Продол в тюрьме что такое
Значение слова «продол»
ПРОДО’Л, а, м. (обл.). Долина, русло реки.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
продо́л
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я обязательно научусь отличать широко распространённые слова от узкоспециальных.
Насколько понятно значение слова бостонец (существительное):
Синонимы к слову «продол»
Предложения со словом «продол»
Понятия, связанные со словом «продол»
Отправить комментарий
Дополнительно
Предложения со словом «продол»
Попросила она меня и в следующей книге рассказ её продол жить.
Волчонок был доволен, и ему казалось, что безмятежное существование будет продол жаться вечно.
– Раз ты всё сам прекрасно понимаешь, то зачем продол—
Синонимы к слову «продол»
Карта слов и выражений русского языка
Онлайн-тезаурус с возможностью поиска ассоциаций, синонимов, контекстных связей и примеров предложений к словам и выражениям русского языка.
Справочная информация по склонению имён существительных и прилагательных, спряжению глаголов, а также морфемному строению слов.
Сайт оснащён мощной системой поиска с поддержкой русской морфологии.
Исповедь первохода: «В тюрьме все крутится вокруг статей — это начало всех бесед»
Колонка заключенного о том, чем живет казанский следственный изолятор
В первой колонке бывший обитатель казанского СИЗО-2 рассказал о том, как принимают в так называемом карантине новеньких, во второй — как кормят заключенных. Поскольку наш автор пишет, находясь в местах не столь отдаленных, произошла пауза, по независящим от редакции «Реального времени» причинам. На этот раз наш колумнист возвращается к первой части своего рассказа и продолжает его историей о том, как из карантина его перевели уже непосредственно в «хату», где он ждал своего приговора и наблюдал за внутренней жизнью изолятора.
«В тюрьме это называется «продол»
За время карантина меня успели сводить к врачу, собрали анализы, несколько раз взяли мои отпечатки пальцев, сфотографировали для личного дела. Там все единообразно, но за первые три дня я выспался, а за неделю, которую я там пробыл, прочитал пару книг.
Потом настал момент, когда называют мою фамилию и говорят: «С вещами на выход, готовься». И тут снова начинается апатия, ведь тебя бросают в неизвестность, а это всегда страх, и в голове только одна мысль: «Вот теперь я попаду к настоящим зэкам».
Заранее поясню, что на тюремном жаргоне СИЗО называют тюрьмой или централом, а исправительную колонию — лагерем. Я буду называть изолятор тюрьмой.
Из моей камеры меня стали поднимать на другой этаж, выше — в тюрьме это называется «продол». Перед выходом я немного запомнил какие хаты «красные», какие «черные» — наверняка я не знал, что это такое, но уже имел представление что «черные» живут дружно и есть какая-то справедливость, а вот у «красных» полный беспредел, да и к «красным» уводят всегда тех, кто сдал своего друга, написал заявление или кого-то посадил. Таких там просто не любят. У меня подобных проблем не было, так что в красках рассказать, как у них все происходит, я не могу, но скажу одно — тяжко им там приходится (так гласит тюремная «черная» легенда, как минимум у первоходов).
«На тюремном жаргоне СИЗО называют тюрьмой или централом, а исправительную колонию — лагерем. Я буду называть изолятор тюрьмой». Фото kazan-mitropolia.ru
И вот меня поднимают в хату, я с баулами и матрасом захожу в дверь и наблюдаю камеру примерно четыре на шесть метров, три двуярусные кровати и все в белых простынях. По середке стоял стол, все приварено, и в принципе от карантина отличалось только тем, что там был вентилятор, и жара стояла градусов под 40, так как помещение маленькое.
Я заметил, что только один мужчина сидел на дальней кровати (по тюремному — шконке). Первое, что он у меня спросил, это было: «По жизни все ровно?». Я честно говоря, не был никогда толком с этим связан, и это меня озадачило, в голове сразу построилась цепочка: я в тюрьме, вроде уже как-то «не все ровно». Но ответил я тогда буквально моментально: «Пока все ровно».
