роберто бартини личная жизнь
Роберто бартини личная жизнь
Кто Вы товарищ Бартини?
В 1900 году жена вице-губернатора Фиуме барона Лодовико Орос ди Бартини, одного из богатейших и знатнейших людей Австро-Венгерской империи, решила взять на воспитание трехлетнего Роберто, приемного сына своего садовника.
Супругов ди Бартини связывала взаимная преданность, старинная дружба их родов, общее детство. Но они не любили друг друга. И за это, в чем была убеждена глубоко религиозная донна Пеола, небо покарало их бездетностью. Искупить свою вину они могли, только дав счастье чужому ребенку.
Вероятно, это решение тоскующей донны подкрепилось еще и тем, что малыш был уж очень хорош. Словом, все складывалось, если бы не упрямство садовника. Просьбу хозяев отдать им Роберто он отверг, почему — не сказал. На содержание мальчика и, по-видимому, еще за молчание он ежемесячно получал откуда-то деньги с посыльным, что свидетельствовало о богатстве плативших, или об их сильном желании остаться в тени. Почта не приняла бы перевод от инкогнито.
Тогда жена вице-губернатора поручила частному детективу найти этих людей, чтобы попробовать договориться о Роберто прямо с ними. И детектив поручение выполнил. Но прежде чем доложить о результатах своих трудов, он попросил донну собраться с силами.
Дальше идет совсем уже мелодрама. Изложим ее коротко.
…Ребенок, понятно, внебрачный. Его мать, сирота, жила у родственников, не очень состоятельных, но заносчивых мадьярских дворян, гордых своим происхождением. Грех семнадцатилетней племянницы обнаружился, и разгневанные опекуны увезли ее и держали взаперти, чтобы скрыть позор. При родах она впала в беспамятство, а когда очнулась и немного окрепла, ей сказали, что мальчик умер. В действительности же его тайком отдали в крестьянскую семью.
Молодая женщина не поверила опекунам. Через полгода она нашла сына, уехала с ним к его отцу и в родном городе узнала, что ее возлюбленный женился. На рассвете, положив спящего Роберто на крыльцо дома опекунов, она утопилась.
Мальчика снова отдали тем же крестьянам. А далее судьбе было угодно, чтобы они перебрались в Фиуме, где глава семьи получил место садовника в резиденции вице-губернатора…
Но дальнейшее еще тяжелее, поверьте! Поэтому не оставить ли нам все, как оно есть? Советую… О, хорошо, хорошо, повинуюсь. Видите ли… отец мальчика — барон Лодовико.
Прошу читателей, справедливо ищущих в подобных книгах, прежде всего сути дела, не пропускать эти стороны биографии моего героя. Что было, то было, да и от сути дела они не так уж далеки. Недаром Роберт Людовигович часто обращался к ним и в разговорах на ничем как будто не связанные с этими давними событиями темы. А в письме, которое он назвал « Моя воля», найденном при разборе его бумаг, просит: «Собрать сведения о всей моей жизни. Извлеките из нее урок…»
В ночь с 7 на 8 августа 1941 года авиация Балтийского флота приступила к бомбежкам Берлина.
Первый налет на Берлин — гитлеровцы и не подумали его затемнить — совершили тринадцать дальних бомбардировщиков ДБ-З конструкции Ильюшина с баз на острове Сарема. Налеты продолжались до 4 сентября, до начала крупного немецкого наступления на Моонзундские острова. С сентября в действиях авиации против Берлина и других далеких тыловых объектов фашистской Германии приняли участие новые советские бомбардировщики незнакомого немцам вида. Уже одна дальность их полета с подмосковных аэродромов и обратно — говорила о высоком совершенстве аэродинамической формы и конструкции этой машины. Более полных сведений о ней в то время не имели ни гитлеровцы, ни наши строевые авиаторы. Знали ее только конструкторы, испытатели, командование авиации дальнего действия Красной Армии и личный состав двух полков ВВС.
