Потому что врач твиттер
«Мы со студентами друг на друга подписаны ». Интервью самого яркого белгородского врача — доктора Яроша
Nov 23, 2018 · 14 min read
Впоследствии он уволился с телевидения из-за смены руководства, твиттер ему пришлось несколько раз удалять (каждый раз, заводя новый, он снова быстро обретал популярность), и в итоге он зарегистрировал аккаунт Belgorod_state с трэшем и угаром.
Игорь Ермоленко специально для телеграм-канала «Белгород №1» поговорил с врачом о его жизни, медицине и белгородских медиа — от телевидения до анонимного телеграм-канала «Белздрав».
— Давайте начнём с того, как вы стали врачом.
— В 19 9 5 году я поступил на первый курс Курского медицинского университета. Родители врачи, брат врач, все врачи, династия врачей фактически.
— Нет, в Курск я приехал в 1993. До этого жил в Североморске Мурманской области. Там родился и вырос, а на последние два года школы приехал в Курск. Родители военные, они демобилизовались и переехали.
В Курске я жил с 1993 по 2006 год. А с 2006 года уже здесь, 12 лет.
— Вы сразу учились на хирурга?
— Нет, такого же нет. Шесть лет мы учимся на врача общей практики. А потом поступаем в ординатуру, и там уже выбираем специальность, их около 40. В общей сумме я учился восемь лет. И выбрал хирургию.
— Помните свою первую операцию? Как это было?
— Первая самостоятельная операция была в зимой 2001 года. У пациента была паховая грыжа, я её прооперировал. Вообще у нас нет такого понятия, как твоя первая операция.
Обычно она бывает только через много лет, когда ты сам понимаешь, что ты делаешь, всем руководишь, а твой ассистент тебе помогает. А в самых первых операциях обычно все заслуги за теми, кто тебе помогает, но по сути делает всё за тебя.
Так вот первый мой пациент, паховая грыжа. Он умер от инфаркта миокарда.
— После. Через несколько часов. Я пришёл на следующий день на работу, и он уже был мёртв.
— Какие были ощущения?
— Скверные. Очень скверные. Когда ты понимаешь, что вот оно. Понятно, что это никакая не врачебная ошибка, инфаркт никак не связан с тем, что мы делали. Это был дедушка.
— Как справлялись с этой ситуацией?
— Да как, алкоголем, как же ещё может справляться хирург с этой ситуацией? Никак, только алкоголем. Если говорят, что хирург не пьёт, то значит либо он уже своё попил, либо он не хирург.
— До сих пор помню. Я сейчас могу банальные вещи сказать, что у каждого хирурга есть своё кладбище. Но внутренняя кухня никому не интересна. Со временем человек привыкает к таким вещам. Потому что выдержать эмоционально и проживать за каждого пациента жизнь невозможно. Жизни не хватит. То ли изнутри это идёт, то ли обстоятельства снаружи влияют, но притупляется со временем это чувство.
— Но ведь большинство операций проходят хорошо, и люди должны вам быть благодарны за спасенную жизнь. Расскажите о тех случаях, когда вы общаетесь с выздоровевшими пациентами и с родственниками тех, кто всё-таки умер. Как это общение происходит и как тяжело даётся?
— Дело в том, что слова благодарности могут быть и в первом, и во втором случае, равно как их в обоих случаях может и не быть.
Вообще, родственники пациентов — это, наверное, самый сложный контингент. С больным общаться легче. Не знаю, в силу каких причин. Наверное, пациент сам чувствует себя по-другому. А родственники — это те люди, которые требуют ответы на все вопросы и прямо сейчас. И это очень тяжело. Иногда в день приходит сразу по несколько родственников.
Я не люблю высокомерное понятие «спасать жизнь», никто из моих коллег так не говорит. Благодарят за то, что «спас жизнь»? Я не встречал прямо такого вожделения. Складывается такое ощущение, сейчас во всяком случае, что это данность. Для нас, врачей, это и есть данность, но это стало данностью и для пациентов.
Если мы сейчас сядем и будем смотреть вечерние новости, услышим ли мы, что кто-то где-то в Крыжополе спас какую-нибудь девочку? Нет. Но если кто-то где-то забыл какую-то салфетку [внутри пациента], то это будет по всем новостям. Это данность.
Иногда заходишь в палату, спрашиваешь, как дела. В ответ слышишь благодарение бога. Это просто убивает, поверь!
— Люди частенько занимаются самолечением и приходят к врачу довольно поздно. Наверняка врачей это бесит. Что ещё вас может раздражать в действиях пациента?
— На самом деле мало что выбешивает. Мы понимаем, что мы отчасти и сами виноваты в том, что пациенты лечатся по каким-то телепрограммам или ещё чего-то.
Сказать, что та же пресловутая Елена Малышева или доктор Мясников говорят что-то неправильное, нет, это ведь не так. Они всё говорят правильно. Может, подача или непонимание людей, я не знаю, что сбивает людей с толку.
— Но ведь есть не только Малышева, но и Малахов, который пропагандирует народную медицину.
— А вот эти да. Потому что на самом деле были у нас такие случаи, когда приходит пациент и говорит, что она пьёт керосин, и поэтому у неё уменьшается опухоль. Понимаешь? Или она пьёт перекись водорода. Или вот лечатся этими знаменитыми огурцами из мема. Акульи плавники, вот это всё. Разводишь руками и всё. Нет, не выбешивает. Нет желания тратить на это внимание своё. И привыкаешь к этому, как я говорил, притупляется это всё.
Есть и другие: «Я строго следую рекомендациям своего врача, тра-та-та-тра-та-та, срочно ему звоните, без его ведома я ничего делать не буду». И к таким спокойно относишься. И к этой Малышевой.
— Ну вы всё-таки про Малышеву в позитивном ключе всегда высказывались. Может быть кого-то ещё смотреть порекомендуете?
— В позитивном, абсолютно. На сегодняшний момент конкурентов у Малышевой нет. Она заняла всё поле, прайм-тайм фактически с этой ежедневной передачей. А в воскресенье она делает высокопрофессиональную передачу про здоровье: и приглашает коллег, и наикрутейшие методики там. По-всякому можно относиться к подаче, но наполняемость там великолепная, это без вопросов.
