сын актера юрия яковлева
Личная жизнь Алексея Яковлева
Наш герой, выбрав изначально стезю театрального актера, режиссера постановщика и телеведущего, в настоящее время ушел с головой в бизнес, далекий от шоу-бизнеса. Алексей Яковлев – сын Юрия Яковлева от второго брака с Екатериной Райкиной стал примером разносторонних интересов и возможности добиваться успеха в различных сферах человеческой жизни. Откроем подробности его биографии и личной жизни.
Биография
Алексей появился на свет 17.10.1961 в творческой семье. Его родители Екатерина Аркадьевна Райкина и Юрий Васильевич были актерами. Назвали мальчика в честь погибшего на войне дяди. Воспитанием в основном занимались родственники, так как родители постоянно гастролировали по стране.
Через 3 года после рождения сына пара развелась. Причиной стало пристрастие супруга к спиртному. Мать вышла замуж во второй раз и не позволяла отцу видеться с ребенком на протяжении 15 лет.
У Алексея есть сводные братья и сестра по отцу. Алена Яковлева родилась в тот же год, что и Алексей от первой жены отца, между ними всего 4 месяца разницы в возрасте. Антон — младший брат от третьего брака отца. У матери он единственный сын. Долгие годы дети не контактировали, хотя знали о существовании друг друга. Шаг к знакомству сделала сестра, позднее они начали общаться и с Антоном. Родственники до сих пор хорошо дружат между собой и часто встречаются. Все они являются актерами и на юбилей отца в 60 лет сделали совместное выступление.
После школы, Алексей подал документы и поступил, как и его папа, в Высшее театральное училище им. Щукина и окончил его в 83 г. прошлого века. При обучении выступал в театре в Москве. В 1987 стал организатором нового театра «Чет-нечет» вместе с А. Пономаревым, где и занимался творческой деятельностью до 1991 года.
Актеру Алексею Яковлеву казалось, что он обделен классическими ролями, которые ему были интересны, и по этой причине решил завершить с актерской деятельностью на театральных подмостках, хотел попробовать себя в новой роли ведущего телепередач на разных каналах. Но с 2015 года является успешным бизнесменом в сфере недвижимости. Также активно занимается в постановках Центрального Дома актера имени А. А. Яблочкиной.
Творческие проекты
Снимался в следующих работах:
И многих других театральных постановках.
За свою театральную деятельность получал множество благодарственных писем, грамот и дипломов различных российских и международных конкурсов:
Личная жизнь
Алексей Яковлев был супругом оперной примы Лилии Амарфий, которая была старше мужа на 12 лет. Общих детей у пары не было. После трагической гибели жены, Яковлев воспитывал сына Лилии, Александра от предыдущего брака.
Через некоторое время Алексей женился во второй раз. Во втором браке появилась дочь Елизавета, которую любящие родители сейчас и воспитывают.
Как видно из статьи жизнь у актера Алексея Яковлева насыщенная. Снимался во множестве театральных постановках. Сейчас занимается бизнесом в сфере недвижимости. Что, же, пожелаем ему удачи.
Юрий Яковлев: Три брака, два сына, дочь и внебрачные близнецы любвеобильного романтика
Юрий Яковлев — один из самых талантливых и ярких советских актеров. Он с лёгкостью мог воплотить в одной картине сразу несколько образов.
Юрий Яковлев — один из самых талантливых и ярких советских актеров. Он с лёгкостью мог воплотить в одной картине сразу несколько образов. Судьба артиста наглядно показывает, что творческая натура имеет свойство быть успешной в различных жизненных областях.
Необычное происхождение
Юрий Васильевич появился на свет 25 апреля 1928 года в Москве. Отец был творческой натурой, мечтал стать певцом, и одно время играл на сцене МХАТа. Но дед Юрия, человек строгий и властный, был против такой профессии сына. В Воронеже его обувь покупали все и, пользуясь уважением местного населения, Василий Николаевич был избран главой города.
Естественно, сын главы Василий Васильевич не мог перечить отцу и оставил творчество в пользу семейного бизнеса. Позже он стал юристом.