Напомню, что мировой рекорд 1935 года, установленный на американском « Дугласе ДС-1», был 272 километра в час. Третья модификация этого самолета, «Дуглас ДС-3», впоследствии около двадцати лет строилась у нас серийно по лицензии под названием Ли-2 и около сорока лет оставалась в эксплуатации. Скорость Ли-2 была повыше, 340 километров. А «Стали-7» — 450.
Этот самолет и его военный вариант ДБ-240 были разработаны в СССР в Опытном конструкторском бюро, которым руководил Роберт Людовигович Бартини.
Среди множества молчаливых свидетелей прошлого в его доме обращали на себя внимание две любительские фотографии над столом в кабинете. Исцарапанные, потрескавшиеся. Их никогда не берегли, возили по всей Европе, по Сибири, и лишь недавно убрали под стекло. На одной был снят молодой гордый барон Роберто в энергичном байроновском полуобороте — беззаботный наследник богатого отца.
В 1922 году в Генуе, во время международной конференции, очаровательный барон умело, в несколько дней, расположил к себе русского князя Феликса Юсупова, савинковца, террориста, одного из убийц Распутина, и помог боевикам компартии сорвать савинковский план покушения на делегатов России.
Деклассированный элемент, жалкий люмпен, не опасный, а скорее даже полезный для нового премьера страны. Хорошая была маскировка, профессиональная, но, в конце концов, полиция напала на след необычного аристократа, то появлявшегося в разных городах, то вдруг исчезавшего.
В 1923 году Роберто Бартини, передали, что он должен уехать в Советскую Россию — без промедления и нелегально, так как фашистские власти установили за ним активную слежку. В Москве его ждет Антонио Грамши, делегат Италии в Исполкоме Коминтерна.
…Фотография из папки « 1923 год»: Москва, зима. Старый дом в Мерзляковском переулке. Комнатенка с окном на уровне земли. Обстановка — стол, койка, тумбочка, настенная аптечка, табурет.
Ему 26 лет. Что с ним было — он вскоре изложил в автобиографии, вступая в РКП ( б). Родился… Семья… Отец, которого Роберто любил и уважал, как человека прогрессивных идеалов, хотя и непоследовательного в жизни ( сановник!).
Еще в институте, выполняя учебное задание, он исследовал аэродинамические характеристики разных профилей крыла и убедился, что эти профили надо не подбирать только на ощупь, а определять и профили, и форму всего крыла главным образом расчетами. Математика это позволяет. Тогда крылья будут без чересчур долгих и дорогих проб и ошибок наилучшим образом « соответствовать» обтекающему их воздушному потоку, будут легче рассекать воздух, создавать большую подъемную силу, и скорость, дальность, грузоподъемность, маневренность самолета увеличатся.
В России исследования крыльев Бартини продолжил на Научно-опытном аэродроме ВВС РККА, куда был назначен инженером. Разработанные им профили крыла, а также другие его предложения ( новый способ защиты гидросамолетов от коррозии, несколько оригинальных схем летательных аппаратов) высоко оценили специалисты ЦАГИ. При крайней в то время нужде в умелых инженерах, Бартини быстро продвигался по служебной лестнице.
Кажется, не было тогда показателя, по которому бы авиация не развивалась, за исключением одного: почти не росла скорость истребителей. И некоторые специалисты оправдывали этот факт, ссылаясь на четкую теорию, вернее, казавшуюся четкой, и на военный опыт.