И Мясников есть такой товарищ, на втором канале он. В очочках, друг Соловьёва, тоже достаточно грамотный. Ну а остальные там типа Малахова и прочая белиберда — это всё игрушки.
— В инстаграме я часто встречаю детского врача, доктор Комаровский, наверное, самый популярный в своей нише. Что-то о нём скажете?
— Не знаю, не подписан на него. Всё, что связано с детством, это у нас Рошаль знаменитый. Но он как-то не светится нигде.
— Долгое время вы работали на телевидении. Сначала на курском, потом на белгородском. Вы вели только новости или же что-то медицинское было?
— Было много предложений, но нет, это несерьёзно всё. На региональном уровне сделать нормальную медицинскую передачу нельзя. Это несерьёзно. Нужно уходить с основной работы.
— Вы новости писали сами или был редактор, а вы просто их читали?
— По-разному было. В Курске было всё на запись, мы не работали в прямом эфире. Полностью были редакторские тексты. А в Белгород когда я только приехал, это был первый год работы «Мира Белогорья», и мы работали только в прямом эфире.
Сейчас уже можно об этом написать, потому что человек этот уже уволилась, поэтому ничего страшного не будет, если я признаюсь. Мне приходилось втихаря полностью переписывать тексты. Я их не мог выговорить.
У меня было такое впечатление, что они не живые. Я не знаю, я не мог выговорить, у меня и так с дикцией проблемы. И я втихаря переписывал их, и никто так об этом и не догадался. Потому что из них никто это и не смотрел (смеётся).
— То есть новости те же самые, но текст другой, так?
— Были случаи, когда я слова по-другому ставил, предложения. Бывало, что я по несколько предложений просто напросто убирал. Или гасил половину текста. Это было около двух лет, практически ежедневно.
— А потом перестали выходить в прямой эфир?
— Да, потому что кто-то из нас, то ли я, то ли Миша Губин, тогда достаточно известный, в общем, кто-то накосячил. Неоднократно, несколько раз, но случайно. Идёт сюжет, звук не убрали, маты, крики, всё, как обычно. Тогда это смотрелось на уровне губернатора, и кто-то из руководства сказал, что хватит уже экспериментировать.
— Сколько вы там проработали?
— С 2006, а по какой не помню. Но мы можем точно узнать. Когда ушёл Полухин из замгубернатора и пришёл Сергачёв, он сразу поменял руководство «Мира Белогорья». Ушёл Маликов, поднялась Бондаренко, и она меня выжила сразу.
— И как вам «Мир Белогорья» после вас? Если следите.
— Не слежу. Вообще. Ушёл и перестал смотреть. Не интересно.
— Не интересно в плане следить за бывшей работой, или потому что это хрень, а не телевидение?
— Ну почему хрень? Не то слово. Не интересно. Красиво камеры стоят, красивые тексты стали, ребята и девочки хорошие, коллектив прекрасный. Но неинтересно. И новости мои были неинтересные. Я их смотрел только из-за себя.
— А было ли интересно работать говорящей головой? Не скучно?
— Мне очень нравилось. Очень.
— Потому что вы самолюбивый?
— Я не знаю, как это объяснить. Я получал копейки, четыре тысячи рублей в месяц, это как сейчас тысяч десять. В день я на это тратил по три-четыре часа. С пяти до девяти вечера.
Текучка очень большая была, за время моей работы по два-три раза сменялись люди, никто не хотел за эти копейки работать. Я ездил работать не за деньги, я зарабатывал достаточно. Наверное, я один такой дебил. И сам контент мне совсем не нравился, все эти доярки, центнеры и гектары.
— В 2011 году у вас появился твиттер.
— Раньше. В 2009-м. Я тогда был в топе, потому что был одним из первых. Для меня твиттер стал единственным средством, как же это сказать. Рупором. Из-за больших проблем по основному месту работы в университете.
И поскольку белгородких твиттерян было мало, тысячником я стал за считанные недели. И благодаря этому я остался на работе, побоялись меня тронуть. А с другой стороны я из-за твиттера попал под жёсткий пресс, и в 2011 году мне пришлось его свернуть, полностью удалиться. Это было связано с любимой нами «Единой Россией».
История была очень интересная. Выборы, была у нас известная мадам Светлана Журова, она пошла баллотироваться по одномандатному округу. Их тогда в Госдуме со списков вышибли и посадили каждого в регионы. И она приехала в мой родной Курск, становится там номером один. И перекрывает дорогу местным. Есть там хорошие люди, нет, это неважно. Главное, что им она перекрыла дорогу, хотя к Курску она не имеет отношения.
Я как сейчас помню, что ей написал: «Вам там не нашли места, или вам не нашли, и из-за таких, как вы, молодым и перспективным политикам дорога навсегда будет закрыта». Она вступила со мной в дискуссию. И мы с ней дня три в открытую собачились. Без матов, без криков. А дальше вся эта распечатка оказалась на столе у первых лиц региона.
А я тогда был официально представлен в твиттере, врач такой-то больницы, телеведущий такой-то компании. Пришла бумага на телекомпанию, меня вызывает гендир и показывает распечатку. «Знаешь, кто это прислал?» — «Догадываюсь». Ну и всё. Закрыть, переговорить с человеком этим, объяснить всё и попрощаться с твиттером.
Что я сделал? Я написал Журовой. Мы тогда уже перешли на директ, DM он тогда назывался. И мы перешли на нормальный язык. Тогда это было нормально, время такое было. Я свободно общался с Дворковичем, с Соловьёвым, со Шнуром. Особенно с Дворковичем, я ему и звонил несколько раз. С Полонским общался, он мне книгу подарил.
Ну, значит, я позвонил ей и сказал, что мне пипец из-за нашего общения. Она сказала, что позвонит по этому поводу кому следует. Не знаю, звонила ли, но меня не тронули. Попросили все твиты удалить и писать про кошечек с собачками. А бывший гендир посоветовал писать про баб: это всем нравится.
Второй раз я удалялся в 2014 году. Там я уже сам виноват, залез не в то поле. Была знаковая для больницы операция, и я сдуру ляпнул о ней. Ну и из департамента уже моим начальникам в больнице объяснили, что не надо так раньше времени, никто меня на это не уполномачивал. И потом появился Belgorod_state.
