они же не евреи, чтобы читать задом наперёд! Последовал выговор от Лукаша: «Вы совершили такой проступок, что я даже не могу вам сказать, какой!». Швейк возгордился.
Биглер поначалу думал, что он протагонист, и книга будет про его путь к вершинам воинской славы, но облом — кадет у нас комический неудачник. Зато роль Дуба в сюжете Биглер понял.
Старший писарь Ванек [ править ]
На самом деле он Rechnungsfeldwebel, по-нашему старшина-интендант. В роте Лукаша является каптёрщиком, на гражданке был аптекарем.
Занимая эту многотрудную и многовыгодную должность, считает себя важной шишкой. А поскольку едет на фронт с маршевой ротой уже не в первый раз [8] — ещё и опытной важной шишкой, чуть ли не вровень с Лукашем (который хоть и командир роты, но впервые). Лукаш из-за этого проявляет определённое недовольство, но всё-таки Ванек дело своё знает и лишнего себе не позволяет, так что дальше недовольства дело не заходит.
К Швейку Ванек относится приятельски и несколько покровительственно. Иногда даёт вполне дельные советы, как лучше поступить с тем или иным распоряжением. Поскольку человек действительно опытный.
Повар Юрайда [ править ]
Со Швейком приятельствует и иногда подкармливает его (что вполне логично: оба занимают в роте привилегированное положение, тут обязательно нужно держаться вместе). Время от времени забавно комментирует происходящее в терминах кармы и всякой прочей мистики.
Балоун [ править ]
Вот тут-то Лукаш и осознал, что со Швейком ему было не так уж плохо. Потому как Балоун не только недотёпа и эгоист, нытик и трус. Главное — он патологический Обжора! Он просто не может не обжираться, а поскольку для обычного солдата это в армии проблематично — систематически объедает других. Объедает своего офицера, за что огребает от него. Объедает своих сослуживцев, за что тоже огребает. Пытается тырить и жрать продукты с кухни, за что огребает от повара Юрайды. В общем, понятно.
По своему статусу Балоун мог бы входить в негласный триумвират «ротный каптёрщик + ротный ординарец + денщик ротного командира» и иметь с этого выгоду (да хоть бы и в плане жратвы, если с понятием и в меру), но на это ему просто не хватает соображаловки.
Кстати, позже Балоун чуть позже даже блевал кусками этой самой фольги и полупереваренным паштетом. А вот нечего упаковку жрать! Кое-как утихомирился только после того, как ему официально назначили двойную порцию.
Его Императорское Величество Франц-Иосиф I [ править ]
Персонаж-призрак, император Австро-Венгрии. Говорят о нём много разного, например, что его «нельзя выпустить из сортира без того, чтобы он не загадил весь Шёнбрунн». Трактирщик Паливец сел в тюрьму за то, что портрет императора у него в заведении обгадили мухи. Швейк на словах (конечно, только на словах!) выражает стремление «служить государю императора до последнего вздоха».
Сюжет вкратце [ править ]
Действие романа начинается в Праге. Услышав сообщение об убийстве эрцгерцога, Швейк предположил, что будет война с турками, выдал реакцию где-то на грани полного идиотизма и горе-патриотизма с готовностью «служить государю императору до последней капли крови [10] », причём никто не мог толком понять — действительно он такой дурак или прикидывается. Двусмысленные слова привели его в тюрьму, оттуда его как сертифицированного идиота отправили в сумасшедший дом, оттуда его выставили как «слабоумного симулянта» и отправили в полицию (ибо выпендривался и требовал перед выпиской обед), оттуда отпустили домой, решив, что всё-таки дурак.
Затем Швейк явился на призывной пункт в инвалидной коляске: ревматизм-де замучил, но готов служить до последней капли крови! Это явление превратилось в натуральное шествие с толпой народа и криками «На Белград!», о чём даже написали в газетах. Попал в госпиталь полутюремного типа для симулянтов, затем оттуда в гарнизонную тюрьму как злостный симулянт (ибо выпендривался перед врачебной комиссией). В гарнизонной тюрьме начинается новый этап его биографии.
Лукаш оказался нормальным мужиком, но ничем ему не обязанный Швейк исполняет свои обязанности довольно своеобразно — доводит выполнение приказов до абсурда, а в случае чего включает режим идиота. Так было до тех пор, пока любитель животных Лукаш не попросил денщика раздобыть ему собачку.