Расчетами и практикой было установлено, что конструкция и аэродинамические формы самолетов достаточно хороши и нечего ломать голову над их совершенствованием. Чтобы повышать скорость дальше, оставалось лишь одно радикальное средство — увеличение мощности мотора. Причем расти она должна гораздо быстрее, чем скорость самолета, потому что именно так, с повышением скорости, увеличивается сопротивление воздуха летящему в нем телу. Были вычерчены простые графики — какая нужна мощность мотора для полета истребителя с той или иной скоростью на разных высотах. А чем мощнее мотор, тем он, очевидно, тяжелее, тем больше расходует бензина, масла…
Один из лучших в тот период серийных советских истребителей, И-5 Поликарпова и Григоровича, «давал» всего 260—270 километров в час и пробыл на вооружении Красной Армии около девяти лет. Примерно такими же были тогда и лучшие серийные иностранные истребители. Опытный И-8 в конце 1930 года показал рекордную скорость — 303 километра в час, но так и остался опытным.
До 1933 года график изменения максимальных скоростей истребителей получается такой: в первое время после гражданской войны скорость росла, и значительно ( за три года — без малого на сто километров в час), а потом почти на десятилетнем участке график идет, можно считать, горизонтально. Повышается, но настолько медленно, что нетрудно представить себе, с какими муками давались тогда конструкторам каждые десять — пятнадцать километров в час. Пять лет, с 1925 по 1930 год, — никакого прироста. В 1930 году — еле заметный прирост, и опять все замерло на два года. В 1932 году — еще километров пятнадцать — двадцать…
К началу 30-х годов мнение авиационных тактиков о скорости изменилось, она перестала считаться второстепенным качеством боевого самолета, тем более истребителя. Но как ее поднять быстро и существенно? На этот важнейший вопрос авиационная наука по-прежнему ответа не давала. Военные же в конце 1933 года категорически потребовали в ближайшем будущем повысить скорость истребителей до 450 километров в час…
Когда конструкторские бюро и заводы авиапромышленности получили это требование, в Управлении ВВС зазвонили телефоны: уж не машинистка ли там напутала, не стукнула ли по четверке вместо тройки? Но Управление стояло на своем. Четыреста пятьдесят! Есть сведения, что наиболее вероятный противник уже приступил к решению этой задачи.
Спор пришлось вынести на расширенное совещание.
Первыми выступили докладчики от промышленности. Их доказательства свелись к сравнению так называемых потребных и располагаемых мощностей моторов. Это было построено по результатам теоретических исследований, испытаний в аэродинамических трубах, сотен, если не тысяч, полетов, а также гонок моторов на земле, в испытательных боксах… Со всей наглядностью было показано, что существующие мощности могут одолеть 350 километров в час, а выше — абсолютная химера, если, конечно, не рассчитывать на мотор, которого пока нет и не предвидится.
Кончили выступать представители Глававиапрома. Что им можно было возразить?
Орджоникидзе насторожился: для чего тогда совещание собрали, людей от дел оторвали, если все ясно и сказать больше нечего?
— Товарищ Тухачевский, вам слово!
— Да, теперь мы, наконец, все поняли, спасибо. Кривые пересекаются… Но, поймите и нас: видите ли, машина-то такая уже построена! Почти такая. И уже летает. Четыреста двадцать километров в час — вот отчет об ее испытаниях в нашем НИИ!
И он передал синюю папку Орджоникидзе.
…А вот сидит, просим любить и жаловать, конструктор самолета — комбриг Бартини Роберт Людовигович!
Эффект был сильный, умел Тухачевский провести « военную игру»… Орджоникидзе, найдя в папке дважды обведенную красным карандашом Тухачевского цифру 420, сказал сердито:
— Кончен разговор! Записываем решение: принять требование товарищей военных…
В 1933 году максимальная скорость истребителей подскочила сразу примерно на сто километров. А дальше, с этой новой отметки, опять на графике скоростей идут прибавления в десять — пятнадцать километров в час, но уже гораздо чаще.
Самолет Сталь-6
В беседе с молодыми инженерами сказал как-то, что один из первых пароходов, ходивших по Неве, всем был хорош, рационален, изящен — русские кораблестроители всегда отличались мастерством — только труба у него была почему-то кирпичная. И никому эта несуразица в те времена не резала глаз. Видимо, на основании долгого заводского опыта считалось, что у паровой машины труба должна быть обязательно из кирпичей.
