Почему сословный строй россии себя изживал о чем это говорит
В начале 19 века почему сословный строй россии себя изживал
1.Жители лесной полосы Восточной Европы.
2.Тюркский и Аварский каганаты.
4.Волжская Булгария и Византия.
Таким образом, восточнославянские племена жили в окружении многих народов. Некоторые из них оказали значительное влияние на язык, культуру и быт восточных славян.
Как бы то ни было, но возвысившись при помощи демоса, делая суд и управление достоянием всего народа, Перикл вовсе не думал идти по пути крайней демократии, он не думал, по словам Белоха, создавать анархии, тирании одного класса над другим, толпы над аристократическим или более состоятельным меньшинством: напротив, Перикл только совладал с демократическим движением, урегулировал его мощною рукою, направив его в известные, определённые границы и дав окончательную организацию демократии. Свободу и равенство он стремился соединить с царством закона и порядка. Не он возжёг ненависть между высшим и низшим классом афинского общества; не он внёс раздвоение в среду афинян: эта ненависть и это раздвоение были уже готовым фактом, который застал Перикл.
Пирамиды строились как гробницы, с целью проводить тело фараона
и сохранить душу и «тело» умершего царя.
Древние египтяне считали, что, когда фараон умирал, он становился Осирисом, повелителем мертвых. Новый фараон становился Гором, богом небес и защитником бога солнца. Этот цикл символизировал восход и заход солнца.
Часть духа мертвого фараона, называемого КА, как считалось, оставалась с его телом. И считалось, что если за трупом не было надлежащего ухода, бывший фараон будет не в состоянии выполнять свои новые обязанности в качестве короля мертвых. Если это происходило, то цикл нарушался, и стихийные бедствия обрушивались на Древний Египет.
1. (a) Определите тип питания человека.
Человек, по способу питания –
C) автотроф и гетеротроф, так как он ест и животную и растительную пищу
D) хемосинтетик, поскольку научился синтезировать органические вещества в лаборатории
(b) Объясните, чем отличается автотрофное и гетеротрофное питание.
2. Определите, что нужно учитывать при составление рациона питания.
(a) Назовите не менее 2-х составляющих рациона питания.
(b) Выберите продукты для своего рациона питания.
(с) Объясните, почему вы выбрали именно эти продукты. Приведите не менее 2 аргументов.
3. Сахар (глюкоза) является основным источником энергии в организме.
Опишите путь транспорта сахара (глюкозы) в организме (Вставьте в текст нужные по смыслу
Опорные слова: двенадцатиперсная кишка, тонкая кишка, кровеносные, почки,
Сахар из булочки, попав в рот, движется
В ________________ он расщепляется до
глюкозы, всасывается в ____________ и
движется по ____________________ сосудам к
органам, а затем остатки сахара в крови
фильтруются в ______________________ и
выделяются из организма.
4. Выделение – это одно из основных свойств всех живых организмов.
Соотнесите организмы и их продукты выделения.
Урок истории на тему: «Россия в начале 19 века»
Тема: «Россия в начале 19 века»
Цели и задачи: вспомнить основные итоги развития России в начале 19 века,
при этом привлечь из курса всеобщей истории для анализа
нового материала по истории России. Выяснить роль и место
России в мировой цивилизации, основные характеристики
развития страны, особенности и уровень развития страны в
конце 18 – начале 19 в. Использовать краеведческий
Материалы к уроку: учебник, тетрадь, карта «Россия в начале 19 века»
Общая характеристика страны в 19 веке. Страна и народы.
Сословное и классовое деление.
Экономическое развитие России.
А) пути сообщения и торговля.
Б) Города и промышленность.
4. Политический строй.
Вводное слово учителя.
-Тема нашего урока: «Россия в начале 19 века».
Сегодня мы должны привлечь знания из курса истории России 17-18 вв. и всеобщей истории, чтобы выяснить каково же развитие страны и ее место и роль в мировой цивилизации.
Общая характеристика страны в 19 веке. Страна и народы.
Вступительное слово учителя.
— К началу 19 века территория России раскинулась на тысячи верст от Балтийского моря до Тихого океана. (Рассказ сопровождается показом на карте). Население России составляло 40 млн. человек, которое было размещено на этой огромной губернии территории, поэтому для России была характерна неравномерность в расселении. Наиболее плотно населенные – это центральные губернии. (На карте).
Сибирь, дальний Восток, Север – малонаселенные – «немые пустыни», как их называли в 19 веке. (Показ на карте).
Огромная территория была заселена различными народами. (Карта). В западных и южных губерниях русское население соседствовало с украинским и белорусским. На огромных просторах Волги расселились тюркоязычные народы: татары, чуваши, башкиры, якуты и другие. Финно-угорское население проживало на Урале (карта). Естественно, в религиозном составе Россия была неоднородна.
Вопрос классу: вспомните, какие религии были распространены в России до начала 19 века? (Православие, католичество, ислам, иудаизм, буддизм, протестантизм, старообрядчество, язычество).
Таким образом, широкий религиозный и национальный состав России ставил задачу царю проводить осторожную политику страны в этот период времени.
2. Сословное и классовое деление.
— Все население России делилось на сословия, но в городах уже четко выделяются классы. Давайте вспомним:
— что такое сословия? (Сословия – это группы, обладавшие разными правами и обязанностями и имевшие разное юридическое положение).
Что такое классы? (Класс – это большая группа людей с определенным положением в исторически сложившейся системе общественного производства).
Ребята, как вы считаете, какое деление более прогрессивное? (Классовое).
Почему? Оно характерно для капиталистического общества. Но так как Россия находится на начальном этапе развития капитализма, то главным остается сословное деление общества.
-Итак, какие сословия существовали в начале 19 века?
Вам давалось опережающее домашнее задание. (Учащиеся рассказывают каждый о своем сословии, записывая их на доске, на лестнице)
-Покажите, какое место занимало это сословие.
Крепостные – 14 млн. человек
-Какое сословие является главным и высшим в России?
-Какое сословие самое низшее?
-Какой вывод мы можем сделать, анализируя сословное деление общества на.19 века?
Вывод: основная масса населения России находится в бесправном положении, занимает самую низкую ступень.
-Однако, кроме сословного деления в нач.19 века выделяется классовое деление (по ходу рассказа, рисую в схеме стрелки)
— Таким образом, в городах проявляются элементы капиталистического общества. Здесь наиболее ясно проявляется кризис феодальной системы. Сословный строй изживал себя. Однако, в целом Россия оставалась сельской страной, поэтому сохранилось традиционное сословное деление общества к нач.19 века.
-Итак, мы рассмотрели русское общество нач.19 века. М теперь наша задача – выяснить уровень экономического развития страны. Одним из самых слабых мест в экономике России было состояние путей сообщения.
А) Пути сообщения и торговля
-Откроем карту (дана в учебнике) и посмотрим сколько железных дорог было в России в нач.19 веке?
— Как вы думаете, какие пути сообщения были еще? (Речные и грунтовые).
— Действительно, основной поток грузов перевозился по рекам.
-Давайте посмотрим на карте, как можно попасть купцу из Орла в Самару, чтобы провезти товар? (В Орле река Ока, она впадает в Волгу, г.Самара находится на р.Волге, т.е. по рекам).
Наш город Орел тоже был связан с другими городами судоходством. Большая пристань была в Орле, по реке Оке (все были в Орле и видели ее) ходили суда. В «Историческом описании Российской коммерции» говорилось: «…по Оке весною ходят от Орла до Москвы и до Нижнего Новгорода со всяким хлебом струга, а от Калуги и других вышних городов плотами гоняется лес; летом же и осенью из низовых и верховые города оные струга ходят с солью и железом, и по обеим сторонам реки имеется бечевая».
Поэтому, когда сгорела пристань на реке Оке, то была построена новая. А потом вдоль Оки строятся еще пристани, перевалочные и ссыпные пункты. После спад весенней воды уровень ее в Оке поддерживался с помощью 10 водосточных плотин. По Оке и ее притокам, повыше Орла находилось 67 прудов, с которых в случае воды нужды сливалась вода для прихода судов. В Орел приходили бурлаки.
