Представь что тебе удалось создать новую цивилизацию древесных людей
Цивилизация деревьев: как они общаются и чем похожи на людей
Деревья появились на Земле раньше человека, но их не принято воспринимать как живые существа. В своей книге «Тайная жизнь деревьев: поразительная наука о том, что деревья чувствуют и как они взаимодействуют» немецкий лесничий Петер Воллебен рассказывает, как он заметил, что деревья общаются между собой, передают информацию с помощью запаха, вкуса и электрических импульсов, и как сам научился распознавать их беззвучный язык.
Когда Воллебен только начинал работать с лесом в горах Айфель в Германии, у него были совсем иные представления о деревьях. Он занимался подготовкой леса для производства пиломатериалов и «знал о скрытой жизни деревьев столько же, сколько мясник знает об эмоциональной жизни животных». Он видел, что случается, когда что-то живое, будь то существо или произведение искусства, превращается товар — «коммерческий фокус» работы искажал его взгляд на деревья.
Но примерно 20 лет назад все изменилось. Воллебен тогда начал организовывать специальные туры по выживанию в лесу, во время которых туристы жили в хижинах из бревен. Они проявляли искреннее восхищение «магией» деревьев. Это разожгло его собственное любопытство и любовь к природе, еще из детства, вспыхнула с новой силой. Примерно в то же время в его лесу начали проводить исследования ученые. Перестав смотреть на деревья как на валюту, он увидел в них бесценные живые создания.
Книга Петера Воллебена «The Hidden Life of Trees»
«Жизнь лесника снова стала захватывающей. Каждый день в лесу был днем открытия. Это привело меня к необычным методам управления лесом. Когда вы знаете, что деревья испытывают боль и имеют память, а родители у них живут вместе со своими детьми, вы не можете больше просто срезать их, обрывать жизнь своей машиной».
Откровение приходило к нему вспышками, особенно во время регулярных прогулок по той части леса, где рос старый бук. Однажды, проходя мимо груды камней, покрытых мхом, которые раньше он видел множество раз, Воллебен вдруг осознал, насколько они своеобразны. Наклонившись, он сделал потрясающее открытие:
Как дерево, срубленное столетия назад, могло до сих пор жить? Без листьев дерево не может осуществлять фотосинтез, то есть не может превращать солнечный свет в питательные вещества. Это древнее дерево получало их каким-то иным образом — и сотни лет!
Тайну раскрыли ученые. Они выяснили, что соседние деревья помогают другим через корневую систему либо напрямую, переплетая корни, либо косвенно — создают между собой вокруг корней как бы грибницу, которая служит своего рода расширенной нервной системой, соединяя далеко стоящие деревья. Кроме того, деревья при этом проявляют способность различать корни деревьев других видов.
Воллебен сравнил эту умную систему с тем, что происходит в человеческом обществе:
«Почему деревья — настолько социальные существа? Почему они делятся едой с представителями своего вида, а иногда даже идут дальше, чтобы накормить соперников? Причина та же, что и в человеческом сообществе: быть вместе — это преимущество. Дерево — это не лес. Дерево не может установить свой местный климат — он находится в распоряжении ветра и погоды. Но вместе деревья образуют экосистему, которая регулирует жару и холод, сохраняет большой запас воды и генерирует влажность. В таких условиях деревья могут жить очень долго. Если бы каждое дерево заботилось только о себе, часть из них никогда бы не дожила до преклонного возраста. Тогда в шторм ветру было бы легче пробраться внутрь леса и повредить множество деревьев. Солнечные лучи достигли бы земного покрова и высушили его. В результате страдало бы каждое дерево.
Таким образом, для сообщества важно каждое дерево, и каждому лучше продлить жизнь настолько, насколько это возможно. Поэтому даже больные, пока не восстановятся, поддерживаются и подкармливаются остальными. В другой раз, возможно, все изменится, и в помощи будет нуждаться то дерево, которое сейчас поддерживает других. […]
Дерево может быть настолько сильным, насколько силен лес вокруг него».
Кто-то может спросить, не приспособлены ли деревья к взаимопомощи лучше, чем мы, потому что наши жизни измеряются разными по масштабу временными отрезками. Можно ли нашу неспособность увидеть полную картину взаимной поддержки в человеческом сообществе объяснить биологической близорукостью? Может быть, организмы, жизнь которых измеряется другими масштабами, лучше приспособлены существовать в этой грандиозной в вселенной, где все глубоко взаимосвязано?
Без сомнения, даже деревья поддерживают друг друга в разной степени. Воллебен объясняет:
«Каждое дерево — член сообщества, но в нем есть разные уровни. Например, большинство пней начинают гнить и исчезают за пару сотен лет (что немного для дерева). И только некоторые остаются живы веками. В чем же разница? Есть ли у деревьев население «второго сорта», как в человеческом обществе? Видимо, да, но понятие «сорт» не совсем подходит. Это скорее степень связи — или, возможно, привязанности, — которая определяет, насколько готовы помочь дереву его соседи».