Сам Бартини обладал удивительным по остроте инженерным зрением, способностью замечать « кирпичные трубы» там, где они вовсе не обязательны, но никому другому почему-то не бросались в глаза, и из вроде бы общеизвестных научных истин делать совершенно неожиданные практические выводы.
В 26 лет он поклялся товарищам по ЦК итальянской компартии, что отдаст жизнь за то, чтобы « красные самолёты летали выше и быстрее, лучше чёрных», и он действительно положил на это свою жизнь. Придите на Введенское кладбище в Москве, это в Лефортово, так называемое Немецкое. Найдите участок 29 — там его могила. На надгробной плите высечены слова его клятвы: так хоронившие увековечили верность Бартини своему кредо…
Эпитафия: «В стране Советов он сдержал свою клятву, посвятив всю жизнь тому, чтобы красные самолеты летали быстрее черных.»
А он продолжал держаться легенды, выданной ему подпольным ЦК компартии Италии. Статью в « СССР» — о константах шестимерного мира — подписал как Роберт Орос ди Бартини. Хотя до этого в новосибирском институте авиации, где он работал в начале 1950-х годов, в отделе кадров сохранилась его анкета с записью: «До приезда в СССР я носил фамилию Орожди». А Игорю Чутко, авиаинженеру и писателю, с которым делился в последние годы, наверное, самым сокровенным, Роберт Людовигович подробнейше, чуть ли не по дням, рассказывал о своём детстве, проведённом в… замке барона ди Бартини!
Инженер без… диплома
В его биографии были не просто белые пятна — непонятным было всё до появления Бартини в СССР в сентябре 1923 года. А потом возникали и иные вопросы. По предыдущей жизни было неясно, например, как он мог за два года ( от прибытия в Италию в 1920-м до спешного отъезда в 1923-м) окончить авиационное отделение Миланского политехнического института?
проводил совещание со своими главными конструкторами, когда секретарша доложила о посетителе. СП остановил совещание, быстро вышел в приёмную и привёл в кабинет невысокого смугловатого человека: «Это мой учитель — Роберт Людовигович Бартини!».
Он вообще был не особенно откровенным. Жил замкнуто. Даже женившись и любя жену и двоих сыновей, Гэро и Владимира, жил отдельно. К себе никого особо не приглашал. Но кто-то из сотрудников Новосибирского НИИ, где он работал в конце 1940-х — начале 1950-х годов, каким-то образом умудрился побывать в его квартире. «Одна комната сплошь красная, говорят, он в ней заряжается идеями. Другая тоже чудная: на голубом потолке нарисовано жёлтое солнце, на стенах сверху небо смыкается с морем, потом вода до самого дна, там рыбы, ракушки, водоросли — чудеса! Это у него для отдыха…»
« Изобретение колеса» картина
Некоторые исследователи жизни Роберта Людовиговича очень даже убедительно доказывают его « космическое происхождение». Он у них и прототип Друда, летающего « Человека Двойной Звезды» из «Блистательного мира» романтика Александра Грина. Якобы по его подобию создан и Дар Ветер из «Туманности Андромеды» Ивана Ефремова. ( Вообще-то с обоими писателями Бартини был знаком.) Но ведь и Михаилом Булгаковым якобы с Бартини написаны мессир Воланд, взяты некоторые черты для рыцарей Азазелло и Бегемота…
Эти же исследователи из первых букв названий проектов самолётов Бартини составили анаграмму и получили слово… МАСТЕР! Как вам вся эта чертовщина.
Конструктор или просто гений?
Ахиллесова пята самого Бартини. Одни считали, что это ребячество — сделать прекрасный новаторский проект и бросить его на полдороге. Тянуть с претворением самолёта в металл или не пробивать его в серию И это действительно было так. Конструктору Бартини, когда убеждался, что идею он воплотил, становилась неинтересной дальнейшая заводская и «сбытовая» деятельность.