Судоходство на юге и в центре страны, где реки были полноводны, глубоки и неторопливы, сильно отличалось от судоходства на северных реках. Мелких, узких, порожистых. Поэтому на юге и севере применялись разные типы судов. Пристани, находящиеся недалеко от Петербурга, назывались верхними, а более отдаленные от столицы – низовыми. Караваны, отправляющиеся от верхних пристаней, достигали Петербурга в одно судоходство. Грузы из низовых пристаней зимовали в пути и приходили в Петербург лишь на следующий год.
Другой путь сообщения – грунтовые дороги. По ним грузы перевозились в обозах.
«В степи кочующий обоз», запряженный волами совершал свой путь в течение долгих месяцев. Весной и осенью грунтовые дороги становились непроходимыми.
В местах пересечения торговых путей устраивали ярмарки (карта в учебнике).
— Найдите на карте крупные ярмарки (по районам). (Это Тамбов, Курск, Новочеркасск, Тбилиси, Харьков, Екатеринослав и др.)
— Ребята, найдите на карте Нижний Новгорорд (сюда переехала макарьевская ярмарка после того, как сгорел волжский городок Макарьев), г.Ирбит (Ирбитская ярмарка), г.Ростов Великий.
— Что можно было продавать? (Скот, шерсть, кожу, ремесленные изделия, хлеб, лес и т д.) например, с Урала привозили пушнику и лес.
Орловские купцы возили свой товар в Курск.
Но все же не всегда на ярмарку вывозили весь свой товар, т.к. крестьяне и помещики иногда накапливали хлеб за несколько лет.
Как вы думаете, почему это происходило? По разным причинам. (Боялись голода, неурожая; у незажиточных крестьян нет лошадей; ждали подорожания» мешала непогода, т. е. из-за плохих дорог, так как осенью и весной дороги становились непроходимыми. То есть по разным причинам.)
Б) Города и промышленность
— Вы видите, что ярмарки проходили в основном в городах.
В нач. 19 века в России было 415 городов и посадов. Самый крупный – Петербург, Москва, Тула, в Сибири – Тобольск.
Города отличались по уровню развития. Это аграрные – в них пахали землю, держали скот и промышленные – в них были фабрики и заводы.
И, конечно, нельзя не сказать о нашем городе
Сообщение обучающегося о городе Орле
В конце 19 в. В орловской губернии проживало свыше 500000 человек, из них около 313 были крепостными. Крепостное право сильно тормозило развитие экономики губернии. Промышленность в нашем крае, по сравнению с другими районами страны, была относительно слабо развита. В основном развивалась промышленность и ремесла по переработке сельскохозяйственной продукции. В нач.19 в. в губернии продолжало развиваться кожевенное, винокуренное, сальносвечное и пенькотрепальное производство, мыловарение. Большое развитие получили местные кустарные промыслы. Крестьяне изготавливали из пеньки пряжу, ткани, полотно, сучили веревки и канаты. В лесных уездах было распространено изготовление деревянной посуды, бочек, телег, саней. Из лыка плели лапти, изготовляли рогожи, кули. Многие крестьяне работали по столярному и плотницкому делу, портняжничали и сапожничали, занимались постройкой баржи.
Развитие экономики губернии вело к росту торговли. Она приобретала все большее значение.
На рубеже 18-19 вв. в нашем крае, как и в целом по стране, на место старых феодальных отношений, хотя и медленно, но неуклонно пробивались новые капиталистические отношения. Но в первой половине 19 века Орловская губерния по-прежнему оставалась земледельческой. В сельском хозяйстве господствовали крепостнические порядки, сдерживающие рост производительных сил. Жизнь крестьян с каждым годом становилась невыносимее. Крепостных продавали, проигрывали в карты, меняли на охотничьих собак.
Орловская деревня продолжала сохранять черты натурального хозяйства. Крестьяне сами изготовляли орудия труда, строили жилища, одевались они в домотканую одежду, носили лапти.
Хозяйство края продолжало развиваться. В губернии строятся кирпичные заводы, расширяется гончарное производство, возникают писчебумажные предприятия, строятся новые заводы, фабрики, все чаще теперь стал применяться ручной труд. С развитием хозяйства и промышленности продолжает развиваться торговля, проходят ярмарки. Вдоль Оки строятся пристани. По воде ходят паромы с грузами. Открытие навигации было важным событием в Орле. На пристань стекалось население всего города. Под гром пушек и напутственных речей сотни судов уходили в далекий путь. Сухопутным направлением торговли был путь на Запад к пристаням Западной Двины. В зимнюю пору тысячи крестьян занимались «извозом», то есть перевозом купеческих грузов в эти районы. Высокий денежный оброк гнал крестьян на заработки. Позже было открыто шоссе Орел-Тула-Москва).
-Вы представили себе жизнь городов начала 19 века. Обратите внимание на то, что в городах идет развитие промышленности, строятся заводы, фабрики, на них применяются паровые машины. О чем идет речь? (О промышленном перевороте).
-Завод, фабрика сменяет мануфактуру, применяются машины вместо ручного труда.
-итак, с середины 19 века в России начался промышленный переворот.
Вопрос. Когда в странах Европы проходил промышленный переворот? (В ходе буржуазной революции, 17-18 вв.)
-Когда в России начался промышленный переворот? (В середине 19 века)
-О чем это говорит? (Россия отстает)
-как вы считаете, почему это происходит? О чего зависит развитие промышленности? (От государства, от политики).
— Какие факторы замедляли экономическую жизнь России? Что необходимо для развития капитализма? (Деньги, земля, наемные рабочие).
-Какого условия нет? (Нет наемных рабочих, так как все крестьяне крепостные).
-От кого зависит это условие? (От царя).
-Какая власть была у царя? (Абсолютная власть была у царя. Он монарх, следовательно, самодержавная власть).
Это значит, что абсолютная власть царя мешала развитию капитализма в россии, так как законы принимались в интересах дворян.
-какое политическое устройство в России?
Форма правления – абсолютная монархия. (Рассказ сопровождаю показом на схеме).
Император (высшая законодательная и распорядительная власть)
Сенат – генерал – прокурор (высшая судебная административная власть)
(исполнительная власть) (высшая церковная власть)
(Коллегии были иностранных дел, военная, морская, финансовая, промышленная, торговая, судебная).
-Главную роль в управлении страной играли чиновники. По закону они были исполнителями воли царя, который стоял во главе государства. В его руках была сосредоточена высшая законодательная и распорядительная власть.
Чиновничество было полновластным хозяином в центральных органах управления и в местных (губернских и уездных).
В итоге в России складывается самодержавно-бюрократический государственный строй.
Именно политическое устройство определило развитие страны в 19 веке и ее место среди европейских стран.
Вопросы. – Можем ли мы сравнить развитие России с европейскими странами? Можем? (Можем).
-Можем ли мы говорить об отставании страны? (Можем).
-Где проявилось отставание? (В экономике, в политике).
-В чем оно проявилось? В экономике: промышленный переворот произошел позже; крепостное право мешает сельскому хозяйству и промышленности. В политике: сословное деление, а не классовое; буржуазия не имеет силы; абсолютная власть царя.
Итак, сегодня мы с вами познакомились с основными характеристиками развития России начала 19 века.
Давайте еще раз повторим главные проблемы этой темы.
какое деление общества было характерно для России начала 19 века? (Сословное и классовое)
Что свидетельствует о развитии капитализма в России? (Начало промышленного переворота)
Что такое самодержавно-бюрократический строй? Как он влиял на страну? (По своему политическому устройству Россия была самодержавной монархией. А слово «бюрократия» переводится: «власть канцелярий». Император управлял страной при помощи чиновников, которые в управлении страной играли главную роль).
Управлял страной царь – самодержавец и бюрократы. От произвола бюрократии, от ее мздоимства страдали все слои населения.
Домашнее задание. Параграф, ответить на вопрос: что мешало свободному развитию
Отношение к социальному строю
Раздел IV ОТНОШЕНИЕ К СОЦИАЛЬНОМУ СТРОЮ
XXI Связь государства с социальным строем.
