Краткое содержание Чехов Иванов

Лебедев предлагает Иванову небольшую сумму денег. Анна Петровна чувствует себя хуже с каждым днём. Иванов осознаёт свою любовь к Сашеньке и не может ничего с этом сделать. Между супругами происходит ссора: Анна обвиняет мужа во всевозможных грехах, на что Иванов оскорбляет её. Анна Петровна вскоре умирает.

Сашенька, признавшись отцу в любви к Иванову, получает разрешение выйти замуж за возлюбленного. Многие, в том числе граф Шабельский, предполагают, что это брак по расчёту. Поэтому в самый разгар свадьбы Шабельский решается вызвать Иванова на дуэль. Но, в конечном счёте, Иванов застреливается сам.

Главная мысль

Пьеса Антона Павловича Чехова в ярких красках показывает читателю, насколько финансы определяют счастье человека и его близких. Если бы у Иванова было достаточно денег, он бы не поехал к соседям и не познакомился с Сашей, а Анна Петровна вылечилась бы, уехав в Крым.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Чехов. Все произведения

Иванов. Картинка к рассказу

Сейчас читают

В книге рассказывается про жизнь короля Афин Тесея. Тесей был самым известным героем всех исторических эпопей и единственным захватчиком земли амазонок. После захвата царь Тесей решил жениться на царице амозонок Ипполите.

Творчество Уильяма Сидни Портера, боле известного читателю под псевдонимом О. Генри, занимает особое место не только в американской, но и мировой литературной сокровищнице.

В этой басне Ивана Андреевича Крылова рассказывается о трех животных – вернее, о птице, рыбе и раке – Лебеди, Раке и Щуке. Однажды эта троица решила помочь тянуть повозку с вещами. Но, из-за того, что Лебедь хотел передвигаться по небу

Все происходит осенним сентябрьским вечером в простом английском доме. Дом был не обычной формы и излучал необыкновенную ауру. Форма у дома была корабля, т.к. владелец этого дома был уже не молодой капитан Шатовер

Расцвет творчества Ивана Сергеевича Тургенева пришелся на 1847 год. В журнале «Современник» печатается произведение «Хорь и Калиныч». Читатели одобрили историю охотников. Каждый найдет для себя что-нибудь интересное у этого автора

Источник

Иванов

Действие происходит в одном из уездов средней полосы России. Николай Алексеевич Иванов, помещик, сидит у себя в саду и читает книгу. Миша Боркин, его дальний родственник и управляющий его имением, навеселе возвращается с охоты. Увидев Иванова, прицеливается в него из ружья, хохочет над своей шуткой, продолжает приставать к нему, требует выдать деньги для выплаты рабочим. Денег у Иванова нет, он просит оставить его в покое.

Показавшаяся в окне дома его жена Анна Петровна настроена игриво: «Николай, давайте на сене кувыркаться!» Иванов раздражённо отвечает, что ей вредно стоять на сквозняке, и советует закрыть окно. Боркин напоминает, что предстоит ещё выплата процентов по долгу Лебедеву. Иванов собирается ехать к Лебедевым просить об отсрочке. Боркин вспоминает, что именно сегодня день рождения дочери Лебедева Саши. Он даёт Иванову множество советов, как можно добыть кучу денег, — один авантюрнее другого.

Показываются дядя Иванова старый граф Шабельский и Львов, молодой врач. Шабельский, по обыкновению, брюзжит. Львов настроен серьёзно: у Анны Петровны чахотка, ей необходим покой, а ее постоянно волнует изменившееся отношение к ней мужа. Львов упрекает Иванова в том, что его поведение убивает больную. Иванов признается доктору, что и сам он не в силах понимать себя, происшедшую с ним перемену. Он женился по страстной любви, а будущая жена его, еврейка, урождённая Сарра Абрамсон, ради него переменила веру, имя, бросила отца и мать, ушла от богатства. И вот прошло пять лет, она все ещё любит его, а сам он не чувствует ни любви, ни жалости к ней, а какую-то пустоту, утомление. И снова повторяет, что не понимает, что делается с его душой. Ему тридцать пять лет, и он советует молодому доктору не выбирать в жизни незаурядных путей, а строить всю жизнь по шаблону.

Львову исповедь Иванова кажется лицемерной; оставшись один, он называет того Тартюфом, мошенником: о, он знает, зачем Иванов каждый вечер едет к Лебедевым. Шабельский и Анна Петровна упрашивают уезжающего Иванова не оставлять их, взять с собой. Графа раздражённый Иванов соглашается взять. Жене же признается, что дома ему мучительно тяжело, тоска — отчего, он сам не знает, и просит не удерживать его. Напрасно она пытается приласкаться, напоминает ему, как хорошо им жилось прежде. Иванов с дядей уезжают, грустная Анна Петровна остаётся. Но когда доктор пытается осуждать ее мужа, она горячо вступается за него. Ведь доктор не знал Иванова прежнего: это замечательный, сильный человек, который мог увлечь и увести за собой.

Не выдержав одиночества, она тоже собирается ехать туда, где сейчас Иванов.

Зал в доме Лебедевых, на именины Саши собрались гости. Хозяйка дома Зинаида Саввишна (Зюзюшка) от скупости из угощения предлагает лишь «кружовенное варенье», старик Лебедев часто вызывает лакея с рюмкой водки. Играют в карты, ведут пустые разговоры, сплетничают об Иванове: он, мол, женился на своей еврейке из корысти, но не получил ни копейки, оттого теперь несчастен и «беситься стал». Одна Саша горячо возражает против клеветы: единственная вина Иванова, говорит она, в том, что у него слабый характер и что он слишком верит людям.