Мама Юры Ольга Михайловна в качестве медсестры разрабатывала диеты в поликлинике Кремля. Ее отец управлял маслозаводом в Таганроге.
Познакомились родители Яковлева в Воронеже, куда Ольга приехала к подруге. Затем переехали в столицу. Спустя четыре года развелись. Что удивительно, семью так ни один из них повторно и не создал, а Василий Васильевич исправно приходил в гости к сыну по четвергам.
Юность, опаленная войной
Когда наступил расстрельный 1937 год и брата матери Яковлева репрессировали, Ольга Михайловна предпочла держаться подальше от Кремля.
Во время войны она работала в госпитале медсестрой, а Юрий старался во всем помогать матери. Это было в эвакуации в Уфе. По возвращении в столицу юный Яковлев начал искать новые способы заработка, так как нужно было выживать в столь тяжёлое время. Парень устроился на заправку, а потом его взяли в автомастерскую при американском посольстве. Юра начал мечтать о карьере дипломата.
Однако что-то надоумило его резко изменить свои устремления в пользу актерства. Возможно, Юрию Васильевичу передались отцовские гены.
Череда неудач
Правда, во ВГИКе талант парня не разглядели. Его внешность показалась, приемной комиссии, недостаточно подходящей для актерской профессии. Для Яковлева это было уже не первое разочарование.
В детстве была попытка попробоваться в картину о Тимуре и его команде, но и тогда мальчик получил отказ.
Один из студентов ВГИКа обнадежил грустного абитуриента, посоветовав показаться ещё в Щукинском училище.
Здесь Юрий Васильевич тоже чуть было не потерпел фиаско, но одна из членов приемной комиссии отстояла юношу и взяла на свой курс.
Она же помогла первокурснику не вылететь после первой же сессии. Яковлев учился не очень, не мог раскрыться, и Ц. Мансурова решила заниматься с ним.
Вера педагога подстегнула Юрия взять себя в руки и в скором времени стать одним из лучших на курсе. Так что по окончании училища место в своей труппе ему были готовы предложить сразу несколько театров.
Театр
Юрий Яковлев выиграл подмостки театра им. Вахтангова. Впервые он вышел на сцену в крошечной роли жандарма в «Отверженных» В. Гюго. Затем юному актеру доверили роли второго плана (в спектаклях «Макар Дубрава» и «Европейской хронике»). И, наконец, ключевой образ в «Раках» С. Михалкова.
Актер просто боготворил писателя А. П. Чехова, имел с ним много общего, поэтому для него было большой удачей сыграть в «Насмешливом моем счастье» и примерить пиджак, принадлежавший писателю. Стоит ли говорить, что пиджак подошёл идеально. Актер и Чехов были одного роста.
Постепенно артист стал узнаваемым и очень популярным в театральных кругах. Постановки с его участием неизменно шли с аншлагом. Даже прервав свою карьеру на несколько лет из-за частых съёмок в кино, Юрий Яковлев вернулся на родную сцену.
Множество раз его пытались переманить в другие именитые театры, но он оставался верен одному до конца, посвятив ему целых 60 лет жизни.
Цезарь в кино
Далеко не сразу Юрий Яковлев получил главную роль в кино. Несколько эпизодов с его участием прошли незамеченными для зрителя, пока молодой человек не познакомился с великим и ужасным Иваном Пырьевым.
Режиссер уже более восьми лет вынашивал идею экранизации «Идиота» Ф. Достоевского. Однако, никак не мог найти идеальную кандидатуру на роль князя Мышкина. И тут он встретил Яковлева. Мастер мгновенно осознал, что актер как никто другой ему подходит.
Успех одноименной картины был ошеломительным. Журнал «Советский экран» признал ленту фильмом года, а Юрий Васильевич проснулся знаменитым.
Эльдар Рязанов не мог пройти мимо такого типажа и пригласил Яковлева в свою «Гусарскую балладу». После этой работы предложения о съёмках посыпались на артиста как из рога изобилия («Иван Васильевич меняет профессию», «Ирония судьбы, или С лёгким паром», «Карнавал», «Кин-дза-дза» и другие).