Эти взаимоотношения можно заметить и по верхушкам деревьев, если присмотреться:
«Обычное дерево простирает свои ветви, пока они не дотянутся до ветвей соседнего дерева такой же высоты. Дальше ветви не растут, потому что иначе им не хватит воздуха и света. Может сложиться впечатление, что они толкают друг друга. Но пара «товарищей» этого не делает. Деревья ничего не хотят отнимать друг у друга, они простирают ветви до краев кроны друг друга и в направлении тех, кто не является их «друзьями». Такие партнеры часто так тесно связаны у корней, что иногда они и умирают вместе».
Но деревья не взаимодействуют друг с другом вне экосистемы. Они часто оказываются связаны и с представителями других видов. Воллебен так описывает их обонятельную систему предупреждения:
«Четыре десятилетия назад ученые заметили, что жирафы в африканской саванне кормятся зонтичной колючей акацией. И деревьям это не нравилось. За несколько минут акации начинали выделять в листья токсическое вещество, чтобы избавиться от травоядных. Жирафы это понимали и переходили к другим деревьям поблизости. Но не к ближайшим — в поисках пищи они отходили примерно на 100 ярдов.
Причина этого поразительна. Акации, когда их поедали жирафы, выпускали особый «тревожный газ», который был сигналом об опасности для соседей того же вида. Те, в свою очередь, тоже начинали выпускать токсическое вещество в листву, чтобы подготовиться к встрече. Жирафы были уже в курсе этой игры и отходили в ту часть саванны, где можно было найти деревья, до которых новости еще не дошли.[…]».
Поскольку век дерева гораздо больше человеческого, у них все происходит куда медленнее. Воллебен пишет:
Положительная сторона такой медлительности в том, что не надо поднимать общую тревогу. Скорость компенсируется точностью подаваемых сигналов. Помимо запаха деревья используют вкус: каждая разновидность производит определенный вид «слюны», которая может быть насыщена и феромонами, нацеленными на то, чтобы отпугнуть хищника.
Чтобы показать, насколько важную роль деревья играют в экосистеме Земли, Воллебен рассказал историю, которая произошла в Национальном парке Йеллоустоун — первом в мире национальном парке.
«Все началось с волков. Волки исчезли из парка Йеллоустоун в 1920-е годы. С их исчезновением изменилась вся экосистема. Увеличилось число лосей, и они начали поедать осины, ивы и тополя. Снизилась растительность, и животные, которые зависели от этих деревьев, тоже стали исчезать. Волков не было 70 лет. Когда они вернулись, жизнь лосей перестала быть томной. Когда волки заставили стада передвигаться, деревья снова стали расти. Корни ив и тополей укрепили берега ручьев, и их течение замедлилось. Это, в свою очередь, создало условия для возвращения некоторых животных, в частности бобров — они теперь могли найти необходимые материалы, чтобы строить свои хатки и заводить семьи. Животные, чья жизнь связана с прибрежными лугами, тоже вернулись. Оказалось, что волки управляют хозяйством лучше, чем люди […]».
Подробнее об этом случае в Йеллоустоуне: Как волки меняют реки.
Документальный фильм «Тайны леса»:
Какие 4 цивилизации обитали до нас на Земле
Существует довольно много сторонников альтернативной истории, которые пытаются по крупицам собрать историю развития разумной жизни на Земле.
Среди официальных историков принято мнение о том, что люди являются первой цивилизацией и разумной расой на нашей планете, они категорически против любой информации, которая противоречит тому, что написано в учебниках.
Но могли ли до людей на Земле быть другие цивилизации? Откуда появились легенды про Атлантиду и Гиперборею? И почему в последнее время все больше людей начинают интересоваться темой иной истории развития жизни на планете?
Многие из вас могли слышать необычные мифы и легенды, в которых фигурируют существа, превосходящие по развитию современное общество. У них могли быть не только технологии перемещения в космосе и колонизации других планет, но эти существа могли обладать ментальными способностями, читать мысли друг друга, открывать порталы в другие меры.
Давайте посмотрим на вопрос зарождения жизни немного с другой стороны, не с «теории Большого взрыва». Представим, хотя бы на секунду, что до людей могли быть более могущественные существа, которые по тем или иным причинам исчезли, но оставили после себя знания, которые либо не найдены, либо тщательно скрываются от основной части населения Земли.
Ведь некоторые древние рукописи и тексты могут рассказать нам множество историй о нашем прошлом. Многие народы упоминали не только «богов, сошедших с небес», которые могли быть представителями других планет, но и другие расы на Земле, которые обладали невероятными способностями, отличались гигантским ростом, обладали технологиями, сравнимыми с современными.
Эрнст Мулдашев является участником многочисленных экспедиций по поиску артефактов и древних знаний, которые могут пролить истинный свет на историю развития цивилизаций на Земле.
Его мнение является авторитетным для многих мировых исследователей, которые также рассматривают альтернативную историю. И одна из его наиболее интересных версий звучит следующим образом:
Мулдашев часто подвергается критике со стороны традиционных историков и ученых. Его называют шарлатаном и обманщиком людей.
Также Мулдашева называют подражателем теорий Блавацкой и Рериха, которые также известны по истории тем, что рассматривали другие варианты развития события на нашей планете.
Про Елену Блавацкую написано сотни статей «традиционных ученых», обвиняющих ее в неверных взглядах.
