Пожалела что родила что делать
Жалею, что родила: что делать матери с таким признанием
Роды – стресс для матери. Кардинально меняется ритм жизни, самоощущение и самовосприятие женщины. Гормональные изменения сочетаются с психологическими, что нередко оборачивается послеродовой депрессией, во время которой и возникают мысли о нежеланном ребенке. В среднем за год это проходит. Но специалисты назвали неутешительную статистику: все больше женщин даже спустя 5, 7, 10 лет признаются, что жалеют о рождении ребенка.
Актуальное состояние проблемы
Впервые сожаление о рождении ребенка было вынесено на всеобщее обозрение 11 лет назад. Французский психоаналитик Корин Майер описала феномен в своей книге «Никаких детей. 40 причин не заводить ребенка». Книга и автор подверглись нелицеприятной критике, но, как и следовало ожидать, после этого женщины начали признаваться в своих мыслях и чувствах: кто-то публично, кто-то анонимно. Находились даже те, кто, будучи дважды или трижды матерью, называли содеянное ошибкой.
Согласно немецким исследованиям, 8 % из 1200 женщин жалеют, что родили ребенка. По России точных данных нет, но известно, что каждый год матери отказываются от 30–50 тыс. детей. Смею предположить, что тех, кто родил и воспитывает ребенка, но каждый день сожалеет о своем решении, еще больше.
Истории из жизни
Женщины могут легко обсуждать многое из сферы материнства, но говорить о настоящих чувствах, невозможности принять ребенка не принято. Такие матери объединяются в анонимные группы в интернете, обращаются за анонимными консультациями к специалистам или вовсе остаются наедине со своей проблемой.
Анализ их активности в интернете позволяет сделать выводы о том, что больше всего тревожит матерей:
Еще тяжелее состояние у тех матерей, которые родили ребенка под влиянием окружения, хотя вначале думали об аборте, а потом остались одни: отец малыша сбежал, близкие заняты своими судьбами. Это не просто трудная жизненная ситуация, а серьезная психотравма для женщины.
Среди них встречаются те, кто признаются в эгоистичном или жестоком отношении к ребенку, суровом воспитании или игнорировании его потребностей. В таком случае ребенок страдает больше матери. Это опасные условия развития.
Однако большинство матерей, сожалея о беременности, заботятся о ребенке, стараются хорошо выполнять обязанности. Кто-то из них спустя годы даже признает, что довольны своим решением.
Я лично знаю женщину, которая оказалась не готова к материнству. После родов она ничего не испытывала к ребенку, но благодаря поддержке мужа, семьи, работников роддома и в дальнейшем социальных работников история закончилась хорошо. Сейчас ее дочери 18 лет, и моя знакомая не устает повторять фразу: «Сейчас у меня такая девчонка, ууу. Я за нее любого порву». Свою историю она рассказывает с удовольствием и легкостью: от родов и мысли «что мне с этим делать?» до взрослой дочери и убеждения «я ее обожаю».
Что делать
Стыд, разочарование, страх, обида, чувство обреченности, одиночества – малая часть тех переживаний, которые сопровождают сожаление о рождении ребенка. Кто-то называет таких женщин бессердечными, даже за одно признание в сожалении обвиняет в жестокости, а кто-то – несчастными.
Я бы назвала этих женщин неподготовленными к жизни в широком смысле этого слова:
Девушки не сами стали такими – это последствия их условий развития. Вероятно, среда была неблагоприятной. Но бороться с последствиями предстоит только им.
Рекомендации для изменения отношения к ситуации:
Сожаление о материнстве, в том числе как результат послеродовой депрессии – серьезная проблема, от которой зависит психическое здоровье женщины, семьи, ребенка. Самостоятельно состояние не пройдет, возможно, понадобится не только полноценная реабилитация и психотерапия, но и медикаментозное лечение.
Но если ваше состояние вызвано не депрессией, а более глубокими проблемами, то снятие напряжения, контроль агрессии таблетками или техниками саморегуляции будет устранением следствия, но не причины. Вы обезболите, но не снимите воспаление, не залечите рану. Полезнее работать с причиной.