Особенно, конечно же, зрителю полюбились неказистый управдом Бунша и суровый царь Иван Грозный из нетленки Л. Гайдая. Далеко не каждому актеру под силу исполнить сразу две роли в кино.
Ну, а его Ипполит в «Иронии судьбы…» стал просто каноническим. Несмотря на изначальную кандидатуру О. Басилашвили, Рязанов пригласил Юрия Васильевича и не прогадал. Его блестящие импровизации (про «тепленькую» и «какую гадость») ушли в народ.
Голос актера не раз использовали в качестве закадрового или на дубляже («Берегись автомобиля», «Баллада о солдате», «Старики-разбойники» и другие). Тембр Яковлева нередко сравнивали с самим Юрием Левитаном.
Три брака, дочь и два сына
Актер отличался своей любвеобильностью, хотя с первой и второй женой Яковлев прожил несколько лет. А с третьей больше 40.
Первые отношения, продлившийся десять лет, разорвал сам артист. Причина была очень некрасивой — другая семья.
Супруга, доктор Кира Мачульская, долго не могла забеременеть (осложнения в связи с болезнью, лечилась от туберкулеза). Возможно, это стало причиной измен Юрия Яковлева. И, несмотря на то, что Кире удалось родить дочь Алену, актер признался, что имеет любовницу, которая тоже беременна.
Он ушел к актрисе Екатерине Райкиной, которая подарила Юрию Васильевичу сына Алексея.
Хотя поступок артиста шокировал общество, сам он признался, что ему пришлось очень тяжело, и было безумно стыдно. Тем более второй брак продержался всего три года. Возможно, из-за чувства вины, актер начал злоупотреблять алкоголем, и Екатерина устала это терпеть.
И в третьем союзе с Ириной Сергеевой, руководящей театральным музеем, Яковлев был по-настоящему счастлив. Ирина родила Юрию сына Антона.
Актер постарался наладить отношения со всеми своими детьми и это ему удалось. Все трое отпрысков артиста пошли по его стопам. Алена служит в театре Сатиры. Ее брак с сыном актера Михаила Козакова Кириллом пополнил две актерские семьи. Их дочь Мария тоже стала актрисой.
Сын Алексей начинал актером театра им. Ермоловой, но затем стал бизнесменом. А Антон трудится режиссером.
Курортный роман и внебрачные близнецы
В апреле 2013 года издание «Экспресс газета» разместила статью об Юрии Яковлеве. В ней содержалось интервью с женой академика Лопухина.
Женщина рассказала, что до женитьбы на Кире Мачульской у любвеобильного красавца случился курортный роман с девушкой по имени Ирина. С ней жена академика училась когда-то в школе.
Через время пара решила расстаться, хотя Ирина была беременна. Юрию о своем интересном положении она не сообщила. На восьмом месяце беременности вышла замуж.
Когда родились близнецы, её муж дал им свою фамилию, и считал родными детьми. Мальчиков назвали Петром и Павлом. Сейчас им под 70 лет.
Знал ли о своих внебрачных сыновьях Юрий Яковлев, неизвестно. Во всяком случае, о своем курортном романе с Ириной он никогда и нигде не рассказывал.
Актер прожил достойную и долгую жизнь. Ушел в возрасте 85 лет, вследствие продолжительной болезни сердца.
Словно предчувствуя скорую кончину, в своем последнем спектакле «Пристань» Юрий Васильевич произнесет фразу о том, что скажет его герой, встретившись с Богом. И на вопрос о счастье не успеет ответить, лишь благодарно заплачет, стоя на коленях.
Если публикация интересна, пишите комментарии и кликните на сердечко.
Нашли ошибку? Пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Сын Юрия Яковлева: «Из Парижа отец сбежал на почтовом самолете»
За несколько месяцев до моего рождения родители попали в автокатастрофу. Машина улетела в кювет и перевернулась. В открывшиеся двери вылетела сначала мама, потом отец. Как раз в это время Яковлев готовился к съемкам в фильме «Девять дней одного года». Но из-за полученной травмы от роли пришлось отказаться, ее передали Смоктуновскому … А мама отделалась царапинами и в положенный срок родила меня, — рассказывает старший сын актера, Алексей Яковлев.
