Пристань святых о чем книга
Он производил впечатление пребывающего в отчаянии фокусника-неудачника, выдававшего себя за черного мага, у которого из рукава на глазах у всех посыпались карты.
Это мое первое столкновение с творчеством великого писателя (если верить википедии). И аннотация обещала мне прогулку по райской кущи и общение с Господом на животрепещущие темы, которые могут меня мучить уже не один год. Возможность заглянуть в собственное подсознание, и увидеть то, что было раньше закрыто. Ну как тут не повести на столь заманчивое обещание? И тут я осознал, что ничего не изменилось в моей жизни и восприятии окружающей действительно.
Серия: Чак Паланик и его бойцовский клуб
Аннотация к книге «Пристань святых»
Здесь же ничего подобного я не увидел. Есть ли в этом романе некий смысл? Определенная смысловая нагрузка здесь конечно же есть. Но по моим ощущениям она либо раскидана очень точечно по каким-либо моментам и сценам, либо «размазана» настолько тонко, что мне не удалось её толком разглядеть. Так что к своему стыду должен признаться в том, что произведение мне не слишком сильно понравилось.
Тени под железнодорожным мостом утро голуби воркуют вдали над маленькой речушкой яйцо лопается распространяя запах ничего что сгорает до костей в порывах оконного неба цветы покрываются мхом.
Буду ли я пытаться читать еще книги этого автора? Думаю, что да, так как если абстрагироваться от некоторых откровенно мерзких лично для меня сцен, мне понравилось его владение слогом и построение текста. Да, пускай сюжет постоянно ускользал от меня, но мне нравилось просто читать его обороты. Странное противоречие, я не спорю. Да и перед глазами маячит «пигмей» Паланика, из-за которого я думал, что этот неординарный человек так пишет всегда.
— Я научу тебя языку изображений. — Он стучит пальцем по папке. — Старый язык плохой.
А ведь сейчас Чак один из моих наиболее любимых авторов, и каждая его книга это путешествие в неизвестный для меня мир. Опасный, похотливый, низменный, пропитанный потом и дымом, но очень влекущий странные и низменные нотки в моей душе. И лучше я позволю им насытить прочтением очередного опуса мастера, нежели присоединюсь к сомну его героев.
Разговорный язык ребят отличается большой гибкостью и удивительной яркостью благодаря мгновенным образным ассоциациям. Если вы не можете что-то представить, вы не сможете и произнести это.
Сложно рассуждать о неком потоке подсознания, которое льется параллельно сюжетной линии, пытающейся развиваться в тесных рамках этой книги. Ни в коем случае не сомневаюсь в гениальности человека, написавшего этот труд. Но его гениальность настолько специфична и узка, что поймет её не каждый человек. Я один из тех «грешников», что потерянно идет на дно, не в силах понять величие замыслов » пристани святых», но мне даже не жаль.
Любого, кто использовал слова «ПРАВИЛЬНО» или «НЕПРАВИЛЬНО», УБИВАЛИ НА МЕСТЕ.
Обилие невнятных и явно не месту сексуальных сцен и вакханалий с однополой направленностью только мешали мне сосредоточиться на произведении, и заглянуть не на шероховатую поверхность, а суть романа. Очень жаль, но эту вершину мне не удалось взять. Какие идеи я увидел в книге? Очень сложный вопрос друзья : ) Очень сложный.
Вы, ребятишки, напоминаете мне старого еврея из одного еврейского анекдота… Тонет корабль, и стюард стучится в дверь его каюты. «Мистер Соломон… Корабль тонет». «А какое нам дело, он ведь не нам принадлежит».
Прежде всего я могу предположить, что это некого рода путь по историческим вехам, которые вроде как показывают этапы взросления и периодической деградации в обратную сторону всего нашего рода, которое представляется конкретными героями истории. Разбитые на очень мелкие абзацы независимые истории, которые складываются как мозаика в общее полотно, не облегают задачу понимания.
Сними свое имя и забрось его в угол
Следующим слоем я могу выделить попытку автора анализировать действия и поступки персонажей. Рассматривать причины формирования их личности именно в таком измерении Бытия, как они представлены здесь. Звучит весьма сумбурно, не спорю. Но, в отличие от «Улисса», эту книгу я все-таки смог дочитать, и причина не только в более легком (я бы даже сказал примитивном тексте), но и количестве страниц.
и, пожалуйста, улыбайся, только когда улыбка абсолютно необходима…
Он производил впечатление пребывающего в отчаянии фокусника-неудачника, выдававшего себя за черного мага, у которого из рукава на глазах у всех посыпались карты.
Спасибо всем, кто заглянул ко мне в отзыв, и до новых встреч друзья! Берегите себя.
Когда мистер Вильсон, американский консул, прибыл в свой офис, он обнаружил у секретарского стола молодого человека. Хорошо бы, подумал мистер Вильсон, чтобы со всеми проблемами этого молодого человека смог справиться вице-консул, мистер Картер.
Молодой человек у стола пожелал ему доброго утра и протянул клочок бумаги. Консул слегка нахмурился, бросил взгляд на молодого человека, ответившего ему таким же пристальным взглядом, и проследовал вверх по лестнице в свой кабинет, так и не прочитав записку. Был понедельник, и рабочий стол ломился от корреспонденции.