Да, в теориях и гипотезах Мулдашева есть определенные проблемы, но разве их нет в официальной истории? Целые исторические пласты и эпохи остаются неизвестными для людей, но часто такие пробелы заполняются по решению группы людей, которые стараются максимально правдоподобно придумать якобы настоящую историю нашей планеты.
Но давайте рассмотрим цивилизации, которые, по мнению Мулдашева, населяли Землю до появления первых людей.
Первой цивилизацией могла быть цивилизация асуров. Эти существа не только отличались гигантизмом и имели рост около 50 метров, но у них отсутствовали привычные нам физические тела. Эфирная раса могла общаться с помощью телепатии, а прибыли асуры с планеты Фаэтон, которая в далеком прошлом исчезла из Солнечной системы.
Версия о планете Фаэтон не является доказанной, но есть довольно много свидетельств и аргументов, которые могут доказывать уничтожение Фаэтона какой-то силой, возможно, что это был сильный природный катаклизм. Но наиболее интересной версией является версия о войне между Фаэтоном и Марсом, что привело к уничтожению Фаэтона и миграции населения с Фаэтона и Марса на Землю.
Асуры могли населять Землю порядка 10 миллионов лет назад. Они могли жить более 10 тысяч лет и возможно, что первые цари шумеров были именно асурами, т.к. на шумерских табличках описывается, что шумерские цари правили от 10 до 40 тысяч лет.
Но если асуры были такими продвинутыми, то что стало с этой цивилизацией?
Атлантида могла действительно существовать, ее поиски продолжаются до сих пор. Но цивилизация могла исчезнуть не из-за каких-то катаклизмов, а уйти под землю, под воду, а то и вовсе отправиться на другие планеты или измерения.
Лемурийцы могли появиться как после атлантов, так и одновременно с ними. Рост их достигал 7-8 метров. По виду они уже напоминали современных людей, имели плотное тело и костный скелет.
Представители этой расы могли жить всего около 1000 лет, но Мулдашев считает, что пирамиды, Сфинкс, Стоунхендж и другие культовые сооружения человечества были построены не людьми, а лемурийцами.
Описанные в индийских эпосах события прошлого могут показывать настоящую историю. В древности могли быть летательные аппараты, которые называются виманы, богами были вовсе не какие-то мифические существа, но другие расы, технологии которых людям не дано было понять на тот момент.
Для древних людей атланты и лемурийцы могли быть богами, которым поклонялись, которых боялись и чтили. Что касается появления людей, то еще при поздних атлантах зародилась пятая по счету арийская цивилизация, т. е. современная человеческая раса, которая, за неимением третьего глаза, развивалась очень медленно.
Существует мнение, что тексты и знания атлантов, лемурийцев и борейцев разбросаны по Земле, но настолько тщательно спрятаны, что отыскать их не удается тысячи лет. Возможно, что знания атлантов спрятаны под Сфинксом, который все чаще становится объектом исследований, а возможно эти знания давно спрятаны в библиотеках Ватикана, как знать.
Подпишитесь, поставьте лайк) Я буду вам очень признателен и обещаю, что скучно не будет!
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Пример сочинения 1
Сегодня мы все чаще слышим тревожный вопрос «Чем опасен технический прогресс?». Совершенно очевидно, что вне этого явления человеческая цивилизация существовать не может. Однако и у этого необходимого процесса есть изнаночная сторона. Стремясь «догнать и перегнать», многие промышленники забывают об экологии, ученые — о безопасности, потребители — о чувстве меры. Поэтому в 21 веке на повестке дня проблемы загрязнения окружающей среды, формирования ложных ценностей потребления и другие актуальные вопросы, ставшие следствием технического прогресса. Разберем некоторые примеры, доказывающие опасность бурного развития технологий.
Вспомним повесть А.П. Чехова «Степь». Уже в первой главе мы видим, что в маленьком провинциальном городе «в дыму около крыш двигались люди и лошади, покрытые красной пылью…». Это описание локального экологического бедствия. Кирпичные заводы создают невыносимый смог, который затягивает небо и осыпается на людей россыпями пыли. Они же вынуждены дышать этим и наживать болезни. Несмотря на производственную развитость городка, в нем нет даже гимназии для детей. Егор едет в дальнюю дорогу, чтобы получить хотя бы среднее образование. А это значит, что его малая родина является всего лишь полигоном для производства, который никак не развивается, хоть и терпит соседство с крупным промышленным предприятием. И интересы местных жителей, и окружающая среда приносятся в жертву этим кирпичным заводам, а что взамен? В городе, видимо, нет иной работы для молодежи, кроме перепродажи шерсти, и та находится под контролем у крупного дельца Варламова, к которому едет дядя Егора. Нет там и социальной инфраструктуры. Увы, технический прогресс имеет негативные экологические и социальные последствия для этого города: место становится непригодным для жизни, люди его покидают, оставляя за собой изувеченную экосистему.
