супружеская жизнь бывшая гяру
«Сцены из супружеской жизни»: сравниваем новый сериал и культовый фильм Ингмара Бергмана
Американский сериал по мотивам классического фильма Ингмара Бергмана про то, что любой брак – это ловушка. Оскар Айзек и Джессика Честейн изменяют, дерутся и много пьют, но им все равно далеко до своих предшественников.
«Сцены из супружеской жизни» (1973) – золотая классика мирового кинематографа, а также фильм, после которого в Швеции выросло число разводов. Ингмар Бергман, режиссер, который только официально был женат пять (!) раз, вскрыл всю постыдную правду об институте официального брака, правду, которую принято доверять только своему психоаналитику. Любой брак обречен, даже самый счастливый, любовь живет если не три года, то десять или двадцать, но все равно проходит. Точнее, та любовь, которая способна заполнить человека полностью, в которой есть и страсть, и взаимное доверие, и честность. Рано или поздно, но накопятся усталость, невысказанные обиды, желание что-то изменить, или с кем-то изменить. А потом уж – как повезет.
Интересно, что американцы сняли свою версию «Сцен» именно сейчас, когда официальный брак уже не играет серьезной роли и развестись почти так же просто, как взять кредит на машину. Но тому есть логическое объяснение: режиссер «Сцен…» – израильтянин Хагай Леви, а для иудеев институт брака по-прежнему священен. Как и Бергман, Леви вложил в работу много личного, основательно переработав сюжет, перенеся действие в современную Америку, подарив главному герою, наконец, свою нацпринадлежность и даже фамилию.
В оригинальном бергмановском фильме супружеская пара (в самом начале ей 35, ему 42), проходит все стадии персонального ада через измену, расставание и развод – чтобы оказаться в относительном чистилище. Картина начинается с интервью, которое берут у них как у идеальных супругов, проживших вместе десять лет и родивших двух детей. Юхан – профессор чего-то там, Марианна – адвокат по бракоразводным делам, он больше зарабатывает и больше уверен в себе (да, в 70-е профессора могли получать больше юристов). Мы чувствуем, что все не так прекрасно, катализатором событий становится ужин с друзьями. Друзья, тоже женатая пара, устраивают безобразную сцену, хоть святых выноси, и после их ухода Марианна задает вопрос то ли себе, то ли мужу: «У нас-то, слава богу, все по-другому?»
Но уже во второй части Юхан собирает чемоданы: он уходит к любовнице, которая, как по учебнику, моложе лет на 20, с большой грудью и необузданной жаждой секса. Следующие 10 лет, которые уместятся в несколько частей фильма, Марианна и Юхан будут встречаться, чтобы договориться о разводе, но вместо этого выяснять отношения, заниматься сексом, драться, ненавидеть друг друга и пытаться понять, что вообще такое – их связь.
Фильм Бергмана был о том, что любая страсть заканчивается в официальном браке. Что это те самые путы, которые сковывают партнеров по рукам и ногам, заставляя их играть несвойственные им роли. Буржуазный быт полон пошлости и притворства – Марианна и Юхан постоянно едят «огурчики и бутерброды с паштетиком», изображают галантность и все время беспокоятся, что о них подумают. В более выигрышной ситуации выглядит Марианна. Именно ее развитию и освобождению посвящен в целом фильм: Юхан же в этом самоуничижительном автопортрете Бергмана изображен полным ничтожеством. Самые болезненные сцены фильма – та, в которой Юхан засыпает, когда Марианна читает ему свой дневник с признаниями. И та, в которой он избивает свою жену, чувствуя, что больше над ней не властен. Бергмановский финал, в котором Юхан и Марианна снова встречаются уже не как супруги, но как тайные любовники – это утверждение, что перед нами уже не рабы того самого «штампа в паспорте», но совершенно свободные люди, идущие на поводу у своих желаний.
Пятисерийный сериал Хагая Леви вышел о том же, да не совсем. Во-первых, автор поменял героев местами – буквально. Это, конечно, книксен новому времени, в котором женщина уже играет более важную роль в семье. Джессика Честейн в роли Марианны-Миры – сотрудница крупной компании и кормилица семьи. Юхан (в сериале Джонатан) в исполнении Оскара Айзека… профессор, зарабатывающий весьма скромно и работающий в основном из дома. Из семьи уходит именно Мира (хотя по тому же пошлому сценарию, к юному красивому любовнику). Интересно было, как Леви снимет сцены абьюза – неужели Честейн будет избивать Айзека ногами в живот, как в оригинале? Не будем открывать всех секретов, но намекнем: ну, почти.