Тут сразу же сполз второй с верхней шконки (она называется «пальма») и спросил: «Как это, пока все ровно?!» На что я сказал: «Ровно, ровно».
Чуть позже у меня уточнили, сдавал ли я кого (писал заявление), был ли свидетелем, не гей ли, пострадал ли кто от меня. У меня с этих проблем не было и, как оказалось, все было ровно.
«В тюрьме все крутится вокруг статей — это начало всех бесед»
Они предупредили, что здесь все равно про тебя все узнают, и начали расспрашивать меня про мою статью, как и что происходило. В тюрьме все крутится вокруг статей — это начало всех бесед. Позже уже все переходит на мечты: как мы встретимся и что будем делать. Ведь там соседи становятся тебе будто родственниками — в маленькой камере ты находишься круглые сутки, и никто никуда не выходит. Существует прогулка на крыше здания, но это больше комната, где вместо крыши железная решетка. Да и на прогулку дается всего один час, а 23 часа ты находишься в камере, где невыносимая жара. Иногда вызывают еще на следствие или на суды — у кого что, но за месяц это в лучшем случае 1 день.
Позже мне сказали: «Смотри, спрашивай — все объясним и подскажем». Ближе к ужину все начали просыпаться, завели разговоры, рассказывали, что и как происходит, сказали, что существует «Воровской уклад», что я должен буду его прочитать и понять, так как этим мы будем жить, что они покажут мне «глобус» (карта тюрьмы, как происходит связь всех камер, «дорог») и объяснят, кто где сидит, да и вообще объяснят, что такое «дорога», и как там все происходит и двигается. А пока сказали, что у тебя три дня неприкосновенности: отдыхай, смотри, осваивайся.
«В тюрьме все крутится вокруг статей — это начало всех бесед. Позже уже все переходит на мечты: как мы встретимся и что будем делать. Ведь там соседи становятся тебе будто родственниками — в маленькой камере ты находишься круглые сутки, и никто никуда не выходит». Фото Александра Герасимова (evening-kazan.ru)
Ближе к вечеру, после вечерней проверки, они начали готовить. Я б никогда не подумал, что из обычного металлического кипятильника можно соорудить электрическую плитку, на которой можно готовить. Рыба, которую было невозможно есть, после жарки и специй становилась весьма съедобной, да и все остальное тоже. Тем более у нас всегда была куча лапши быстрого приготовления и картошки, которую стоило просто залить кипятком — это были тюремные деликатесы. Все остальные деликатесы относятся к сладкому. Его съедали обычно очень быстро и в огромных количествах. Ведь это тюрьма, сладкой жизни там очень не хватает.
«Все это напоминает школьные годы»
Вечером я стал свидетелем движения с «конями» (сплетенными веревками с носком на конце). Оказалось, что это приспособление делают сами заключенные, чтобы поддерживать связь между собой. Оно настраивается в течении минут десяти и позволяет общаться между собой всему изолятору. Вот это я понимаю, гармония и синхронизация! Настолько все отточено — каждый знает, что куда идет, куда и как все отправлять. Там даже есть куча хитрых способов как соединиться (по тюремному «словиться») между «хатами» на одном этаже, как «словиться» наискосок.
Когда вся тюрьма «словилась» между собой, меня попросили подойти к дыре в стене (через нее с нами общались соседи — там можно было разглядеть их глаза, как они ходят из стороны в сторону), и там оказался человек, который знал моих родных. Я про него не знал вообще ничего. Он мне сунул какой-то комок, завернутый в тряпку и сказал: «Только быстрее и не вылезай из-под кровати (дырка для общения с другими камерами называется «кабура», и находится обычно под кроватью что бы в глаза особо не бросалось)». Достаю из тряпки этот твердый комок, а это, оказывается, телефон и из него доносится голос моих родных! Вот такого поворота в тюрьме я точно не ожидал. Я поговорил, сказал, что у меня все хорошо, и что мне надо на первое время. Немного объяснил мою ситуацию, и отблагодарил за все сделанное за эти несколько дней. Чувства, конечно, переполняли в этот момент — в первую очередь за то, что было довольно многое сделано, ведь меня поймали и закрыли, не дав ни позвонить, ни сообщить кому-то об этом. То есть, по идее, если бы не мои друзья и родные, никто бы так и не узнал, где я и что со мной случилось, а тут аж знали в какой камере я сижу и куда меня перевели.