Аналогичную ситуацию мы видим в рассказе А.П. Чехова «Крыжовник». Николай Иванович всю жизнь мечтал о покупке усадьбы с фруктовым садом, речкой и другими природными радостями. Его грела мысль об уюте на лоне красивого пейзажа. Ценой невероятных лишений и даже подлости герой купил себе барский дом, смог даже завести прислугу. Только вот результат стараний оказался далеким от ожиданий. Так Иван Иванович, брат новоиспеченного барина, описывает ту самую речку возле имения: «Вода в ней цветом как кофе, потому что по одну сторону имения кирпичный завод, а по другую — костопальный». Вот такая «идиллия»! Николай Иванович даже судился с этими предприятиями, ведь жить по соседству было крайне не комфортно. Но десятки людей, живших там же, терпели это, иного варианта не было. Технический прогресс очень часто приводит к тому, что его результаты ставятся выше человека, ради которого он создается. Что будет с теми, кто проживает в такой экологически неблагополучной среде? В этом последствии и состоит опасность развития технологий.
Таким образом, в погоне за прогрессом мы часто забываем о главном — том, ради чего он делается. Люди ценятся меньше, чем промышленные показатели. Окружающая среда тоже становится жертвой производственного развития. Однако завод можно построить за год, а последствия его работы могут напоминать о себе столетиями. Поэтому крайне важно следить за тем, чтобы прогресс не был самоцелью, а все-таки служил нуждам людей.
Пример сочинения 2
Почему технологии развиваются, а общество нет?
Иными словами, человек слабеет, если постоянно не тренирует тело и разум. И пример этому можно найти в романе-антиутопии Олдоса Хаксли «О дивный новый мир».
Если со стороны посмотреть на общество Мирового Государства, то оно кажется вполне благополучным и счастливым. Несколько граммов сомы решают все проблемы жителей, выращенных в бутылях. Альфы, беты, гаммы, дельты и эпсилоны строго разделены и не имеют представления ни о чем, кроме своих узких обязанностей, поэтому попадая в условия обычной жизни, как произошло, например, с Линдой, совершенно беспомощны: не умеют делать, не знают, как обращаться с детьми. Сытая предопределенная жизнь разнежила обывателей эры стабильности. И в этом случае общество деградировало именно из-за чрезмерного развития технологий.
Подобную ситуацию можно увидеть и в романе Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Цивилизация, представленная в данном произведении, поглощена созерцанием телевизионных стен и гонками на скоростных автомобилях. Их жизнь пестра и громка. Однако за пеленой звуков и красок жители новой Америки не замечают, что совершенно разучились самостоятельно мыслить, полагаясь во всем на мнение правительства, что в конце концов закончилось гибелью общества. И в этом случае причина развития технологий состояла в потребности «оглушить» жителей, сделав их послушными рабами, что, без сомнения, повлекло за собой неизбежную деградацию общества.
Таким образом, научно-технический прогресс необходим, но тенденция к угасанию физических и мыслительных способностей человека тем выше, чем активнее мы перекладываем на машины
Пример сочинения 3
Цивилизация и технологии – спасение, вызов или трагедия? Очевидно, что технологии – это своеобразный вызов, который человек бросает окружающей среде. Об этом ещё говорил Базаров, указывая на то, что природа – это мастерская, а человек в ней является работником. Однако последствия бурного развития цивилизации вследствие улучшения технической стороны мира может повлечь за собой как положительные, так и отрицательные последствия. В зависимости от этого будет выставлен статус: «спасение» или «трагедия». Чтобы доказать свою точку зрения, хочу обратиться к читательскому опыту.
В рассказе Д. Киза «Цветы для Элджерона» мы видим, как был брошен вызов природе со стороны человека. Люди не захотели смиряться с теми биологическими данными, которые даны индивиду. Они решили повысить интеллект молодого человека с лёгкой умственной отсталостью.
Привело ли это к трагическим последствиям? Отчасти. Эффект был недолговечен, однако главный герой успел разочароваться в своём окружении. Чарли понял, что зачастую люди смеялись над ним. Это привело к обострению чувства гордости, даже некоторому высокомерию. Было ли в этом спасение? Мне кажется, если бы Чарли дали время, если бы изменения происходили постепенно… Возможно, даже не достигли столь высокого уровня. Ведь не зря его близкая подруга указывала, что Чарли стал очень умён, но его эмоциональный интеллект ещё недостаточно развит из-за отсутствия должного опыта. При этих обстоятельствах всё могло закончиться совершенно иначе. Герой был бы счастлив, он совершал бы научные открытия, построил бы доверительные отношения с достойными людьми. Однако ему просто не хватило времени.
Другим примером является роман Дж. Оруэлла «1984». Это тот самый случай, когда технологии идут во вред всему человечеству и личности в частности. Чего стоят одни только камеры в каждой комнате. Большой брат следит за всеми, заставляет повиноваться: жить по одному графику, верить в то, что скажут. Полное уничтожение критического мышления и индивидуализма. Люди постепенно превращались в механизмы: никаких чувств, кроме тех, которые продиктует предводитель. Никаких лишних мыслей, кроме тех, которыми зомбируют газеты. А в них люди специально отбирают и изменяют информацию так, как удобно государству. Такое развитие цивилизации губительно воздействует на нравственные нормы, превращает людей в безмолвные детали машины, лишает их самобытности.
Таким образом, цивилизации и технологии могут рассматриваться в различных случаях по-разному. Иногда это спасение (например, избавление людей от страшных болезней с помощью вакцины или новых технологий, выявляющих проблему на ранних стадиях), в других ситуациях это становится трагедией (взрыв АЭС в Чернобыле, утечка дизельного топлива в Норильске). Но, наверно, всегда это некий вызов – справится ли человек с последствиями, не навредит ли природе и улучшит ли жизнь себе.