— Мы обсуждали это в тусовке. Был у вас твиттер, уже появились кошечки с собачками, каждое утро начиналось с твита «Поработаем, ребята?».
— Уважаемый врач, диктор, добросовестно относитесь к труду. И потом этот твиттер пропадает и появляется Belgorod_state с трешем и угаром. Сначала анонимный, но вы быстро спалились. И выглядело это так, что у чувака тупо наступил кризис среднего возраста.
— Так и было. Меня рвало просто на части. Мне не разрешают это, не разрешают то, с людьми общаться нельзя, про партию тоже ничего не сказать. Про свою работу говорить нельзя, про учёбу тоже. Ну и появился этот твиттер, и там лилось всё рекой. И мне как-то полегче было. Правда, потом я удалял всё равно это всё.
— О мединституте есть стереотипы, что образование дорогое, и туда приходят дети богатых родителей, мажоры. Насколько эти стереотипы имеют под собой основания?
— Есть ещё один стереотип: наш институт якобы не даёт никакого образования, никакого нет обучения, специалисты слабые, закрыть и так далее. Оба стереотипа не имеют никакого отношения к действительности.
Сейчас система ЕГЭ позволяет пробиваться кому угодно и где угодно. Что касается мажоров, то наша профессия не авторитетная и не денежная. Поэтому говорить о том, что сюда идут мажоры, я бы не решился.
— Но допустим к вам приходит студент, который точно доучится, но вы видите, что он — бездарность и покалечит людей.
— Наша система здравоохранения обладает большим количеством фильтров от дураков. Представить себе, что мало мальский бездарный студент закончил и стал работать, такого я не могу представить.
Ему никто не даст работать. Он будет работать под кем-то, с кем-то. Все будут видеть, как он работает, и система не позволит ему работать. Он или отфильтруется, или начнёт интенсивно изучать медицину.
— А как вы общаетесь со студентами и они с вами?
— Меня все за это ругают сильно: коллеги, друзья, родители, руководство. Но мы как-то со студентами друг на друга подписаны и общаемся по-человечески. И в директе, и так. С большинством. Мы общаемся абсолютно нормально, я по-другому не могу.
— Вы же ещё и обаятельный мужчина.
— Наверное (смущается, смеясь).
— В инстаграме у вас всякие песенки, мимими. Студентки обращают на вас внимание, подкатывают?
— Как-то так и не скажешь. Абсолютно соблюдают субординацию. Такого нет.
— Читаете телеграм-канал «Белздрав»?
— Конечно. Мне стало страшно, когда он появился. Если это правда, а, похоже, что это правда, то представьте, сколько всего вокруг того, чего мы не знаем. Чёрт его знает. Страшно.
Я могу сказать, что этот канал поверг в шок большинство моих коллег, знакомых и друзей. И то, что его не было раньше. И то, что он появился благодаря скрытому телеграм-каналу.
— У вас был рупор твиттер, а сейчас появилась более совершенная технология, и рупором стал телеграм. Есть ли среди ваших коллег те, кто что-то присылает туда анонимно? Можно без имён.
— Я об этом, кстати, думал. И когда шёл на интервью, думал, потому что предполагал, что этот вопрос возникнет. Нет, кидать говно на вентилятор никто из моих друзей не будет.
— Не хотят выносить сор из избы?
— Нет, не сор из избы, это не тот термин. Попробую объяснить. Я вот человек эмоциональный, и когда выходит какой-нибудь пост, волосы становятся дыбом. Читал? Читал. Но всё это на пять секунд.
— А вызывают уважение авторы канала? Это ведь очень опасно.
— Конечно опасно. Уважение? Не знаю, трудно сказать, слово неправильное. Нашлись, рассказали, хорошо. Но никому это не надо.
— До телеграма рупором медицины был Сергей Лежнев. На этой теме он поднялся как блогер, популярность привела его к должности помощника губернатора в Орле. В своё время он критиковал главу депздрава Ивана Залогина, а потом взял его на работу в Орёл. Какое у вас отношение к нему?
— Мы с ним очень давно знакомы, ещё с самого начала его появления в твиттере. Мы много общались, он приходил ко мне. Но мы никогда не обсуждали с ним то, где он берёт информацию. Ему не интересно, и мне не интересно.
Залогин был замгубернатора, что его обсуждать? Тем более, это мой однокурсник.Мы с ним знакомы уже лет 20. Очень хорошо знакомы. Но откуда мне знать, что они там делали, правда это или нет?
Когда Лежнев уехал в Орёл, в этом не было ничего удивительного. Они с Клычковым давно дружили, все это знают. Но когда туда уехал Иван, это было кратковременным шоком, для меня так точно. Лежнев его обвинял во всех смертных грехах, а потом после проверок сказал, что он чист. Тогда, Серёжа, грош цена всему, что ты писал.
— Лежнева тоже читали так, как телеграм-канал?
— Меньше. Из моих Лежнева никто не читал. Только то, что я приносил. Телеграм читают все.
— Но ведь он в открытую публиковал, а тут авторы анонимные. Как они себе очки зарабатывают?
— Никак, наверное. Но наши всё равно считают, что это всё проплачено. Даже предполагают, откуда это всё идёт.
— Ну её там всегда хвалят.
— Там не только её хвалят, а ещё и Проценко. Ну да, их двоих. Но, честно скажу, мне это неинтересно.
— На сайте БелГУ я увидел, что одна из ваших квалификаций — проктолог. Это не стрёмная работа? Нет у вас никаких предрассудков? Или вы относитесь к этому просто как к работе?
— Ну какие предрассудки? Нормальная специальность, интересная, красивая. Но я проктологом не работаю, повышал квалификацию для преподавания студентам. Это же тоже польза.
— Сейчас вы снова тысячник в твиттере. Нравится быть таким популярным?
— Кто скажет, что нет — сбрешит. Любому человеку это приятно, все к этому стремятся. Что тут говорить. Много врачей пришло в подписчики, студентов, интересующихся людей. Очень интересно стало общаться.
— Когда появился Belgorod_state, на аватарку вы поставили Доктора Хауса. Но ведь вы говорили, что медицинские сериалы не смотрите.
