Правда что толстой был тираном
Домашний деспот и тиран: какой на самом деле был Лев Толстой?
Начало их романа походило на сказку. Мудрый, повидавший на своём веку многое мужчина, который даже не думает принимать близко к сердцу взгляды молоденькой девушки. И девушка, которая умудряется убедить его в серьёзности своих чувств, написав повесть об их пока несостоявшейся любви.
Софья Берс была, почти как в сказке, одной из трёх дочерей врача Московской дворцовой конторы. Девочек баловали. Они получали лучшее воспитание и образование, которое вообще было возможно для девушки в то время. Софья Берс писала недурные рассказы, имела диплом, позволяющий ей преподавать на дому, и внешне была очень мила. Никто предположить не мог, что, выйдя замуж за представителя уважаемого дворянского рода, она немедленно окажется на положении прислуги. И это не фигура речи.
Никакой оплаты или благодарности, даже в виде покупки пресловутых нарядов в подарок, за её самоотверженность не предполагалось. Софья исполняла обязанности нескольких разных слуг, притом ещё рожая и ухаживая за детьми. После шестого ребёнка врачи предупредили: организм матери так изношен, что младенцы будут рождаться мёртвыми или погибать в очень раннем возрасте. Ей рекомендовали подождать со следующей беременностью.
В ответ на это известие Толстой сказал матери своих пятерых (выживших) детей, бессменному секретарю, управляющему и бухгалтеру: “Если ты больше не будешь рожать, зачем ты мне вообще нужна?” В результате Толстая вынашивала детей, чтобы смотреть потом, как они умирают: двое потерянных во младенчестве, один выкидыш, и всё это друг за другом. Сам Толстой, кстати, терпеть не мог маленьких детей вблизи, никогда не обнимал и не целовал, предпочитал любоваться издали, как картинкой.
Однако вскоре ему удалось насладиться зрелищем чужой смерти сполна. Через два месяца сгорела от пневмонии дочь Мария. Отец опять ловил каждый её вздох, наблюдал за процессом умирания очень внимательно, словно упиваясь им. То же странное упивание, восторг от собственного умиления при виде умирающего родного человека виден в его записях о смерти сына Вани.
После того, как дочь Мария уже умерла, он даже толком не простился с телом, полностью утратив интерес к умершей.
Толстой вернулся около полуночи. Роды протекали очень тяжело, смертность среди рожениц в то время была высокой, так что Софья пришла к мужу в комнату, чтобы проститься: “Я, может быть, умру”. Лев Николаевич, как ни в чём не бывало, продолжил свою речь с того момента, где оборвала её жена в саду. Да, начал дальше говорить про свою вину и человечество.
Вероятно, это всё, что нам надо знать о великом человечище и светоче гуманизма Льве Толстом, чтобы адекватно оценивать его личность и его прозу.
Всю жизнь Лев Толстой боролся с похотью
Когда Толстой писал «Воскресение», Софья Андреевна резко напала на него за главу, в которой он описывал обольщение Катюши.
Когда она ушла, он, обращаясь к бывшей при этом М. А. Шмидт, едва сдерживая рыдания, подступившие ему к горлу, сказал:
— Вот она нападает на меня, а когда меня братья в первый раз привели в публичный дом и я совершил этот акт, я потом стоял у кровати этой женщины и плакал!
Вся жизнь молодого Толстого проходит в выработке строгих правил поведения, в стихийном уклонении от них и упорной борьбе с личными недостатками.
Вчерашний день прошел довольно хорошо, исполнил почти все; недоволен одним только: не могу преодолеть сладострастия, тем более, что страсть эта слилась у меня с привычкою
Приходила за паспортом Марья. Поэтому отмечу сладострастие
«После обеда и весь вечер шлялся и имел сладострастные вожделения».
Мучает меня сладострастие, не столько сладострастие, сколько сила привычки
Я чувствовал себя нынче лучше, но морально слаб, и похоть сильная»
(1852 год).
В Петербурге в 1855 году Лев Николаевич встречается с Александрой Алексеевной Дьяковой, сестрой своего друга. Еще в юности он был увлечен ею. Уже три года, как Александра Алексеевна замужем за А. В. Оболенским, но при встрече чувство вновь захватывает Толстого.