Швейк вспомнил свой гражданский опыт и расстарался — добыл Лукашу действительно породистого пса. Через знакомого, который украл его у полковника фон Циллергута. Тот довольно быстро опознал свою пропажу при встрече на улице (мир тесен) и отправил Лукаша в другой полк, по странной случайности — как раз поближе к фронту. С другой стороны, Лукаш не так давно и сам просил о переводе в эту воинскую часть, так что Швейк нечаянно исполнил ещё одно его желание.
С этого момента Лукаш и Швейк неуклонно продвигаются на восток в сторону русского фронта. Попутные приключения то разлучают их, то снова сводят вместе. А без приключений Швейк не может.
Сначала его ссадили с поезда (довыпендривался перед попутчиком, оказавшимся генералом в штатском, и потом доигрался со стоп-краном), а после выяснения обстоятельств ему велели буквально догонять своего офицера пешком, ибо выданные ему на проезд деньги Швейк успел пробухать в пивной. Идя пешком, Швейк малость заплутал, стал нарезать круги (всё это получило гордое название «Будейовицкий анабасис») и нарвался на придурочного участкового жандарма, который начал шить ему дело о шпионаже. Опять разбирательство, тюрьма… зато догнал свой эшелон и в тюрьме познакомился с вольноопределяющимся [14] Мареком, который стал ему хорошим товарищем.
Потом было ещё много чего примерно в том же духе. Швейк встретил как новых товарищей, так и своего антагониста подпоручика Дуба, был обвинён в мародёрстве, был взят в плен собственными войсками (интереса ради переоделся в русскую военную форму, которую при виде австрийского солдата оставил на берегу пруда купавшийся русский военнопленный). Но вот эшелон приближается непосредственно к линии фронта… Путь Швейка на фронт закончился подо Львовом.
В Липнице состояние здоровья Гашека сильно ухудшилось, он уже не мог писать и вынужден был диктовать, а в январе 1923 умер, не дописав роман до конца. Его издатель оказался в сложной ситуации: текст печатался по мере написания небольшими выпусками-тетрадками, многие читатели подписались на эти выпуски с оплатой вперёд — в общем, останавливать публикацию было никак нельзя. Генеральный замысел Гашека был известен: Швейку предстояло оказаться в русском плену, попасть в Россию и пройти там через множество приключений, схожих с российскими приключениями самого автора. На роль спасителя и продолжателя романа был приглашён писатель и журналист Карел Ванек, который служил с Гашеком и стал прототипом одного из персонажей романа. Его биография в этом смысле была чрезвычайно близка к биографии Гашека.
В очередном выпуске появились слова:
Рукопись после смерти Гашека продолжил Карел Ванек.
— после чего Ванек честно и в меру своих способностей выполнил порученное и выдал читателю обещанное, но… Увы, именно что в меру своих способностей. Его труд по литературному уровню даже отдалённо не напоминает блистательное начало романа, не говоря уже о том, что «Швейк от Ванека» и «Швейк от Гашека» — это два совершенно разных человека.
Всего Ванеком были написаны три с половиной главы четвёртой части «Похождений» (вплоть до того момента, как Швейк сдался в плен) и роман-продолжение «Приключения бравого солдата Швейка в русском плену» («Osudy dobrého vojáka Švejka v ruském zajetí»). Сейчас эти тексты практически не издаются, однако желающие могут найти их здесь. И, по иронии судьбы, Ванека знают именно как автора никакой дописки к замечательному роману.
Начиная с 1951 г. издания романа обычно заканчиваются следующими словами:
Что здесь есть [ править ]
Снаряд вдруг пронесло, ой, ладо, гей, люли́! Башку оторвало, ой, ладо, гей, люли! А он всё заряжал, ой, ладо, гей, люли! И песню распевал, ой, ладо, гей, люли!
Швейк увидел молодую даму в грациозной позе на подушках. Как-то особенно улыбаясь, она смерила взглядом его коренастую фигуру и мясистые ляжки. Затем, приподнимая нежную материю, которая покрывала и скрывала все, приказала строго: — Снимите башмаки и брюки. Покажите… Когда поручик вернулся из казарм, бравый солдат Швейк мог с чистой совестью отрапортовать: — Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, все желания барыни я исполнил и работал не за страх, а за совесть, согласно вашему приказанию. — Спасибо, Швейк, — сказал поручик. — Много у нее было желаний? — Так, примерно, шесть. Теперь она спит как убитая от этой езды. Я исполнил все ее желания, какие только смог прочесть в ее глазах.