— Я своим студентам всегда говорю, что это единственный сериал, по крайней мере, что я смотрел, где очень качественный контент, консультанты и реальные случаи. Там же основано всё на реальных событиях. Там огромное количество постановочных сцен, которые я бы взял и использовал на лекциях. Планёрки, обследования, диагностические мероприятия. Сериал уникальный. Мой идеал.
Если говорить о методике дифференциального диагноза, которую он использует, мне она очень нравится. Смотрел бы и пересматривал.
— Мой любимый медицинский сериал — это «Клиника». Как он вам?
— Не смотрел, поэтому ничего не скажу.
— Понял. Ну, там чуть меньше внимания уделяется медицине, и больше жизни врачей. Есть у них один врач, доктор Кокс. Он циник, шутит над пациентами и даже издевается, но всегда стоит за них горой. Есть ли такие врачи в реальной жизни?
— Есть. Это есть, плохо это или хорошо. Просто так есть.
— Твиттер у вас один, а инстаграма два: Доктор Ярош и Belgorod_state. Со стороны это выглядит смешно. Будто у вас раздвоение личности.
— Так и есть. Я близнец. По гороскопу. Поэтому так оно и есть.
— Разве это работает?
— Со мной да (смеётся).
— И как это: вести двойную жизнь?
— Это ненормально, дурь полная. Кто-то написал, что таких людей должно быть жалко. Мне, наверное, себя жаль.
— Близкие знают об этом «раздвоении»? Что говорят?
— Дочка старшая знает, жена бывшая тоже. Там всё понятно для них. Ничего не говорят.
— Я не знаю. Ну уж точно не в официальном. Это маска. Наверное Belgorod_state.
«Уточняешь, что за доктор»: антипрививочники стали новым мемом твиттера
В твиттере появился пост с диалогом о вакцине от коронавируса. По задумке некий человек утверждает, что его «подруга-врач» говорит, что вакцина не исследована. На логичный вопрос «Что за врач?» собеседник получает ответ: «Косметолог».
У МЕНЯ ПОДРУГА ВРАЧ И ОНА ГОВОРИТ ЧТО ВАКЦИНА НЕ ИССЛЕДОВАНА
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА ВРАЧ
@
КОСМЕТОЛОГ
Пользователи соцсети быстро подхватили формат диалога и начали делать мемы. Врачом теперь оказываются газировка Dr. Pepper, главный герой игры «Доктор Марио», Толя-доктор из сериала «Бандитский Петербург» и прочие доктора, никак не связанные с медициной.
Собрали самые веселые и интересные варианты.
У МЕНЯ ПОДРУГА БИОЛОГ И ОНА ГОВОРИТ ЧТО ВАКЦИНА НЕ ИССЛЕДОВАНА
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА БИОЛОГ
@ pic.twitter.com/JPK51jbf7T
У МЕНЯ ДРУГ ДОКТОР И ОН ГОВОРИТ ЧТО ВАКЦИНА НЕ ИССЛЕДОВАНА
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА ДОКТОР
@
ЧУМНОЙ ДОКТОР pic.twitter.com/mwJMZxEfP1
У МЕНЯ ДРУГ ДОКТОР И ОН ГОВОРИТ ЧТО ВАКЦИНА НЕ ИССЛЕДОВАНА
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА ДОКТОР
@
ДОКТОР МАРИО pic.twitter.com/ipVDLqNOYq
У МЕНЯ ДРУГ ДОКТОР И ОН ГОВОРИТ ЧТО ВАКЦИНА НЕ ИССЛЕДОВАНА
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА ДОКТОР
@
ТОЛЯ ДОКТОР ИЗ БРИГАДЫ ЗВАНЦЕВА
@
ТАКОЙ РАСКЛАД ПОЛНОСТЬЮ УСТРАИВАЛ ЧЕЛИЩЕВА pic.twitter.com/x8SuY8Fftk
У МЕНЯ ДРУГ ДОКТОР И ОН ГОВОРИТ ЧТО ВАКЦИНА НЕ ИССЛЕДОВАНА
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА ДОКТОР
@
СКАЯ pic.twitter.com/TX30bDlhuV
У МЕНЯ ДРУГ ДОКТОР И ОН ГОВОРИТ ЧТО ВАКЦИНА НЕ ИССЛЕДОВАНА, НО ОН ГОТОВ ИССЛЕДОВАТЬ ЕЁ ВМЕСТЕ С ТОБОЙ
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА ДОКТОР
@
. https://t.co/NqnH5SG8dy pic.twitter.com/EZWZirFJfk
У МЕНЯ ПОДРУГА ДОКТОР И ОНА ГОВОРИТ ЧТО ВАКЦИНА НЕ ИССЛЕДОВАНА
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА ДОКТОР
@
ДОКТОР ПИВНЫХ НАУК pic.twitter.com/xmIKjbKxAy
У МЕНЯ ДРУГ ДОКТОР И ОН ГОВОРИТ YO! THIS GIRL’S ONLY FIFTEEN YEARS OLD
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА ДОКТОР
@
ДОКТОР ДРЕ https://t.co/LJqG12ekBv
— Источник иронизирующего излучения (@Kupchino4life) June 28, 2021
У МЕНЯ ДРУГ ДОКТОР И ОН ГОВОРИТ ЧТО ВАКЦИНА НЕ ИССЛЕДОВАНА И В НЕЙ НЕПОНЯТНО ЧТО НАМЕШАНО
@
УТОЧНЯЕШЬ, ЧТО ЗА ДОКТОР
@ https://t.co/ZlplEL19HS pic.twitter.com/nm1BCYbQxB
С появлением вакцины от COVID-19 общество раскололось надвое: те, кто одобряет прививку и делает ее, и те, кто сомневается в вакцинации настолько, что выступает резко против. В твиттере юзеры уже попытались предположить, что еще может запретить Собянин непривитым и какие привилегии добавить вакцинированным.
В июне в тиктоке началась целая борьба антиваксеров и защитников прививки, после того как первые начали использовать трехпалый жест из «Голодных игр» в качестве продвижения своих идей. Представитель соцсети пообещал удалять дезинформационные ролики, которые могут нанести вред здоровью человека или более широкой общественной безопасности.
