Произведение туманность андромеды о чем

Туманность Андромеды (Ефремов)

Действие романа происходит в отдалённом будущем, в то время, когда Земля представляет собой единый мир с высокоразвитой и интеллектуальной, коммунистической формой общества. Это время характеризуется необычайным развитием науки и искусства, покорением космоса, искусственным улучшением земного ландшафта и климата, изменением психологии человека.

Роман состоит из нескольких сюжетных линий, призванных показать человека будущего во всём разнообразии его интересов.

Первая линия рассказывает о полёте звездолёта «Тантра» и о членах его экипажа. Выполнив все задачи своей экспедиции, звездолёт летит назад к Земле, но случайно, на расстоянии всего 2-х световых лет от Солнца, оказывается в опасной гравитационной близости от неизвестной ранее тёмной звезды, светящей лишь в инфракрасном диапазоне (для героев романа такие звёзды известны под названием железных звёзд, что не совсем совпадает с современным пониманием этого термина). Экипаж предпринимает попытки предотвратить катастрофу. Командир звездолёта Эрг Ноор производит его посадку на планету в системе этой тёмной звезды. Сканирование поверхности планеты обнаруживает там ещё два звездолёта. Первый из них — пропавший много лет назад земной звездолёт «Парус», второй — «спиралодиск» неизвестной цивилизации. Также экипаж «Тантры» сталкивается с загадочным врагом — местной и враждебной людям формой жизни. Попытка исследования «спиралодиска» заканчивается драматически — астронавигатор Низа Крит получает тяжёлую травму, спасая жизнь Эрга Ноора, подвергшегося нападению ещё одного представителя местной фауны.

Действие других сюжетных линий происходит на Земле. У Дара Ветра, заведующего Внешними Станциями, обнаруживается серьёзная психологическая болезнь — равнодушие к работе и жизни (депрессия). Будучи не в состоянии справляться со своими обязанностями, он принимает приглашение своего друга, историка Веды Конг (возлюбленной Эрга Ноора), поучаствовать в археологических раскопках. Тяжёлый физический труд избавляет Дара Ветра от болезни, а дружеские чувства к Веде перерастают в любовь. Не находя выхода из сложившейся ситуации (его любимая женщина ожидает возвращения Эрга Ноора), Дар Ветер отправляется на титановые рудники в Южную Америку.

Физик Рен Боз совершил выдающееся открытие, но для его проверки необходимо провести опасный и энергозатратный эксперимент планетарного масштаба. Из-за высокой степени риска, в реализации эксперимента ему было официально отказано. Несмотря на запрет, Мвен Мас, сменивший Дара Ветра на посту заведующего Внешними Станциями, помогает Рену Бозу, совершая, таким образом, должностное преступление. Эксперимент завершается катастрофой: Рен Боз тяжело ранен, орбитальная установка разрушена; добровольцы, участвовавшие в эксперименте, погибли. Мвен Мас раскаивается в своём поступке и добровольно удаляется в изгнание на Остров Забвения — убежище для тех, кто желает скрыться от общества или жить, как в прежние времена.

Веда Конг со своей подругой — психиатром Эвдой Наль — навещают дочь Эвды в школе. Попутно автор рассказывает об успехах педагогики будущего.

Художник Карт Сан пишет портреты лучших представительниц разных расовых типов. Нужно заметить, что в мире романа различия между расами почти стёрлись (хотя автор поясняет, что Дар Ветер сохранил фенотип своих славянских предков, а Мвен Мас — негр-африканец), то есть художник хочет запечатлеть уходящее.

На заседании Совета Звездоплавания встречаются почти все главные герои, которые находятся на Земле, в том числе Дар Ветер, Мвен Мас (которого уговорили вернуться с Острова Забвения), Эвда Наль. Обсуждается эксперимент Рен Боза (как с точки зрения науки, так и с точки зрения морали), и выдвигаются важные предложения. В результате Рен Боз полностью оправдан, а Мвен Мас лишён права занимать ответственные должности, но не сослан на Остров Забвения.

Веда Конг обнаруживает подземное хранилище предметов древней культуры: образцы машин, техническую документацию. Там же она находит запертую стальную дверь, но не успевает её открыть — начинается обвал.

В финале романа персонажи провожают Эрга Ноора и Низу Крит в новую космическую экспедицию, из которой (из-за очень большого расстояния до предполагавшейся к исследованию планетной системы) им уже не суждено вернуться. Перед этим окончательно разрешаются намеченные ранее любовные противоречия: Дар Ветер остаётся с Ведой Конг, а Эрг Ноор — с Низой Крит. Уже после отлёта экспедиции на Земле получают сообщение из туманности Андромеды от цивилизации, не входящей в Великое Кольцо: скорее всего, звездолёт неизвестной цивилизации, найденный Эргом Ноором, вылетел именно оттуда.

Источник

Туманность Андромеды (роман)

Из Википедии — свободной энциклопедии

Туманность Андромеды
Обложка первого отдельного издания («Молодая Гвардия», 1958)
Автор	Иван Ефремов
Жанр	научная фантастика, утопия
Язык оригинала	русский
Оригинал издан	1957
Издатель	Молодая гвардия
ISBN	978-0-8285-1856-7
Цикл	Великое Кольцо
Следующая	Сердце Змеи

«Тума́нность Андроме́ды» — социально-философский научно-фантастический роман Ивана Ефремова. Написан в 1955—1956 годах.

Роман стал первым в «космическом цикле» произведений И. Ефремова о будущем планеты Земля, вошедшей в состав галактического содружества цивилизаций — «Великого Кольца» (продолжением цикла являются повесть «Сердце Змеи» и роман «Час Быка»).

Квинтэссенцией социальных и философских размышлений Ефремова о далёком будущем стал масштабный и беспрецедентный в советской литературе роман «Туманность Андромеды». [ источник не указан 863 дня ]

Отрывки печатались в газетах «Пионерская правда» (1957 года) и «Комсомольская правда» (1959 года). Впервые роман был издан в журнале «Техника — молодёжи» за 1957 год. В виде отдельной книги впервые опубликован издательством «Молодая гвардия» в 1958 году. После этого многократно переиздавался.

Источник

Туманность Андромеды — краткое содержание романа Ефремов (сюжет произведения)

Иван Ефремов в повести «Туманность Андромеды» представил нам фантастическую реальность будущего. В будущем люди достигли высот не только в технологиях, политическом строе, но и в искусстве, способности воздействовать на природу и менять психологию людей.

В романе описаны несколько сюжетов.

