смехов жизнь в гостях fb2
Театр моей памяти
Почти сразу же после окончания Щукинского театрального училища Вениамин Смехов прочно связал свою творческую жизнь с только что созданным театром драмы и комедии на Таганке. И этот театр стал для него «судьбой и одновременно диагнозом». Исследованию феномена «Таганки» и посвящена большая часть воспоминаний Вениамина Смехова: «Таганка» и власть, «Таганка» и зрители, друзья и враги «Таганки».
Портреты Владимира Высоцкого, Валерия Золотухина, Зинаиды Славиной и, конечно, Юрия Петровича Любимова.Описания репетиций – творческой лаборатории театра. И собственные роли: король Клавдий в «Гамлете», Маяковский в «Послушайте!», Воланд в «Мастере и Маргарите»… Но «театр памяти» Вениамина Смехова – это не только «Таганка».
Судьба сводила его с многими замечательными людьми: Лилей Брик, Сергеем Параджановым, Давидом Самойловым, Юрием Визбором, Виктором Некрасовым… Их голоса звучат в книге, как живые. Ну и, конечно, несравненный Атос не забыл рассказать о «Трех мушкетерах» – как снимались, как дружили, какие курьезы случались на съемках всенародно любимого фильма.
Последние десять лет я живу «на колесах». Из оседлого москвича, из актера любимовской «Таганки» я переквалифицировался в режиссера-кочевника. Вскоре будет дописана книга «Жизнь в гостях». Там ведется рассказ о новом опыте жизни. Об отъездах и приездах – из Москвы и в Москву. О драмах и операх, которые я поставил в Германии, Чехии, Америке, а также в Питере, Марселе, Иерусалиме. Об актерах и певцах, которых смело называю «моими», хотя общался с ними через переводчика. Об интернациональном языке театра. Почему я здесь пишу о будущей книге? Потому что любое впечатление сегодняшнего дня связано с прошедшим. Я неразлучен с моим вчерашним днем. Грибоедовское «все врут календари» для меня – чистая правда.
Скачать все книги автора Вениамин Борисович Смехов
Почти сразу же после окончания Щукинского театрального училища Вениамин Смехов прочно связал свою творческую жизнь с только что созданным театром драмы и комедии на Таганке. И этот театр стал для него «судьбой и одновременно диагнозом». Исследованию феномена «Таганки» и посвящена большая часть воспоминаний Вениамина Смехова: «Таганка» и власть, «Таганка» и зрители, друзья и враги «Таганки».
Портреты Владимира Высоцкого, Валерия Золотухина, Зинаиды Славиной и, конечно, Юрия Петровича Любимова.Описания репетиций – творческой лаборатории театра. И собственные роли: король Клавдий в «Гамлете», Маяковский в «Послушайте!», Воланд в «Мастере и Маргарите»… Но «театр памяти» Вениамина Смехова – это не только «Таганка».
Судьба сводила его с многими замечательными людьми: Лилей Брик, Сергеем Параджановым, Давидом Самойловым, Юрием Визбором, Виктором Некрасовым… Их голоса звучат в книге, как живые. Ну и, конечно, несравненный Атос не забыл рассказать о «Трех мушкетерах» – как снимались, как дружили, какие курьезы случались на съемках всенародно любимого фильма.
С непривычки долго думать у него разболелось в висках.
Раньше как славно было – жизнь себе текла, и думать нечего. Жизнь текла под парусами удачи.
Ну, хорошо, соберемся подумать: в чем дело.
Разве молодость была не права?
Потрем виски, так, полегчало. Ведь первая половина как хороша была, ни на что несмотря? Крепко, славно жилось.
– Ты редиску с сыром будешь есть, а то я выбрасываю? – жена брезгливо-осторожно держала пакет с бутербродом.
Что такое придумать рассказ? Поймать рыбку легче, чем придумать рассказ. Отбить у морской скалы кусок камня легче, чем придумать рассказ. Добиться взаимности и сделать хорошенькую матерью своих детей – это и то легче, чем придумать рассказ.
Но написать рассказ гораздо труднее, чем придумать рассказ.
Я отдыхаю на Южном берегу Крыма. Надо мной измываются все. А ведь приехал я после сезонной усталости только для того, чтобы надо мной в прямом и приятном смысле этого слова измывалось Черное море.