Однако возвращаясь к основной проблеме новых «Сцен из супружеской жизни»: это фильм не о поисках внутренней свободы, как у Бергмана, а об упущенных возможностях. В отличие от оригинала, в котором героев вихрем захватывало иррациональное, у Миры и Джонатана всему есть логическое объяснение. Леви добавил истории подробностей. Мы узнаем о прошлом мужа, о прошлом жены, об их отношениях с родителями, их взглядах на брак и любовь (есть и прямое утверждение, что за счастливую семейную жизнь нужно благодарить особый ген). Отправной точкой у Леви служит не скандал друзей, а внезапная, и нежелательная беременность Миры. Вообще, ребенок играет крайне важную роль. «А ты подумала о дочери, что ты ей скажешь?» «С кем будет жить ребенок?», «Как сказать Аве, что ее мать нас бросила?» Эти вопросы задаются в новом сериале раз за разом, в то время как в оригинале мы видели только Мужчину и Женщину, их отношения друг с другом – все остальные, даже дети были совершенно не важны, они оставались за кадром, на периферии сюжета. Но для Леви, как и для современного общества, дети – это серьезный якорь, заставляющий взрослых принимать те или иные решения. Не учесть мнения ребенка – значит ущемить его права.
Новому сериалу далеко до честности и радикализма старого. В нем самое обидное, жестокое, неудобное остается за скобками. Мира терпеливо слушает исповедь Джонатана, а не засыпает, тянет с разводом не потому, что ей обидно (она проиграла), но потому, что как ей кажется, она все-таки любит своего бывшего. Новые «Сцены…» – это традиционная голливудская драма, пусть и великолепно сыгранная. Она о том, что женщина оступилась, но это еще не повод ее не простить. И когда в финале фильма Бергмана героиня говорит, что они оба любят друг друга, но «по-своему», – это не признание, а констатация факта: любовей много, просто вот здесь и сейчас этим двоим хочется быть вместе. В новом сериале Мира говорит, что они любят друг друга, и это чистосердечное, пусть и не очень убедительное признание. Что ж, зато подарит надежду миллионам пар, у которых самое плохое еще впереди.
Супружеская жизнь бывшая гяру
«Сцены из супружеской жизни» – одна из главных картин в творчестве шведского режиссёра Ингмара Бергмана, снятая в 1973 году. Изначально «Сцены» вышли на шведском канале SVT2 в виде сериала из шести эпизодов, но позже в кинопрокат поступила укороченная версия.
Это история брака Марианны (Лив Ульман) и Йохана (Эрланд Юзефсон) — супружеской пары из Швеции, которая вместе уже десять лет. У них средний достаток, двое детей, банальная история встречи и нет никаких серьёзных проблем. Йохан – профессор психологии и главный добытчик в семье, Марианна – юристка, специализирующаяся на семейном праве. События фильма разворачиваются на протяжении десяти лет: картина начинается с самой счастливой стадии отношений и заканчивается уже после развода. По большей части фильм состоит из разговоров двух героев. Одновременно в кадре не появляется больше четырёх актёров.
Лив Ульман и Эрланд Юзефсон в фильме Бергмана
Несмотря на благополучную и спокойную жизнь, Йохан неожиданно предлагает Марианне развестись. Оказывается, что он завёл роман и хочет уехать в Париж со своей возлюбленной, молодой женщиной Полой. Это побуждает и Йохана, и Марианну наконец выпустить накопленные обиды, злость и неудовлетворенность, которые они годами держали в себе. Когда Йохан уходит от любовницы и хочет вернуться к бывшей жене, она его не принимает.
Но после развода отношения Йохана и Марианны не заканчиваются. Спустя годы они сходятся снова — уже не для брака, а для секса, потому что их по-прежнему влечёт друг к другу. В конце фильма Йохан и Марианна приходят к выводу, что именно так для них выглядит любовь.
Бергман частично списал сюжет с реальной жизни, например, перенёся на экран историю собственных отношений с актрисой Лив Ульман (в фильме она сыграла Марианну). Первую сцену вдохновила знакомая пара из Дании, которую Бергман считал идеальной. Сюжетную линию с побегом в Париж с любовницей режиссёр тоже позаимствовал из собственной жизни.