Первый повествует о звездолете «Тантра» и его экипаже. Члены экипажа и их капитан Эрг Ноор, избегая катастрофы на борту предпринимают попытку сесть на одну из планет, и видят, что их звездолет не единственный приземлившийся на эту планету. Один из звездолетов экипажу знаком – это потерявшийся корабль «Парус», но второй же вызывает целый ряд вопросов. Становиться понятно, что он не с Земли и о нем не знает ни один человек. Так откуда же он? Кроме того, эта планета встречает враждебно космических туристов. Местные обитатели планеты объявляют экипажу войну и они не могут до конца исследовать найденный спиралодиск из-за травмы одного из членов экипажа.

Другие сюжеты повествуют о жизни на Земле. Главный герой, управляющий Внешними Станциями, Дар Ветер страдает от психологической болезни, излечить которую помогает тяжелый физический труд и любовь к девушке Веда Конг. Она историк и возлюбленная Эрга Ноора. Дар Ветер понимает, что девушка ждет своего возлюбленного, и принимает решение отправиться на рудники в другую страну.

Эрг Ноор никак не может разгадать тайну внеземного звездолета, и скорее всего, эта тайна не разрешится при его жизни.

Другой герой, физик Рен Боз вынужден провести опасное испытание, которое подтвердит его великое открытие. Но в последний момент ему отказывают. Слишком рискованный эксперимент для всех людей. Но выдающемуся физику помогает другой герой, дабы вместе совершить этот величайший прорыв. Мвен Мас окрылен предчувствием скорой удачи предстоящего эксперимента. Но их эксперимент завершается жуткой катастрофой.

Мвен Мас, помогавший Рен Бозу опечален результатами испытания и искренне раскаивается в своем поступке. Он уходит на Остров Забвения и становится отшельником.

Источник

Краткое содержание Туманность Андромеды Ефремов

Фантастический роман-утопию «Туманность Андромеды» создал советский писатель Иван Антонович Ефремов. Автор передал мир далёкого будущего, где человечество продолжает покорять космические просторы, а на Земле уже развиты технологии.

Экипаж одной научной экспедиции возвращается к Земле. Все поставленные задачи выполнены, и члены экипажа уже предвкушают возвращение домой. Девушка Низа понимает, что за время космического путешествия влюбилась в капитана Эрга.

Внезапно звездолёт притягивает тёмная звезда. Космический корабль совершает вынужденную посадку. На космическом теле, заложниками которого стали земляне, люди обнаруживают другой звездолёт, отправленный по всем признакам с Земли и корабль инопланетян. Также земной экипаж подвергается нападениям представителей местной формы жизни. Враждебно настроенные жители травмируют и девушку Низу. Та теряет сознание. Землянам пришлось экстренно покинуть недружелюбную звезду. Лишь вернувшись на родную планету, девушка выздоравливает и узнает, что Эрг тоже испытывает к ней чувства.

На Земле девушка Веда ждет возвращения возлюбленного Эрга. Веда — не только красотка, но и опытный историк. Она верна своим чувствам к Эргу и не отвечает на любовь мужественного Дара взаимностью. Он, не желая мешать любимой женщине, уезжает на археологические раскопки, а затем — на рудники.

В финале произведения главные герои Эрг и Низа покидают Землю и отправляются в новое космическое путешествие к неизведанным далям. Дар и Веда теперь вместе. На Землю приходит сообщение из далекой туманности. Может быть, это инопланетяне пытаются связаться с людьми?

После прочтения произведения Ефремова «Туманность Андромеды» осознаёшь, что в итоге всё встанет на свои места: каждый найдёт себе человека, с которым ему будет комфортно, появиться надежда на возвращение, и успех придёт к тому, кто этого действительно заслуживает.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Ефремов. Все произведения

Туманность Андромеды. Картинка к рассказу

Сейчас читают

Собранные короткие рассказы включают в себя множество интересных фактов из жизни животных и птиц, сезонное временное изменение в лесном хозяйстве. Описание ведётся в форме дневника. Каждое время прекрасно и привлекательно

Произведение написано таким образом, что автор все время обращается к своему брату, давая ему советы и уча жизни. В первую очередь он утверждает, что выгоду необходимо приобретать только честным трудом.

Пьеса под названием «Ричард 2» представляет собой захватывающую историческую трагедию, которая изложена полностью в стихотворной форме. Ориентируясь на источники можно сказать, что пьеса написана и поставлена в 1595 году, а опубликована в 1597 году.

Произведение начинается в местечке вблизи рая, где немногочисленное семейство Адама и Евы возносит молитву Иегове.

Вася Куролесов и его мама Евлампьевна решили купить поросят. В воскресенье Вася поехал в город Карманов и купил у черноусого мужчины двух поросят. Дома вытряхнув мешок, Вася увидел, что его нагло обманули. Вместо поросят в мешке сидел рыжий облезлый пес

Источник

Ефремов Иван «Туманность Андромеды». Обвинительный приговор коммунистической утопии. Часть 1

Написав и опубликовав блогопост-статью о жизни и творчестве Ивана Ефремова, я посчитал, что на этом тему можно закрыть. Но что-то не давало мне покоя. Маленький червячок сомнения в целесообразности завершения работы над темой зудел и зудел. И тогда я решил, что надо перечитать все опубликованные литературные тексты Ивана Ефремова, а также – те тексты, которые хоть в какой-нибудь мере дают представление о том, как Иван Ефремов работал над своими произведениями.

Я начал с рассказов. Перечитал практически все опубликованные. От самых мелких, до самых крупных. И убедился в том, что Иван Ефремов – мастер внятно и чётко говорить о хорошо знакомых ему – практически – вещах. Будь то геология, палеонтология и смежные – точнее, близкосмежные области человеческого знания – здесь вопросов нет, Ефремов силён, мощен и против его аргументации – пусть даже и художественно изложенной – внятно что-то возразить очень сложно.

Я очень не хотел верить в стихийно сложившееся у меня мнение. Трудно было расставаться с во многом детской верой в то, что учёный-палеонтолог с мировым, не побоюсь этого определения, именем, не способен ярко, качественно и точно показать самое основное – жизнь и развитие реальных людей, обычных людей. А также – показать нормативные выходы из очень сложных и опасных ситуаций.

Почему не способен? Потому что люди – кого ни возьми, даже персонажей рассказов – у него, на мой взгляд, не являются живыми. Это схемы, марионетки, болванчики, какие-то гомункулусы. И чем дальше в будущее отодвинуты периоды жизни и деятельности этих людей, тем меньше эти люди сопоставимы с тем, что можно обозначить как «почти реальные личности».