В нашей маленькой двушке на Кутузовском проспекте негде было спрятаться. Поэтому в Деда Мороза мой папа — Юрий Васильевич Яковлев — переодевался на балконе. Мне было два года, и я сидел на руках у мамы — Екатерины Аркадьевны Райкиной. Папу я узнал сразу, хотя обнаруживать это знание не стал. Как потом мама рассказывала: «Ты все время на его руки смотрел». Варежки папа не надел, а руки у него были очень выразительные и узнаваемые. Когда отец снова переоделся и вернулся к нам, я спросил его: «А это ты ко мне приходил?» И мама сказала папе: «Ну что же ты, елки-палки, за артист, не мог так сделать, чтобы ребенок тебя не узнал?!»
Как-то раз, за несколько месяцев до моего рождения, папа на своем старом «Москвиче», который он прозвал Тузиком, поехал с беременной мамой на гастроли в Ленинград. Папа был очень уставший, поэтому мама поначалу старалась побольше разговаривать с ним, чтобы не дать уснуть. Но ее саму сморило, а следом заснул и папа. Он проснулся от удара — машина улетела в кювет и перевернулась. В открывшиеся двери вылетела сначала мама, потом папа. Он потерял сознание, а когда открыл глаза, понял, что лежит в воде, потому что упал в небольшое болотце, а вокруг плавают необыкновенно яркие цветы.
Потом оказалось, что это его галстуки рассыпались из чемодана. Поодаль от перевернутой дымящейся машины лежала растерянная мама, она даже не сразу поняла, что с ней произошло, так как в момент аварии крепко спала. Когда «скорая» прибыла на место, медики посмотрели на искореженный автомобиль и спросили: «А трупы-то где?» В итоге у папы обнаружилось сотрясение мозга и перелом ключицы, а мама вообще отделалась царапинами и в положенный срок родила меня. По возвращении с гастролей папа должен был начать сниматься на «Мосфильме» в картине «Девять дней одного года» у Михаила Ромма, но из-за полученной травмы пришлось отказаться. Роль передали Иннокентию Смоктуновскому, и она стала одной из лучших в его фильмографии.
Через год после моего рождения родителям дали ту самую двушку на последнем этаже дома 15 по Кутузовскому проспекту. Крыша часто протекала, отчего в нашей квартире страдали потолок и паркет. В крохотной кухне даже не умещался холодильник, поэтому он стоял в прихожей, и наши гости складывали на него верхнюю одежду — было очень удобно. Как-то раз, оставленный в коляске у открытого окна, я выполз из нее на подоконник и свалился вниз, однако до земли не долетел, застрял на металлических конструкциях, опоясывающих наш дом на уровне девятого этажа, — и это было уже второе мое чудесное спасение.
Так как оба мои родителя были очень заняты в Театре Вахтангова, в котором служили, через объявление в газете для меня нашли няню — простую деревенскую женщину Марфу Тимофеевну — Марфушу. Она терпеть не могла гостей и встречала всех словами: «Ну вот, опять приперлись…» Например, когда приходил мой дедушка, она кричала: «Алеша, иди встречай, твой дедушка Вася приперся!» Довольно скоро и я стал приветствовать не только своего дедушку, но и всех гостей нашего дома той же фразой.
Мама была в отчаянии, но отказаться от Марфуши не могла. Во-первых, больше не с кем было меня оставить, а во-вторых, Марфуша меня очень сильно полюбила. Кстати, она еще и перебила в доме почти всю посуду, почему-то никогда не могла донести тарелку до стола. Иногда папа, чтобы немного поспать перед спектаклем, просил ее: «Марфуша, если будут звонить, скажите, что меня нет дома». В таком случае на телефонные звонки она отвечала своим крикливым голосом: «Вам кого? Юрьвасилича? Его нет дома, он спит!»