Бергман сам снял два фильма-продолжения: «Из жизни марионеток» (1980) и «Сарабанду» (2003) о Марианне и Йохане в более зрелом возрасте.
Российский режиссёр Андрей Звягинцев хотел сделать прямой ремейк «Сцен», но не смог приобрести права. Тогда он снял современную интерпретацию этой истории – драму «Нелюбовь» (2017), номинированную на премии «Оскар» и «Золотой глобус». С фильмом Бергмана перекликается ещё один номинант на «Оскар» – нашумевшая картина «Брачная история» (2019) Ноа Баумбака со Скарлетт Йоханссон и Адамом Драйвером.
Отличия ремейка
1. Смена ролей
«Сцены из супружеской жизни» Бергмана – камерное кино о разрыве двух людей, от самого счастливого периода из брака до развода. Из семьи в нём уходит муж, увлечённый новой страстью. В сериале же роли полностью перевернуты. Мира (Джессика Честейн) – кормилица семьи, занимающая руководящую должность в крупной технологической фирме. У её мужа Джонатана (Оскар Айзек) нет карьерных амбиций: он заботится о дочери и преподает философию в университете. Судя по первому эпизоду, дальше Мира повторит судьбу Йохана, а Джонатан останется в роли Марианны.
2. Сюжет
Авторы сериала, режиссёр Хагай Леви («Любовники») и сценаристка-дебютантка Эми Херцог, не стали глобально менять сюжет. В первом эпизоде Мира и Джонатан начинают с рассказа о своём укладе жизни – и размышляют о том, почему распределение сил и обязанностей в их семье так хорошо работает.
Единственное сюжетное различие — это судьба второстепенных персонажей. В картине 1973 года друзья Йохана и Марианны были на грани развода и в конечном итоге разошлись. Но герои из новой версии, Кейт (Николь Бахари) и Питер (Кори Столл) живут в открытом браке: оба свободно встречаются с другими людьми. Кейт переживает из-за разрыва с последним любовником и хочет сочувствия от мужа, но не получает его.
Проблемы приятелей заставляют Джонатана и Миру задуматься о собственных отношениях. Посреди разговора Мира вдруг сообщает, что беременна вторым ребёнком и не знает, хочет ли его оставить.
3. Формат
Фильм Бергмана разделен на шесть глав, которые в телевизионной версии были просто сериями. У каждой есть своё название — «Невинность и паника», «Искусство не выносить сор из избы», «Пола», «Долина слёз», «Невежды» и «Среди ночи в тёмном доме где-то на краю света». В версии 2021 года таких эпизодов-глав всего пять, но авторы сохранили звучные названия от Бергмана.
Главное достоинство «Сцен супружеской жизни» 1973 года — в камерности и глубоких, очень человечных диалогах. Фильм действительно выглядел как сцены, которые можно было бы увидеть в домах обычных людей. Зрителям из Швеции они показались настолько реалистичными и правдивыми, что, по слухам, в стране увеличился процент разводов (официально это не подтверждено). По словам профессора скандинавской литературы и кино Линды Рагг, люди восприняли «Сцены» как документальный фильм об истории одного развода, и увидели в картине себя.
Кроме того, в картине Бергмана всего восемь действующих лиц и минимум декораций. Оператор часто снимал актёров крупным планом, благодаря чему всё внимание было направлено на героев, их эмоции, реплики и реакцию друг на друга. Камерность фильма делала происходящее чем-то интимным, как будто зрители подсматривали за чужой жизнью.
Сериал 2021 года снят так же, но написан гораздо проще. Мира, Джонатан и их друзья часто прямо проговаривают свои эмоции и мысли. Например, Мира во время интервью открыто сомневается в словах мужа. Сериал разворачивается как классическое американское шоу: в семейной эпопее NBC «Это мы» можно встретить ровно такие же разговоры, откровенные и драматичные, но лишённые психологизма. В фильме Бергмана для понимания отношений Миры и Йохана важна каждая деталь, практически каждое слово и даже паузы в разговоре. Новые «Сцены» явно адаптированы для более массового и менее внимательного зрителя.
