стас крючков эхо москвы биография
25 января 2017
День студента, Татьянин день, и день рождения поэтов. В 1759-м Алловее, сейчас это Южный Эршир, Шотландия родился Роберт Бёрнс, великий поэт, национальный бард Шотландии. Шотландцы очень гордятся своим знаменитым соотечественником и чтут его память, отмечают его особым ужином, «Burns Supper». На русский язык Бернса стали переводить в первой четверти XIX века, но пришлось ждать еще одно столетие, пока к его творчеству не обратился Маршак, который, по выражению Твардовского, «сделал Бернса русским, оставив его шотландцем».
Владимир Высоцкий родился таким же днем 1938-го.
Этим днем 1808-го Александр I ввел в русской армии эполеты. Солдатам это поначалу совсем не понравилось – в эполетах видели французскую ливрею и говорили: «Наполеон теперь сидит у каждого русского офицера на плечах».
Актер и режиссер Андрей Ростоцкий, среди десятков других исполнивший и роль Дениса Давыдова в «Эскадроне гусар летучих, снятом отцом, тоже родился в этот день. Сегодня ему исполнилось бы 60.
В 1855 ― м во время обороны Севастополя впервые в истории на передовой появились медсестры. Это были «сестры попечения» из Крестовоздвиженской общины сестер милосердия, появившиеся среди защитников города при содействии хирурга Николая Пирогова. Одной из них была прославленная Дарья Севастопольская. Вскоре такие же медсестры под руководством Флоренс Найтингейл появились в английских войсках, осаждавших Севастополь.
В 1939 ― м потерпевшее поражение в гражданской войне, республиканское правительство Испании бежало из Барселоны в Фигерас.
Ирландец Роберт Бойль родился в такой же день далекого 1627-го года.
Все мы изучали в школе закон Бойля-Мариотта, ну или хотя бы слышали о нем, и в какой-то момент узнали, что его автор не один человек — Бойль-Мариотт. А два, совершенно разных и при этом друг с другом не знакомых.
Сегодня мы будем говорить о Роберте Бойле, который и считается первым автором газового закона.
Будущий ученый родился в Ирландии, рано потерял обоих родителей, а к тому, чтобы посвятить жизнь точным наукам, пришел не сразу, успев перед этим изучить огромное множество вещей. Он обучался математике, философии, юриспруденции и даже истории искусств.
Поскольку родители успели оставить ему большое наследство — его отец был графом, смог позволить себе переехать в Оксфорд и оборудовать там собственную исследовательскую лабораторию, где он и проведет эксперименты, которые приведут его к открытию закона.
Исследования Бойля положили начало новой химической науке, для его современников химия была искусством, помогающим аптекарям готовить лекарства или алхимикам — искать философский камень. Бойль же считал её самостоятельной наукой с определенными задачами и методами. Он понимал значение химических знаний для изучения явлений природы и развития человечества.
Именно благодаря экспериментам Бойля у современных химиков теперь есть то, что мы называем лакмусовой бумажкой – индикаторы для определения щелочного уровня. Роберт Бойль создал рецепт, по которому почти сто лет делали самые качественные чернила. Благодаря ученому, все химики научились взвешивать, хоть у первых весов, использующихся на практике и была высокая погрешность. Вклад же Бойля в теоретическую химию абсолютно бесценен – именно он положил начало развитию аналитической химии.
Абсолютно несочетающимся с его преданностью науке выглядит то, что Бойль был богословом и даже специально выучил греческий и еврейский, чтобы читать писания в оригинале.
Умирая, Бойль завещал, чтобы весь его капитал был использован на развитие науки в Англии, похоронили его в Вестминстерском аббатстве — месте захоронения выдающихся людей, и в его честь назван один из кратеров Луны.
В 1658 ― м, видимо проснувшись не в настроении, губернатор Нового Амстердама запретил теннис, поскольку тот отвлекал по его мнению людей от богослужений. А 20 лет назад, 25 января 1997 года Мартина Хингис стала самой молодой победительницей турнира «Большого шлема» в истории. В финале швейцарская теннисистка разгромила француженку Мари Пьерс. На момент триумфа Хингис было 16 лет, 3 месяца и 26 дней.
В разные годы в этот день на свет появились фигурист и легендарный тренер Станислав Жук, художник Иван Шишкин, писательница Вирджиния Вульф, политик Эдуард Шеварднадзе. Сто лет назад родился один из авторов концепции синергетики, рождения порядка из хаоса — бельгийский физик и химик Нобелевский лауреат Илья Пригожин.
Поздравляем с днем рождения композитора Вячеслава Добрынина, певца Романа Рябцева и публициста Сергея Минаева.
Стас крючков эхо москвы биография
Войти через соцсети:
Если нет своего аккаунта
Если у вас уже есть аккаунт
С. Крючков ― 22 часа и почти 7 минут в российской столице. Меня зовут Станислав Крючков. Со мной Марина Максимова. Марина, привет. Нет ответа из далекого прекрасного мира, где обитает Марина. Но мы сейчас это всё исправим. Это «Разбор полета» — программа о людях и решениях, которые они принимают в своей жизни. И сегодня мы говорим с писателем и главным редактором журнала Esquire Сергеем Минаевым. Сергей, добрый вечер!
С. Минаев ― Здравствуйте, добрый вечер! Здравствуйте, дорогие ведущие и дорогие слушатели.
М. Максимова ― Хорошо, что Сергей меня слышит.
С. Крючков ― И я, и наши слушатели — наконец!
С. Минаев ― Сергей вас слышит очень хорошо.
С. Крючков ― Всё круто. Идет трансляция на ютьюбовском канале «Эха», на основной площадке, на платформе Яндекс.Дзен. Можете присоединяться со своими вопросами в эховских мессенджерах по номеру +7-985-970-45-45. Сергей, коль скоро у нас программа о решениях, для старта: было какое-то «до» и какое-то «после» в жизни, что разделило ее пополам, или то, к чему так или иначе в мыслях и воспоминаниях возвращаетесь? Обычно мы с этого вопроса отправляемся в этой программе.