Я не ожидал ее видеть, поэтому чувство, которое она возбудила во мне, было ужасно сильно
. Из Севастополя Толстой вернулся полный чувственных вожделений.
Это уже не темперамент, а привычка разврата. Похоть ужасная, доходящая до физической болезни». «Шлялся по саду со смутной, сладострастной надеждой поймать кого-то в кусту. Ничто мне так не мешает работать.
После объяснения с Софьей Андреевной Лев Николаевич настаивал, чтобы свадьба была через неделю и свадьба была назначена на 23 сентября. В последнюю минуту хотел он бежать, но было поздно.
Перед свадьбой Софья Андреевна ознакомилась с эротическим дневником будущего мужа. В нем он добросовестно записывал свои интимные переживания.
Бедная Софья была так напугана, что в первые месяцы замужества очень болезненно воспринимала «физические проявления любви». Она и потом уставала от постоянного желания мужа, а родив 13 детей и перенеся несколько выкидышей, категорически отказалась заниматься с Толстым сексом.
Война и мир:
Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и слышал скрып ее корсета при дыхании. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
Почему Лев Толстой был ужасным мужем
Pixabay, Planetzerocolor/Wikipedia, Mikhail Ozerskiy/Sputnik
1. Он хвастался своими пороками
Семейные отношения между Толстым и его женой, Софьей Берс, начались очень необычно для 19-го века.
Когда 34-х летний граф Лев Толстой сделал предложение 18-ти летней Софье Берс, он хотел, чтобы между ними не было никаких секретов. Накануне свадьбы Лев отдал Софье свои дневники, в которых описывал весь предыдущий опыт интимных отношений с женщинами, включая роман с крестьянкой, от которой у него был внебрачный ребенок.
Pixabay, В. Приходько/Спутник, архивное фото
Гораздо позже, когда ей было уже за 60, Софья вернулась к дневникам мужа – в это время она была одержима идеей избавиться от всего, что могло бы скомпрометировать ее. Она боялась, что будущие поколения сочтут ее сварливой женщиной, так как муж в дневниках часто критиковал ее. Ученые считают, что Толстой действительно уничтожил некоторые свои записи по просьбе жены.
Вполне возможно, что Толстой, женившись на невинной молодой девушке из консервативной семьи, хотел начать новую жизнь и поставить крест на всех своих грехах в надежде, что она исправит его. К сожалению, он не смог покончить с привычками молодости.
2. Он страдал от похоти всю свою жизнь
Судя по его дневникам, Толстой восхищался своей женой: «Новые условия счастливой семейной жизни совершенно уже отвлекли меня от всякого искания общего смысла жизни. Вся жизнь моя сосредоточилась за это время в семье, в жене, в детях и потому в заботах об увеличении средств жизни,» – писал он. Но требования к Софье в семейной жизни были высокими, и наверняка включали в себя много секса. Достаточно отметить, что Софья родила 13 детей Толстому, пять из которых умерли еще в младенчестве.
Но Толстой списывал все изъяны брака на жену: «Две крайности – порывы духа и власть плоти… Мучительная борьба. И я не владею собой. Ищу причины: табак, невоздержание, отсутствие работы воображения. Все пустяки. Причина одна – отсутствие любимой и любящей жены». Парадоксальным образом в то же время Толстой поддерживал глубокую связь с женой, разделяя ее горе, когда она страдала во время родов, и проводил ночи у ее постели.
Архивное фото/Getty Images
Софья также, несмотря на все страдания, причинямые ей мужем, не переставала искренне любить его. Так она писала Льву: «Во всем этом шуме без тебя все равно, как без души. Ты один умеешь на все и во все вложить поэзию, прелесть и возвести все на какую-то высоту. Это, впрочем, я так чувствую; для меня все мертво без тебя».
Чувства Софьи к Толстому были очень глубоки, что видно из ее писем. Может быть, в этом и была причина, благодаря которой их брак длился до самого конца. Социальные нормы, вероятно, также сыграли свою роль, ведь в России 19 века дворянка не всегда могла получить развод, при этом сохранив хорошую репутацию, особенно в знатных кругах.
3. Все домашние дела он поручил жене
Pixabay, архивное фото
Когда Софья прибыла в Ясную Поляну, она была поражена ужасным состоянием графского хозяйства. Ей пришлось самостоятельно погрузиться во все усадбные и деревенские дела, в том числе разбираться с починкой дома и служебных построек, вести денежные дела имения, принимать просителей – не выборочно, как Лев Николаевич, а всех подряд.
