романов павел витальевич биография
Наша команда
Наша команда
Более 150 высококвалифицированных специалистов – аудиторов, оценщиков, консультантов, юристов – помогут Вам решить задачи и сберечь ресурсы.
Романов Павел Витальевич
Председатель экспертного совета ООО «Нексиа Пачоли»
В Группе компаний «Нексиа Пачоли» Павел Романов отвечает за стратегию развития компаний, внедрение новых практик и технологий, участвует в реализации наиболее важных и сложных проектов.
Образование.
С отличием окончил экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова.
Обладает большим опытом управления крупными российскими компаниями. В период 1990–2011 годы занимал руководящие должности в Школе управления МГУ, Концерне точного машиностроения «Витязь», ОАО «Корпорация ФНДС», ОАО «Концерн Росэнергоатом», ОАО «Атомэнергопроект», ОАО ИЦ «Русская газовая центрифуга», ОАО «ФСК ЕЭС».
Входил в состав Советов Директоров:
• АК «Тульский машиностроительный завод» (г. Тула);
• ОАО «Мальцовский портландцемент» (Брянская обл.);
• ОАО «ГипсКнауф» (Тульская обл.);
• ОАО «Точмаш» (г. Владимир);
• ОАО «Ковровский механический завод» (Владимирская обл.);
• ОАО «Атомэнергоремонт» (Московская обл.);
• ОАО «Волжская ТГК» (г. Самара);
• ОАО «ГрузРосэнерго».
С 1990 по 1993 год – Народный депутат Московского городского Совета народных депутатов, заместитель председателя постоянной комиссии Моссовета по бюджетно-финансовой политике.
C 1993 по 2004 год являлся членом Попечительского совета Московской экономической школы.
РОМАНОВ ПАВЕЛ ВИТАЛЬЕВИЧ
Бизнесмен РОМАНОВ ПАВЕЛ ВИТАЛЬЕВИЧ ИНН: 771200135201
Регистрация: ГОРОД МОСКВА
РЕЕСТР ДИСКВАЛИФИЦИРОВАННЫХ ЛИЦ: Отсутствует
Предпринимательский рейтинг: МАЛО ДАННЫХ
По компаниям, которыми руководит или руководил РОМАНОВ ПАВЕЛ ВИТАЛЬЕВИЧ не было выставленных претензий от партнёров и клиентов на 08.10.2021.
У Вас есть претензии к компаниям которыми руководит РОМАНОВ ПАВЕЛ ВИТАЛЬЕВИЧ?
Выставьте публичную претензию на портале inJust.
По данным ФНС РОМАНОВ ПАВЕЛ ВИТАЛЬЕВИЧ не является в настоящее время руководителем каких-либо юридических лиц.
По данным ФНС РОМАНОВ ПАВЕЛ ВИТАЛЬЕВИЧ не был(а) ранее руководителем юридических лиц.
Является в настоящее время учредителем или совладельцем в следующих компаниях:
Действующая ОГРН 1075000011316 от 02.11.2007
Доля: N/A
Действующая ОГРН 1067799031574 от 05.12.2006
Доля: N/A
Был(а) ранее учредителем или совладельцем в следующих компаниях:
Ликвидирована
Доля: 45000, с 19.11.2002
Имеет регистрацию в качестве ИП/ГФКХ:
ОГРН 313774603600067 от 05.02.2013
Имел ранее регистрацию в качестве ИП/ГФКХ, ликвидированные в настоящее время:
В этом отчёте вы можете проверить в каких компаниях является руководителем или учредителем РОМАНОВ ПАВЕЛ ВИТАЛЬЕВИЧ, а так же был ли РОМАНОВ ПАВЕЛ ВИТАЛЬЕВИЧ зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя или главы фермерского хозяйства. По мере появления данных о реальной хозяйственной деятельности связанных компаний, РОМАНОВ ПАВЕЛ ВИТАЛЬЕВИЧ получит рейтинг как бизнесмен. Рейтинг бизнесмена может косвенно влиять на все связанные компании.
Все данные получены их открытых источников: федеральной налоговой службы, федеральной службы судебных приставов, электронного правосудия, реестра банкротств и реестра залогов. Администрация портала не несёт ответственность за ошибки содержащиеся в источнках данных.
Для использования всех возможностей портала необходимо перейти в личный кабинет. Вход возможен только с помощью ГосУслуг или ЭЦП (для ЮЛ).
Романов Павел Витальевич
Method of assessing energy efficiency in small refrigerating machines
№25 (129) декабрь 2016 г.
Рубрика: Технические науки
Страницы: 61-64
Библиографическое описание: Романов, П. В. Method of assessing energy efficiency in small refrigerating machines / П. В. Романов, Н. А. Дмитриенко, А. В. Серебряков. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2016. — № 25 (129). — С. 61-64. — URL: https://moluch.ru/archive/129/35639/ (дата обращения: 08.10.2021).