Послесловие
Если вы испытываете что-то подобное, не бойтесь и не стесняйтесь обратиться за помощью. Психологи обязаны соблюдать конфиденциальность и беспристрастно относиться к проблемам клиента. Специалист проанализирует конкретно ваш случай, условия проживания, перспективы и возможности для решения проблемы, поможет найти выход из сложной ситуации.
Если вы уверены, что не сможете обеспечить ребенку счастливое будущее, измениться, возможно, стоит подыскать семью, готовую принять малыша – 15 % семейных пар в России не могут, но хотят родить ребенка.
Посмотрите откровенное интервью одной из девушек, которая смогла справиться со сложностями беременности, своими негативными эмоциями и состоянием отчаяния:
Родила, а теперь жалею. Исповедь трех солигорских матерей
Подобные фразы слышала, наверное, каждая молодая женщина старше 20. Кто-то сопротивляется давлению общества, а кто-то идет на поводу и рожает, а потом жалеет. Мы поговорили с тремя солигорскими женщинами, которые родили, а потом пожалели об этом.
Ольга, 27 лет.
С мужем мы познакомились в колледже. После окончания поженились. И решили, что, как и в любой семье, у нас должен быть ребенок. Тем более, родители постоянно спрашивали, когда мы думаем детей заводить, внуков хочется, а мы занимаемся ерундой. В 22 года я родила. И поняла, что это было ошибкой. Наша жизнь изменилась. Из семьи исчезла романтика. Мы больше не принадлежали сами себе. Теперь все внимание – ребенку.
Особенно, тяжело дался декретный отпуск. Когда вся жизнь превращается в сплошной круговорот памперсов, мультиков, прогулок с коляской по стадиону. Муж помогал, как только мог. Он взял отпуск, и месяц сам сидел с ребенком, чтобы я могла отдохнуть. Но в глазах я видела вопрос: «Зачем мы это сделали?». Пыталась откровенно с ним говорить, но он уверял, что все нормально. И это пройдет.
Ребенок подрастает. Сейчас стало намного проще. Мы ездим в отпуск всей семьей, вместе проводим выходные. Когда я встречаюсь с подругами – муж сидит с ребенком, а когда у него мужские посиделки – тогда сижу я. Жалею ли сейчас? Я не знаю. Просто не представляю уже жизни без него. Иногда с мужем задумываемся о втором ребенке. Но я помню свое состояние, когда родился первый. И боюсь, а вдруг и второго я возненавижу, и это уже не пройдет.
Наталья, 43 года.
О ребенке я задумалась в 30 лет. Долго не решалась. Ведь в моей жизни меня все устраивало. Успешная карьера, путешествия, постоянные встречи с новыми людьми, хобби. Родители не одобряли мой образ жизни и постоянно твердили, что нужно заводить семью, как это давно сделали дочери друзей, коллег, знакомых. Я единственный ребенок. Поэтому ответственность за внуков лежит полностью на мне.
В 34 года я забеременела. Замуж выходить не планировала. Просто решила родить для себя и на радость родителям. Эйфории материнства я не испытывала. Просто выполняла свою обязанность. Проходила медосмотры, правильно питалась, много гуляла в лесу. После родов, первое, что я почувствовала – облегчение. Что теперь мое тело – это только мое тело. Когда принесли в первый раз ребенка – я не поняла, что он мой. Просто какое-то существо, которое нужно покормить. Прилива нежности я не испытала.
Солигорск – маленький город. Поэтому поделиться своими сомнениями мне было не с кем. Пыталась поговорить с мамой, но она только отмахнулась, сказав, что это глупости. И я сама не понимаю, что говорю. Пыталась обратиться к психологу, но, видимо, не к тому. Поскольку в ответ я получила то же, что сказала мне мама. А еще и угрозу, что если не опомнюсь, моя семья попадет в статус социально-опасного положения. Тогда я начала искать информацию в интернете.
Среди множества мамочек, находящихся в экстазе от материнства и сплошных «Мы покушали», «Мы теперь ходим», «Мы болеем», нашла и женщин, у которых были мысли, схожие с моими. Так я осознала, что я не дефективная. Что бывает и такое. Я жалела, что родила. Но теперь, когда ребенок самостоятельный, мы с ним лучшие друзья. Его отец активно участвует в нашей жизни. Помогает, чем только может. У нас теплые отношения, но вместе мы не живем. Второго ребенка я не хочу. Но если забеременею – буду рожать.
Анна, 33 года.
