санкционированное лишение жизни 5 букв
Общественное мнение о правовых последствиях лишения жизни с согласия человека
Отвечая на вопрос о наказуемости/ненаказуемости лишения жизни с согласия в условиях экстремальной ситуации или проведения научного эксперимента, человек поневоле ставит себя на место лица, дающего согласие, а никак не исполняющего такую просьбу. А согласиться (даже абстрактно) на ненаказуемость своего «убийцы» ради спасения других или ради достижения общественно полезной цели вообще, дело весьма непростое.
Среди основных прав человека наиболее важным является право на жизнь. Как было точно подмечено: «Право на жизнь имеет несколько аспектов, в том числе право на сохранение жизни (индивидуальности) и право на распоряжение жизнью»[1]. В свою очередь, распоряжение этим правом возможно двояким способом. С одной стороны, лишение жизни самого себя (суицид), с другой – согласие на лишение жизни со стороны третьего лица. Первое из них не признается преступным в современном законодательстве практически всех стран [2].
Относительно согласия на лишение жизни со стороны третьих лиц, законодательство различных государств решает эту проблему по-разному: одни страны не признают эвтаназию (лишение врачом жизни неизлечимо больного пациента по его просьбе) преступной (естественно, при соблюдении некоторых процедур) (Нидерланды); другие – лишение жизни с согласия вообще (включая эвтаназию) признают в качестве привилегированного вида убийства (со смягчающим обстоятельством) (Германия, Испания и др.); третьи – относят к обычному убийству (Франция, Швеция, в том числе и Россия). В настоящей работе мы умышленно оставим без внимания не только социальные, этические, философские стороны, но и правовые аспекты обозначенной проблемы. Акцентируем лишь внимание на отношении обычных граждан к ней.
Так, нами было проанкетировано более тысячи граждан в семи субъектах Российской Федерации: г. Москва, Владимирской, Нижегородской, Свердловской и Тюменской областях, Ханты-Мансийском автономном округе и Ставропольском крае. Стоит отметить, что соотношение респондентов по половому признаку (мужчин и женщин) было в пропорции примерно 1 : 1 (соответственно, 50,9% и 49,1%).
Среди прочих звучал вопрос об уголовно-правовом значении согласия лица на причинение ему смерти другим человеком. При этом, 7,5% мужчин указывают на то, что лишение жизни по согласию должно быть наказуемо как обычное убийство, 6,8% – отмечают необходимость исключительно смягчения наказания в таких случаях, 5,2% – говорят о ненаказуемости всех случаев лишения жизни по согласию, а 31,4% – лишь о ненаказуемости отдельных случаев таких деяний (лишение врачом жизни неизлечимо больного пациента по его просьбе (эвтаназия) – 18,7%; лишение жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей – 10,3%; лишение жизни тяжело раненого человека во время экстремальной ситуации (военных действиях, стихийных бедствиях и др.) – 5,9%; лишение жизни человека-объекта научного эксперимента при проведении такого эксперимента – 2,4%).
У женщин ситуация практически аналогичная: 8,9% указывают на то, что лишение жизни по согласию должно быть наказуемо как обычное убийство, 6,8% – определяют необходимость исключительно смягчения наказания в таких случаях, 3,7% – говорят о ненаказуемости всех случаев лишения жизни по согласию, а 32,4% – лишь о ненаказуемости отдельных случаев таких деяний (соответственно, лишение врачом жизни неизлечимо больного пациента по его просьбе (эвтаназия) – 19%; лишение жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей – 11,9%; лишение жизни тяжело раненого человека во время экстремальной ситуации (военных действиях, стихийных бедствиях и др.) – 3,8%; лишение жизни человека-объекта научного эксперимента при проведении такого эксперимента – 2,2%).
Таким образом, 16,4% опрошенных граждан не проводят границы между убийством с согласия и обычным убийством, 10,9% – видят разницу лишь в возможности смягчения наказания за первые случаи. Абсолютное же большинство – 72,7% – выступают либо за ненаказуемость всех видов убийств с согласия (8,9%), либо за ненаказуемость отдельных его видов (63,8%).
И еще немного весьма интересной информации относительно ненаказуемости специфических видов лишения жизни с согласия. Среди них, в частности, в анкете приводился примерный их перечень: лишение врачом жизни неизлечимо больного пациента по его просьбе (эвтаназия); лишение жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей; лишение жизни тяжело раненого человека во время экстремальной ситуации (военных действиях, стихийных бедствиях и др.); лишение жизни человека-объекта научного эксперимента при проведении такого эксперимента; иные. Сразу отметим, что среди иных видов конкретных случаев ненаказуемого лишения жизни предложено не было. Соответственно, анализ отношения респондентов к ненаказуемым видам лишения жизни человека с его согласия мы проводили на основе названных выше примеров. И здесь мы хотим акцентировать внимание на отношении граждан к убийству с согласия в зависимости от возраста анкетируемых.