Вырвалось сердце из спячки, вышло солнце на круг. Дениска Самохвалов женится на Катеньке Тумановской. Два года топтал дорогу через две улицы на третью, сменил диплом инженера-электрика на трудовую книжку в институте микроэлектроники, покоя не давал ни ногам, ни надеждам. Все плясало – день и вечер. Катя, шоколадница кондитерской фабрики имени Марата в тесном переулке между Пятницкой и Малой Ордынкой улицей, два года вязала белой шерсти узорное платье. Цепляясь за каждую петельку, отговаривала себя и Дениса: пустое дело свадьба, не судьба нам семейное бытье, не могу я сегодня в кино «Ударник», платье надо вязать. Смешная девочка инженера переуважала, хорошенькую головку русую затылком к Дениске клонила. Денис Самохвалов, современных фасонов страус, холодных столовских котлет и горячих джазов поглотитель, совсем потерялся в ухажерстве. Бледный, тощий, большеглазый, футбол забросил, к наукам остыл, вечера слуходробильной музыки бросил – чем Катюше угодить, не ведал. Названия цехов, имена кондитерских фабрик нарочно вызубрил, любимое место на земле – черногривую башку свою – под секиру парикмахера вздыхающего подставил… Ну вот он я, Катя, – гладок, тих и светел. Брось, Катя, вязание, подыми головку чудную, глазами глаза мои взвесь: судьба нам семейное бытье, нет радости мне без тебя, что за мука томиться в неведении? Любишь, а? Любишь? Молчит, руку ему погладит и молчит. Что ли времена петли перепутали, не в свой век, не в двадцатый, прищемила любовь Денисово сердце. Ну и черт с ним, с кино «Ударник», бросай узорное вязание, выход найден: в консерваторию пошли, в шестой ряд, подставляй, работница-шоколадница, золотые веснушки свои под святую россыпь композитора Чайковского. Только через год ежедневных прогулок далась Катя в губы поцеловать. Ну и фантастика. Сам на себя руками разведешь. Девчонок в институте, одних только незнакомых – товарный вагон, не считая старого прошедшего, спального вагона докатиной жизни. То-то и оно – докатился. Докатился. Бывалый проказник, мамин баловень, танцор-футболист, Денис Инженерович влюблен беззащитно, Денис Электронович стал гладок, тих и светел. Словно музыка, как выяснилось, Петра Ильича Чайковского. Два года бесшумной борьбы, упрямого толкания через две улицы на третью… а вот и сдалась Катерина Тумановская: пошли к маме, сделай мне предложение, Дениска. Вот и конец несовременной истории, женится Денис на Катеньке, а уж как цеплялась она за каждую петельку, два года головку хорошенькую прятала. Но платье узорное белой шерсти до того к лицу сероглазой невесте. Бог с тобой, бери меня, инженер Самохвалов, завязывай новенький узелок, да потуже.
В метро была давка, но мать не стала тянуться к перекладине, чтобы кто-нибудь сбоку лишился удовольствия видеть ее лицо. Она прислонилась к плечу соседнего мужчины, абсолютно уверенная в привлекательности поступка. Мать думала о сыне, которого недавно родила, а теперь оставляла отцу, с которым ехала разводиться. Мать думала: скорей бы все кончилось. Ее ждет счастливый и необходимый человек. А в прошлом – сколько тоски, ученый сухарь, два слова в неделю… Ты ему и жена, и прислуга, и радио, и бурлак – сколько тоски!
Когда мужчине 40 лет и за спиною столько всякого и разного, его трудно чем-либо растревожить. Андрей отчитался перед местным начальством, отдал папки в секретариат, образцы – в лабораторию и, свободный до завтрашнего обсуждения, пошел гулять по Вильнюсу. Но тихий город, красивые улицы, древние дома и все такое недолго владели его вниманием. Даже доброе солнце и теплый ветерок не удержали вполне любопытного, культурного инженера. Через полчаса Андреевы ноги сами увели к вокзалу. Нет, не совсем туда, а напротив – к себе в гостиницу. Он переоделся, послушал литовское радио, все понял и опять набрал Верочкин номер.
Если прав был Шекспир и весь мир – театр, то стоит ли спрашивать кого-то: «Почему вы стали актером?» Только-только у младенца пробьется сознание, вокруг него уже кудахчут озабоченно: в какие игрушки он ИГРАЕТ? с кем он ИГРАЕТ? хорошо ли ИГРАЕТ?