Появляются Иванов с Шабельским, потом шумный Боркин с фейерверками и бенгальскими огнями. Когда все уходят в сад, Иванов, продолжая разговор с Сашей, признается ей: «День и ночь болит моя совесть, я чувствую, что глубоко виноват, но в чем, собственно, моя вина, не понимаю. А тут ещё болезнь жены, безденежье, вечная грызня, сплетни Я умираю от стыда при мысли, что я, здоровый, сильный человек, обратился не то в Гамлета, не то в Манфреда, не то в лишние люди Это возмущает мою гордость, стыд гнетёт меня, и я страдаю. » Саша уверена, что она понимает Иванова Он одинок, ему нужен человек, которого бы он любил и который понимал бы его. Одна только любовь может обновить его. Иванов грустно усмехается: ему недостаёт только начать новый роман. «Нет, моя умница, не в романе дело». Они уходят в сад, чуть позже появляются Анна Петровна и Львов. Доктор всю дорогу говорил о своей честности. Ей это скучно, она снова противопоставляет ему Иванова — такого, каким он был недавно: весёлого, снисходительного к окружающим.

Когда немного погодя возвращаются Иванов и Саша, он растерян от ее признания в любви к нему: «Боже мой, я ничего не понимаю. Шурочка, не надо!» Но Саша с увлечением продолжает говорить о своей любви, и Иванов закатывается счастливым смехом: «Это значит начинать жизнь сначала. Снова за дело?» Их поцелуй видит вошедшая Анна Петровна. Иванов в ужасе восклицает: «Сарра!»

В доме Иванова Лебедев, Львов, Боркин — каждому нужно поговорить с ним о своём, Иванов же хочет, чтобы его оставили в покое. Лебедев предлагает ему тайком от Зюзюшки денег, Иванова же занимает совсем другое: «Что со мною. Я сам не понимаю». И дальше, наедине с собой, вспоминает: «Ещё года нет, как был здоров и силён, был бодр, неутомим, горяч. А теперь. утомился, не верю. Ничего я не жду, ничего не жаль. » Он не понимает, почему и за что разлюбил Сарру, любовь Саши кажется ему пропастью. И снова: «Не понимаю, не понимаю, не понимаю!»

Иванова приезд Саши не радует, в их романе он видит «общее, избитое место: он пал духом и утерял почву. Явилась она, бодрая духом, сильная, и подала ему руку помощи. ». Но Саша действительно думает спасти Иванова. «Мужчины многого не понимают. Всякой девушке скорее понравится неудачник, чем счастливец, потому что каждую соблазняет любовь деятельная. » Пусть Иванов будет рядом с больной женой год, десять — она, Саша, не устанет ждать.

После ее ухода входит Анна Петровна, оскорблённая, она требует от мужа объяснения. Иванов готов признать себя глубоко виноватым перед ней, но когда он слышит от жены все то же толкование его поступков: «Все это время ты обманывал меня самым наглым образом Бесчестный, низкий человек! Ты должен Лебедеву, и теперь, чтобы увильнуть от долга, хочешь вскружить голову его дочери, обмануть ее так же, как меня», — тут он не может выдержать. Он задыхается, просит ее замолчать, наконец у него вырывается ужасное, оскорбительное: «Замолчи, жидовка! Так знай же, что ты скоро умрёшь Мне доктор сказал, что ты скоро умрешь. » И увидев, как на неё подействовали его слова, рыдая, хватает себя за голову: «Как я виноват! Боже, как я виноват!»

Прошло около года. За это время умерла Сарра, старика Шабельского Боркин сосватал за молодую богатую вдовушку. В доме Лебедевых приготовления к свадьбе Иванова и Саши.

Доктор Львов ходит взволнованный. Его душит ненависть к Иванову, он хочет сорвать с того маску и вывести на чистую воду. Не очень веселы Лебедев и Саша: и отец и дочь признаются друг другу, что в предстоящей свадьбе «что-то не то, не то!» Но Саша готова идти до конца: «Он хороший, несчастный, непонятый человек; я буду его любить, пойму, поставлю на ноги. Я исполню свою задачу».

Неожиданно для всех появляется Иванов. «Пока ещё не поздно, нужно прекратить эту бессмысленную комедию. » — говорит он Саше. Именно в это утро он понял, что окончательно погиб, что его скука, уныние, недовольство несовместимы с живой жизнью, и совесть не позволяет ему губить Сашину молодость. Он просит ее помочь ему и сию же минуту, немедля отказаться от него. Но Саша отвергает его великодушие, хотя и видит, что вместо деятельной любви получается любовь мученическая. Добряк Лебедев все понимает по-своему: он предлагает Иванову с Сашей заветные десять тысяч. Но жених и невеста упрямы: каждый говорит, что поступит по велению собственной совести.

Ничего не понимающему Лебедеву Иванов объясняет в последний раз: «Был я молодым, горячим, искренним, неглупым; любил, ненавидел и верил не так, как все, работал и надеялся за десятерых, сражался с мельницами, бился головой об стены. И вот так жестоко мстит мне жизнь, с которою я боролся! Надорвался я! В тридцать лет уже похмелье утомлённый, надорванный, надломленный, без веры, без любви, без цели, как тень, слоняюсь я среди людей и не знаю: кто я, зачем живу, чего хочу. О, как возмущается во мне гордость, какое душит меня бешенство!»

Доктор Львов успевает выкрикнуть своё оскорбление: «Объявляю во всеуслышание, что вы подлец!» — но Иванов выслушивает это холодно и спокойно. Приговор себе он вынес сам. «Проснулась во мне молодость, заговорил прежний Иванов!» Вынув револьвер, он отбегает в сторону и застреливается.