«Ты не первый такой и не последний. Никто не знает, что с этим делать»
Что такое постковид — и как живут люди, которые страдают от него
В марте 2020 года Всемирная ассоциация здравоохранения охарактеризовала распространение COVID-19 как пандемию. А уже в мае появилось понятие Long Covid, описывающее как затянувшуюся болезнь (то есть положительные тесты даже через месяц), так и его последствия. По разным данным, от последствий страдают около 20% переболевших. Многие из них жалуются на слабость, депрессию, искажение запахов, выпадение волос и сильную одышку. «Холод» поговорил с людьми, пытающимися восстановиться после коронавируса уже несколько месяцев, а также с исследователями и врачами, которые рассказывают, какая помощь нужна при постковиде.
«Ты не знаешь, вылечишься от этого или нет»
В начале октября 28-летний житель Москвы Евгений Бобылев начал задыхаться. До этого он две недели боролся с кашлем — приступы были такие сильные, что от них болела голова. Вскоре он потерял обоняние и тогда предположил, что заболел коронавирусом.
— Поскольку я нормально себя чувствовал, подумал: «Коронавирус. Ну и бог с ним». Пил чаек с медом, никакие препараты не принимал — только сироп от кашля, от него мне становилось легче. А потом началась вот эта одышка, — говорит Евгений.
Проблемы с дыханием испугали Евгения, и он пошел в поликлинику. Врачи диагностировали у него вирусную пневмонию и сказали, что по всем симптомам она связана с ковидом. Мазок на коронавирус был отрицательным, но тест показал наличие антител. Евгения госпитализировали, а спустя десять дней отпустили долечиваться домой. Поначалу он чувствовал себя хорошо, хотя проблемы с дыханием так и не прошли. Но вскоре его состояние стало ухудшаться, началась бессонница: он не мог уснуть почти четверо суток и говорит, что думал, что «откинет коньки». С этой проблемой ему помогли справиться только транквилизаторы.
Раньше Евгений активно занимался спортом: ходил в спортзал, бегал и ежедневно проходил 10 километров, но сейчас не может выполнить даже простую гимнастику, рекомендованную врачами.
— Я сильно похудел: но «уходят» именно мышцы, а жир остается. До этого я был накаченным парнем. Я продолжал тренироваться: отжимался, приседал. Но стал замечать, что слабею: если сначала мог сделать 20 приседаний, то через неделю — 15. Сейчас приседать я уже почти не могу, хотя еще три месяца назад занимался йогой, — рассказывает Евгений. — У меня нет выносливости. Когда поднимаю чайник, то не могу его долго держать — максимум минуту, и все, рука начинает трястись.
С момента болезни прошло уже пять месяцев, и Евгений говорит, что ему становится только хуже. Он уверен, что его состояние — это последствия перенесенного коронавируса, которые врачи также называют постковидом или постковидным синдромом.
Постковидный синдром также называют длинным ковидом (long COVID-19) — это совокупность симптомов, которые проявляются у людей, переболевших коронавирусной инфекцией. После коронавируса пациенты жалуются на затрудненное дыхание, кашель, боль или давление в грудной клетке, учащенное сердцебиение, утомляемость, жар, боль в суставах и мышцах, паросмию, проблемы с концентрацией и памятью, головную боль и бессонницу, диарею, тревожность, депрессивное состояние, выпадение волос так далее. Кроме того, некоторым пациентам, перенесшим ковид, поставили диагноз «тромбоз».
Постковидный синдром диагностируют у людей, у которых последствия инфекции сохраняются (или проявляются впервые) спустя несколько недель после перенесенного коронавируса. Однако в китайском исследовании, опубликованном в январе 2021 года, говорится о том, что спустя шесть месяцев после перенесенного коронавируса 76% респондентов испытывают хотя бы один постковидный симптом. Самые распространенные из них — слабость в мышцах и проблемы со сном. Пациенты страдают от последствий коронавируса от нескольких недель до нескольких месяцев, и пока неясно, от чего зависит длительность. Однако считается, что те, кто тяжело переболел коронавирусом, восстанавливаются гораздо дольше остальных.
Евгений работает юристом в крупной IT-компании, но сейчас находится в отпуске за свой счет. Он говорит, что первые два месяца еще мог хоть как-то работать, но регулярно срывал сроки и допускал ошибки. Тогда он договорился с начальством, что отдохнет и попытается восстановиться. В начале апреля они решат, продолжит ли он работать в компании. Но Евгений сомневается, что у него хватил сил вернуться к прежним умственным нагрузкам:
— Я не могу нормально работать, потому что не могу дать людям гарантии, что я вообще завтра выйду на работу, просто потому, что мне внезапно может стать плохо. А со мной действительно так и происходит: организму становится очень хреново ни с того, ни с сего, и я не знаю, почему, — говорит Евгений. — И все, что я делаю, не помогает. Это самое страшное: нет таблеток, нет схемы лечения. Все перепробовал: кучу денег отдал на анализы, обошел кучу врачей, но прописанное ими лечение ни хрена не помогает. Я не виню врачей, просто ситуация странная. Ты не знаешь, вылечишься от этого или нет.
«Врачи говорят: “Ждите и терпите”»
Исследователи изучают постковидный синдром меньше года. В декабре 2020 года прошла международная научная онлайн-конференция, посвященная исследованию последствий коронавируса, где специалисты из разных стран рассказывали, какие данные им удалось собрать за время пандемии. Все они объясняли, что показывают только наработки, поскольку одна из главных задач сейчас — понять, какое влияние оказывает коронавирус на здоровье людей в долгосрочной перспективе — хотя бы в течение одного-двух лет. На той же конференции выступали и представители пациентских объединений, которые рассказывали, как столкнулись с недоверием врачей, считавших их абсолютно здоровыми, как потратили на медицинские обследования все свои сбережения, потеряли работу и не могли платить за жилье.
Одним из модераторов конференции был профессор Сеченовского университета Даниил Мунблит, который сейчас вместе с коллегами занимается исследованием последствий коронавирусной инфекции в России.
— Данные, которые мы собираем в Сеченовском университете, оказались очень полезными, потому что наши респонденты — это пациенты, которые лежали в университетских больницах в течение полугода, в то время как коллеги, которые выступали на форуме, приводили данные о последствиях covid-19 через два-три месяца после перенесенной инфекции, — рассказывает Даниил Мунблит. Университет собрал данные более чем по двум тысячам пациентов.