Объем: 0,23 а.л.
Статус: Опубликована
Текст статьи
Using seebeck effect to increase the intensity of cooling condenser of a small refrigerating machine
№20 (124) октябрь-2 2016 г.
Рубрика: Технические науки
Страницы: 167-171
Библиографическое описание: Лемешко, М. А. Using seebeck effect to increase the intensity of cooling condenser of a small refrigerating machine / М. А. Лемешко, П. В. Романов, Н. А. Дмитриенко. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2016. — № 20 (124). — С. 167-171. — URL: https://moluch.ru/archive/124/34259/ (дата обращения: 08.10.2021).
Объем: 0,32 а.л.
Статус: Опубликована
Текст статьи
Снижение удельного энергопотребления бытового холодильника путем оптимизации процесса конденсации хладагента
№7 (111) апрель-1 2016 г.
Рубрика: Технические науки
Страницы: 204-206
Библиографическое описание: Урунов, С. Р. Снижение удельного энергопотребления бытового холодильника путем оптимизации процесса конденсации хладагента / С. Р. Урунов, А. В. Серебряков, П. В. Романов, Е. В. Рогальская. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2016. — № 7 (111). — С. 204-206. — URL: https://moluch.ru/archive/111/27307/ (дата обращения: 08.10.2021).
Объем: 0,23 а.л.
Статус: Опубликована
Текст статьи
Использование эффекта Зеебека для увеличения интенсивности охлаждения конденсатора малой холодильной машины
V международная научная конференция «Современные тенденции технических наук» (Казань, май 2017)
Авторы:
Рубрика: Технические науки
Секция: 16. Новые технические решения
Страницы: 76-80
Библиографическое описание: Лемешко, М. А. Использование эффекта Зеебека для увеличения интенсивности охлаждения конденсатора малой холодильной машины / М. А. Лемешко, П. В. Романов. — Текст : непосредственный // Современные тенденции технических наук : материалы V Междунар. науч. конф. (г. Казань, май 2017 г.). — Казань : Бук, 2017. — С. 76-80. — URL: https://moluch.ru/conf/tech/archive/230/12228/ (дата обращения: 08.10.2021).
Объем: 0,36 а.л.
Статус: Опубликована
Текст статьи
Determining amount of heat withdrawn by the fan from the capacitor of small refrigerating machines
VI международная научная конференция «Технические науки в России и за рубежом» (Москва, ноябрь 2016)
Авторы:
Рубрика: Технические науки
Секция: 16. Новые технические решения
Павел Романов, социолог милостью Божьей
См. ранее на Когита.ру:
ПАМЯТИ ПАВЛА РОМАНОВА (22.05.1964-09.06.2014)
Ему только что исполнилось 50.
Ушел из жизни Павел Романов – профессор НИУ ВШЭ, главный редактор «Журнала исследований социальной политики», директор Центра социальной политики и гендерных исследований. Один из наиболее авторитетных российских исследователей в русле социологии организаций, социальной политики, социологии профессий, этнографического метода в социологии.
Сфера его научных интересов была необычайно широка: он обладал знаниями в биологии и социологии, социальной антропологии и этнографии, проводил включенное наблюдение на заводах и в социальных службах, но, пожалуй, главным увлечением его в молодости был спортивный туризм. Он участвовал в экспедициях на Байкал, сплавлялся по бурным рекам Киргизии и Таджикистана, взбирался на горные кручи и мог в одиночку пробираться зимой по тайге. Эта воля и способность к преодолению позволяла ему до последнего мгновения не сдаваться, несмотря на серьезную болезнь, продолжать исследовать и творить, формулировать критику и рекомендации, поддерживать и вдохновлять тех, кто был рядом – в его ближнем круге и в широчайшей сети друзей, коллег, учеников.
В 1990е годы он был одним из тех молодых энтузиастов, которые строили новейшую российскую социологию почти с нуля – работая в международных проектах Института сравнительных исследований трудовых отношений (ИСИТО), создавая новые интереснейшие курсы по социологии менеджмента, качественным методам, социальной антропологии, социальной политике, в Институте социологии РАН, в Шанинке (Московской высшей школе социальных и экономических наук), Саратовском техническом университете и, наконец, в НИУ ВШЭ.
В своей кандидатской диссертации в1997 г. он обосновал значимость этнографического метода в социологии, переубедив и сумев привлечь на свою сторону своего учителя – Геннадия Семеновича Батыгина, тогда еще скептически относившегося к качественной методологии. Именно тогда Павел Васильевич выдвинул концепцию промышленного патернализма, представляющего особую практику управления, основанную на системе взаимных ожиданий и действий со стороны менеджмента и работников организации. Через три года в докторской он предлагает оригинальную концепцию менеджмента как формы социальной практики, обосновывая социально-антропологический подход к исследованию управления и организаций.