Весь мир – театр. И каждый норовит дернуть за крыло летучую спутницу актерской судьбы – Удачу…
Совсем не удивить «историей одного актера» мне хотелось бы, читатели, нет. Если более чем за двадцать лет, с 1960 года, человеку не изменила радость служить театру, если все печали и разочарования внутри и вокруг меня не поколебали веры и восхищения перед Сутью сценического чуда – может быть, стоит совершить это «путешествие»… Смею надеяться, что любовь к театру, столь давняя и щедрая в нашей стране, оправдает и мое пристрастие, с которым собираюсь проследить вместе с читателем за тем театром, что рождался и вырастал во мне и на моих глазах…
Книги Вениамина Смехова
Почти сразу же после окончания Щукинского театрального училища Вениамин Смехов прочно связал свою творческую жизнь с только что созданным театром драмы и комедии на Таганке. И этот театр стал для него «судьбой и одновременно диагнозом». Исследованию феномена «Таганки» и посвящена большая часть воспоминаний Вениамина Смехова: «Таганка» и власть, «Таганка» и зрители, друзья и враги «Таганки». Порт.
Один день из жизни актера Леонида Павликовского. Как любит говорить отец: «Извините, что без скандала обошлось».
Если прав был Шекспир и весь мир – театр, то стоит ли спрашивать кого-то: «Почему вы стали актером?» Только-только у младенца пробьется сознание, вокруг него уже кудахчут озабоченно: в какие игрушки он ИГРАЕТ? с кем он ИГРАЕТ? хорошо ли ИГРАЕТ? Весь мир – театр. И каждый норовит дернуть за крыло летучую спутницу актерской судьбы – Удачу… Совсем не удивить «историей одного актера» мне хотелось бы.
Крокодилов называют живыми динозаврами. Все потому, что они появились очень давно. Конечно, у такого древнего животного есть множество секретов, которые читателю предстоит раскрыть с помощью этой книги. Правда ли, что птицы помогают крокодилам чистить зубы, как в мультиках? Глотают ли крокодилы камни, чтобы погрузиться под воду? Почему на самом деле они плачут крокодиловыми слезами, неужели им ест.
Книжная кухня: О новой книге воспоминаний «Жизнь в гостях»
Н. Дельгядо ― Здравствуйте. С вами Наташа Дельгядо, и мы на «Книжной кухне». Сегодня у нас в студии актёр, истинно народный артист (хотя от официального звания Народного артиста он отказался) Вениамин Борисович Смехов. Здравствуйте, Вениамин Борисович.
В. Смехов ― Здравствуйте, Наташа и все к вам примкнувшие.
Н. Дельгядо ― Но сегодня я представляю Вениамина Смехова не только как артиста, но и как писателя, литератора. Совсем недавно вышла книга-сборник воспоминаний Вениамина Смехова под названием «Жизнь в гостях». Книга вышла в московском издательстве «Старое кино», а в Петербурге её можно купить, к моей радости, в издательстве «Вита Нова». Пока что ещё на нашем сайте, как только откроется магазин, книга появится и в нашем магазине. По-моему, это единственное место, где эту книгу можно купить в Петербурге, да, Вениамин Борисович?
В. Смехов ― Да-да-да, сегодня так.
Н. Дельгядо ― Я начну с обложки. На обложке написано «Жизнь в гостях», а воспоминания посвящены, конечно же, путешествиям по разным странам и временам. И в первую, и уж точно не в последнюю очередь, театру. А в театре вы тоже чувствуете себя как в гостях?
В. Смехов ― Может быть, в этом моя оригинальность, действительно, что когда-то пришло на ум это название. Я во второй части этой книги, «Жизнь в гостях», объясняюсь с читателями, с друзьями, как я зацепился за это название. Объяснил я причину таким образом, что когда-то Белла Ахмадуллина о гениальном драматурге и поэте Николае Эрдмане сказала, что он обделён был талантом собственничества. И это мне очень понравилось, потому что меня много раз в жизни мои родные в этом же уличали – что я не понимаю, и у меня никогда не было собственности. Ни дачи… Нет, ну была машина – но мне всё время казалось, что это государства, что ли.
И кроме того, в этой книге 8 глав как 8 десятилетий моей жизни. И 40-е годы начинаются как раз с этого признания, что до 25 лет я жил в коммунальной квартире, где мои родители… Мама произвела меня на свет на той же улице в роддоме. Кстати, на этом роддоме уже висит доска, что здесь родился Владимир Высоцкий. Наши мамы, Нина Максимовна Высоцкая и моя мама Мария Львовна, когда-то пришли к выводу, что нас обоих родили там же. Но коммунальная квартира была казённой. Вот эти слова: казённая квартира, казённый дом и инвентарные номера… Я до 25 лет совершенно привычно смотрел на стулья, столы, на письменный стол, на всё, что меня окружало, как на атрибуты гостиницы. Эта жизнь в гостях началась ещё очень рано.