Согласно данным исследования Сеченовского университета, порядка 21% опрошенных после перенесенного ковида продолжают испытывать усталость, еще часть опрошенных жалуются на одышку и проблемы с памятью. Кроме того, по результатам исследования, пациенты женского пола больше подвержены разным последствиям коронавируса. О том, что женщины чаще страдают от постковидного синдрома упоминается также в британском исследовании. А в статье ученых из Уханя говорится о том, что женщины, переболевшие ковидом, чаще сталкиваются с депрессией и тревожностью.
Российские исследователи планируют опрашивать респондентов каждые полгода, чтобы фиксировать, когда у них перестают проявляться постковидные симптомы. Однако и российские, и зарубежные ученые столкнулись с одинаковой проблемой: до сих пор непонятно, кого брать в контрольную группу для исследования. В обычной ситуации исследователи должны были бы наблюдать за теми, кто заразился и кто не заразился коронавирусом. Однако в случае с ковидом так сделать не удалось из-за большого количества ложноотрицательных результатов тестов. Врачи неоднократно сталкивались с ситуацией, когда по всем симптомам человек болен ковидом, но тесты не подтверждают этот диагноз, а анализы не показывают наличие антител. В итоге Сеченовский университет опрашивал пациентов, госпитализированных с подозрением на коронавирус, вне зависимости от результатов теста.
— Важно, чтобы медицинское сообщество признало существование постковида. Должна быть реакция со стороны государственных организаций: министерства здравоохранения, департамента здравоохранения Москвы. Но этого пока нет, — говорит Мунблит. — Я согласен, что данных маловато и любая респираторная инфекция, например, пневмония, особенно тяжелая,тоже может быть связана с повышенным риском развития сердечно-сосудистых патологий даже спустя годы после перенесенного заболевания. Но в ситуации с ковидом совершенно непонятно, что произойдет с пациентами в дальнейшем.
Несмотря на жалобы пациентов после перенесенного коронавируса, врачи не всегда понимают, как диагностировать постковид и на что обращать внимание в первую очередь.
Мунблит говорит, что не все врачи верят в существование постковидного синдрома. Из-за этого пациенты, страдающие от последствий коронавируса, сталкиваются со стигматизацией. Особенно, по наблюдениям Мунблита, это касается жителей небольших городов: «Врачи смотрят на таких пациентов как на полусумасшедших: “Ты уже переболел, у тебя все хорошо, иди домой”». Такая реакция врачей ухудшает психологические состояние пациентов.
С таким отношением столкнулся и переболевший ковидом Евгений Бобылев: в феврале он лег на обследование в Центральную клиническую больницу управделами президента, чтобы понять, как вылечиться от постковидного синдрома. По его словам, несколько осмотревших его врачей сказали, что не верят в длительные последствия коронавируса и не наблюдали их. Результатами обследования он остался недоволен: медики пообещали, что с ним все будет в порядке и сказали, что «время для выздоровления еще не пришло», хотя с момента выписки из больницы прошло уже четыре месяца.
— Врачи говорят: «ждите и терпите». Бывают врачи, которые не сталкивались с постковидом и не верят тебе. Есть врачи, которые мало того, что отрицают постковид, так еще и считают тебя идиотом, который напридумывал себе каких-то болезней и вообще занимает лишнее койкоместо. Некоторые врачи хотят помочь, но не знают как. В клинике по месту жительства мне как раз встретились врачи формата «мы в курсе, что есть долгосрочные проявления коронавируса, но мы не знаем, что с вами делать». И ссылаются на то, что нет «протокола сверху», — говорит Евгений.
Терапевт Ксения Соловьева объясняет, что пациенты с постковидом часто не получают поддержку врачей еще и из-за перегруженности системы здравоохранения:
— У поликлинического врача на очном приеме 50 человек и в среднем по 80 вызовов в день, поэтому он уделяет внимание только жизненно опасным состояниям. А разбираться с пациентом, который уже переболел, у него просто нет возможности. Мои пациенты в соцсетях много пишут о том, что столкнулись с пренебрежительным отношением врачей, — говорит Соловьева. — Но, как правило, человек приходит с кучей анализов, ты смотришь на важные параметры — по показателям все нормально. Ты объективно ничего плохого не видишь и понимаешь, что дальнейшее обследование ничего не изменит, поэтому пытаешься объяснить, что, возможно, здесь нужна физическая реабилитация, лечебная физкультура, отдых и, возможно, антидепрессанты.
Ксения Соловьева объясняет, что для того, чтобы восстановиться после ковида, нужно делать в основном рутинные вещи: заниматься гимнастикой, соблюдать режим, — но пациенты часто игнорируют эти рекомендации, потому что «хотят получить волшебную таблетку».
Всего в ходе упоминавшегося выше исследования специалисты Сеченовского университета собираются опросить более двух тысяч пациентов разных возрастов. Для более углубленного обследования респондентов в клинических условиях необходимо финансирование. Даниил Мунблит объясняет, что получить государственный грант на клиническое исследование в России проблематично. По его словам, в основном сейчас спонсируются либо фундаментальные исследования, либо исследования, у которых есть коммерческий потенциал, например, если в результате удастся создать новый прибор для диагностики. А вот исследования, связанные с эпидемиологией, практически не финансируются, в то время как изучать последствия коронавируса нужно прямо сейчас, так как новые данные поступают ежедневно. В этом случае бесполезно подавать заявку на грант, который придет только через полгода.
— Подобные исследования попадают в серую зону, в России на них не выделяется финансирование. По моему опыту, легче получить международное финансирование, чем локальное, — говорит Мунблит.
«Я иногда даже забываю, что у меня обоняния нет»
Одно из распространенных проявленией коронавирусной инфекции — потеря обоняния, аносмия. К некоторым переболевшим запахи возвращались через несколько дней, к некоторым — только спустя месяцы. Смежным симптомом является паросмия — искажение запахов, когда привычные вещи и продукты пахнут непривычно и отталкивающе. Иногда паросмия проявляется спустя некоторое время после перенесенного коронавируса. Так произошло с 33-летней жительницей Москвы Юлией Власенко, переболевшей коронавирусом в легкой форме. Она заболела в середине апреля, а выздоровела уже в начале мая. Юлия чувствовала себя хорошо, но в конце июля понюхала детский творожок и поняла, что он пахнет смесью газа, гнили, лука и чеснока. Почти сразу она предположила, что так на ее обоняние повлиял перенесенный коронавирус.