Закончив читать рассказы, я решил, что чего-то не понимаю и делаю слишком поспешные выводы.

Да, я помню о том, что рассказ – жанр малого объёма. Но я также знаю, что эта «малая форма» требует от писателя немалого мастерства и способности уместить «многое в немногом».

И я начал перечитывать «Туманность Андромеды».

Википедия сообщает, что ««Тума́нность Андроме́ды» — социально-философский научно-фантастический роман Ивана Антоновича Ефремова. Написан в 1955—1956 годах. Отрывки печатались в газетах «Пионерская правда» (1957) и «Комсомольская правда» (1959).

Впервые роман был издан в журнале «Техника — молодёжи» за 1957 год. В виде отдельной книги впервые опубликован издательством «Молодая гвардия» в 1958 году. После этого многократно переиздавался и был переведён на десятки языков мира.

Роман стал первым в «космическом цикле» произведений И.А. Ефремова о будущем планеты Земля, вошедшей в состав галактического содружества цивилизаций — «Великого Кольца». Продолжением цикла являются: повесть «Сердце Змеи» и роман «Час Быка».

Я же буду говорить о своих впечатлениях от текста и своём понимании прочитанного.

В своём предисловии к отдельному изданию романа Иван Ефремов делает упор на неминуемость гигантских преобразований планеты и жизни, описанных им в своей книге:

«Сначала мне казалось, что гигантские преобразования планеты и жизни, описанные в романе, не могут быть осуществлены ранее чем через три тысячи лет. Я исходил в расчетах из общей истории человечества, но не учёл темпов ускорения технического прогресса и главным образом тех гигантских возможностей, практически почти беспредельного могущества, которое даст человечеству коммунистическое общество».

Когда я прочёл этот абзац текста, мне явственно представился Иван Ефремов где-нибудь «в застенках на Лубянке» в окружении хмурых «энкаведистов» с «демократизаторами» в руках. Только в таком «интерьере» ученый-палеонтолог с мировым именем, мог, по моему мнению, написать такое «славословие».

Иван Ефремов, вероятно, уже тогда был под жесточайшим прессингом, если не сказать – контролем со стороны «идеологов коммунистической мечты». Иначе он спокойно бы написал, что описанные в романе события не могли быть осуществлены раньше, чем через три тысячи лет, считая с 1950-х годов двадцатого столетия.

Обратите также внимание на ещё одну часть этой же фразы: «и главным образом тех гигантских возможностей, практически почти беспредельного могущества, которое даст человечеству коммунистическое общество».

Выделю из этого «славословия» только один момент – «почти беспредельного могущества» и сопоставлю его с другим моментом – «даст человечеству коммунистическое общество». Мне сразу вспомнились строки Блока: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем. Мировой пожар в крови – Господи, благослови».

Глава первая – «Железная Звезда» начинается с показа рубки управления звездолётом. Для нас, нынешних, перенасыщенных информацией о множестве подобных сюжетов, прочитанных в книгах и просмотренных в фильмах, конечно, ясно, что описание, данное Ефремовым, хромает «на все четыре лапы» и ещё даже заикается. Но в пятидесятые годы двадцатого столетия о межзвёздных перелётах – да что там о межзвёздных – о пилотируемых полётах вокруг Земли – если и говорили всерьёз, то с большой опаской. Наука не давала ровным счётом никаких гарантий успеха таких «предприятий».

Я не стал увлекаться «понимающими усмешками» по поводу слабоватых описаний интерьера рубки космокорабля и обратил внимание на то, как Ефремов описывает людей, их внешность и поведение.

Что я увидел? Я увидел девушку, в неудобной позе застывшую перед пультом. Я увидел, что её глаза полны мрачного обречённого выражения.

И это – единственный человек в рубке космокорабля? И это – человек на дежурстве? Мало того, что дежурный наплевал на требования техники безопасности и замер над пультом в неудобной позе без особой на то необходимости, так ещё и по какой-то причине находится явно не в уравновешенном состоянии. Мрачность и обречённость – не показатели норматива. Это – маркеры опасности.

Ефремов показывает читателю человека далёкого будущего, человека, безусловно коммунистического общества. И этот человек плевать хотел на требования безопасности и готовности к немедленным результативным действиям. Потому что у этого человека банально затекла спина – в столь молодом возрасте, ведь Ефремов прямо указывает, что дежурным по рубке была девушка.

О каком прекрасном здоровье и ответственном отношении к сохранению своего тела в нормальном состоянии можно говорить применительно вот к этому конкретному человеку «коммунистического далёка»? Выглядит ли эта девушка живой, реальной, естественной? Выглядит ли этот персонаж «маяком», на который следует равняться? Нет и нет.

Дальше – больше. Дверь в рубку открывается и появляется мужчина, который с порога врубает некий «золотистый свет».

Меня, когда я присутствовал на тренировке пилотов в учебно-тренировочном отряде, за одно движение руки к выключателю потолочного света пригрозили вынести ногами вперёд и больше никогда не пускать в здание, где располагались тренажёры.

А тут – человек с порога врубает заливающий золотистый свет и девушка – в полном восторге. Для неё это – нормально и приемлемо. Чуть раньше девушка вздрогнула от негромкого металлического лязга, что ещё раз доказывает её расслабленное, совсем не рабочее состояние на дежурстве, а тут – «всё хоккей», всё нормально, когда полутёмная, погружённая в полумрак рубка вдруг заливается золотистым светом по воле некоего вошедшего мэна.

О том, что на несколько секунд человек под такой иллюминацией слеп как новорождённый кутёнок, Ефремову, вероятнее всего, было ничего не известно. И это – не обычный текстописатель, а учёный-палеонтолог, для которого быть точным и чётким в описаниях и суждениях – так же естественно, как дышать. Если же известно, то это – ещё одно свидетельство резко негативного отношения писателя к людям из «коммунистического далёка». Того самого «далёка», которое в СССР «транслировалось» из всех щелей и объявлялось практически неизбежным.

Дальше – больше. Девушка вся пышет тревогой и любовью, начисто забыв о том, что она вроде как на посту, на дежурстве. А вошедший чел весел, как будто ввалился не в рубку, где вообще-то идёт работа, а куда-нибудь в кабак, где расслабон – самое то.

И особенно весело этот «чел вошедший» произносит фразу «Плохой пример». Я автоматически вспомнил строки из другой главы романа: «И учите меня среди дня и среди ночи… Дайте руку – и я пойду за вами, ибо труден путь». Как это совместить – я так и не понял.