Наряду с изучением специфики низовой организации промышленного производства и социальных служб, Павел Романов одним из первых в российской социологии применил феноменологический подход, качественные, в частности, визуальные методы к исследованиям социальной политики. Адаптируя неовеберианскую теоретическую перспективу к российским реалиям, он выявлял идеологии профессионализма, выяснял, как социальная политика находит свое воплощение в повседневности социальных служб, как конструируются гендер и инвалидность в контекстах социального неравенства и бедности, нарушений прав человека.
Вовлекая в орбиту своего творчества широкий круг учеников и единомышленников, Павел Васильевич собирал их на летние школы и приглашал к публикации – под его редакцией вышло несколько десятков коллективных монографий и крупных сборников статей, выпусков ЖИСП, которые открывают новые страницы в таких научных направлениях, как социальная история, социология и антропология профессий, организаций, менеджмента, визуальные исследования, методы социологических исследований, социальная политика, гендерные исследования.
По драматическому стечению обстоятельств в эти же дни фактически завершает свою работу и созданный Павлом Васильевичем Центр социальной политики и гендерных исследований. Подобно коварной болезни, от которой еще не изобрели лекарства, преследования так называемых «иностранных агентов» разрушили живой и полный сил организм ЦСПГИ.
Скорбим вместе с семьей Павла Васильевича, его друзьями, коллегами, учениками.
Из «Живого журнала «Странник. Странички из полевого дневника»:
ВОПРОС, НАВСЕГДА ОСТАВШИЙСЯ БЕЗ ОТВЕТА.
Павел Васильевич Романов
(22 мая 1964 – 9 июня 2014)
. сначала я много слышал о молодом талантливом и очень продуктивном социологе из Самары Павле Романове, затем, уже не помню, как и по чьей инициативе началась наша переписка, потом в октябре 2008 года на Конгрессе российских социологов в Москве состоялась наша личная встреча и опять переписка. всегда четкая, деловая, честная. никогда не надо было что-либо додумывать. И так продолжалась наша переписка в режиме, допускавшем перерывы в несколько дней, недель и даже месяцев.
Я знал, что Павел заметно моложе меня, но пока я не перешел к изучению биографий и творчества социологов пятого поколения, т.е. родившихся в интервале 1959-1970 годов, я не придавал его возрасту сигнального значения. Ведь в профессиональном общении возраст далеко не главное. Но в конце зимы этого года я понял, что Павел и его жена Елена Ярская-Смирнова – к тому времени они уже несколько лет жили в Москве – принадлежат к этой новой для меня профессиональной когорте и 7 марта отправил им электронное письмецо: «Лена, Павел. я давно вынашиваю идею провести с вами интервью, но не с вами вместе, а с каждым в отдельности. во-первых, вы согласны со мной «поговорить»? во-вторых, не будете обсуждать то, что я каждого из вас буду спрашивать? Мне нужны мнения личные. ».
Так или иначе, в середине апреля я получил от него «первый кусочек» нашего интервью. Я радовался тому, что наша «беседа через океан» развивалась весьма спорко, и факт болезни Павла как-то отошел на задний план.
Уже после майских празднично-каникулярных дней мои питерские коллеги и я осознали, что 22 мая Павлу исполняется 50 лет; мы стали писать ему наши поздравления-пожелания. Интервью близилось к концу и думалось, что ко дню его юбилея мы все завершим. Лена завела новый электронный ящик и, готовя по секрету от Павла юбилейный клип, просила написать финальные вопросы интервью. Я старался сразу реагировать на ее советы, но у меня и тогда не возникало тревоги. День юбилея пришел, однако мы не успели закончить интервью.
Прошло несколько дней, и Лена сообщила мне, что я могу писать Павлу напрямую. Это упрощало общение, я дописал три последних вопроса и отправил их ему. но ответа не было. Тогда уже вечером 7 июня я повторно выслал мои вопросы, сопроводив их словами: «Павел, ничего о вас не знаю. как здоровье? Если есть возможность, давайте постараемся закончить наше интервью. я думаю, что за несколько пересылок текста, мы все закончим. »
Какая сила воли была у Павла, ведь даже в той ситуации он продолжал работать. Через несколько часов после его смерти ко мне пришли слова Лены: «Паша сегодня умер. Он говорил, что начал дописывать Вам интервью в больнице. буду искать файл. ».
. если бы я знал подлинное состояние Павла, я никогда бы не отправил ему связку из трех замыкающих интервью вопросов, среди которых самым последним был: «Каковы Ваши научные планы на ближайшие годы?» В его голове роились совсем иные мысли.