Как мы видели, государство с социальной точки зрения есть лишь последнее дополнение и завершение той сети мелких союзов, в которые складываются люди при совместной жизни. Это множество групп и целых слоев их образует то, что называется строем социальным. В нем переплетаются слои и группы, созданные всеми возможными условиями и интересами, по которым только люди вступают между собой в союз. Здесь имеются группы территориальные, члены которых связаны между собою единством пребывания в одной местности. Кроме территориальных групп, имеются группы профессиональных интересов, основанные на трудовом начале или на отправлении какой-либо функции созданной общественной жизнью, или сплотившаяся на каком-либо совместном преследовании духовных интересов. Но и люди различных групп имеют общие интересы, вследствие чего и сами эти группы связываются между собой, или же группы различных категорий имеют нужду в союзе. Наконец одна и та же личность может принадлежать одновременно к очень различным группам.
Чем сильнее творчество нации, духовное и трудовое, тем больше образуется этих групп, тем они развитее и сплоченнее. Чем сложнее эта социальная организация, тем сильнее творчество народа, т. к. каждая личность находит удобнейшую среду творчества именно в этих группах.
Государственная организация, объединяющая нацию на общих обязательных всему народу нормах, не должна уничтожать социальной организации, так как и создается, собственно, для помощи социальным силам. Если бы государство заглушало их работу и заменяло ее своей работой, лишенной свободы и личной инициативы, то оно явилось бы убийцей нации, а затем и самоубийцей, так как по захирении нации умирает и государство. Источники силы государства все в нации и в свободном ее творчестве.
Таким образом, для всякого государства необходим здоровый социальный строй. Другими словами, нужно такое сложное расслоение нации, которое охватывало бы все формы ее творчества и давало людям возможность коллективной взаимопомощи в каждом виде его. Но такое расслоение было бы бесплодно, если бы не сопровождалось организацией каждой группы, а также известным сплочением и организацией однородных групп.
Это здоровое состояние социального строя особенно необходимо для монархического государства. Забота о социальном строе характеризует все эпохи процветания монархий, которые всегда относятся к нему крайне бережно, стараются не ломать его, а именно на нем воздвигать свои государственные построения. По этому поводу и говорят о природной сословности монархических наций. Она характеризовала и Россию.
Почему являлось такое отношение? Потому что монархия была проникнута истинно монархическим духом: она сознавала себя общенациональным представителем. Она еще не была абсолютистской, не чувствовала себя только центральной управительной силой, но сознавала, что монарх есть представитель всей нации, как выразитель ее верховного идеала.
В настоящее время политика иначе относится к социальному строю. Хотя вообще в современном цивилизованном государстве не отрицается право граждан на организацию союзов и корпораций, но в основе политических отношений кладется исключительно строй общегражданский.
Строй сословный отрицается. Хотя современное государство знает, что нация расслоена на отдельные классы и группы, но не хочет иметь дела с ними, упраздняет даже само слово «сословие» и в политических отношениях признает только отдельных граждан, которые по большинству голосов создают государство и правительство.
Эта идея общегражданского строя в настоящее время завоевала все умы. Он считается высшим звеном развития идеи государства я основой свободы. Строй сословный объявлен синонимом подневольности граждан и реакционности своих сторонников. Но теория общегражданского строя не сознает, что она создана собственно борьбой демократической идеи против монархической. Действительно, осуждение сословного строя произносится ему совместно с «неограниченной» монархией.
Это объяснение, как все формулировки Б. Чичерина, чрезвычайно умно, почему из него и легко заметить, в чем ошибка общегражданской теории государственной власти.
Как видим из слов Б. Чичерина, в сословном государстве «общий всем интерес государства» нимало не был забыт: только он представляется монархом, его «объединяющей всех властью». Стало быть, в монархическом государстве можно без вреда для «общего всем интереса» допустить, чтобы каждый отдельный интерес (сословный) имел свою собственную организацию. Если же упразднить монархию, то приходится построить государство так, чтобы «общий всем интерес государства» не уничтожался частными интересами. И вот почему народное представительство при этом направляется к цели выражать не «раздельные интересы сословий», а общий государственный интерес. Для этого же нужно устранить представительство сословий, и вместо него создать общегражданское представительство, общегражданские выборы, общегражданское голосование, вообще упразднить государственное значение, сословий и вместо него создать общегражданский строй.
Таким образом, сущность вопроса о строе сословном и общегражданском и об их историческом споре сводится к вопросу о том, что должно поставить Верховной властью: монарха или демократию? Что касается до вопроса о «свободе», то он прямого отношения к делу вовсе не имеет, а косвенно появляется лишь потому, что предполагается, будто бы «свобода» несовместима с монархией и неизбежно вытекает из демократии.
Но должно заметить, что соображения относительно несовместимости свободы с монархией относятся только к абсолютистскому (или деспотическому) типу монархии. В отношении монархии истинной, самодержавной, эти соображения по малой мере не доказаны, да наука государственного права даже и не анализировала различных монархических типов, сливая их под общим наименованием «неограниченной монархии». И не совершив этой обязательной для науки работы, государственное право и политическая практика, однако, решаются во имя создания «общегосударственного интереса», исчезающего с упразднением монархии, исключить из нового государства необходимое для него представительство сословий.
Между тем в действительности это означает разрыв между государством и социальным строем. А вся реальная жизнь нации совершается в социальном строе, так что если мы у него отнимаем влияние на государство, то тем самым отнимаем это влияние и у нации.
Этот ряд обстоятельств показывает, что современное учение о сословном и общегосударственном строе требует серьезного пересмотра.
ХХII. Строй сословный и общегражданский.
Коренная ошибка государственной науки в учении о сословном и общегражданском строях (или порядках) состоит в том, что она анализирует их с точки зрения чисто юридической. В различных формах общественного строя усматривается только юридической порядок явлений, которому соответствует и известная форма государственности. Возьмем вкратце изложение этого учения у Б. Чичерина [Б. Чичерин, «Курс государственной науки», Социология, глава III].
Согласно учению Лоренца Штейна, по юридическому строению общества последовательно развиваются три порядка: родовой, сословный и, наконец, общегражданский.
Когда первый теряет преобладающее значение, он не исчезает вполне, а хранит свои остатки в следующем, его сменившем. Так, с наступлением строя сословного родовой не исчезает, а только ослабевает и держится в сословном, в виде некоторых остатков своих, способных ужиться с господством нового строя. Так точно и сословный строй, когда проходит его время, не вполне исчезает, а сохраняется, поскольку совместим с господством строя общегражданского. Появления же какого-либо нового строя после общегражданского учение Лоренца Штейна уже не допускает, и Б. Чичерин горячо спорит против возможности социалистического строя именно на том основании, что творчество уже вполне исчерпано появлением строя общегражданского.
В чем же особенности этих последовательных порядков?
Наконец, в общегражданском строе «значение лица определяется уже не принадлежностью его к тем ила иным частым союзам, физиологическим или группирующимся около известного интереса. Оно пользуется полнотой права само по себе как разумно свободное существо, а так как в этом качестве все люди равны, то начала, определяющие начала общегражданского строя, суть свобода и равенство? Государство при этом «выделяется и образует свой собственный строй, который в свою очередь воздействует на гражданское общество, полагая предел господству частных сил и порабощению одних другими».
«Именно этим выделением политической области устанавливаются в гражданском порядке начала свободы и равенства».
Что поняли бы мы в Церкви, если бы рассматривали ее с юридической точки зрения, с предвзятой мыслью, будто бы Церковь есть известная система построения права? Что поняли бы мы в армии, если бы применили к ее изучению ту же предвзятую мысль? Но ничуть ни более реально наше понятие и об общественности, если мы предвзято решим, будто бы ее сущность состоит в известной организации правовых отношений.
Сущность общественности проявляется в законах и явлениях социальных, которых верхним слоем служат явления политические, государственные. Отношение между общественностью и государственностью в действительности определяется законами социальными, почему и должно быть изучаемо на основании этих последних и на их же основании регламентируемо политическим искусством.
Реальное построение государственных политических отношений получается лишь в том случае, если мы производим его на основании пучения законов социальных явлений. Юридические же явления только сопровождают их, а не определяют и, наоборот сами, определяются ими. Когда мы это забываем, то подчиняем явление первоисточное явлениям производным, то есть одновременно и ошибаемся, и насилуем жизнь. Такое влияние и производит владычество юридической точки зрения на теорию государственной науки и политическую практику.