Я был, конечно, в шоке. Но это не единственное что меня шокировало в моей ситуации. Дальше я немного понаблюдал за всеми манипуляциями, за общением — все довольно интересно, если ты, конечно, не видишь это каждый день, а увидел впервые. Все же 21 век на дворе, а тут все передается в носках, на тросах, какие-то записочки. Чем-то все это напоминает школьные годы, когда ты через полкласса передаешь записку с каким-то не очень важным сообщением, только тут все куда сложнее и информация важнее, но суть такая же.
«Тогда я уже полностью убедился, что заключенные — обычные люди»
После общения с родными я просто пошел спать, так как от перенапряжения все же ощущал слабость. Тогда я уже полностью убедился, что заключенные — обычные люди, такие же, как я. Ничего страшного в них не было.
«XXI век на дворе, а тут все передается в носках, на тросах, какие-то записочки. Чем-то все это напоминает школьные годы, когда ты через полкласса передаешь записку с каким-то не очень важным сообщением, только тут все куда сложнее и информация важнее, но суть такая же». Фото Олега Тихонова
Кроме того, в тюрьме стараются собирать в камере подобных по статье. Если ты сидишь по наркотикам, то в «хате» с тобой будут такие же, только иногда могут подсадить мошенников и «крадунов». Насильники и разбойники сидят с убийцами. Я вообще не представляю, как они рассказывают свои истории, ведь каждый посягнул либо на жизнь человека, либо на личное пространство без воли другого. Хотя у нас соседняя камера была с убийцами – как оказалось, не такие уж они и страшные. Некоторые импульсивные только. Насильников я на дух не переношу, поэтому с ними особо не общался. Убийц тоже стараюсь обходить стороной, но бывают среди них и такие, кто в драке человека толкнул, а он не удачно упал, ударился головой и умер.
Я по своей сути больше пацифист, поэтому старался там об этом не думать, да и, слава богу, мне жизнь такие сюрпризы не приносила. У меня все как-то по глупости, да и похуже с моральной точки зрения. Хотя, с какой стороны посмотреть. Но одно я знаю точно — я и подобные мне все же виноваты, вот поэтому и сидим.
Продол в тюрьме что такое
Фото: Вадим Брайдов / Коммерсант
По интернету ходит анонимный «воровской прогон» — в нем говорится, что воры в законе постановили больше не понижать до статуса «опущенных» тех заключенных, которых силовики или «активисты» изнасиловали швабрами, дубинками и другими предметами. На воле многие восприняли письмо как революцию в тюремном мире, но сведущие в теме собеседники «Медиазоны» разошлись во мнениях о подлинности прогона и не смогли оценить его возможное влияние на жизнь за колючей проволокой.
Эта поблажка не распространяется на тех, кого «коснулись» членом — таким, говорится в «прогоне», все-таки придется пользоваться отдельной посудой, но и про них сказано: «Унижать и глумиться над ними, это не людское, ибо по-человечески им можно только сочувствовать».
Следующая часть коллективного письма обращена к заключенным, которые прошли через унижение силовиками — часто именно они вынужденно становятся активистами, поскольку тюремщики имеют на них компромат. И сами после этого принимают участие в пытках. Таким людям предлагается «не идти дальше на поводу у мусоров, думая, что вы будете изгоями».
«Вы главное курсуйте людей и вам всегда протянут руку и помогут, не делайте из себя демонов», — взывает «масса воров».
Именно отсутствие подписанных авторов сразу вызывает вопросы к письму: обычно подобные «прогоны» подписаны непосредственными авторами обращения и теми, кто с ними солидаризировался.
На подлинности «прогона» настаивает Владимир Осечкин, основатель проекта Gulagu.net, опубликовавший архив видеозаписей с изнасилованиями заключенных — эти записи, предположительно, как раз использовались для манипулирования заключенными.