Пример сочинения 4
Как на современное поколение влияют технические открытия нашей эпохи?
Современный человек больше не представляет себя без интернета, соцсетей, бытовой техники и других благ цивилизации. У большинства людей жизнь достаточно комфортная и спокойная. Поэтому у нас есть время и возможность порассуждать, как на поколение влияют эти технические открытия? Куда они ведут? Этот вопрос часто поднимают современные писатели.
В быстром ритме жизни нельзя забывать о главном – о душе, благополучии не только своем, но и окружающих. Современная цивилизация отличается высокой степенью развития, однако большие возможности приносят большую ответственность. Задача каждого из нас – сохранить мир и себя в этом мире. Важно применять полученные блага в целях созидания, а не разрушения.
Пример сочинения 5
Наука и технологии непрерывно развиваются, они позволяют человеку жить комфортнее, получать высокотехнологичную медицинскую помощь, на вредных предприятиях всё больше использовать автоматизированный труд. Получается, развитие технологий – спасение для человечества? Или всё не так однозначно?
Развитие интернета позволило получить доступ практически к любой информации в кратчайшие сроки. Нет необходимости идти в библиотеку и искать ответ на вопрос в многочисленных книгах. Или для написания реферата проводить часы в читальных залах. Но многочисленные сайты, игры способны затягивать в свою, «виртуальную» реальность.
Другим примером неоднозначного пути развития цивилизации является изучение ядерной физики, что несомненно большой прорыв в технологиях и науке. Но последствия применения не в мирных целях ужасают. Всем известна судьба японских городов Хиросима и Нагасаки.
Развитие технологий несомненно правильный путь развития цивилизации. Однако, одного только научного прогресса недостаточно. Необходимо также не упускать и развитие культуры, не забывать думать о последствиях открытий, их применения. Если об этом помнить, технологии не станут трагедией, а приведут к более комфортной и высокотехнологичной жизни.
Культурная история леса. Как деревья кормили, пугали и вдохновляли человечество, а потом стали его жертвой
Лес — это не только набор покрытых корой растений, которые позволяют современному горожанину отдохнуть от бетонного гетто, но и культурно-исторический феномен. На протяжении веков он обеспечивал необходимыми ресурсами целые страны — и пугал целые нации, прятал борцов за справедливость и разбойников, снабжал правителей материалом для покорения народов и континентов. А потом практически исчез, уступив место пашням и каменным городам. Чем был лес для наших предков, каким он остался в литературе и где превратился в национальную идею?
Отношения человека с природой зависят от особенностей национального менталитета, а ландшафт во многом определяет культурные черты народов, проживающих в той или иной местности. Ближневосточный мир был пустынным, а потому песок и камень стали неотъемлемой частью антуража библейских сюжетов. Процветание Юго-Западного Китая исторически связано с нагорьями, где располагались рисовые террасы. А ключевым культурным символом Европы считается лес. Его мифология неоднозначна: он дарил народам ресурсы для благополучной жизни — и таил в себе смутную угрозу. Королевское владение, фактор экономического роста, отражение национальной души, предмет заботы и природный объект, который нужно спасать, — на протяжении истории лес сменил много ролей.
Впрочем, сама экосистема ни о чём таком не подозревает, существуя в рамках своих непостижимых умвельтов.
Новый всплеск интереса к этим бытийственным пузырям отражают исследования о «таинственных» аспектах природы и самоощущении других видов — книги о том, как переговариваются деревья, а грибы объединяются в невидимую ризому.
Поиск непостижимых духов природы (и новых терминов для давно существующих понятий) продолжается. Лес — это инобытие европейской цивилизации, источник ее страхов и фантазий, пространство, где можно заблудиться — и найти себя.
Лес в европейской истории
Леса существовали задолго до того, как предок человека взялся за палку, чтобы сбить с ветки плод или ударить соплеменника, — то исчезали, стертые ледниками, то начинали новую жизнь. Первые сухопутные растения появились на Земле около 500 млн лет назад, радикально изменив состав почвы, климат и облик планеты. Древесина — не самый прочный материал, но пыльцевой анализ всё же позволяет ботаникам смотреть сквозь тьму веков. Оболочки спор и зерен не разрушаются в течение очень долгого времени, поэтому их следы можно обнаружить в окаменелостях.
Неотъемлемой частью хозяйственной деятельности европейцев лес стал с развитием земледелия и формированием оседлого образа жизни. Считается, что беспощадно эксплуатировать природу человечество начало в индустриальную эпоху, но в древности и Средневековье люди нуждались в дереве гораздо больше. В Европе оно превратилось в главный строительный материал, хотя камень был престижнее. Леса вырубались для выращивания сельскохозяйственных культур, шли на возведение зданий, укреплений, кораблей, производство телег, мебели — не говоря уже о растопке, необходимой для поддержания тепла, приготовления пищи и всех видов ремесел.
В Средневековье и в эпоху Ренессанса значительная часть Европы была занята древесными массивами, которые сливались в огромные зеленые «моря». От Альпийских гор Северной Италии до Карпат простирался древний и густой Герцинский лес. Один из его участков, Шварцвальд на юго-западе Германии, исследователи отождествляют с той самой чащобой из сказок братьев Гримм, в которой их персонажи подвергались страшным испытаниям.