Н. Дельгядо ― Я подумала, что ещё «Жизнь в гостях» – очень хорошее название и для театра, потому что, играя какую-то роль, вы тоже чувствуете себя в гостях — в той эпохе, в тех предлагаемых обстоятельствах.
В. Смехов ― Вы правы. И можно даже ограничить всю нашу сегодняшнюю встречу с читателями, со слушателями только разговором о том, как богато разного рода ассоциациями это название. Мы с вами – гости сами знаете у кого, это самое большое. А дальше по мелочам: мы в гостях в своей стране, в своём городе, у своей культуры, у своих привычек, у генетики и так далее.
Н. Дельгядо ― В книге 800 с лишним страниц. Я подумала, что на один день Джойсу понадобилось 700 страниц, так что 840 страниц на такую богатую событиями жизнь – это, наверное, немного.
В. Смехов ― Наташа, вы меня сейчас оправдали перед теми, кто захотел бы меня пожурить – мол, чего размахнулся, книжки должны быть маленькие. И у меня действительно, как у литератора, вышло достаточно книг, и кстати, самая ближайшая… Я благодарен именно Питеру, потому что это было в 2018 году, и я в Питере отметил выход книги о Владимире Высоцком к его 80-летию «Здравствуй, однако…». Это был совершенно трогательный книжный ураган, в котором хорошее место занимала и моя книга. Сегодня в Питере моя книга у вас, «Вита Нова», и я буду счастлив, если я узнаю, что она пошла так, как она пошла сейчас по Москве. Есть шансы где-то её заказывать.
Н. Дельгядо ― Если из этих 800 страниц попросить вас попытаться назвать самое важное, какие-то самые важные встречи, события? Потому что очень много ума печальных наблюдений и сердца горестных замет, и весёлых наблюдений. Но какие-то судьбоносные важные события, люди, встречи – что бы вы назвали?
В. Смехов ― Я сейчас открыл оглавление: 40-е, 50-е, 60-е и так весь XX век, и потом вторая часть – XXI век, 20-летие. Во-первых, я сразу похвастаюсь открытием: когда я писал книгу и вышел уже на нулевые годы, я признался читателям, сам себе и моей родной жене Галине Аксёновой, которой, кстати, посвящена моя книга, в том, что с 1940 по 2000 год меня носило по Москве, по городам страны, по всяким приключениям, бедам, радостям. И школа, и институт, и потом, наконец, Театр на Таганке и большая жизнь в нём. А 20 лет XXI века начинаются с получения пенсии, скромной нашей державной пенсии, которую я получил в августе 2000 года.
А теперь я оглянулся назад с 2020 года и получается, что эти 20 лет были самыми свободными и самыми счастливыми по количеству новостей даже в отношении моих профессий – актёрской, режиссёрской, литературной. И получилось, что и в кино-то я в XXI веке больше снялся, чем в XX. Кстати, было ещё и телевидение, были программы, и это всё очень интересно. Это всё – расширенный ответ на ваш вопрос, Наташа. Я не могу назвать то, что больше другого. Если я назову 60-е годы, действительно очень важные, потому что я вышел уже готовым актёром из стен вахтанговской школы, Щукинского училища. И я узнал сначала самарский театр, я добровольно уехал в Куйбышев. Потом через год захотел вернуться домой, в Москву, и дальше всё закрутилось, и, наконец, Таганка. И это уже серьёзная буря в атмосфере мирового, даже говорят, театра. Уж советского точно.
И всё равно получается, что в эти 20 лет как-то горячее получилось. То есть, тема свободы, короче говоря. Тема освобождения личности от невзгод, которые называются «государственная опека». И страна наша, и этого много в книге, доказывает всё время, что ей до человека особого интереса нет. То есть, государство занимается массой. Люди. Слово «человек» очень редко вообще звучит с трибун, если вспомнить. У нас разные интересы – у государственной власти и у людей искусства. Человек искусства – кино, театр, литература, поэзия – озабочен жизнью одного человека. Книга моя посвящена именно этой дороге в моей жизни, путешествия, друзья, любовь и так далее.
Н. Дельгядо ― Вы предвосхитили мой вопрос. О многих эпохах, о многих временах российской истории вы пишете, и можно ли в этих временах найти что-то общее? Скажем, в 60-х годах и 2000-х, 90-х и 70-х.