Руководитель Уральской правозащитной группы, автор книги «Хорошо сидим» Николай Щур, напротив, называет письмо «продолжением сурковского проекта «Осечкин»». В подлинности документа сомневается и Алексей Кузнецов, ведущий ютуб-канала Тюрьма Life — однажды он помог корреспонденту «Медиазоны» разобраться в запутанной истории, где ФСИН использовала компромат на заключенных, чтобы принуждать их к сотрудничеству.
«Воры всегда подписывают свои имена и после этого, по сути, этот прогон приобретает официальный статус, — настаивает Кузнецов. — Это рычаг управления, это свидетельствует о том, что во ФСИН нет никакой вертикали, и единственное, что они могут предпринять для управления массами — такие фейковые прогоны».
Возможность такого письма отрицают источники Александра Виноградова — костромского юриста, который подавал в ЕСПЧ жалобы в защиту заключенных, получивших статус «опущенных»:
«Считают, что такое невозможно, поскольку, скажем так, авторитетные заключенные, находящиеся на высшей ступени тюремной иерархии, не касаются [такой темы]. Поскольку жертва насилия сразу же по тюремным понятиям становится «обиженным», высшие иерархи преступного мира не касаются вообще «обиженных» и их жизни», — говорит Виноградов.
Анонимный «воровской прогон», фото появилось в интернете 15 декабря 2021 года. «Медиазона» замазала на снимке мат и лозунг-приветствие, который теоретически можно связать с запрещенным в России «движением А.У.Е.».
Но, например, в подлинности сообщения уверен Павел Паныч — автор книги «Оставь надежду всяк сюда входящий», который провел в украинских колониях больше двадцати лет, а теперь сам помогает заключенным. По словам Паныча, он знает нескольких воров в законе, «и никто не опроверг, что этот прогон был написан».
«На сегодняшний момент почему «все» — потому что в данной ситуации не может быть вором тот, который скажет против, — рассуждает Паныч. — Обычно, если есть сомнения, то кто-то [из воров их] выскажет, но в данной ситуации я уверен в его подлинности». Украинский правозащитник утверждает, что теперь действие «прогона» распространяется на территории всего СНГ.
Возможность того, что прогон все же подлинный, допускает и главный редактор издания о ворах в законе «Прайм Крайм» Виктория Гефтер.
«Прогон, хоть и обезличенный, вполне вероятно, может исходить от воров, — сказала она «Медиазоне». — После публикации скандальных видео, воров, в том числе и через наш ресурс, некие анонимные представители «возмущенной общественности» начали упрекать в бездействии и требовали от них дать оценку происходящему».
Впрочем, Гефтер скорее скептична: она говорит, что и раньше видела прогоны без подписей, но тогда хотя бы «знала, от кого они исходят».
«Лично у меня анонимные прогоны доверия совсем не вызывают, особенно когда в СМИ разворачивают пиар-кампанию в пользу их подлинности», — говорит она.
Гефтер добавляет, что «сейчас нет единой сплоченной «массы воров», способной принять такое важное решение, которое подрывает сами устои арестантской жизни… Есть разрозненные кланы, которые не могут договориться между собой».
«Без конкретных подписей эта бумага ничтожна, — уверена она. — Никто не возьмет на себя ответственность руководствоваться безымянным прогоном или даже сослаться на него. Это чистой воды популизм, хайп на волне общественного внимания к нашумевшей проблеме».
Об «активистах», пытающих заключенных, в последнем слове в ноябре говорил вор в законе Бесо Квинихидзе (Бесо Руставский) — его как раз судили по делу о занятии высшего положения в преступной иерархии: «Люди убивают себя, дабы не отдать им свою честь. Есть люди, которых просто убили палачи: во время пыток они умерли».
Однозначно подтвердить подлинность письма мог бы кто-то из его авторов. Так, Baza со ссылкой на одного из пострадавших от изнасилований в колонии в Саратове пишет, что «обращение создали на «малине» (воровской сходке), где в том числе присутствовал Шакро Молодой [Захарий Калашов]».