Понравился ли пересказ?

Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:

Что скажете о пересказе?

Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.

Источник

«Иванов»: краткое содержание пьесы

В рамках проекта «Чехов 2010» РИА Новости представляет краткое содержание пьесы «Иванов» Антона Павловича Чехова.

Действие происходит в одном из уездов средней полосы России. Николай Алексеевич Иванов, помещик, сидит у себя в саду и читает книгу. Миша Боркин, его дальний родственник и управляющий его имением, навеселе возвращается с охоты. Увидев Иванова, прицеливается в него из ружья, хохочет над своей шуткой, продолжает приставать к нему, требует выдать деньги для выплаты рабочим. Денег у Иванова нет, он просит оставить его в покое.

Показавшаяся в окне дома его жена Анна Петровна настроена игриво: «Николай, давайте на сене кувыркаться!» Иванов раздраженно отвечает, что ей вредно стоять на сквозняке, и советует закрыть окно. Боркин напоминает, что предстоит еще выплата процентов по долгу Лебедеву. Иванов собирается ехать к Лебедевым просить об отсрочке. Боркин вспоминает, что именно сегодня день рождения дочери Лебедева Саши. Он дает Иванову множество советов, как можно добыть кучу денег, — один авантюрнее другого.

Показываются дядя Иванова старый граф Шабельский и Львов, молодой врач. Шабельский, по обыкновению, брюзжит. Львов настроен серьезно: у Анны Петровны чахотка, ей необходим покой, а ее постоянно волнует изменившееся отношение к ней мужа. Львов упрекает Иванова в том, что его поведение убивает больную. Иванов признается доктору, что и сам он не в силах понимать себя, происшедшую с ним перемену. Он женился по страстной любви, а будущая жена его, еврейка, урожденная Сарра Абрамсон, ради него переменила веру, имя, бросила отца и мать, ушла от богатства. И вот прошло пять лет, она все еще любит его, а сам он не чувствует ни любви, ни жалости к ней, а какую-то пустоту, утомление. И снова повторяет, что не понимает, что делается с его душой. Ему тридцать пять лет, и он советует молодому доктору не выбирать в жизни незаурядных путей, а строить всю жизнь по шаблону.

Львову исповедь Иванова кажется лицемерной; оставшись один, он называет того Тартюфом, мошенником: о, он знает, зачем Иванов каждый вечер едет к Лебедевым. Шабельский и Анна Петровна упрашивают уезжающего Иванова не оставлять их, взять с собой. Графа раздраженный Иванов соглашается взять. Жене же признается, что дома ему мучительно тяжело, тоска — отчего, он сам не знает, и просит не удерживать его. Напрасно она пытается приласкаться, напоминает ему, как хорошо им жилось прежде. Иванов с дядей уезжают, грустная Анна Петровна остается. Но когда доктор пытается осуждать ее мужа, она горячо вступается за него. Ведь доктор не знал Иванова прежнего: это замечательный, сильный человек, который мог увлечь и увести за собой.

Не выдержав одиночества, она тоже собирается ехать туда, где сейчас Иванов.

Зал в доме Лебедевых, на именины Саши собрались гости. Хозяйка дома Зинаида Саввишна (Зюзюшка) от скупости из угощения предлагает лишь «кружовенное варенье», старик Лебедев часто вызывает лакея с рюмкой водки. Играют в карты, ведут пустые разговоры, сплетничают об Иванове: он, мол, женился на своей еврейке из корысти, но не получил ни копейки, оттого теперь несчастен и «беситься стал». Одна Саша горячо возражает против клеветы: единственная вина Иванова, говорит она, в том, что у него слабый характер и что он слишком верит людям.

Появляются Иванов с Шабельским, потом шумный Боркин с фейерверками и бенгальскими огнями. Когда все уходят в сад, Иванов, продолжая разговор с Сашей, признается ей: «День и ночь болит моя совесть, я чувствую, что глубоко виноват, но в чем, собственно, моя вина, не понимаю. А тут еще болезнь жены, безденежье, вечная грызня, сплетни […] Я умираю от стыда при мысли, что я, здоровый, сильный человек, обратился не то в Гамлета, не то в Манфреда, не то в лишние люди […] Это возмущает мою гордость, стыд гнетет меня, и я страдаю…» Саша уверена, что она понимает Иванова Он одинок, ему нужен человек, которого бы он любил и который понимал бы его. Одна только любовь может обновить его. Иванов грустно усмехается: ему недостает только начать новый роман. «Нет, моя умница, не в романе дело». Они уходят в сад, чуть позже появляются Анна Петровна и Львов. Доктор всю дорогу говорил о своей честности. Ей это скучно, она снова противопоставляет ему Иванова — такого, каким он был недавно: веселого, снисходительного к окружающим.

Когда немного погодя возвращаются Иванов и Саша, он растерян от ее признания в любви к нему: «Боже мой, я ничего не понимаю… Шурочка, не надо!» Но Саша с увлечением продолжает говорить о своей любви, и Иванов закатывается счастливым смехом: «Это значит начинать жизнь сначала. Снова за дело?» Их поцелуй видит вошедшая Анна Петровна. Иванов в ужасе восклицает: «Сарра!»

В доме Иванова Лебедев, Львов, Боркин — каждому нужно поговорить с ним о своем, Иванов же хочет, чтобы его оставили в покое. Лебедев предлагает ему тайком от Зюзюшки денег, Иванова же занимает совсем другое: «Что со мною. Я сам не понимаю». И дальше, наедине с собой, вспоминает: «Еще года нет, как был здоров и силен, был бодр, неутомим, горяч… А теперь… утомился, не верю… Ничего я не жду, ничего не жаль…» Он не понимает, почему и за что разлюбил Сарру, любовь Саши кажется ему пропастью. И снова: «Не понимаю, не понимаю, не понимаю!»