Я хотела семью и детей. Мне было 20 когда я забеременела от своего молодого человека (ему в тот момент было 19). Это было осознанно, я сама хотела стать мамой и создать с ним семью. И огорчалась, что сразу не получалось. Но вот тест показал две полоски. И я была очень счастлива. Рассказала об этом своему парню.
Для него это стало сюрпризом. Не ожидали и родители. В итоге – мы поженились. Семейная жизнь оказалась не такой радужной, как я думала. Муж постоянно пропадал на работе, встречался с друзьями. А я сидела с ребенком одна. Меня злило, что он не проявляет должного внимания. Ведь это наш ребенок и наша семья. Еще меня раздражало то, что его жизнь не особо изменилась. Он продолжал заниматься своим хобби. Такое ощущение, что я одна должна была растить ребенка. Потом мы развелись.
Он нашел себе другую, женился второй раз. Теперь у них двое детей. И ведет себя он в той семье так, как хотелось бы мне в моей семье. Теперь он серьезный и ответственный. Сейчас ребенок уже почти взрослый, ходит в школу. Много времени проводит с бабушкой и дедушкой, дядей и тетей. Дома бывает редко. Только по принуждению. Я жалею, что родила. Наверное, в «розовых очках» была. Ребенок с отцом общается, но кроме алиментов, я не вижу его участия.
Сейчас я хочу семью, но не получается завести серьезные отношения. Такое ощущение, что современные мужчины не готовы стать главой семейства. Их просишь помочь по дому, съездить к родителям, провести время с ребенком, но они не особо серьезны. И потом исчезают. Сейчас я хочу семью, но понимаю, что ребенок от первого брака – это помеха для создания счастливой семьи. Не надо было рожать.
Отдел новостей «Электронного Солигорска»
Истории матерей, которые жалеют о рождении детей
Рэйчел
Рэйчел признается, что не слишком много думала о том, как рождение детей повлияет на ее жизнь
Женщина говорит, что в этом трудно кому-либо признаться, потому что «люди начинают думать, что ты плохой человек».
Как часто такое встречается?
Невозможно точно сказать, сколько женщин чувствуют себя подобным образом, потому что мало кто говорит об этом открыто.
В 2015 году израильский социолог Орна Донат опубликовала исследование, поговорив с женщинами, сожалеющими о рождении детей. Она охарактеризовала эти чувства как «неизученный материнский опыт».
Опрошенные ж енщины утверждают, что это не то же самое, что постродовая депрессия.
Элисон
Элисон говорит, что не знала, как играть со своим ребенком
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
Конец истории Подкаст
Элисон и ее муж не хотели, чтобы сын был единственным ребенком в семье и завели еще одного. Сейчас оба мальчика учатся в университете.
Женщина признается, что если бы знала, каким будет ее материнство, то не стала бы рожать: «Чужие нужды и желания выходят на первый план. Мантра двух последних десятилетий звучала так: «Если все счастливы, то и я счастлива». Иногда это немного раздражает. Я могла бы сделать лучшую карьеру. Но на протяжении 15 лет я отводила детей в школу и забирала их оттуда, это очень ограничивало мой карьерный рост»
Элисон подчеркивает, что любит своих детей, но признается, что ее натура слишком эгоистична для материнства.
По ее мнению, многие женщины не говорят об этом из опасений, что их осудят: «Они не хотят, чтобы их считали эгоистичными. Смысл в том, что если ты не хочешь детей, то ты плохая мать».
Джой утверждает, что у нее отсутствует материнский инстинкт
Женщина считает, что у нее просто нет материнского инстинкта: «Кажется, у меня нет способности быть любящей, доброй и теплой матерью. Долгое время я думала, может, другие матери просто шутят, когда описывают радости своего материнства, и однажды они расскажут правду?»
Мария
Подобные переживания встречаются у женщин самого разного возраста и опыта, независимо от страны проживания.
По мнению Марии, ни кино, ни масс-медиа не показывают материнство реалистично: это либо идеальные женщины с идеальными младенцами, либо карикатурные замученные матери, но тоже без подробностей. В результате, когда у Марии в 29 лет родился сын, у нее были «ожидания подарочного младенца».
