салихат гамзатова расуловна биография
Он начинает петь свои стихи
Александр ПРОХАНОВ. Салихат Расуловна, спасибо, что принимаете меня в доме вашего отца, почитаемого поэта, великого Расула Гамзатова. Я не наблюдал его в быту, а видел в обществе — он был его душой. Когда он появлялся, то напоминал цветок или бутон, он распускался, как только входил. И всё вокруг него начинало цвести и шуметь, начинало кружить и вертеться. А дома он был, возможно, немножко утомлённый, задумчивый. Мне кажется, что Расул дома и на людях — это два разных человека.
Салихат ГАМЗАТОВА, директор Дагестанского музея изобразительных искусств имени П.С. Гамзатовой. Большой разницы, Александр Андреевич, я не видела. Конечно, он с людьми всегда оживал, был открыт, приветлив, в гостях был более весёлым, как и все люди. Дома он мог не бояться выглядеть уставшим, был сосредоточен, когда творчеством занимался. Но насколько отзывчивым и добрым был вне дома, такой же был и дома.
Дом наш был хлебосольный. У нас была няня, и когда родители возвращались из какой-то творческой поездки, она всегда говорила: «Ну, открывается ресторан…» Потому что всегда в доме были гости, и мне казалось естественным, когда дома всё время люди… Даже если был болен, плохо себя чувствовал, всё равно, когда люди приходили, он выходил к гостям. И какой бы он усталый ни был, если гость сидел, то и он сидел с ним, слушал, не мог уйти.
Александр ПРОХАНОВ. Мне кажется, это восточная традиция: обожание гостя, его обожествление.
Салихат ГАМЗАТОВА. Да, это кавказская традиция. От нашего дедушки гостеприимство шло — он очень был радушный человек.
Александр ПРОХАНОВ. И всё-таки «мой дом — моя крепость»… Мои близкие и друзья, когда уходят с собраний, торжищ, гуляний, замыкаются в своём доме, кабинете, отрезают себя от мира: нужна тишина для того, чтобы работать.
Салихат ГАМЗАТОВА. Папа очень много работал: и ночью, и днём. У него в последние годы бессонница была, и он по ночам тоже работал. После смерти мамы я к нему переехала. Порой он днём засыпал, а люди приходили. И я говорила: «Он спит». К тому же, иногда это просто кто-то заходил — так, без договорённости. Иногда я поднималась к нему, но видела, что он работает, и чтобы он работу не прерывал, предлагала: «Папа, хочешь, я скажу, что ты спишь?» Но папа говорил: «Нет, не говори так!» Он всегда спускался к гостю. Меня это удивляло, потому что я считала, что поэта, когда он работает, прерывать нельзя.
Александр ПРОХАНОВ. Я не был близко знаком с Расулом Гамзатовым, лишь несколько раз пересекался с ним в ЦДЛ. Дом литераторов — это как ковчег, там все были. Но после нашей беды, 1991 года, когда я стал издавать газету, он мне написал письмо. Я почувствовал из этого послания, что он очень переживает из-за гибели страны. Ведь у него был период огромного триумфа. Тот счастливец, кому при жизни отдавали почести и простые люди, и высшие чины государства. Расул пережил этот триумф, и он пережил печаль, связанную с крушением страны. В дом он приносил свою печаль?
Салихат ГАМЗАТОВА. У него вышла прекрасная поэма «Времена и дороги», к сожалению, мало известная. Я её недавно перечитала и была поражена тем, какие содержатся там ёмкие, сильные образы об этом времени; в очень концентрированной форме передана трагедия, что случилась с Россией. Говорят, личная жизнь, общественная жизнь… Но общественная жизнь — это тоже наша личная жизнь. Не может человек замкнуться в семье, а что за пределами дома — его как бы не касается. По крайней мере, для папы это точно было так.
А что до того, приносил ли он свою печаль нам, делился ли… Дело в том, что папа с нами, с детьми, редко этим делился, у него не принято было рассказывать нам всё дома. Обычно он делился переживаниями с мамой, но её в 2000 году не стало. Хотя, что-то иногда он мог высказать.
После смерти папы, вспоминая его, многие говорили, что он всё замечал. Но порой, в некоторых случаях, это выражалось опосредованно. Да, это было так. Например, был такой случай. Когда я училась в школе, они с мамой часто уезжали, приезжали… И вот как-то приехали, папа зашёл в мою комнату, посмотрел книги, со мной поговорил… А где-то через год я нашла стихотворение, посвящённое мне. И я вспомнила, как он посмотрел на книги, на учебники. И в стихотворении он всё это описывает. А ведь он мне не принёс это стихотворение, не сказал, что вот я про тебя написал. То есть прямо не говорил, но всё замечал, и так опосредованно это выразилось.
Он всегда смотрел программу «Время», потом — «Вести», читал газеты. Он умел читать между строк, анализировать и понимал, что происходит. «Времена и дороги» — замечательная поэма, которую я перечитала и подумала, как это глубоко написано.