Не дрался за свои проекты столь же интеллигентный Мясищев, у которого дважды забирали ОКБ и проекты, по которым тоже строили свои самолёты другие главные.
А разве не таким был Сухой? Как заметил один специалист, знающий ситуацию во всём авиапроме, Сухому повезло: первым заместителем ему достался В. Иванов, замечательный организатор. Беспартийный Сухой творил прекрасные проекты, а партийный и вхожий во все высокие кабинеты Иванов прекрасно доводил самолёты до серийного производства.
И все трое действительно опережали своё время. И ещё, по классификации Бартини, все трое были « изобретателями, а не приобретателями».
В одном из лубянских протоколов можно понять, что Бартини работал в Италии над проектом изобретения, настолько важного, что даже просто конструирование самолётов выглядело « уклонением от партийного долга». Речь шла о способе радикального повышения скоростей самолётов и… подлодок!
Некое силовое поле должно было создать « пузырь» разреженной среды, в котором аппарат мог бы развить большую скорость. Таким же образом получить и рекордную дальность, но здесь речь шла о том, чтобы поле частично взяло на себя создание подъёмной силы. Природа поля не объяснялась.
Известно, что Бартини пытался реализовать эту идею в начале 1930-х годов — правда, в чрезвычайно упрощённом виде. Ведь и в экспериментальном истребителе « Сталь-6» перегретый пар нагревал крыло и… снижал сопротивление воздуха. Эффект горячего ножа.
В 1950-е годы « красный барон» просчитывал фантастическую для тех лет конструкцию: сверхвысокочастотные излучатели, вмонтированные в переднюю кромку, «разжижают» воздух перед самолётом — скорость возрастает в несколько раз!
Мыслей у него было множество. Как-то подходит к нему инженер и видит на листке перед главным конструктором набросок: шар, вокруг него тор, а вокруг тора кольца… «Что это?» — «Подводная лодка!»
А его методология прогнозирования? На трёх « транспортных» осях отметил максимальные достижения по скорости, дальности, грузоподъёмности. Получился громадный параллелепипед, в котором каждая из транспортных отраслей занимает лишь небольшую часть. И сразу понятно, куда развиваться, какие виды транспорта и как именно следует проектировать… Оказалось, что наилучшим соотношением характеристик обладают только экранолёты ( или экранопланы) с вертикальным взлётом и посадкой.
Этот прогноз исключительной важности развития транспортных средств не утратил актуальности. А тогда, в конце 1960-х, по признанию американских специалистов, благодаря этому СССР лет на 10 ушёл вперёд по части экранопланов, добившись неправдоподобной грузоподъёмности. А сам Бартини кроме экранопланов в 1960 году занимался разработкой проектов монорельсового транспорта на воздушной подушке.
Роберто Бартини: как гений из Италии поднял советскую авиацию на высоту
Советский авиаконструктор – сын итальянского барона. Звучит как фантастика? Но в двадцатом веке возможно было, кажется, всё. Однако история Роберто Бартини не о том, что пределам возможностей не существует. А о том, как непросто быть итальянцем в России во времена всеобщей паранойи.
Подброшенный младенец
История Бартини началась в 1900 году – не то, чтобы с его рождением, а с того дня, когда трёхлетнего ребёнка усыновили барон Лодовико ди Бартини и его жена. Дело происходило вовсе не в Италии, хотя барон был итальянцем. Но он был вице-губернатором хорватского города Риеки, который тогда входил в состав Австро-Венгрии. Мальчика для усыновления взяли у садовника.