4. Новые стороны семейной жизни
Шведская исследовательница кино Биргитта Стин в книге «Путеводитель по Бергману» приводит слова режиссёра о том, что «Сцены из семейной жизни» – это фильм об освобождении Марианны. Бергман использует прогрессивные идеи женской сексуальности и независимости: героиня вполне успешно справляется с уходом Йохана. После развода Марианна она растит детей, находит новую любовь и учится жить в других отношениях — гораздо более свободных.
Сериал тоже имеет явную феминистскую направленность: Мира заботится о финансовом благополучии семьи, а её муж выполняет в массовом понимании женскую роль и доволен этим. Но также в «Сценах» 2021 года Мира – пример женщины без материнского инстинкта и вообще желания строить семью. Джонатан воспитан ортодоксальными евреями, и часто его религиозные идеи сталкиваются с прагматичным (почти научным) взглядом жены на мир. Друзья Джонатана и Миры стараются сохранить свободные отношения, но оба страдают от своих измен.
Авторы сериала создавали его с оглядкой на современные ценности, что заметно даже в мелочах. В самой первой сцене интервьюер первым делом уточняет у Миры и Джонатана их местоимения. Темы гендера, ориентации, распределения ролей в семье, измен и верности пропущены через призму XXI века. И следующие четыре эпизода покажут, получилось ли у режиссёров и сценаристов достойно осовременить Бергмана.
Обложка и фото в материале: скриншоты «Канобу», оф. сайт HBO
Электронная книга Супружеская жизнь
Если не работает, попробуйте выключить AdBlock
Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок
Информация о книге
Произведение Супружеская жизнь полностью
В большинстве анонсов утверждается, что эту книгу следует выдавать для внимательного чтения всем желающим вступить в законный брак в нашей стране. Вручать прямо в ЗАГСе, так сказать, чтобы еще раз убедить молодых в прописной истине: с родителями жить нельзя ни в коем случае.
Роман «Море и яд», впервые опубликованный в 1958 году, выдвинул Сюсаку Эндо в авангард японской литературы.
Этот роман стал первой послевоенной японской книгой, поставившей проблему индивидуальной ответственности в военное время, раскрывающим горькую картину расчеловечевания нации.
Один из самых необычных и сильных романов Эндо разворачивается в основном в современной больнице, и сцены, которые там развиваются, выглядят настолько устрашающе, что больше похожи не на житейскую драму, а на настоящий триллер.
После случайной встречи со старым другом стареющий бизнесмен Одзу вспоминает свою молодость в предвоенные годы. Тем временем его сын – врач-онколог Эйити – напористо и нечистоплотно продвигает карьеру, используя аморальные медицинские практики.
Однажды в больницу, где работает Эйити, поступает пациентка с раком желудка. Ею оказывается Айко, первая любовь Одзу. Вскоре выясняется, что Эйиити испытывает на ничего не подозревающей пациентке непроверенный препарат…
© MrsGonzo для LibreBook
Сюсаку Эндо, классик японской литературы, обладатель престижных литературных наград, несколько раз номинировавшийся на Нобелевскую премию, написал остросоциальную драму о разрыве поколений. Впервые на русском языке!
Супружеская жизнь бывшая гяру
Англичане НИКОГДА не говорят правды.
«Это не наш метод»
Правду ИНОГДА говорят французы.
НО НЕ ВСЮ.
Это их метод.
Примечание:
«Не говорить правды» не значит лгать.
Ложь это правда с обратным знаком.
Неправда это другое. Тоньше.
Мой интерес к Франции заставляет меня внимательно смотреть французские фильмы.
Эту короткую заметку я хочу посвятить фильму Франсуаза или супружеская жизнь (1964).
Как же могло получиться, что они поссорились? КТО из поссорил?
Говоря формально, поссорило их различие субъективных реальностей, в которых они обитали. Эти две реальности и показаны нам на экране. Естественно, нам показаны не сами события, происшедшие с героями, а то, каким образом они отразились в их воспоминаниях.
Несмотря на то, что эту теорию я считаю в целом неверной (и к тому же логически противоречивой), в ней имеется очень глубокий резон. И этот резон напрямую связан с моей теорией Бессознательного.
Дело в том, что мы осознаём и запоминаем лишь очень малую часть происходящего с нами. Львиная доля впечатлений проходит мимо сознания. И и то, что осознаётся, затем частично забывается, вытесняется из памяти.