Александр ПРОХАНОВ. Остались у него неопубликованные работы?
Салихат ГАМЗАТОВА. Да, довольно много. Не все стихи последних лет переведены. Что-то переводится, но многое и не переведено. Папин архив надо привести в порядок… Так что большая работа предстоит.
Александр ПРОХАНОВ. Вы на себя берёте эту работу?
Салихат ГАМЗАТОВА. Пока я основной своей работой занята. Но думаю, что придётся заняться мне.
Александр ПРОХАНОВ. Есть некая тайна, какое-то чудо, таинство, когда в обычного молодого человека, родившегося в селе среди родного люда, вдруг вселяется какой-то дух. И человек становится стихотворцем. Он начинает петь свои стихи. Эти стихи слушают близкие, родня, односельчане. Потом слушают люди района, потом он становится известным не только в районе, а на всю республику — становится дагестанским поэтом. А Дагестан — это такой пёстрый ковёр! Здесь такое количество народов, культур, такое количество настроений. Расул сумел это в себе собрать. И он становится поэтом своей республики. А потом становится поэтом гигантской страны — всей нашей красной советской империи, которая состоит из ещё большего количества народов, людей, воспоминаний, традиций… Он оказывается вместилищем всего этого. А потом, с этого советского пьедестала, он становится всемирным поэтом. И его любит мир. Так что же это такое, когда один смертный человек в своём восхождении начинает угадывать чаяния всего человечества? Это огромная загадка. Для меня она неразрешима.
Салихат ГАМЗАТОВА. Когда папе задали вопрос: «Как вам, человеку из маленького аула, удалось так высоко подняться?», — он очень красиво пошутил: «Я не поднялся, я спустился. Я родился высоко в горах, и мне пришлось спуститься с гор».
Во-первых, я считаю, в каком-то смысле это — благоволение судьбы, что человеку дано быть услышанным. А во-вторых, это, наверное, то, что со всеми большими художниками происходит, — это их энергетический посыл. Сам папа тоже относился к поэзии как чуду. Он об этом говорит в сонете «Стихотворение — стихов творенье. Такого ремесла на свете нет…» и во многих других.
Я об этом тоже много думала. У папы есть стихи, в которых он говорит: я поэт, я хочу почувствовать боль и человека, и птицы, и растения… И действительно у него разные составляющие творчества были. Он был очень умный, тонкий человек. И многие отмечали, что он с разными людьми может разговаривать на равных: он понимал и его понимали. Один бизнесмен мне говорил: «Я Расулу Гамзатовичу сказал, что он всех понимает — он даже меня понимает». Я про себя посмеялась: «Ты не такая ума палата, чтоб тебя не понять…»
Но папа действительно мог понять каждого человека. У него есть удивительные стихи, актуальные, как оказалось, на все времена. Например, в таких, как «Человека от должности освободили», в них говорится: ты раньше приезжал, и этот перрон ломился от людей, которые даже зимой тебе приносили розы… А что же теперь? Где эти люди, которые были вокруг? Никого нет. И лишь твой родственник, которого ты никогда не замечал, пришёл тебя встречать.
Удивительно то, что папу самого не освобождали от должностей, не увольняли, но он увидел судьбу человеческую, понял, каково это, когда кто-то был с «пьедестала» свергнут, и как мир вокруг мгновенно изменился по отношению к этому человеку.
У него есть очень острые сатирические стихотворение «Что плохо кладут, воры крадут…» Очень забавные стихи про прокурора, который говорил: если ты не дашь десять тысяч, получишь сразу десять лет… И так далее. А ведь это ещё были советские годы, и эта тенденция только сейчас приобрела такой размах.
Он понимал психологию каждого человека, натуру.
Замечательные признания любви женщинам, которые всем женщинам понятны и дороги. Он пишет: если тысячи мужчин влюблены в тебя, там я тоже. Если сто влюблены — и там Расул Гамзатов. Если один влюблен — это я, Расул Гамзатов. И если никто не влюблён, значит, я умер. И каждая женщина, которая хочет любви, считает, что это признание в любви ей.
Он говорит то, что сердцу человека близко. Человеческая сущность при всей разности культур — она интернациональная. Моя сестра Патимат рассказывала, что когда они с папой были в одной арабской стране, люди подошли, поцеловали папе руку, сказали: «Мы целуем руку человека, который написал “Мой Дагестан”. Как жалко, что у нас нет такого писателя, который так бы прочувствовал нашу страну».
В этой книге личное и всеобщее удивительно тонко переплетено. И это для меня в папе поразительно: как человек рассказывает обо всём, много личного — и в то же время это раскрывает наш край. Думаешь: он наши ощущения передал, или мы так впитали его ощущения, что чувствуем их как свои? Вот мы едем в горы, смотрим… И вспоминаем папины строки: «Не бойся головокруженья от высоты, не бойся здесь лишиться зрения от красоты». Действительно, и высота, и красота — всё это так завораживает, такое ошеломляющее впечатление производит! Как поразительно папа сумел это передать!