С. Минаев ― Этот вопрос и сложный, и на самом деле простой. Потому что все решения, которые мне казались судьбоносными — даже не столько судьбоносные, сколько решения тяжелые, осмысленные, взвешенные, решения очень важные для жизни — впоследствии, через 2-3 месяца, становились какими-то просто проходными. То есть да, было сложно в моменте, а потом…
Я не могу выделить что-то сложное. Были какие-то правильные решения. Например, когда-то я принял решение уйти из бизнеса, в котором, в общем-то, неплохо себя я чувствовал, и заниматься исключительно творческими вещами — YouTube, книгами, всякими эфирными проектами. Вот это такое важное решение. Не могу сказать, что оно судьбоносное, но оно было тяжелое и оно было важное А так? Слушайте, как-то всё это звучит очень нескромно: я принял судьбоносное решение быть писателем. Вот как-то так.
М. Максимова ― Просто есть еще один такой периодически традиционный вопрос, который я задаю, как правило, людям… Пусть на меня не обижаются слушатели и наши гости, но читаю в Википедии: «российский бизнесмен, писатель, телерадиоведущий». Кто такой Сергей Минаев? Это можно как-то описать одним словом или одним предложением, или нужно через запятую всё это перечислять?
С.Минаев: Я всё время пытался переодеваться, чтобы не остаться во вчерашнем дне. Для меня это было важно всегда
С. Минаев ― Нет, одним словом это невозможно описать. У меня года 3 назад был такой пост в Фейсбуке, что всё, чем я занимался… Ну, книгу я написал случайно, мне понравилось, и я стал писать дальше, они были популярны и т.д. — это всё понятно. А все истории — телевидение, радио, YouTube, всякие мои остальные проекты — это были такие, в общем, побеги. Я всё время пытался переодеваться, чтобы не остаться во вчерашнем дне. Для меня это было важно всегда.
Года 2 назад я примерно то же самое написал, что я сейчас вам говорю: что все мои проекты — это такой побег. Можно, конечно, высокопарно сказать, что это такой побег от самого себя. Но, конечно, нет. Это такое движение как у велосипедиста: чтобы крутить педали, иначе просто завалишься набок.
С. Крючков ― А побег откуда и куда? Вот вы говорите: расставание с бизнесом. Но YouTube — это же тоже бизнес. Книги — это тоже бизнес.
С. Минаев ― Понимаешь, в чем дело? Конечно, да, всё, за что платят деньги — так или иначе бизнес. Я имею в виду всё-таки бизнес-бизнес — прямо корпорация, ты занимаешься маркетингом и продажами, у тебя есть руководитель записать совет директоров, все вот эти мантры ежегодные: «Надо в этом году продать больше, чем в прошлом, наши таргеты и т.д.». Вот прямо такой чистый корпорат, от которого в какой-то момент я очень устал.
Я правда был хорош там. Ну окей, я был там не очень плох. Но меня это высушивало и в какой-то момент высушило. И это не фигура речи. Знаешь, я всё время говорю, что деньги дали мне единственную возможность — не приходить на работу, условно, к 10 утра. Быть свободным от этих обязательств. Потому что я всегда спать любил.
А поскольку я человек очень ленивый — правда, это может показаться бравадой, потому что у меня очень много проектов, но я беру проекты для того, чтобы просто не дать себе заснуть на диване с котом и сидеть так год, чесать кота и ничего не делать.
С. Крючков ― А время от времени можете себе позволить такое?
С. Минаев ― Я стараюсь учить себя. Я не умею отдыхать совершенно, и в этом тоже есть проблема.
С. Крючков ― О том, что высушивает. Извини, Марина, я должен был привнести небольшие коррективы в новости. Счет в футбольном матче, который идет в этом минуты, по-прежнему 0:0, ничего не потеряно.
М. Максимова ― Я просто возвращаюсь, опять же, к тому вопросу: как представить сейчас в эфире Сергея Минаева? Если это был такой периодический побег, ты сейчас это кто?
С. Минаев ― Мне кажется, если вы скажете, например, Сергей Минаев — медиа-менеджер, или, там, Сергей Минаев — медиа-продюсер, вы не ошибетесь. Потому что я либо продюсирую какие-то проекты, либо продюсирую сам себя. Потому что окей, я пишу сценарии — ну что, я теперь сценарист, что ли? Или я веду YouTube — я что, блогер? Я в том числе редактирую лучший мужской журнал Российской Федерации и пространства СНГ Esquire. Но на этом моя деятельность не ограничивается. То есть скорее всего медиа-менеджер или медиа-продюсер (слово «менеджер» мне не нравится) — я бы согласился.
С. Крючков ― А если локализовать на Esquire. Я сегодня имел разговор с одним коллегой, который говорит: «Вы знаете, Esquire за последнее время стал совсем другим, нежели он был 5 лет назад, когда уходила Соколова. Он стал более литературным». То есть куда вы его ведете? У вас есть какая-то суперцель, какая задача, которую вы для себя определили, сформулировали в том или ином виде, и он должен стать таким? Или он уже таким, по-вашему, стал?
С. Минаев ― Esquire при мне проходил несколько итераций. Когда я в упомянутое вами время пришел, когда Соколова уходила, это было самое тяжелое время в жизни журнала. Очень плохо с рекламодателями, очень плохо с сотрудниками, которые ушли до меня. Я пришел — в редакции оставалось небольшое количество людей. Очень плохие цифры. Ну, рейтинги — это неправильное слово, хотя, конечно, это рейтинги. В общем, Esquire валялся на боку.
Понятно, что первые золотые годы Бахтина, потом череда разных главных редакторов, и вот мы пришли туда, куда мы пришли. И у меня была задача всё это повернуть. Я дал себе год, потому что я был уверен, что у меня ничего не получится, потому что я никогда не работал в глянце. Я работал в больших формах, а здесь нет.
И я поставил себе задачу, что мы должны объединить две аудитории. Аудиторию одногодок Минаева (это в тот момент 35-40 лет), у которых есть деньги, которые уже много что видели, но они хотят быть в курсе того, что происходит в разных интеллектуальных областях жизни. И молодая аудитория, у которой денег нет, но которая супер-пассионарна, и она будет наш бренд амбассадорить в своих соцсетях и так далее.
Но первоочередным для меня было вернуться туда, где Esquire начинал в 30-е годы. Это не журнал, где между рекламой есть такие вставки, и они вроде как называются полосы, на которых какой-то текст, а на самом деле они разбавляют рекламные страницы. Нет, нам надо было оставить литературу, нам надо было вернуть колонки — ну, как мне тогда казалось. Сейчас, в общем, понятно, что это была правильная стратегия, потому что мы тогда боролись с GQ, и для нас было важно хотя бы как-то вскарабкаться на этот плацдарм, и мы старались поднимать планку. То есть старались брать интересных авторов.
