Страх и ненависть в лас вегасе автомобиль
brandshop_ru
brandshop_ruBRANDSHOP
ЖЖ о моде, стиле и lifestyle
Fear and Loathing in Las Vegas
Фильм Страх и ненависть в Лас-Вегасе
Журналист Рауль Дьюк и его сумасшедший адвокат доктор Гонзо приезжают в Неваду, чтобы осветить спортивное мероприятие – мотогонку «Mint 400». Однако вагон наркотиков, который они взяли с собой, погружает их в «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», немного отклонив от намеченного пути. То, что должно было стать рабочей командировкой, быстро перерастает в лихорадочную психоделическую одиссею.
Режиссер Терри Гиллиам и дуэт звездных актеров Джонни Деппа и Бенисио Дель Торо без прикрас подают роман Хантера С. Томпсона об «американском образе жизни». Это веселый, дикий и в то же время драматичный фильм изначально, как ни странно, даже не окупился. Однако сегодня вряд ли найдется тот, кто не смотрел или хотя бы не знает его.
История создания фильма
Перед Терри Гиллиамом стояла нелегкая задача. Будучи директором чрезвычайно ожидаемой адаптации классического контркультурного романа Хантера С. Томпсона, который считается «непригодным к экранизации», режиссер получил довольно скромный бюджет.
Изначально студия хотела, чтобы сценарий был адаптирован под 90-годы. Ведь сам фильм «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» появился в 1998 году. Однако Гиллиам отказался, заявив, что «это артефакт, который отражает точное представление определенного времени, места и людей».
Актеры фильма Страх и ненависть в Лас-Вегасе
В 1971 году Рауль Дьюк и доктор Гонзо едут через пустыню Невады в Лас-Вегас на красном кабриолете Chevrolet Impala. Под воздействием мескалина и еще целого набора средств они периодически видят то рой летучих мышей, то рептилий. В роли Рауля, рассказчика и главного героя киноленты, выступил Джонни Депп.
Друг Рауля – доктор Гонзо, которого сыграл неподражаемый Бенисио Дель Торо, тоже реальный человек. Это «300-фунтовый самоанский» адвокат Оскар Акоста, он довольно долго дружил с Хантером. Акоста пропал без вести еще в 1974 году. Ради этой роли Бенисио набрал около 18 кг и также долго и тщательно изучал биографию Оскара.
Роль молодого хич-хайкера, путешественника автостопом, который жутко испугался сумасшедших наркоманов, досталась Тоби Магуайру. А несовершеннолетнюю художницу Люси сыграла Кристина Риччи. Звездный состав пополнили также Майкл Джитер, Гэри Бьюзи, Эллен Баркин и Кэмерон Диаз.
Забавно, что изначально на главные роли хотели взять Джека Николсона и Марлона Брандо. Но, к сожалению, они были слишком стары для роли парочки в наркотическом трипе. Дэн Эйкройд и Джон Белуши составляли не менее эффектный дуэт, но Джон умер незадолго до съемок. После долгих поисков и еще пары именитых претендентов вроде Джона Малковича и Джона Кьюсака, Томпсон сам выбрал Джонни Деппа.
Цитаты из фильма Страх и ненависть в Лас-Вегасе
Фильм «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» не просто рассказывает о двух наркоманах, попадающих в невероятные истории, сопровождающиеся жуткими галлюцинациями. Через историю проходит символизм американской мечты, которую отражает пустошь автомобильных обломков. «Поиск американской мечты через безудержное потребление наркотиков».
«У нас было 2 пакета травы, 75 таблеток мескалина, 5 упаковок кислоты, пол солонки кокаина и бесконечное множество транквилизаторов всех сортов и расцветок, а также текила, ром, ящик пива, пинта чистого эфира и амилнитрит». Пожалуй, самая известная цитата из фильма, которая приобрела новые краски и была интерпретирована сотни раз на просторах интернета. С этой фразы практически и начинается повествование запутанной истории.
«Тот, кто сумеет преодолеть себя, избавится от боли бытия». Цитата Хантера Томпсона, которая возглавляет фильм. Он часто анализируют свое существование, смысл или бессмысленность жизни и наркотиков. Его альтер-эго Рауль продолжает рассуждать даже когда они попадают на конференцию прокуроров, связанную с распространением наркотиков.