Александр ПРОХАНОВ. Отношения отцов и детей — особенные. Я тоже никогда не говорил и не говорю с детьми о своём сокровенном. И как-то даже покаялся перед ними: «Извините, что я вами не занимался, когда вы росли, у меня были другие задачи. Я ездил всё время». А они сказали: «Папа, не кори себя, потому что мы со стороны тебя наблюдали, и твоё поведение учило нас жизни, обращению с матерью, с близкими, с книгами». Я думаю, у Расула не было времени на педагогику с детьми, но его поведение вы видели своими детскими глазами, и оно вас воспитывало. Его воспитание, наверное, было связано не только с книгами, но и с самим его обликом.
Салихат ГАМЗАТОВА. Это, действительно, так. Я видела, как папу любили, как к нему люди относились. Каждый человек хочет, чтоб к нему хорошо относились — с любовью и теплотой. Он так относился к людям. И они к нему так же относились. И я видела при этом, какой он скромный, деликатный человек, никогда не «выпячивался». Наоборот, если его сильно хвалили, он мог это в шутку превратить: «Вы меня что-то мало хвалите». Или когда человек какой-то говорил: «Мы встречались, но вы меня, наверное, не помните». Он отвечал на такое: «А я вас и не забывал!» И человеку было очень комфортно и хорошо. Когда папы не стало, я многое о нём узнала совершенно случайно. Например, вызываю такси, узнают, что я дочь Гамзатова, и рассказывают: вот мой знакомый, у него — сосед, у которого болела нога, врачи настаивали, что надо ампутировать, так он пришёл к Гамзатову, и ваш отец его отправил в клинику Елизарова, ему ногу вылечили, он ходит. Другой человек рассказывал, что к нему приехали гости с Украины, которые очень хотели моего папу увидеть, сначала его не застали, но потом он этих людей так хорошо принял, что они в полном восторге были.
Я восхищаюсь папой. Когда родители были живы, они часто отсутствовали, и мне их не хватало, а когда они физически ушли, я столько людей встречаю, которые вспоминают эпизоды, которых я не знала, такими добрыми словами, что это всегда повод самой быть лучше.
У меня очень много работы, и вот зачастую приходят какие-то люди и просто хотят рассказать о том, что папу моего где-то видели, встречались с ним. Я иногда в сердцах думаю: я что, должна сейчас работу бросить, если вы его когда-то видели? Потом говорю себе: ой, папа бы так не сделал. И слушаю человека.
В этом плане, конечно, мне родители урок дали.
Моя тётя вспоминала… Папин юбилей — это был такой аврал! Три дня к нам люди бесконечно шли, их встречали, угощали. Конечно, мама очень устала. Мама уже легла и сказала: «Меня ни для кого нет!» А в десятом часу пришли ещё гости из Азербайджана. Тётя вспоминает: смотрю, она к ним вышла, сидят, смеются. Тётя ей потом: «Я думала, ты умираешь. Откуда у тебя силы есть смеяться?» А мама ей ответила: «Они же не виноваты, что мы устали».
Они в этом плане — люди другого поколения, другого воспитания. Мне хочется успеть больше дать внимания своим близким — как говорится, «мой дом – моя крепость». А они вот такие были.
Александр ПРОХАНОВ. Появление в мире таких людей, как Расул Гамзатов, всё-таки — неразгаданная тайна. Почему он появился, а живущий рядом с ним сосед, может быть, даже более расторопный, не стал таким глашатаем? Это загадка. Гены, родители? Или он родился под такими звёздами, или в какой-то момент к нему ангел прилетел и вложил в него душу? Или что-то ещё? Чудо. И обычно такие огромные люди спрашивают себя самих: кто я такой, почему я появился на свет? И зачем я? И что есть я и Господь Бог? Я убеждён, что такие вопросы задавал себе и Расул. Вот Пушкин, он же постоянно думал, отчего он взялся… Стихи «Пророк» — это он о себе написал, это он пророк, значит, он свою поэтическую миссию истолковывал как пророчество.
Салихат ГАМЗАТОВА. Да. «Дар напрасный, дар случайный…»
Александр ПРОХАНОВ. «Дар напрасный, дар случайный. Жизнь, зачем ты мне дана?» Или «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» Его всё время волновала его роль в мире. И он этой роли, может, даже страшился иногда…
Салихат ГАМЗАТОВА. У папы тоже есть подобные стихи. Вот очень интересное стихотворение, оно немножко о другом, но там этот момент есть:
Зря познал я усердье
Зря будил милосердье
Зря кружил по планете,
Все дороги на свете,
Зря огонь мне завещан.
Зря был в тысячу женщин
Зря я верил в удачу
В пору худшего дня.
Кто такой я? Что значу?
Отвечает та строчка,
Что осталась верна.
Шепчет красный листок,
Что воспет мной когда-то
И лежит между строк.
