пушкин в гурзуфе биография
Пушкин в Крыму
В тематике литературных экскурсий по Крыму рассказ о пребывании «светила русской поэзии» на полуострове едва ли не самый популярный и важный. Однако в Крыму Александр Сергеевич пробыл всего месяц, хотя столь недолгое пребывание, всё же, оставило значимый след в творческой биографии поэта.
Вместе с ними Пушкин в августе 1820 года морем через Керченский пролив прибывает в Крым. Наследница древнего Пантикапея – Керчь – впрочем, особого впечатления на поэта не произвела. Судя по сухим заметкам из писем, оставила Пушкина равнодушной и Феодосия, куда генерал Раевский с детьми и своим талантливым другом прибыл наземным транспортом. Путешественники пробыли в гостях бывшего феодосийского градоначальника С.М.Броневского два дня, после чего морем отправились в Гурзуф, к благословенному уголку, где Пушкин был по настоящему счастлив, о чем рассказывал своему брату Льву в трогательных письмах.
Почти нет сомнений, что это морское путешествие вдохновило поэта на знаменитые строки:
«Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сел узор
Разостлан был передо мною…»
Так, в Крыму, начала зарождаться «жемчужина» русской литературы – поэма «Евгений Онегин». Несколько недель, проведенных в уютном мезонине дома, принадлежавшего генерал-губернатору Новороссии герцогу А.Э. Ришелье, вдохновили поэта на завершение элегии «Погасло дневное светило», написание элегии «Увы, зачем она блистает». Были закончены стихи «Мне вас не жаль, года весны моей», здесь же был сделан черновой набросок стихотворения «Зачем безвременную скуку». В Гурзуфе была начата поэма «Кавказский пленник». Под влиянием крымских впечатлений написаны стихотворения «Редеет облаков летучая гряда», «Нереида» и многие другие.
Волшебный край, очей отрада! Все живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда, долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада. Все чувство путника манит,
Когда, в час утра безмятежный, в горах, дорогою прибрежной,
Привычный конь его бежит и зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит вокруг утесов Аюдага.
Пушкин в Гурзуфе много гуляет, наслаждается природой и пейзажами, размышляет. Но дни отдохновения у моря заканчиваются, и семья Раевских вместе с Пушкиным продолжает путешествие по Крыму, двигаясь вдоль южного берега. Сделав посещение Георгиевскому монастырю, что на мысе Фиолент, Пушкин до глубины души поражен монументальностью и суровой красотой этих мест. В рифмованных строках Александр Сергеевич соглашается с мнением историков, считающих эти места древним Парфенионом, где некогда возвышался храм богини Девы, отождествляемой с древнегреческой богиней охоты Артемидой и древнеримской Дианой.
«К чему холодные сомненья?
Я верю: здесь был грозный храм,
Где крови жаждущим богам
Дымились жертвоприношенья…»
Далее на пути поэта – Бахчисарай. Сюда Пушкин прибывает больным, одолеваемым лихорадкой, и первые впечатления от прогулок по древнему городу и ханскому дворцу противоречивы. Но эти, омраченные недугом дни, всё же не затушили огонек, затеплившийся в душе поэта. Спустя четыре года после визита в столицу крымских татар, Александр Сергеевич пишет знаменитый «Бахчисарайский фонтан».
Довелось Пушкину пройтись и по горным тропам. В Бахчисарай путь поэта лежал через перевал Шайтан-Мердвен (Чертова лестница). По остаткам древней военной дороги via militaris, некогда соединявшей античное городище Херсонес и римское укрепление Харакс (нынешняя Гаспра), Пушкин и Раевские поднимались, придерживаясь за хвосты коренастых выносливых лошадок. Как писал сам Пушкин: «Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным восточным обрядом!»
Увы, до наших дней здание, где Пушкин прожил около недели, не сохранилось. В конце 2014 года ему подписали приговор и отправили под снос. Теперь на историческом месте вырос элитный новострой.
