стихи гете о жизни
Стихи Гёте
Лежу средь лесного потока, счастливый,
Объятья раскрыл я волне шаловливой,—
Прильнула ко мне, сладострастьем дыша,
И вот уж смеется, дразня, убегая,
Но, ластясь, тотчас набегает другая,
И сменою радостей жизнь хороша.
И все же влачишь ты в печали напрасной
Часы драгоценные жизни прекрасной
Затем, что подруга ушла, не любя.
Верни же веселье, мгновеньем играя!
Так сладко тебя расцелует вторая,
Как первая — не целовала тебя.
Фиалка на лугу одна
Росла, невзрачна и скромна,
То был цветочек кроткий.
Пастушка по тропинке шла,
Стройна, легка, лицом бела,
Шажком, лужком
С веселой песней шла.
«Ах!- вздумал цветик наш мечтать,-
Когда бы мне всех краше стать
Хотя б на срок короткий!
Тогда она меня сорвет
И к сердцу невзначай прижмет!
На миг, на миг,
Хоть на единый миг».
«Скажи, что так задумчив ты?
Все весело вокруг;
В твоих глазах печали след;
Ты, верно, плакал, друг?»
«О чем грущу, то в сердце мне
Запало глубоко;
А слезы… слезы в сладость нам;
От них душе легко».
«К тебе ласкаются друзья,
Их ласки не дичись;
И что бы ни утратил ты,
Утратой поделись».
«Как вам, счастливцам, то понять,
Что понял я тоской?
О чем… но нет! оно мое,
Хотя и не со мной».
«Не унывай же, ободрись;
Еще ты в цвете лет;
Ищи — найдешь; отважным, друг,
Несбыточного нет».
«Увы! напрасные слова!
Найдешь — сказать легко;
Мне до него, как до звезды
Небесной, далеко».
«На что ж искать далеких звезд?
Для неба их краса;
Любуйся ими в ясну ночь,
Не мысли в небеса».
«Ах! я любуюсь в ясный день;
Нет сил и глаз отвесть;
А ночью… ночью плакать мне,
Покуда слезы есть».
Душа в огне, нет силы боле,
Скорей в седло и на простор!
Уж вечер плыл, лаская поле,
Висела ночь у края гор.
Уже стоял, одетый мраком,
Огромный дуб, встречая нас;
И тьма, гнездясь по буеракам,
Смотрела сотней черных глаз.
Исполнен сладостной печали,
Светился в тучах лик луны,
Крылами ветры помавали,
Зловещих шорохов полны.
Толпою чудищ ночь глядела,
Но сердце пело, несся конь,
Какая жизнь во мне кипела,
Какой во мне пылал огонь!
В моих мечтах лишь ты носилась,
Твой взор так сладостно горел,
Что вся душа к тебе стремилась
И каждый вздох к тебе летел.
И вот конец моей дороги,
И ты, овеяна весной,
Опять со мной! Со мной! О боги!
Чем заслужил я рай земной?
Но — ах!— лишь утро засияло,
Угасли милые черты.
О, как меня ты целовала,
С какой тоской смотрела ты!
Я встал, душа рвалась на части,
И ты одна осталась вновь…
И все ж любить — какое счастье!
Какой восторг — твоя любовь!
Эй, проворнее, Хронос!
Клячу свою подстегни!
Путь наш теперь под уклон.
Мерзко глядеть, старина,
Как ты едва плетешься.
Ну, вали напролом.
Через корягу и пень,
Прямо в кипящую жизнь!
Вот и снова,
Хоть совсем задохнись,
Надо в гору лезть!
Ну же, не медли,
Бодро и смело вверх!
Далеко, вширь и ввысь,
Жизнь простерлась кругом.
Над вершинами гор
Вечный носится дух,
Вечную жизнь предвкушая.
В сторону манит свернуть
Кровли тень.
На пороге девушка ждет,
И сулит ее взор отраду.
Пей! Мне тоже, девушка,
В сердце влей эту брагу,
Этот питающий бодростью взгляд!