Забота о детях также была возложена на Софью. Лев иногда играл с ними, но большую часть времени он был занят писательским трудом и встречами с поклонниками и коллегами. В это время Софья учила детей музыке и преподавала им светское воспитание, одевала и кормила их. Она делала все сама, потому что Толстой был против гувернеров и нянь и даже кормилиц, которые были у большинства знатных семей. Он считал, что это все – работа матери.
Ясная Поляна была большой и богатой деревней с большим количеством проблем. Крестьяне приходили в дом своего помещика за помощью, одалживали деньги и жаловались на соседей – все это также было заботой Софьи, включая деревенскую больницу, за организацию которой она платила.
В конце концов, Софья была переписчиком, секретарем и литературным агентом мужа. Она даже консультировалась с Анной Достоевской, женой другого великого писателя, которая также была ответствена за литературное дело мужа. Софья понимала неразборчивый почерк Толстого, переписывала и редактировала многие его работы. Весь текст романа «Война и мир» она переписывала семь раз.
Getty Images, Галина Киселева/Sputnik
К концу своей жизни Толстой увлекся духовным учением, которое, в конечном итоге, привело к отчуждению от семьи и отлучению от православной церкви. Это также повлияло на отношения с женой. К примеру, его последний уход из дома был спровоцирован беспокойством Софьи о нем, которое он посчитал чрезмерным.
Однако в значительной степени благодаря Софье сохранились произведения Толстого и его литературный талант. Учитывая его своеобразное отношение к окружающим, у него было бы гораздо меньше возможностей посвятить себя работе, если бы не его героическая супруга.
yarodom
yarodomЛетопись: Люди, места, события, свидетельства
Писатель Павел Басинский: «Взаимоотношения Льва Толстого с супругой всегда вызывали вопросы»
Автор бестселлера «Лев Толстой: бегство из рая» рассказал о взаимоотношениях в семье Толстых
9 сентября отмечался день рождения Льва Толстого. Накануне памятной даты корреспондент «Вечерней Москвы» вместе с писателем Павлом Басинским поговорила о скелетах в шкафу великой семьи Толстых. Кто-то называет жену Толстого злом, заставившим гениального писателя на склоне лет бросить дом; кто-то – жертвой мужа-тирана. ©
Эту фотографию сделала Софья Андреевна Толстая — супруга писателя серьезно увлекалась этим новомодным видом искусства. Благодаря ей мы знаем не только парадную сторону жизни этой семьи
Автор бестселлера «Лев Толстой: бегство из рая» Павел Басинский имеет свою точку зрения.
— Павел, когда я читала книгу «Бегство из рая», у меня сложилось мнение, что Софья Андреевна совершенно не виновата в уходе мужа.
— Я не задавался целью реабилитировать образ Софьи Андреевны, но, когда книга вышла, многие люди мне звонили и благодарили именно за то, что я не обвинил ее.
— Современные исследователи, особенно западные феминистки, говорят, что Толстой был домашний тиран.
— Неужели она его побивала?
— Не побивала, но характер у нее был крутой. Она не стала вести семью по правилам мужа. Например, люди живущие по учению Льва Николаевича, жили гражданским браком, не могли крестить детей. И Софья Андреевна четко сказала мужу: что хочешь делай, но у нас в семье этого не будет. Она понимала и то, что как только в их семье начнут воплощаться идеи Толстого – семья погибнет. Но это были ее разумные поступки. А порой она поступала очень жестоко.
— А правда, что Лев Толстой очень любил детей?
— Ну это как раз было не от умысла, а потому, что Толстой не мог остановиться. Он ведь не правил текст, а всякий раз заново его переписывал. И более того, когда приходили корректоры из журналов – он по корректурам начинал править. А Софья Андреевна вынуждена была по ночам заново переписывать.
— Но почему же текст переписывался именно семь, а не восемь раз? Значит, предел все же был?
— Он бы еще десять раз переписал. Просто у него забрали черновики и не стали давать корректуры, чтобы он уже ничего не исправил.
— А как же при такой тщательной правке Толстой допускал ляпы?