Рвёт ступни моих ног.
Тайно взводит курок.
И над кручей отвесной
Снова в холод и в зной
То вдовой, то невестой
Жизнь встаёт предо мной!
Во всех областях жизни, из всего что-то одно остаётся, что отвечает «не зря». В этих философских рассуждениях — мысль, что во всех деяниях осталось что-то настоящее, это для чего-то было… У него есть и свой вариант стихотворения «Памятник», в котором он так же, как и Пушкин, размышляет о своём месте в литературе.
Александр ПРОХАНОВ. Беда новых времён состоит в том, что сразу после 1991 года образовалась какая-то тёмная ямина, дыра, где всё было забыто. И Пушкин был забыт, и все забыты. Как сейчас чтут Расула в Дагестане? Сейчас, я понимаю, наступает какое-то новое время, и Расул возвращается как драгоценный символ.
Салихат ГАМЗАТОВА. Двойственный момент в этом есть. Потому что люди старшего поколения и в центральной России, и в Дагестане помнят и очень любят папу. В Московском доме национальностей каждый год проводят литературный праздник «Белые журавли». В Москве я ехала в такси, водитель спросил: «У вас акцент, вы откуда?» Я ответила, что из Дагестана, он спрашивает: «Расул Гамзатов жив?» Говорю: «Нет, он умер». И водитель говорит: «Такой поэт ещё не скоро родится». Это мне очень приятно было услышать.
Но молодое поколение в России и, в частности, в Дагестане, мало знает его творчество. Если бы они читали, конечно, им бы понравилось. В то же время в Дагестане проводится большая работа, очень много конкурсов чтецов папиных стихов, дети замечательно читают. Как они поняли, как вникли — просто потрясающе. Молодой человек, Магомет Сагитов, создал общество друзей Расула Гамзатова. Они большую работу ведут, в Интернете активно работают, устраивают конкурсы. Например, подобрать иллюстрации к папиным стихам. Очень красиво получается, проникновенно. И русская девочка, получившая первый приз на конкурсе чтецов папиных стихов, рассказывала что, когда у неё папа умер, ей мама дала стихи моего отца и сказала: «Читай». И девочка сказала: «Они помогли мне сгладить мою душевную боль».
Ещё я думаю, его так любят, потому что он в советское время вырос. Когда-то он писал о том, что уважение к человеку вне зависимости от его материального статуса, уважение к человеческим ценностям, почитание старших — было в самой идеологии страны. Невозможно было тогда представить такое разобщение людей, как в 1990—2000-е годы. И к тому же то, что он говорит, совпадает с заветами и Корана, и Библии… Да, все любят маму. Но когда он пишет:
Как бы ни манил вас бег событий,
Как ни влек бы в свой водоворот,
Пуще глаза маму берегите,
От обид, от тягот и забот.
Мать умрёт, и не изгладить шрамы,
Мать умрёт, и боли не унять.
Заклинаю: берегите маму,
Дети мира, берегите мать!
Он говорит не как посторонний человек, а как человек, который потерял и заклинает: берегите то, что у вас пока у вас есть.
Или у него было стихотворение «Берегите детей»… Я, когда прочитала, подумала: а кто своих детей не бережёт? А сейчас, когда перечитываю строки:
Позабудьте про распри, храните свой дом
И своих беззащитных детей!
От болезней, от мести, от страшной войны,
От пустых сумасбродных идей.
И кричать мы всем миром сегодня должны
Лишь одно: «Берегите детей!» —
думаю: это так глубоко! Вражда, сумасбродные идеи какие-то не должны твою жизнь заполнить. И действительно, сколько этих идей искалечили сегодня жизнь людей в разных странах. «Берегите свой дом и своих детей» — это самое лучшее, что есть у человека. Он действительно, как говорят, «певец любви»… Любовь к семье, к друзьям, к своей земле. И это те заповеди, которые нам даны свыше.
У него есть стихи о Севане, об Армении, прекрасные стихи о Болгарии, Белоруссии, Непале (кстати, в Непале в этом году ему поставили памятник), стихи, посвящённые культуре других стран и народов, где он побывал. Я читала слова писательницы Наринэ Абгарян, где она пишет, что она думала, что только она может так почувствовать свою родину как армянка, а оказалось, что дагестанский поэт тоже может также глубоко её ощутить. А мы больше всего любим понимание — это самое дорогое.
Александр ПРОХАНОВ. В Дербенте меня возили по чудесным улочкам, показывая старинные мечети, храмы. Там отовсюду веяли древние, но не иссякающие тихие дуновения истории. Когда Расул был жив, он был вселенским поэтом, а теперь, после его кончины, он превратился, мне кажется, в такой храм, дворец, куда люди приходят, чтобы прочитать на стене эти заповеди, притчи, о которых он говорил при жизни. И поэтому память о Расуле драгоценна и для Дагестана, и для России в целом.