Явления юридического порядка, повторяю, всегда сопровождают всякие общественные явления и порождаются ими. Таким образом, анализ общественности с юридической точки зрения имеет свой смысл и свою пользу. Но объяснять общественность и государственность, наблюдая на самом деле только юридическое их строение, совершенно невозможно, и создает искаженное представление о действительности.
Даже идея экономического материализма (Маркса-Энгельса) несравненно глубже и правильные объясняет строение общественности и государственности, нежели идея юридическая.
Для того чтобы понять общественность и государственность и их отношения, мы должны знать, почему и для чего возникают они. В этом отношении экономическая идея все-таки нечто объясняет. Но юридические отношения не составляют ни причины, ни цели общественных явлений, и хотя связаны с причинами и с целями общества и государства, но не составляют их сущности.
Почему возникает, например, родовой строй? Разве как последствие правовых отношений? Разве для того, чтобы создать известную систему права? Конечно, нет. Причины возникновения родового строя состоят в условиях совместной жизни размножающейся семьи, перерастающей центр сцепления, какой способен дать патриархальный строй. Для уяснения условий совместной жизни нужно изучать социальные законы. Известная система права является при развитии родового строя, но сам род возник вовсе не вследствие системы права. Создавая ее, родовичи имеют, конечно, цель дать своей жизни известные рамки, но не создание права есть их цель, а желание путем права прочнее закрепить достижение своих социальных целей.
Точно так же и при возникновении государственности ни причины, ни цели не состоят в юридических отношениях.
Причины возникновения государства кроются опять же в социальных законах, в тех потребностях, которые имеют социальные группы при их взаимоотношениях. Цели при этом сводятся к удовлетворению совместных потребностей. В процессе построения государства непременно возникает известное право, но оно составляет не цель, а лишь одно из орудий для достижения целей, преследуемых обществом при созидании государства.
Таким образом, уяснения сущности социальных и государственных явлений мы должны искать в анализе свойств и потребностей, почему, например, экономическая теория все-таки реальнее, нежели юридическая. Экономическая теория усматривает очень важную часть потребностей, а неверна лишь потому, что не видит самой центральной силы общественной организации.
Только таким путем мы можем правильно определить истинную природу отношений государства к обществу, а стало быть, и к личности.
Не входя в историческую критику этой теории, достаточно сказать, что она опровергнута самой действительностью «общегражданского строя». То, что сулит эта теория, не сбывается, то чего она не допускает, является.
Так выходит по теории. Но не успела эта «окончательная форма» установиться в европейском государстве, как уже явилось именно новое учение, с которым пришлось бороться и самому Чичерину. Это учение объявило не менее логически, что сущность исторического процесса общежития составляет вовсе не идея объединения «гражданского» и «государственного» союзов в «высшем единстве», а «борьба классов».
Эта социалистическая идея, развитая вдобавок на тех же основаниях Гегелевской диалектики, как и учение Лоренца Штейна, дала у Маркса и Энгельса совершенно противоположную схему истории, возвестив новый общественный строй, возможность которого отрицает теория общегражданского строя. «Фантазировать можно сколько угодно», замечает на это Чичерин. Но к несчастью для его теории не одни «фантазии» (если так называть экономическую теорию), но и действительная жизнь дала несомненные факты, опровергающие теорию общегражданского строя.
Эта теория осудила сословия, объявила всеобщее равенство. Но сам Чичерин признает, что фактически в общежитии возникло еще большее неравенство и еще большее подчинение слабейших сильнейшим. Как же могло это возникнуть? Чичерин говорит, что уж в этом виноват не гражданский порядок. «Гражданский порядок устанавливает только форму, в которой проявляется свободное взаимодействие сип, но не заменяет самой деятельности этих сил. Он дает форму, а остальное должны доделывать сами эти «силы». Должно сказать, что это уже само по себе показывает сочиненность, не реальность строя, который ничего действительного не дает. Но если он сам ничего не создает, то что же делают частные «силы», которым общегражданская теория разрешает действие?
Да и не одни социалисты опровергают фактически теорию общегражданского строя. Сословия объявлены ею вне государства. Но общественные силы организуются в новые сословия: рабочие объединяются в профессиональные организации, очевидно, убедившись, что не «свобода» общегражданского строя, а сплоченность и подчиненность «сословий» обеспечивают потребности и действительную свободу граждан, В такие же организации складываются и капиталисты. И мало того, что эти новые «сословные организации» возникают и развиваются, они стремятся влиять на государство, захватить его в свои руки. Не простым «гражданином» стремится быть рабочий в государстве, но именно рабочим, точно так же и капиталисты стремятся захватить государство именно как буржуа. Все это уже не «фантазии», а исторические факты, ознаменовавшие эпоху «общегражданского строя» немедленно по ее установке, и притом столь ярко, что на место теории общегражданского строя явилась новая теория классового государства. Это такое яркое фактическое опровержение теории общегражданского строя, что едва ли нужно входить в историческую критику ее, и доказывать, что и в отношении прошлой истории человечества она столь же не соответствует фактам, как в отношении современности.
Это несоответствие теории с действительностью происходит именно потому, что она изучает не действительную общественность и государственность, а лишь некоторые их тени и отражения, ставя свой анализ на почву чисто юридическую.
На самом деле общественность и государственность можно понимать и должно изучать лишь на почве социальных законов. Не «гражданский порядок» должно анализировать, а «социальный строй». При этом все построение общественно-государственных отношений, определение государственных задач, обеспечение свободы и порядка являются перед нами совершенно в иных формах и формулах.
ХХIII Эволюция социального строя.
Итак, оставим в стороне понятие и термин «гражданский» порядок, предрешающий исключительно юридическую природу общества. Посмотрим на «социальный строй», который как действительное реальное явление не уничтожается ни при каких теориях, имеющих какую-либо частичную долю истины, так что с этим термином мы не теряем из виду ни «общегражданских» явлений, указываемых теорией «гражданского порядка», ни явлений, указываемых теорией «борьбы классов».
Социальный строй действительно заключает в себе явления, отмечаемые и той, и другой теорией, но не исчерпывается ими. Он, конечно, представляет очень сложную эволюцию, и не одинаков в различные эпохи или фазисы развития общества. Но если мы желаем дать какие-либо основы классификации социального строя, то должны назвать две основные формы его, которые в свою очередь имеют вторичные подразделения. Это именно: 1) простой социальный строй и 2) сложный социальный строй.
Однородные группы простого социального строя отличаются, так сказать универсальностью своих функций, т. е. способностью группы удовлетворять всем своим потребностям. Такая группа составляет как бы целое замкнутое, маленькое общество. Группы сложного строя, напротив, специализированные на разных функциях, посему, и не однородны, а весьма разнообразны.
Понятно, что такой состав групп, из которых слагается социальный строй, имеет непосредственное влияние и на способы как их взаимного, междугруппового сцепления, так и на характер их отношений к государству, составляющему их общее объединение.
В общей сложности можно поставить такую схему развития социального строя:
1. Простой социальный строй, представляющий два главных фазиса развития:
а) патриархальный,
б) родовой.
2. Сложный социальный строй, начинающийся с
а) наследственно и принудительно сословного, который можно назвать простым сословным, и переходящий в
б) свободно сословный или сложно сословный социальный строй.
Без сомнения, патриархальный строй характеризуется подчинением личности группе. Права личности в нем обеспечены очень прочно, ноле как личности, а как члена семьи. Этот характер отношения к личности отражается и в строе родовом, а если сословный строй происходит из разложившегося родового, то подобное же отношение к правам личности переходит и в строй сословный. Итак, правовые отношения, подмечаемые теорией «общегражданского порядка», до известной степени существуют в социальном строе, но они далеко не так просты и однообразны, и для независимости и свободы личности некоторые формы родового строя представляют гораздо больше простора нежели «общегражданский строй». Едва ли в этом отношении кавказский горец позавидует лондонскому «докеру».