Виктория Гефтер из «Прайм Крайм» называет это «неправдоподобным»: «Упоминание о сходке с участием Шакро… эта информация рассчитана на широкую, но несведущую публику. Убеждена, что до революции, о которой поспешили сообщить некоторые правозащитники, которые топят за достоверность прогона, еще далеко».
Александр Гофштейн, который был адвокатом Шакро Молодого, услышав вопрос о «прогоне», сказал: «Я читал этот бред, это вопрос не ко мне».
По своему оформлению письмо по крайней мере похоже на воровские «прогоны»: например, слова, описывающие хорошие в воровском мировоззрении явления, подчеркнуты двумя чертами — потому что так на двух ногах уверенно стоит человек. Все «плохое» подчеркнуто волнистой линией — так бесхребетно вихляют по жизни те, к кому воры не испытывают уважения.
Само содержание письма тоже не помогает оценить его подлинность. Так, бывший начальник психологической службы УФСИН Татарстана Владимир Рубашный замечает, что там предлагается слишком радикальное смягчение отношения к «опущенным» с помощью швабр и дубинок, которых предлагают считать обычными заключенными, «мужиками».
В то же время правозащитник Иван Асташин, проведший десять лет в колонии, замечает: «По крайней мере одного человека я могу вспомнить, который заявлял, что в пресс-хате ТПП ИК-6 в Красноярске ему засовывали палки в задний проход, и при этом он не перешел в статус обиженных. Даже вопроса такого не возникало ни у кого, по крайней мере в окружении этого человека, в этом лагере, потому что палка это не *** [член], простите».
Впрочем, Асташин подчеркивает, что иногда есть возможность как бы апелляционного рассмотрения понижения статуса: «петух» начинает пользоваться отдельной посудой, но он может донести свой вопрос до вора, надеясь, что его понижение в статусе признают недействительным. Процесс может занимать годы, поскольку воры обычно содержатся изолированно.
Украинец Паныч, в свою очередь, настаивает, что «опущенные по беспределу» в тюрьмах понижаются в статусе, даже если всем понятно, что произошло недоразумение — но вспоминает об одном исключении на воле:
«Одного человека изнасиловали дубинкой, его судьба была неясной для многих. Мне пришлось привезти его к вору в законе, и вор сказал: если кто считает тебя опущенным, то он сам опущенный. Он посадил за стол, выпили по чарке, а значит, вопросы были сняты навсегда».
В общем, отношение к заключенным-изгоям меняется, но по-разному в разных местах. Например, представляющий интересы «опущенных» юрист Виноградов поделился новостью: люди с таким статусом появились в колониях для бывших силовиков.
«Это, в частности, происходит в Мордовии. Я как-то, честно говоря, недоумеваю, как там-то, среди людей с высшим юридическим образованием?!» — удивляется юрист.
При участии Александра Бородихина, Олега Зурмана и Никиты Сологуба
Редактор: Егор Сковорода
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
«Продол», «дальняк» и «шконка»: как устроен один из старейших СИЗО
Ещё каких-то два года назад нам вряд ли одобрили бы фотосъёмку с экскурсией в следственном изоляторе. Сейчас здесь в пустых камерах и коридорах гуляет ветер, не слышно людских голосов, скрежета засовов и стука железных дверей — полгода назад ЛА 155/1, или знаменитую «тюрьму на Сейфуллина», закрыли, а тех, кого принято называть спецконтингентом, перевели в новое учреждение.
Голубые железные ворота — граница между свободой и несвободой. Наверняка многие из вас, проходя мимо, хотя бы раз кидали любопытный взгляд в этот двор, когда туда заезжал автозак.
К слову, тюремный двор всегда был полон народа: родственники заключённых с тяжелыми пакетами передач — кто-то плачет, кто-то ругает людей в погонах, кто-то встречает освободившихся.
По всему периметру корпуса СИЗО от воли отделяют общежития и старые трёхэтажки для сотрудников. Это в криминальных фильмах мы видим, что заключённые перекрикиваются с волей через маленькое окно камеры, но здесь хоть закричись — тебя всё равно не услышат.