А когда девушка озвучила цифру часов, проведённых этим челом без сна – я «выпал в осадок». Китайцы вообще-то пытали пленников, лишая их сна, а тут чел самолично себя не пытает, но лишает сна. И это – на борту космического корабля. В небоевой ситуации. В ситуации, когда такие «жертвы» определяются не как норматив, а как глупость и пролог к преступлению.

У меня почему-то создалось впечатление, что и девушка – дежурная (рулевым у меня её язык не поворачивается назвать) тоже находится «под кайфом». Может, тоже где-то «глотнула спораминчику»? Вместо того, чтобы серьёзно отнестись к создавшейся ситуации, она повествует о ней с ужасом и восторгом в голосе.

Тридцать седьмая звёздная экспедиция – и для того, чтобы узнать обстановку командир корабля и начальник экспедиции должен войти в рубку? О дублирующих панелях приборов в командирских каютах Ефремову должно было быть известно уже по итогам Второй мировой войны, равно как и о резервных-запасных рубках управления, расположенных далеко от «основных» управляющих центров корабля.

Начальник экспедиции ведёт себя так, словно только что очнулся от зимней многомесячной спячки. Судите сами: «Видите, спать нельзя. Надо продумать все варианты, все возможности. К концу пятого круга должно быть решение. — Но это еще сто десять часов…».

Ефремов «сдаёт» начальника экспедиции читателю «с потрохами». Чел этот сто часов не спал, но за это время не выполнил сколько-нибудь полно свою основную должностную обязанность: он не принял детализированное и точное, а главное – чёткое решение по ситуации. Все остальные члены экипажа, что называется, «дрыхнут без задних ног», бодрствуют всего двое людей на всём корабле.

И тут выясняется, что один из бодрствующих – бездельник. Который произносит фразу-лозунг. Вместо фразы-решения. Цитирую: «В незапамятные времена люди могли совершать небрежность или обманывать друг друга и себя. Но не теперь!». Я сразу узнал типаж политруков и комиссаров, которые обожали режим «Делай как я говорю».

Вместо фразы – решения начальник экспедиции продолжает ударяться в рассуждения и упиваться лозунгами. Цитирую: «— Так сильно уклониться он не мог. Не мог не отправиться в рассчитанное и назначенное время. Если бы случилось невероятное и вышли из строя оба передатчика, то звездолет, без сомнения, стал бы пересекать круг диаметрально, и мы услышали бы его на планетарном приеме. Ошибиться нельзя — вот она, условная планета!».

Какой у Ефремова, оказывается, умный начальник тридцать седьмой звёздной экспедиции! Ему в Генштаб часом не предлагали на должность начальника устроиться? Какой провидец-полководец пропадает, однако.

И этот «провидец-телепат» оказался слаб и глуп. Вместо одной фразы он сказал десять фраз и только последняя имела важное значение: «Альграб» погиб!».

Чем дальше я читал, тем больше я мрачнел.

Когда я только задумывал написать блогопост о «Туманности Андромеды», я постоянно вспоминал строки из песни, исполняемой Игорем Тальковым:

«Листая старую тетрадь расстрелянного генерала

Я тщетно силился понять, как ты могла себя отдать

На растерзание вандалам. »

Так вот, читая «Туманность Андромеды», я «стал немного понимать, как ты могла себя отдать…». Если Низа Крит охарактеризована Ефремовым, как «юный астронавигатор» и не способна владеть собой достаточно для того, чтобы должным образом выполнять свои обязанности… Тут уж, как говорится, «дальше ехать – некуда». Ефремов показывает всю профнепригодность Низы Крит всего лишь небольшой сценой, даже полусценой. Цитирую:

«Девушка что-то сосредоточенно соображала и, наконец, решилась:

— Может быть, уменьшить радиус круга? Вдруг у них авария передатчика?

— Нельзя! (Эрг Ноор говорит.) Уменьшить радиус, не сбавляя скорости, — мгновенное разрушение корабля. Убавить скорость и… потом без анамезона… полтора парсека со скоростью древнейших лунных ракет? Через сто тысяч лет приблизимся к нашей солнечной системе.»

Получается, что астронавигатор, находящаяся на дежурстве и фактически единолично в отсутствие в рубке начальника экспедиции отвечающая за жизнь и безопасность корабля и экипажа, не знает, не помнит и не ведает, а также не понимает элементарных вещей, относящихся, между прочим, к сфере её профессиональной и должностной компетенции.

Зато она весьма вольно отдаётся чувствам и эмоциям, продолжая пребывать на дежурстве – и формально, и фактически.

Она думает не о начальнике Эрге Нооре, а о мужчине Эрге Нооре. Думает постоянно и в самых радужных красках. Под мороком этого «думания» она начисто забывает, что она не только девушка, но и должностное лицо, дежурный астронавигатор космического корабля, второй бодрствующий член экипажа.

Какой зашкаливающий уровень идеализма! И как этот идеализм ошарашивающе и точно выльется через несколько десятков страниц текста в самый неприятный и горький реализм!

Прибытие звездолёта к замолчавшей планете, всё население которой было убито в результате «баловства с радиоактивными веществами», должно было накрепко отрезвить экипаж «Тантры».

Вот интересная и показательная цитата, на мой взгляд, показывающая, насколько Ефремов беспощаден и изворотлив в своём стремлении продемонстрировать утопичность коммунистической идеи: «Более семидесяти лет не поступало ни одного сообщения. Долг Земли, как ближайшей к Зирде планеты Кольца, был — выяснить, что случилось. Поэтому корабль экспедиции взял много приборов и нескольких выдающихся ученых, нервная система которых после многочисленных испытаний оказалась способной вынести годы заключения в звездолете.».

Я не верю, как читатель, в то, что этот «долг» вырос из территориальной близости Земли к Зирде. Даже если это так, то какой смысл было ждать семьдесят лет? Ответа Ефремов не даёт и это молчание писателя меня очень настораживает.

«Чем дальше в лес, тем больше дров». Именно так. И в дальнейшем Ефремов всё больше, всё явственнее и всё чётче отказывается превозносить людей «коммунистического завтра» – хоть из-за их внешности, хоть из-за их всевозможных качеств.