Во всяком случае несомненно, что первичные формы групп социального строя не уничтожаются при дальнейшем усложнении его. Так семья остается и при последних сложнейших состояниях его. Так и родовое начало, как справедливо указывает Чичерин, сохраняется в характере наследования. Особенно в первых фазисах сословного строя влияния родового очень сильны. Посему, когда мы говорим о «сословном» строе, то действительно может являться мысль о его неприменимости к современным условиям. Но это относится лишь к «наследственно-сословному» строю.
Во избежание недоразумений, напоминаю поэтому, что, говоря о государственно-сословном строе, я разумею государство, поставленное в связь с современной формой сословности, т. е. в виде «свободно-сословного» строя.
Это несомненный социальный и исторический закон. Патриархальный быт совсем не знает государственности. Ее зачатки видит лишь строй родовой, который и развивает государственность в различных направлениях: монархическом, аристократическом или демократическом, в зависимости от условий, которые могут выдвигать ту или иную идею Верховной власти. Быт сословный уже совершенно невозможен без государства, даже в самых первых своих фазисах. Он же создал наилучшие доселе образчики государственности. Быт свободно-сословный в высшем его развитии в еще большей степени требует государства, но доселе не нашел наиболее соответствующих себе государственных форм.
Это последнее обстоятельство создано сложным рядом причин, в числе которых для монархии особенно важно помнить ее собственное перерождение в абсолютизм, с проистекшим отсюда бюрократизмом, и с отсюда появившейся оторванностью от социального строя в такую эпоху, когда социальному строю нужнее чем когда-либо требовалось государство.
Эпоха, предшествовавшая появлению так называемого общегражданского строя, состояла в разложении наследственно-сословного строя. Он разлагался под влиянием двух категорий явлений: во-первых, усиленное умственное развитие, огромный прогресс знаний и развитости личности создал могущественные прослойки лип, живущих умственным трудом и множеством профессий развившихся на основе умственного труда. Во-вторых, это же чрезвычайное развитие, ума и знаний, в соединении с колониальной политикой (им же порожденной) создали небывало быстрое развитие сложной промышленности, совершенно разбившей прежние рамки наследственно-сословной профессиональности, и совершенно с ней несовместимой. Несовместимость эта обусловливается необходимостью свободы труда и свободного подбора лиц по способностям к профессии.
Прежние сословные рамки совершенно не вмешали этого могучего разнообразия промышленного и умственного творчества. Сословность в смысле профессиональной группировки ничуть не исчезла; напротив, новые группы стали еще сплоченнее, чем прежние, еще более нуждались во внутренней организации, и внутри их еще более проявлялась не одна солидарность, но также и антагонизм, взывавший к посредничеству государства. Но для возможности этого требовалось поставить государство в связь уже не с прежними, отживающими и уже почти не существующими сословиями, а с новыми кипящими жизнью группами, «классами», как их стали называть.
Вводя ясную терминологию в явления социального строя, можно назвать «классом» тот слой, ту группу, которая по внутреннему своему сцеплению обособилась от прочих, но существует только фактически, еще не признанная государством. Сословие есть та же самая группа, тот же самый слой, но получивший государственное признание и соответственную законную организацию. В эпоху, предшествовавшую «общегражданскому строю», государство именно стало в такое нелепое положение, что нормировало жизнь тех классов, которые уже почти не существовали в действительности, и не только игнорировало новые классы, действительно существовавшие, но даже мешало их организации и самостоятельной нормировке отношений даже их внутренними силами.
Другой ряд серьезнейших требований представила государству необходимость обеспечения прав личности. Дело в том, что при установке отношений различных форм социального строя к государству, с развитием и усложнением социального строя получает все большее значение отношение государства к личности.
В свободно-сословном строе необходимость государственной охраны свободы и прав личности становится еще более настоятельна, но еще более трудна и сложна, так как при этой задаче государства его отношение к группе и к личности могут приходить в столкновение. При простом социальном строе государство почти не имеет отношения к личности. Его компетенция относится к области лишь межгрупповых отношений. При сложном социальном строе личность требует охраны государства, можно сказать, на каждом шагу, ибо ее сословная (профессиональная) группа может ее охранять лишь очень односторонне.
В то время когда государству, руководимому монархией, потребовалась самая живая связь с социальным строем, чтобы удовлетворить его новым потребностям и поставить государственное действие в соответствие с действительно существующими социальными силами и потребностями их, в это время верховная государственная власть оказалась вне всякого соприкосновения с нацией, охваченная фатальным бюрократическим «средостением».
XXIV Невозможность государства вне социального строя.
Вся неудачность нового государства общегражданского строя проистекла именно из идеи отделить политический строй от социального. По самой природе общественности государство должно воздвигаться на социальном строе. Иначе оно неизбежно будет поработителем нации, какие бы «либеральные» формы мы ему ни придавали. По закону общественности всякий человек живет не изолированно, а в системе групп, с которыми связан многоразличными интересами. Один человек жить не может и не хочет. Хотя пребывание в социальной группе естественно связывает произвол человека, но зато дает ему и силу. В своих стремлениях и требованиях он только тогда представляет силу, с которой всем приходится считаться, когда за плечами его стоит значительное количество его единомышленников. Нахождение в социальном строе, во-первых, дает человеку кровные реальные интересы, во-вторых, придает силу его требованиям, а стало быть, увеличивает его самостоятельность, чем и гарантирует его свободу.
Если бы мы строили государство не на социальном строе, то мы бы поставили над этими самостоятельными организациями и группами людей такую страшную силу, которая их неизбежно подавила бы и разрушила.
Но с разрушением этих мелких групп у всех людей была бы отнята возможность всякого самостоятельного определения и достижения своих интересов. Тогда и всякая самостоятельная деятельность личности была бы уничтожена. Все определяло бы государство обязательно принудительно.
Какие бы мы ни давали «права» всенародному множеству граждан, оторванных друг от друга и в виде ничтожных пылинок охваченных организацией всесильного государства, они имеют только право участвовать в организации власти да еще право требования от власти совершения тех или иных дел. Но если даже предположить, что государство действительно будет исполнять эти требования, все-таки творчество нации будет совершаться не ею, а властями.
Платон и Кампанелла мечтали, устраивать даже браки путем выбора подходящих пар государственными властями. Но не лучше ли подберутся брачные пары при свободном отыскании людьми жен и мужей, чем при соединении их усердием государственных чиновников? Не будут ли счастливее эти брачные пары при свободном подборе, не окажутся ли у них семьи, более чистыми, более прочными?
Все это созидается только свободно, только по своему выбору, увлечению, идее. Все это создается только тогда, когда человек имеет возможность выбрать себе подходящих товарищей, чтобы с ними жить по-своему.
Источник государственной силы только в личности и в созидаемом ей социальном строе. По мере задушения социального строя, исчезает живая сила государства, без которой оно непременно рухнет. Оно так ослабевает, что его низвергает всякий внешний враг. Это самое обычное наказание государства, забывшего свое назначение служить социальному строю. Но если внешнего врага нет, то явятся враги внутренние. Огромная сила государства, лишенного своего смысла охранителя социальной самостоятельности, становится простым миражем, и протестующие группы непременно оказываются сильнее громадного государства, потерявшего живой дух.
XXV Правящее сословие «бессословного» государства.
Влияние социального строя на государство настолько неизбежно по самой природе вещей, что проявилось и в государстве, явившемся с мыслью «выделить» политический строй из социального. Но это вторжение социального строя в государство явилось в формах изуродованных: в виде особенного социального слоя «политиканов».
Но все эти требования отвлеченной теории не могли осуществиться. Государство сразу стало организовываться партиями, не было ни одного правительства, которое могло бы отрицать партии, потому что само ими держалось. Впоследствии появились уже и теоретические защитники партий.
И понятно, что партии совершенно неизбежны и необходимы, если государство отстранено от прямой связи с социальным строем. Народ естественно организован только в социальных группах, и если им не позволяют посылать своих представителей для организации государства, народ уже этим не может заведовать, и дело попадает в руки специально посвятивших себя на то партий. Действительную же силу партий составляют «профессиональные политиканы», которые таким образом и связывают «общество», «народ», «социальный строй» с выделенным из него государством. Захватив государство, они становятся господами нации.