Потому что ну правда, при всём уважении, 35 пар кроссовок, которые вы должны купить, и 42 сериала, которые должны посмотреть в этом месяце — это детский лепет, надоело всем уже тогда. Но тогда, 5 лет назад, этого еще никто не понимал, но уже тогда от этого тошнило. Хотелось чего-то более серьезного.
Я горжусь многими вещами, которые сделала моя команда. То есть когда у тебя появляется на 4 разворота текст о «Фракции Красной армии» — исследование терроризма в Западной Германии. Чего, в общем, нельзя представить в глянце. Но мы потихонечку приучили аудиторию, что мы — это мы, и мы вот такие: мы хотим вам рассказать, что в мире есть много всего разного интересного. И это не только товары наших рекламодателей, при всём к ним уважении. Потому что если бы не было важного и интересного наполнения, никто бы и рекламу не давал.
С.Минаев: Все мои проекты — это побег. Можно, конечно, высокопарно сказать, что это побег от самого себя. Но нет
С. Крючков ― Забили наши гол словенцам. А значит ли это, что некоторым образом само представление о глянце сегодня трансформировалось, оно совершенно иное, нежели 10 лет назад?
С. Минаев ― Абсолютно, 100%. Нет, кто-то не трансформировался, у кого-то до сих пор на часах славный 2007 год. Я очень завидую этим людям — сам бы хотел всегда там оставаться. Но мы трансформировались. Мы первыми достаточно мощно заходили в digital. То есть делали, опять же, в диджитале такие серьезные проекты — исследование русского хип-хопа. Плюс мы ввели такую вещь, как коллекционные номера. Это номера про юбилей Бодрова, Цоя.
Первый номер мы сделали про русскую культуру, с Бродским на обложке. Его до сих пор называют «мужик в шапке» — там Бродский в зимней шапке, в заячьей. Номер с мужиком в шапке. И все нам тоже говорили: «Сергей, ну что вы делаете? Это никому не нужно. Ну какой мужик в шапке, какой Бродский? Фотография 70 какого-то года — ну кому это нужно? Никто на полках не будет брать». Но эти номера и по бизнесу стали показывать выдающиеся результаты. То есть опять, знаете, есть такая мантра — она раньше на телевидении всегда применялась: что аудитория — она же такая, не очень умная, она всё будет есть. Но это не так.
М. Максимова ― Вы просто рассчитываете на другой аудиторию? Не фастфуд и не масс-маркет.
С. Минаев ― И да, и нет. У нас очень разная аудитория. Потому что у нас очень много людей, которые предпочитают и фастфуд и масс-маркет. Но понимаете, они заходят на эту территорию типа интеллектуального глянца, и им говорят: «Дорогие лохи, смотрите… Трепещите, бандерлоги, сейчас мы будем рассказывать, что такое интеллектуальная журналистика». Конечно, они закрывают страницу сайта, клик — и уходят.
И мы выбрали себе — как это называется? — tone of voice: мы ваши собеседники. Может быть, мы где-то знаем больше чем вы, но мы не хотим ставить себя на этот пьедестал. Мы просто говорим: «Ребята, посмотрите, вот есть другой мир. Он вот такой, сякой, пятый-десятый. Вам он может нравиться, не нравиться, у нас тоже есть свое мнение, но просто посмотрите и всё». Потому что главное — избегать менторства.
И в этом смысле для меня до сих пор икона глянца — это журнал «ОМ» Игоря Григорьева, который во многом сформировал меня. И вот они же со мной так же говорили: «Дорогой Сергей! Тебе 23 года. Ты, наверное, никогда не слышал, кто такой Гас ван Сент. Давай мы тебе расскажем». Я говорю: «Вау». И вот я так же стараюсь.
На самом деле я сделал очень много интервью. Вот года 3 назад мне повезло сделать интервью с Boulevard Depo, который настоящая икона этого поколения. Когда ты начинаешь с ним говорить, что называется, не за пацана, а как бы «я тебя старше, возраст твоего дяди», но ты общаешься с ним совершенно спокойно, уважительно, ровно. Мне правда интересно, чем он дышит. Это сразу меняет отношение. И вот в журнале я старался и стараюсь делать то же самое.
М. Максимова ― Журнал Esquire позиционируется, соответственно, как мужской журнал. Вот вы сейчас говорили, что вы разговариваете со своей аудиторией. Журнал Esquire сейчас говорит исключительно с мужчинами, или у вас есть какое-то такое движение в сторону унисекса?
С. Минаев ― Мне вообще кажется, что «мужской журнал Esquire» — такое: логотип Esquire, и внизу «мужской журнал» — это какая-то дань моде. Вернее, дань традиции. Потому что что значит «мужской»? Он что, про мужчин, что ли, пишет? Нет, конечно. Он пишет про события, он сообщает факты, он дает комментарии, он дает какую-то аналитику. И в этом смысле он, конечно, никакой не мужской журнал.
Более того, в этом сентябре я специально сделал женский номер, когда мы посадили группу редакторов в транссибирский экспресс Москва-Владик, и они выходили на каждой станции и брали интервью у местных женщин: чем они дышат, что их интересует, что у них в семье происходит. Мне это показалось суперинтересным номером. И цифры показывают, что этот номер действительно очень интересный. Поэтому мы, конечно, ни для каких не для мужчин. Что мы, бастион? Женщинам нас читать нельзя? Нет, конечно, мы журнал для всех. Да вообще, ну слушайте, все СМИ для всех.
С. Крючков ― А есть какая-то аналитика: сколько женщин, сколько мужчин среди аудитории? И пришли ли те мужики с деньгами 45+ и молодые без денег?
С. Минаев ― Молодые без денег пришли первыми, потому что им было интересно. Я впервые начал давать людей, которые не появились в глянце. Интервью с Фараоном 5 лет назад. Типа о, как же это он Фараона-то взял? И так далее. Они пришли первыми.
Деньги — да. Мы прошли ковидный кризис очень хорошо, а этот год мы идем прямо с какими-то превышениями. Простите, я не подготовился по росту. Я знаю, что даже в тираже мы растем на 12-15% — это много, да. Но в деньгах мы растем серьезно. Ну, деньги складываются из разных показателей. Это собственно журнал, это сайт и это мероприятия. Один Esquire-weekend — это довольно большая денежная корова. Поэтому мы, конечно, растем в деньгах. Спасибо рекламодателям — они нас поддерживают даже в самые сложные времена, это правда.