Рассказчик выдает фантасмагоричные, жуткие и при этом комичные ассоциации героев, которые нарочно не придумаешь, вроде этой:
В конце путешествия, когда Дьюк и Гонзо разъезжаются, они не могут поверить, что им все сошло с рук:
«Все было кончено, мы нарушили все существующие в Вегасе правила, почему нам все сходило с рук? Наверное, потому что те, кто обладал властью прижать нас, никогда бы в это все не поверили.»
Стиль и мощь в Лас-Вегасе: The Great Red Shark и Black Shadow
Можно не знать Хантера Томпсона или не читать его «Страх и отвращение в Лас-Вегасе», но не видеть «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» с неотразимыми Джонни Деппом и Бенисио дель Торо — просто стыдно. А ведь там есть и другие «главные герои» — Chevroelt и Vincent.
Книга, ставшая первым образцом гонзо-журналистики, посвящена описанию событий 1971 года и носит автобиографический характер. По крайней мере, сам Томпсон ездил на гонку Mint 400 с 21 по 23 марта 1971 года и свои приключения положил в основу будущего бестселлера. Описания наркотического трипа вы можете сами прочитать в книге, а увидеть — в экранизации. Нас же интересуют механические герои «Страха и отвращения в Лас-Вегасе».
Условимся, конечно, говорить о фильме, но всё-таки с основой на книгу. Из описания мы узнаём только одно — главные герои отправились в Лас-Вегас на красном кабриолете Chevrolet, который под завязку гружён был, гм, назовём это веществами и выпивкой. И дальше начинаются разночтения.
Русскоязычные источники говорят о том, что это был Chevrolet Impala 1971 года, а англоязычные на роль «Большой Красной Акулы» (именно такое прозвище дают герои произведения автомобилю) сватают Chevrolet Caprice 1973 года. И тут самое время разобраться, что к чему. В оригинале журналист Рауль Дюк и его адвокат доктор Гонзо берут напрокат в Лос-Анджелесе на бульваре Сансет красный кабриолет Chevrolet Camaro вместо Ford Pinto.
Но в кино в роли «Большой Красной Акулы» снимаются несколько автомобилей — одну машину используют для сцен снаружи, другую — для съёмок в интерьере. Так что в фильме речь идёт одновременно и о Chevrolet Impala 1971 года, и о Chevrolet Caprice 1973 года, который, собственно, и стал преемником модели, поскольку в 1972 году выпуск кабриолетов Impala был прекращён. Их место занял Caprice с открытым верхом.
Сам Джонни Депп неоднократно отмечал, что для подготовки к роли ездил на автомобилем Томпсона. Проблема только в том, что сам Хантер в разное время владел несколькими кабриолетам — были у него Chevrolet Impala, Chevrolet Caprice и даже Pontiac Grand Ville 1975 года. Что характеро — все красные, с белым салоном. Возможно, писатель питал определённую слабость к такого рода сочетанию кузова и интерьера.
В реальности же поездка на Mint 400 для писателя началась именно с красного Chevrolet Impala, но в Лас-Вегасе он и его напарник взяли белый кабриолет Cadillac Fleetwood DeVille 1970 года. По признанию самого Хантера Томпсона, он переплатил за эту модель, поскольку только её считал достойным транспортом для поиска американской мечты в Лас-Вегасе. Учитывая, что описанные наркотрип отличался от реального состояния путешественников, то лишь слегка, в прокат машина вернулась изрядно потрёпанной…
Поскольку до 1977 года гонка по пустынному бездорожью Mint 400 проводилась только для мотоциклов, изрядно доведённые до кондиции персонажи не исключали возможности для пущего погружения в атмосферу и личного участия в гонке. К счастью, мотоцикла у них не оказалось. А стартовать они хотели на Vincent Black Shadow.
Мотоцикл выпускался британской маркой Vincent HRD с 1948 года. Модель представляла собой модифицированный вариант Vincent Rapide, который отличался литровым мотором мощностью 55 л.с. при массе в 208 кг. Над мотоциклом работали не только дизайнеры, но и гонщики, так что «Чёрная тень» оказалась весьма стильной, технически прогрессивной и динамичной.
Мотоцикл с максимальной скоростью 125 миль в час (201 км/ч) предсказуемо легко «делал тонну» (разгонялся до 100 миль в час), но требовал от пилота большого водительского мастерства и крепких нервов, поскольку на такой скорости права на ошибку просто не было.