Однако по мере того, как росли потребности человека, пространство дикого леса уменьшалось: люди отвоевывали у природы территорию. Когда древесины в окрестностях начинало не хватать, ее доставляли из других регионов, сплавляя по рекам. Глобальное похолодание (так называемый малый ледниковый период), длившееся с XIV по XIX век, активное развитие европейских городов и рост производства — всё это привело к нехватке ценного естественного ресурса.
В результате в Центральной Европе к XVIII столетию вырубили практически все леса, на месте которых сегодня находятся поля.
В частности, так появились многие живописные вересковые пустоши в Великобритании и Саксонии. Одна из них, Люнебургская, возникла на месте вырубки для добычи соли.
В Средневековье леса принадлежали лично монарху и потому особо охранялись. В огромных английских королевских угодьях, образовавшихся после нормандского завоевания, запрещалось рубить деревья, расчищать территории для пахоты или охотиться, а браконьеров ждали суровые наказания. Тогда и была учреждена должность главного лесничего и начал развиваться институт егерства.
Но единого закона, регламентирующего использование природных богатств, в феодальном мире не существовало. С социальной точки зрения лес имел двойной статус. С одной стороны, он был альмендой (неподеленной землей) общины, с другой — собственностью феодала, который мог предъявить на него свои права. Для решения споров составлялись лесные установления — первые документы, регулирующие эти вопросы.
В Новое время формируется отдельная наука — лесоводство. К тому моменту стало ясно, что сохранность природных богатств находится под угрозой, и лес рассматривался как наиболее ценный ресурс, который нужно поддерживать и возобновлять. Теперь деревья начали не только вырубать, но и сажать, причем используя достижения науки. Так что многие «древние» зеленые массивы, сохранившиеся до наших дней, на самом деле представляют собой результат человеческой деятельности. Тем не менее реликтовые (не тронутые людьми) леса еще существуют, но в труднодоступных регионах.
Дерево и лес как культурные символы
Следы древних растений встречаются в слоях породы, относящихся к разным геологическим эпохам, но прочитать их в этой летописи Земли способен не каждый. Подлинная история леса складывается в области воображаемого: люди нуждаются в том, чтобы создавать нарративы и интерпретировать знаки.
Природа — дивный храм, где ряд живых колонн
О чём-то шепчет нам невнятными словами,
Лес темный символов знакомыми очами
На проходящего глядит со всех сторон.
Шарль Бодлер
С поэтом можно согласиться: дерево действительно имеет непосредственное отношение к символу, языку, мифу. Космогонический сюжет об осевом стволе, прорастающем через вселенную из нижнего мира в верхний, характерен для политеистических обществ. В шаманизме дерево — способ связи с умершими сородичами, портал, через который медиум может перемещаться в своих духовных путешествиях. К говорящим зеленым исполинам обращались за советом и друиды из ирландских сказаний.
Деревья становятся ключевым элементом в сакральных сюжетах. Например, у обществ, практиковавших человеческие жертвоприношения, они были главными орудиями казни. Если народы пустыни забивали приговоренных к смерти камнями, то, например, древние германцы вешали неугодных, неслучайно с языка скальдов титул Одина переводится как «бог висельников». Пронзенный копьем, он сам девять ночей висел на мировом древе, «чьи корни сокрыты в недрах неведомых», чтобы обрести знание рун. По мнению историков, оригинальный внешний вид таких символов, напоминающих своими очертаниями природные объекты, обусловлен тем, что они вырезались на стволах и досках: «…на это указывает характерная заостренная и угловатая форма рунических знаков, избегающих горизонтальных и округлых линий».
Слияние с деревом или превращение в него — один из классических сюжетов античной мифологии, как в случае с Дафной, которая оборачивается лавром. Существовали и собственные духи деревьев — дриады, лапифы. В древних южносибирских курганах бронзового века обнаруживали захоронения с телами, обернутыми корой. Так человек мог переходить из людского мира в древесный и устанавливать контакт с духами природы.
В христианские времена подобные «кровосмешения» стали расцениваться как языческие предрассудки и происки темных сил. По словам историка искусства М. Н. Соколова, «Средние века, опираясь на библейский завет, рассекают анимистическое единство дерева с человеком. То единство, в котором сам маг или шаман мог уподобиться Мировому Древу, народиться из дерева или уйти в него, в дерево превратившись». [Орфография оригинала сохранена. — Ред.]
В то же время христианство формирует новый центральный дендросимвол — библейские райские деревья жизни и познания.
Сакральные рощи становятся пристанищем отшельников: в них удаляются святые, в дуплах чудесным образом обретаются иконы, в лесах закладываются монастырские сады. Будущему покровителю охотников Губерту Льежскому является олень, между рогами которого сияет крест (это чудесное животное можно видеть на бутылке ликера «Егермейстер»). Однако по мере того, как слабеет языческий культ деревьев, пропасть между человеком и диким лесом ширится.
В «Божественной комедии» Данте Алигьери путь героя начинается из «дремучей и грозящей» чащи и пролегает через потусторонние ландшафты, которые стали для христианской культуры художественным макетом загробного мира. «Призрачный лес» здесь — место, где человек остается наедине с собой, со своими страхами и надеждами.