Почему я не начал раньше изучение социологов пятого поколения? Почему уговорил Павла в последние месяцы жизни, когда, возможно, ему хотелось сосредоточиться на чем-то своем, а не вспоминать и рассказывать мне о себе? Не утомляло ли это его? А, может быть, наоборот, мое незримое присутствие и интерес к нему помогали ему собраться с мыслями и сказать нам самое важное о себе? Эти вопросы теперь всегда будут во мне.
Но успокаивает меня немного тот факт, что для нас – его коллег и друзей, для нынешних и будущих поколений социологов останется не только все сделанное Павлом Романовым, но и его рассказ о себе.
П.В. РОМАНОВ: «НА СОЦИОЛОГИЮ МЕНЯ ВЫВЕЛА СУДЬБА, ВИДНО, КАК-ТО УДАЛОСЬ УСЛЫШАТЬ ЕЕ ТИХИЙ ГОЛОС»
Павел Васильевич Романов (22 мая 1964 – 9 июня 2014) прожил короткую, но яркую жизнь, он успел многое сделать в разных направлениях социологии и ввел в профессию большое число молодых специалистов.
Несколько лет назад мною была предложена концепция поколенческого строения сообщества советских/российских социологов. Утверждается, что оно образовано системой профессионально-возрастных когорт с конкретными временными границами. Профессиональное поколение как нечто цельное рождается, социализируется и определенным образом входит в существующее сообщество социологов.
Исторически так сложилось, что пятое поколение советских/российских социологов образуют ученые, родившиеся в период с 1959 до 1970 годы. Это – конец политической «оттепели» и начало эпохи застоя. Вхождение в социологию у самых старших представителей этого поколения состоялось на разных фазах перестройки или в постперестроечные годы, а у младших – в период ельцинских реформ. Таким образом, социологи пятой профессиональной когорты родились и взрослели в советское время, и потому хранят в себе определенный опыт жизни в брежневской и андроповской стране. Однако лишь немногие из этой страты могут быть отнесены одновременно к советским и российским социологам, основная часть образует первую страту «собственно» российских социологов
Все это отчетливо видно в биографии Павла Романова. Он родился в 1964 году, когда Н.Хрущева в Кремле сменил Л.Брежнев, и стал осваивать азы социологии в первые постперестроечные годы. А его профессиональная социологическая деятельность началась на закате СССР, в 1989 году.
Ряд вопросов этого интервью остались без ответов. Болезнь Павла вошла в острою фазу. пусть эти пробелы присутствуют в тексте как знак случившейся трагедии.
Мама с бабушкой Лидой переезжали с места на место, пока не осели в Куйбышевской области, в городе Ставрополе-на-Волге, сейчас Тольятти. Бабушка работала бухгалтером в Управлении Кунеевлага, на стройке Жигулевской ГЭС, возведенной трудом десятков тысяч заключенных.
Родился я в 1964 году «на Металлурге» — в рабочем поселке на краю города, входящем в район «Безымянка» — это был индустриальный район заводов и фабрик. Именно сюда свезли во время войны эвакуированные заводы из Москвы и некоторых других городов, здесь были выстроены предприятия и во время второй волны индустриализации в 1950-70 годах. Здесь я прожил до 34 лет. Поселок Металлургов был колоритным местом — здесь селили в основном работников Металлургического и Авиационного заводов, составлявших промышленный кластер. На одной лестничной клетке могли жить руководители и рабочие. Папа, уже больший начальник, участвовал в разрешении конфликтов в семьях своих рабочих, наших соседей.
Можно понять, что здесь же была и Ваша школа или Ваши школы. Что запомнилось из школьных лет? Какие были особые интересы, важнейшие события?
В общем, я тогда выбрал компромиссное решение – биология, кто-то мне сказал, что там, мол, можно по психологии специализироваться. Но сразу после окончания школы шансов в вуз поступить было немного, предпочитали ребят со стажем. Я остался работать на заводе и поработал там год слесарем, попутно ходил на занятия по химии, биологии, а математика у меня и так хорошая была. Близко познакомился с огромным механизмом завода, что мне немало помогло в дальнейшей социологической работе. Там, в заводской бытовке, я начал потихоньку постигать смысл завода как социальной системы – системы взаимозависимостей рабочих от руководителей низкого и высокого ранга, а руководителей – от рабочих, от их исполнительности и дисциплины. Позже эти сюжеты я попытался раскрыть в исследованиях промышленного патернализма, ответы на вопрос о социальных смыслах взаимозависимостей на производстве я искал в британской литературе по промышленной социологии и в эмпирических данных, полученных этнографическими методами, и отчасти написал об этом в диссертации.