У нас наконец сформировалась вот эта тонкая связь с рекламодателями, когда они присматривались: «Что там Минаев-то? Он никогда этого не делал — нет, что-то мы не верим. Он там что-то говорит, но мы не верим в это всё. Да, он вроде как не совсем плох, смотрите», — и на 3-й год у нас всё как-то хорошо, тьфу-тьфу-тьфу.
С.Минаев: Что мы, бастион? Женщинам нас читать нельзя? Нет, конечно, мы журнал для всех
С. Крючков ― А по политике есть какие-то границы, которые не нужно переходить, чтобы тот самый пришедший рекламодатель приходил и дальше? Вот в нынешних российских условиях.
С. Минаев ― У меня же тоже понятная политическая позиция. Я с ней заходил в Esquire, и в коллективе же тоже, когда я пришел, я не делал из этого секрета. Это было бы глупо, и я не хотел. Мы как-то нашли взаимопонимание сначала внутри редакции, что было довольно сложно, потому что там люди с разными убеждениями, не с такими, как у меня.
М. Максимова ― Но это не означает, что они не могут их высказывать? Как бы не то, что я, Василий Петров, считаю так-то, а материал, подборка героев.
С. Минаев ― Понимаешь, как? Мы изначально сделали такую (нельзя назвать негласной, хотя, конечно, это негласная) договоренность, что мы старались и стараемся выдерживать нейтральный тон. Вот главный редактор — он, как бы сказали, путиноид, а какая-то часть редакции, например, либерахи, если говорить, опять же, этой посконной лексикой. Поэтому мы не становимся рупором государственной пропаганды и мы не становимся либеральным листком. То есть мы как-то в середине и пытаемся выруливать. И это такое не хочу говорить искусство, но это тяжеловато.
С. Крючков ― Если очертить контуры этого либерального путиноида, просто вы путиноид какой-то такой нестандартный. Каковы они, эти контуры? То есть прямо путиноид-путиноид, действительно?
С. Минаев ― Слушайте, я поддерживаю политику Путина. Я имею благодарность за выборы. Я участвовал в разных выборных кампаниях. Ну чего к этому добавить? Я поддерживаю политику президента.
С. Крючков ― То есть, строго говоря, в стране сейчас всё норм, с вашей точки зрения? Ставим точку и продолжаем дальше?
С. Минаев ― Вы понимаете, что значит «в стране норм»? В стране никогда не норм. Потому что в стране в разные десятилетия была куча проблем, и сейчас проблемы, безусловно, тоже есть, точка. Что значит «норм»? Никогда не норм. Это же другой вопрос. «Норм ли в стране» и «Минаев поддерживает политику Путина» — это разные вещи.
Что значит «в стране норм»? На прошлой неделе все мы, к сожалению, посмотрели видео из Саратова — что, это норм, что ли? Этих людей, конечно, надо сажать лет на 15 каждого, и тогда будет норм. И это не имеет никакого отношения ни к политике Путина, ни к политической платформе Навального. Это просто ублюдки, которые пытали людей. Вот это норм или не норм? Конечно, это не норм. Они вроде как сотрудники — не вроде как, они сотрудники ФСИН. Соответственно, части системы. Но значит ли это, что система давала им индульгенцию на это? Конечно же, нет.
Причем у меня есть там близкий приятель, который сидел в заключении — Эдик Багиров. Ни для кого не секрет, что он сидел. Мы дружим. Я помню, что мы в прошлом году ездили к его матушке под Нижний Новгород, и он мне рассказывал, что творили люди из ФСИН, что это такая специальная порода людей. Везде есть такие ублюдки. Могу я это поддерживать? Нет, я не могу это поддерживать.
М. Максимова ― Хорошо, но тем не менее, просто причина, по которой вы поддерживаете Путина. Потому что что? Потому что никому другому не доверяете, никого другого не видите?
С. Минаев ― Я приведу… Мы же обо мне сегодня говорим?
М. Максимова ― Да, эта программа именно про личность, про человека.
М. Максимова ― Получается, ваша позиция сформировалась — и с вами сейчас очень многие (думаю, что даже наши слушатели) согласятся — до 2010, наверное. Так обрисуем. А дальше, последние 5-6 лет? Хуже, хуже и хуже. Сейчас у вас уже нет оснований говорить то же самое, что вы могли бы сказать в 2005-2007, максимум в 2010.
С. Минаев ― Слушайте, да, конечно, в 2012 курс доллара был, например, 27, а в 2014 он стал, соответственно, сначала 50, потом 70. И безусловно, можно сказать: «Сергей, вот она, крымская история. Вы поддерживаете крымскую историю? Считаете ли вы ее правильной?». И Сергей Минаев говорит в этот момент: «Я себя ставлю, извините, на место Путина. Я считаю, что есть ряд государственных угроз, которые напрямую являются прямыми и безосновательными угрозами существованию нашей страны. И в частности, это, например, база НАТО в Крыму».
Сейчас понятно, что мы говорим в сослагательном наклонении: была бы она там, не была — мы не знаем. Но вот он принимает решение по Крыму. Вследствие этого решения и вследствие последующего падения цен на нефть рубль летит нафиг. Санкции, контрсанкции, жизнь становится тяжелее. Значит ли это, что он не должен был принимать это решение? На мой взгляд, не значит.
С. Крючков ― Хорошо, а вариант попробовать без Путина? Может быть, можно сделать что-то соответствующее…?
С.Минаев: Мы не становимся рупором госпропаганды и мы не становимся либеральным листком. Мы как-то в середине
М. Максимова ― Вопрос про сменяемость. Потому что с 1999 года, получается, а сейчас у нас на дворе уже 2021.
С. Крючков ― Просто 30 секунд, чтобы до новостей закрыть эту тему.
С. Минаев ― Да, закрыть эту тему, потому что пришел Минаев, говорить надо про Минаева. Слушайте, мне кажется, что сейчас мы находимся в той точке… Мне правда становится страшно, когда я думаю, что он в какой-то момент скажет: «Знаете, я, пожалуй, пойду отдыхать». Я не знаю, что в этот момент будет происходить. Искренне, это опять страх обывателя.
С. Крючков ― Вот такие у каждого из нас свои страхи. Сергей Минаев, писатель, главный редактор журнала Esquire, в «Разборе полета». Мы вернемся в эту студию после новостей на «Эхе».