В память о великом поэте и его визите, в Крыму установлено несколько десятков памятников, мемориальных знаков, названы улицы, скверы, бульвары. Четыре населенных пункта Республики носят название Пушкино (Алуштинский горсовет, Джанкойский, Красногвардейский и Джанкойский районы)
Татьяна Гонтаренко
Пушкин и Крым: двести лет вместе
Журналисты «Парламентской газеты» готовят юбилейную экспедицию по следам поэта, присоединившего полуостров к России
Шестого июня — день рождения Александра Сергеевича Пушкина, отмечаемый одновременно ещё и как Международный день русского языка. В нынешнем году этот праздник пройдёт в Крыму не так, как обычно.
Как Пушкин присоединил полуостров к России
На протяжении последних тринадцати лет 6 июня на полуострове открывался международный фестиваль «Великое русское слово», собиравший участников из многих стран мира. После воссоединения Крыма с Россией в рамках фестиваля под патронатом Совета Федерации Федерального Собрания РФ стал проходить еще и «Ливадийский форум». Увы, в нынешнем году из-за пандемии коронавируса эти мероприятия не состоятся. Однако после того, как болезнь окончательно отступит, пушкинский фестиваль обязательно вернётся в Крым. Иначе просто не может быть, учитывая ту роль, которую сыграл поэт в… присоединении полуострова к России.
В 2020 году Крым отмечает большой пушкинский юбилей — двести лет путешествия поэта по полуострову. К этой дате журналисты «Парламентской газеты» решили повторить классический — во всех смыслах этого слова — маршрут. Наша Пушкинская экспедиция начнётся в ближайшее время, а подробный рассказ о ней вы сможете прочитать в августовском номере журнала «Российская Федерация сегодня» и на сайте «Парламентской газеты».
Пожалуй, только одно путешествие по Крыму может сравниться с пушкинским по значению для истории полуострова: это путешествие Екатерины Великой в 1787 году, которое было политическим смотром Тавриды. Путешествие Пушкина 33 года спустя стало смотром литературным, поэтическим.
Зачем путешественники ехали и едут в Тавриду
Пушкин с семьей Раевских приехал в Крым так же, как сейчас приезжает на полуостров большинство россиян, — с Тамани. Вот только, конечно, никакого Крымского моста в те времена не было ещё и в помине. Поэт со своими спутниками добрался до Тавриды морем 15 (по новому стилю — 27) августа 1820 года.
«С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма. Морем приехали мы в Керчь. Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи, думал я — на ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утёсов, грубо высеченных — заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни — не знаю. За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнившийся с землёю, — вот всё, что осталось от города Пантикапеи. Нет сомнения, что много драгоценного скрывается под землёю, насыпанной веками…» — рассказывал Пушкин в письме к брату.
Через несколько лет поэт проведёт этим же путём Евгения Онегина:
Он зрит поэту край священный:
С Атридом спорил там Пилад,
Там умер гордый Митридат…»
Не будем забывать, Пушкину — всего двадцать один год, он стремится в Тавриду, как в страну античности, древнюю романтическую страну чудес и открытий.
«Путешественников в Крым влекли три вещи: природа, древности и этнографическая экзотика. Россия в 1783 году присоединила, по сути, кусочек Средиземноморья с тёплым морем, живописными горами, водопадами и так далее — всем тем, что было в диковинку жителям среднерусских равнин. Это к тому же была земля с седой историей, с многочисленными античными и средневековыми памятниками, возбуждавшими интерес в среде образованной публики, наконец в это время Крым был совершенно «восточной» страной», — объясняет историк, генеральный директор Центрального музея Тавриды Андрей Мальгин.
Дух поэта в Гурзуфе
16 (28) августа путешественники отправились из Керчи в Феодосию. Оттуда их путь лежал морем в Гурзуф, который стал главным пушкинским местом в Крыму. Этот морской переход состоялся в ночь с 18 на 19 (с 30 на 31) августа на военном корвете «Або».
«Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Я вижу берег отдалённый,
Земли полуденной волшебные края…» — написал на борту корабля поэт.
В Гурзуфе Пушкин и Раевские поселились в доме герцога Ришелье. Три недели там стали для поэта «счастливейшим временем в жизни». «В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом, — рассказывал он. — Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря — и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество».
Сегодня в том самом доме герцога Ришелье, рядом с которым до сих пор растёт тот самый, пусть и изрядно постаревший, пушкинский кипарис, работает музей. Больше того, если верить поэтическому завещанию Пушкина, его дух до сих пор обретается в этих местах: «Так если удаляться можно оттоль, где вечный свет горит, где счастье вечно, непреложно, мой дух к Юрзуфу прилетит…»
5 (17) сентября путешественники направились из Гурзуфа через Никитский ботанический сад, Ялту, Ореанду, Кореиз и Мисхор в Алупку. В те стародавние времена не было ни путеводителей по Крыму, ни даже доступных географических карт. Путешествовать по Тавриде отправлялись с написанной почти две тысячи лет назад «Географией» Страбона — и это не преувеличение.
Поэт сделал Крым модным
С Южного берега Пушкин и компания по Чёртовой лестнице (перевал Шайтан-Мердвен) поднялись в Байдарскую долину. «По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших, — писал Пушкин Дельвигу, — это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным восточным обрядом». Далее путь лежал в Балаклавский монастырь на мысе Фиолент. «Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление», — вспоминал поэт.
Затем были Бахчисарай, вдохновивший Пушкина на поэму о Фонтане слёз, и Симферополь. Приезд в столицу края 8 (20) сентября — последняя точно задокументированная дата пушкинского путешествия. Спустя несколько дней классик отправился из Крыма через Перекоп в Одессу.
Таким образом, фактически Пушкин увидел во время своего путешествия весь Крым, преодолев, по подсчётам исследователей, около 150 километров морем и более 650 километров по суше.
Как отмечает Мальгин, путешествие Екатерины в Крым создало традицию царских вояжей на юг, все наследники великой императрицы, за исключением Павла I, считали своим долгом совершить путешествие в этот удивительный край.
Пушкин создал аналогичную традицию для писателей и поэтов. Вслед за ним и его стихами в Тавриду устремились Гоголь, Толстой, Тютчев, Чехов, Волошин, Мандельштам, Гумилёв, Ахматова, Цветаева, Пастернак, Куприн, Бунин, Шмелёв, Булгаков, Маяковский, Солженицын, Аксёнов, Бродский…
Да и в целом к середине XIX столетия не побывать в Тавриде для образованного российского человека считалось почти неприличным. Возникла мода на Крым, не исчезнувшая до сих пор — даже несмотря на ожесточённую конкуренцию со стороны современных заграничных курортов.
Пушкин на «брегах Тавриды». Гурзуф.
(к 215-летию со дня рождения А.С.Пушкина)
«Брега Тавриды», «Очей отрада». Сколькими поэтическими эпитетами он наградил полуостров. И будет вспоминать о нем даже спустя 17 лет, лежа на смертном одре. Будет вспоминать, как самые счастливые и беззаботные свои дни, как самые яркие дни своей юности. Таврида для всех русских начала XIX века – страна, «исполненная воспоминаний». Ее мало кто видел, ездили туда редкие одиночки (хотя путешествия в Крым постепенно становились модой), но о ней много знали из древних авторов. Это был край, овеянный легендами, благословенная «полуденная земля». 
Разлад и смятение последних месяцев в Петербурге сменились дружелюбием и любовью, которой был окружен Пушкин в семье Раевского. Весной 1820 года поэт был выслан из Петербурга и подвергнут опале: дерзкие стихи и эпиграммы навлекли на него гнев императора Александра I. Поэта удаляют из столицы и прикомандировывают к канцелярии одесского генерала И.Н. Инзова «Петербург душен для поэта, — писал Пушкин. – Я жажду краев чужих, авось полуденный воздух оживит мою душу». В Крым Пушкин приехал вместе с семьей генерала Н.Н. Раевского.