Предсказуемо у журнала, отправившего Рауля Дюка на Mint 400, денег на покупку для него Vincent Black Shadow не нашлось, но это и к счастью. Вряд ли бы вдоволь надегустировавшийся различных веществ репортёр смог бы не просто стартовать в гонке, но и хотя бы выжить в седле могучего байка. А это значит, что не было бы у нас культовой книги и фильма по ней. Ну и возможности обсудить автомобили и мотоцикл из них.
Chevrolet Impala. Страх, ненависть и «Большая Красная Акула»
Некоторые ситуации не перескажешь словами. Некоторые сюжеты не запрешь в текстовом редакторе, как анализ крови в пробирке. Чтобы все понять и прочувствовать, в некоторых событиях стоит поучаствовать самому. Стать их главным героем, основным действующим лицом. Ввинтить свое сознание огненным смерчем в поток образов, чтобы за их странной, чужой, пугающей, невероятной, отталкивающей чередой, на самом дне «тоннеля» улыбнуться в лицо Истине.
Нечто подобное не раз происходило с американским писателем-публицистом Хантером С. Томпсоном, но свой пиковый опыт он пережил в 1971 году, когда был вынужден отправится в Лас-Вегас по срочному поручению. В итоге обыкновенная журналистская работа вылилась в сумасшедший трип о поиске Американской Мечты. Хаотичные разрозненные записки, которые автор умудрялся вести в состоянии, измененном запретными «веществами», легли в основу романа «Страх и отвращение в Лас-Вегасе». А тот, в свою очередь, был превращен в сценарий для одноименного фильма.
Эта откровенная история, порой отталкивающая своими мерзкими подробностями, сдобренная соответствующим видеорядом, стала своеобразным рубежом, точкой знаменитого «Лета любви». Она ни в коем случае не является пропагандой наркотиков, алкоголя, насилия и разного рода непотребств, до которых опускаются люди. Ее персонажи циничны, грубы и привыкли называть вещи своими именами. С такого ракурса жизнь кажется не похожей ни на что, виденное раньше. Вещи там ценятся строго по своей функциональности, деньги вообще ничего не стоят, зато космос вокруг бурлит и искрится ветрами.
Все, что вам нужно знать в контексте данной истории об автомобиле, – это Chevrolet Impala 1971 года выпуска в кузове 2-дверного кабриолета с мотором 454 CID V8 (7,4-литра, 345 л.с.). На фото представлена эволюция этой модели от одноименного концепта 1958 до нужного нам авто. Хантер С. Томпсон называл его «Большой Красной Акулой» за внешний вид, скорость и мощь.
Тем, кто хочет проследить за подобными метаморфозами из первых рядов, следует посмотреть фильм, а лучше прочесть книгу. Ну а всем остальным, кто еще не сделал этого, я предлагаю подсмотреть вместе со мной в замочную скважину, откуда доносится голос самого Хантера С. Томпсона, летящего по хайвэю на «Большой Красной Акуле» в самое сердце Американской Мечты. Ведь только «доктор журналистики» знает, как все было на самом деле… Да, чуть не забыл: не принимайте все за чистую монету, не стоит.
Часть 1. Подготовка
«Много часов мы сидели с моим адвокатом (самоанцем по происхождению) в Поло Ландж, пили сингапурский слинг с мескалем в придачу, когда карлик, насколько я помню, крадучись подошел к нашему столику и протянул мне розовый телефон. Звонили из штаб-квартиры. Они хотели, чтобы я сделал репортаж о «Минт 400» – богатейшей мотоциклетной гонке за всю историю профессионального спорта. В ней участвовали также автомобили для движения по песку. Фантастический спектакль был организован в честь какого-то вахлака-толстосума Дэла Уэбба, владельца роскошного отеля «Минт» в Лас-Вегасе… По крайней мере, так гласит пресс-релиз, который мой человек в Нью-Йорке зачитал мне».
«Похоже, до того, как все это закрутится, тебе необходимо основательно проконсультироваться у юриста, – заметил адвокат. И мой первый совет: тебе надо взять напрокат быструю тачку без верха и убраться из Лос-Анджелеса ко всем чертям в ближайшие 48 часов. Короче, мой уик-энд накрылся, потому что я, естественно, отправлюсь с тобой. И нам также имеет смысл вооружиться».