— Особенность его работы состояла в том, что он не отсекал лишнее и не заботился о том, чтобы фраза стала более сжатой. Толстой делал ровно наоборот, он бесконечно разворачивал фразу, усеивал ее изобилием придаточных предложений. Он делал фразу все более и более длинной, чтобы исчерпать смысл, сказать все.
— Не могу не спросить, а правда, что первый бал Наташи Ростовой написал не Лев Николаевич, а его жена?
— Не думаю, чтобы это было возможно. Впрочем, когда она переписывала – то могла, конечно, вносить свои правки.
— Безусловно. Она хорошо фотографировала.
— Я давно хочу спросить, почему на этом портрете Лев Толстой к нам задом?
— Эту фотографию Софья Андреевна делала специально для скульптора, который лепил Толстого. Он слепил Толстого спереди и попросил Софью Андреевну сделать снимок Толстого со спины. Писателю было тяжело самому позировать. Так получилось, что когда я работал над книгой, эта фотография лежала на столе. Шел мой младший сын, которому было 12 лет. Он увидел фотографию и сказал: это Толстой. Я удивился и спросил: как так, ты со спины, узнал кто это. Оказалось, что Льва Николаевича действительно можно узнать с любого ракурса.
— Но почему она не печаталась? Муж запрещал?
— Когда молодой писатель Вересаев задал ей тот же вопрос, она улыбнулась и сказала: ну как же можно печататься жене Толстого. Она понимала, что если бы захотела, у нее бы с руками и с ногами оторвали все сочинения. Но ей, в отличие от сына Левы, хватало ума не публиковаться.
— А как вы относитесь к утверждению, что на детях Толстого природа отдохнула?
— Если сравнивать с Толстым, то да, это так. Но поймите, что рядом со Львом Николаевичем немели Репин и Чехов. Они смотрели на него, как на небожителя и плакали, когда он вслух начинал читать свою новую вещь.Поэтому как можно кого-то сравнивать с Толстым? Его детям было особенно сложно реализоваться как личностям, ведь что бы они ни делали, любой поступок сравнивали с отцовским. Особенно тяжело приходилось Льву Львовичу. Ведь он тоже был профессиональным писателем.
— Многие говорят, что и Софья Андреевна, если бы не оставалась в тени мужа, то прославилась бы как крупная писательница.
— Конечно нет. Танеев не испытывал интереса к женскому полу. У него была другая ориентация.
— Вы сказали, что ее повесть безумна, а кто довел Софью Андреевну до безумия?
— Толстой поступил очень жестоко, лишив ее наследства.
— Дело в том, что у Толстого до ухода случались очень сильные припадки. Он то терял память, то спрашивал, уехал ли Митенька, его брат, а между тем брат его полвека назад умер. И Лев Николаевич, и жена были не в себе. И, понимая это, сыновья хотели оспорить завещание.
— А что произошло с семьей после смерти Льва Николаевича?
Но, как удивительно пишет об этом биограф Валентин Булгаков, вскоре семье стало легче.
— Потому что Толстой задавал некий тон жизни. Рядом с ним нельзя было бессмысленно жить. А большинство людей живут именно так. Постепенно в имение стали съезжаться дети с внуками, стали играть в крокет, пить кофе на террасе. Они поняли, что можно жить обычной жизнью, так, как живут все.
— А Софья Андреевна? Она почувствовала облегчение?
— Судя по всему, чувство вины навсегда осталось с ней. Каждый день она ходила на могилу мужа и о чем-то говорила с ним. Она очень изменилась. Стала вегетарианкой, начала читать те же книги, которые читал он. Категорически запретила сыновьям даже думать о продаже «Ясной поляны». А умерла она и вовсе как святая. Однажды осенью стала мыть окна. Она была уже дряхлой старушкой и вообще было странно, с чего бы ей вдруг мыть окна. Неужели не могла найти баб, которые сделали бы это быстрее и лучше? В результате она простудилась, заболела воспалением легких и умерла.
— Павел, продолжите ли вы изучать тему семьи Толстого?
— Сейчас я работаю над книгой о сыне Толстого, Льве. Это будет моя последняя книга о Толстом. Думаю, Лев Николаевич устал от меня.