Сам Роберто уверял, что садовник только подобрал ребёнка, подброшенного на порог настоящего отца – барона Лодовика. Якобы барон соблазнил молодую девушку из обедневшей дворянской семьи и не стал жениться. Она решила наложить на себя руки, но сначала позаботилась о судьбе сына. Трудно сказать, так ли это или Роберто очень хотелось считаться кровным сыном своего приёмного отца, так, что он выдумал драматичную, достойную мексиканских сериалов историю.
Мальчик рос в настоящем раю для будущего учёного. Обширная библиотека, яхта, домашняя обсерватория с суперсовременным на тот момент телескопом. А ещё – занятия фехтованием в домашнем зале, пешие прогулки среди буйной южной зелени, любящие родители, готовые потакать любой прихоти. Одна из этих прихотей и, главное, реакция на неё семьи определила будущую профессию Робертино.
В 1912 году – когда мальчику было пятнадцать – в город приезжал с показательными выступлениями российский лётчик Харитон Славороссов. Кульбиты в воздухе поразили воображение баронского сына, а деньги отца дали возможность покататься на летающей машине. Конечно, в качестве пассажира, но как это захватывало дух!
Роберто начал бредить самолётами, и на шестнадцатилетие родители преподнесли ему шикарный подарок – настоящий аэроплан! Бартини-младший не только научился на нём летать, но и, конечно, выучил назубок всё, что касалось технической начинки. Механика с аэропланом не подарили – в те времена каждый лётчик сам обслуживал мотор самолёта.
Были у Робертино и откровенные странности. Он не умел чувствовать голод и мог упасть в обморок, если забывал о режиме питания. По счастью, в родном доме о нём помнили слуги, а вот во взрослой жизни порой приходилось непросто. Ещё Роберто не знал страха. Однажды малышом он заблудился в ночном лесу, устал и просто лёг спать, как ни в чём не бывало. Когда его нашли, тоже особых чувств не выказывал. У взрослого Роберто это качество сохранилось тоже.
Роберто легко учил языки, без проблем вникал в любую математическую или физическую тему, но «ботаником» его назвать было трудно. Он умел не только управлять яхтой и самолётом – он постоянно участвовал в соревнованиях по плаванию. В воде двигался с непринуждённостью дельфина. А ещё он часто угадывал вопрос прежде, чем его зададут – и отвечал на него. Тоже качество, сохранившееся во взрослом возрасте.
Побег в СССР
Прилёт Славороссова оказался не единственной ниточкой, привязавшей Бартини к России. В 1914 году началась Первая Мировая война, и Австро-Венгрия в ней участвовала как противница Российской Империи. А значит, слала своих сыновей на российский фронт. Мобилизован и послан воевать с русскими был и Роберто Бартини, выпускник кадетской школы – в 1916 году, в самый разгар войны.
В плену он провёл четыре года, оказавшись аж на Дальнем Востоке, и не потерял их даром: изучил русский язык и основы марксизма. Так что по возвращении в Европу он вступает в компартию. Итальянскую. Бартини уехал учиться в Италию и там экстерном закончил Миланский Политехнический институт. Сам он утверждал, что в партию не просто вступил, а был одним из её создателей.
Проверить это по понятным причинам трудно. В 1922 году к власти в Италии пришли фашисты; позже Италия стала союзницей Германии во Второй Мировой. От документов подпольной партии осталось не так много, чтобы о первых годах её существования утверждать что-то определённо. Остаётся довольствоваться тем, что на старости лет Роберто диктовал своему советскому биографу.
После прихода фашистов к власти Бартини заочно приговорили к смертной казни. А он сел на аэроплан и улетел в Швейцарию. Из Швейцарии во Францию, из Франции в Германию (где ему уж заодно вырезали воспалившийся аппендикс), из Германии, уже без самолёта – в Советский Союз. По легенде, в Союз он приехал с чемодан авиационных чертежей и всеми отцовскими миллионами. На деле — только с горячей готовностью сотрудничать с советским авиастроением.