Хантер С. Томпсон в компании лучшего друга и своего бессменного экранного исполнителя, Джонни Деппа. Актер играл его дважды, в фильмах «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» (1998 г., реж. Терри Гиллиам) и « Ромовый дневник» (2011 г., реж. Брюс Робинсон). Чтобы добиться очевидного сходства, Депп много времени проводил с Томпсоном и прочувствовал все угары «старика » на собственной шкуре!
«Достать химию не составило труда, а вот приличные колеса и магнитофон в 6:30 вечера нарыть в Голливуде не так-то и легко. Моя старая машина была слишком мала и слаба для пробега через пустыню. Мы отправились в полинезийский бар, где мой адвокат сделал 17 звонков, прежде чем выцепил тачку с открытым верхом, удобоваримой мощностью в лошадиных силах и подходящей окраски».
Рисунки британского художника Ральфа Стедмана. Хантер во время самых крупных своих журналистских трипов прибегал к услугам персонального иллюстратора. По словам писателя, тот «въезжал» в ситуацию гораздо быстрее любого профессионального фотографа и, что особенно важно, мог настроиться на одну с писателем волну.
«Вскоре багажник нашей машины напоминал передвижную полицейскую нарколабораторию. У нас в распоряжении оказалось 2 сумки травы, 75 шариков мескалина, 5 полос промокашки лютой кислоты, солонка с дырочками, полная кокаина, и целый межгалактический парад планет всяких стимуляторов, транков, визгунов, хохотунов… А также кварта текилы, кварта рома, ящик «Будвайзера», пинта сырого эфира и 2 дюжины амила».
На время съемок «Лас-Вегаса» Депп одолжил у Томпсона принадлежавшую тому Импалу и проехал на « Большой Красной Акуле » 3 тыс. км.
«Нужную технику мы нашли в магазине за 5 миль от бара. Он уже закрывался, но продавец сказал, что дождется нас, если мы поторопимся. По дороге туда мы застряли в пробке на бульваре Сансет, когда напротив нас «стингрей» задавил пешехода… Старые слоны, прихрамывая, уходят умирать в холмы; старые американцы выбираются на автостраду и укатываются до смерти на своих драндулетах…».
«По дороге мы то и дело останавливались, чтобы закинуться чем-нибудь и сменить за рулем друг друга. На одной из остановок я взял промокашку кислоты и съел ее. Адвокат неуклюже возился с солонкой, в которой был кокс. Открыл ее. Рассыпал. Матерясь, стал хватать воздух руками, в то время как наша достойная белая пыль взметнулась ввысь, разлетаясь по пустыне и автостраде. Очень дорогой маленький смерч шлейфом тянулся за Великой Красной Акулой».
Заголовок к одной из главных историй в жизни Томпсона. Покупай билет – и в путь!
«Время от времени, когда твоя жизнь усложняется и вокруг начинают виться всякие скользкие подхалимы, настоящий, действенный курс лечения – загрузиться под завязку гнусной химией, а потом мчаться, как бешеная скотина, из Голливуда в Лас-Вегас. Расслабиться, как это бывало, в чреве исступленного солнца пустыни. Вернуть крышу в прежнее состояние, привинтить ее наглухо болтами реальности, намазать рожу белым кремом для загара и двинуться дальше с музыкой, врубленной на полную громкость…».
Часть 1. Лас-Вегас
«Регистрация прессы на «Минт 400» идет полным ходом, и нам нужно успеть к четырем, чтобы потребовать наш звуконепроницаемый номер люкс. Мы укладывались впритык. Нашей целью была здоровая башня отеля «Минт» в центре города, – и если мы до нее не доберемся, то к нашим услугам будет тюрьма штата Невада, ближе к северу, в Карсон-сити. Один раз я там уже побывал, но только для беседы с заключенными – и возвращаться туда мне не хотелось ни под каким предлогом».
«Все мои хорошо заготовленные силлогизмы развалились как карточный домик под неподвижным взглядом женщины-клерка: – А, здорово. Меня зовут, хм-м… а, Рауль Дьюк… да, в списке, никаких сомнений в этом. Бесплатный завтрак, здравый рассудок, куда уж здоровее… полное освещение всего, что движется… почему бы и нет? Мы должны получить тот номер, на Красной Акуле мы промчались от самого бульвара, а сейчас пробил час пустыни, так? Да. Не волнуйтесь. Какие здесь расценки? И что дальше?».