Вот цитата, показывающая, что, по мнению Ефремова, земляне-коммунисты увидели на Зирде:

«Огромное плоское стеклянное здание горело в отблесках кровавого солнца. Прямо под крышей находилось нечто вроде большого зала собраний. Там застыло в неподвижности множество существ, не похожих на землян, но, несомненно, людей. Астроном экспедиции Пур Хисс, новичок в космосе, заменивший перед самым отъездом испытанного работника, волнуясь, продолжал углублять фокус инструмента. Ряды смутно видимых под стеклом людей оставались совершенно неподвижными. Пур Хисс повысил увеличение. Стало видно возвышение, обрамленное пультами приборов, с длинным столом, на котором, скрестив ноги, перед аудиторией сидел человек с безумным, устремленным вдаль взором пугающих глаз.

— Они мертвы, заморожены! — воскликнул Эрг Hoop.»

Обращу особо внимание только на две детали: «множество существ, не похожих на землян, но, несомненно, людей» и «с длинным столом, на котором, скрестив ноги, перед аудиторией сидел человек с безумным, устремленным вдаль взором пугающих глаз.».

Но ещё больше мне непонятны причины поведения Эрга Ноора. Получив такую инфу, начальник экспедиции вдруг ударяется в приверженность разнузданной демократии вместо того, чтобы вынести единственное истинно командирское решение. В руках Ноора – все данные, выше Ноора по статусу, званию, должности – на корабле никого нет. А «Эрг Ноор, бледный…». Это – командир? Или энсин, впервые попавший на борт звездолёта в реальном полёте?

Нижеприведённая цитата, на мой взгляд, очень показательна:

«— Станция погибла и не восстановлена за семьдесят пять лет! Это означает катастрофу на планете. Надо спускаться, пробивать атмосферу, может быть сесть. Здесь собрались все — я спрашиваю мнения Совета…».

Какого Совета? Раньше Ефремов ни о каком корабельном Совете не упоминал ни словом, ни намёком. Нет на «Тантре» никакого Совета. На космическом корабле есть экипаж, есть команда. А Совета – нет.

Обратите внимание ещё на один момент: какие слова употребляет Эрг Ноор: «Надо спускаться, пробивать атмосферу, может быть сесть.». Он ставит рядом «надо» и «может быть». В одной фразе ставит!

Для чего спускаться, для чего пробивать атмосферу, уже «сняв» всю информацию? Данных о причине гибели населения планеты – предостаточно. «Картинок» локаторов и телескопов будет вполне достаточно для любых «неверующих».

Ефремов продолжает «топить» Эрга Ноора. На «совете» начальнику экспедиции возразил только астроном – молодой человек, заменивший в последний момент назначенного в экипаж сотрудника. И этим моментом, на мой взгляд, Ефремов показал всю утопичность надежды на мудрость и могущество всех и любых «советов».

Эрг Ноор заявил, что:

«— Никакие планетные излучения не опасны кораблю с космической защитой. Выяснить, что случилось, — разве не за этим мы посланы сюда? Что ответит Земля Великому Кольцу? Установить факт — еще очень мало, надо объяснить его. Простите мне эти ученические рассуждения! — говорил Эрг Hoop, и обычные металлические нотки в его голосе зазвенели насмешкой. — Вряд ли мы сможем уклониться от своего прямого долга…»

Ничего не напоминает? Именно то самое: «Мы посоветовались и я решил». Откуда взялся вообще этот «прямой долг» спустя семь десятков лет?

Дальше есть более интересная и показательная цитата, проявляющая всю слабость «коммунистической модели организации жизни людей». Ефремов пожелал, чтобы эти слова «озвучил» Эрг Ноор:

«Ему, который, несмотря на долгие годы испытаний, закаливших волю и чувства, все же устает быть начальником, готовым в любую минуту принять на себя любую ответственность за людей, корабль, успех экспедиции. Там, на Земле, давно уже не осталось столь единоличной ответственности — всегда принимает решение та группа людей, которая и призвана выполнять работу. А если случается что-либо особенное, мгновенно можно получить любой совет, самую сложную консультацию. Здесь советов получать негде, и командиры звездолетов пользуются особыми правами. Было бы легче, если бы такая ответственность длилась два-три года, а не десять-пятнадцать лет — средний срок звездной экспедиции!»

Если взрослый человек путает материнскую планету и космическое пространство – то как такого человека допустили на пост начальника экспедиции? И вообще-то по логике вещей командир звездолёта и начальник экспедиции не могут быть в одном лице – эти две должности крайне сложно и тяжело совмещать в реальности.

Если взрослый человек настолько несамостоятелен, то зачем землянам вообще тратить гигантские средства и ресурсы на то, чтобы участвовать в каком-то «Великом Кольце», посылать аж тридцать Звёздных экспедиций «куда звёздный Макар телят не гонял»? Для чего вся эта показуха и всё это шебуршение?

Ефремов в очередной раз показывает читателю опасность излишнего «коллективизма», излишней «коллективизации» человеческой жизни.

А в дальнейшем Иван Ефремов «макает» уже Низу Крит – астронавигатора. Оказывается, астронавигатор не знает точных пределов исследованной землянами области космоса.

Как по мне, так эти пределы любой астронавигатор должен знать как «отче наш». Ещё на древних картах были области, поименованные «здесь живут драконы». А тут – полёт длительностью десять лет минимум – и астронавигатор не знает таких обычных вещей.

Сам Эрг Ноор, оказывается, родился не на Земле. Вот цитата:

«Тридцать пятая звездная состояла из четырех кораблей. На одном из них моя мать была астрономом. Я родился на полпути к двойной звезде МН19026+7АЛ и тем самым дважды нарушил законы. Дважды потому, что рос и воспитывался у родителей на звездолете, а не в школе. Что было делать! Когда экспедиция вернулась на Землю, мне было уже восемнадцать лет. В подвиги Геркулеса — совершеннолетия — мне засчитали то, что я обучился искусству вести звездолет и стал астронавигатором.».

В дальнейшем начальник экспедиии упоминает о какой-то сыворотке, которая, по идее, должна была гарантировать женщин от угрозы беременности в условиях длительного космического полёта и бросает такую фразу: «Тогда сыворотка АТ-Анти-Тья еще не могла долго сохраняться. Врачи не знали этого…».

И это – тридцать четвёртая – тридцать седьмая звёздные экспедиции, каждая из которых продолжалась минимум десяток лет. Итого в среднем триста сорок лет врачи неизвестно чем занимались, но сыворотку, защищающую женщину от угрозы беременности, так и не «отработали» «от начала и до конца».

А Эрг Ноор, считает, что это он «нарушил законы», причём дважды. Интересные законы в коммунистическом обществе: виноваты одни, а отвечают перед законом – другие.