Автор фото, George Marks/Getty Images
Поп-культура, масс-медиа и реклама традиционно приукрашивают материнство
В силу всех этих факторов у Марии после рождения сына возникла послеродовая депрессия. «Для меня было невыносимо находиться с ребенком. У него с двух месяцев была няня шесть дней в неделю по десять часов в день, и я паниковала, когда наступал седьмой день, и мне надо было остаться одной с ним».
Мария обратилась к психотерапевту и начала принимать антидепрессанты.
Сейчас в семье уже двое детей, и Мария смогла найти подходящий себе режим и благодаря психотерапии избавиться от стыда за свои эмоции: «Ощущение, что я жалею о том, что у меня есть дети, перестает быть преобладающим, но все равно это ощущение бывает. И я научилась его просто принимать и не чувствовать себя за него виноватой».
Автор фото, Sean Gallup/Getty Images
В социальных сетях молодые матери часто жалуются, что у них не получается спокойно принять душ или даже в одиночестве сходить в туалет
Елена
Для Елены из Петербурга материнство оказалось связано с «ощущением клетки» и «фактическим запретом на себя».
Автор фото, LOIC VENANCE/AFP/Getty Images
Молодая женщина признается, что даже удовольствие от общения с детьми она сейчас воспринимает как «немножечко стокгольмский синдром»: «Я не могу ничего сделать, я уже просто окончательно потеряла себя, не понимаю, что я хочу, что происходит вокруг, у меня единственное желание куда-то забиться и посидеть пять минут, чтобы меня никто не трогал руками. Но зато они же замечательные, зато это же счастье».
«Моя жизнь превратилась в ад». Молодые матери о послеродовой депрессии
«Мне хотелось, чтобы меня спасли от моего материнства»
Марина, 24 года, Всеволожск. Была в депрессии три года
У меня двое детей, воспитываю их одна, родители помогают. О ребенке я мечтала очень долго и плакала, когда тесты показывали отрицательный результат. Я жутко завидовала беременным подругам. Ребенок был моей навязчивой идеей. Когда, наконец, я забеременела, то была на седьмом небе от счастья. Мою радость не омрачило даже расставание с отцом ребенка. Ничто не предвещало депрессии. Беременность проходила легко, без токсикозов, угроз выкидыша, отеков и лишнего веса. Это было хорошее время: я бездельничала, занималась спортом, ходила на концерты и в театр.
Где-то на 30-й неделе беременности гормональный фон начал меняться. Сначала у меня появились тревога и страх. Я боялась, что ребенок умрет или я умру, что я не смогу его обеспечить, никогда не встречу достойного мужчину, меня отчислят, мне придется взять академ, я не смогу закончить учебу. Я перестала спать ночами. Решила досрочно сдать сессию, но перенервничала, что не сдам сложный экзамен. Мне и моему врачу привиделась угроза выкидыша, и я легла на сохранение в роддом. Там была гнетущая атмосфера, да еще я сессию не сдала. По ночам я плакала. Мне было страшно, грустно и одиноко.
После выписки меня продолжила мучить тоска и тревога. В день родов я рыдала и рожать пошла совсем не с тем настроем, какой планировала. Мне кажется, в депрессии отчасти виноваты всякие стимуляции и эпидуральная анестезия, потому что нарушается гормональный баланс. У меня все это было. С малышом меня сразу разлучили на сутки, поэтому после родов меня стало мучить чувство вины. Вместо радости у меня были мысли, что все идет неправильно. Я до сих пор испытываю чувство вины перед ребенком.
Когда ему было два месяца, я стала писать подругам, что моя жизнь превратилась в ад. Я все время плакала. Потом у меня начались приступы агрессии: я срывалась на маму. Мне хотелось, чтобы меня спасли от моего материнства и разделили со мной тяготы и трудности. Когда ребенку было пять месяцев, мне было тяжело все: гулять, куда-то ездить, ходить в бассейн. Я не общалась с ребенком, на автомате кормила его грудью, носила в слинге и с ним спала. Никакой эмоциональной близости у нас не было. Я тупо лежала на диване и смотрела сериалы, дав ему грудь. Это было очень удобно: в эти моменты его как бы не было. При этом я постоянно чувствовала себя виноватой, и это усугубляло мое состояние. Через месяц я обратилась к психологу, который сказал, что никакой депрессии у меня нет. Еще через три месяца я начала говорить, что ненавижу своего ребенка, что он сломал мне жизнь. Я швырнула своего девятимесячного сына на диван. Мама, увидев это, ударила меня, а я в ответ ударила ее. В этот момент я поняла, что мне нужна помощь специалиста.