Альтер-эго Томпсона, Рауль Дьюк (Депп), и его бессменный адвокат, доктор Гонзо (Дель Торо).
Рауль Дьюк: «У меня были планы на эту машину. Я предвкушал, с каким шумом мы будем носиться вокруг Лас-Вегаса на этом содомизаторе… Стоять на светофорах, разогревать двигатель до ужасающего, пронзительного и дребезжащего скулежа, ожидая, когда дадут зеленый свет…».
«Когда первая 10-ка мотоциклов все же вырулила на старт, момент действительно был величественный, и весь бар кинулся наружу, чтобы посмотреть. Согласно регламенту, каждые 2 минуты в пустыню отправлялась новая партия гонщиков. Сначала за ними можно было наблюдать с расстояния 200 ярдов, но когда запустили первую сотню, вся видимость сократилась до ничтожных 5 шагов. Все потонуло в облаке пыли – это была уже не гонка, а борьба за выживание. Я был свидетелем старта; вполне в этом уверен. Но что предстояло делать сейчас? Нанять вертолет?».
Рауль Дьюк автостопщику (Тоби Магуайру, будущему Человеку-пауку): «Наше путешествие было классическим подтверждением всего, что есть правильного в национальном характере. Мой адвокат понимает эту концепцию, несмотря на свою расовую неполноценность. А ты. ».
«Когда я вернулся в номер, то вдруг понял, что в этом городе совсем нет цветов, только насекомоядные растения. Я приглушил радио, которое орало так, что могло перебудить весь этаж, и нашел своего адвоката в ванной, потерявшимся во мгле зеленых испарений – лишь его голова наполовину торчала над водой… Его глаза переполняло безумие, взгляд блуждал… Он походил на человека, дошедшего до последней стадии какого-то ужасного психического оргазма… Он требовал от меня, чтобы я бросил в него чертов приемник, подключенный к электросети. – Просто скажи им, что я хотел улететь, – то и дело вопил он».
Как снимали фильм «Страх и ненависть в Лас-Вегасе»
Двадцать лет назад Терри Гиллиам отправил своих зрителей в психоделический трип в город греха. Разбираем, как воссоздавался на экране мрачный наркотический опыт Хантера Томпсона: «гонзо-режиссура», широкоугольная оптика, одноглазый оператор и японский Джимми Хендрикс
Подготовка и съемки: многолетний запуск, сценарий за десять дней и препродакшн-кошмар
Попытки экранизировать роман Хантера Томпсона «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» начали предпринимать почти сразу же после выхода книги в начале 1970-х годов. Среди режиссеров, бравшихся за материал, были Мартин Скорсезе и Оливер Стоун, а кандидатами на дуэт главных героев успели побывать Джек Николсон и Марлон Брандо, Дэн Эйкройд и Джон Белуши, Джон Малкович и Джон Кьюсак. Однако актеры успевали выйти из подходящего возраста или даже умереть, а проект все стоял на месте. (Стоит отметить, что в 1980 году, например, вышел фильм «Там, где бродит бизон», частично основанный на этом романе: там главную роль сыграл Билл Мюррей. Но картину приняли прохладно.)
Ситуация изменилась только в начале 1990-х, когда производством картины занялась компания Rhino Films. Она привлекла в качестве режиссера и автора сценария Алекса Кокса. Тот обязался снять фильм в кратчайшие сроки и уложиться в довольно умеренный бюджет. Вскоре, однако, Кокса уволили, а на его место пригласили Терри Гиллиама, который прежде уже несколько раз так или иначе пересекался с проектом. Вместе с кинодраматургом Тони Гризони он с нуля написал свой сценарий, причем, поскольку сроки поджимали, текст был подготовлен всего за десять дней.