В. Смехов ― Да. Вот я смотрю: 60-е, Пётр Фоменко – знакомство и на всю жизнь, самый для меня драгоценный человек, и друг, и учитель, и гений-режиссёр. 60-е годы, Юрий Любимов – следующий гений. Дальше много-много всего, названия «Таганская десятка», «Жизнь тяжелее», «Послушайте» и так далее. Дальше перекинемся в 90-е годы, я отрываюсь от Таганки потихоньку из-за того, что Любимов вернулся после вынужденной эмиграции. Это праздник, но я описываю, как страницу своей Таганки закрываю, становлюсь зрителем всего, что Любимов потом делал.
Ну и начинается жизнь в гостях: на Святой земле – я поставил спектакль в Израиле, в Германии оперные спектакли – это совсем большое обновление жизни вместе с гениальным художником Давидом Боровским, который был моим учителем фактически. Сам он много ставит оперных спектаклей со Львом Додиным, например, и с Любимовым было много поставлено. И поездки в 90-е годы в Берлин, Чикаго, и авторская телевизионная программа в Москве, и «Театр моей памяти»… Что общего? Общее, наверное – это торжество безрассудства на моей улице, за которое я получал и по башке в жизни, и вместе с тем достигал… Как это у Пастернака?
Достигнутого торжества
Игра и мука
Натянутая тетива
Тугого лука.
Это так было. Конечно, очень важная история – это история моей семьи, мама с папой, сестра Галочка. То, что они оказались в Германии – это тоже была моя работа, потому что я получил первый контракт-приглашение в Германию в замечательный город Ахен. И тогда же начались страхи за то, что происходит на родине: перестрелки, кошмары, путчи. Сестра моя волновалась за своих детишек, и очень многие покидали страну из-за детей. Это произошло и в моей семье.
Н. Дельгядо ― В вашей книге много героев, много людей, о которых вы вспоминаете, с которыми вы вместе работали и дружили. Это и Владимир Высоцкий, и Алла Демидова, и Пётр Фоменко, и, естественно, Любимов, и Смоктуновский. Но есть ещё один герой, с которым вы не могли лично встречаться, но он мне кажется одной из стержневых тем этой книги – это Владимир Маяковский. Чем так важен для вас этот человек?
В. Смехов ― Правильный вопрос, но местоположение Маяковского не выделяется больше, чем те, кого вы назвали. И Любимов, и Таганка, и актёры-друзья, и, конечно, Высоцкий, Фоменко, Полунин и так далее. Но то, что он возвышается сам по себе в жизни моей, конечно… Я сам с собой разбирался в том, что я послушный мальчик, гимназист, ученик советской мужской школы (до смерти главного злодея всех времён и народов, а там уже соединились мужские и женские школы). Но где-то уже в 5 классе я увидел эти странные лестничные стихи: на газетном листе, которым была обёрнута моя тетрадь, я прочитал какие-то странные стихи. Они ошарашили меня каким-то свободным духом, размером, весёлостью.
Я прочитал стихи, и я не знал этого, догадался, когда писал эту книгу, что на самом деле мне, как любому другому осмысленному молодому гражданину нашего отечества, свойственно искать выхода свободы, свободных чувств и своих ресурсов. Я не мог бы стать актёром, если бы я не встретился со стихами. Это было, когда я полюбил Маяковского, и с помощью Маяковского, я могу сказать, я узнал, что можно побеждать. И я победил на конкурсе в школе, потом в Московском Доме пионеров на Всесоюзном конкурсе, а потом пошло-поехало. Я вообще в актёры попал, потому что я удивил ректора Щукинского училища, любимца Вахтангова Бориса Захаву тем, как я прочитал:
В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара…
Я вот начинаю читать и сразу же печёнками вспоминаю эти моменты. Я стеснительный был ужасно. Я стеснялся своего имени, я стеснялся, когда на меня в метро смотрят, я отводил глаза. Это всё как будто должно было быть против желания стать актёром. Да и я вообще-то желал быть писателем, преподавателем литературы в школе. Но бес меня какой-то… И в школе я играл, там была самодеятельность, и стихи читал и так далее. И когда поступал в Щукинское училище и в школу-студию МХАТ (я поступил в оба эти института), я прочитал стихи Маяковского, ректор удивился и сразу меня принял. Это была редкость.