Иванова приезд Саши не радует, в их романе он видит «общее, избитое место: он пал духом и утерял почву. Явилась она, бодрая духом, сильная, и подала ему руку помощи…». Но Саша действительно думает спасти Иванова. «Мужчины многого не понимают. Всякой девушке скорее понравится неудачник, чем счастливец, потому что каждую соблазняет любовь деятельная…» Пусть Иванов будет рядом с больной женой год, десять — она, Саша, не устанет ждать.

После ее ухода входит Анна Петровна, оскорбленная, она требует от мужа объяснения. Иванов готов признать себя глубоко виноватым перед ней, но когда он слышит от жены все то же толкование его поступков: «Все это время ты обманывал меня самым наглым образом […] Бесчестный, низкий человек! Ты должен Лебедеву, и теперь, чтобы увильнуть от долга, хочешь вскружить голову его дочери, обмануть ее так же, как меня», — тут он не может выдержать. Он задыхается, просит ее замолчать, наконец у него вырывается ужасное, оскорбительное: «Замолчи, жидовка! […] Так знай же, что ты скоро умрешь […] Мне доктор сказал, что ты скоро умрешь…» И увидев, как на нее подействовали его слова, рыдая, хватает себя за голову: «Как я виноват! Боже, как я виноват!»

Прошло около года. За это время умерла Сарра, старика Шабельского Боркин сосватал за молодую богатую вдовушку. В доме Лебедевых приготовления к свадьбе Иванова и Саши.

Доктор Львов ходит взволнованный. Его душит ненависть к Иванову, он хочет сорвать с того маску и вывести на чистую воду. Не очень веселы Лебедев и Саша: и отец и дочь признаются друг другу, что в предстоящей свадьбе «что-то не то, не то!» Но Саша готова идти до конца: «Он хороший, несчастный, непонятый человек; я буду его любить, пойму, поставлю на ноги. Я исполню свою задачу».

Неожиданно для всех появляется Иванов. «Пока еще не поздно, нужно прекратить згу бессмысленную комедию…» — говорит он Саше. Именно в это утро он понял, что окончательно погиб, что его скука, уныние, недовольство несовместимы с живой жизнью, и совесть не позволяет ему губить Сашину молодость. Он просит ее помочь ему и сию же минуту, немедля отказаться от него. Но Саша отвергает его великодушие, хотя и видит, что вместо деятельной любви получается любовь мученическая. Добряк Лебедев все понимает по-своему: он предлагает Иванову с Сашей заветные десять тысяч. Но жених и невеста упрямы: каждый говорит, что поступит по велению собственной совести.

Ничего не понимающему Лебедеву Иванов объясняет в последний раз: «Был я молодым, горячим, искренним, неглупым; любил, ненавидел и верил не так, как все, работал и надеялся за десятерых, сражался с мельницами, бился головой об стены… И вот так жестоко мстит мне жизнь, с которою я боролся! Надорвался я! В тридцать лет уже похмелье […] утомленный, надорванный, надломленный, без веры, без любви, без цели, как тень, слоняюсь я среди людей и не знаю: кто я, зачем живу, чего хочу. О, как возмущается во мне гордость, какое душит меня бешенство!»

Доктор Львов успевает выкрикнуть свое оскорбление: «Объявляю во всеуслышание, что вы подлец!» — но Иванов выслушивает это холодно и спокойно. Приговор себе он вынес сам. «Проснулась во мне молодость, заговорил прежний Иванов!» Вынув револьвер, он отбегает в сторону и застреливается.

Источник

Иванов. А. П. Чехов

Пьеса Чехова «Иванов» в постановке Московского Художественного театра, 1904 г. Действие I.

Драма в четырех действиях

Содержание

Действующие лица

Действие происходит в одном из уездов средней полосы России.

Действие первое

Иванов (увидев Боркина, вздрагивает и вскакивает). Миша, бог знает что. вы меня испугали. Я и так расстроен, а вы еще с глупыми шутками. (Садится). Испугал и радуется.

Боркин (хохочет). Ну, ну. виноват, виноват. (Садится рядом.) Не буду больше, не буду. (Снимает фуражку.) Жарко. Верите ли, душа моя, в какие-нибудь три часа семнадцать верст отмахал. замучился. Пощупайте-ка, как у меня сердце бьется.

Иванов (читая). Хорошо, после.

Боркин. Нет, вы сейчас пощупайте. (Берет его руку и прикладывает к груди.) Слышите? Ту-ту-ту-ту-ту-ту. Это, значит, у меня порок сердца. Каждую минуту могу скоропостижно умереть. Послушайте, вам будет жаль, если я умру?

Иванов. Я читаю. после.

Боркин. Нет, серьезно, вам будет жаль, если я вдруг умру? Николай Алексеевич, вам будет жаль, если я умру?

Иванов. Не приставайте!

Боркин. Голубчик, скажите: будет жаль?

Иванов. Мне жаль, что от вас водкой пахнет. Это, Миша, противно.

Боркин (смеется). Разве пахнет? Удивительное дело. Впрочем, тут нет ничего удивительного. В Плес-никах я встретил следователя, и мы, признаться, с ним рюмок по восьми стукнули. В сущности говоря, пить очень вредно. Послушайте, ведь вредно? А? вредно?

Иванов. Это, наконец, невыносимо. Поймите, Миша, что это издевательство.