Так! И живее в путь!
Видишь, солнце заходит.
Но до заката,
До того, как меня, старика,
Затянет в болото,
Беззубый зашамкает рот,
Затрясутся колени,—
Пьяный последним лучом,
Ослепленный, ликующий,
С огненным морем в очах,
Да низвергнусь в ночь преисподней!
Дуй же, дружище, в рог,
Мир сотрясай колымагой!
Чтоб Орк услыхал: мы едем!
Чтоб нас у ворот
Дружески встретил хозяин.
Бежит волна, шумит волна!
Задумчив, над рекой
Сидит рыбак; душа полна
Прохладной тишиной.
Сидит он час, сидит другой;
Вдруг шум в волнах притих…
И влажною всплыла главой
Красавица из них.
Глядит она, поет она:
«Зачем ты мой народ
Манишь, влечешь с родного дна
В кипучий жар из вод?
Ах! если б знал, как рыбкой жить
Привольно в глубине,
Не стал бы ты себя томить
На знойной вышине.
Не часто ль солнце образ свой
Купает в лоне вод?
Не свежей ли горит красой
Его из них исход?
Не с ними ли свод неба слит
Прохладно-голубой?
Не в лоно ль их тебя манит
И лик твой молодой?»
Бежит волна, шумит волна…
На берег вал плеснул!
В нем вся душа тоски полна,
Как будто друг шепнул!
Она поет, она манит —
Знать, час его настал!
К нему она, он к ней бежит…
И след навек пропал.
Только б час над ранним краем
Вешний трепет простоял!
Но уж белый дождь, сдуваем
Теплым ветром, замелькал.
Надышаться не успеем
Влажной зеленью в бору,
Как, глядишь, сметен Бореем,
Лист трепещет на ветру.
Пусть рука быстрей срывает
На ветвях созревший плод!
Этот соком набухает,
И уже свалился тот.
Мир, очнувшийся от стужи,
Обновится — не узнать;
И — увы!- в одну и ту же
Реку дважды не ступать.
Да и ты! Когда в дороге
Прах времен прельщает глаз,
Башни видишь, зришь чертоги
По-иному каждый раз.
Где уста, в былую пору
Льнувшие к твоим устам?
Ножка, что взбегала в гору,
Споря с серной, по тропам?
Где рука, столь умиленно
Нас ласкавшая тогда?
Образ, внятно расчлененный,
Пропадает навсегда.
Что теперь, на месте этом,
Кличут именем твоим,
Набежало зыбким светом
И рассеется, как дым.
Пусть кануны и исходы
Свяжет крепче жизнь твоя!
Обгоняя бег природы,
Ты покинешь и себя.
Только муз благоволенье
Прочной ласкою дарит:
В сердце — трепет наполненья,
В духе — форму сохранит.
Ты можешь, Зевс, громадой тяжких туч
Накрыть весь мир,
Ты можешь, как мальчишка,
Сбивающий репьи,
Крушить дубы и скалы,
Но ни земли моей
Ты не разрушишь,
Ни хижины, которую не ты построил,
Ни очага,
Чей животворный пламень
Тебе внушает зависть.
Нет никого под солнцем
Ничтожней вас, богов!
Дыханием молитв
И дымом жертвоприношений
Вы кормите свое
Убогое величье,
И вы погибли б все, не будь на свете
Глупцов, питающих надежды,—
Доверчивых детей
И нищих.
Когда ребенком был я и ни в чем
Мой слабый ум еще не разбирался,
Я в заблужденье к солнцу устремлял
Свои глаза, как будто там, на небе,
Есть уши, чтоб мольбе моей внимать,
И сердце есть, как у меня,
Чтоб сжалиться над угнетенным.
Кто мне помог
Смирить высокомерие титанов?
Кто спас меня от смерти
И от рабства?
Не ты ль само,
Святым огнем пылающее сердце?
И что ж, не ты ль само благодарило,
По-юношески горячо и щедро,
Того, кто спал беспечно в вышине!