Были и заработки – ездили с коллегами по работе на заготовку папоротника-орляка. Его молодые побеги тогда заготавливали как лакомство для японских ресторанов, сотни искателей удачи – бичей (сокращение от «бывший интеллигентный человек») слетались на промысел со всей Сибири. Промысловики – мощные люди, не нам чета, сносили на факторию десятки килограммов сырья в огромных мешках «матрасовках»», там на месте его обрабатывали и отправляли по назначению. Окрестности фактории живописно украшали завалы пустых бутылок от алкоголя разных видов и качества высотой метра два. Рассчитывались на месте. Любителей быстрого заработка завозили на огромных грузовиках поглубже в тайгу, а там все разбредались промышлять по разумению. Много я там не заработал, но и в накладе не остался – приобрел отличный рюкзачок для дальнейших странствий. Новые друзья-лимнологи окончательно подвигли поступать в университет. Дальше – как в кино, едва успел приехать в Самару летом 1983, и подать документы на биологический факультет, тут сразу экзамены, почти без подготовки сдал почти все на пять, только сочинение на четыре. Так мне еще редко когда везло.
Давайте теперь перейдем к Вашим студенческим годам.
В вузе учиться было легко, оставалось много времени на песни, фестивали, походы. Интеллектуальная жизнь тоже кипела – дикуссионные клубы, встречи по психологии. На первом курсе мы были вдохновлены психологией, и тогда случилась забавная история, ее детали уже подзабыты и воспроизводятся с ошибками, в чем честно сознаюсь. У меня в тот период было увлечение социальной психологией – в книжном на углу купил монографию про гуманистическую психологию и проникся тем, что понял оттуда. Социологией я тогда уже переболел – прочитанная книжка про социологию уже выветрилась из головы. В общем, от одного смутного предмета желания плавно перешел к другому.
Таких дурачков вроде меня, увлеченных психологией, на биофаке и на нашем курсе оказалось еще трое. И вот за осень мы проштудировали ту книжку по психологии, до дыр зачитали, а к концу осени родился прекрасно-идиотский план, не помню точно у кого: поехать в Москву, в МГУ и просить автора книги взять нас в ученики. Тут у меня некоторый провал, признаюсь. Как мы в ту пору, без интернета, нашли координаты кафедры, где работала наша вожделенная гуру? откуда я узнал, куда ехать, когда? Вроде добыли телефон кафедры и звонили узнать, когда она будет, но я не уверен.
Добрался домой хорошо, в вагоне было сильно натоплено, и был чай. Дома наварили картошки, я достал банку, и мы ее открыли, вкус отсутствовал, в мутной водичке плавали белесые стебли. Домашние это есть не стали, но я мужественно одолел с картошкой. Вторую банку подарил друзьям с чистым сердцем и о покупке не жалел – уж очень красивая была упаковка, настоящий гостинец из Москвы…
Потом в 1985-1987 была Школа молодого социолога – более или менее регулярные занятия для студентов, где я встретил своих первых наставников Будимира Гвидоновича Тукумцева, Ольгу Кузьминичну Самарцеву, Анну Семеновну Готлиб, Дмитрия Завершинского. С их занятий начались мои первые систематические занятия эмпирической социологией. Конечно, все это смахивало на кружок без обязательств, но с чего-то надо было начинать. А в конце четвертого года состоялся мой краткий роман с биологией – я чуть было не остался в ней работать, изучая сезонные периоды спячки у сусликов, но как-то обошлось.
Суслики (Citellus major) заняли важное место в моей жизни, я им даже посвятил дипломную работу в университете. Эти пушистые небольшие рыжие зверьки – ростом сантиметров по 30 – роют норы и живут колониями в степях Среднего Поволжья, на Южном Урале и в Казахстане. Важной особенностью их образа жизни является зимняя спячка – ей они посвящают до восьми месяцев в году. Летом суслики отъедаются, нагуливают жирок на пшеничных полях, иногда довольно основательно прореживая посевы, а как только погода портится и холодает, становятся вялыми, залезают в нору и цепенеют в спячке. Диплом мой назывался «Циклы сна и бодрствования у сусликов Citellus major».
За полтора года работы в лаборатории я многому научился, кое-что понял из того, как делается наука, это оказался важный опыт в жизни. Приобрел массу навыков, которым, правда, потом не нашлось применения – от ухода за лабораторными животными до проведения экспериментов, от экспедиционной полевой работы до приемов использования энцефалографа. Самый был для меня насыщенный год университетской жизни. К сожалению, к моменту моего окончания университета это подразделение закрыли, кого-то уволили, кого-то перевели в другие лаборатории. Оставшихся без работы зверьков, надеюсь, тоже выпустили на волю. Так и не пришлось мне понять толком, что такое сон, тем более, поработать по специальности, которую осваивал пять лет. Вокруг все просыпались от спячки, снимались с насиженных мест, шли бурления в политике и экономике. Каждый, даже самый небольшой научный проект в советском НИИ был частью Великого плана. И между прочим, проект по управлению спячкой сусликов тоже выходил на решения амбициозных народно-хозяйственных задач – и вроде бы, на эту тему исследования велись в 1980-е годы и на Западе. Не знаю уж как сейчас, давно уже не слежу за публикациями. Главная идея, как мне по секрету сообщили коллеги по лаборатории, состояла в том, чтобы быстрее американцев найти способы, как выводить в спячку некоторые виды домашних животных в зимние периоды, когда кормов не хватает. И экономить тем самым на кормежке, например крупного рогатого скота. Во всеуслышание эта задача не объявлялась, но допускаю, что в этом и состоял прикладной эффект изучения сусликового спанья. А что? Звучит очень многообещающе – так и вижу огромные животноводческие комплексы, переоборудованные в стойла-спальни. Кроме того, как провозглашал в начале того десятилетия Брежнев, «экономика должна быть экономной», и экономить следовало на основе научных исследований и продвинутых технологий.