Боркин. Ну, ну. виноват, виноват. Бог с вами, сидите себе. (Встает и идет.) Удивительный народ, даже и поговорить нельзя. (Возвращается.) Ах, да! Чуть было не забыл. Пожалуйте восемьдесят два рубля.

Иванов. Какие восемьдесят два рубля?

Боркин. Завтра рабочим платить.

Боркин. Покорнейше благодарю! (Дразнит.) У меня нет. Да ведь нужно платить рабочим? Нужно?

Иванов. Не знаю. У меня сегодня ничего нет. Подождите до первого числа, когда жалованье получу.

Боркин. Вот и извольте разговаривать с такими субъектами. Рабочие придут за деньгами не первого числа, а завтра, утром.

Иванов. Так что же мне теперь делать? Ну, режьте меня, пилите. И что у вас за отвратительная манера приставать ко мне именно тогда, когда я читаю, пишу или.

Боркин. Я вас спрашиваю: рабочим нужно платить или нет? Э, да что с вами говорить. (Машет рукой.) Помещики тоже, черт подери, землевладельцы. Рациональное хозяйство. Тысяча десятин земли — и ни гроша в кармане. Винный погреб есть, а штопора нет. Возьму вот и продам завтра тройку! Да-с. Овес на корню продал, а завтра возьму и рожь продам. (Шагает по сцене.) Вы думаете, я стану церемониться? Да? Ну, нет-с, не на такого напали.

Анна Петровна (показывается в открытом окне). Кто здесь сейчас разговаривал? Это вы, Миша? Что вы так шагаете?

Боркин. С вашим Nicolas-voila еще не так зашагаешь.

Анна Петровна. Послушайте, Миша, прикажите принести на крокет сена.

Боркин (машет рукой). Оставьте вы меня, пожалуйста.

Анна Петровна. Скажите, какой тон. К вам этот тон совсем не идет. Если хотите, чтобы вас любили женщины, то никогда при них не сердитесь и не солидничайте. (Мужу.) Николай, давайте на сене кувыркаться.

Иванов. Тебе, Анюта, вредно стоять у открытого окна. Уйди, пожалуйста. (Кричит.) Дядя, закрой окно!

Боркин. Не забывайте еще, что через два дня нужно проценты платить Лебедеву.

Иванов. Я помню. Сегодня я буду у Лебедева и попрошу его подождать. (Смотрит на часы.)

Боркин. Вы когда туда поедете?

Боркин (живо). Постойте, постойте. ведь сегодня, кажется, день рождения Шурочки. Те-те-те-те. А я забыл. Вот память, а? (Прыгает.) Поеду, поеду. (Поет.) Поеду. Пойду выкупаюсь, пожую бумаги, приму три капли нашатырного спирта и — хоть сначала начинай. Голубчик, Николай Алексеевич, мамуся моя, ангел души моей, вы всё нервничаете, ей-богу, ноете, постоянно в мерлехлюндии, а ведь мы, ей-богу, вместе черт знает каких делов могли бы наделать! Для вас я на все готов. Хотите, я для вас на Марфуше Бабакиной женюсь? Половина приданого ваша. То есть не половина, а всё берите, всё.

Иванов. Будет вам вздор молоть.

Иванов. Все это, Миша, фокусы. Если не хотите со мною ссориться, то держите их при себе.

Боркин (садится за стол). Конечно. Я так и знал. И сами ничего не делаете, и меня связываете.

Шабельский (выходя со Львовым из дома). Доктора — те же адвокаты, с тою только разницей, что адвокаты только грабят, а доктора и грабят и убивают. Я не говорю о присутствующих. (Садится на диванчик.) Шарлатаны, эксплоататоры. Может быть, в какой-нибудь Аркадии попадаются исключения из общего правила, но. я в свою жизнь пролечил тысяч двадцать и не встретил ни одного доктора, который не казался бы мне патентованным мошенником.

Боркин (Иванову). Да, сами ничего не делаете и меня связываете. Оттого у нас и денег нет.

Шабельский. Повторяю, я не говорю о присутствующих. Может быть, есть исключения, хотя, впрочем. (Зевает.)

Иванов (закрывает книгу). Что, доктор, скажете?

Львов (оглядываясь на окно). То же, что и утром говорил: ей немедленно нужно в Крым ехать. (Ходит по сцене.)

Шабельский (прыскает). В Крым. Отчего, Миша, мы с тобою не лечим? Это так просто. Стала перхать или кашлять от скуки какая-нибудь мадам Анго или Офелия, бери сейчас бумагу и прописывай по правилам науки: сначала молодой доктор, потом поездка в Крым, в Крыму татарин.

Иванов (графу). Ах, не зуди ты, зуда! (Львову.) Чтобы ехать в Крым, нужны средства. Допустим, что я найду их, но ведь она решительно отказывается от этой поездки.

Львов. Да, отказывается.

Боркин. Послушайте, доктор, разве Анна Петровна уж так серьезно больна, что необходимо в Крым ехать.

Львов (оглядывается на окно). Да, чахотка.

Боркин. Псс. нехорошо. Я сам давно уже по лицу замечал, что она не протянет долго.

Львов. Но. говорите потише. в доме слышно.

Боркин (вздыхая). Жизнь наша. Жизнь человеческая подобна цветку, пышно произрастающему в поле: пришел козел, съел и — нет цветка.

Шабельский. Все вздор, вздор и вздор. (Зевает.) Вздор и плутни.

Шабельский (встает и потягивается). Для всех ты, гениальная башка, изобретаешь и учишь всех, как жить, а меня хоть бы раз поучил. Поучи-ка, умная голова, укажи выход.

Боркин (встает). Пойду купаться. Прощайте, господа. (Графу.) У вас двадцать выходов есть. На вашем месте я через неделю имел бы тысяч двадцать. (Идет.)