Еще в моей жизни присутствовали бабушки и дедушки. У маминых родителей — дедушки Аркаши с бабушкой Ромой — я был первым внуком, и они очень меня любили. Правда, виделись мы не часто. Театр миниатюр гастролировал примерно 300 дней в году: либо по городам СССР, либо по соцстранам, а дважды даже ездили в Англию. С англичанами контракт был подписан на пять гастрольных визитов, но после второй поездки министр культуры СССР Екатерина Фурцева сказала: «Аркадий Исаакович, вы уже были в Англии, а теперь пусть Люда Зыкина поедет, она еще не была». Будучи ребенком, я подсознательно понимал, что мой дед — Аркадий Исаакович Райкин — не похож на остальных людей, он какой-то особенный.
Мне он казался очень молчаливым и медленным — дед Аркаша медленно ходил, медленно действовал, не говорил ничего лишнего и только внимательно на меня смотрел. За столом, как правило, он молчал, зато бабушка Рома все время что-то рассказывала, она была замечательной актрисой и обладала несомненным литературным даром. Из всех гастрольных поездок без устали писала письма детям и друзьям и даже выпустила небольшую книгу чудесных рассказов. Но в своем театре продвигать жену дедушке было неудобно, поэтому в какой-то степени она пожертвовала своими амбициями и талантами во имя того, чтобы дедушке жилось и работалось хорошо, удобно и комфортно.
Вся жизнь деда была сосредоточена вокруг театра. Мама рассказывала, как он по телефону кому-то отвечал подробно на вопросы о работе и предстоящих гастролях, а потом на противоположном конце провода, видимо, поинтересовались делами дочери: «Кто? Катенька? Хорошо. В каком классе? (Обращаясь к дочери.) Катенька, в каком ты классе? В пятом? В пятом классе. Как учится? Катя, как ты учишься? Хорошо? На четверки-пятерки? Хорошо учится». Примерно так же он «интересовался» и моей успеваемостью.
Квартира у них тоже была особенная — довольно просторная, с большим обеденным столом, красивой посудой, старинными серебряными приборами, застолья всегда проходили очень чинно. Еще у деда была черная «Волга», правда, ее пришлось продать, когда в январе 1975 года у бабушки случился инсульт и нужно было оплачивать лечение и уход. Я хорошо помню, как на этой машине меня возили на дачу. Под Питером, возле современного Зеленогорска, была небольшая дачка на берегу озера, в глуши карельских лесов. Там дедушка пытался учить меня водить машину, хотя я был еще совсем маленький. Он писал в своей книге: дети — это одно, а внук — это совершенно другое, другие эмоции, другой интерес, совсем другие представления об этом маленьком человеке.
С раннего детства помню и деда Васю с бабушкой Олей — родителей отца. Василий Васильевич Яковлев — человек тоже очень необычный. У него был баритональный бас, после гимназии он приехал из родного Воронежа в Москву и поступил в консерваторию. В это же время Константин Сергеевич Станиславский получил письмо от Леонида Леонидова, знаменитого трагика тех лет, с просьбой прослушать молодое дарование — моего деда. И дед был принят статистом в Московский художественный театр. Неизвестно, какого успеха он мог бы достичь, если бы по настоянию своего отца — очень делового и уважаемого человека, которого четырежды избирали депутатом Воронежской городской думы, — не оставил сцену и не поступил на юридический факультет Московского университета.
Всю жизнь он потом работал адвокатом. Благодаря этому семья как-то пережила войну — в эвакуации в глухой башкирской деревне дед помогал местным жителям в юридических и прочих сложных вопросах, а в благодарность получал еду. И все же настоящее его призвание было, видимо, оперное пение. Дед пел замечательно и делал это всегда и везде — при любой возможности.
А бабушка Оля работала медсестрой. В башкирском селе она устроилась в госпиталь, и мой папа, тогда еще школьник, помогал ей стирать бесконечные километры грязных бинтов. Потом они переехали в Уфу, где будущий артист Юрий Яковлев стал работать рассыльным в банке. Ему там выдали парусиновую обувь, у которой моментально стерлись подметки. Так что в дождливую погоду, вернувшись с улицы, папа оставлял на каменных ступенях банка темные следы босых ног. Спустя лет пятьдесят после этого случилось папе оказаться в Уфе. В том же старинном здании, где он работал, с теми же ступеньками, которые помнили его пятки. Там по-прежнему располагался банк. Артист Яковлев там выступил, и ему преподнесли в подарок дорогие туфли.