Итак, в воздухе пахло перестройкой, лабораторию сократили, потом и я – молодой, свежевыученный специалист оказался нужен только сам себе – страна быстро входила в рынок.
Завершение обучения в школе и начало вашего студенчества совпало с Перестройкой, как, чем Вам запомнились те годы?
Последние годы учебы в университете совпали с Перестройкой – эти годы запомнились мне потоком новых интересных публикаций в периодической печати, книг, все это тогда запоем читалось. Помню бурление политической жизни, когда весь грушинский фестиваль бардовской песни делил время между телетрансляцией заседаний XXVII съезда по телевизору и новыми песнями.
Похоже, образование Вы получили, но стремление заниматься социологией заставляло Вас двигаться в сторону именно этой исследовательской деятельности.
После выпуска, недолго поискав себя среди биологов, я обратился к своему социологическому опыту. В тот момент в городе была одна группа, отличающаяся от других молодежным составом – при Пединституте. По чьей-то наводке туда я и отправился в 1989 году. Заведовала лабораторией Ирина Козина, а старшим научным сотрудником был Дмитрий Завершинский, перешедший из университета. Тогда наступило время хозрасчетных центров, быстрых перемен, нововведений, и Дмитрий был в центре всего, пытался делать деньги и совмещать это с наукой. Думал он и меня приспособить к этому делу, но как-то не особенно успешно, в результате я стал просто сотрудником. Это была пора всяких экспериментов – создание сети интервьюеров, первый опыт «литования» анкет (проведение через цензора), самостоятельные городские опросы по случайной выборке – все это чертовски увлекало. Мы проводили семинары, приглашали хозрасчетые центры со всей станы, все казалось таким доступным и возможным – заказчики, иностранные партнеры, деньги, валюта. Вскоре выяснилось, что с научной составляющей все обстояло хорошо, а вот с денежной – не очень. Потенциальные заказчики с удовольствием читали результаты опросов, а платить за них не были готовы. В результате, после 1991 года опросы постепенно сошли на нет, наступали тяжелые времена. Я бегал в поисках подработок, пробовал себя исследователем в страховой компании АСКО, где думали проводить исследования, но все закончилось пшиком, платить и вовсе перестали. И тут к 1993 году судьба свела нашу самарскую группу с Саймоном Кларком.
Для полноты изложения, пожалуйста, представьте Саймона Кларка, чем ваша группа его заинтересовала, что он вам предложил?
В начале 90-х Ирина Козина, а потом еще один наш сотрудник Валерий Мансуров отправились учиться в Москву на Высшие социологические курсы, которые организовала Светлана Наталушко. Мы все тогда остро ощущали дефицит систематического социологического образования и стремились утолить эту жажду при ближайшей возможности. Курсы в ту пору были в самом расцвете – приезжали яркие лекторы из Англии, среди участников тоже было много интересных и энергичных людей. Там Ирина познакомилась с Вадимом Борисовым и Саймоном Кларком, профессором Уорикского университета из Великобритании, которые впоследствии пригласили нашу самарскую группу для работы в проекте «Перестройка управления и трудовых отношений на промышленных предприятиях России», предопределившим мою судьбу как социолога на годы вперед.
Работа в международном проекте – это само по себе испытание, а тут еще непривычная методология, понятийный аппарат, ну и тематика тогда была еще для многих незнакомая – трудовые отношения. Участвовали в проекте четыре команды – от Сыктывкара группу возглавлял Володя Ильин, и в нее на первом этапе входил Павел Кротов, позже уехавший учиться и работать в США, от Кемерово – Петр Бизюков, от Москвы – Вероника Кабалина и от Самары – Ирина Козина и я. Со стороны Британии в проекте принимал участие также Питер Файербразер.