То есть, злодеи злодействуют не потому, что они сами по себе злодеи. А потому, что злодейской является та «реальность», в которой они имеют несчастье жить. Собственно, подробной и многогранной иллюстрацией этой мысли и является обсуждаемый фильм.
Супружеская жизнь бывшая гяру
Я именую словом Matrimoine все то, что в браке естественно зависит от женщины, а также все то, что в наши дни склонно обратить долю львицы в львиную долю (Он).
Забавно! Кажется, именно здесь, в конце спирали из подрезанной бирючины, увенчивающей холм в Ботаническом саду, именно здесь, на скамье из бетона, окрашенной под дерево, конечной остановке любителей нежных прогулок, сошла на меня благодать и пелена спала с глаз моих. Правда, Мариэтт не утверждает, что это было так, отнюдь. Она поразительно скромна и ограничивается лишь улыбкой и тем, что склоняет голову, отягощенную чудесными воспоминаниями, на мое плечо, подбитое ватой. Ее рука, подобно таитянскому ожерелью, обвила мою шею, а пальцы, на одном из которых обручальное кольцо подпирает перстень, подаренный мной в день помолвки, поглаживают мой пиджак; с этого пиджака она как раз сегодня утром выводила пятна при помощи препарата К2, сопровождая чистку рассуждениями о моей неряшливости. Так, значит, все произошло здесь? Осмелюсь ли я забыть? Впрочем, мужчины, как известно, не помнят ни о чем: ни о передвигающихся праздниках, ни о семейных годовщинах, постоянных торжествах домашней жизни, – самых важных датах в густой чаще всевозможных дат, неизменно присутствующих в памяти женщин, самой природой обреченных быть рабынями календаря.
– Дорогой! – шепчет Мариэтт.
Как будто бы тихо шепчет. И вместе с тем достаточно отчетливо, чтоб услышала вся наша свита. Увы! Мы не одни. Кроме самой участницы того знаменательного события, мне сопутствуют ее мать, мадам Гимарш, ее сестры, девицы Арлетт и Симона Гимарш, золовка Габриэль Гимарш, урожденная Прюдон, которые при этом вовсе не присутствовали, но, обожая слухи и пересуды, воспользовались послеобеденной прогулкой, чтоб возбудить свое пищеварение и приобщиться, как они это делают в кино, к культу мелодрамы.
– Наверняка у вас был глупый вид. В таких случаях люди всегда выглядят глупо.
Это насмешливо изрекла мадам Гимарш. Такова уж традиция: сначала прийти в восторг, потом поиздеваться. Само собой разумеется, в этом темном уголке ее дочь не подвергалась никакому риску, тут не допускалось никаких вольностей, недозволительного порыва страстей, не так ли? Ведь за Мариэтт бдительно следили око нотариуса, мэр, викарий – ангелы-хранители семейного очага. Но давайте улыбнемся, посмеемся, пусть волна насмешек захлестнет эти несказанные сказки – они ведь тоже умиротворяют семьи. Хватит, оставим это! Я роюсь в своих карманах, звеню ключами, ищу трубку, табак, спички. Напрасные старания. Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!»
Все остальное легче передать молчанием – это тоже язык, пусть без лексики и синтаксиса. И он не меньше, чем громкие слова, может выразить истину. Ну вот, в тот день, в том месте это и произошло, я был один – и внезапно нас стало двое. Тропинка, на которую я тогда ступил, листья, даже если они видели, как на эту тропу ступали другие, скамейка, с которой я смахнул пыль, прежде чем сесть, могут свидетельствовать обо всем, как свидетельствую об этом я. Нельзя же повсюду устанавливать памятные таблички или вырезать на березовой коре имена, как мидинетки на Севере, или же царапать на листьях агавы, как мидинетки на Юге. Но именно здесь, в этой рамке, достойной того мгновения, решилась моя судьба.