Шабельский (идет за ним). Каким это образом? Ну-ка, научи.

Боркин. Тут и учить нечему. Очень просто. (Возвращается.) Николай Алексеевич, дайте мне рубль! Иванов молча дает ему деньги. Merci! (Графу.) У вас еще много козырей на руках.

Шабельский (идя за ним). Ну, какие же?

Боркин. На вашем месте я через неделю имел бы тысяч тридцать, если не больше. (Уходит с графом.)

Иванов (после паузы). Лишние люди, лишние слова, необходимость отвечать на глупые вопросы — всё это, доктор, утомило меня до болезни. Я стал раздражителен, вспыльчив, резок, мелочен до того, что не узнаю себя. По целым дням у меня голова болит, бессонница, шум в ушах. А деваться положительно некуда. Положительно.

Львов. Мне, Николай Алексеевич, нужно серьезно поговорить с вами.

Львов. Я об Анне Петровне. (Садится.) Она не соглашается ехать в Крым, но с вами она поехала бы.

Иванов (подумав). Чтобы ехать вдвоем, нужны средства. К тому же, мне не дадут продолжительного отпуска. В этом году я уже брал раз отпуск.

Львов. Допустим, что это правда. Теперь далее. Самое главное лекарство от чахотки — это абсолютный покой, а ваша жена не знает ни минуты покоя. Ее постоянно волнуют ваши отношения к ней. Простите, я взволнован и буду говорить прямо. Ваше поведение убивает ее. Пауза. Николай Алексеевич, позвольте мне думать о вас лучше.

Иванов. Все это правда, правда. Вероятно, я страшно виноват, но мысли мои перепутались, душа скована какою-то ленью, и я не в силах понимать себя. Не понимаю ни людей, ни себя. (Взглядывает на окно.) Нас могут услышать, пойдемте, пройдемся. Встают. Я, милый друг, рассказал бы вам с самого начала, но история длинная и такая сложная, что до утра не расскажешь. Идут. Анюта замечательная, необыкновенная женщина. Ради меня она переменила веру, бросила отца и мать, ушла от богатства, и если бы я потребовал еще сотню жертв, она принесла бы их, не моргнув глазом. Ну-с, а я ничем не замечателен и ничем не жертвовал. Впрочем, это длинная история. Вся суть в том, милый доктор (мнется), что. короче говоря, женился я по страстной любви и клялся любить вечно, но. прошло пять лет, она все еще любит меня, а я. (Разводит руками.) Вы вот говорите мне, что она скоро умрет, а я не чувствую ни любви, ни жалости, а какую-то пустоту, утомление. Если со стороны поглядеть на меня, то это, вероятно, ужасно; сам же я не понимаю, что делается с моею душой.

Анна Петровна. Это вы, граф?

Шабельский. Что такое? Анна Петровна смеется. (Еврейским акцентом.) Зачиво вы шмеетесь?

Анна Петровна. Я вспомнила одну вашу фразу. Помните, вы говорили за обедом? Вор прощеный, лошадь. Как это?

Шабельский. Жид крещеный, вор прощеный, конь леченый — одна цена.

Анна Петровна (смеется). Вы даже простого каламбура не можете сказать без злости. Злой вы человек. (Серьезно.) Не шутя, граф, вы очень злы. С вами жить скучно и жутко. Всегда вы брюзжите, ворчите, все у вас подлецы и негодяи. Скажите мне, граф, откровенно: говорили вы когда-нибудь о ком хорошо?

Шабельский. Это что за экзамен?

Анна Петровна. Живем мы с вами под одною крышей уже пять лет, и я ни разу не слыхала, чтобы вы отзывались о людях спокойно, без желчи и без смеха. Что вам люди сделали худого? И неужели вы думаете, что вы лучше всех?

Шабельский. Вовсе я этого не думаю. Я такой же мерзавец и свинья в ермолке, как все. Моветон и старый башмак. Я всегда себя браню. Кто я? Что я? Был богат, свободен, немного счастлив, а теперь. нахлебник, приживалка, обезличенный шут. Я негодую, презираю, а мне в ответ смеются; я смеюсь, на меня печально кивают головой и говорят: спятил старик. А чаще всего меня не слышат и не замечают.

Анна Петровна (покойно). Опять кричит.

Шабельский. Кто кричит?

Анна Петровна. Сова. Каждый вечер кричит.

Шабельский. Пусть кричит. Хуже того, что уже есть, не может быть. (Потягивается.) Эх, милейшая Сарра, выиграй я сто или двести тысяч, показал бы я вам, где раки зимуют. Только бы вы меня и видели. Ушел бы я из этой ямы, от даровых хлебов, и ни ногой бы сюда до самого страшного суда.

Анна Петровна. А что бы вы сделали, если бы вы выиграли?

Шабельский (подумав.) Я прежде всего поехал бы в Москву и цыган послушал. Потом. потом махнул бы в Париж. Нанял бы себе там квартиру, ходил бы в русскую церковь.

Анна Петровна. А еще что?

Шабельский. По целым дням сидел бы на жениной могиле и думал. Так бы я и сидел на могиле, пока не околел. Жена в Париже похоронена.

Анна Петровна. Ужасно скучно. Сыграть нам дуэт еще, что ли?

Шабельский. Хорошо, приготовьте ноты.

Анна Петровна уходит.

Шабельский (плачущим голосом). А черт меня возьми, нигде приюта нет! (Вскакивает и идет в дом.)

Иванов (кричит ему вслед). Ну, виноват, виноват! (Львову.) За что я его обидел? Нет, я решительно развинтился. Надо будет с собою что-нибудь сделать. Надо.