Через пару дней дамочка так достала и Швейка, и Лукаша, что пришлось вызывать телеграммой её мужа — чтоб забрал супругу.
А под этим: «Поцелуйте меня в ж…» Буква «ж» все же была перечеркнута, и сбоку приписано большими буквами: «ФАЛДУ». Рядом какая-то поэтическая душа накарябала стихи: У ручья печальный я сижу, Солнышко за горы уж садится, На пригорок солнечный гляжу, Там моя любезная томится…
Под влиянием столь дипломатической речи подпоручик Дуб отчасти пришел в себя: для него в какой-то мере сделалось ясно, что он не в казармах, однако из предосторожности он все же спросил: — Где я? — Вы изволите быть в бардачке, господин лейтенант. Пути господни неисповедимы!
Тропы «X — это Y» [ править ]
Пара слов о прототипах [ править ]
Трудности перевода [ править ]
По всей видимости, «Швейка» просто невозможно адекватно перевести. Разговорный чешский язык с обилием военных жаргонизмов, немецких дериватов и подцепленных Гашеком русизмов — как такое передать? А ведь именно в них подчас и кроется юмор. В основном переводчики путались в авторском пиджине языков из пяти, крепких напитках, собачьих породах и карточных терминах, что обесценило некоторые шутки, но в целом переводы приличны.
Был ещё перевод Виктора Чернобаева, сделанный в 1937. Этот выполнялся с оригинала, но был уныл и политкорректен: все герои здесь изъясняются исключительно правильным литературным языком и у читателя возникает вполне законное недоумение: а что тут, собственно, смешного-то?! Заслуженно забыт почти сразу после выхода.
Каноническим ныне заслуженно считается перевод Петра Богатырёва, первый вариант которого был опубликован в 1929 и затем дорабатывался до 1950-х включительно. Он тоже не идеален — ибо и цензура с идеологией довлели, и на чувство «ложного друга переводчика» Богатырёв иногда попадался, и в некоторые реалии [17] не вникал, — но зато у П. Б. всё было в порядке с чувством юмора, и дух романа передан достаточно адекватно. Именно этот перевод сейчас издают чаще всего (и именно он цитируется в данной статье). Но многочисленные русизмы (Гашек ещё до войны учил русский язык и даже бравировал его знанием в русофобской Австро-Венгрии, а потом 4 года жил в России) — «protívopoloženými» вместо «protilehlými», «dobrovolce» вместо «dobrovolník», «nacionálnost» вместо «národnost» и ещё много примеров — всё равно исчезли. Возможно, в таких местах стоило бы ставить слова латиницей?
Уже в XXI веке был опубликован ещё один перевод «Швейка» — согласно выходным данным, за авторством неких В. Лавровой и А. Фёдорова. Автор статьи данный перевод никому не рекомендует и склоняется к мысли, что эти господа с оригиналом не работали, а всего лишь передали богатырёвский текст своими словами, как им показалось лучше.
Иллюстрации [ править ]
Каноническим иллюстратором «Похождений» давно и неоспоримо признан Йозеф Лада, современник и приятель Гашека. Тоже, между прочим, очень интересный и необычный человек. Уже то, что он сделался известным художником, будучи с детства слепым на один глаз и имея понятные проблемы с восприятием объёма, говорит о многом! В этой статье везде, где не сказано иного, приведены именно его работы.
Всего им было создано около восьмисот чёрно-белых иллюстраций к роману (рисунки тушью), а после Второй мировой войны ещё и около двухсот цветных. На них Швейк уже не очень напоминает того действительно бравого вояку, который смотрит на нас с обложек первых выпусков (см. начало статьи), но сейчас абсолютное большинство людей при слове «Швейк» сразу представляет себе именно того персонажа, которого нарисовал Лада. Все эти картинки даже издавались отдельными книгами, в том числе и на русском языке («Картинки похождений бравого солдата Швейка»).