Мне — чтить тебя? За что?
Рассеял ты когда-нибудь печаль
Скорбящего?
Отер ли ты когда-нибудь слезу
В глазах страдальца?
А из меня не вечная ль судьба,
Не всемогущее ли время
С годами выковали мужа?
Быть может, ты хотел,
Чтоб я возненавидел жизнь,
Бежал в пустыню оттого лишь,
Что воплотил
Не все свои мечты?
Вот я — гляди! Я создаю людей,
Леплю их
По своему подобью,
Чтобы они, как я, умели
Страдать, и плакать,
И радоваться, наслаждаясь жизнью,
И презирать ничтожество твое,
Подобно мне!
Покидаю домик скромный,
Где моей любимой кров.
Тихим шагом в лес огромный
Я вхожу под сень дубов.
Прорвалась луна сквозь чащи:
Прошумел зефир ночной,
И, склоняясь, льют все слаще
Ей березы ладан свой.
Я блаженно пью прохладу
Летней сумрачной ночи!
Что душе дает отраду,
Тихо чувствуй и молчи.
Страсть сама почти невнятна.
Но и тысячу ночей
Дам таких я безвозвратно
За одну с красой моей.
На старой башне, у реки,
Дух рыцаря стоит
И, лишь завидит челноки,
Приветом их дарит:
«Кипела кровь и в сей груди,
Кулак был из свинца,
И богатырский мозг в кости,
И кубок до конца!
Пробушевал полжизни я,
Другую проволок:
А ты плыви, плыви, ладья,
Куда несет поток!»
Взошла заря. Чуть слышно прозвучали
Ее шаги, смутив мой легкий сон.
Я пробудился на своем привале
И вышел в горы, бодр и освежен.
Мои глаза любовно созерцали
Цветы в росе, прозрачный небосклон,-
И снова дня ликующая сила,
Мир обновив, мне сердце обновила.
Я в гору шел, а вкруг нее змеился
И медленно всходил туман густой.
Он плыл, он колыхался и клубился,
Он трепетал, крылатый, надо мной,
И кругозор сияющий затмился
Угрюмой и тяжелой пеленой.
Стесненный пара волнами седыми,
Я в сумрак погружался вместе с ними.
Но вдруг туман блеснул дрожащим светом,
Скользя и тая вкруг лесистых круч,
Пары редели в воздухе согретом.
Как жадно солнце ждал я из-за туч!
Каким встречать готовился приветом
Вдвойне прекрасный после мрака луч!
С туманом долго бой вело светило,
Вдруг ярким блеском взор мне ослепило.
А грудь стеснило бурное волненье,
«Открой глаза»,- шепнуло что-то мне.
Я поднял взор, но только на мгновенье:
Все полыхало, мир тонул в огне.
Но там, на тучах,- явь или виденье?-
Богиня мне предстала в вышине.
Она парила в светлом ореоле.
Такой красы я не видал дотоле.
«Ты узнаешь?- И ласково звучали
Ее слова.- Ты узнаешь, поэт,
Кому вверял ты все свои печали,
Чей пил бальзам во дни сердечных бед?
Я та, с кем боги жизнь твою связали,
Кого ты чтишь и любишь с юных лет,
Кому в восторге детском умиленья
Открыл ты сердца первые томленья».
«Да!- вскрикнул я и преклонил колени.-
Давно в мечтах твой образ был со мной.
Во дни опустошающих волнений
Ты мне дарила бодрость и покой,
И в знойный день ты шла, как добрый гений,
Колебля опахало надо мной.
Мне все дано тобой, благословенной,
И вне тебя — нет счастья во вселенной!
Не названа по имени ты мною,
Хоть каждый мнит, что зрима ты ему,
Что он твоею шествует тропою
И свету сопричастен твоему.
С пути сбиваясь, я дружил с толпою,
Тебя познать дано мне одному,
И одному, таясь пред чуждым оком,
Твой пить нектар в блаженстве одиноком.