Я нашла другого психолога. Через месяц она сказала, что мне понадобится лекарственная терапия. Я пошла к психотерапевту, который предложил обойтись без таблеток: твоя проблема не медицинская. Я согласилась и еще почти год жила в подвешенном состоянии, мне было то хуже, то лучше. В какой-то момент я влюбилась в лечащего врача, у нас были отношения, хотя он был женат. Так у меня возникло чувство вины не только перед ребенком, но и перед Богом. При этом я радостно ушла в отношения, потому что они очень отвлекали от материнства. Закончилось это попыткой суицида. Я наглоталась таблеток, запила их вином и сутки пролежала без сознания. Очнулась от того, что ребенок бил меня планшетом по голове (мы были одни дома, моя мама уехала в отпуск). В полубессознательном состоянии я позвонила подруге и попросила приехать. Так я оказалась в психоневрологическом диспансере (ПНД).
Отец моего второго ребенка вообще однажды сказал, что вся моя депрессия — промыслы дьявола
Мне назначили лекарственную терапию. Я стала принимать антидепрессанты, транквилизаторы, нейролептики. Стало лучше, появилась эйфория. Я жалела о том, что упустила столько времени из жизни своего ребенка, начались игры и общение. Потом началось привыкание к таблеткам, и я их бросила. Через полгода у меня случилась вторая попытка самоубийства. Меня увезли в больницу. Потом я опять попала в ПНД. Постепенно депрессия сошла на нет и перешла в стабильное унылое состояние подавленности от своего материнства. Я снова пила таблетки.
После расставания с психотерапевтом я встретила другого мужчину. Он был готов помогать с ребенком, поэтому мы очень быстро стали жить вместе и даже поженились. Это были очень токсичные отношения, но я продолжала в них существовать, потому что муж разгружал меня с ребенком. При этом он плохо к нему относился, кричал, бил. Я вышла из декрета на работу. Нейролептики были очень тяжелые, я все время хотела спать, была в полупьяном состоянии и не могла работать, а однажды заснула прямо за столом. Муж потребовал, чтобы я бросила таблетки. На работе требовали то же самое. Я бросила сначала нейролептики, потом транквилизаторы и антидепрессанты, хотя психиатр считал, что мне надо продолжать их пить. Через месяц я узнала, что беременна. Я была в ужасе. Мне казалось, что второй ребенок — путь в ад, самоубийство. Но потом я поняла, что если сейчас не возьму в руки свою жизнь, то никогда уже этого не сделаю. Пить таблетки во время беременности я не могла, а делать аборт не стала. Я не осуждаю женщин, которые делают это вынужденно, но не скрываю раздражения к регулярным абортам из соображений комфорта. Тем не менее думаю, что запрещать аборты нельзя. Брошенные дети, ненужные, дети, страдающие от насилия в семье, — не меньшее зло. Сама бы я аборт не сделала никогда. При всем моем сложном отношении к детям и материнству, это для меня совершенно неприемлемо. В общем, я стала искать альтернативные пути лечения. Массаж помог справиться мне с бессонницей и тревогой. Я уехала жить за город, начала ходить на тренинги для будущих родителей. Я наконец-то нашла своего психолога: она мне действительно очень помогает.
Вторая беременность была очень тяжелой, но депрессии со вторым ребенком у меня не было и нет. Когда я чуть больше устаю, расстраиваюсь, пугаюсь, мне кажется, что вернулась депрессия, хотя на самом деле я просто устала и не выспалась. Я не могу сказать, что сейчас со мной все нормально. Есть легкая депрессия, но с этим можно жить. Без таблеток.
Я постоянно сталкивалась с непониманием. Самый мягкий вариант: ты не чувствуешь того, что ты чувствуешь, тебе просто лень (это я слышала даже от первого психолога). Отец моего второго ребенка вообще однажды сказал, что вся моя депрессия — промыслы дьявола, а пить таблетки — грех, потому что это наркотики. А уж о том, что это просто блажь, говорят постоянно.