После эвакуации, вернувшись в Москву, отец учился в школе рабочей молодежи и одновременно работал курьером в «Бюробин» — Центральное бюро по обслуживанию иностранцев. С дедом бабушка Оля к тому времени давно развелась, должен же был кто-то кормить семью. Работа в бюро оказалась очень удачной, там отец совершенно свободно освоил разговорный английский язык, хотя грамматику никогда не изучал. Потом его перевели помощником механика в гараж американского посольства, где отец получил навыки автомеханика, научился водить и излечился от дистрофии, приобретенной в голодные военные годы, — от посольства он получал продуктовый паек с заграничными продуктами. Конечно, после такой практики отец решил поступать в МГИМО, начал активно готовиться, но внутренний голос вдруг подсказал, что ему нужно идти в актеры.
Три лета подряд студент Яковлев, сдав пораньше сессию, ездил в пионерские лагеря работать вожатым, чтобы хоть как-то заработать и не сидеть на шее у мамы. Сохранились открытки и благодарственные письма, которые ему писали в конце лета дети, в одном из них есть такие слова: «Уважаемый Юра! Разрешите от имени всех пионеров поблагодарить Вас за чуткое и ласковое к нам отношение. Нам хочется пожелать Вам на отлично окончить училище и в будущем стать великим артистом!» Сбылось и первое, и второе. Хотя отличником Юра стал не сразу: на первом курсе он получил по актерскому мастерству двойку, на втором тройку, потом четверку, а закончил с красным дипломом и был принят в труппу Вахтанговского театра, где прослужил всю жизнь, а также встретил двух жен: мою маму и потом Ирину Леонидовну Сергееву.
Папа с мамой расстались, когда мне было года три. По сути меня воспитывал актер Театра Вахтангова Владимир Николаевич Коваль, за которого мама вышла замуж. Это он меня повел в школу в первый класс, он был самым близким для меня человеком в те годы. В театр я начал ходить рано — туда меня водил дедушка Аркаша. Моим же первым впечатлением стал спектакль «Золушка», в котором мама играла главную роль. Там была песенка: «Моих сестер король позвал сегодня во дворец, и только Золушку на бал не пригласил гонец». Помню, я очень переживал, что мачеха и сестры обходятся с моей мамой так неласково.
После спектакля меня, как положено, отвели за кулисы в мамину гримерную. Там актрисы, игравшие сестер Золушки, сказали: «Ой, какой хороший мальчик, здравствуй, Алешенька, понравился тебе спектакль?» Меня настолько возмутило их лицемерие и вероломство, что я назвал их злыми и знакомиться наотрез отказался. А папа в те годы мне запомнился в спектакле «Дамы и гусары». У его героя были шпоры на сапогах. Они у меня вызывали детский восторг, и папа объяснял: «Это шпоры, видишь, когда я хожу, они звенят».
Помню, когда мне было лет одиннадцать, я, мама и Володя Коваль отдыхали в Доме творчества ВТО в Мисхоре. Меня уже положили спать, за окном непроглядная южная ночь. Как вдруг в дверь стучат, ищут вахтанговцев, чтобы помочь народной артистке СССР Мансуровой, которая заблудилась и не знает, где она находится и куда должна ехать. Великая актриса в быту была очень рассеянной и часто все путала. Она должна была жить в Доме творчества в Ялте, а приехала в Мисхор. Мама с Володей встали, оделись, пошли ее встречать, привели к нам в номер.
Помню, вошла очень пожилая, экзальтированная дама с копной пепельно-седых волос. У нее был очень громкий голос. Мама и Володя невероятно почтительно с ней общались — Мансурова есть Мансурова. Меня быстренько разбудили, одели и подвели к Цецилии Львовне. Она, приняв меня за Костю Райкина, воскликнула: «А это Котенька?!» — такое у него было домашнее имя. «Нет, это мой сын Алеша», — ответила мама. «Алешенька!» — всплеснула руками Мансурова. Это была моя единственная с ней встреча.