Кроме того, было бы несправедливым не упомянуть другого замечательного иллюстратора — Евгения Ведерникова. В СССР с его рисунками очень широко издавались рассказы (Швейк 1.0) и повесть (Швейк 1.5), так что для русскоязычных читателей он тоже вполне каноничен. Есть сведения, что Ведерников очень хотел проиллюстрировать академический пятитомник Гашека, но такой заказ ему не дали, и к роману он нарисовал лишь несколько иллюстраций буквально «для души».
Продолжения и адаптации [ править ]
Гашек удачно продал все права на театральные постановки «Швейка», в результате на сценах всяких варьете шло немало низкопробных опусов как бы про бравого солдата. Об этом даже говорить не стоит.
Были, конечно, и серьёзные работы — так, один из сценических вариантов романа создал не кто иной, как Бертольд Брехт в 1928, и это успешно ставили. И он же в 1943 написал пьесу «Швейк во Второй мировой войне», хотя тут с постановкой не задалось: на сцене пьеса появилась лишь в 1957. В финале Швейк, обращаясь к Гитлеру, заявляет: ты-де недостоин даже выстрела, тебя следует утопить в нужнике.
А в 1969 Марк Захаров поставил по этой пьесе телевизионный спектакль, который… не выпустила на экраны цензура. Ибо дело происходило непосредственно после «Пражской весны» 1968 года, и пьеса внезапно обрела новую остроту.
Вообще экранизаций «Швейка» было много, в разных странах насчитывается более двадцати штук — впрочем, часть из них является адаптациями вторичных произведений, относящихся ко Второй мировой, когда образ бравого солдата оказался заново востребованным. Те режиссёры и сценаристы, которые работали с оригинальным романом, упирались в очевидную проблему: книга-то не окончена!
Возможных выходов два, и оба столь же очевидны: либо экранизировать «по Ванеку», либо придумывать что-то своё. Первое клюквенно и уныло, второе рискованно и сомнительно. Например, западногерманский фильм «Der brave Soldat Schwejk» (1960) заканчивался героической смертью Лукаша на поле боя, и Швейк со слезами на глазах уносил его тело на руках.
Неожиданно любопытный и не противоречащий канону вариант можно видеть в украинском полнометражном мультфильме (2009 г., реж. Ринат Газизов, Ялта-фильм). Эшелон прибывает на фронт, рота Лукаша занимает свою позицию, но в атаку не бросается, а вместо этого идёт играть в футбол с русскими солдатами, ибо дело происходит аккурат под Новый год. Затем действие перескакивает на несколько лет вперёд и сидящий в пивной постаревший Швейк со вздохом говорит зрителю: ну а потом, конечно, опять была война, и было на ней всякое… А ещё здесь сократили число персонажей — Паливцу дали роль Балоуна, а Дуб получил черты сразу ВСЕХ отрицательных героев (см. иллюстрацию), и получился эталонный военный социопат. И вообще, количество персонажей сократили раз в …дцать.
| « | Не думайте, что я вас не знаю! Все наверх! В атаку! Умрите же, гады! УМ-РИ-ТЕ! | » |
| — Дуб гонит солдат в атаку, чтобы сорвать наметившееся новогоднее перемирие | ||
| « | Чтобы победить в войне, нам нужны: железные нервы, ненависть И НИКАКОГО СОСТРАДАНИЯ! | » |
| — Он же, немного ранее | ||
Канонической экранизацией романа, по-видимому, можно признать лишь одну — кукольный полнометражный мультфильм 1955 года (режиссёр Йиржи Трнка). Специально для него сам Йозеф Лада подготовил эскизы кукол, а проблема концовки тут вообще не стояла: фильм представляет собой три самостоятельные новеллы по трём отдельным эпизодам романа. Остальные части романа досняли через 30 лет, и включили все части в мультсериал 1986 года «Похождения бравого солдата Швейка», получившийся определённо не для детей. Швейк — в строгом соответствии с текстом романа! — ворует собаку и мебель, подставляет своего офицера под отправку на фронт, троллит всех вокруг и вообще не является образцом для подражания. Ах да, и эпизод с нагрянувшей к поручику Лукашу барышней и удовлетворившим все её желания Швейком в мультфильм вошёл полностью. Кстати, в этом (. ) мульте во время партии в карты Лукаш умудряется пикапить сразу трех девушек.