Генерал Н.Н.Раевский
Конечно же, он обратил внимание на «брега Тавриды», ведь знакомство с полуденным краем началось с моря, когда они плыли из Тамани, мимо Керчи. Пушкин вряд ли предполагал, насколько эта земля завладеет его воображением.
Керчь, однако, слегка его разочаровала. На горе Митридат он увидел не те следы Пантикапеи, а груду камней, утесов, грубо высеченных, ступеней, дело рук человеческих. Стены Феодосийской Генуэзской крепости поразили больше, ведь здесь сохранились древние христианские храмы.
Скорее всего, юный поэт побывал и на Карадаге. Среди черновиков «Евгения Онегина» есть рисунок Золотых ворот. Но во времена Пушкина эта скала еще сохраняла свое древнее татарское название – Шайтан Капу (Чертовы ворота). Считалось, что где-то там, среди скал, находился вход в преисподнюю, и Пушкин бросился смотреть Карадаг.
Проплывал он как раз мимо этого грота, который впоследствии местные жители окрестили пушкинским. В Юрзуфе он прожил большую часть крымского путешествия, три недели. Раевские поселились в доме дюка де Ришелье – единственном европейском строении на всем Южном берегу. Об этом удивительном доме вспоминают почти все путешественники позапрошлого века, побывавшие в Крыму. Ришелье построил его, когда был губернатором Новороссийского края, но никогда там не жил и великодушно приказал держать его открытым для всех проезжающих.
Дом Ришелье в Гурзуфе (сейчас музей А.С.Пушкина)
«В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностью неаполитанского lazzarone. Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря – и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество. Вот все, что пребывание в Юрзуфе оставило у меня в памяти».
Пушкинский грот в Гурзуфе (30-е гг. ХХ века)» title=»Пушкинский грот в Гурзуфе (30-е гг. ХХ века)
5 сентября 1820 года Пушкин и оба Раевские покинули Гурзуф и отправились верхом по знаменитым местам Южного берега в Бахчисарай и Симферополь. Путники добрались до Никитского ботанического сада, потом проехали Верхнюю Массандру и увидели Ялту. Здесь (как и в Алупке, и в Симеизе) повторилась та же история: вместо славного византийского города – небольшая деревня, остатки стен старинной греческой церкви. Алупка – такая же деревенька (в сорок дворов, с мечетью). Романтический дворец графа Воронцова начнут строить здесь позже, в 1824 году.
Сверху, с Яйлы, путники могли в последний раз полюбоваться видом Южного берега. Дальше их путь лежал к мысу Фиолент. Следуя по территории Херсонеса через Севастополь и Инкерман, Пушкин с друзьями доехали наконец до Бахчисарая.
Памятник А.С.Пушкину на мысе Фиолент
Бывшая столица Крымского ханства особенно поразила путешественников, ведь во времена Пушкина Бахчисарай еще сохранял вид самого настоящего восточного города. Сюда съезжались купцы со всего Крыма. Однако вид дворца не оправдал ожиданий: Пушкин увидел не тот, старый дворец, который сгорел в 1736 году, а восстановленный и отремонтированный. Знаменитый фонтан слез выглядел не лучше: «из-за ржавой железной трубки по каплям капала вода».
А.С.Пушкин у Бахчисарайского фонтана (художник М.Кметь)
Но через четыре года, уже в Михайловском, Пушкин именно этому фонтану посвятил стихотворение. А в память о поэте, на мраморном выступе фонтана, теперь всегда лежат две розы: белая и красная.
Розы в Бахчисарайском фонтане
Музей А.С.Пушкина в Гурзуфе
О, скоро ль вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду, на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный.
Пушкин в гурзуфе биография
Корабль плыл перед горами, покрытыми тополями, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали небольшие южнобережные селения… Ночью на корабле написал я элегию:
Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми послушное ветрило,
Волнуйся надо мной, угрюмый океан.
Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда
Стремлюся я…
И.К. Айвазовский. «А.С. Пушкин в Гурзуфе». 1887г, холст, масло,
музей А.С. Пушкина, Cанкт-Петербург.
Так в своем письме брату писал 20-ти летний Александр Пушкин в конце августа 1820г. по прибытии ранним утром из Феодосии в Гурзуф. Почти три недели, проведенные там, стали, по словам самого поэта, «самыми счастливыми днями» его жизни и заняли, несомненно, значительное место в его душе, ибо по прошествии даже десяти лет, работая над «Странствиями Онегина», он с прежним чувством и волнением, как будто в тот самый день, пишет:
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сел узор
Разостлан был передо мною.
А там, меж хижинок татар…
Какой во мне проснулся жар!
Какой волшебною тоскою
Стеснялась пламенная грудь!
Но, муза! Прошлое забудь.
Давайте сегодня побываем в тех местах и попробуем найти дом, где в Гурзуфе жил в то лето Александр Пушкин. Для этого, правда, придется проникнуть на территорию санатория им.А.С.Пушкина (вот бы он подивился!) и в самой глубине его найти дом с мемориальной табличкой, которая действительно подтвердит проживание в нем известного поэта.
Дом этот, вполне обычный сегодня и претерпевший за многие годы значительные изменения и перестройки все стоит, хотя вряд ли его узнал бы сам Пушкин. Тогда же, в 20-х годах XIXв., это было совершенно необычайное здание, достаточно подробно описанное И.А.Муравьевым-Апостолом, побывавшего в нем буквально через месяц после отъезда Пушкина: «Огромное здание состоит из крылец и переходов, с навесом вокруг дома, а внутри из одной галереи, занимаемой все строение; исключая четыре небольшие комнаты, по две на каждом конце, в которых столько окон и дверей, что негде кровать поставить. В этом и состоит все помещение, кроме большого кабинета над галереей под чердаком, в который надобно с трудом пролезть по узкой лестнице».
Этот «воздушный дворец», казалось бы так мало приспособленный для жилья и летнего отдыха, тем не менее всегда был радушно открыт для всех приезжих, а принадлежал достаточно известному тогда не только в Тавриде, но и в России, а так же во Франции человеку – герцогу Ришелье. Тогда этот дом был одним из первых европейских строений в Крыму со времен его завоевания Екатериной и гордо возвышался на береговом склоне среди яркой зелени в устье речки Авинды в прекрасной Гурзуфской долине, меж отрогами Яйлы и Медведь-горой. Непонятно где и как, но в этом наполненном почти лишь только одним воздухом доме многочисленные его гости все же умудрялись расположиться. Таким же чудом расположилось в тот раз и семейство генерала Н.Н.Раевского, вместе с которым, как известно, прибыл в Крым и Пушкин. Можно предположить, что, скорее всего, в большом кабинете под крышей поселились все барышни – Екатерина, Софья, Мария и Елена (вместе с гувернанткой), а в остальных четырех жилых комнатках внизу заняли сам генерал Николай Николаевич Раевский, его супруга Софья Алексеевна, француз Фурнье, доктор Е.П.Рудыковский и, наконец, Николай Раевский-младший со своим другом Александром Пушкиным.
Чем занимались? А чем занимаются обычно на отдыхе у моря? Гуляли по окрестностям, купались, плавали на лодке… По воспоминаниям Раевских, часто беседовали о литературе, перечитывали Вольтера, Байрона, Шенье, античных авторов (брали старинные книги из библиотеки хозяина), занимались английским языком. В одном из писем сам же Пушкин и писал: «В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностью неаполитанского lazzarone. Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря – и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество. Вот все, что пребывание в Юрзуфе оставило у меня в памяти» (на старинных изображениях Гурзуфа видно, что возле дома Ришелье росло несколько кипарисов, все тогда достаточно молодые и невысокие; сегодня это огромные деревья, каждому около двухсот лет, но который из них «пушкинский кипарис», пожалуй, и не догадаться).