Забавно! Прошло две недели после венца, торжественного ленча и всего, что за ними последовало, а я еще, по совести говоря, не могу ничего сказать. И все же я злюсь. Заячье рагу, изготовленное мадам Гимарш, было отличным и достойным внимания блюдом, хотя бутылка «корне» урожая 1920 года несколько перестоялась. Но еще немного такой патоки, и меня стошнит. Внесем некоторую точность: не было ни заветного места, ни памятного мгновения. Как удивились бы мамаша, сестры, золовки и даже она – моя жена, если бы какой-нибудь магнитофон, спрятанный три года назад под эту скамейку, изрыгнул все, что тут говорилось. Разве я знал, что со мной будет именно она, а не какая-нибудь другая? Во время первого свидания (а у меня их было с полсотни) разве станешь над чем-то задумываться? А то, что потом, – всего лишь продолжение или же бегство. Волнующие прикосновения, поцелуи, сначала робкие, будящие кровь, потом настойчивые, взасос; не представляю, что уж тут красноречиво свидетельствует о вечной любви. Сожалею, милые дамы. Но ваше удивление сразу бы обернулось яростью, если б вы заглянули в мою записную книжку 1950 года. Мне приятно ее перечитывать, и недавно я перелистал ее вновь. Там есть маленькая запись от 18 апреля, за которой следует пометка, несомненно сделанная на следующий день. Наверху записано: Повидать Густава в 13 часов по поводу мотоцикла. С Одиль в 18 часов на Эльзасской улице. В 22 часа tt с Мариэтт в Ботаническом саду. Признаюсь откровенно, что буквами tt я в то время сокращенно обозначал tête-à-tête[1]. Буквы же ее (тут уж не было никаких чудес), записанные в другом месте, обозначали corps à corps[2]. Что касается цифр четырнадцать – двенадцать, то в этом нет ничего таинственного – это оценка; для Одиль с ее бойкой болтовней и неплохим опытом отметка повышалась до пятнадцати – тринадцати. Это означало, что у Мариэтт не было ни изюминки, ни жару, присущих Одиль. Похоже, что одной я тогда снисходительно отпустил двадцать шесть баллов, а другой в итоге насчитал двадцать восемь. Но будем до конца откровенны. В Анже, как, впрочем, и в других местах, за немногими исключениями, жен берут в своей среде, какова бы она ни была. Я решил жениться на Мариэтт потому (30 % побудительной причины), что это было единственной возможностью добиться близости с ней, а с Одиль это было необязательным. Я женился на Мариэтт потому (тут уж процент трудно установить), что в ее пользу говорила наша детская дружба, незаметно перешедшая в нежность, содержавшая множество приятных воспоминаний, поцелуев, невинных ласк, привычки бегать с ней на танцы, играть, ходить в плавательный бассейн или в кино – словом, встречаться и вместе проводить время. Я выбрал Мариэтт еще и потому, что она была из «хорошей семьи», может быть не столь аристократичной, как наша семья, но несколько более состоятельной (хотя бы в последние годы). Всего этого за Одиль не числилось. Что ни говорите, а рассудок играет решающую роль еще до заказа пышной свадебной корзины с цветами, которые не позволяют все же забыть о том, что завтра в этой корзине уже будут лежать овощи. Позор тому, кто дурно об этом подумает![3] Мы живем в эру фанерованной мебели. Часто слышишь, как говорят: «Такие-то удачно выдали свою дочь», и скромное наречие «удачно» предполагает, что все выгоды были учтены. Теперь этим просто не хвастают – вот единственная перемена, – в наше время это недопустимо. У нас господствует сентиментальное притворство. Родителям даже рекомендуется добавить: «И знаете, они обожают друг друга!» Это уже похоже на фанеру из палисандрового дерева.
– Между нами говоря, – добавляет мой дядя, – с тех пор как налог ополчился на личные капиталы, чтобы устоять, стало еще более необходимо заключать браки в своей среде. Кстати сказать, это никогда не мешало всему остальному…
«Остальное» у нас достаточно прочно. Я люблю Мариэтт, это бесспорно. Люблю девушку своего круга. Я женился не по расчету. Ведь я мог бы взять себе в жены действительно богатую наследницу. Маргерит Тангур (Западный банк) охотно встречалась со мной. Меня неоднократно приглашали еще и к Димассам (шиферные карьеры), дочка которых совсем не урод. Но это было бы чересчур. Представляю себе, какую гримасу сделали бы мои родственники в подобном случае. Мариэтт не имела богатого приданого, только небольшую ренту, которая выплачивалась ежемесячно двадцатого числа, чтоб мы могли сводить концы с концами. Но зато она принесла с собой некоторые надежды и связи (тесть считал их полезными) и необходимую в провинции общую благосклонность к молодым супругам со стороны многих людей и будущих клиентов: ведь для почтенных обывателей достойная женитьба является первым доказательством благонамеренности лица свободной профессии. Таков укоренившийся предрассудок этой среды.