С. Крючков ― Марина Максимова и Стас Крючков. Это «Разбор полета». Наш гость сегодня — Сергей Минаев, писатель и главный редактор журнала Esquire. Сразу сделаю анонс. После этого часа, после 23-х будет «Футбольный клуб» с Сергеем Бунтманом и Константином Похмеловым. После полуночи «Битловский час» с Владимиром Ильинским. С часу до 3-х по полуночи программа «Хранитель снов».
М. Максимова ― Вы какое-то объявление хотели сделать.
С. Минаев ― Да, сейчас скажу, просто небольшое отступление. Вот я сейчас слушал новостной блок и со стыдом для себя понял, что я не знаю, с кем играет сборная России, куда она играет.
С. Крючков ― Со словенцами. Это отборочный матч чемпионата мира.
С. Минаев ― Я совершенно перестал интересоваться футболом. У меня так горело, а сейчас мне совершенно до фонаря. Особенно игра нашей команды. То есть все эти заламывания рук, которые каждый раз происходят… Я как-то написал в Фейсбуке список отмазок, которые я слышу с 1986 года: здесь засудили с бельгийцами, там рука Марадона, здесь конфликт с тренером и так далее. Потому что всё время всё как-то не слава богу.
Ладно, это неважно. Я хотел сказать, что сегодня знаменательная дата. У меня на YouTube-канале первый ролик, который достигнет отметки в миллион просмотров. Это мой ролик с г-ном Венедиктовым, посвященный путчу 1991 год. Леша, спасибо большое, что ты принял тогда в этом участие. На самом деле очень хорошая работа получилась у нас. Ну, я там был подставкой под микрофон. Вот, я хотел это сказать. Это вообще исторический выпуск. Это такая достаточно важная для меня вещь.
С. Крючков ― Это образование, это диплом. Архивист.
М. Максимова ― Вы сказали, что сейчас нужно определять Сергея Минаева как медиа-менеджера. Давайте мы определимся, как вы к такой жизни, собственно говоря, подошли. У вас за спиной факультет архивного дела РГГУ. Расскажите, как вы туда, соответственно, попали, почему. Это ваш выбор, родители отправили?
С. Минаев ― Выбор мой, но у меня бабушка работала в Центральном государственном архиве литературы и искусства. Я в 8-м классе первый раз попал в здание на Никольской, в эту псевдоготику, и мне она очень понравилась. Здание типографии нашего первопечатника. Там стояли такие интеллигентные люди, девушки, томно курящие через мундштуки. Мне очень понравилось, я решил поступать и поступил.
Понятно, что на 1-м курсе я понял, что никогда по специальности работать не буду, потому что страна поменялась, и денег историк-архивист не заработает. Но тем не менее, меня там научили системному мышлению и таким образом привили интерес к истории.
В частности, моя учительница, которой я безумно благодарен — знакомая аудитории «Эха Москвы» Наталья Ивановна Басовская, которой я посвятил свой первый исторический документальный фильм про выборы Ельцина. Вот она сыграла в моей жизни очень важную роль.
С. Крючков ― Которая была и гостьей этого эфира, гостьей программы «Разбора полета» в свое время.
С. Минаев ― Да. Собственно, когда я вернулся на YouTube, я сначала сделал эти новостные выпуски, хи-хи, ха-ха, а потом, когда аудитория выросла, я подумал, что я хотел бы делать такие исторические зарисовки, как Басовская на «Эхе» в свое время. Я не думал, что они будут так популярны, но они стали очень популярны. В общем, это одна из тех немногих вещей, про которые я себе говорю: «Ты приносишь пользу обществу».
М. Максимова ― А вообще до этого, до этих исторических роликов, эта профессия — архивист-историк, наверно, можно так сказать?
С. Минаев ― Историк, да.
С.Минаев: В стране никогда не норм. В разные десятилетия была куча проблем, и сейчас проблемы, безусловно, тоже есть
М. Максимова ― Она пригодилась?
С. Минаев ― Пригодилась, потому что когда я занимался торговлей вином, она связана с Францией и Италией. В общем, бренд-легенды я сочинял практически на ходу, потому что понимал историческую канву: где там что происходило в какие-то такие века. То есть где-то это мне пригодилось. Не могу сказать, что это широкое применение. Но, тем не менее, самое главное, что мне дало высшее образование — это системность мышления.
С. Крючков ― А можно от системности мышления и от воспоминаний об РГГУ к каким-то таким абстрактным вещам, с вами связанным? Исходя из опыта образования, исходя из опыта бизнеса, который вы упомянули, YouTube, телека, Esquire, написанных книг, что такое русское, российское счастье в понимании Сергея Минаева? Вот я хочу это узнать.
С. Минаев ― Ого! Русское счастье? Слушайте, есть такой очень тупой тост. Он такой ужасный маргинальный тост.
С. Крючков ― Но без мата.
С. Минаев ― Да, я понимаю, мы в эфире. Без мата. Он всегда какой-то шестой-седьмой: «Чтоб у нас всё было, и нам ничего за это не было». Мне кажется, это и есть формула русского счастья, как бы маргинально это ни звучало: чтоб у нас всё было, и нам ничего за это не было. В этом всё — и от тюрьмы до сумы, и казацкая вольница. То есть, может быть, это я его так понимаю, но мне кажется, что это действительно такой истинный смысл этой русской космогонии.
М. Максимова ― А вас тогда можно назвать…? Нас очень часто спрашивают наши слушатели, задают вопрос нашим гостям: вы счастливый человек, вы считаете себя счастливым человеком?
С. Минаев ― Да, я считаю себя счастливым человеком. У меня хорошая семья, у меня трое прекрасных детей, и у меня любимая работа. Мне больше, в принципе… Ну понятно, что хотелось бы, чтобы всегда было прекрасное здоровье у моих близких и у меня. Но, по большому счету, я не хочу никаких постов, никаких денег сверх того, что мне нужно. Я, в принципе, абсолютно счастлив. Ну, есть проблема с климатом, но ее же не изменить.
С. Крючков ― И с местом обитания.
М. Максимова ― Можно переехать, конечно.
С. Минаев ― Слушайте, несмотря на то, что я бываю в разных странах, посещаю разные рестораны, был там и сям, я довольно неприхотливый в быту человек. Это, в общем, то, что родом из Советского Союза.
С. Крючков ― А вы городской житель?