Довелось мне однажды познакомиться и с Раневской. Мы с мамой пришли на спектакль «Дальше — тишина», в котором Фаина Георгиевна играла на склоне лет главную роль вместе с Ростиславом Пляттом. После спектакля мы с мамой, взволнованные и зареванные, отправились за кулисы к Раневской. Но та маму в лицо не знала. И когда мама сказала: «Фаина Георгиевна, мы вас так любим, какое счастье, что вы есть. Я вас обожаю, папа вас обожает, мама обожает — мы все ваши поклонники!» — Раневская не поняла, о ком речь, лишь снисходительно покивала и без особого интереса спросила: «Кто вы?» Мама ответила: «Катя Райкина». — «Ах ты моя девочка!» — бросилась обнимать ее Раневская. А мне она дала автограф: «Алешеньке на счастье. С любовью Раневская».
Тогда мама с отчимом со мной позанимались, помогли мне подготовить программу для творческого конкурса, и я по стопам родителей пошел поступать в Щукинское училище. Незадолго до начала экзаменов дед с бабушкой уехали отдыхать в Юрмалу. Помню, на прощание дедушка Аркаша крепче обычного меня расцеловал, чего раньше никогда не делал, и сказал: «Мы будем держать за тебя кулаки». Я поступил и испытал настоящую эйфорию от этого.
В институте произошло неожиданное событие, я познакомился со своей сестрой. Дело в том, что к моей маме папа ушел от своей первой супруги. Кира Андреевна Мачульская была студенткой медицинского института, они поженились в 1955 году. Жили в подвале во Втором Зачатьевском переулке. Папа рассказывал: «В низкие окна я видел только ноги, но, что говорят, слышал. Когда в 1958 году вышла картина «Идиот», до моего слуха то и дело долетало: «Здесь «идиот» живет». Или иду я по улице, а мне вслед: «Вон «идиот» пошел». В 1961 году у отца с Кирой Андреевной родилась дочь Алена, но супруги расстались незадолго до этого события, и вышло так, что в том же году родился я.
Естественно, мы с сестрой знали о существовании друг друга. И жили-то мы, по сути, напротив друг друга, по разные стороны Кутузовского проспекта. Ходили в один магазин, по одной улице, хотя и в разные школы. При этом никогда друг друга не видели. Однажды, когда я уже заканчивал первый курс, мы с моим одногруппником стояли у окна и наблюдали за абитуриентами. Вернее, абитуриентками, которые нас, естественно, интересовали гораздо больше. Самые красивые девушки всего Советского Союза приезжали поступать в Щукинское училище, и у нас глаза разбегались от такого великолепия.
Мой друг обратил внимание, что я остановил свой взгляд на одной красивой девушке. «В эту сторону даже не смотри!» — сказал он. «Это еще почему?» — удивился я. «Это и есть твоя сестра!» Но даже после этого познакомились мы с Аленой не сразу, сначала просто при встрече кивали и расходились: «Здравствуйте». — «Здравствуйте». И первый шаг сделала Алена. Сказала: «Леша, мало ли что в жизни наших родителей произошло. Нам надо как-то общаться, у нас еще вся жизнь впереди». Училище у нас очень маленькое и очень дружное, в принципе все студенты — одна компания. Мы стали часто собираться у Аленки дома. Ее отчим, Николай Константинович Иванов, был журналистом-международником, они долго прожили в ГДР. У них была трехкомнатная квартира с хорошей по тем временам обстановкой. Этажом ниже жил фокусник Арутюн Акопян, которому мы досаждали своими шумными посиделками.
Сейчас антракт, товарищ Сталин». И срочно по ночной Москве стал собирать артистов. Дедушка оделся, спустился вниз, а в машине уже сидела Наталья Дмитриевна Шпиллер — знаменитая в ту пору солистка Большого театра. И она об этом спустя десятилетия мне рассказала, когда я пришел в гости к Андрею: «В машину подсел тонкий, кучерявый, немного заспанный черноглазый юноша, и мы поехали на концерт».