Это совершенно особый «класс», специализировавшийся на том, что отнято у социального строя: на вдохновлении политики, на организации правительства и его действия. Природа государственно-общественных отношений сказалась в организации этого класса, а зародился он в той массе учеников французской «философии» XVIII в., которой историческое повторение составляет современная русская «интеллигенция».
Между абсолютистско-бюрократическим государством и социальным строем, нацией образовалась пустота. Государство потеряло способность исполнять свою функцию объединителя социального строя, и образовавшуюся между ним и обществом пустоту заполнил элемент внесословных «философов», носителей не творческой идеи своих сословий, от которых они отбились, а общего недовольства государством, общего искания новых форм государственных отношений.
Как известно, «cahiers» [120] избирателей Национального собрания 1789 г. были далеко не революционны и, требуя реформ, все стояли за сохранение монархии. Но в воспитанниках «философии» громко говорила классовая идея, и они произвели революцию, столь противную требованиям нации, что этот переворот можно было провести лишь неслыханным террором партийной диктатуры. Переворот состоял в том, что новый класс политиканов, уничтожив короля, занял опустелое место между государственным механизмом и народом.
Политиканство имеет множество вредных последствий для народной жизни, в числе которых можно отметить подрыв творчества и тех выразителей ума и совести народа, которые единственно заслуживают названия «интеллигенции» в благородном смысле этого слова.
Наиболее умные и чуткие люди народа в тесной связи с его жизнью вырабатывают его идеалы, его самосознание, делают выводы творчества народного гения. Это мыслители, ученые, изобразители народной души, проповедники правды, знания, пробудители и воспитатели высоты личности. Но эти люди остаются солью земли только при свободном вдохновении, при бескорыстном творчестве, при отсутствии всякой принудительности своей проповеди и своего влияния. Погружаясь в политиканство, такой человек теряет развивающее значение, и делается, может быть, тем вреднее, чем более убежден в истине своей веры.
В «партиях» же мысль и совесть работают уже не по свободному вдохновению, а в рамках программ, в целях достижения предвзятых результатов. Выводы ума и совести передаются народу также уж не на свободное убеждение каждого человека, а в виде обязательных мероприятий. Этот-то переход слоя мыслящего, чувствующего и вырабатывающего в вольном творчестве ум, совесть и самосознание нации, к работе административной, обязательной, предрешенной для самого «интеллигента» и принудительной для народа, задушает творчество и опошляет его.
В политическом же отношении партийное владычество профессиональных политиканов составляет классовую узурпацию народной власти.
Это «сословие» партийных деятелей в отношении своей политической роли очень сходно с бюрократией, составляет совершенно такое же «средостение» между Верховной властью и подданными и так же захватывает в свои руки государство и народ. Как только совершился разрыв между государственной властью и социальным строем, появление той или иной узурпации неизбежно.
С точки зрения монархической политики необходимо понимать, что слой политиканов, имеющий функцией обнаружение и формирование так называемой «народной воли» для управления государством, а также посредством своих различных партий связывать социальный строй с политикой есть необходимое орудие демократического государства.
С монархией он не совместим. Он упразднил монархию во Франции XVIII века, и ее упразднение составляет его природную тенденцию повсюду, где он развивается. Идея «общегражданского строя», «выделения» политических отношений из общенародной жизни в социальном строе, вредное и вообще для государственности не допускает возможности истинной монархии.
А потому не выделять политику из социального строя должна разумная монархическая система, но теснейше связывать оба ряда явлений, неразрывных в жизни нации. И только исполняя эту роль, монархия может остаться на высоте задач Верховной власти.
XXVI Строение социальных сил.
Каким образом можно или должно связывать социальные силы (классы, сословия и т. п.) с государством? Дня определения этого требуется вспомнить само строение социальных сил.
Если антагонизм специализировавшихся сил дойдет до забвения интересов общего дела, то оно гибнет ко вреду и гибели всех дифференцировавшихся сил.
Эта борьба имеет свой социальный разумный смысл, потому что о своих интересах внимательнее всего может позаботиться заинтересованная сторона. Но борьба станет безумна для обеих сторон, если дойдет до подрыва общего дела, то есть самого производства, в отношении процветания которого хозяин и рабочий уже не антагонисты, а союзники. В этом отношении между ними (с точки зрения социального разума) идет не борьба, а кооперация.
Так, если мы возьмем две фабрики одного производства, то они являются конкурентами, и каждая должна заботиться о том, чтобы ее продукт оказывался возможно лучше и дешевле. В этой задаче хозяин и рабочие на каждой фабрике являются союзниками между собой, и антагонистами другой фабрики. Таким образом, хозяева обеих фабрик союзники между собой как представители одного класса (капитал), но антагонисты, как представители разных групп (предприятий). Точно так же и рабочие, будучи связаны с рабочими другой фабрики интересом классовым, являются по предприятию их антагонистами, в союзе с капиталистами.
Этот образчик сложности расслоения и объединения бросает свет на сложность социальной группировки в целой стране, где имеется такое множество расслоений по занятиям, разделяющих людей на классы, сословия и группы, одновременно различные по своим интересам, но и необходимые друг для друга, борющиеся между собою, но и взаимно содействующие.
Если бы мы предоставила этому сложному сплетению борющихся и взаимодействующих интересов приходить в равновесие только «свободно», т. е. без всякой высшей примирительной силы, то мы получили бы самое хаотическое междоусобие, в котором, конечно, рано или поздно взяли бы верх сильнейшие с водворением порядка, но и с чрезвычайным понижением культурности общества.
Это было бы общество еще более простое, с упразднением всякой дальнейшей дифференциации, а потому с полным подавлением творчества социального, умственного и промышленного и с неизбежным постепенным одичанием.
Посему-то интегрирующую силу должно искать никак не в «свободной борьбе» социальных сил, а в государстве, стоящем выше всех их, но в то же время одинаково всех их поддерживающем, в их законных стремлениях, и подавляющем все эгоистическое, вредящее целому обществу.
XXVII Система «партийной» связи социального строя с государством.
Но для того, чтобы государство было способно к такой роли, оно должно охватывать интересы и силы социального строя, быть как-нибудь с ними связано. «Общегражданский строй» надеется дать такую роль государству его современным построением.
Государство, во-первых, «выделяется» в особую «политическую» область, т. е. разъединяется с социальным строением, во-вторых, государство созидается всенародным, внесословным представительством, причем силы социального строя получают право сами созидать политические партии, которые, получая влияние в государственной области, могут приносить в него требования социального строя.
Такова теоретическая идея. Но она совершенно не решает задачи.
Отделяя государство от социального строя, мы предоставляем свободу бесконечного расслоения классов, точно так же и объединению в них каких угодно групп. Этим доводится до крайней степени социальная борьба с владычеством победивших. Но так как государство, выделенное в особую силу, препятствует этому владычеству, то со стороны борющихся классов является стремление захватить в свои руки само государство и превратить его в «классовое государство».
Мысль о том, будто бы государство всегда было классовым и будто бы вся история есть история борьбы классов, явилась именно в наше время, при том «общегражданском строе», который думал выделить государство в особую область как общее достояние всех классов. Это обстоятельство очень характерно. При сословном строе никто не считал государство владычеством одного сословия, но все чувствовали в нем некоторое общее объединение.
Итак, «партийное» представительство ничуть не дало способности государству объединять все классы. Общегражданский строй, бессильный объединять социальные элементы в каком-либо соглашении, побудил всех их к классовому сплочению и создал стремление каждого класса захватить государственную власть всецело в свои руки.
Причины этого двояки. Во-первых, на почве избрания народных представителей вырос политиканский слой, захвативший это дело в свои руки и ставший между социальным строем и государством совершенно так же, как бюрократическое «средостение» становится между монархом и народом. «Партии», из которых состоит политиканское сословие, имеют свое собственное существование, свои собственные интересы, вовсе не тождественные с интересами избирателей. Депутат, как только он собрал голоса (чем всецело обязан партии, а не народу), уже в дальнейшей правительственной деятельности зависит от партии, а не от избирателей. Поэтому социальный интерес пробивается к государству очень слабо при партийном представительстве.