С. Минаев ― Я уже не могу так сказать. Я уже 10 лет живу за городом. Но я никогда не думал, что я там могу жить. Я купил дом, который 3 года стоял пустой. Я его купил просто чтобы сделать такой money-saving. Это было очень давно. Потом, собственно, я познакомился со своей будущей женой, мы как-то туда заехали и решили там обустроиться. Но я никогда не считал себя загородным жителем. Только город — никаких дач. Мне это вообще всегда претило.
М. Максимова ― А что изменилось?
С. Минаев ― Я думаю, дети. Дети поменяли — как-то один тянет за другим, и поэтому вот.
С. Крючков ― Сергей, писательская ипостась — и «Духлесс», и «Media Sapiens», «Тёлки», и прочее. Вот читаю аннотации — это пошловато, но тем не менее: «Писателю удалось попасть в нерв поколения». А вот с нервной системой у вашего поколения получше, чем у поколения попозже, у нынешнего, пришедшего за нами в эту 40-летнюю стезю, 40-летнюю десятилетку?
С. Минаев ― Вы знаете, мы же были тем поколением, которое, наверное, одно из последних поколений, которые застали Советский Союз, конечно, уже в его финальной фазе, застали 90-е. Но проблема в том, что то, что для молодых поколений является бытовыми неурядицами и дискомфортом — мы этого не замечаем, потому что мы видели какие-то совершенно ужасающие вещи. И не в смысле «мы-то ого-го, а вы ого-го». Нет, я бы не хотел этого видеть никогда. И более того, этот опыт, через который мы прошли в 90-х — он нигде, кроме как на территории Российской Федерации 1990-2004, не был востребован.
Но мы же не выбирали эту эпоху. Конечно, новое поколение более инфантильное. И опять, это не со знаком минус — они просто лучше живут, потому что исходные условия лучше. И опять-таки, не везде. В больших городах они, конечно, отличаются от того, что происходит в провинции. Это так.
Поэтому тот опыт — да, я попал в нерв поколения, безусловно. Я всегда говорил, что «Духлесс» — это совокупность времени, места и темы. Вот так это всё сложилось. Выйди она на 5 лет раньше, ничего бы не получилось. На 5 лет позже — тем более ничего бы не получилось. Но вот она вышла вовремя. Правда, это большая удача.
С. Крючков ― А YouTube выстрелил в силу чего? Ваш конкретный опыт.
С. Минаев ― «Минаев live» я начал делать в 2010 году. Тогда YouTube был очень маленьким. Мы показывали какие-то фантастические цифры просмотров. В прямом эфире нас смотрело 40-50-60-70 тысяч человек — такого до сих пор не было. А в записи 200-300 тысяч. Это огромное количество. Конечно, если бы я делал это сейчас, это были бы миллионы.
Мне было очень сложно возвращаться, потому что делать интервью спустя 8 лет после закрытия «Минаев live» — ну куда? Все уже и так со всеми поговорили, даже поговорю с друзьями всех — куда еще лезть? Поэтому я выбрал этот формат новостей. И он выстрелил.
Слушай, ну я умею работать в эфире. Я всё-таки телевизионный человек. Если мы посмотрим сейчас, кто формирует российский YouTube — понятно, что есть Дудь и BadComedian, но если смотреть за Пивоваровым, за Собчак, это всё профессиональный телевизионный продакшн.
С. Крючков ― То есть телек — это уже не фантомная боль, и никакого сожаления по поводу…?
С. Минаев ― Нет, большое счастье. Последний мой заход на НТВ был, конечно, мучением. Потому что мне это всё не нравилось, мне это всё было совершенно скучно. А когда тебе скучно, это видно. Как меня когда-то научил Владимир Михайлович Кулистиков, бывший генеральный директор НТВ, телеэкран — это большая лупа, и всё твое состояние видно через эту лупу.
С.Минаев: «Духлесс» — это совокупность времени, места и темы. Выйди она на 5 лет раньше, ничего бы не получилось
М. Максимова ― Хорошо, а что сейчас происходит? Что такое российское телевидение сейчас, и почему Сергею Минаеву там скучно?
С. Минаев ― Вы меня ставите в тупик. Я не знаю, Марина, что такое российское телевидение сейчас. Я его не смотрю. Не потому, что я такой сноб и тра-та-та. У меня просто нет на это времени. Я его вообще, в принципе, никогда не смотрел. Я ушел из эфира, по-моему, в 2013 или в 2014 году, и с тех пор был в эфире, по-моему, 2 или 3 раза, когда меня прямо звали и очень просили.
Слушайте, я правда считаю, что никто лучше, чем Андрей Малахов, шоу не делает. И безотносительно того, как вы относитесь к политической позиции Володи Соловьева, конечно, он главный политический ведущий, потому что он делает спектакль из любого шоу.
М. Максимова ― Скорее шоумен, так даже получается.
С. Минаев ― Да. Я был не настолько хорош, потому что я так лицедействовать не научился. Половина вещей мне были совершенно неинтересны. И это тоже видно. Поэтому в YouTube я делал только то, что мне интересно.
С. Крючков ― Слушайте, но какие-то эстетические параметры в лицедействе ведь тоже должны быть.
С. Минаев ― Это вопрос к лицедеям. Вот я честно хочу сказать — я скажу сейчас вещь, которая меня, может, не красит, но я не могу, как Андрей Малахов, сидеть напротив тетки из города Уссурийска и говорить: «Да-да, о да!». Я не могу вовлечь себя в то, что они делят 2-комнатную квартиру ввосьмером. А Андрей может это сыграть. Конечно, его это тоже не волнует, как я думаю, но он это блестяще играет. Я не умею, мне это неинтересно.
М. Максимова ― Хорошо, вас же никто и не заставляет: Малахов уходит, займите его место. С вашим проектом вы можете прийти на телевидение? Или вы сейчас абсолютно несовместимы?
С. Минаев ― Слушайте, давайте честно. Я пришел бы сейчас c этим своим историческим проектом на какой-нибудь канал. Мне бы сказали: «Ой, Сережа, это такой неформат. Вообще кому это нужно всё?». А сейчас раз — видите, первый ролик перешагнул миллион просмотров. А дальше там 850, 900 — уже следующие ролики подтягиваются.