Это письмо кажется, пожалуй, не слишком-то и восторженным… Однако нужно вспомнить, что молодой поэт прибыл в Крым от берегов Невы «изгнанником», разочарованным в жизни и обуреваемым сложными чувствами тоски, обиды, обмана лучших надежд и ожиданий, но сам «прелестный край», а также вдруг проснувшаяся любовь к одной Прекрасной Даме явились бальзамом для душевных его ран. И определенно именно здесь в Гурзуфе случился с ним тот «целительный переворот», когда вновь вернулись к поэту равновесие и воодушевление, душевный покой и желание творить. Возможно, тогда же была им написана поэма «Таврида», увы, затем почти полностью уничтоженная автором, не желавшим обнаружить тайну своей любви…
Биограф Пушкина П.И.Бартенев так писал об этой важнейшей тайне жизни поэта:
«К воспоминаниям о жизни в Гурзуфе несомненно относится тот женский образ, который беспрестанно являлся в стихах Пушкина, чуть только он вспомнит о Тавриде… Но то была святыня души его, которую он строго чтил и берег от чужих взоров, и которая послужила внутреннею основою всех тогдашних созданий его гения. Мы не можем определенно указать на предмет его любви: ясно, однако, что встретил он его в Крыму и что любил его без взаимности». Не поэтому ли сам Пушкин упорно умалчивал почти обо всех событиях своего пребывания в Гурзуфе. Некая дымка таинственности окутывает круг общения поэта в эти недели. Твердо, по документам, мы знаем лишь о Раевских. Пушкин отдал дань благодарности и любви всему замечательному семейству. О генерале и всех его родных он писал: «…человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества. Все его дочери – прелесть, старшая – женщина необыкновенная…».
Но были ли еще какие-либо знакомые у поэта в Гурзуфе? Предположительно называют два семейства, связанных с Раевскими родством и жившими неподалеку от Гурзуфа. Первое – это брат крестницы генерала Раевского Анны Ивановны, Александр Иванович Крым-Гирей, живший в своем имении Суук-Су в полутора километрах от дома Ришелье (здание также, увы, не сохранилось). Необходимо заметить, что он был человеком весьма примечательным: крымским татарином, но выросшим, получившим образование и воспитанным в Англии; в родном же Крыму с удовольствием занимался миссионерской и просветительской деятельностью среди местных жителей. Этот потомок крымского хана любил и хорошо знал полуостров и его историю; вполне возможно, что как раз его биографические воспоминания стали темой для написания Пушкиным в последствии поэмы «Бахчисарайский фонтан».
Другим же семейством, бывшем так же в родстве с Раевскими, была семья Андрея Михайловича Бороздина, бывшего Таврического губернатора (его супруга, Софья Львовна, была сестрой Раевского). Дача Бороздиных находилась в Кучук-Ламбате (ныне – территория санатория «Утес»), примерно в 15 верстах от Гурзуфа к востоку от Аю-Дага (Медведь-горы). Дача стояла на западной покатой стороне древнего мыса Плака, почти на берегу моря и напоминал более всего итальянский дом с круглой стеклянной галереей, покрытой куполом, где на просторном балконе обычно пили чай и наслаждались живописным видом. На берегу была устроена пристань с лодками, а вокруг разбит прелестный парк, полюбоваться которым, кстати, можно и сегодня в отличие от дома, к сожалению не сохранившегося. Кучук-Ламбат (ныне Малый Маяк) по праву называли тогда самым живописным местом на Южнобережье. По воспоминаниям современников, А.С.Пушкин бывал в этом чудесном местечке не раз и был довольно коротко знаком с обитателями дома…
Среди зеленых волн, лобзающих Тавриду,
На утренней заре я видел Нереиду.
Сокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть:
Над ясной влагою – полубогиня грудь
Младую, белую, как лебедь, воздымала
И пену из власов струею выжимала…
И кто знает, возможно, тайной любовью Пушкина была одна из дочерей Бороздина – Мария или Екатерина?