Павел Басинский – писатель, литературовед, литературный критик. Лауреат премии «Антибукер», обозреватель «Российской газеты». Более десяти лет занимается изучением творчества и жизни Толстого. Член жюри литературной премии «Ясная поляна». На основе строго документального материала, в том числе и архивного, предложил свою оригинальную версию биографии писателя. В 2010 году его работа «Лев Толстой: бегство из рая» была отмечена первым местом в Национальной литературной премии «Большая книга».
Владимир Толстой, директор музея-усадьбы «Ясная Поляна»:
— Меня необыкновенно потрясло, когда я, сверяя факты жизни биографии Толстого, осознал, как поменял жизнь Толстого маленький ребенок — его последний сын Ванечка. Удивительным образом с рождением Ванечки в 1888 году и до его кончины в 1895 в жизни семьи царили необыкновенно светлые, любовные и радостные отношения. И сам Толстой стал писать иначе: с необычайным чувством и светом.
Фекла Толстая, заведующая отделом развития Государственного музея Толстого:
— Почему русские Толстые не общаются с американскими, я узнала в 1979 году, когда в Америке умерла Александра Львовна. Я спросила у отца, почему мы не общались, и он ответил, что Александра Львовна занимала сторону отца, а мы, потомки Ильи Львовича, — сторону матери в семейном конфликте. Этот конфликт возник еще при жизни писателя и — удивительно — сохранялся до наших дней.
Петр Толстой, телеведущий:
— Так получилось, что все дети Льва Николаевича, дожившие до революции, оказались в эмиграции. И меня всегда поражало, что там каждый из них построил свою «Ясную Поляну». В Швеции — Лев Львович, в Америке — Александра Львовна и мой прадед Илья Львович. Их дома удивительно похожи на яснополянский дом. Поэтому, когда в Ясной Поляне говорят только о Толстом, мне обидно, что большая часть семьи остается за кадром.
Илья Львович Толстой, сын Л. Н. Толстого:
— Мы живем так. Самый главный человек в доме — мама. От нее зависит все. Она заказывает Николаю-повару обед, она отпускает нас гулять, она шьет нам рубашки. Она всегда кормит грудью какого-нибудь маленького. С ней можно капризничать, хотя иногда она бывает сердита и наказывает. Она все знает лучше всех людей. Она знает, что утром надо умываться, надо есть суп, говорить по-французски, учиться надо. Папа умнее всех людей на свете. Он тоже все знает, но с ним капризничать нельзя.
Ругался, скандалил и развратничал: как жил Лев Толстой
Писатель Лев Николаевич Толстой (слева) и Софья Андреевна Толстая (справа) в Ясной Поляне, 1903 год
«Свободна молчать и покоряться»
«Вчера вечером меня поразил разговор Л. Н. о женском вопросе. Он и вчера, и всегда против свободы и так называемой равноправности женщины; вчера же он вдруг высказал, что у женщины, каким бы делом она ни занималась: учительством, медициной, искусством, — у ней одна цель: половая любовь. Как она ее добьется, так все ее занятия летят прахом», — вспоминала жена Льва Толстого Софья Андреевна.
Толстой женился на своей давней знакомой Софье Берс в 1862 году, будучи уже известным писателем. В то время были опубликованы его знаменитая трилогия о взрослении — «Детство», «Отрочество», «Юность», а главное — «Севастопольские очерки», которые оценил сам Александр II.
В момент венчания Софье Андреевне было всего 18 лет, а ее жениху — 34. Желая быть честным со своей будущей женой, писатель незадолго до свадьбы отдал ей свои дневники — так она узнала обо всех его любовных похождениях.
Связь Толстого с крестьянкой Аксиньей Базыкиной, от которой родился внебрачный ребенок, стала для нее неожиданностью. Несмотря на то, что жизнь автора в Ясной Поляне была по-настоящему плодотворной (здесь он написал «Войну и мир» и «Анну Каренину»), Софья Андреевна не могла забыть о произошедшем на протяжении всей их совместной жизни.
«Я пришла в ужас, что должна жить там, где эта баба. Я плакала ужасно, и та грязь мужской холостой жизни, которую я познала впервые, произвела на меня такое впечатление, что я никогда в жизни его не забыла», — писала она.
Они прожили вместе 48 лет, до самой смерти писателя в 1910 году. Как и Толстой, мать его тринадцати детей вела дневники, в которых откровенно писала обо всех конфликтах с мужем. Софью Андреевну обижало «равнодушное» отношение супруга к ее духовной жизни и здоровью. Толстой был ярым противником феминистических настроений и часто преуменьшал значение женщин в обществе.