В целом препродакшн фильма Гиллиам называет не иначе как «настоящим кошмаром». Долгое время все делалось исключительно на устных договоренностях, а продюсеры грозили отстранением от проекта и старались сократить бюджет, хотя по мере подготовки становилось очевидней, что расходы необходимо увеличить. В итоге бюджет действительно вырос с семи миллионов долларов до девятнадцати. На съемки было выделено сорок восемь дней, однако на деле группе потребовалось пятьдесят шесть дней с августа по октябрь 1997 года. Гиллиам, известный умением работать быстро, укладываться в два-три дубля, но отмечает, что здесь снимать приходилось «исключительно прагматично». Форсированный темп съемок он впоследствии описывал так: «Промедление смерти подобно. Никаких пересъемок, никаких возвратов к снятым сценам. Гонзо-режиссура, под стать хантеровской гонзо-журналистике».
Кастинг: набор 18 килограммов и жизнь с Хантером Томпсоном
Еще когда режиссером фильма числился Кокс, к ленте подключились актеры Джонни Депп и Бенисио дель Торо. Причем оба отнеслись к подготовке предельно серьезно. Дель Торо предстояло сыграть доктора Гонзо, прототипом которого был адвокат и друг Томпсона Оскар Зета Акоста. Чтобы воплотить образ, актер детально изучил биографию Акосты, а также всего за девять недель набрал внушительные восемнадцать килограммов.
Депп играл журналиста Рауля Дюка, альтер-эго Томпсона, и чтобы, словами актера, «украсть его душу», он четыре месяца прожил вместе с писателем, изучая характер, привычки, походку, интонации своего героя. Особой задачей была имитация специфического голоса Томпсона.
Для этого Депп воспользовался техникой, позаимствованной у Марлона Брандо (он как раз незадолго до «Страха и ненависти» снимался в режиссерском дебюте Деппа «Храбрец»), известного своей феноменальной неспособностью запоминать текст. На площадке актер был в наушниках, в которых звучал необходимый предварительно записанный текст.
Благодаря столь щепетильному отношению к роли, Томпсон в итоге даже признал, что не видит в образе Дюка никого, кроме Деппа. А в знак особого уважения Томпсон даже лично налысо побрил актера перед съемками.
Локации и декорации: Лас-Вегас, пустыни и павильоны
Действие книги и фильма почти целиком происходит в Лас-Вегасе, однако по ряду причин, лишь часть съемок удалось провести в тех же местах, что описаны Томпсоном.
Первая проблема — столица развлечений за четверть века сильно изменилась. Как рассказывает Гиллиам: «В Вегасе остался всего-то один квартал, который еще чем-то напоминает Вегас семидесятых годов: там остались старые мотели и старые вывески. Это улица Норт-Фремонт, она располагается на задворках Лас-Вегаса».
Вместе с тем, к большинству отелей и казино, которые подходили для фильма, группу отказывались подпускать даже близко, видимо, понимая, в каком свете жизнь Лас-Вегаса предстанет на экране. Распахнуть свои двери согласились только отели и казино Stardust и The Rivera. Однако и они серьезно ограничивали работу команды по времени, разрешая снимать только в короткий промежуток между двумя ночи и шестью утра.
Значительную часть интерьеров пришлось строить в павильонах Warner Bros, в том числе одно из наиболее безумных помещений фильма — казино Bazooka Circus, под которым угадывается реальное казино Circus Circus. В целом оформление пространства подсказали действительные интерьеры казино-отелей — авторы их не сильно преувеличивали. Например, узоры ковров растительной формы и ядовитой окраски Гиллиам наблюдал во всех развлекательных заведениях во время одного из визитов в Лас-Вегас в 1960-х.
Помимо Лас-Вегаса, несколько сцен было снято в Калифорнии, в пустынных областях Аризоны и Невады и у каньона Ред-Рок. Говоря о наиболее сложных эпизодах, Гиллиам выделяет сцены на дорогах и в пустыне: они были особенно дорогостоящими, длительными и физически малоприятными из-за постоянно висевших в воздухе пыли и песка. Причем последнее обстоятельство создавалось намеренно с помощью ветродуев.
Джонни Депп в интервью отмечает оригинальность такой задумки: «Это было очень необычно — сама идея позволить тоннам песка забить ваше горло, да еще на протяжении многих миль вокруг. Это все упрощает: вы думаете только о том, как бы прикрыть рот, потому что ваши легкие полностью пропитаны этой ужасной пылью».