Зато на 1 курсе я отставал от всех своих сокурсников: они были свободные, а я был зажатый. Я рассказывал, что Этуш, наш мастер, попросил меня уйти в математики, потому что из меня актёра, конечно, не выйдет. Учёный совет Щукинского училища проголосовал за то, чтобы я и Саша Збруев, которого тоже Этуш отчислял, на полгода стали вольнослушателями. А потом всё было в порядке. Так вот, стихи меня раскрывали. Сцена и свойство быть другим, показывать другого, относиться к другому по рецепту системы Вахтангова, отношение к образу и так далее – как-то всё это так или иначе вывело меня на какую-то собственную биографию свободы. Родился спектакль по поэзии Вознесенского в первый же год в Таганке, 1964-1965.
Н. Дельгядо ― Где у вас был прекрасный дуэт с Высоцким и «А на фига?!».
В. Смехов ― Да, это из поэмы «Оза» Вознесенского.
Н. Дельгядо ― Было что-то, про что было тяжело и печально писать? Неприятно, но вам казалось, что это нужно и важно рассказать?
В. Смехов ― Нет, у меня не было такого, что я сомневаюсь, писать или нет. Я откровенничал, и книга сама по себе адресована не критикам, не литературоведам. Только для друзей. А то, что мне в этой книге довольно много пришлось уделить не совсем даже… Может быть, это личные трагические… Это в театре, например, у того же Петра Фоменко встреча с актёрами. По его просьбе я ставил спектакль, и там были мои ошибки, за которые я расплатился: не надо было менять Мольера своими словами, ещё что-то. Это была шутка, которая нам обоим нравилась с Петром Наумовичем, но она не пришлась в работе. Да и сам я был виноват, как режиссёр. Но я эту ношу до конца вынес, что вызывало у Петра Наумовича удивление и восхищение в мой адрес. Он кому-то в своём интервью сказал: «Веня Смехов отличается от всех остальных моих друзей тем, что он умеет не обижаться». Это правда, я умею не обижаться. Особенно когда сам виноват.
Н. Дельгядо ― Когда вы писали, вы представляли себе какого-то идеального читателя – вашего друга?
В. Смехов ― Представлял я нескольких – тех, которые первыми это прочитали. Но среди моих друзей есть и те, с которыми мне повезло в последние годы. Например, Елена Толстопятова – она серьёзный учёный, университетский профессор. Она, по-моему, кандидат наук, но всё равно для меня она профессор.
Н. Дельгядо ― Редактор этой книги, по-моему.
В. Смехов ― Да, она редактор и этой книги, и книги о Высоцком была. И конечно, главный редактор, она же и главный мой читатель – это Глаша, Галина Аксёнова. И вот здесь уже начинается и развивается какой-то сюжет нашей корпорации. Потому что, скажем, когда Глаша защищала диссертацию, без меня бы это не получилось, потому что она очень самокритична, и мне надо было её уговаривать. То же самое касается её работ: это и друзья, и любовь, и жизнь, и дети, и детство, и Асисяй.
Из моих кумиров есть Фоменко и Полунин, и это очень важно. Я описываю подробно, это большой рассказ, 60-летие. Сейчас-то карантин, а 10 лет назад я довольно щедро живо писал, потому что таков был этот праздник необычайный под Парижем на Жёлтой Мельнице, там, где массы клоунов мира и мы, друзья Славы, были пристёгнуты к этому племени. И главные слова Полунина, для меня очень важные, пусть их тоже услышат чудесные слушатели «Эха Москвы» и читатели-истребители книг «Вита Нова», эта заповедь очень важная: «Собирай рядом только тех, кого ты хочешь обнять».
Н. Дельгядо ― Я часто вспоминаю слова Толстого, когда его спросили, что он хотел сказать своей книгой Анна Каренина. Он сказал, что для того, чтобы объяснить, что он хотел сказать, ему придётся ещё раз написать точно такую же книгу, сказать все эти же слова. Поэтому, конечно, мы не уложим в такой короткий разговор все эти 800 страниц, 8 глав о 8 десятилетиях. Советую всем прочитать эту книгу. В Петербурге она продаётся на сайте издательства «Вита Нова» и в магазине издательства на Мойке, 32. Спасибо большое, Вениамин Борисович, за всё, что вы делаете и делали, за театр, за литературу и отдельно за новую книгу «Жизнь в гостях». Над программой работали журналист Татьяна Троянская, звукорежиссёр Илья Нестеровский и я, автор Наташа Дельгядо. Всего доброго. Читайте.