На подготовительной стадии мы выбирали объекты для анализа, изучали гиды (впоследствии мы составляли их сами, а вначале работали по разработкам руководителя проекта), вникали в проблематику. Сейчас все социологи уже знают, а для нас тогда в новинку было понятие гида: это тематические вопросники с примерной, достаточно вариативной структурой вопросов, сформулированных в свободной форме. Предполагалось сначала, что мы исследуем разные формы трудовых конфликтов и протеста: весь проект в духе кейс-стади, гиды интервью, наблюдений были заточены именно на это. Постепенно, по мере развития проекта модифицировались и задачи, и инструменты – акцент был сделан на изучении особенностей низовой организации постсоветского производства, придающей специфические особенности как трудовым конфликтам (отсюда и появилась у меня идея анализа промышленного патернализма), так и управлению предприятием в целом.
В ходе реализации проекта мы встречались всеми группами не менее раза в год у кого-то из участников «в гостях», чтобы обсудить промежуточные результаты: встречи по очереди проходили в домах отдыха Самары, Кемерово, в Подмосковье. Это были очень продуктивные научные дискуссии, мы обсуждали отчеты, многое узнавали от коллег, кроме того, была возможность отдохнуть от напряженного ритма проекта, поэтому часто устраивали застолья (тогда еще их было принято проводить с крепкими напитками), которые затягивались допоздна. Но даже и в этих коллективных посиделках тема была одна – проект, влезли мы в него крепко. Сложилась просто хорошая компания, в которой кроме упомянутых ранее коллег были Галина Монусова, Марина Киблицкая, Вероника Бизюкова, Константин Бурнышев, Инна Донова, Марина Ильина, Ирина Тартаковская, Марина Карелина, Татьяна Металина, Сергей Алашеев.
Это был первый из наших совместных проектов и одно из самых впечатляющих исследований в моей жизни, многое из него удалось почерпнуть, большая была и отдача – вышло много статей, несколько книг было издано под редакцией Саймона Кларка в Великобритании, несколько книг опубликовали в России, состоялись выступления на международных конференциях. Проект длился три года, после него были другие, кроме того, мы стремились постоянно обновлять информацию о текущей социальной ситуации по исследуемым объектам, быть в курсе событий.
После этого и до того момента, когда пути мои и коллег разошлись, мне довелось принимать участие и в других проектах – по организации соцкультбыта на промышленных предприятиях (1996-1997), в крупном опросе по анализу трудовых биографий (1997-1999). Со временем наш временный трудовой коллектив превратился в организацию, получившую название Институт сравнительных исследований трудовых отношений.
После защиты докторской в 2000 году началась интересная работа в образовании. Вместе с Еленой мы развивали в Саратовском техническом университете программу – по антропологии современного общества, стремясь соединить интерпретативную теоретическую перспективу социальной антропологии с качественной социологией в том виде, в каком ее знали и практиковали. Мы шли по пути обновления тем исследований, учебных проектов – культура промышленных рабочих, городская культура, граффити как элемент городской культуры, различные профессиональные культуры – вот далеко не полный репертуар проектов, который мы с коллегами и аспирантами воплощали в публикациях, реализовывали в летних школах, не оставляя без внимания и традиционную этнографию, и фольклор. Такой подход нам с коллегами и студентами удалось реализовать в образовательной программе «Социальная антропология», которая велась в СГТУ с 1998 по 2013 годы. Образовательную программу пришлось закрыть и потому, что классические этнографы сумели убрать ее из списков Минобра, продвинув несколько иную версию: «Этнология и антропология» (речь идет об уровне магистратуры и бакалавриата). Прежняя, в чем-то несовершенная, но имевшая и ряд несомненных достоинств специальность ушла в прошлое.
Многие наши научно-образовательные и издательские проекты состоялись благодаря созданию в 2003 году автономной некоммерческой организации Центр социальной политики и гендерных исследований. Многие проекты велись и ранее инициативной группой по гендерным исследованиям (Центр гендерных исследований был создан Еленой в 1996 году без оформления юрлица как «временный творческий коллектив»), но регистрация исследовательской НКО открыла новые возможности и дала новый толчок исследованиям. Мы регулярно работали с российскими заказчиками исследований и международными донорами, получили поддержку от Фонда Форда, потом от Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макатуров, благодаря которой были реализованы десятки исследовательских, в том числе сетевых проектов, летних школ, напечатаны десятки изданий и целые серии книг – по визуальной антропологии, советской и современной социальной политике, антропологии и социологии профессий. На базе Центра в 2003 году был учрежден и «Журнал исследований социальной политики» – одно из немногих в России междисциплинарных изданий по этой тематике. В 2014 году он стал пятым в рейтинге наиболее цитируемых изданий по социологии Российского индекса научного цитирования. С 2012 года мы перерегистрировали наш журнал и издаем его теперь на базе и при поддержке НИУ ВШЭ.
А сам Центр в 2014 году прекратил свое существование – но не по нашей воле, а в результате преследований прокуратуры по «делу иностранных агентов». С доводами обвинения мы не согласились, признавать себя агентами не собирались, но суд – сначала районный, потом и областной – вынес решении о принудительном признании – и мы с коллегами приняли решение закрыть организацию.