Ефремов беспощадно показывает все недостатки, которыми, оказывается, отягощены люди «коммунистического завтра». Астроном Ингрид Дитра говорит:

«— По-моему, мы давно углубились в неизученный район 344+2У. Начальник хотел дежурить здесь сам, — обратилась Ингрид к астронавигатору.

Пел Лин взглянул на счетчик дней.

— Два дня еще, и нам все равно сменяться. Пока не предвидится ничего, что стоило бы внимания. Доведем дежурство до конца?

Ингрид согласно кивнула.»

Как вам уровень дисциплины на звёздном корабле? «По-моему», «Начальник хотел», «пока не предвидится ничего, что стоило бы внимания». И это – тогда, когда корабль идёт по неизученному району.

Ефремов мастерски нагнетает остроту ситуации, одновременно показывая нам во всей красе и деталях глупость, тупость и непрофессионализм «людей коммунистического завтра»:

«Кэй Бэр разбудил астронавигатора. Тот вскочил и ринулся в центральный пост к приборам.

— Ничего угрожающего нет. Только откуда здесь такое поле тяготения? Для темного облака оно слишком мощно, а звезды здесь нет… — Лин подумал и нажал кнопку пробуждения каюты начальника экспедиции, еще подумал и включил каюту Низы Крит.

— Если ничего не произойдет, тогда они попросту сменят нас, — пояснил он встревоженной Ингрид.

— А если произойдет? Эрг Hoop сможет прийти к нормали только через пять часов. Что делать?

— Ждать, — спокойно ответил астронавигатор. — Что может случиться за пять часов здесь, так далеко от всех звездных систем. »

Всего лишь ждать. И это тогда, когда корабль идёт в незнакомом, а следовательно – потенциально опасном районе. Три человека ничего не знают, ничего не понимают и предпочитают пассивность активности. А ещё они уповают на других членов экипажа. В полной мере уповают. А сами-то они что представляют из себя, как специалисты? Ничего.

И Ефремов блестяще убеждает в этом читателя:

«Стало очевидно, что звездолет шел прямо к могучему центру тяготения.

Астронавигатор не решился изменить курс — произведение большого труда и величайшей точности. Пользуясь планетарными двигателями, он тормозил звездолет, хотя уже становилась очевидной ошибка курса, проложенного через неведомую массу материи.».

Гоп-компания землян, собранная в «консервной банке», оказалась неспособна даже проложить точный курс. А также – оказалась неспособна так составить график дежурств, чтобы при проходе опаснейшего района за штурвалом оказались не сосунки и салаги, а профессионалы и практики.

Помочь – реально и действенно, этой гоп-команде землян оказался не в состоянии даже электронный мозг корабля, о чём Ефремов не замедлил сообщить читателю:

«Электронный «мозг» корабля вел борьбу вместо своих полубесчувственных хозяев, по-своему могучий, но недалекий, так как не мог предвидеть сложных последствий и придумать выход из исключительных случаев.».

Эрг Ноор слишком расслабился, проще говоря – ударился в «расслабуху» по полной программе.

Ефремов беспощадно «макает» командира корабля:

«Внезапно что-то недоброе вторглось извне, прервало радость пробуждения от девяностодневного сна. Эрг Hoop осознал себя начальником экспедиции и принялся отчаянно бороться, пытаясь вернуть нормальное сознание. Наконец он сообразил, что звездолет экстренно тормозится анамезонными двигателями, — следовательно, что-то случилось.».

Осознал он себя. Сначала предавался наслаждениям и радостям, а потом – осознал. Забыл, что он – начальник экспедиции не восемь часов в сутки, а от взлёта до посадки корабля.

Ефремов теперь «макает» обитателей «Тантры» не индивидуально, а коллективно. Конкретно так «макает». Я читал и наслаждался мастерством писателя, отказавшегося воспевать «коммунистическую химеру»:

«Уставившиеся на экраны и циферблаты люди испуганно оглянулись и подскочили к начальнику. Тот, не в силах встать, выговорил:

— Экраны, передние… переключите на инфракрасную… остановите… моторы!

Боразоновые цилиндры погасли одновременно с умолкшей вибрацией корпуса. На правом переднем экране появилась огромная звезда, светившая тусклым красно-коричневым светом. На мгновение все оцепенели, не сводя глаз с громадного диска, возникшего из тьмы прямо перед носом корабля.

— О, глупец! — горестно воскликнул Пел Лин. — Я был убежден, что мы около темного облака! А это…

— Железная звезда! — с ужасом воскликнула Ингрид Дитра.

Эрг Hoop, придерживаясь за спинку кресла, встал с пола. Его обычно бледное лицо приняло синеватый оттенок, но глаза загорелись всегдашним острым огнем.

— Да, это железная звезда, — медленно сказал он, — ужас астролетчиков!

Никто не подозревал ее в этом районе, и взоры всех дежурных обратились к нему со страхом и надеждой.

— Я думал только об облаке, — тихо и виновато сказал Пел Лин.

— Темное облако с такой силой гравитации должно внутри состоять из твердых, сравнительно крупных частиц, и «Тантра» уже погибла бы. Избежать столкновения в таком рое невозможно, — твердо и тихо сказал начальник.

— Но резкие изменения напряжения поля, какие-то завихрения? Разве это не прямое указание на облако?

— Или на то, что у звезды есть планета; может быть, не одна…

Астронавигатор так закусил губу, что выступила кровь.»

Я не буду следовать точно по тексту книги. Пройдусь сначала по «корабельной», а потом – по «наземной» сюжетной линии. Полагаю, что наземная сюжетная линия – отдельная тема и потому она будет раскрыта в другом блогопосте.

Вот цитата: «Внезапный вопль заставил всех вздрогнуть. Астроном Пур Хисс вскочил и взмахнул руками. Его исказившееся лицо стало неузнаваемым, непохожим на человека эры Кольца. Страх, жалость к самому себе и жажда мести стерли всякие следы мысли с лица ученого.

— Он, это он, — завопил Пур Хисс, показывая на Пела Лина, — тупица, пень, безмозглый червяк. — Астроном захлебнулся, стараясь припомнить давно вышедшие из употребления бранные слова пращуров.

Стоявшая рядом Низа брезгливо отодвинулась. Эрг Hoop поднялся.

— Осуждение товарища ничему не поможет. Прошли времена, когда ошибки могли быть намеренными. А в этом случае, — Hoop небрежно повертел рукоятками счетной машины, — как видите, вероятность ошибки здесь тридцать процентов. Если добавить к этому неизбежную депрессию конца дежурства и еще потрясение от раскачки звездолета, я не сомневаюсь, что вы, Пур Хисс, сделали бы ту же ошибку.