Собственно, зачем мне сейчас этот формат нести на телевизор? Чтобы у меня был начальник, которому я бы говорил: «Иван Иванович, у нас на выбор 6 тем — Александр Невский, Сталин, Грозный, тамплиеры и еще что-то». И мне бы говорили: «Ну конечно Иван Грозный». А я бы говорил: «А я бы хотел тамплиеров». — «Да кому они нафиг нужны?».
Понимаешь? Я не хочу этим заниматься. Я не хочу перед кем-то доказывать, что это мой выбор. Я делаю то, что мне искренне интересно. Возможно, это даже аудитории не так интересно, как мне. Ну, новостной формат вообще невозможен, потому что там мат-перемат.
С. Крючков ― Но сжимается же размер аудитории. YouTube по-любому ограничен в сравнении с теликом.
С. Минаев ― Я не знаю. Я так не думаю. Мне кажется, что нет. Мне кажется, что он уже больше, чем телевизор. По ощущениям. Условно, для поколения 15-25 он, безусловно, больше, чем телевизор. Они не смотрят телевизор. Нет, они смотрят телевизор — нельзя так говорить. Но, конечно, они все выросли в YouTube.
Ты знаешь, что они им пользуются как Гуглом. Вот я, условно, в Google забиваю «Как правильно мерить давление?» или «Что такое гвоздь-сотка?». А они забивают это в YouTube. Для них это вообще другая оболочка. Они там живут. Поэтому нет, конечно, телевизор как коммунистическое средство доставки информации будет терять свою аудиторию. Ну, это такие аксиомы — что я тут говорю?
М. Максимова ― А нет такого ощущения, что, как говорили, когда появилось радио, говорили, что умрет театр, когда появился телевизор, говорили, что умрет радио, но всё же нормально живет? Или какие-то другие механизмы?
С. Минаев ― Нет, слушайте, конечно, не живет. Безусловно, аудитория театра не может сравниться с аудиторией телевизора. Безусловно, аудитория радио не может сравниться с аудиторией телевизора. Новые формы доставки информации выигрывают у старых.
Но тут есть еще один нюанс — он такой странный, вообще-то. Когда нам было 30 лет, и мы были в эфирах — тот блестящий состав НТВ — мы говорили: «Ну, это вот эти все, из доли 40+. Это они вот это всё смотрят — про женщин сложной судьбы и так далее».
Сейчас нам 40+, то есть уже 45+ — и я понимаю, что многие мои сверстники копируют поведенческую модель своих родителей. И для меня необъяснимо. Не спрашивайте, почему — я не знаю. Я не знаю, почему они смотрят канал «Русский романс», почему они обсуждают Обаму-обезьяну. Я не могу этого понять, у меня нет ни одного ответа на этот вопрос. Это какие-то, как сказали бы на РЕН-ТВ, тайны ДНК.
С. Крючков ― Слушайте, если вернуться к нерву поколения. Я вспоминаю эфир 10-летней давности «Контр-ТВ».
С. Минаев ― Это лучшее, что было.
С. Минаев ― Вам не нравилось это?
С. Крючков ― Это было, по-моему, как раз противно нерву поколения. Нет?
С. Минаев ― Ты знаешь, нет. Я считаю, что многие медийщики, которые моложе меня на 10 лет, понимают, что это была абсолютно прорывная история. Это было нечто среднее между «Летающим цирком Монти Пайтона» и всей вот этой постпелевинской историей. То, что мы там творили, было потрясающе.
Но у нас было много форматов, которые потом стали главенствующими на YouTube, например. У нас был формат Let’s play, где у нас был условный Мэдисон и кто-нибудь еще — тот же ныне сидящий Хованский. Они там в присутствии большой аудитории играли в какие игры на приставках. То есть мы цепляли очень разные молодежные и немолодежные страты. Нет, это было круто, правда. Лайв-концерты в прямом эфире. Конечно, мы там с Антоном Вячеславовичем Красовским творили и давали жару. Мне всё нравилось, правда.
М. Максимова ― Кстати, у вас, я так понимаю, как раз готовится выпуск Esquire про Пелевина, которого вы упомянули сейчас. Это как-то похоже на развенчание.
С. Минаев ― Нет, это другая история. Мы сделали номер, полностью посвященный fake news. Номер призван доказать, что вообще медиа достигло уже таких высот и настолько заполонило собой всё пространство, что люди едят всё, что медиа им скармливает. И весь номер на 80% состоит из fake news. Читателю предлагается угадать, что в номере является фейком, а что является правдой.
А на обложку мы решили поставить вообще короля всей этой постправды, человека, который вообще весь этот литературный постмодерн придумал — Пелевина. А Пелевин интервью не дает. У нас было интервью с Юрой Борисовым, выдающимся русским актером. И мы сказали: «Юра, а ты не хочешь так сыграть?». Мы его с помощью классического грима переодели в Пелевина и сделали с ним обложку.
Но это же тоже мистификация, ее же надо до конца играть. Поэтому мы сделали фотографии с автограф-сессии, попросили наш любимый канал «Беспощадный пиарщик» их опубликовать. И все выходные средства массовой информации гадали, настоящий Пелевин или нет. К концу первого дня они пришли к выводу, что это очень известный аферист — он переодевается в Пелевина, чтобы потом продавать свои автографы за миллионы рублей.
Я говорю: «Ну ладно, OK». На следующий день я выкладываю обложку, а Рома Супер пишет, что сделал интервью с немногословным, но выдающимся современником. Ну, трудно спорить — Юра Борисов действительно немногословный и выдающийся. Все думали, что это реальный Пелевин. И потом через 2 дня я признался, что это мистификация, которую мы закатили, и все средства массовой информации в этом поучаствовали.
С.Минаев: Самое дорогое — это принадлежать себе. Поэтому в политику я идти не хочу
М. Максимова ― То есть это продемонстрировало что? Что fake news просто правят бал сейчас?
С. Минаев ― Абсолютно. Это продемонстрировало то, что мы абсолютно живем в цифровом мире. Если событие произошло, а о нем не написали соцсети, значит, его и не было. Или наоборот, если что-то написано в цифровых средствах массовой информации или в соцсетях, значит, так оно и было. Никто ничего не проверяет. Все считают, что соцсети — Telegram, Facebook, Instagram — это гарант случившегося. И более того, люди не хотят ничего проверять. Им очень нравится обманываться и жить в таком мире постправды.
М. Максимова ― А ваш этот номер — он читателя к чему-то ведет? Или это такой номер с открытым финалом: что хотите, то и думайте?