Странности «красного барона»
«Барон» постоянно вызывал у сотрудников вопросы. Он, утверждавший, что закончил Политехнический университет, совершенно не умел рассчитывать конструкции и даже просто чертить их! Работал так: садился, прищуривал глаз и начинал рисовать. Рисовал выразительно, по рисунку было реально возможно рассчитать характеристики предлагаемой конструкции. Делали это другие инженеры. Иностранного специалиста не обременяли.
Ещё он легко хватался за один проект, увлекшись чем-то новым, и бросал притом незаконченным другой. Мог увлечься женщиной (женщинами он вообще увлекался сильно) и забыть о работе. Мог пропасть на неделю неизвестно куда. Явиться как ни в чём не бывало, сесть за рабочий стол и снова рисовать.
Страннее всего было то, что самолёты, рассчитанные по его рисункам, не просто летали – ставили рекорды. Так, например, считалось, что физически предельной скоростью для самолёта может быть только 350 км/ч. Притом реальные советские самолёты обычно выдавали не больше 270 км/ч. Когда армия потребовала довести скорость до 450, конструкторы возражали: при имеющихся материалах невозможно.
Тухачевский же на возражения заметил: а вот новый самолёт от Бартини, построенный на наших имеющихся материалах, развил предельную скорость 420 км/ч. То есть нарастить надо только 30 км/ч. Но сначала – как следует изучить опыт товарища Бартини! Кстати, одна из разработанных им конструкций, известная как крыло Бартини, с некоторыми изменениями используется до сих пор, в двадцать первом веке.
14 февраля 1938 года Бартини арестовало НКВД. Ему вменяли работу на итальянскую разведку, не считая связей с врагом народа Тухачевским. Казалось бы, лишь одно из множества параноидальных обвинений НКВД, которое и обосновать-то нечем. В протоколах допросов Бартини сознаётся, что его настоящая фамилия – Орожди. Это венгерская фамилия. А Бартини, мол, придумано было как часть легенды для заброски в СССР.
Вот что снова странно! Исследователи биографии конструктора, Ольга и Сергей Бузиновские, пытались отыскать упоминание семьи ди Бартини по всем возможным справочникам нужной эпохи. Вице-губернатора ди Бартини не существовало в природе, семья не числилась среди дворянских, она была будто выдумана. Зато барон Орожди, венгр, существовал на самом деле. У него был брат Лайош (Людвиг, если по-немецки).
Не найдено документальных подтверждений того, что Бартини состоял в итальянской компартии (тем более – был среди её основателей). Нет ни одного свидетеля, который помнил бы работу Бартини с рабочими, которую обычно проводили члены компартии. Всё, что касается жизни Бартини до приезда в СССР, включая учёбу в Миланском Политехническом институте, не подтверждается ничем.
Тут возможны, конечно, несколько версий. Первая: он действительно был шпионом. Вот только этот шпион создал для большевиков – врагов итальянских фашистов – ряд усовершенствованных самолётов, один из которых стал базой для разработки бомбардировщика Ер-2. Вторая версия: он был мечтателем, фантазёром с амбициями, и полностью придумал себе славное прошлое и счастливое детство. Однако воспитание у него, равно как и гуманитарная часть образования, с рассказами о детстве вполне соотносились.
Третья совсем конспирологическая, и её можно встретить на просторах интернета. Бартини владел некими тайными знаниями, словно пришелец с другой планеты или откуда-то из будущего, и этим знаниям он обучал выдающихся людей своего времени. В Европе он заразил любовью к самолётам Сент-Экзюпери, и тот вывел Бартини под видом Маленького Принца. В СССР он повлиял на Лагина, и именно поэтому в книге про Хоттабыча герои летят в Италию на ковре-самолёте. Кстати, запустили версию всё те же Бузиновские.