Во-вторых, сложные интересы социальных групп и слоев невозможно выразить арифметическим подсчетом голосов. Арифметическое представительство, если бы оно даже было сделано идеально, нимало не выразит в государстве действительного, живого соотношения интересов социального строя.
Задача «интеграции интересов» вовсе не в том, чтобы дать большинству политическую власть. Это может даже погубить общество, в котором меньшинство не менее нужно, чем большинство, да меньшинство иногда даже сильнее большинства и способно победить его, в случае, если дело дойдет до борьбы. Правда, политическая мысль давно измышляет способы так устроить голосование, чтобы и меньшинство получало свое представительство. Но это вовсе не то, что нужно. В социальном строе не одно «меньшинство», а сотни разных оттенков меньшинства и большинства. Сверх того, если бы даже все они были представлены в палате, то и это не решает задачи создать интегрирующую власть.
Идеальное содержание обобщающих, «интегрирующих» принципов национальной жизни созидается только свободной мыслью и чувством лучших представителей умственного и нравственного творчества нации во всех ее классах и слоях. Государственным же органом интеграции может быть лишь Верховная власть, которая должна для этого подвести не арифметический подсчет интересов, а тот живой подсчет их социальной необходимости, который не выражается цифрами численности разных групп, а становится ясен лишь при свете цели: общенациональное процветание.
В обязательном соглашении всех около этой цели и заключается роль Верховной власти, Souverain, того «всенародного духа» (или, как Руссо выражался, «воли»), который один умеет понять общенациональный интерес.
Такой орган не может быть составлен из самих выборных, которых прямая задача выражать частные, групповые интересы и которые поэтому совсем не годятся для роли «интегрирующей». От того, что представители разнородных «партийных» интересов собраны в одной комнате, они вовсе не делаются представителями интереса «национального».
И вот мы, действительно, видим, что палаты депутатов тем хуже представляют национальный интерес, чем лучше представляют интересы партийные. Государство общегражданского строя поэтому стало повсюду орудием ослабления национального единения и обострения борьбы классов, уже доводящей современные нации до разложения. Против же этой идеи разложения выдвигается лишь идея социализма, который должен упразднить борьбу, но лишь уничтожив саму свободу и всех заковав в рамки общего порабощения, и общее единообразие существования.
XXVIII Монархическая связь социального строя с государственным.
Идею общегражданского порядка при свете опыта двух последних столетий нельзя не признать самой неудачной пробой построения нового государства при переходе прежнего простого «сословного» общества в общество «сложно-социальное».
Старое государство ничуть не ошибалось, связывая себя с сословной жизнью нации. Но самые сословия стали уже не прежние, а между тем абсолютистская идея разобщила государство и общество, и отняла у Монархии способность почуять интересы новых социальных групп. От этого она и пала. Парламентское же государство неспособно к объединительной роли. Эта роль по преимуществу монархическая. Но для этого монархическая политика должна и в сложно-сословном обществе делать то же самое, что делала в простом сословном. Ее великое преимущество перед парламентарным государством именно в том, что монархия не имеет в своей идее тех препятствий к устроению сложно-сословного общества, какие имеет парламентарная система.
Монархия не имеет перед собой задачи формировать «народную волю», так как сама представляет орган национальной воли. Поэтому монархия не имеет надобности заниматься бесплодным арифметическим подсчетом голосов, стоящих за тот или иной интерес. Она может всецело посвятить свое внимание вопросу о том, что им всем вместе необходимо для гармонического действия?
Для этого монархии нужно лишь знание многоразличных интересов социальных групп. А это лучше всего узнается от них самих, не через посредство партий, а непосредственно от членов их. Сверх того, не допуская борьбы за Верховную власть, не допуская политиканам возможности явиться для этой цели на завоевание «народной воли», монархия тем самым не дает представителям «умственной работы нации» возможности перерождаться в «политиканствующую интеллигенцию», вследствие чего свободное творчество этих представителей национального гения может беспрепятственно обнаруживать объединяющие начала социальной жизни.
Все это дает монархии особенные средства для связи социального строя с государством, что и должно составлять одну из главнейших ее забот.
Каковы же на это способы? Прежде всего необходимо заботиться о поддержании здорового социального строя, т. е. такого, при котором необходимое расслоение нации на слои и группы производится без помех, во и без доведения этого до разрыва, до забвения общности интересов. Средства для этого дает организация этих слоев и групп. Здесь вопрос не в простой свободе союзов и корпораций, каковая хотя и необходима, но имеет отношение, скорее, к личным правам. Социальная организация во всех ясно обозначившихся классах должна быть государственно-обязательной.
Развитие таких отношений и чувств, конечно, подготовило бы разрушение человеческих обществ, которые бы стали уже невозможны иначе, как в виде социалистического рабства, насильственным сплочением заменяющего действия угасшей нравственной солидарности. А между тем такая ненормальная разъединенность происходит только вследствие бездействия интегрирующих государственных сил.
Отмечу характеристическое обстоятельство, что социальный мир, как показала практика, достигается именно не арифметическим подсчетом сил и голосов (как делает партийная практика общегражданской теории), а отысканием удобоприемлемого обеим сторонам соглашения.
Другое характерное обстоятельство в истории классовой борьбы и профессиональной организации ХIX века состоит в обнаружении фиктивности теории свободы, как основы организации. Это нетрудно было бы предвидеть и теоретически (см. «Монархическая Государственность» часть 1-я). Построение общества на принципе «свободы» невозможно, и совершенство социального строя состоит лишь в том, чтобы скрепляющее его принуждение не переходило границ и оставляло достаточное место свободе, как элементу развития личной силы.
История борьбы промышленных классов в XIX веке явилась всецело подтверждением этого. Юридическая свобода труда постоянно оказывалась фикцией: социальные силы ее отрицали. Рабочие ничем не могли быть удержаны от насилия и принуждения не только в отношении членов своих организаций, но и в отношении тех, которые не хотели к ним примыкать. То же самое должно сказать и относительно хозяев. Таким образом, государство «общегражданского строя», отрекшись от своей обязанности регулировать действие социальных сил, этим лишь вынудило социальные силы делать нелегально, с крайней жестокостью, произволом и пристрастием то, что должно бы было совершать беспристрастно и планомерно само государство.
С точки зрения разумной социально-государственной политики личности, принадлежащая к известному обособленному слою, как, например, рабочие данного производства должны иметь внутреннюю организацию: не только те из них, которые этого желают, а все, принадлежащие к данному слою. Никто не имеет права не признавать членом данного «цеха» или «сословия» человека, который по самому занятию своему в него вошел. Самим фактом социального состояния своего, люди должны иметь и права, и обязанности членов «сословия». Точно так же отдельная единица производства, как фабрика, самим фактом своего социально-экономического единства должна составлять для государства некоторую «общину», с должной внутренней организацией, с известными правами и обязанностями всех разнородных членов ее.
Разнородность слоев, принадлежащих к промышленным единицам, рабочих, администрации, техников, хозяев, требует того, чтобы каждый из этих слоев был организован в особую корпорацию, но чтобы точно так же имелась и общая для всех их организация, объединяющая их в том, где они являются сотрудниками одного целостного дела. Права хозяина и рабочих должны быть одинаково ограждены не только наказаниями за произвол и узурпацию, но созданием внутренней организации, обеспечивающей возможность их постоянного соглашения. Монархия современного периода должна понять смысл и тенденцию фактов социального строя и сознательно, планомерно, повести ту сложную социальную организацию, в которую новые «сословия» даже сами собой, вопреки разобщающему их закону «общегражданского строя», стремятся войти.
Естественно, что при этом является много частных вопросов: какие именно слои должно признать уже подлежащими сословному или корпоративному объединению, сколько времени нужно пробыть работником данной профессии, чтобы стать членом ее сословия, в какой мере сохраняются имущественные и иные права члена прежней корпорации при переходе в новую и т. д. Определение всего этого составляет задачу социального законодательства, меняющегося по мере изменения обстоятельств. Точно так же постоянной задачей социального законодательства должно являться соблюдение должной меры обязательности и свободы во взаимоотношениях личности и группы. Это есть вопрос мудрости законодательства, которое получает могущественную помощь от практики самого социального строя, постоянно указывающего внимательному государственному уму, в чем нужно усилить действие свободы и в чем упрочить расшатывающуюся обязательность.