— А вы? — с меньшей яростью выкрикнул астроном.

— Я — нет. Мне пришлось видеть недалеко такое же чудовище в тридцать шестой звездной… Я виноват — надеясь сам вести звездолет в неизученном районе, я не предусмотрел всего, ограничившись простой инструкцией.

— Как вы могли знать, что они без вас заберутся в этот район?! — воскликнула Низа.

— Я должен был это знать, — твердо ответил Эрг Hoop, отклоняя дружескую помощь Низы, — об этом есть смысл говорить лишь на Земле…

— На Земле! — возопил Пур Хисс, и даже Пел Лин озадаченно нахмурился. — Говорить это, когда все потеряно и впереди только гибель.

— Впереди не гибель, а большая борьба, — твердо ответил Эрг Hoop, опускаясь в кресло перед столом. — Садитесь! Спешить некуда, пока «Тантра» не сделает полтора оборота…

Присутствующие безмолвно повиновались, а Низа обменялась улыбкой с биологом — торжествующей, несмотря на всю безнадежность момента.»

Как читатель, я не согласен, что ошибка Пела Лина не была намеренной. Вот цитата, которая уже приводилась выше: «Ждать, — спокойно ответил астронавигатор. — Что может случиться за пять часов здесь, так далеко от всех звездных систем. »»

Вот вам чистое намерение, умышленное действие Пела Лина. Умышленное, подчёркиваю.

Вот дополнительная цитата: «Астронавигатор не решился изменить курс… он тормозил звездолет, хотя уже становилась очевидной ошибка курса, проложенного через неведомую массу материи.»»

Вот цитата из «Википедии»: «В авиации штурман — должность лётного состава. Штурман обычно исполняет следующие обязанности: прокладывает курс, исчисляет перемещения и отмечает передвижение на цифровой или топографической карте воздушного судна, следит за исправной работой навигационных приборов. Рассчитывает время полета в зависимости от ветра на эшелоне, необходимое количество топлива на полет, минимальную безопасную высоту полета по отдельным участкам маршрута.».

Напомню ещё раз цитату: «Астронавигатор не решился изменить курс… хотя уже становилась очевидной ошибка курса, проложенного через неведомую массу материи.»

Ефремов продолжает дальше ярко и полно доказывать глупость и непрофессионализм людей «коммунистического завтра». Вот цитата:

«К пятнадцатому обороту звездолета подготовили станцию-бомбу с мощным телепередатчиком. Однако вторая физическая станция, сброшенная в тень, когда планета повернулась на сто двадцать градусов, исчезла, не подав сигналов.

— Угодила в океан, — закусив губу от досады, констатировала геолог Бина Лед.

— Придется прощупать главным локатором, прежде чем сбрасывать робота-телевизор! У нас их только два!»

Пятнадцать оборотов вокруг планеты сделали – и собрали ноль целых ноль десятых исчерпывающей информации! Эффективность, коэффициент полезного действия – зашкаливают. Вниз, под плинтус – зашкаливают. А не вверх, как должно.

Шарабах – и бомбовая станция утопает в океане. Что, трудно было снабдить станцию поплавками? Наверное, трудно. Но опять таки – это уже тридцатая с гаком звёздная экспедиция. И если до сих пор люди из «коммунистического завтра» не наработали протоколы и стандарты нормативных действий в сложных условиях – как на этих людей равняться-то?

«Исчезнувший восемьдесят лет назад звездолет <«Парус»>нашелся в неведомой ранее системе черного солнца, так долго считавшейся лишь темным облаком.».

Интересная деталь представлена Ефремовым: семьдесят лет назад замолчала планета Зирда, никоим боком тесно не связанная с Землёй – и на выяснение обстоятельств и причин её молчания отряжают земной звездолёт первого класса. А десять лет перед этим пропал земной звездолёт – и на его поиски не отрядили ни одного корабля. О каком истинно человеческом коллективизме, о какой товарищеской взаимопомощи, о каком всепланетном коммунистическом единстве можно говорить после такого «прокола»? Получается, что инопланетяне для землян дороже соплеменников? Как можно «равняться» на таких потомков?

Даже в своём земном звездолёте-аналоге люди слепы, глухи и глупы как новорождённые котята-кутята: «Исследователи выбились из сил, но не нашли ничего, что могло бы объяснить исчезновение и несомненную гибель экипажа «Паруса».».

О бортжурнале и средствах оперативной автоматической фиксации происходящего на борту и вокруг корабля «тантровцы» начисто забыли. О каком профессионализме, о каком мастерстве, о какой образованности и практической опытности можно говорить после этого?

Ефремов продолжает показывать читателю своё отвращение к «людям коммунистического завтра»: сравните предшествующую цитату и вот эту цитату: «Но люди эпохи Кольца не боялись трудных умственных задач, а радовались им.».

Угум. Так обрадовались, что, прочесав пустой звездолёт от носа до кормы и обратно, начисто забыли о бортжурнале и других средствах фиксации происходящего. Профессионалы…

Вот ещё одна цитата, доказывающая глупость, тупость и непрофессионализм «тантровцев». Можно и её сравнить с «позапрошлой» цитатой: «Биолог вынул из магнитофона в центральном посту незаконченную катушку полетного дневника. Эрг Hoop с геологом открыли герметически запертый главный сейф, хранивший результаты экспедиции «Паруса». Люди поволокли на себе значительный груз — множество рулонов фотонно-магнитных фильмов, дневники, астрономические наблюдения и вычисления. Сами будучи исследователями, члены экспедиции не могли даже на короткий срок оставить столь драгоценную находку.». Как понимать то, что ничего из этого на однотипном корабле не было классифицировано как то, что может «объяснить исчезновение и несомненную гибель экипажа «Паруса»»?

Напомню, что «Парус», согласно сюжету, исчез восемь десятков лет тому назад. И Ефремов расширяет пределы влияния глупости тупости и непрофессионализма «людей коммунистического завтра»: «Даже Эрг Hoop, великий знаток всего, что касалось межзвездных полетов, не знал никого из экипажа «Паруса». Укомплектованный исключительно молодежью, этот звездолет отправился в свой бесконечно отважный рейс на Вегу, не передав в Совет Звездоплавания обычного фильма о людях экипажа.»

Каково, а? Сажают салаг-новобранцев в «консервную банку» и зафигачивают аж к Веге. И никто из землян не знает, кого конкретно в эту «консервную банку» запихнули. Потому что всем, кто «имел касательство» к этой очередной авантюре было реально начхать на протоколы, правила, нормы. И на логику в том числе.