Учреждение ЛА-155/1 — одно из старейших закрытых учреждений в Казахстане — в 2022 году, если бы не закрылось, отметило бы вековой юбилей. По данным сохранившихся исторических материалов, в конце ХIХ века здесь был открыт пересыльный пункт форта Верного, который назывался царской тюрьмой.
На территории тюрьмы располагались одноэтажное деревянное здание с пристроенной к нему церковью, небольшое кладбище, где хоронили умерших арестантов, и дом, в котором жили церковные служители.
После революции, 23 июня 1922 года, тюрьму переименовали, и она стала называться «Тюрьма № 1 народного комиссариата внутренних дел Казахской ССР».
С 1937-го по 2011-й, алматинский централ переходил из состава одного ведомства в другое: от КГБ — к МВД, затем к Государственному следственному комитету, к Министерству юстиции и вновь к МВД.
Экскурсию по корпусам изолятора для нас провёл Нурлыбек Камиев — начальник ЛА-155/1, подполковник юстиции.
— С 1972-го по 1977-й вместо старого деревянного корпуса были построены сейсмостойкие трёх- и четырёхэтажные корпуса. Корпус, где находится карцерное отделение, был построен первым.
Пока шло строительство, было зарегистрировано восемь случаев побега особо опасных преступников.
— Общая территория изолятора вместе с постройками и внутренним двориком составляет 1,9 гектара. Корпусы разделены на женское и мужское отделения.
С 1978-го по 2001 год лимит содержания спецконтингента составлял 2 800 человек, но в следственном изоляторе содержалось до 5 000.
Перед закрытием СИЗО лимит вместительности сократился до 805 человек. В штабе служило порядка 300 сотрудников личного состава.
Этот транспортный КПП со смотровой ямой называется «шлюзом». Спецтранспорт со спецконтингентом заезжал на яму, задержанные выходили из машины, транспорт проверялся.
Учреждение ЛА-155/1 принимало спецконтингент со всего Казахстана. Ежедневно автозаки доставляли более пятидесяти человек.
Следователи и адвокаты заходили в здание через отдельный КПП.
Здесь находились дежурный помощник начальника СИЗО, оператор и заместитель дежурного помощника. Этажом выше была мониторная комната, где просматривались все помещения и камеры.
Из «шлюза» спецконтингент переходил в сборное отделение и в этом длинном коридоре выстраивался вдоль стен в ожидании своей очереди.
Затем вновь прибывшие проходили через накопитель в комнату досмотра. Их личные вещи также подвергались тщательному обыску, а при подозрении на сокрытие внутри одежды или обуви посторонних предметов могли быть вспороты и осмотрены изнутри.
Вещи и верхняя одежда, не предназначенные для камеры, сдавались в каптёрки, которые находились на каждом посту.
В камере сборного отделения заключённые дожидались оформления. После прохождения досмотра и медосмотра работу проводили оперативно-режимные сотрудники. Приёмная процедура предусматривала снятие отпечатков пальцев нового арестанта, его фотографирование и опрос на предмет соответствия сопроводительным записям и имеющимся документам.
Затем заключённые шли в банное отделение, которое представляло собой предбанник и небольшое помывочное помещение, где сверху из нескольких кранов текла вода.
После санобработки подследственных конвоировали по камерам через узкие подземные коридоры, общая протяжённость которых составляет более 1 500 метров. Этими проходами соединены между собой пункт приёма передач, офицерская столовая, а также все корпуса изолятора, поэтому все перемещения сидельцев между зданиями — на допросы, в баню, в медсанчасть, а также на суды — осуществлялись строго под землёй. Все переходы ограничены локальными дверями.
— Подземные коридоры разделены между собой стеной, чтобы конвоируемые не пересекались друг с другом. Вдруг среди них окажутся подельники, — пояснил начальник изолятора.
VOX: А правда, что за пределами изолятора тоже есть тюремные лабиринты?
VOX: А как насчёт призраков? Поговаривают, что здесь слышат стоны, голоса — тюрьма-то с историей.
— Говорят, что есть, но мне не встречались.