Богиня усмехнулась: «Ты не прав!
Ну стоит ли являться мне пред вами!
Едва ты воле подчинил свой нрав,
Едва взглянул прозревшими глазами,
Уже, в мечтах сверхчеловеком став,
Забыв свой долг, ты мнишь других глупцами.
Но чем возвышен ты над остальными?
Познай себя — и в мире будешь с ними».
«Прости,- я вскрикнул,- я добра хотел!
Не для того ль глаза мои прозрели?
Прекрасный дар ты мне дала в удел,
И, радостный, иду я к высшей цели.
Я драгоценным кладом овладел,
И я хочу, чтоб люди им владели.
Зачем гак страстно я искал пути,
Коль не дано мне братьев повести!»
Был взор богини полон снисхожденья,
Он взвешивал, казалось, в этот миг
И правоту мою и заблужденья.
Но вдруг улыбкой дрогнул светлый лик,
И, дивного исполнясь дерзновенья,
Мой дух восторги новые постиг.
Доверчивый, безмолвный, благодарный,
Я поднял взор на образ лучезарный.
Тогда рука богини протянулась —
Как бы туман хотела снять она.
И — чудо!- мгла в ее руках свернулась,
Душистый пар свился, как пелена,
И предо мною небо распахнулось,
И вновь долин открылась глубина,
А на руке богини трепетало
Прозрачное, как дымка, покрывало.
«Пускай ты слаб,- она мне говорила.-
Твой дух горит добра живым огнем.
Прими ж мой дар! Лучей полдневных сила
И аромат лесного утра в нем.
Он твой, поэт! Высокие светила
Тебя вели извилистым путем,
Чтоб Истина счастливцу даровала
Поэзии святое покрывало.
И если ты иль друг твой жаждет тени
В полдневный зной,- мой дар ты в воздух взвей,
И в грудь вольется аромат растений,
Прохлада вечереющих полей.
Утихнет скорбь юдольных треволнений,
И день блеснет, и станет ночь светлей,
Разгонит солнце душные туманы,
И ты забудешь боль сердечной раны».
Приди же, друг, под бременем идущий,
Придите все, кто знает жизни гнет.
Отныне вам идти зеленой кущей,
Отныне ваш и цвет, и сочный плод.
Плечом к плечу мы встретим день грядущий —
Так будем жить и так пойдем вперед,
И пусть потомок наш возвеселится,
Узнав, что дружба и за гробом длится.
Помню, как она глядела —
Помню губы, руки, грудь —
Сердце помнит — помнит тело
Не забыть. И не вернуть.
Но она была, была!
Да, была! Все это было:
Мимоходом обняла —
И всю жизнь переменила.
Ночною порой, когда все вы уснете,
В глухой стороне,
В полуночный час —
Мы на волю выходим, и песни заводим,
И пускаемся в пляс.
Ночною порой, когда все вы уснете,
При свете звезды,
При свете луны —
На воле мы бродим, и песни заводим,
И танцуем — чьи-то — сны.
Лугами, чащей леса
Иду, лихой повеса.
Пою средь бела дня.
И песне в лад сверкает,
Кружится и мелькает
Земля вокруг меня.
Дождаться бы мгновенья
Весеннего цветенья
И птичьей кутерьмы.
А коль наступят стужи,
Я буду петь не хуже
О радостях зимы.
Спою сто песен кряду
Во славу снегопаду,
Узорам на окне.
Я знаю — день настанет:
Опять земля воспрянет,
И снова быть весне.
Где молодость и шутки,
Готов не спать я сутки
И петь в любом краю.
Угрюмая девица
И та развеселится
Под музыку мою.
Без устали беспечно
Блуждаю бесконечно
Я, музой окрылен.
Влечет меня дорога.
Но как побыть немного
Мне с той, в кого влюблен.
В хороший час, согреты
Любовью и вином,
Друзья! Мы песню эту
О дружестве споем!
Пусть здесь пирует с нами
Веселья щедрый бог,
Возобновляя пламя,
Что он в сердцах возжег!