Консул развернул записку. Зазвонил телефон. Запрос из Британского консульства… «Да, э-э… я не совсем понимаю что… гм… да… нет, не по туристической визе…» Он глянул на записку… Имя — Дж. Келли… «Нет, по визе длительного пребывания». Цель визита: «Установление личности»… Что, черт возьми, это может значить? О боже, только не утрата паспорта… «Да, конечно, я всегда рад вашим звонкам». Он повесил трубку и нажал на кнопку. «Пусть мистер Келли войдет».
Харбор-Бич, среда, 2—4 марта 1970 г.
Было утро в конце мая, кажется, 26-е, холодный ясный день, ветер дул с озера. Я отправился к железнодорожному мосту порыбачить в глубокой заводи под ним. Было слишком холодно, чтобы сидеть неподвижно на одном месте, мне быстро надоело рыбачить, я намотал леску на катушку, завернул в клеенку и положил в карман штанов. И тут почувствовал, что за спиной у меня кто-то есть, и обернулся. И правда, за спиной стоял мальчишка примерно моего возраста. Я узнал в нем одного из тех, что приезжают сюда летом, но обычно они появлялись не раньше конца июня. У мальчишки был мечтательный отсутствующий взгляд, как будто он сошел с картины… «Железнодорожный мост в субботу»…
Из мужского яичка вылупилось черное дитя. По имени Джон… большое озеро порывы ветра мы пришли в долину… темный овраг… далекое^ бледно-голубое лето… Знаете, кто я такой? (Нрзрб.) собирая пыль с цветов на растениях что стоят на подоконнике и плодов повсюду вздымается рубашка чернильного цвета… было зло печальное как вянущие цветы… мертвая рыба плывущий мальчик гнездо аиста окно сельского домика то что обязательно случится белый писсуар портовый колокол…
В порту на закате, ясном и безоблачном, стоял жуткий холод. Когда Джон взошел на «Марию Селесту», свежий ветер, дувший с берега, немного утих. Джон записался в команду третьим помощником.
— Да, мистер… — Консул взглянул на листок бумаги, хотя он, конечно, уже запомнил имя. — Мистер… э-э… Келли… чем я могу быть вам полезен?
— Насколько я понимаю, это вы хотели меня видеть.
— Гм, эти даты здесь… дата рождения — 1944. Сан-Франциско…
Консул поднял глаза на своего гостя.
— Привет… Я наблюдал затем, как ты ловишь рыбу. Я знал, что ты ничего не поймаешь. Ведь сегодня очень холодно.
— Рыбу ловят даже зимой из-подо льда.
— О, зимой совсем другое дело… но не в такой же холодный весенний день, да еще с ветром.
— Наверное, ты прав. Мне просто было нечего делать.
— А тебе и не нужно ничего делать. Как только ты это поймешь, у тебя сразу же появится масса дел. Иногда даже больше, чем ты сможешь справиться…
Мы разделись, и у меня во рту появился металлический привкус. Пальцы ног покалывало. Рядом стоял тот мальчишка… он поднимает палец тремя резкими движениями и вместе с ним встает его член, в грязно-желтом свете поблескивают волосы на лобке, тени бормочут похотливые слова…
— Конечно, наверху, если ты сможешь подняться туда, воздух разрежен… ты понимаешь, бледный конь, бледный всадник…
— Голубые индейцы из Северной Каролины приветствуют тебя с умирающего Запада…
Трое молодых людей, обильная голубая плоть уже с намеком на распад… пороховой дым на лице пороховой дым и каштановые волосы детство Берроуза хватающегося за умирающего брата сожженного взорвавшейся звездой стрельба от бедра светящаяся голова в рамке из влажных листьев лиловые сумерки под налетающими стервятниками его кашель у меня за спиной худое тело щупающее выступающие кости… Он был влюблен в булыжные мостовые и в мирный призрак ребенка на них и в тот парк, по которому можно было бродить… О, Одри удовольствовался бы там случайным мексиканским двойником, его книги в полдень для прощания. Показал мне зашифрованный дневник с записью о том запоздалом утре. Давным-давно он смотрел на что-то.
Он смотрел на Джона, на его губах — засохшая кровь… улыбался, слизывая кровь с последними лучами заходящего солнца его лицо сияло, как комета и постепенно тускнело по мере того, как солнце опускалось за облако над Галифаксом… (вовремя галифакского взрывав 1910 г.).
— Произошла ошибка. Мне нужен был совсем другой Келли.
Молодой человек кивнул.
— Значит, вы все знали? Почему же вы пришли вместо своего брата?
— Мой брат Джо Келли мертв.
— Мертв? Когда это случилось? Почему не информировано консульство?
— Он погиб пять лет назад.
Консул, гордившийся своей невозмутимостью, внимательно рассматривал листок бумаги, вспомнив, что получил его накануне ухода из офиса в пятницу в полдень.
— Ну что ж, мистер Келли, здесь явно произошла какая-то ошибка. В конце концов, ваше имя не столь уж и редкое. А кстати, почему вы все-таки думаете, что в извещении имеется в виду ваш брат?
— А в извещении есть дата?
— Пойдем в дом, выпьем чаю с пирогом.
Мы шли по направлению к железной дороге, ветер дул нам в лицо.
— Пусть ветер продует тебя насквозь.
Я почувствовал странную легкость в ногах, как будто мое тело готово было подняться в воздух. В то же самое время я ощутил и какое-то давление в паху, нарастающее напряжение. Он остановил меня, взяв за руку, и повернул лицом к себе, глядя вниз на то место, где мои штаны вдруг оттопырились.