Итак, по возрастным группам: среди мужчин, участвующих в опросе, лишению врачом жизни неизлечимо больного пациента по его просьбе (эвтаназия) наибольшее предпочтение отдали лица в возрасте от 35 до 39 лет (пропорция 1,36 : 1); среди женщин – от 30 до 34 лет (1,93 : 1).
Относительно лишения жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей, у мужчин и женщин, выступающих за это, возрастные группы одинаковые – это лица в возрасте от 35 до 39 лет (соответственно, пропорции 2,3 : 1 и 2,71 : 1).
Молодежные группы из числа опрашиваемых (в возрасте от 17 до 19 лет), как у мужчин, так и у женщин, весьма неохотно допускают эвтаназию и лишение жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей (за ненаказуемость эвтаназии у лиц мужского пола пропорция 3,72 : 1, у женщин – 6,11 : 1; за второй случай (в отношении новорожденного) – соответственно, 8,93 : 1 и 13,75 : 1).
Весьма интересным является разрыв между мнениями молодежной и старшей групп. И если относительно эвтаназии пропорциональное соответствие мнений мужчин и женщин более старших (названных выше) групп по отношению к мнению лиц молодежной категории практически равно (превышает его почти в три раза – в 2,73 у мужчин и в 3,16 раз – у женщин), то применительно к лишению жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей пропорция мнений женщин старшего возраста (от 35 до 39 лет) в 5,07 раза выше таковой у лиц женского пола молодежной группы (от 17 до 19 лет) (у мужчин – в 3,88 раза).
На основе этого можно сделать вывод, что молодежная категория лиц относится к эвтаназии и лишению жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей более осторожно, нежели старшая группа. Причина, по-видимому, здесь кроется в недостаточно богатом жизненно-бытовом опыте: отсутствие сведений об эвтаназии либо отсутствие собственных детей и т.п. Более того, существенная разница в пропорциях мнений относительно лишения жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей у женщин молодежного и зрелого возрастов (как указывалось – в 5,07 раза), является свидетельством ничем неопороченного инстинкта материнства.
Диаметрально противоположная картина проявляется при анализе соотношения (пропорций) общего числа респондентов к сторонникам легализации лишения жизни тяжело раненого человека во время экстремальной ситуации (военных действиях, стихийных бедствиях и др.) или лишения жизни человека-объекта научного эксперимента при проведении такого эксперимента. И здесь, молодежные группы (от 17 до 19 лет) обоих полов преподносят «сюрприз»: в обоих случаях их пропорции (в сравнении с лицами более старшего возраста) достаточно велики (5,82 : 1 и 14,88 : 1 – у мужчин, 9,16 : 1 и 11 : 1 – у женщин, в то время как у лиц старше 30 лет склонность к легализации анализируемых видов лишения жизни либо мала, либо вообще отсутствует). Какой здесь напрашивается вывод? Опять же отсутствие жизненного опыта у молодежи. С другой стороны, юношеский задор, вера в себя как в двигатель прогресса или ключевую фигуру в истории, пусть даже «районного» масштаба, вот те факторы, определяющий качество ответа по анкете.
Можно, однако, констатировать и тот факт, что, несмотря на порой нелестные отзывы о современной российской молодежи, она отличается повышенным чувством самопожертвования. Действительно, отвечая на вопрос о наказуемости/ненаказуемости лишения жизни с согласия в условиях экстремальной ситуации или проведения научного эксперимента, человек поневоле ставит себя на место лица, дающего согласие, а никак не исполняющего такую просьбу. А согласиться (даже абстрактно) на ненаказуемость своего «убийцы» ради спасения других или ради достижения общественно полезной цели вообще, дело весьма непростое.
В заключение отметим, что в этой статье мы привели лишь сухие цифры проведенного социологического исследования, не выражая личного мнения по проблеме лишения жизни с согласия ее обладателя.
Литература и примечание
Опубликовано: Девиантология в России: история и современность. Материалы Всероссийской научно-практической конференции (21–22 октября 2003 г.). Тюмень: ТЮИ МВД России, 2003
А если информация, размещенная на нашем сайте оказалась вам полезна, пожалуйста, поделитесь ею в социальных сетях.