Пылая новым жаром,
Сердца слились в одно.
Мы нынче пьем недаром
Без примеси вино!
Дружней стаканы сдвинем
За дружбу новых дней
И старых не покинем
Испытанных друзей.
Нет большего богатства,
Чем дружбы естество.
Вкушайте радость братства,
Свободы торжество!
Как весел голос хора,
Как в лад сердца стучат:
И мелочные ссоры
Наш пир не омрачат!
Нам подарили боги
Свободный, ясный взор.
Выводят нас дороги
На жизненный простор.
Идем все дальше, дальше
Под вольности мотив,
От глупости и фальши
Себя освободив.
И с каждым нашим шагом
Бескрайней этот путь.
В очах горит отвага,
Стучит веселье в грудь.
Пусть мир перевернется —
Все выдержат сердца:
Ведь дружба остается
На свете до конца!
Магадев, земли владыка,
К нам в шестой нисходит раз,
Чтоб от мала до велика
Самому изведать нас;
Хочет в странствованье трудном
Скорбь и радость испытать,
Чтоб судьею правосудным
Нас карать и награждать.
Он, путником город обшедши усталым,
Могучих проникнув, прислушавшись к малым,
Выходит в предместье свой путь продолжать.
Вот стоит под воротами,
В шелк и в кольца убрана,
С насурмленными бровями,
Дева падшая одна.
«Здравствуй, дева!» — «Гость, не в меру
Честь в привете мне твоем!»
«Кто же ты?» — «Я баядера,
И любви ты видишь дом!»
Гремучие бубны привычной рукою,
Кружась, потрясает она над собою
И, стан изгибая, обходит кругом.
И, ласкаясь, увлекает
Незнакомца на порог:
«Лишь войди, и засияет
Эта хата, как чертог;
Ноги я твои омою,
Дам приют от солнца стрел,
Освежу и успокою,
Ты устал и изомлел!»
И мнимым страданьям она помогает,
Бессмертный с улыбкою все примечает,
Он чистую душу в упадшей прозрел.
Как с рабынею, сурово
Обращается он с ней,
Но она, откинув ковы,
Все покорней и нежней,
И невольно, в жажде вящей
Унизительных услуг,
Чует страсти настоящей
Возрастающий недуг.
Но ведатель глубей и высей вселенной,
Пытуя, проводит ее постепенно
Чрез негу, и страх, и терзания мук.
Он касается устами
Расписных ее ланит —
И нежданными слезами
Лик наемницы облит;
Пала ниц в сердечной боли,
И не надо ей даров,
И для пляски нету воли,
И для речи нету слов.
Но солнце заходит, и мрак наступает,
Убранное ложе чету принимает,
И ночь опустила над ними покров.
На заре, в волненье странном,
Пробудившись ото сна,
Гостя мертвым, бездыханным
Видит с ужасом она.
Плач напрасный! Крик бесплодный!
Совершился рока суд,
И брамины труп холодный
К яме огненной несут.
И слышит она погребальное пенье,
И рвется, и делит толпу в исступленье…
«Кто ты? Чего хочешь, безумная, тут?»
С воплем ринулась на землю
Пред возлюбленным своим:
«Я супруга прах объемлю,
Я хочу погибнуть с ним!
Красота ли неземная
Станет пеплом и золой?
Он был мой в лобзаньях рая,
Он и в смерти будет мой!»
Но стих раздается священного хора:
«Несем мы к могиле, несем без разбора
И старость и юность с ее красотой!
Ты ж ученью Брамы веруй:
Мужем не был он твоим,
Ты зовешься баядерой,
И не связана ты с ним.
Только женам овдовелым
Честь сожженья суждена,
Только тень идет за телом,
А за мужем лишь жена.
Раздайтеся, трубы, кимвалы, гремите,
Вы в пламени юношу, боги, примите,
Примите к себе от последнего сна!»