Салихат ГАМЗАТОВА. К сожалению, даже на его 90-летие в Москве не было издано ни одной его книги. Только в Дагестане издавали. Хотя, когда на папино 80-летие «Молодая гвардия» выпустила книгу, сказали, что её расхватали, как горячие пирожки. Наше издательство «Эпоха» издавало папины книги, и говорят, что практически невозможно в московские магазины их поставить. Я не понимаю, почему такого большого российского поэта, который читателями востребован, не издают широко. Для папы было очень важно, чтобы его слово звучало.
Помню, ещё при его жизни показывали фильм о нём, а он до конца не стал смотреть. Через какое-то время пришли дети, читали его стихи. Он всех слушал и был очень растроган. Я ему сказала: «Тебе фильм не понравился, а когда дети читали стихи, ты был доволен и рад». Он ответил: «Я не хочу, чтобы меня показывали, а хочу, чтобы мои стихи читали».
Александр ПРОХАНОВ. Спасибо, Салихат Расуловна, за тепло, за то, что позволили побывать в доме, где жил и творил наш великий поэт.
Салихат ГАМЗАТОВА. Вам спасибо, Александр Андреевич, за такое отношение к папе, к его творчеству.
Мой Дагестан Расула Гамзатова: 95 лет со дня рождения великого аварского поэта
«Дни Белых журавлей»
Фестиваль «Дни Белых журавлей» проходил в этом году с 6 по 11 сентября. Мероприятия традиционно состоялись в Махачкале, Москве, Дербенте, Гунибе, на родине Расула Гамзатова — в селении Цада, в целом по всему Дагестану. Для участия в фестивале республику посетили около пятидесяти поэтов, писателей и других деятелей культуры из разных регионов России, а также из Азербайджана, Белоруссии, Италии, Палестины, Турции, Узбекистана и Донецкой Народной Республики.
Запредельная птичья высота, на которой летают белые журавли Расула Гамзатова, поражает простотой и ясностью, кристальной человеческой чистотой. Близкое небо, отражённое в водах горной реки, белые родовые дома, малахитовые склоны с узкими тропинками, женщина с сединой, вплетённой в чёрную косу, подобно жертвенной ленте на святом дереве жизни. Бесконечной жизни самых главных слов…
Расулу Гамзатову неведомо разделение на свой язык и чужой, он находится вне этих пределов, ему знаком лишь один язык — поэтический. Обозначая собственную позицию — переводчика и автора стихотворений, которые переводились на другие языки, Гамзатов говорил: «Есть границы между языками, но нет границ между сердцами». Поэтическая речь в состоянии до её разделения на национальные языки, обращённая к общечеловеческим ценностям и категориям Добра, Мира, Семьи, призванная не разделять, а объединять людей, — вот бесконечно близкий и родной для Гамзатова язык.
Поэзия как высшая форма владения словом характерна для языка, она выступает универсальным концентратом для передачи смыслов и значений. Но возможно ли передать национальный колорит, полно отразить особенности мышления народа, традиции, понятия, которые не существуют в одном языке, но органичны для другого?
Вероятно, да, если возможно себе представить некое идеальное двуязычие. Расула Гамзатова как поэта в полной мере можно считать двуязычным: я имею в виду, прежде всего его виртуозное владение национальным языком (человеческим) и поэтическим, данным свыше.
Это двуязычие, чутко услышанное переводчиками — Наумом Гребневым и Яковом Козловским, — позволило перевести Гамзатова на русский. Человечность и миротворчество — вот основные лирические темы, которые позволили в поэтическом языковом лоне объединить русский и аварский языки, тем самым показывая всеохватную ценность Родины, дружбы, любви, семьи, вне зависимости от национальной принадлежности.
Дом, который построил Расул
На самом деле, знаменитый дом поэта на проспекте Расула Гамзатова, 68, почти сразу ставший настоящей литературной Меккой, построил не Расул Гамзатов, а архитектор Абдулла Ахмедов, которому была присуждена Государственная премия СССР за строительство Ашхабадской библиотеки. Гамзатов агитировал архитектора переехать в Махачкалу, тот отказался, но согласился построить поэтический дом.
Поэт говорил так: «Дом не я строил, я дал средства. Строительство дома — это заслуга моей Патимат». По архитектуре дом напоминает традиционное жилище горцев саклю. У Расула Гамзатова есть даже стихотворение, посвящённое архитектору: «Мой друг, Ахмедов Абдула, построй мне саклю городскую. И, если в ней затоскую, пусть будет грусть моя светла…»
8 сентября 2018 года аварскому поэту Расулу Гамзатову исполнилось 95 лет. Я намеренно пишу «исполнилось», а не «исполнилось бы», повинуясь негласному поэтическому закону, согласно которому поэты не умирают, а «превращаются в многоточия». Дом поэта красного кирпича, к нему ведёт недлинная тенистая аллея, по бокам деревянные скамьи. Позже, когда я выйду из дома после праздничного обеда и сяду на одну из них, ко мне подойдёт Мурад Ахмедов (поэт, сын председателя правления Союза писателей Республики Дагестан) и скажет, что я интуитивно села на место, где любил сидеть при жизни Расул Гамзатов. Но не будем забегать вперёд…
Шумною толпою входят литераторы во двор поэтической Мекки в день рождения Расула Гамзатова. Председатель Союза писателей России Николай Иванов в синем строгом костюме (позже дочь Расула Гамзатова Салихат позволит ему взять на литературную память морской камешек с клумбы), председатель Союза писателей Республики Дагестан Магомед Ахмедов, первый секретарь СП России, поэт Геннадий Иванов, главный редактор журнала «Молодая гвардия», поэт Валерий Хатюшин и другие.