Львов (волнуясь). Николай Алексеевич, я выслушал вас и. и, простите, буду говорить прямо, без обиняков. В вашем голосе, в вашей интонации, не говоря уж о словах, столько бездушного эгоизма, столько холодного бессердечия. Близкий вам человек погибает оттого, что он вам близок, дни его сочтены, а вы. вы можете не любить, ходить, давать советы, рисоваться. Не могу я вам высказать, нет у меня дара слова, но. но вы мне глубоко несимпатичны.

Иванов. Может быть, может быть. Вам со стороны видное. Очень возможно, что вы меня понимаете. Вероятно, я очень, очень виноват. (Прислушивается.) Кажется, лошадей подали. Пойду одеться. (Идет к дому и останавливается.) Вы, доктор, не любите меня и не скрываете этого. Это делает честь вашему сердцу. (Уходит в дом.)

Львов (один). Проклятый характер. Опять упустил случай и не поговорил с ним как следует. Не могу говорить с ним хладнокровно! Едва раскрою рот и скажу одно слово, как у меня вот тут (показывает на грудь) начинает душить, переворачиваться, и язык прилипает к горлу. Ненавижу этого Тартюфа, возвышенного мошенника, всею душой. Вот уезжает. У несчастной жены все счастье в том, чтобы он был возле нее, она дышит им, умоляет его провести с нею хоть один вечер, а он. он не может. Ему, видите ли, дома душно и тесно. Если он хоть один вечер проведет дома, то с тоски пулю себе пустит в лоб. Бедный. ему нужен простор, чтобы затеять какую-нибудь новую подлость. О, я знаю, зачем ты каждый вечер ездишь к этим Лебедевым! Знаю!

Шабельский (выходя с Ивановым и с Анной Петровной из дому). Наконец, Nicolas, это бесчеловечно. Сам уезжаешь каждый вечер, а мы остаемся одни. От скуки ложимся спать в восемь часов. Это безобразие, а не жизнь! И почему это тебе можно ездить, а нам нельзя? Почему?

Анна Петровна. Граф, оставьте его! Пусть едет, пусть.

Иванов (жене). Ну, куда ты, больная, поедешь? Ты больна и тебе нельзя после заката солнца быть на воздухе. Спроси вот доктора. Ты не дитя, Анюта, нужно рассуждать. (Графу.) А тебе зачем туда ехать?

Шабельский. Хоть к черту в пекло, хоть к крокодилу в зубы, только чтоб не здесь оставаться. Мне скучно! Я отупел от скуки! Я надоел всем. Ты оставляешь меня дома, чтобы ей не было одной скучно, а я ее загрыз, заел!

Анна Петровна. Оставьте его, граф, оставьте! Пусть едет, если ему там весело.

Иванов. Аня, к чему этот тон? Ты знаешь, я не за весельем туда еду! Мне нужно поговорить о векселе.

Анна Петровна. Не понимаю, зачем ты оправдываешься? Поезжай! Кто тебя держит?

Иванов. Господа, не будемте есть друг друга! Неужели это так необходимо!?

Шабельский (плачущим голосом). Nicolas, голубчик, ну, я прошу тебя, возьми меня с собою! Я погляжу там мошенников и дураков и, может быть, развлекусь. Ведь я с самой Пасхи нигде не был!

Иванов (раздраженно). Хорошо, поедем! Как вы мне все надоели!

Шабельский. Да? Ну, merci, merci. (Весело берет его под руку и отводит в сторону.) Твою соломенную шляпу можно надеть?

Иванов. Можно, только поскорей, пожалуйста! Граф бежит в дом. Как вы все надоели мне! Впрочем, господи, что я говорю? Аня, я говорю с тобою невозможным тоном. Никогда этого со мною раньше не было. Ну, прощай, Аня, я вернусь к часу.

Анна Петровна. Коля, милый мой, останься дома!

Иванов (волнуясь). Голубушка моя, родная моя, несчастная, умоляю тебя, не мешай мне уезжать по вечерам из дому. Это жестоко, несправедливо с моей стороны, но позволяй мне делать эту несправедливость! Дома мне мучительно тяжело! Как только прячется солнце, душу мою начинает давить тоска. Какая тоска! Не спрашивай, отчего это. Я сам не знаю. Клянусь истинным богом, не знаю! Здесь тоска, а поедешь к Лебедевым, там еще хуже; вернешься оттуда, а здесь опять тоска, и так всю ночь. Просто отчаяние.

Анна Петровна. Коля. а то остался бы! Будем, как прежде, разговаривать. Поужинаем вместе, будем читать. Я и брюзга разучили для тебя много дуэтов. (Обнимает его.) Останься. Пауза. Я тебя не понимаю. Это уж целый год продолжается. Отчего ты изменился?

Иванов. Не знаю, не знаю.

Анна Петровна. А почему ты не хочешь, чтобы я уезжала вместе с тобою по вечерам?

Иванов. Если тебе нужно, то, пожалуй, скажу. Немножко жестоко это говорить, но лучше сказать. Когда меня мучает тоска, я. я начинаю тебя не любить. Я и от тебя бегу в это время. Одним словом, мне нужно уезжать из дому.

Анна Петровна. Тоска? понимаю, понимаю. Знаешь что, Коля? Ты попробуй, как прежде, петь, смеяться, сердиться. Останься, будем смеяться, пить наливку, и твою тоску разгоним в одну минуту. Хочешь, я буду петь? Или пойдем, сядем у тебя в кабинете, и потемках, как прежде, и ты мне про свою тоску расскажешь. У тебя такие страдальческие глаза! Я буду глядеть в них и плакать, и нам обоим станет легче. (Смеется и плачет.) Или, Коля, как? Цветы повторяются каждую весну, а радости — нет? Да? Ну, поезжай, поезжай.