Новые возможности открылись в связи с учреждением в СГТУ специальности «Социология», но этот проект реализуют уже наши саратовские коллеги. С 2007 года мы преподаем и живем во многом в Москве, здесь и новые исследования, и новые проекты и ученики. Впрочем, связей с Саратовом мы не теряем – там часто проходят совместные конференции, ведем совместные научные проекты.
Вы стремительно ворвались в социологию, не имея базового образования уже в 36 лет стали доктором наук. Как Вы думаете, в чем дело, почему Вы раньше, в момент выбора профессии, не почувствовали того, что Вы не естественник, а обществовед? Можно ли сегодня сказать, что же Вас «завело» на социологию?
А кто из моих коллег-ровесников, защитившихся в одно время со мной, имел базовое образование по социологии? Я был бы рад, если бы хоть один.
Почему я стал так рано доктором наук – ответ простой, за время полевой работы на заводах, работы по сбору материалов для лекций по социологии, накопилось столько идей, заметок, полевых материалов, черновиков, что было бы жалко их не использовать. Теоретически осмыслить, защитить по ним диссертацию показалось наиболее верным способом использования накопленного.
Вряд ли я вообще когда-либо был «естественником». В этом был элемент случайности. В момент выбора профессии учиться по социологии было затруднительно, я изначально шел на биологический факультет с наивными установками получить от этого образования что-то другое. В принципе, повернись иначе, мог бы и застрять в биологии, но не судьба. На социологию вывела меня, думаю, судьба, видно, как-то удалось услышать ее тихий голос.
Действительно, все социологи первых поколений были (по словам В.А. Ядова) «самоучками», но у большинства из них было базовое обществоведческое образование, в Вашем, по моей классификации – пятом – поколении есть разные модели вхождения в социологию. А можно я постараюсь дать гипотезу строения того, что Вы назвали «судьбой».
Вы выше вспоминаете, что аутоиммунная болезнь сделала Вас книгочеем, ввела в круг любителей самодеятельной песни, фестивалей. Наверное Вы знаете «судьбу» Вашего учителя Г.С. Батыгина? Болезнь сердца сделала его книгочеем, заставила думать о мире и человеке, он стоял на распутье: церковь или философский факультет. А.Г.Здравомыслов после тяжелого ранения в блокаду несколько лет провел в госпиталях закованным в гипс, начал читать, думать и пошел на философский факультет. В Ленинграде на углу Невского и Владимирского проспектов, т.е. в самом центре города, в 60-70-х было кафе, вошедшее в культуру города, России под названием «Сайгон». Из него «вышли» С. Довлатов, Б. Гребенщиков, отчасти И.Бродский, многие поэты и прозаики той поры. Через него прошли многие диссиденты, человеком «сайгонской культуры» была Галина Старовойтова, к ней принадлежал Валерий Голофаст. Б.А. Грушина сделали социологом философский факультет и любовь к пиву. Елена Омельченко, Ваш коллега, вошла в социологию через театр и философский факультет. Через бардовскую песню и «Театр на Таганке» в социологию пришел физико-химик, уже кандидат наук Сергей Чесноков.
Я думаю, что социальное в Вас обострила атмосфера фестивалей самодеятельной песни, разговоры у костра, ночные дискуссии. После них атмосфера (не сама наука) лаборатории казалась Вам скучной, плоской. Не так ли?
впрочем, надо подумать
(Б.Д. Получив 12 мая от Павла Романова этот ответ, я написал ему: «Павел, мне кажется, что слова про лабораторию несколько увели вас от смысла моего вопроса. ведь вы не на «ровном» месте круто изменили жизнь, уйдя из биологии в социологию, были размышления. пожалуйста, поразмышляйте еще над моим вопросом. Но здесь наша работа над интервью оборвалась. ниже приведенные вопросы остались без ответов.)
= Вы уже несколько лет живете в Москве, работаете в «Вышке». Какие курсы Вы читаете, какие темы разрабатываете?
= В моей классификации поколений советских/российских социологов родившиеся в 1959-1970 годах составляют пятое поколение. Вы – один из этой когорты. Очень важная особенность вашего поколения в сравнении с первыми четырьмя заключается в то, что ваша социализация проходила в СССР, но вы все входили в социологию после распада Союза. Вы – первые собственно российские, не советско/российские социологи. А как Вы лично, не надо говорить за поколение, воспринимаете советский период развития социологии?
= Как бы Вы в целом описали атмосферу, климат современной российской социологии человеку, занимающемуся историей отечественной социологии, но живущему в Америке и лишь эпизодически и на очень короткое время приезжающему в Москву или Петербург (да, я имею в виду себя)?
= Каковы Ваши научные планы на ближайшие годы?