Мистики этим тёмным лабиринтам добавляет православный крест, выцарапанный на стене на высоте вытянутой руки. Как и когда он там появился, никто сказать не может. Есть версия, что когда-то это сделали заключённые. Но сколько бы этот крест ни заштукатуривали и ни забеливали, он всё равно появлялся вновь.
До моратория на смертную казнь, введённого в 2003 году, высшая мера наказания осуществлялась в СИЗО. Для этого здесь существовало специальное помещение. Сейчас это помещение замуровано.
Маленькие комнаты с закрашенным окном, прикрученными к полу столом и стульями — кабинки для работы следователей с арестованными и адвокатов с подзащитными. Все 28 следственных кабинок никогда не пустовали. Каждый день в них работало до восьмидесяти адвокатов.
Если для кого-то тюрьма это работа, то для кого-то — дом родной. Кто-то выходил из этих стен, чтобы больше никогда не вернуться, а кто-то, наоборот, прилагал на воле все усилия, чтобы вновь оказаться за решёткой. Как правило, такие «ходоки» не испытывали стрессов. Для многих тюрьма — это возможность выжить или «перекантоваться», ведь здесь и накормят, и ночлег дадут.
Между тем, знаменитостей здесь содержалось столько, что просто не хватит камер, если их сделать именными. Через ЛА-155/1 прошли высокопоставленные чиновники, политики, бизнесмены, криминальные авторитеты с громкими именами.
Были и попытки побега из СИЗО уже после его реконструкции. Один из них напоминает классический сценарий многих фильмов.
В конце 90-х – начале 2000-х была предотвращена попытка побега. Заключённый пытался разобрать стену, вытаскивая кирпичи. Дыру в стене он прикрывал простынёй, а кирпичи размельчал и отправлял в унитаз. Часть мусора выносил в карманах и выбрасывал в прогулочном дворике.
В истории изолятора также есть случай, когда беглого арестанта не поймали.
Давайте пройдём по коридору, или по «продолу», и заглянем в камеры, а по-тюремному — «хаты».
В четырёх корпусах изолятора 209 камер — 21 одиночная и 5 дисциплинарных изоляторов. Камеры 4-, 6-, 8-, 10- и 12-местные.
По словам начальника, VIP-камер в СИЗО нет. Для всех условия содержания одинаковы, будь то бомж, или «большой человек».
В 90-х и 2000-х годах камеры были переполнены. Спали и ели заключённые по очереди.
Обстановка в каждой камере — деревянный или металлический стол в паре со скамейкой; «шконка» (или «шконарь») — лежанка, сваренная из металлических труб и полос, иногда вмонтированная в пол; небольшой шкафчик и, если повезёт, прикроватная тумбочка.
После подъёма лежать на «шконках» запрещалось вплоть до 22:00. Остальное время между тремя приёмами пищи и прогулкой арестанты проводили в камере, играя в настольные игры, читая или общаясь с сокамерниками.
Свет в камере не выключался круглые сутки. На окнах решетки — и изнутри, и снаружи. Через маленькое окно лучи солнца можно поймать с трудом, поэтому «сидельцам» всё время приходилось находиться в помещении с искусственным освещением.
А вот перебоев с отоплением в тюрьме никогда не было. По словам начальника, в камерах было жарко.
Что касается условий содержания, то подъём заключённых приходился на 06:00 утра. Потом завтрак, и в 08:00 — проверка. Обед в 13:00, ужин в 19:00, и ещё одна проверка. В 22:00 отбой. Но после отбоя в камерах начиналась другая, ночная жизнь, обязательном атрибутом которой была «дорога». Это ночная верёвочная система связи между камерами, по которой передавались, как правило, записки, чай, сигареты.
Туалетов с отдельными кабинками в местах содержания под стражей, как правило, нет: все удобства (на тюремном жаргоне «дальняк») располагаются непосредственно в камере и отделяются от основного пространства либо символической перегородкой, что не спасает от запахов и звуков, либо вообще никак. Смыв такого туалета осуществляется за счёт выведенного из раковины шланга.
Туалетная проблема является самой насущной в жизни арестантов — человек вынужден справлять нужду на глазах у остальных. Порой процесс сопровождается похабными шуточками со стороны сокамерников.