— Этот запах не был похож на просто испорченный молочный продукт. Его сложно описать, мне кажется, такой запах в природе не встречается. Позже я поняла, что так для меня пахнет вся белковая пища и какие-то биологические жидкости. Когда я зашла в раздевалку фитнес-центра, то поняла, что не могу там находиться, потому что пот пахнет так же странно, — вспоминает Власенко.
По данным благотворительной организации AbScent, помогающей людям с проблемами с обонянием, страдающие паросмией чаще всего испытывают отвращение к запахам жареной еды, кофе, лука, чеснока, шоколада и яиц.
Власенко прочитала, что коронавирусная инфекция влияет на работу рецепторов в носу, поэтому пошла на прием к неврологу. Однако врач ей не помог: сказал, что проблема в ее мнительности, посоветовал не нервничать и пить витамины. Через месяц она снова пришла на прием к тому же неврологу, и он сказал, что все это время часто ее вспоминал, потому что уже много пациентов обратилось к нему из-за проблем с обонянием.
К тому моменту Юлия Власенко организовала чат в телеграме «Последствия COVID-19», чтобы общаться с людьми, которые столкнулись с такой же проблемой.
— Когда у меня появился этот симптом, я пыталась найти информацию в интернете, но на тот момент вообще ничего не было по этой теме. Я находила только какую-то отрывочную информацию на форумах о том, что ранее этот симптом был характерен для опухолевых процессов головного мозга, и это меня испугало. Но изучив тему подробнее, я поняла, что все-таки это не совсем то, что наблюдается сейчас, после коронавируса. Тогда я создала чат, чтобы найти людей с похожими симптомами, понять, что я не одна. Поддержать себя морально — это единственное, что сейчас можно сделать, потому что профильного лечения до сих пор нет, — рассказывает Юлия.
С момента создания чата в него вступили больше 23 тысяч человек. Они делились ссылками на исследования, рассказывали, какие витамины пьют и как тренируют обоняние в надежде, что нормальное ощущение запахов вернется. В конце января Юлия Власенко временно закрыла чат, объяснив, что устала его модерировать, потому что там много людей и «все ждут волшебную таблетку». У самой Власенко пока паросмия так и не исчезла: запах гнили то затухал, то проявлялся с новой силой. Но некоторым участникам чата повезло больше, и они радостно пишут о том, что снова нормально чувствуют запахи.
— Многие пытаются давать какие-то советы: что они используют, какие лекарства принимают. Я принимала назначенный неврологом антиоксидантный препарат и витамины — результата нет.
Кажется, симптом уходит вне зависимости от приема каких-то лекарств. Скорее всего, лечит только время, — говорит Юлия.
Сейчас она ест через силу, и от некоторых продуктов ей пришлось совсем отказаться. Однако Юлия замечает, что пусть и медленно, но чувствительность возвращается: сейчас она уже может есть сметану, запах которой был для нее невыносим еще несколько месяцев назад.
В чате, созданном Юлией, о своих проблемах писали и повара, работа которых напрямую зависит от восприятия запахов и вкусов. 27-летний повар одного из московских кафе Сергей Гудов писал в чате о том, что испытывает проблемы с запахами уже больше полугода, но настроен оптимистично, и приободрял остальных участников. Гудов рассказал «Холоду», что заразился коронавирусом в начале мая. У него была высокая температура, пропали вкус и обоняние. Через полтора месяца он выздоровел и вышел на работу, а спустя еще две недели пришел на смену и почувствовал сильный неприятный запах.
— Все началось с того, что я варил суп и понял, что от него прет то ли тухлятиной, то ли кобылой, ужас! Я понимаю, что у меня все продукты свежие, и коллега говорит, что все нормально пахнет. Думаю: понятно, опять витамины пить. Ну и потом нашел в телеграме группу, где люди обсуждали, что у них такая реакция на мясо, на чеснок, на перец, на много других продуктов, а еще на шампуни и дезодоранты.
Сперва Сергей ходил к врачам, надеясь, что ему помогут. Первый терапевт, рассказывает он, пригрозила посадить его на двухнедельный карантин, а лор сказал: «Ты не первый такой и не последний, никто не знает, что с этим делать».
Сергей вспоминает, что первое время психовал и не понимал, как ему работать, но успокоился, когда прочитал, что у некоторых паросмия длится уже пять месяцев, — понял, что надо просто смириться.
— Мне, конечно, было сложно работать: когда привозили новые продукты, я просил помощи у бармена, потому что не понимал, как они пахнут, и не мог наверняка определить их свежесть. Но потом уже начал понимать сам: если продуктам три-четыре дня — некоторые из них уже можно выбросить. Свежесть овощей и фруктов можно определить по цвету и на ощупь, — объясняет Гудов. — Я иногда даже забываю, что у меня прежнего обоняния нет.
Сейчас паросмия у Гудова понемногу проходит: его уже не отвращает запах свинины и говядины, но запахи пота и сигаретного дыма все еще кажутся ему тошнотворными. А насыщенность вкусов в прежнем объеме так и не вернулась.
Некоторые из тех, кто столкнулся с аноcмией, пытались тренировать обоняние, чтобы запахи вернулись скорее. Так делал 28-летний москвич Филипп Демушкин, тоже заболевший коронавирусом в мае. Он работает в компании, которая занимается поставкой вина частным клиентам и ресторанам, и для отбора пробует вино самостоятельно, чтобы советовать его клиентам. Филипп рассказывает, что потеря вкуса и обоняния была для него серьезным ударом: он боялся, что больше никогда не сможет работать.
— Если занимаешься вином, обоняние — это важнейшая штука, важнее, чем вкус. Я очень нервничал и каждое утро — жена надо мной смеялась — просыпался и бежал к пачке с кофе. Засовывал в нее нос и пытался почувствовать запах, но не чувствовал ничего, и меня это вгоняло в депрессивно-тревожное состояние. Я каждый день думал: что будет, если обоняние не вернется? Никак не мог к этому состоянию привыкнуть и ждал, что в какой-то момент почувствую все сразу. Но этого не произошло: обоняние возвращалось очень постепенно и медленно. В какой-то момент я начал чуть-чуть чувствовать вкусы: сначала кислое, потом соленое, а в последнюю очередь сладкое, — говорит Демушкин.