Вот ещё одна цитата: «Неизвестный голос излагал события, случившиеся семь месяцев спустя после передачи последнего сообщения на Землю. Еще четверть века до этого, при пересечении пояса космического льда на краю системы Веги, «Парус» был поврежден. Пробоину в кормовой части удалось заделать и продолжать путь, но она нарушила точнейшую регулировку защитного поля моторов. После длившейся двадцать лет борьбы двигатели пришлось остановить. Еще пять лет «Парус» летел по инерции, пока не уклонился в сторону по естественной неточности курса. Тогда было послано первое сообщение.».

«Парусяне» проявили почти все возможные недостатки, свойственные молодым людям. Вот цитата:

«…попытку отремонтировать двигатели, посылку призыва на Землю и изучение неведомой планеты. Не успели еще собрать ракетную башенку, как люди начали непонятным образом исчезать. Посланные на розыски тоже не возвращались. Исследование планеты прекратили, покидать корабль для строительства башенки стали только все вместе и подолгу отсиживались в наглухо запертом корабле в перерывах между невероятно изнурительной от силы тяжести работой. Торопясь отправить ракету, они даже не предприняли изучение чужого звездолета, поблизости от «Паруса», по-видимому, находившегося здесь уже давно.»

В живых осталось восемь человек «парусцев». Беда пришла как раз с направления «изучение планеты». Показательна вот эта цитата, показывающая весь смертельно-определённый крайне низкий уровень подготовки членов экипажа «Паруса»: «— Братья, если вы найдете «Парус», предупреждаю, не покидайте корабля никогда».».

«Люди постепенно осваивались с работой в стальных «скелетах», немного привыкли к почти тройной силе тяжести. Ослабели нестерпимые боли во всех костях, начавшиеся вскоре после посадки.»

Получается, что члены экипажей дальних космических кораблей перед отлётом не проходили практику и не готовились реально использовать экзоскелеты и скафандры высшей биологической защиты. Так же получается, что люди, составлявшие экипажи космокораблей, не были приучены к действиям в условиях повышенной силы тяжести. Опять таки напомню, что речь идёт о больше чем тридцатой «звёздной экспедиции».

«В полосе света вырос огромный смерч из снега и пыли, упиравшийся воронкой вершины в пятнистый и темный низкий небосвод. Под его напором провода высоковольтного тока оборвались, голубоватые вспышки замыканий засверкали среди сворачивавшихся кольцами проволок. Желтоватый огонь прожектора у «Паруса» погас, как задутый ветром. Эрг Hoop отдал распоряжение укрыться в корабле, прекратив работу.»

А почему биолог и прочие специалисты, в том числе астронавигаторы и астрономы не поинтересовались ритмом жизни планеты, не озаботились выяснением простейших последствий восхода и захода местного «светила»? Какой смысл было устанавливать «барраж» и заливать путь от «Тантры» до «Паруса» светом мощных прожекторов, если кабели рвутся как гнилые нитки, а прожектора гаснут как свечки от порыва ветра? И это – космическая, дальняя, звёздная экспедиция? Башенку наблюдателя «тантровцы» укрепили, а всё остальное – сделали «тяп-ляп». И это – «люди коммунистического завтра», не боящиеся никакой тяжёлой работы?

Ефремов весьма хлёстко и иронично охарактеризовал потомков, написав об уснувших в башенке троих «тантровцах»: «так велики приспособляемость человеческого организма и скрытые в нем силы сопротивления.» Какая приспособляемость-то? Какое сопротивление? Башню – укрепили, а про надёжный барраж и прожектора – забыли-забили?

Вот тоже показательная цитата:

« И мне тоже, — ответил Эрг Hoop. — Давно уже по Великому Кольцу передавались рассказы о железных звездах и их планетах-ловушках. Там, в более населенных частях Галактики, где корабли летали уже давно и часто, есть планеты погибших звездолетов. Много старинных кораблей прилипало к этим планетам, много потрясающих историй рассказывается о них — теперь почти преданий, легенд о тяжком завоевании космоса. Может быть, на этой планете есть звездолеты еще более древних времен, хотя в нашей редко населенной области встреча трех кораблей — явление совершенно исключительное. В окрестностях нашего Солнца до сих пор не было известно ни одной железной звезды — мы открыли первую.»

Что помешало начальнику экспедиции рассказать об этом раньше, когда он впервые указал на железную звезду – ужас астролётчиков? Разве то обстоятельство, что «тантровцы» открыли первую такую железную звезду в окрестностях своей материнской планеты и её светила свидетельствует о профессионализме командира корабля? Нет, не свидетельствует. А говорит – притом весьма определённо – о совершенно обратной характеристике этого должностного лица и человека.

Ефремов в очередной раз «макает» Эрга Ноора, который обладает весьма «короткой» памятью: «Проникнуть внутрь любого космического корабля, надежно защищенного от сил, много более могучих, чем все земные стихии, очень трудно. Попробуйте пробиться в запертую «Тантру», сквозь ее броню из металла с перестроенной внутренней кристаллической структурой, сквозь верхнее боразонное покрытие — это задача похуже осады крепости.»

Эрг Ноор забыл, что «Парус» как раз и пострадал от сил, «много более могучих, чем все земные стихии». Достаточно было пробить корпус – и юстировка моторов была утрачена полностью.

Какой, оказывается, Эрг Ноор глупый идеалист! Ефремов вкладывает в уста начальника экспедиции в высшей степени компрометирующую персонажа речь: «Но ведь цель — не самый полет, а добыча нового знания, открывание новых миров, из которых когда-нибудь мы сделаем такие же прекрасные планеты, как наша Земля.».

Ефремов не концентрирует свои авторские усилия только на «макании» Эрга Ноора: «Биолог подобрался к баку, притронулся к крышке — и получил такой пронзительный нервный укол, что не сдержался и закричал от неистовой боли. Левая рука его повисла, парализованная.».

Интересно, какой тогда смысл заявлять, что «В эпоху Кольца все люди дружили с морем так близко, как это могли только народы приморских стран в прошлом.». Медузы, обладающие сильным парализующим ядом, известны были человеку издавна. И тут – биолог, профессионал, полез к «танку» с неземной формой жизни. Он что, выпил горячительного, ширнулся или не выспался? Народы приморских стран, кстати, ясное дело, знали, к каким обитателям моря лучше не приближаться. А биолог – не знал. Точнее – не хотел знать.

Источник