«Жизнь из цветной внезапно стала черно-белой, хотя ребенка очень хотела»
Мария, 28 лет, Ижевск, была в депрессии около года
До беременности я вела активный образ жизни: училась в аспирантуре, работала. Я старалась везде успевать. После беременности пришлось немного притормозить, но меня это не особо напрягало. Мне всегда хотелось родить самостоятельно. О том, что это не получится и меня будут кесарить, я узнала за полтора месяца до родов. С этого и началась моя депрессия.
Это наш первый с мужем ребенок, запланированный и желанный. Беременность в целом прошла замечательно. Муж меня очень поддерживал. Еще в начале беременности я сказала ему: если меня накроет послеродовая депрессия, меня не слушай и разруливай ситуацию. Предчувствие было, потому что у меня довольно часто бывают перепады настроения, а иногда я зацикливаюсь на неприятных ситуациях и рефлексирую. Потом, когда я находилась в депрессии, я почему-то этого не осознавала. Как будто так и должно быть.
Мне сделали кесарево. Больше 12 часов я не видела ребенка. Организм, видимо, решил, что беременность прервалась: ребенка нет, значит, произошло что-то страшное. На третий день после родов меня как будто по голове ударили. Жизнь из цветной внезапно стала черно-белой. Все краски исчезли. Меня перестало что-либо радовать, хотя ребенка очень хотела. Первые месяца три я механически ухаживала за ним. Ощущения, что ребенок чужой, не было, но и какой-то любви — тоже. Я понимала, что это мой ребенок и мне надо за ним ухаживать, когда-то приласкать, когда-то обнять. Я это делала автоматически. Какие-то его достижения меня не радовали.
Несколько раз у меня были суицидальные мысли. Было ощущение, что, если бы я умерла, хуже никому бы не стало
Первый месяц после родов мы по настоянию моих родителей жили у них дома. При них даже нельзя было показывать, что мне грустно или я устала, потому что сразу же следовала фраза: «Да как ты вообще можешь так говорить! Вот некоторые женщины родить не могут, а у тебя такой замечательный ребенок! Ты еще и выпендриваешься». Мама меня, конечно, любит, но любит своеобразно. Мне кажется, для ее поколения характерна ориентация на ударный труд, на пользу обществу и на то, что подумают люди.
Из всех родственников лучше всего меня понимал и поддерживал муж. В первые четыре месяца после родов я ничего не могла делать по дому. У меня были проблемы с грудным кормлением, я все время лежала на диване, положив ребенка на грудь. Муж возвращался с работы, покупал продукты, готовил, убирался и ни разу меня не упрекнул. Я очень ему благодарна. Конечно, у меня случались моменты просветления, но это было нечасто. Муж всегда давал мне выплакаться. Вечером ребенка укладывали, а потом я ему в плечо утыкалась и ревела, что жизнь бессмысленна и я так больше не могу. Муж меня успокаивал. Без него я бы из этого состояния не вышла.
У подруг детей не было, поэтому разговаривать на эту тему с ними я не пыталась. Я общалась в интернете, читала статьи о послеродовой депрессии и усталости и о том, что это случается со многими.
Несколько раз у меня были суицидальные мысли. Было ощущение, что, если бы я умерла, хуже никому бы не стало. Один раз я стояла возле окна и подумала, что вот выпрыгнуть — и все это закончится. Но потом сразу же: я выпрыгну, а ребенок останется один дома, муж придет с работы только поздно вечером — мало ли, что случится!
Сильные чувства, любовь к ребенку появились после восьми месяцев. Вину чувствую до сих пор. Первые полгода жизни ребенка для меня выпали, я практически ничего не помню. Если бы у меня не было фотографий, я бы не вспомнила, каким мой ребенок был через месяц или два после рождения. Я чувствую себя виноватой за то, что не смогла дать ему любовь в первые месяцы жизни, «доносить», как говорят психологи.
Я переписываюсь иногда с медсестрой из Нидерландов, которая ухаживает за новорожденными. У них отношение к послеродовой депрессии совсем другое. Когда я ей рассказала, она была в ужасе: «Как?! И никто из врачей тебе не помог?! И тебя не отправили на курсы?!» Странно было объяснять человеку, что в нашем обществе депрессия вообще считается не болезнью.