Однако субъект создает не только «параллельные миры», но и реальное окружающее пространство, «придумывая» его и наделяя смыслами. На старых картах неисследованные дальние земли обозначались белыми пятнами и надписями «Здесь обитают львы». Для жителя крестьянской общины, который редко покидал даже свое село, такие «незакрашенные области» располагались за границами деревни, пашен, лугов и виноградников — в чаще, опоясывающей культивированный оазис. Немецкий палеоботаник Хансйорг Кюстер пишет:
«Лес за пределами общин воспринимался как неосвоенное, дикое пространство, грозное и глухое, „антимир“ не только в абстрактном смысле».
В коллективном воображаемом преданий и народных ритуалов эта темная, загадочная территория служила местом инициации. Возможно, значимость леса (или кустарников) в обрядах посвящения объясняется тем, что мистерия должна была проходить в тайне, вдали от глаз профанов.
Исследователь мифологических корней сказки Владимир Пропп полагал, что «лес окружает иное царство… дорога в иной мир ведет сквозь лес». Неслучайно во многих сюжетах чащоба служит входом в ад, обитель мертвых.
В легендах приключения начинаются, когда герой попадает в лес, чтобы, совершив путешествие «туда и обратно», вернуться обновленным — или погибнуть.
Обитатели леса
Хотя страх живущих у леса людей перед дикой фауной был отчасти оправдан, звери нападали на человека не так часто, как это показано в фольклоре. Кюстер отмечает:
«Из документальных источников… явствует, что в Средние века, а особенно в раннее Новое время, волки в Центральной Европе встречались лишь единично. О волчьей охоте велись книги, то есть сведения о ней или о том, когда она планировалась, передавались последующим поколениям. Очевидно, была она не рядовым событием, происходила редко, вероятно, даже не каждый год».
В холодные зимы стаи волков приближались к селениям, а разбуженный медведь-шатун мог напасть на неосторожных, но профессиональные людоеды среди европейских зверей встречались редко — и попадали в легенды.
Например, в XVIII столетии на провинцию Жеводан наводило ужас существо, природу которого так и не удалось установить. Предполагают, что это был огромный волк или каким-то образом завезенная во Францию гиена, хотя крестьяне подозревали, что на них охотится оборотень.
Прозванный Жеводанским зверем людоед растерзал несколько десятков человек. И хотя есть мнение, что масштабы бедствия преувеличила пресса, сама шумиха свидетельствует о том, что почва для подобных слухов была весьма благодатной. «Дикие звери» и «лесные чудовища» для жителей европейских деревень олицетворяли опасный мир неизведанных пространств.
Там, за границей освоенных территорий, можно было встретить не только инфернального медведя или волка, но и прочих жителей «антимира», способных причинить вред христианской душе. В сказке Вильгельма Гауфа в Шварцвальде обитали хозяин клада Стеклянный Человечек и Михель-Великан, который приносил дары в обмен на людские сердца. В мифологии Северной Европы леса населяли антропоморфные исполины, тролли и гномы. В кельтских сказаниях в волшебной чаще живут фейри, которые забирают к себе затерявшегося путника. Здесь же стоят домики ведьм и колдуний. Не зря лес, неупорядоченная материя, связывается с женским началом, опасным для мужского организующего Логоса, а также со всяческим хаосом и нарушением закона.
В дикой чаще живут и другие герои народных сказаний — разбойники. В лесах действительно прятались беглые каторжники и все, кому нужно было скрыться от властей. На дорогах, пролегающих через глухие участки, устраивались засады. В Шервудском лесу располагался штаб легендарного «социального бандита» Робин Гуда. Так дикие угодья становятся местом (само)вытеснения маргинальных, чужеродных элементов. В широком смысле лес — это и есть непостижимый Другой.
Положительные фольклорные персонажи: лесничие, лесорубы, охотники, плотогоны — тоже имели особый, таинственный статус. Они выступали своего рода парламентерами от мира людей в чуждом пространстве, связующим звеном между человеком и местными духами, поэтому часто в их образе просматривались черты нецивилизованной дикости. Но в то же время задачей таких персонажей было усмирение природы, приведение ее к понятному знаменателю.
Лес как национальная идея
Несмотря на то, что ни одно общество не мыслит себя вне природы, особую значимость концепция леса приобрела в немецком самосознании. Если окраины Европы покрывали пустоши, на востоке раскинулись степи, а на севере — хвойные леса, то значительную часть центральной области занимали классические чащи. Природные богатства региона исторически обеспечивали ему экономическое процветание и прогресс.
Во всяком случае на это указывает немецкий «лесной миф», который восходит к римским источникам:
«…читатели „Германии“ Тацита, сориентированные на национальные ценности, сделали в XVIII–XIX веках вывод: лес сохранился лучше всего там, где впоследствии появилась страна Германия. С учетом всех обстоятельств, касающихся лесов во времена Римской империи, обнаруживается — отличие центра Европы от других ее регионов состояло, видимо, именно в том, что здесь успешнее всего восстанавливался лес». [Пунктуация оригинала сохранена. — Ред.]