Так, ее страданья множа,
Хор безжалостно поет,
И на лютой смерти ложе,
В ярый огнь, она падет;
Но из пламенного зева
Бог поднялся, невредим,
И в его объятьях дева
К небесам взлетает с ним.
Раскаянье грешных любимо богами,
Заблудших детей огневыми руками
Благие возносят к чертогам своим.
Перевод А.К. Толстой
Душа человека
Воде подобна:
С неба сошла,
К небу взнеслась
И снова с неба
На землю рвется,
Вечно меняясь.
Чистый, ясный,
С гранитной кручи
Струится ток.
Вот распылился,
Облаком легким
Приник к стене
И беззапретно
Вошел под покровом,
Лепеча,
Во мрак теснины.
Путь заступят
Потоку скалы,-
Вспенится гневно
И — по уступам —
В бездну!
В покойном ложе
Сонной долиной скользит,
И в озерную гладь,
Тешась, глядятся
Тихие звезды.
Ветер волне
Верный любовник,
Донную ветер
Глубь баламутит.
Воде ты подобна,
Душа человека!
Судьба человека,
Ты ветру сродни!
Горные вершины
Спят во тьме ночной,
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного —
Отдохнешь и ты!
Сердце, сердце, что случилось,
Что смутило жизнь твою?
Жизнью новой ты забилось,
Я тебя не узнаю.
Все прошло, чем ты пылало,
Что любило и желало,
Весь покой, любовь к труду,-
Как попало ты в беду?
Ах, смотрите, ах, спасите,-
Вкруг плутовки, сам не свой,
На чудесной, тонкой нити
Я пляшу, едва живой.
Жить в плену, в волшебной клетке,
Быть под башмачком кокетки,-
Как такой позор снести?
Ах, пусти, любовь, пусти!
Стрелку! Но не тому, кто сед,
Кто правит солнца бег,
Скрывает мглой небесный свет
И шлет нам первый снег,-
Но мальчику восторг певца!
Почтим того хвалой,
Кто ранит нежные сердца
Волшебною стрелой.
Он согревает мрак ночей
Порою зимних вьюг,
Дарит нам преданных друзей
И сладостных подруг.
Да вознесем его к звездам,
Чтоб вечно меж светил
Он, светлый, улыбаясь нам,
Всходил и заходил.
Гёте. 15 стихотворений
В переводе Бориса Т. Бериева читайте следуэщие 15 стихотворений Гёте:
1. Майская песнь
2. Лесной король
3. Ночная песня странника
4. Блаженная тоска
5. Миньона
6. К луне
7. Новая любовь, новая жизнь
8. Нашёл
9. Арфист
10. Близость любимых
11. Помни
12. Монолог Прометея
13. Двустрочие 1
14. Двустрочие 2
15. К далёкой
Немецкий поэт, государственный деятель, мыслитель и естествоиспытатель Иоганн Вольфганг фон Гёте (нем. Johann Wolfgang von Goethe)
родился 28 августа 1749, Франкфурт-на-Майне,
умер на 83-ем году жизни 22 марта 1832, Веймар.
Цветы на ветках
Во всех садах
И птицы трелью
Свистят в хорах;
Блаженство, радость
У всех в груди!
И ныне счастье
И – впереди!
Любовь, возвышен
Твой щедрый дар,
Твой мир прекрасен –
Душе – нектар!
Благословеньем
Твоим растут
Посевы пашен,
Вершится труд.
О, диво, дева,
Тебя люблю!
Во взоре вижу
Любовь твою!
Так зяблик любит
Петь на заре,
Так любит ландыш
Тень на жаре.
Так страсти пламя
Бодрит нам кровь,
И душу греет
Крепя любовь!
Для новых песен,
Для танцев вновь –
Живи на счастье,
Храни любовь!!
Кто скачет так поздно сквозь ветер и ночь?
Отец вместе с сыном проносятся прочь.
Отец крепко обнял ребёнка и он
В объятьи согрелся отцовским теплом.
— Что прячешь, скрываешь лицо ты, дитя?
— Лесного там видишь, отец, короля?