Расул Гамзатов всегда был открыт просьбам. «К чести Гамзатова он помогал почти всем, кому удавалось добраться до него», — говорили о нём так даже недоброжелатели. Если он мог помочь, спасти от чего угодно, выручить, проявить участие, он это непременно делал. Расул всегда брался решать любые самые сложные вопросы, это такая очень аварская горская черта. Эта преемственность есть и в Салихат (в переводе с арабского имя обозначает «благая, праведная, добрая»). Салихат — младшая дочь поэта, сегодняшняя хозяйка поэтического дома, единственная из трёх дочерей, живущая в Махачкале.
Салихат
В доме поэта гостей встречает Салихат Гамзатова. Про нее разговор особый. Салихат несёт радостное бремя быть хозяйкой мероприятий, посвящённых её отцу. Это её предисловие открывает сборник «Завещание», в котором собраны лучшие тексты Расула Гамзатова. Этот сборник с её пожеланиями получили все гости дома в день рождения поэта. Также Салихат продолжательница дела своей матери, Патимат Гамзатовой.
С 1964 года по 2000 год Патимат Гамзатова была директором Дагестанского музея изобразительных искусств, в период её руководства количество экспонатов выросло с 200 до 14 тысяч. Музей обрёл богатейшую коллекцию и известность во всём мире. С 2000 года после смерти матери по сегодняшнее время директором музея является Салихат Гамзатова.
В Дагестане никого не удивишь щедростью и умением принимать в доме гостей, но Салихат удалось взять самую высокую ноту гостеприимства. Стол ломится от русских и национальных яств — от салата «Оливье» до традиционных в Дагестане «Чуду» и «Курзе».
У Салихат удивительное чувство юмора, качество, которое она унаследовала от отца. Она умеет шутить, и много, и остро шутит. На вечере в «Театре Поэзии», когда ей вручали медаль, она без пафоса сказала: «Я так много времени провожу в писательской среде, что теперь мне стали вручать писательские награды». Зал ворвался аплодисментами. Сказала она это так просто и открыто, что женщина из второго ряда, сидевшая за мной ахнула и прошептала: «Какая она у нас молодец! Умеет искромётно пошутить и сбить пафос!»
Из воспоминаний Салихат об отце: «Я не могу сказать, что как отец он был со мною каким-то иным, чем с другими людьми. В моём представлении папа ассоциировался с солнцем, которое светит всем одинаково ярко, может быть, зимой, кажется, слабее, а летом жарче, но, не разделяя людей. В моей памяти осталась особая любовь папы к людям. А это чувство было действительно удивительным. Думаю, это чувство порождало и ответный эффект, поэтому в юности мне казалось, что все люди такие — яркие, добрые, необыкновенные. Да и потом обаяние папиной личности во многом не давало мне замечать недостатки, негативные качества людей, с которыми приходилось, наверное, сталкиваться всем. Рядом с ним все были приятными, настроенными на добрый лад, настроенными увидеть что-то очень хорошее — и это чувство всегда меняло людей, раскрывало их лучшие стороны».
Патиматоведение
Расул Гамзатов похоронен на старом мусульманском кладбище на горе Тарки-Тау рядом с могилой своей супруги Патимат Гамзатовой. На склоне этой горы в день 80-летия со дня рождения народного поэта был заложен памятный камень на месте возведения мемориального комплекса «Белые журавли». Патимат Гамзатова умерла в 2000 году, поэт в 2003.
Поэт тяжело переживал потерю любимой жены, его здоровье стремительно ухудшилось, это был траур сердца. В Дагестане мужчина, который скорбит о потере родного человека, перестаёт бриться. Есть знаменитое фото Расула Гамзатова, на котором он предстаёт в образе седобородого старца, оно было сделано как раз в тот период, когда поэт овдовел.
В семье Гамзатова было, как минимум, четыре женщины по имени Патимат: жена, сестра, дочь и тёща. Поэт в шутку называл себя «доктором патиматических наук». Главной женщиной его жизни, конечно, была жена, его бессменная муза. Средняя дочь поэта Патимат вспоминает, что отец очень не любил расстраивать мать, старался её оберегать, делал всё так, чтобы она была довольна им. Жена была младше Расула Гамзатова на восемь лет, знакомы были с детства, Расул часто присматривал за маленькой Патимат.