Идея устойчивого развития оформляется в этих краях раньше, чем в других регионах. В XVIII веке саксонский горнопромышленник Ганс Карл фон Карловиц написал фундаментальный труд «Экономика лесоводства, или Руководство по выращиванию диких деревьев» — первый в своем роде.
Deutscher Wald («немецкий лес») как центральный символ германского культурного ландшафта и менталитета в полной мере оценили романтики.
Сумрачность, величие, витальная мощь, древние тайны — основные атрибуты «лесной» национальной идеи. Эти образы нашли отражение в искусстве, подернутом благородной патиной средневековых легенд.
Предполагалось, что особый народный характер сформировал именно Deutscher Wald. «Всякий, кому случалось побывать в Шварцвальде, скажет вам, что никогда в другом месте не увидишь таких высоких и могучих елей, нигде больше не встретишь таких рослых и сильных людей», — начинает Гауф свою сказку «Холодное сердце». Романтика загородных выездов и походов прельщала представителей немецких молодежных движений и скаутских ассоциаций конца XIX — начала ХХ века. Группы вроде «Вандерфогель» отправлялись в леса и горы, чтобы побыть наедине с природой.
Впоследствии эти движения оказались вне закона, замещенные гитлерюгендом, а «вечный лес» как символ политического и духовного единства стал частью идеологии рейха. Своим любимым назначением Герман Геринг считал должность главного лесничего и верховного егермейстера. На примере пропагандистского кино 30-х можно видеть, что природная мифология была призвана отображать народный дух и «первозданную чистоту» нации. В рамках теории «крови и почвы» крестьянство идеализировалось по сравнению с городским человеком. Но этот культ «естественности» тем не менее не мешал реализовывать проекты вроде высаживания лесов в форме исполинских свастик.
В 1970-х годах волна зеленого движения захлестнула и Германию. «Смерть леса» (Waldsterben), слоган экокампании тех лет, показывает, что именно эта опасность, а не угроза собственному здоровью или, скажем, мировому океану, беспокоила немцев больше всего. Хотя подобные разговоры велись в практической плоскости, а «лесной миф», «оскверненный» нацистами, уже вызывал неоднозначную реакцию, важность образа для культуры осталась прежней.
Сегодня в Германии набирают популярность похоронные леса — рощи, в которых биоразлагаемые урны помещаются в землю без надгробий. Так прах становится удобрением для деревьев, а гости кладбища могут совершать прогулки на природе.
Отношения человека с лесом запутанны в той же мере, в какой в самом субъекте переплетены между собой биологическое, духовное и социальное начала. Один из наиболее драматичных моментов в их прояснении — обнаружение «чащи» в собственной душе. Миф о первобытном сознании тесно связан с грезами о золотом веке, утраченном древе и забытом волшебном лесе. Неудивительно, что он вновь взволновал умы, когда Жан-Жак Руссо и другие деятели Просвещения вымечтали «благородного дикаря».
В ту же эпоху леса Европы превратились в пустоши, и даже благие идеи «разумного хозяйствования» и «восстановления естественных ресурсов» изобличают утилитарный подход управленца. Из самих терминов следует, что человек — властелин всего живого, а невозделанная, некультивированная природа — расходный материал, который можно и нужно осваивать, применять и формировать сообразно идее, мысли и слову.
Не менее прагматичным подходом следует считать и художественное любование. «Живописность» пейзажа означает, что он хорошо смотрелся бы на картине.
В то же время тяготение к «первозданному» лесу — это движение в сторону бессознательного. В некоторых архаических мифах считалось, что человек, помимо людской, имеет «лесную» душу, воплощенную в животном или дереве. Карл Густав Юнг видел в этом указание на то, что личность не такая цельная, как это может представляться рациональному сознанию: «Человеческая психика далека от полного синтеза, напротив, она слишком легко готова распасться под напором неконтролируемых эмоций». За освещенными полянами психических структур лежит темная чаща, где рождаются импульсы для диких поступков и внезапные озарения.
Владимир Бибихин предполагал, что стремление людей к «расширению сознания», будь то табак, алкоголь или другие психоактивные вещества, — это месть леса, тоска по неоформленному миру, по утраченному шаманизму:
«Современный городской и технический человек не подпускает к себе близко лес, отмеряет себе его чары безвредными дозами, посмотреть на пейзаж, прогуляться по парку. Но лес именно потому что он оттеснен въедается в человечество непоправимее и злее. Так сказать, человечество не разобралось с лесом, и начинается разборка». [Пунктуация оригинала сохранена. — Ред.]
Однако теоретическая «разборка» происходит только в области рационального. Современные экологические парадигмы предполагают пересмотр новоевропейских эксплуататорских отношений с природой. Парадокс в том, что нравственные уроки зеленого движения также касаются человеческого воображаемого, не имеющего ничего общего с умвельтом других живых форм. На смену фаустовскому мифу о возделывании природы пришел миф о ее опекуне и хозяине.
Лес-как-таковой цивилизованному человеку по-прежнему недоступен, а «внутренний лес» — то, что субъект силится объять разумом, но тщетно, потому что сущность бессознательного содержания противится осмыслению. Тем не менее мы не можем отделить культуру от природы, оставаясь ее частью и продолжая находиться в этих сложных отношениях.