В блестящей короне и с длинным хвостом…
— То света полоска в тумане ночном.
«Дитя дорогое, пойдём же со мной,
В весёлые игры сыграем с тобой
Средь чудных цветов у реки, где тебя
Ждёт золотом шитый прекрасный наряд»
— Отец мой, отец мой, не слышишь ли, что ль,
Что мне обещает лесной тот король?
— Дитя успокойся, прошу я тебя,
То листья сухие шуршат, шелестя.
«О, мальчик прелестный, ты хочешь со мной
Пойти к дочерям моим, чтобы с тобой
Могли танцевать в хороводе ночном,
А после качать и баюкать пред сном?»
— Отец мой, отец мой, вперёд брось свой взгляд
И дочек увидишь того короля…
— Дитя моё, вижу отчётливо я:
То старые ивы листву теребят.
«Люблю тебя, облик прельстил меня твой.
Согласен иль нет, только будешь ты мой»
— Отец мой, отец мой, меня он схватил
И душит жестоко из всех своих сил.
Отец испугался и шпорит коня,
К груди прижимая сильнее дитя.
И вот он домчался до дома, глядит:
Дитя на груди его, мёртвый, лежит.
3. НОЧНАЯ ПЕСНЯ СТРАННИКА
На вершинах горных –
Неба тишь: покой.
И деревьев кроны
По’лны тишиной:
До луча дневного
Спящим птицам ложа.
Отдохнёшь ты тоже,
Подожди немного.
Только мудрым, больше никому
Не говорите, толпы освистают:
Я хочу восславить жизнь тому,
В пламя смерти кто войти мечтает.
Кто в любовном сумраке ночей,
Сам когда-то в нём зачатый,
Вдруг почувствует в сиянии свечей
Странность неожиданно: однако,
Мраком не затронется судьбы,
Но захвачен смутным ожиданьем
С Единеньем Высшим слитым быть,
Острым и томительным желаньем.
Не вспугнёт и даль его в тот миг,
Страстно очарован этой ночкой,
С жаждой встречи с Высшим полетит,
Зная, что сгорит в нём мотылёчком.
Знаешь, где лимонов жёлтых край,
Где спелых апельсинов урожай?
Где в лавр высокий ветерок влюблён,
Под ним в тиши лелея мирта сон?
Ты знаешь где?
Туда, туда,
Хотела бы с тобой, любимый, навсегда!
Колонны дома видел? высь их, мощь
Под крышею среди зелёных рощ,
Где статуи как будто бы твердят:
Что сталось с тобой, бедное дитя?
Ты знаешь где?
Туда, туда,
О, мой защитник, нам бы навсегда!
Тропу в тумане видел ты в горах?
Спотыкавшегося мула на камнях?
Гнездо на круче, где пищу клювом рвал
Орёл птенцу над пропастью средь скал?
Ты знаешь где?
Туда, туда,
Уйдём, отец, с тобою навсегда!
Осветила дол и лес
Серебром лучей,
Всколыхнув души замес —
Память прошлых дней.
Льёшь поток лучей на лес,
На луга, поля.
И как добрый глаз небес
Смотришь на меня.
Чует вновь душа моя
Боль и радость; им,
Грусть будя, внимаю я
Одиночеством моим.
Рядом мило льёт ручей
Свой мотив ночной,
Хоть ушло веселье дней
Далью золотой.
Было время — я владел
Тем весельем — им,
В счастье давнем тот удел
Помню дорогим.
Продолжай ручей журчать
Сквозь ночной покой,
Лире лунной посылать
Свой мотив живой
Как всегда — зимой, когда
Зябнешь подо льдом,
Иль весной, цветы когда
В блеске дней кругом.
Тот, блажен, кто злобы строй,
Ненависти пыл
Охладил, любви устой
Крепко возлюбил,
И, познав судьбы поток,
Озарил луной
Лабиринт души потом
В поступи ночной.
7. НОВАЯ ЛЮБОВЬ, НОВАЯ ЖИЗНЬ
Сердце, сердце, это что же?