«Женщина делает большое дело: рожает детей, но не рожает мыслей, это делает мужчина», — говорил он.
При этом Софья Андреевна была верной помощницей Толстого. Почти 50 лет она занималась тем, что переписывала многочисленные черновики мужа и помогала советами по части женских образов в его произведениях.
«Фактически я, конечно, свободна: у меня деньги, лошади, платья — все есть; уложилась, села и поехала. Я свободна читать корректуры, покупать яблоки Л. Н., шить платья Саше и блузы мужу, фотографировать его же во всех видах — свободна есть, спать, молчать и покоряться, — писала она в 1898 году. — И мне не весело, а трудно жить. И не то слово я употребила: весело, этого мне не надо, мне нужно жить содержательно, спокойно, а я живу нервно, трудно и малосодержательно».
«Подлец, которого надобно бить»
На момент знакомства с Толстым Иван Тургенев уже был известен во всем мире. Он поощрял талант коллеги, но, как видно из писем, его характер казался ему тяжелым и неприятным. Тургенев не поспевал за устремленным в будущее Толстым, а последнего, в свою очередь, тяготил праздный образ жизни старшего товарища.
Но, кроме этого философского спора, был спор личный. Как пишет биограф Толстого Виктор Шкловский, между Тургеневым и сестрой писателя Марьей Николаевной был роман. Женщина получила развод, и Толстой надеялся выдать родственницу за своего друга. Последний, однако, делать предложение не спешил, что раздражало автора.
Однажды, находясь в гостях у Афанасия Фета, Тургенев рассказал, что его гувернантка «требует, чтобы дочь забирала на руки худую одежду бедняков и, собственноручно вычинив оную, возвращала по принадлежности». Его слова разозлили Толстого, который посчитал, что «разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья», напротив, играет «неискреннюю, театральную сцену».
Разгоряченный Толстой написал письмо, в котором вызвал Тургенева на дуэль (попросил приехать на опушку леса с ружьем), но последний вовремя извинился.
«Тургенев — подлец, которого надобно бить, что я и прошу вас передать ему так же аккуратно, как вы передаете мне его милые изречения, несмотря на мои неоднократные просьбы о нем не говорить», — возмутился Толстой в письме к Фету.
Вскоре после инцидента Тургенев переехал во Францию, и они возобновили переписку. В 1878 году Толстой написал Ивану Сергеевичу о том, что никакой вражды к нему больше не имеет.
«Шекспир скверно писал, а вы еще хуже!»
К 1880 году отношения между Толстым и Фетом также испортились. «Жалкий Фет со своим юбилеем. Это ужасно! Дитя, но глупое и злое», — писал он.
Толстой был решительным противником крепостного права. Еще в юношеские годы в Казанском университете, работая над разбором «Наказа» Екатерины II, он писал о пагубном влиянии крепостничества на экономическое развитие России. В этом смысле Фет слыл весьма популярной мишенью (Салтыков-Щедрин, например, практически отождествлял понятия «вести поместное хозяйство» и «человеконенавистничать»).
«Другой роет в безводной степи колодец, сажает лес, сохраняет леса и сады, разводит высокие породы животных и растений, дает народу заработки — этот не любит России и враг прогресса», — отвечал на претензии Толстого Фет, добавив, что Тургенев своих крестьян вовсе «пустил по миру».
Менее ожесточенно складывались отношения Толстого с Чеховым. Последний посетил писателя в июле 1895 года в Ясной Поляне. Однажды Толстой, прощаясь с прозаиком, прошептал ему на ухо: «А все-таки пьес ваших я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы еще хуже!». Сам Чехов, вспоминая об оценке своих трудов классиком, признавался, что его «и смех, и зло разбирает».
«Расчетливость и справедливость говорят мне, что в электричестве и паре любви к человеку больше, чем в целомудрии и в воздержании от мяса. Война зло и суд зло, но из этого не следует, что я должен ходить в лаптях и спать на печи вместе с работником и его женой. Для меня Толстой уже уплыл, его в душе моей нет, а он вышел из меня, сказав: се оставляю дом ваш пуст», — отмечал Чехов в письме Суворину в 1894 году.