Дочь поэта Патимат вспоминает, что отец с матерью были очень разными по темпераменту, но идеально подходили друг другу: «Мама была очень организованным человеком, очень ответственным. А папа был не таким ответственным и не таким организованным. Он был творческим, поэтическим, в какие-то моменты даже сумбурным. Они друг друга очень хорошо дополняли. Многие люди, которые знали моего отца, восхищались им, а потом, когда узнавали маму, уже восхищались мамой!»
Театр Поэзии
У дагестанцев удивительное отношение к Расулу Гамзатову, как мне кажется, ровно также русские люди относятся к Пушкину, используют такие слова, как «всё», «солнце», «первый», «единственный». Недаром на фасаде Театра Поэзии в Махачкале написано «От Пушкина до Гамзатова», а во дворе стоят два памятника — Александру и Расулу. Театр поэзии — самый молодой театр Республики Дагестан, призванный привлечь внимание к литературе и возродить традиции поэтического исполнительства.
8 сентября в день рождения Расула Гамзатова в театре выступали поэты на русском и национальных языках, речь их текла рекою. Знаете, в поэзии всегда так, на каком бы языке ни писал поэт, поэзия уравнивает языки, любой язык начинает звучать мелодично.
Аварская поэзия
Расул Гамзатов писал стихи только на аварском языке. Русский язык для поэта был выходом в глобальное пространство. Когда распался Советский Союз, Расул Гамзатов сокрушённо сказал, что ощутил, будто снова стал поэтом одного аула. Аварская поэзия лишена рифм, она ритмическая, но не рифмованная, то есть стихосложение на аварском языке силлабическое. Сам строй аварского языка другой, много гортанных звуков. Стихи на аварском — это песни, их легко можно пропеть.
Расула Гамзатова можно назвать и поэтом-первооткрывателем, и классиком дагестанской литературы при жизни. Аварские поэты-новаторы в последние годы ввели рифму, но многие дагестанские поэты всё также слагают свои стихи в классическом стиле горской поэзии.
То, что поэзия Гамзатова стала широко известна русскоязычной публике, большая заслуга его переводчиков, ведь хороший перевод — это соавторство, это создание почти нового произведения по другим языковым законам, это больше перевод образов, а не слов.
История одного стихотворения
Самое знаменитое стихотворение Расула Гамзатова «Журавли». Тема журавлей была навеяна посещением памятника в Хиросиме японской девочке по имени Садако Сасаки, страдавшей от лейкемии после атомного взрыва.
Когда Гамзатов летел из Японии домой, в СССР, он думал о своей матери, весть о кончине которой пришла в Японию. Он также вспоминал старшего брата Магомеда, погибшего в боях под Севастополем, вспоминал другого старшего брата, без вести пропавшего военного моряка Ахильчи, вспоминал о других близких людях, погибших в Великую Отечественную войну.
«Не потому ли с кличем журавлиным от века речь аварская сходна?» — писал он в стихотворении «Журавли» в переводе Наума Гребнева. Эта фраза не вошла в итоговый вариант песни.
В 1968 году стихотворение «Журавли» в переводе Наума Гребнева было напечатано в журнале «Новый мир» и начиналось словами: «Мне кажется порою, что джигиты, с кровавых не пришедшие полей, в могилах братских не были зарыты, а превратились в белых журавлей».
Стихотворение «Журавли» прочёл Марк Бернес и позвонил поэту-переводчику Науму Гребневу и сказал, что хочет сделать песню. По телефону, сразу же, обсудили некоторые изменения в тексте будущей песни, и Гребнев заменил, в том числе, слово «джигиты» на «солдаты». Расул Гамзатов вспоминал: «Вместе с переводчиком мы сочли пожелания певца справедливыми и вместо «джигиты» написали «солдаты». Это как бы расширило адрес песни, придало ей общечеловеческое звучание». На самом же деле в первоначальном аварском варианте были совсем не «джигиты», и, конечно, не «солдаты», которые появились позже, а просто «парни».
Сегодня песня «Журавли» на музыку Яна Френкеля — это негласный поэтический гимн всех тех, кто хочет почтить память павших на боях сражений любой войны. Так вышло, что песня «Журавли» стала последней песней в жизни Марка Бернеса, он записывал её тяжело больным, а через месяц после записи умер.
Поэт = Герой = Миротворец
Расул Гамзатов в истории литературы был не только выдающимся национальным аварским поэтом, ему удалось большее: художественным словом, которое не знает границ, — территориальных, национальных, языковых — объединить сердца нескольких народов. Гамзатовская поэзия — это такая квинтэссенция восточной мудрости, честности и доброты, помноженная на ясные формулировки русского высококлассного перевода. Но гамзатовская поэзия — это не только поэзия, это ещё и вся жизнь гамзатовская, где во главу угла ставились доброта, сердечность, человеколюбие.