Иванов. Ты помолись за меня богу, Аня! (Идет, останавливается и думает.) Нет, не могу! (Уходит.)

Анна Петровна. Поезжай. (Садится у стола.)

Львов (ходит по сцене). Анна Петровна, возьмите себе за правило: как только бьет шесть часов, вы должны идти в комнаты и не выходить до самого утра. Вечерняя сырость вредна вам.

Анна Петровна. Слушаю-с.

Львов. Что «слушаю-с»! Я говорю серьезно.

Анна Петровна. А я не хочу быть серьезною. (Кашляет.)

Львов. Вот видите,— вы уже кашляете.

Шабельский (в шляпе и пальто выходит из дому). А где Николай? Лошадей подали? (Быстро идет и целует руку Анне Петровне.) Покойной ночи, прелесть! (Гримасничает.) Гевалт! Жвините, пожалуста! (Быстро уходит.)

Пауза; слышны далекие звуки гармоники.

Анна Петровна. Какая скука. Вон кучера и кухарки задают себе бал, а я. я — как брошенная. Евгений Константинович, где вы там шагаете? Идите сюда, сядьте.

Львов. Не могу я сидеть.

Анна Петровна. На кухне «чижика» играют. (Поет.) «Чижик, чижик, где ты был? Под горою водку пил». Пауза. Доктор, у вас есть отец и мать?

Львов. Отец умер, а мать есть.

Анна Петровна. Вы скучаете по матери?

Львов. Мне некогда скучать.

Анна Петровна (смеется). Цветы повторяются каждую весну, а радости — нет. Кто мне сказал эту фразу? Дай бог память. Кажется, сам Николай сказал. (Прислушивается.) Опять сова кричит!

Львов. Ну и пусть кричит.

Анна Петровна. Я, доктор, начинаю думать, что судьба меня обсчитала. Множество людей, которые, может быть, и не лучше меня, бывают счастливы и ничего не платят за свое счастье. Я же за всё платила, решительно за всё. И как дорого! За что брать с меня такие ужасные проценты. Душа моя, вы все осторожны со мною, деликатничаете, боитесь сказать правду, но думаете, я не знаю, какая у меня болезнь? Отлично знаю. Впрочем, скучно об этом говорить. (Еврейским акцептом.) Жвините, пожалуста! Вы умеете рассказывать смешные анекдоты?

Анна Петровна. А Николай умеет. И начинаю я также удивляться несправедливости людей: почему на любовь не отвечают любовью и за правду платят ложью? Скажите: до каких пор будут ненавидеть меня отец и мать? Они живут за пятьдесят верст отсюда, а я день и ночь, даже во сне, чувствую их ненависть. А как прикажете понимать тоску Николая? Он говорит, что не любит меня только по вечерам, когда его гнетет тоска. Это я понимаю и допускаю, но представьте, что он разлюбил меня совершенно! Конечно, это невозможно, ну — а вдруг? Нет, нет, об этом и думать даже не надо. (Поет.) «Чижик, чижик, где ты был. » (Вздрагивает.) Какие у меня страшные мысли. Вы, доктор, не семейный и не можете понять многого.

Львов. Вы удивляетесь. (Садится рядом.) Нет, я. я удивляюсь, удивляюсь вам! Ну, объясните, растолкуйте мне, как это вы, умная, честная, почти святая, позволили так нагло обмануть себя и затащить вас в это совиное гнездо? Зачем вы здесь? Что общего у вас с этим холодным, бездушным. но оставим вашего мужа! — что у вас общего с этою пустою, пошлою средой? О, господи боже мой. Этот вечно брюзжащий, заржавленный, сумасшедший граф, этот пройдоха, мошенник из мошенников, Миша, со своею гнусною физиономией. Объясните же мне, к чему вы здесь? Как вы сюда попали.

Анна Петровна (смеется). Вот точно так же и он когда-то говорил. Точь-в-точь. Но у него глаза больше, и, бывало, как он начнет говорить о чем-нибудь горячо, так они как угли. Говорите, говорите.

Львов (встает и машет рукой). Что мне говорить? Идите в комнаты.

Анна Петровна. Вы говорите, что Николай то да сё, пятое, десятое. Откуда вы его знаете? Разве за полгода можно узнать человека? Это, доктор, замечательный человек, и я жалею, что вы не знали его года два-три тому назад. Он теперь хандрит, молчит, ничего не делает, но прежде. Какая прелесть. Я полюбила его с первого взгляда. (Смеется.) Взглянула, а меня мышеловка — хлоп! Он сказал: пойдем. Я отрезала от себя всё, как, знаете, отрезают гнилые листья ножницами, и пошла. Пауза. А теперь не то. Теперь он едет к Лебедевым, чтобы развлечься с другими женщинами, а я. сижу в саду и слушаю, как сова кричит. Стук сторожа. Доктор, а братьев у вас нет?

Львов. Нет. Анна Петровна рыдает. Ну, что еще? Что вам?

Анна Петровна (встает). Я не могу, доктор, я поеду туда.

Анна Петровна. Туда, где он. Я поеду. Прикажите заложить лошадей. (Идет к дому.)

Львов. Вам нельзя ехать.

Анна Петровна. Оставьте меня, не ваше дело. Я не могу, поеду. Велите дать лошадей. (Бежит в дом.)

Львов. Нет, я решительно отказываюсь лечить при таких условиях! Мало того, что ни копейки не платят, но еще душу выворачивают вверх дном. Нет, я отказываюсь! Довольно. (Идет в дом.)

Источник