Государственное попечение о стройности действия социального строя, таким образом, само собой создает нравственную связь между группами социального строя и государством и объединяет их на наиболее жгучих для населения вопросах о средствах к существованию. Но дело не ограничивается нравственной связью.
Когда разумной политикой государства силы социального строя приводятся в организованное состояние, а они же естественно делаются ячейками организации местного управления непосредственно связанного с такими задачами государственного попечения, как суд, полиций, общественное благоустройство, просвещение и т. д.
Местное управление, для организации которого теперь с таким трудом и беспринципностью отыскиваются выборные цензы, при организованности социальных групп, наилучше складывается из их представителей под общей регуляцией «служилых» элементов государственной власти. Точно так же в центральном государственном механизме при всех вопросах и во всех учреждениях, требующих народных «советных людей», организованные общественные группы и сословия наиболее правоспособны поставлять осведомленных людей, служащих истинными выразителями нужд и мнений нации.
Таким образом, организуя социальный строй, государство тем самым приготавливает способы введения его в свою систему управления страной.
В предыдущих строках связи государства с социальным строем обрисованы преднамеренно на наиболее сложных примерах, взятых из области фабричной промышленности. Применение той же политики несравненно проще в сфере земледельческого населения, расслаивающегося менее сложно. Население, представляющее «свободные профессии», т. е. области труда умственного и художественного, не менее удобно укладывается в задачи попечения государственной политики, поскольку дело касается ремесла (а не личного свободного творчества).
XXIX Связь социального строя с этически-религиозным началом.
Забота о поддержании здорового социального строя необходимо приводит к связи его с системой государственного управления.
Та же забота о здоровом и прочном развитии социальных сил требует их связи с учреждениями, которые являются хранителями начала этическо-религиозного.
Выше было сказано, как тесна связь монархического принципа с этическим и религиозным. Монархия должна заботиться о том, чтобы действие этого принципа всегда поддерживалось и в сфере учреждений социального строя. В этих последних протекает жизнь народа, совершается его воспитание, и тот дух, который проникает людей в среде их, имеет неотразимое влияние на действие социальны учреждений.
Сам источник нравственной сипы человека, способной давать свободную внутреннюю дисциплину, кроется лишь в этике и религии.
Все остальные воспитательные средства, какими располагает общество, только распределяют нравственную силу, порождаемую религией, могут ее разумно сберегать и направлять или бесплодно расточать и даже заглушать, но не порождать.
Как уже выяснялось раньше, человек своей духовной стороной возвышается над обществом, как процессом органическим, так что общество в самом себе не имеет достаточного авторитета для личности. Лишь Божественное руководство человек способен признать, как абсолютно правое. Поэтому вне религии нет источника сознательной и добровольной дисциплины. Само по себе общество может развивать дрессировку да принудительную дисциплину, которые однако при всей необходимости все-таки вредно отзываются на личности. Лишь одна религия способна одновременно и сохранять независимость личности, и приводить ее к добровольному подчинению.
Дело в том, что религия охраняет свободу человека в самой глубине его души и этим дает ему возможность развития силы своей личности. Внутренняя духовная свобода позволяет вырабатываться в человеке силам, которые потом идут на повышение уровня общества, позволяет представление ему личностью более высоких запросов. А в то же время личность, познавшая, что наиболее дорогая ему жизнь находится внутри его, не относится к общественному миру с той страстностью и преувеличенностью требований, которые своими революционными порывами способны подрывать спокойное развитые социального мира.
Человек религиозный, во-первых, уважает Волю Божию, проявляющуюся в законах социального мира, во-вторых, вследствие более глубокого самопознания чувствует химеричность мечты о полноте земного счастья, в-третьих, наконец он в своей общественной заботе любит более конкретных людей, чем отвлеченные схемы «человечества».
Он поэтому борется со злом по преимуществу там, где оно является реально, то есть вокруг себя, в сфере своего непосредственного влияния на людей. Вследствие этого в соприкосновении с делами общественными, он влияет гораздо глубже. Его общественная деятельность по преимуществу обращается на оздоровление и повышение тех социальных групп, в которых он непосредственно живет.
Религиозная личность поэтому является наиболее оживляющим и оздоровляющим фактором социальных сип, в самых корнях их. Этим влиянием приходится особенно дорожить и стараться сохранить его присутствие для общества и государства. Воздействие религии на людей и их дела есть главнейшее средство к созданию и поддержанию гармонии между личностью и обществом без отупляющего преклонения перед обществом, но и без дерзкого стремления все переломать в нем по отвлеченным схемам. Религиозная личность, вообще говоря, есть сила здоровой эволюции, и по природе антиреволюционна.
Таким образом, заботясь о здоровом состоянии социального строя, и с этой целью поддерживая его естественные группы, возникающие по законам органическим, политика должна заботиться и о том, чтобы все эти социальные группы находились под возможно большим воздействием религиозного духа, возможно более были им проникнуты. Отсюда необходимость связи между социальным строем и строем духовным. Этот строй находится в Церкви.
Связь между социальным и церковным строем вообще в истории поддерживалась главнейшим образом посредством церковного прихода, участия духовенства в деле народного просвещения (школьном), а также различными правами и даже обязанностями, которыми облекали епископов, а отчасти и священников, в различных отраслях местного и даже общегосударственного управления. Но не все формы такой связи, однако, могут быть признаны удачными и целесообразными.
Как идеальное правило целесообразных отношений между Церковью и социальным строем можно считать такую их постановку, при которой Церковь получает возможно более легкий и широкий доступ во все отрасли социального строя, но не с юридически-обязательной, а с нравственной властью. Это правило легче формулировать, чем осуществить, потому что совершенно необязательное постановление Церкви и духовной власти, добровольно принимаясь обществом, получает характер принудительный. Избежать этого невозможно тем более, что во множестве случаев человек сам требует для себя принуждения как меры, предохраняющей его от падения. Это замечается и в области общественных отношений. Человек, добровольно принимая нравственные обязанности, нередко сам же вырабатывает принудительные меры, которые в случае нравственного расслабления должны его поддержать на том пути, который он избрал для себя как нравственно-обязательный.
Все, чего можно желать и достигнуть для сохранения чисто нравственного влияния Церкви, это не вводить церковных учреждений в число гражданских.
В этом отношении предоставление епископату и священству прав совещательных в делах социальных и гражданских допустимо и полезно. Обязательное же участие в этих делах, напротив, недопустимо, как это, впрочем, значатся и в каноне Православной Церкви [Шестое правило святых апостолов гласит: «Епископ или пресвитер или диакон да не приемлет на себя мирских попечений. А иначе «да будет извержен» от священного чина»]. Присутствие епископа в учреждениях государственного или местного управления очень полезно на чисто совещательных началах. В смысле необязательного контроля полезно даже право епископа требовать у гражданской власти справок по ее деятельности, и делать ей свои по сему поводу замечания и представления. Но всякая обязательность этого контроля была бы очень вредна.
В идее религиозно-нравственного влияния лежит обязанность епископа вести учительство, и это дает ему право знать все течение дел христианского общества. Но принимать или не принимать во внимание указания епископа должно быть юридически всецело во власти лица, к которому обращены его увещания и совет.
Иначе нравственная власть епископа превратилась бы в гражданскую.
Подобно Церкви вообще, приход, его храм должны быть местом, где люди, только что ссорившиеся на борьбе «гражданских интересов», могли бы сойтись в общей молитве, в нравственном единении, в общем памятовании вечных целей жизни. Тут они должны получить возможность опомниться, сказать каждый себе: «не хорошо мы поступали» и протянуть друг другу руку.
Задача государственной политики, состоит в том, чтобы обеспечить церковному строю всю его самостоятельность, не порабощать его нигде и ни в чем, но в то же время не втягивать в строй гражданский. Должно облегчить церковному строю возможность всюду нести свою проповедь, свое наставление, свое одобрение и укор, но нигде не сливать его с гражданскими учреждениями. Нарушение этого вредит и гражданскому, и церковному строю и, сверх того, уже не допускает возможности со стороны власти давать церковному строю необходимую для него свободу и независимость от государства.