Визуальное решение: влияние живописи, голландский угол и ретро-шарм
В «Страхе и ненависти в Лас-Вегасе», возможно, Гиллиам наиболее явно использует ряд своих характерных визуальных приемов. Прежде всего, это широкоугольные объективы (в основном 14-мм и 16-мм), деформирующие объекты и пространство в кадре и, словами Гиллиама, «дающие ощущение общей атмосферы» и «вызывающие беспокойство». Другое характерное решение — голландский угол, вызывающий чувство странности, дискомфорта и дезориентации.
Причем Гиллиам обнаружил такую особенность этого решения в картине: «Мы так много используем этот прием в первой части фильма, что, когда начинается самая жуть, а мы выравниваем горизонт, это дезориентирует еще больше». Совокупность использования широкоугольной оптики и голландского угла, по мнению режиссера, позволяла передать эффект «наркотического трипа».
Ключевым визуальным референсом картины авторы называют живопись американского художника Роберта Ярбера. Гиллиам, размышляя о влиянии его работ, описывает их так: «Флюоресцирующие неоновые цвета на черном фоне, странные призрачные события, причем все они происходят в гостиничных номерах».
Книга Томпсона выходила с иллюстрациями Ральфа Стэдмана, из-за чего в сознании массового зрителя уже существовала визуальная интерпретация произведения. Гиллиам поначалу думал развить сложившийся канон на экране, однако вскоре понял, что идея нереализуема: «Несмотря на то, что иллюстрации замечательно передают сумасшедшую энергию книги, я понимал, что мы не сможем взять и буквально перевести их на киноязык, превратив в трехмерные изображения. Так что я старался не обращать на них внимания». Тем не менее некоторые образы воспроизведены в фильме почти буквально, например, образ автостопщика.
Несмотря на стремительную подготовку и стиль «гонзо-режиссуры», картина тщательно продумывалась в деталях. Например, Гиллиам отмечает значение костюмов: «Костюмы стали символизировать все, что происходило в Америке в то время, ни одно политическое и общественное движение не было оставлено без внимания. Мы часами обсуждали политический смысл цветов и текстур». В качестве примера можно привести съезд окружных прокуроров, где все одеты в красное, белое и синее, то есть цвета американского флага.
Но часто цвет в кадре несет не столько символический, сколько эмоциональный заряд. Например, для номера отеля Mint использовалось радикальное сочетание лилового и зеленого цветов, намеренно выбранное для создания ощущения тревоги и дискомфорта. Вообще для каждого заведения авторы продумывали свое, все более и более неуютное цветовое решение, подчеркивая тем самым ключевую мысль: «Каждое новое казино, в которое попадают герои, превращается в следующий круг ада».
Один из наиболее впечатляющих визуальных образов фильма — рептилии в гостиничном холле, которые видятся главным героям под воздействием кислоты. Изначально Гиллиам хотел, чтобы «твари» выглядели как бы написанными Фрэнсисом Бэконом. Однако такое решение было слишком дорогим и трудоемким. Для съемок было необходимо более двадцати костюмов-голов ящериц, но бюджета хватило только на семь. Поэтому для создания ощущения массовости группе пришлось изворачиваться: на съемочной площадке использовалась система зеркал, а в разных кадрах появлялись одни и те же головы, только в разных костюмах.
Особый ретро-шарм фильму придает использование в некоторых автомобильных сценах рирпроекции. Интересно, что на задник проецировались не специально отснятые кадры, а фрагменты из телешоу 1970-80-х годов «Вега$».
Музыка: психоделика, эксперименты и японский Джимми Хендрикс
Первоисточник Хантера Томпсона дает четкие указания по поводу музыкального сопровождения, и для Гиллиама это местами было проблемой. Например, «гимном книги» считается композиция The Rolling Stones «Sympathy for the Devil», однако использовать эту песню в фильме не было возможности. Во-первых, она не подходила по ритму, а во-вторых — стоила половину музыкального бюджета картины. В итоге ее место занял трек «Combination of the Two» Дженис Джоплин и Big Brother and the Holding Company.
Тем не менее The Rolling Stones в саундтрек удалось заполучить — в фильме звучит другой хит группы «Jumping Jack Flash». В целом аранжировка картины строится на классике рока и психоделики 1960-70-х годов, в том числе музыке The Yardbirds, Jefferson Airplane, The Youngbloods.