Сейчас я в декрете, подрабатываю на фрилансе, занимаюсь рукоделием. Планирую дописать кандидатскую. Я хочу еще одного ребенка. Уже буду знать, к чему готовиться, и, если снова почувствую такие симптомы, обращусь к специалисту.
Вообще, я считаю, что у женщины должно быть право на аборт. Ситуации бывают разные, а даже перевязка маточных труб не дает стопроцентной гарантии отсутствия нежелательной беременности. Мне бы не хотелось прибегать к прерыванию беременности, но зарекаться я не могу, поскольку, опять же, ситуации бывают разные.
«Ребенок теперь не в животе — от него не отвяжешься»
Елена, 23 года, Барнаул, в депрессии семь месяцев
Я в депрессии с момента родов и не вышла из нее до сих пор. Муж очень хотел ребенка, я — нет, вообще. С тех пор как я узнала о своей беременности, это чувство только усиливалось. Наверное, поэтому адаптироваться после родов было сложно. Когда я приехала из роддома, постоянно думала, что этот ребенок ненужный, он теперь не в животе и от него не отвяжешься. Я виню себя за эти мысли. У нас с мамой были хорошие отношения. Любовь и заботу я чувствовала постоянно. Моих родителей нет в живых, а родители мужа приходят раз в неделю посмотреть-полюбоваться малышом, но не помогают.
До родов я занималась переговорами с заказчиками — это довольно активная работа. Но у меня злость не потому, что эту часть жизни у меня отняли, а потому, что я не могу вволю поспать, заниматься своими делами. Ребенок посягнул на мое личное пространство. Сейчас весь мой мир раскрашен черным. У меня нет никакого желания что-то делать, и смысла в своих действиях я не нахожу. Меня больше не радует то, что радовало раньше. Муж и ребенок меня раздражают. Причем на ребенка даже злость бывает, плохо контролируемая. Иногда мне хочется его ударить. Я не могу сказать, люблю ли я его или нет. Все как-то неоднозначно. Бывает, что не люблю, но моментами вспыхивает «люблю!». Когда ребенку было два месяца, я пошла к психотерапевту. Он сказал: «Ты кормишь грудью, я ничего не могу тебе прописать». А муж считает, что переводить ребенка на смеси, во-первых, вредно для здоровья, а во-вторых, слишком дорого. Врач отправил меня на курсы, но ходить я на них не стала — не понравился психолог. Я думаю снова пойти к психотерапевту, когда перестану кормить грудью. Про группы поддержки в городе я не слышала. У нас лечат психокоррекцией: это разговоры с психологом и таблетки.
Если снова забеременею, пойду на аборт, не раздумывая
Иногда я думаю о смерти. Несколько раз уже была и петля готова, но что-то в последний момент останавливало — наверное, моя нерешительность.
Муж с пониманием относится к моей депрессии. Поддерживает, старается облегчить мое состояние. На форумах в интернете я свою ситуацию не обсуждаю. Пыталась как-то, но там мне сказали, что я все придумала и депрессия — не болезнь. Только одна девушка сказала что-то ободряющее, а остальные 20 на меня накинулись: «Лучше ребенком займись». А заниматься ребенком у меня просто нет желания.
Сейчас я в декрете. Хочу отдать малыша в ясли и выйти на работу. Муж со скрипом, но идею поддерживает. Будем думать, как это лучше организовать.
Я никогда не делала аборт, но если снова забеременею, сделаю, не раздумывая.
«Любовь к ребенку появилась, когда он начал разговаривать со мной, то есть когда на человека стал похож»
Екатерина, 24 года, Москва, была в депрессии три месяца
Я родила на четвертом курсе. Мы с мужем очень хотели ребенка. Я советовалась с мамой перед тем, как забеременеть. Она говорила: «Детишки — это счастье! Я с тобой отдыхала». Но у меня получилось не так.
Сначала все было хорошо. Беременность протекала легко. Ближе к родам у меня начались панические атаки, я не могла спать, мне все время казалось, что меня выгонят из университета — я не брала академ. Хотя все были настроены ко мне доброжелательно, мне казалось, что кругом враги.