Как выживается «контре» в Стране Советов
Бартини (или всё же Орожди?) приговорили к десяти годам лагерей. Он оказался в одной «шарашке» с Туполевым. Вот только Туполева выпустили досрочно, а Бартини отсидел от звонка до звонка. Говорят – за строптивость. Когда Сталин решил увидеть гениального конструктора очередного прорывного самолёта, Берия вспомнил, что конструктор – сидит. И поехал проведать. Бартини же всю встречу с Берией ругал энкавэдэшников. Берии не понравилось.
Из лагеря конструктор вышел со сломанными пальцами. До конца жизни бледнел, слыша собачий лай. До ареста он собак обожал. В лагере он продолжал работу из принципа, не надеясь, что проклинаемые им энкавэдэшники его выпустят. Дело в том, что началась Великая Отечественная война.
Бартини положил для себя цель: сделать так, чтобы «красные» самолёты в воздушных боях с нацистскими обязательно выигрывали. Быть может, цель была ещё глобальнее: выиграть войну с помощью суперсамолётов? В любом случае, он конструировал как одержимый. Как умел, с учётом того, что чертить и рассчитывать – не мог.
Он начал выстраивать новый сверхзвуковой истребитель – такой же проектировали и немцы. Но вскоре Бартини остановили. На истребители, мол, нет ресурсов. Разрабатывайте, гражданин Бартини, транспортник. Гражданин разработал. Его транспортные самолёты стали прорывом в авиации. До Бартини авиаперевозки как возможность перекидывать грузы значительных объёмов и значительного веса рассматривалась как почти фантастическая.
Лагеря за спиной в сталинские времена означали крест на карьере. Но Бартини, выйдя на свободу, вскоре занял место главного инженера перспективных схем летательных аппаратов в Сибирском НИИ авиации. Не могли вытеснить куда-нибудь в дворники Бартини. Властям он был нужен именно авиаконструктором. Так что конструировал он до своей смерти в 1974 году. Считается, что он повлиял не только на авиацию – Королёв утверждал, что без Бартини не было бы космических аппаратов. Они одно время сотрудничали, недолго, и это сотрудничество на Королёва определённо повлияло.
Когда за Бартини пришли в тридцать восьмом, он был жена, на шведке по имени Елена. У них был трёхлетний сын Геро. После ареста Елену с ребёнком на руках из квартиры выселили. Она оказалась на грани голодной смерти. Вырастила сына каким-то чудом. Тот не только закончил школу, но и поступил в институт при первой возможности.
Увы, отметиться в науке, как мечталось, Геро было не суждено. Как и отец, он рос очень спортивным юношей, увлекался альпинизмом. Во время одного из восхождений Геро сорвался и погиб. После него сиротой остался сын Олег. Елена умерла почти сразу после похорон – не выдержало сердце. Матерью другого его сына, Владимира, стала конструкторша Валентина, с которой Бартини познакомился, будучи заключённым.
Сам Бартини же после освобождения вернулся ко всем своим старым привычкам. Посещал рестораны, выставки, обсерваторию. Писал очень странные тексты с недоказуемыми физическими теориями. Менял любовниц. Когда в квартиру Бартини пришли в связи с его смертью, на одной из стен обнаружили акварельные портреты обнажённых дам, нарисованных собственной его рукой.
Портреты висели плотно, в четыре ряда, и были завешены полотном. Обнаружилась в квартире также молодая девушка, которой Бартини завещал всё своё имущество. Считается, что она была его последней любовью. Имя девушки по понятным причинам широко разглашать не стали.
Теории Бартини многие считают слишком гениальными, чтобы быть доказанными на данном этапе научного развития. И следующего этапа, который непременно эти теории докажет, с нетерпением ждут. Кстати, о пришельцах из будущего и тайных знаниях. Его теории касаются именно вопроса природы времени.
Говорят, что если их докажут, путешествия во времени станут возможными. И, кто знает, может быть, отправившийся в начало двадцатого века в родной дом Бартини никакого Роберто там не обнаружит. Потому что отправиться надо будет по оси времени совсем в другую сторону.