Смущено ты? Отчего?
Что за странность, так негоже,
Ты, как будто, не живо.
Путь ведь всюду и любило
Жизни путь своей, не ныло,
Путь, где был покой и труд.
Ах, что стало нынче вдруг?
Тут магическая нить:
Наяву, как и во сне,
Связан ею и не жить
Без любви любимой мне.
Я ступил на круг любви,
Бросить оный не зови.
Хорошо мне, счастья путь
Распахни — не обессудь!
Случилось так, что
В бору бродя,
Искать что-либо
Не думал я.
Но вдруг в тенёчке
Я увидал
Цветочек синий:
Ну как звезда!
Сорвать цветочек
Хотел, а он:
«Чтоб мне завянуть –
Какой резон?»
Тогда я вырыл,
Чтоб был живой,
Его с корнями
И в садик свой
Отнёс да в клумбу
И посадил,
Чтоб цвёл – и дальше
Был сердцу мил.
9. Близость любимых
Я в думах о тебе, когда на солнце море
Сияет мне весь день;
Я в думах о тебе, когда луна в озёрах
Играет в светотень.
Тебя я вижу вдруг, когда пыль по дороге
Взметает вихрь,
Когда тропой ночной идя, как бы в тревоге,
Кто-либо встанет, тих.
Когда волна рокочет где-то глухо
Тебя я слышу, знай:
И в тишине ты той, что мне несёт до слуха
Мой отчий край.
Когда ты и в дали’ ничем неизмеримой,
То я с тобой!
Но гаснет день в ночи’ неодолимой…
Побудь со мной!
http://www.stihi.ru/2018/03/22/6723
Кто никогда свой хлеб не ел
Ночами с плачем, битый горем,
Лия слёз горечь на постель,
Тот не общался с миром горним,
12. МОНОЛОГ ПРОМЕТЕЯ
Укрой же небо, Зевс,
Громадой тёмных туч
И упражняйся, словно мальчик,
Сбивающий репейник,
Круша дубы, вершины гор,
Но только землю ты
Оставь мою в покое
И хижину мою
Построенную не тобой
И мой очаг,
Из-за огня в котором
Ты мне завидуешь.
Не знаю ничего под небесами
Бедней, чем вы, о боги.
И пища жалкая для вас –
Жертвоприношения
И дуновение молитв
Для вашего величия.
Вы бы бедствовали
Если бы не дети и нищие,
Исполненные надежд, глупцы.
Когда я был ребёнком
И мало что и знал и понимал,
То обращал свой взор на солнце.
Как будто б наверху есть уши
Чтоб слышать жалобу мою,
Чтоб сердце там, подобно моему,
Сжалилось над обиженным.
Кто помогал мне
Противостоять высокомерию тиранов?
Кто спас меня от смерти
И от рабства?
Не ты ли сделало всё это,
Святым огнём пылающее сердце?
Чтобы и впредь пылать и молодо и ясно
В благодарность за спасение –
Вместо того, кто спал там наверху.
Тебя мне чтить? За что?
Разве ты когда-нибудь смягчил
Боль страждущего,
Разве ты когда-нибудь отёр
Слезу скорбящего?
Разве не из меня мужчину
Выковало время всемогущее
И вечная судьба
Мои, равно твои, властители.
Вот я: творю, леплю людей
По образу, подобью своему,
Чтобы похожи были на меня
Могли и плакать и страдать
И наслаждаться радостью.
А тебя ж не брать в расчёт,
Как делаю и я!
Не вынес бы судьбы тяжёлый крест,
Вдруг окажись в раю один, как перст.
Можно всё на свете превозмочь,
Поток веселия лишь вынести невмочь.
Где ты, уйти коль соизволясь?
Тебя я вправду – потерял?
Моя прелестница, твой голос
Звучит в душе, как и звучал.
Бывает, путник ранним утром
Глаза уставит в небосвод,
Ища в небесном перламутре
Певца, что песнь над ним поёт.