У нас с мужем была мечта родить минимум троих. Хочется, конечно, еще, но, когда вспоминаю всю ту жесть, становится страшно
После окончания университета я еще год сидела с ребенком и только недавно вышла на работу. Я работаю два-три дня в неделю на полставки. С ребенком в это время сидит мама. Она, по-моему, до сих пор не может избавиться от иллюзии, что все дети — сплошное мимими. Когда я говорила, что хочу сдохнуть и ненавижу все это, она отвечала, что вот у нее такого не было. Маме вроде как и жалко меня было, но она меня не понимала и не понимает: когда сидишь с ребенком два дня в неделю — это одно, когда круглосуточно — совсем другое.
Любовь к ребенку появилась, когда он начал разговаривать, мимику копировать, то есть когда он стал похож на человека. Говорят, что ребенок чувствует, когда его не любят. По-моему, если говорить о совсем маленьких детях, это хрень.
У нас с мужем была мечта родить минимум троих. Мы были такими юными романтичными идиотами. Грустно отказываться от мечты. Но все забывается, и дети — они же милые. Хочется, конечно, еще, но когда вспоминаю всю ту жесть, становится страшно. Я решила, что если будет второй, надо сразу брать няню и отдыхать хоть в какие-то дни. К абортам я отношусь плохо, сама никогда бы не сделала. Я за запрет или хотя бы за отказ от финансирования абортов по ОМС.
«Муж катил коляску, я шла за ним и рыдала от безысходности»
Татьяна, 26 лет, Симферополь, была в депрессии восемь месяцев
Моя мама прошла через послеродовую депрессию. После родов мама, по словам бабушки, резко начала меняться: она уходила в себя, была тревожной и не могла за мной смотреть. Меня растила бабушка, а мама с каждым днем отдалялась. Когда я стала чуть старше, мама пошла к врачу, который прописал ей психотропные препараты. Мама подсела на них — сейчас у нее II группа инвалидности.
Мой ребенок был очень желанный. Мы с мужем очень ждали его, готовились к беременности. Роды прошли идеально. Когда я впервые посмотрела на сына, подумала, какой же у него некрасивый нос, и почувствовала неприязнь. Я не понимала, почему должна следить и ухаживать за ним, не хотела к нему подходить. Мне хотелось плакать. Я вроде бы должна была чувствовать радость, но ощущала горе. Когда сыночку был месяц, муж катил коляску, а я шла за ним и рыдала от безысходности. У ребенка были сильные колики и атопический дерматит, он постоянно плакал. Это усугубляло ситуацию. Один раз мне хотелось избить мужа, хотя я очень мирная и мухи не обижу.
Все заботились обо мне беременной, а когда появился ребенок, все исчезли. Никого не интересовали мои чувства
Я читала, что в Японии в первый месяц после родов ребенком занимаются родственники, а мама лежит и за ней ухаживают. Это очень правильно. Все заботились обо мне беременной, а когда появился ребенок, все исчезли. В крайнем случае спрашивали, как дела у сына. Никого не интересовали мои чувства. Свекровь говорила: «Я вырастила двоих детей, у меня даже стиральной машинки не было! Ты обязана вырастить! Тебя теперь нет».
Муж взял отпуск и первый месяц помогал мне, сидел с ребенком, гулял. Теперь я понимаю, что мне от него нужна была другая помощь — сочувствие. Меня надо было обнять и сказать: «Ты такая молодец! Я вижу, как тебе плохо». Я понимала, что со мной что-то не так. Я поговорила с мужем, и мы за плату попросили мою подругу готовить и убирать в доме, потому что я была физически истощена. Это меня разгрузило, и я начала приходить в себя.
Депрессия обостряет страхи. У меня есть знакомые, которые, вспоминая то ужасное время послеродовой депрессии, больше не хотят детей. Из-за этой депрессии рушатся семьи. Без поддержки из этой ситуации выйти сложно. Психотерапия очень важна. Моя мама в нужный момент не получила ее.
Дети — большое счастье! Сейчас я чувствую абсолютную любовь к своему ребенку. Столько узнаю о нем каждый день, наблюдаю, как проявляется характер. Думаю о том, чтобы родить второго.
Я считаю, что с момента зачатия ребенок — это не клетка, а человек, поэтому я против абортов. Понимаю, что бывают патологии, угроза жизни матери. Тогда семья сама решает, нужен аборт или нет. Если просто запретить аборты, начнутся подпольные — это не выход. Лучше родить и отдать ребенка бездетной паре, а не губить жизнь.