Помимо этого, Гиллиам решил обратиться к музыкантам, чей творческий путь был как-то связан с Лас-Вегасом. Так к саундтреку добавились Том Джонс и Дебби Рейнольдс. Гиллиам отмечает, что на выбор композиций влиял такой принцип: «Чем более дикими становятся обстоятельства, тем убедительнее звучат утешительные песни».
Изначально не предполагалось, что в фильме будет больше пяти-шести композиций других исполнителей. Полноценную музыку для фильма должен был написать Рэй Купер. В процессе концепция поменялась и Купер создал для фильма лишь несколько необычных зарисовок. Необычность их состояла в том, что музыкант наложил друг на друга несколько мелодий и добавил игру японского гитариста Томоясу Хотэи, который, по словам Гиллиама, «гениально сымитировал» Джимми Хендрикса. Столь эклектичный саундтрек вполне соответствует не только хаотичной атмосфере фильма, но и сюжетному мотиву безудержного смешивания всех возможных наркотических веществ. Возможно, лучший тому пример — хрестоматийная сцена с «белым кроликом».
Фильм снимался широкоугольными объективами, а картинка была выдержана в ядовитых, как говорили в 1990-е, кислотных, ирреальных цветах. Режиссер и художник были вдохновлены футуристическими гротескными работами живописца Роберта Ярбера. Неон, металл и резиновая чешуя ящериц смешались на экране. Гиллиам утверждал, что хотел создать кино, неудобное для зрителя как с точки зрения нарратива, так и просто на уровне физиологических ощущений. Двухчасовое погружение в одурманенный разум разочарованного аутсайдера из 1960-х должно было стать незабываемой и нелегкой прогулкой. В общем, фильм Гиллиама оказался куда более бескомпромиссным политическим высказыванием, чем то, что хотел сделать Кокс.
Еще до премьеры Гиллиама ждал неприятный сюрприз. Гильдия сценаристов США запретила режиссеру указывать в титрах себя и Гризони как авторов сценария, мол, историю-то уже написали Кокс и Дэвис, и именно их имена были напечатаны на первых постерах фильма перед премьерой в Каннах. Гиллиам оспорил это решение, указав, что делал новый сценарий, а все совпадения в текстах связаны с использованием одного и того же первоисточника. Гильдия пошла на компромисс, обязав указывать в титрах всех четырех. Решение удовлетворило Кокса, но не Гиллиама, который через год публично сжег свою членскую карточку гильдии.
Какая доля в адаптации книги остается за тем или иным сценаристом, толком неясно по сей день. И все же единственный автор фильма, бесспорно, Гиллиам. «Страх и ненависть» остается самой известной его работой, может быть, наряду с «Бразилией». Впрочем, критика и публика оценили фильм далеко не сразу. В прокате картину ждал коммерческий провал. Не были в восторге и критики, которые, как и рассчитывал Гиллиам, чувствовали при просмотре дискомфорт. Создателям пеняли на невнятный сюжет, непонятный юмор и отсутствие психологизма.
Но число поклонников фильма росло с каждым годом, а критики со временем сменили отзывы на восторженные. Изменились каноны кино (вряд ли фильм Гиллиама менее понятен зрителю, чем, скажем, «Неоновый демон» Николаса Виндинга Рефна или третий сезон «Твин Пикс»), а вместе с ними и привычки зрителей. Вместо демонстрации сюжетных перипетий и обязательного катарсиса «Страх и ненависть» предлагает психоделический стрим чужой и все же узнаваемой жизни. Фрагмент прошлого показан Гиллиамом как видеодневник, как повседневность — ирреальная и убедительная, странная, но обаятельная.
Его первым переводчиком стал «панк от книгоиздания» Алекс Керви, один из основателей «альтернативной» серии «АСТ» в оранжевых обложках, известной тогда каждому подростку. Именно благодаря Керви вошел в обиход якобы более правильный, но громоздкий вариант названия «Страх и отвращение».
Реклама книг и неслабеющая популярность фильма, разошедшегося на цитаты как в среде гопников, так и среди филологов, сделали Томпсона едва ли не более известным в России, чем на родине. Молодые читатели примеряли на свою жизнь изобилующие сквернословием и поэтическими метафорами переводы — видимо, они так же отзывались в сознании постсоветских людей, как и неизбывное разочарование героев Томпсона, тоже переживших великую эпоху.