Но есть камеры поновее, с отгороженным в углу отхожим местом, со смывом из бачка. Но даже с этими туалетами связано множество всевозможных табу. К примеру, общие неписаные правила строго запрещают принимать пищу в момент, когда кто-то испражняется. И наоборот: если кто-то ест, другие должны потерпеть.
«Карцер» с латыни дословно переводится как «темница». Даже многие заключённые говорят, что карцер — это «тюрьма в тюрьме». Такое определение вполне обоснованно, ведь карцер — это очень маленькое тёмное помещение, где заключённый должен находится совершенно один.
Помещение, отведённое под карцер, можно найти в каждом СИЗО, и везде эти помещения схожи по своему внутреннему обустройству. В нём более строгий режим по сравнению с установленным режимом обычной камеры.
Внутреннее обустройство помещений для нарушителей режима выглядит более сурово, чем в обычной камере: к стенам приделаны откидные нары, которые на период от подъёма до отбоя должны подниматься и запираться из коридора — это и вся мебель. Иногда присутствовал стол и стул, прикреплённые к полу или к стене.
Каждый день заключённым положено проводить часовую прогулку на свежем воздухе. Прогулочные дворики находятся на четвёртом этаже корпуса.
По сути прогулочный дворик — это практически та же камера с бетонными стенами, железной дверью и решёткой на потолке для доступа свежего воздуха и дневного света: даже на прогулке заключённые видят «небо в клеточку».
На прогулку поочерёдно выводились обитатели нескольких камер. Сверху за процессом наблюдал охранник.
Отношение к медработникам — или, как их принято называть, «лепилам» — в местах лишения свободы всегда было благодарным. Для зэков медчасть — это святое. Они даже никогда не называли её больницей. Только «больничка» — ласково, с любовью.
В санитарной части расположены несколько палат-камер, где, при надобности, «сидельцы» получали медицинскую помощь или стационарное лечение. В определённые дни в санчасти дежурили доктора разных специальностей: терапевты, дерматологи, стоматологи, окулисты. К ним заключённые могли заранее записаться на прием у фельдшеров, которые несли вахту круглосуточно.
Находящийся в СИЗО по закону имеет право на свидания с близкими родственниками.
В комнате для краткосрочных свиданий предусмотрены два ряда кабин, разделённых между собой перегородкой. Кабины также отделяются друг от друга перегородками. Все перегородки оборудованы двойным стеклом толщиной 6 мм каждое. В кабинах устанавливаются переговорные устройства — динамики или телефонные трубки.
В кабинах для подсудимых установлены двери с запорами с наружной стороны и прикреплённые к полу табуреты.
Численность женского населения в СИЗО всегда была значительно ниже, около 10% от мужского. В последние годы в камерах ЛА-155/1 содержалось в среднем 70–80 женщин.
Женский корпус, в том числе и штаб, обслуживал женский хозотряд.
В камерах женского корпуса бытовые условия всегда были более лояльными. Если для мужского контингента баня предоставлялась один раз в неделю, то женские камеры оборудованы душевой.
Для беременных, кормящих и больных всегда были и послабления в режиме, и улучшенное питание, включающее молочные продукты, овощи, фрукты.
Женские прогулочные дворики, так же, как и камеры, выглядят куда уютнее по сравнению с мужскими.
Несмотря на то, что и среди женщин тоже были нарушительницы дисциплины и распорядка, их карцерное помещение выглядит не так сурово. А для беременных и мам с детьми водворение в карцер не применяется совсем.
Эти серые стены, ставшие безмолвными свидетелями человеческих судеб, в ближайшие годы ожидает снос. Управление архитектуры и градостроительства сообщило, что, согласно генеральному плану Алматы и проекту детальной планировки центральной части города, на месте ЛА-155/1 предусмотрено строительство многоквартирных жилых домов с объектами для обслуживания населения.
А вам, уважаемые читатели, хотелось бы жить в жилом комплексе, построенном на месте старого СИЗО, пусть даже и в центре Южной столицы?