Иногда к нам на студенческие показы приходил папа. До этого я его долго не видел — у нас был большой перерыв в общении. Помню, как он пришел смотреть нашу первую самостоятельную работу. Мы играли отрывок из мольеровского «Лекаря поневоле»: я, Женя Дворжецкий и Оля Симонова. Мы стоим, полуживые, за кулисами, все трясемся, ведь это первый наш выход на сцену, как вдруг забегает третьекурсник Саша Сергеев, мама которого, Ирина Леонидовна, была замужем за Юрием Васильевичем, и говорит: «Леш, отец здесь! Ни пуха ни пера!» После этих слов мое состояние стало близким к коме, думал — мне конец, ничего не помню, что я делал и как это было. В тот день папа ничего мне не сказал и ушел молча. Потом он пришел на мой дипломный спектакль в постановке Владимира Иванова, и после этого мы стали общаться более или менее постоянно. На этот раз он сказал: «Хорошо», — отвел нас с партнершей в пустой кабинет и сказал несколько важных слов относительно нашей работы.
На следующий дипломный спектакль папа уже пришел с семьей — супругой Ириной Леонидовной и моим младшим братом Антоном, познакомил нас, и мы пошли к ним в гости. Никакого напряжения не было, а Ирина Леонидовна способствовала потом тому, чтобы мы, все трое детей, встречались, общались, приходили в дом. Однажды мы втроем — я, Алена и Антон — поздравляли отца с 60-летием. У него был бенефис, он играл Болингброка в «Стакане воды», потом устроили капустник. Папа признавался, что наше сценическое поздравление стало для него большой неожиданностью и лучшим подарком.
После института я поступил в Театр имени Ермоловой, варианты пойти по стопам родителей в Театр Вахтангова или к дедушке в Театр миниатюр даже не рассматривал. Папа начал приходить ко мне на спектакли, это его очень интересовало. Позже я перешел работать в ВОТМ — Всероссийское объединение «Творческие мастерские». Там с режиссером Александром Пономаревым мы выпустили несколько интереснейших для меня проектов. Саша с увлечением занимался русским авангардом, ставил Хармса, Хлебникова, Владимира Казакова, в пьесе которого «Дон Жуан» я сыграл вместе с мамой. Для меня это был бесценный опыт, мама замечательно умеет работать на сцене, на радио, на телевидении — она блестящий профессионал, который всегда у меня вызывал только восхищение.
Сейчас мне все чаще говорят, что мы с папой очень похожи внешне… Но помимо этого сходства и общей профессии были у нас в жизни и другие любопытные совпадения. Однажды я ему пожаловался, что получил воспаление легких после экскурсии на Эйфелеву башню, когда мы с женой ездили в Париж, это был мой подарок ей на день рождения, который у нее совпадает с Рождеством. Но выяснилось, что когда-то и отца сильно продуло на этой башне. Был такой фильм «Сюжет для небольшого рассказа» режиссера Сергея Юткевича. Папа хотел сыграть Чехова, но ему предложили небольшую роль писателя Потапенко.
В день рождения Щукинского училища отмечали и тридцатилетие нашего выпуска, это было в 2012 году. Мы с однокурсниками вышли на сцену. Когда же объявили курс, со дня выпуска которого прошло 60 лет, на сцену поднялся Юрий Васильевич. В переполненном зале его слушали в такой тишине, что, казалось, перестали дышать. А папа сказал о том, что счастлив, потому что училище стало родным домом не только для него самого, но и для его детей, а теперь еще и для внуков — Маши и Андрея.
Отец сумел стать хорошим дедом. Все внуки приезжали к нему и домой, и на дачу: и моя Лиза, и сыновья Антона — Петя с Андреем, и Маша — дочь Алены и Соня — старшая дочь моей жены — он ко всем относился с большим вниманием и трепетом. У нас же с Аленой и с Антоном была мечта найти пьесу и сделать спектакль, где мы могли бы сыграть все вместе с отцом, чтобы он был в центре сюжета, а мы, дети, вокруг него. Не успели. Однако я думаю, что мы, дети Яковлева, еще все вместе сыграем. В память о нашем отце.