Непреднамеренное совпадение. Сюжет произведения крутится вокруг военного, якобы имеющего проблемы с психикой. Из-за своего психического расстройства (и выкидываемых вследствие слабоумия проделок) он часто гостит на гауптвахте. И вояка отлично понимает, что его идиотизм является для его действий отличной «отмазкой». Еще он до безумия любит рассказывать офигительные истории из своей жизни, от которых его ближайший сослуживец хватается за голову, а их непосредственный начальник — жестокий и мелочный псих-извращенец, помешанный на разглагольствованиях о военных действиях, офицерской чести и унижении своих подчиненных. Кто эти три боевых товарища? Швейк, Лукаш и Циллергут или Пахом, Братишка и товарищ Капитан?
В одной фарсовой инсценировке Дуб гаркает на Швейка: «Ну ты, рядовой, твою мать! По-моему, ты хитрая скотина и только притворяешься дураком! Учти, я за тобой наблюдаю, чешская морда!». Швейк же говорит «в сторону» (так изображается его невысказанная вслух мысль): «Я — чешская морда… А сам-то ты кто. » В каноне Дуб та ещё сволочь, но именно такого с ним ни разу не случалось.
Также стоит упомянуть фильм «Бравый солдат Швейк» (Dobry vojak Svejk, Barrandov Studios, 1957) — экранизацию первой части. Снято очень близко к тексту, а Швейк в исполнении Рудольфа Грушинского — стопроцентное внешнее попадание. Бретшнейдер в фальшивой бороде выдавал себя и Швейка за славянских патриотов, но оказался разоблачён, и уличные мальчишки и торговки забрасывают его овощами. Позже, когда он приходит в трактир Паливца, все ушли. Все, кроме Швейка, за столик к которому и подсел сыщик. Пани Паливцева сильно переживала, что у неё стынут заказанные сосиски, и щедрый Бретшнейдер взялся заплатить за всё. Он героически пытался споить Швейка, но в итоге сам допился до состояния «свалиться под стол». В военкомате решение «Годен!» принимают на основании измерения роста… пекарь… официант… учитель, с которого слетает пенсне, а потом и он сам падает в обморок. Швейк называет немку-баронессу не просто своей матерью, а сводной (!) матерью. Во всех красках изображена пьянка-гулянка у Каца, во время которой девицы лёгкого поведения ездили верхом на господах офицерах. Истории с продажей хозяйского дивана, в котором находился триптих, нет. Зато есть много обнажённой женской натуры в обстановке квартиры Лукаша, а пани Вендлерова попросила Швейка помыть ей спинку. Кошка не съела канарейку — за отсутствием кошки. Пёсика генерала зовут Люкс, украли его сразу, а «маршевый батальон» имеет не один вариант сокращения. Один из солдат, конвоировавших Швейка к Кацу, во время посиделок в трактире согласился, чтобы ему ввели в задницу какую-то гадость, чтобы избежать военной службы. Исчезла шикарная вторая часть обращения судьи к Швейку: «…Вот как раз свободный стул».
Есть и продолжение — снятый в том же 1957 «Швейк на фронте» (чеш. « Poslušně hlásím »). Тут при перенесении на экран в три раза большего объёма текста многим пришлось пожертвовать…
Другие произведения Гашека [ править ]
К сожалению, они малоизвестны. К счастью, автору раздела попалась в руки изданная в середине XX в. брошюрка — сборник сатирических рассказов.
Особое место у Гашека занимают рассказы про его похождения в Бугульме во время службы в Красной армии («Комендант города Бугульмы», «Адьютант коменданта города Бугульмы», «Крестный ход» «Стратегические затруднения», «Славные дни Бугульмы», «Новая опасность», «Потёмкинские деревни», «Перед революционным трибуналом Восточного фронта»). Читатель узнаёт, что трусов, мародёров, палачей и просто идиотов в РККА не меньше, чем в прочих армиях. И самый эпичный среди них командир Тверского Революционного полка товарищ Ерохимов: «Прежде всего,— ответил он торжественно и важно,— объявлю мобилизацию конского состава. Потом прикажу расстрелять городского голову и возьму десять заложников из местной буржуазии. Пусть сидят в тюрьме до окончания гражданской войны… Затем я произведу в городе повальные обыски и запрещу свободную торговлю… На первый день этого хватит, а завтра еще что-нибудь придумаю».
Примечания [ править ]
Книги