Мой отчим по национальности аварец, а по профессии учитель русского языка и литературы. У нас дома было полное собрание сочинений Гамзатова, книги эти не просто стояли на полках, а были реальными его друзьями, любимыми друзьями. Отчим часто открывал томик стихотворений Гамзатова (и на аварском, и на русском) и припадал к живому роднику родных языков. Говорил, что некоторые тексты шире и полней как раз на аварском, а не на русском, что идёт в разрез с утверждением Михаила Веллера, что Гамзатова сделали только лишь переводчики. Гамзатова «сделали»: и отец, выдающийся поэт Гамзат Цадаса, и учёба в литературном институте, и переводчики, и Дагестан, и сама жизнь.
Расул Гамзатов всегда занимал чётко выраженную миротворческую позицию, как мне кажется, это единственно правильная позиция для поэта. Он стремился объединять, а не разъединять. И поэзией, и бытовыми поступками и словами. Возможно, будь сейчас больше поэтов-миротворцев, а не тех, кто занимает только лишь одну стороны и не желает возвыситься над ситуацией, многих конфликтов удалось бы избежать.
Конечно, время Расула Гамзатова было невероятно удачным для национальных поэтов. Советская система стремилась создавать национальных героев, людей, на которых хотелось равняться, это касалось всех сфер. Он космоса до литературы. И, конечно, вопрос необходимости национального поэта, это вопрос, успешно решённый и на уровне Дагестана, и на уровне союзных республик СССР. С поэтами из других республик тоже активно работали переводчики. Более того, и Гребнев, и Козловский, переводили и других дагестанских поэтов, но Поэтом в той системе координат смог стать только Расул Гамзатов.
И мы не может не признать, что если сегодня родится новый аварский мальчик, который мог бы стать новым классиком, он вряд ли им станет в мире сегодняшнем. Потому что мы потеряли нашу старую школу перевода, вместе с Гамзатовым ушла эпоха и его гениальных переводчиков. И это наша огромная общая беда, потому что там, где есть Поэт, можно выращивать культуру, создавать и наслаивать традиции, подтягивать читателей к более высокому уровню восприятия.
Новое время
Появились недоброжелатели, люди, которые ставят под сомнение сам литературный талант аварского поэта. Кто-то и вовсе задается вопросом: «А был ли мальчик?» Конечно, был, маленький аварский мальчик, который поверил в себя, которого небо целовало в макушку, а земля носила на руках.
Увы, но людям далёким от поэзии, а иногда и близким к ней, порою невдомёк, что поэт — это не только талант складывать строчки, это ещё и талант завоёвывать сердца. И, знаете, я иногда смотрю на моих коллег по поэтическому цеху, которые умеют писать неплохие стихи, но при этом никто из них никогда не спросит с самого себя словами Иосифа Бродского: «Человек привык себя спрашивать: кто я? Там, учёный, американец, шофёр, еврей, иммигрант… А надо бы всё время себя спрашивать: не говно ли я?» Может это вообще, единственный поэтический и человеческий принцип, по которому стоит жить? И тогда и литература будет высокой, и жизнь иной.
Мы только въехали в Дагестан, нас остановили на посту, поинтересовались, куда мы путь держим, я сказала, что на «Дни Белых журавлей» и спросила у человека в форме, что он думает про Расула Гамзатова, а он ответил: «Наш Расул — поэт. А ещё всем на свете кунак! Мой отец его знал». Пятнадцать лет прошло со дня смерти поэта, а довольно молодой и случайный человек в форме на въезде помнит и чтит Гамзатова.
Или вот ещё случай. Я немного отстала на экскурсии в музее «Россия — моя история», ко мне подошёл охранник, указал путь, спросил, откуда я, узнал, что из Донецка, покачал головой сочувственно и спросил, не хочу ли я, чтобы он мне стихотворение прочёл. И прочёл! Наизусть и с выражением! Стихотворение Расула Гамзатова про море. Простой охранник в музее, не литератор и не научный сотрудник.
И всё это для меня стало, конечно, шоком. Отношение к поэту и человеку, любовь народа к своему голосу. И то, что исполняющий обязанности Главы Республики Дагестан Владимир Васильев приехал на возложение цветов на могилу поэта в Тарки-Тау, ни на минуту не опоздав. И то, что министр культуры Зарема Бутаева была на всех мероприятиях, посвящённых Гамзатову, сидела вместе со всеми в зале и ниоткуда раньше не ушла.
Нам действительно впору брать пример с Дагестана, где не просто замечают поэтов, а ещё и любят. Где жизни своей не мыслят без Расула Гамзатова и его поэтических строк. Где построили единственный на постсоветском пространстве Театр Поэзии, а не очередной торговый центр, где каждый год празднуют «Дни Белых журавлей» и всматриваются в небо, если летит журавлиный клин, точно зная, что один из журавлей, по-птичьи окликающий всех, кого оставил на земле, аварский русский поэт Расул Гамзатов.