С. Минаев ― Абсолютно, номер с открытым финалом. То есть никуда он читателя не ведет, читателю предлагается увлекательно провести время. То есть сыграть с нами в такую игру: угадать, что фейк, а что правда. Когда я писал анонс этого номера, я путал читателя и сказал, что, в частности, в этом номере есть интервью с великим американским писателем Бретом Истоном Эллисом, который написал «Американского психопата», который, как известно, интервью не дает, поэтому мы представили, что было бы, если бы он дал интервью Сергею Минаеву, да еще о феминизме, гендере и о культуре отмены.
И конечно, единственной правдой в этом номере оказалось интервью с Эллисом, которое я действительно взял по зуму. И он действительно говорил о всех этих вещах. То есть слушай, конечно, это игрушки. ТО есть мы поиграли с читателем, и читателю это понравилось, он играет с нами.
М. Максимова ― Мы много говорим про журналистику, про то, как вы сейчас играете с читателями и зрителями. Вы не сказали, как, собственно, Сергей Минаев перешел от историка с дипломом РГГУ. Сначала же был «Духлесс». НТВ уже были потом.
С. Минаев ― Да, сначала вообще был бизнес. Потом, когда я уже достиг там какой-то определенной позиции и, в общем, стал в достаточно юном возрасте коммерческим директором большой торговой компании, я начал писать в интернете на всяких информационных порталах, как это тогда называли. Потом я написал «Духлесс». Потом я еще написал «Тёлки», «Media Sapiens», и всё это были бестселлеры. Потом я попал на НТВ. Меня пригласили — что значит «попал»? Нет, конечно, меня пригласили на НТВ. Я попробовал, и…
М. Максимова ― Затянуло.
С. Минаев ― Это были прекрасные 2008-2012 — 4 года.
С. Крючков ― А потом был кризис среднего возраста. Или не было? Было вообще такое?
С. Минаев ― Он у меня раньше был. Ты знаешь, у меня в 30 лет был ужасный кризис, что я ничего из себя не представляю. Вообще было очень тяжело. А в 40 лет у меня уже ничего не было. Я себе съел в 30, там я себя доел.
М. Максимова ― А есть какая-то цель, которая сейчас пока еще не достигнута? То, к чему прямо стремишься. Или ничего такого нет? Все книги написаны, все песни спеты.
С. Минаев ― Это ужасно. Нет, это не так. Конечно, не написаны и не спеты. Ну, я могу сказать, что в данный момент у меня есть мечта сделать интервью со своим любимым музыкантом Morrissey. Но слушайте, это не великая цель. Это моя мечта — моя личная и мало кому интересная. А вот так, написать новую «Сагу о Форсайтах» или сценарий новой «Родины» или «Однажды в Америке».
Мне кажется, что я пишу достаточно неплохие вещи. Но я не могу сказать, что… Правда, это прозвучит ужасно, но у меня настолько плотный медиапоток. То есть я прямо такая машина по производству контента. У меня 4 записи в неделю, мы постоянно делаем новые форматы.
То есть, в принципе, я, сам того не хотя, приблизился к своей когда-то давней мечте, когда ты и есть медиа. Сегодня ты производишь новости, завтра исторические выпуски. После этого ты про музыку рассказал, потом еще что-то сделал. И ты так легко прыгаешь. В телеэфире же этого нельзя, потому что у каждого есть своя программа. Ты не можешь сегодня про одно рассказывать, а завтра про другое — так не бывает. А YouTube — это гениальная площадка, где ты можешь говорить со зрителями на совершенно разные темы. «А сегодня я хотел бы вам рассказать о первой женщине, которая в СССР была приговорена к высшей мере наказания. Вот давайте расскажу». Ну например.
С. Крючков ― А много рождается из фидбека на YouTube? Насколько вы отзывчивы к тому, что вам пишут, о чем просят? Или это всецело вы, вы и вы?
С. Минаев ― На 98% это я, безусловно. Комментов очень много, я, конечно, не успеваю их прочитывать. Но я читаю комментарии, делаю заметки по поводу звука, света — что-то понравилось, что-то не понравилось. Я смотрю на комментарии, которые предлагают какие-то темы, и я их беру в разработку, если эти темы нравятся мне.
Я приведу банальный пример. «Сергей, сделайте выпуск про Октябрьскую революцию». Вот сейчас я его записал. Ненавижу эту тему, не нравится она мне совсем, но зрители хотели, и я ее сделал. Ну, посмотрим, как это будет. С другой стороны, я так хотел сделать «оттепель» Хрущева. Сделал, но она что-то не очень зашла. Или зрителям это неинтересно, или я неинтересно рассказал. Но факт в том, что ты сам себе режиссер, сам себе медиа. Вот сам себе медиа — это прямо дорогого стоит.
М. Максимова ― Смотрите, получается, что в жизни было несколько таких прыжков. То есть был бизнес, из которого было принято тяжелое решение всё-таки уйти. Было писательство, была журналистика. Просто ваша предшественница на посту главного редактора Esquire ушла в политику. У вас может быть такая запятая, после чего пойдет политика, или нет?
С. Минаев ― Слушайте, во-первых, моя предшественница была на посту главного редактора Esquire, не будем забывать, 2 месяца. Это всё-таки рекордно короткий срок. В этом смысле, конечно, наверное, не она мой предшественник. Но отвечая на вопрос: я не хочу заниматься политикой по одной простой причине. Политик — это человек, который себе не принадлежит. Он не может сказать: «Я сегодня не пойду ни в какую Думу и ни на какой митинг, который собран, потому что я, например, с друзьями выпил вчера». Или «Я хочу куда-то улететь». Или «Я в Суздаль хочу поехать». Ты не можешь себе этого позволить. Самое дорогое — это принадлежать себе. Поэтому в политику я идти не хочу.
С. Крючков ― Но отчасти то, что вы делаете — это всё-таки политика? Само по себе.
С. Минаев ― Нет, это то, что называется умным словом endorsement. То есть я могу, конечно, оказывать поддержку тому или иному политику, могу критиковать того или иного политика. Но я, кстати, стараюсь этого избегать, чтобы всё-таки более свободно от политики делать это пространство. Не в силу каких-то идеологических вещей — просто мне это не очень интересно.
С. Крючков ― Свободный и симпатичный человек Сергей Минаев сегодня был гостем программы «Разбор полета». Мы благодарим вас!
С. Крючков ― Провели программу Марина Максимова и Стас Крючков. Пока!