Полноценно вернуться к работе Демушкин смог только к середине июля, но все еще периодически чувствовал, что обоняние как будто отключается: «Я пробовал вино, принюхивался раз, два, а когда засовывал нос в бокал в третий раз, вообще ничего не чувствовал. Было такое ощущение, как будто мозг не может обработать столько информации».
Демушкин говорит, что ему повезло: период его неспособности нормально работать продлился всего два месяца и отчасти совпал со всеобщей самоизоляцией, когда поток клиентов был небольшим. Какое-то время, пока обоняние к нему еще полностью не вернулось, Филипп продавал вино по памяти. По его словам, если аносмия продлилась бы еще полгода, работать с вином он бы больше не смог. К тому же после перенесенного ковида организм его стал хуже переносить алкоголь: иногда Филипп чувствует себя плохо даже после одного бокала вина.
— Нужно понимать, что для тех, кто профессионально занимается вином, это не только работа, но и образ жизни. Нет людей, которые продают вино в ресторане или в какой-то компании, не пьют сами и не любят его — в этой сфере такого не бывает. Поэтому в нашем коммьюнити, конечно, все переживают из-за аносмии.
Постковидные дети
В начале августа 2020 года жительница Мытищ Юлианна Морозова вызвала скорую для своей шестилетней дочери Вероники: та чувствовала себя очень плохо и тяжело дышала. Приехавшие на вызов врачи скорой измерили сатурацию — показатели оказались низкими. Юлианна вспоминает, что и семья, и медики перепугались. Девочку срочно госпитализировали в клиническую больницу Мытищ и сделали ей КТ, которое показало, что легкие поражены на 25%. Два дня Вероника провела на кислороде.
Помимо этого, в больнице у нее зафиксировали повышенное количество сахара в организме — врачи назвали ее состояние преддиабетическим. До этого момента у Вероники никогда не было высоких показателей сахара. При этом тест на ковид показал отрицательный результат, а после выписки из больницы у Вероники не нашли антитела. Но врачи все же сказали, что это был неподтвержденный ковид, ссылаясь на симптоматику и результаты КТ.
После возвращения из больницы уровень сахара в крови Вероники не снизился. Юлианна сводила ее к четырем эндокринологам, но безрезультатно: одни говорили, что есть угроза появления диабета, другие — что это просто реакция организма на сильную инфекцию. Эндокринологи говорили, что уровень сахара обязательно снизится, но не могли назвать сроки и на всякий случай рекомендовали лечь на обследование, чтобы полностью исключить диагноз «сахарный диабет».
О повышенном уровне сахара в крови после коронавируса говорят и взрослые пациенты — например, в русскоязычной группе Covid-19 на фейсбуке, где обсуждают и постковид, этой теме посвящено несколько постов.
Связь сахарного диабета и коронавирусной инфекции до конца не изучена. Но исследователи не исключают, что коронавирус может запустить развитие сахарного диабета. Известен как минимум один случай, когда пациенту с подтвержденным коронавирусом после госпитализации с коронавирусом диагностировали сахарный диабет. В некоторых случаях у пациентов с ковидом также выявляли серьезные нарушения метаболизма, связанные с преддиабетическим состоянием. Однако исследователи все еще не знают, проходят ли эти осложнения после того, как человек вылечится от коронавируса, и если нет, то есть ли в этом случае риск развития сахарного диабета.
Кроме того, ученые пытаются выяснить, будет ли коронавирус приводить к первому или второму типу диабета, или же в результате появится новый тип этого заболевания. Исследователи из CoviDiab Registry Project создали международный регистр пациентов с подтвержденным коронавирусом, гипергликемией, негативной семейной историей диабета и нормальным уровнем гликированного гемоглобина, а также пациентов с преддиабетическим состоянием. С помощью собранных данных они надеются понять, как именно взаимосвязаны диабет и коронавирусная инфекция.
Несмотря на то, что в основном дети болеют коронавирусом в легкой форме, они тоже страдают от его последствий. В российском сообществе в фейсбуке, посвященном детскому постковиду, родители обсуждают, что дети стали более нервными, жалуются на головную боль, сыпь, расстройство желудка, усталость и слабость.
Помочь детям, страдающим от постковида, попросило объединение родителей из Великобритании Long Covid Kids — в этом сообществе состоят родители 400 детей, переболевших коронавирусом. Они жалуются на то, что врачи не в состоянии найти решение или просто обвиняют родителей в раздувании проблемы. Некоторые родители рассказали, что боятся вести детей в больницу, потому что медики могут подумать, что они страдают делегированным синдромом Мюнхгаузена. Сообщество LCK провело опрос о наиболее распространенных симптомах постковида у детей, среди них назвали гастроэнтерологические проблемы, боль в груди и головные боли.
Согласно исследованию международной группы врачей, проведенному в Италии, 52,7% переболевших ковидом детей испытывали хотя бы один постковидный симптом после четырех месяцев болезни. В британском исследовании, в котором собрали данные о пациентах в возрасте от двух лет, говорится, что от длительных последствий коронавируса страдают до 13% переболевших. Еще одно исследование на тему детского постковида было опубликовано в марте: из 510 респондентов, перенесших коронавирус, только 51 смог полностью восстановиться физически. Один из соавторов этих исследований, Даниил Мунблит, рассказал, что сотрудники ДГКБ им. Башляевой Османова и его коллеги из Сеченовского университета в России тоже начали собирать данные о детском постковиде у московских детей:
— Мы начали обзванивать родителей детей, перенесших ковид. Это значит, что добавилось еще более 500 респондентов, которые лежали в больницах в весенний период [2020 года]. Мы хотим понять по госпитализированным, даже если их немного, как долго дети страдают от постковидного синдрома и как именно он у них проявляется.
«Смотрела на небо и думала: начну ли я снова ходить»
В конце июля 2020 года 46-летняя жительница Алма-Аты Ирина Самарина подумала, что простудилась. Она пыталась вылечиться дома, но ей становилось только хуже. В местной поликлинике ей сделали флюорографию, которая показала воспаление легких, выписали антибиотики и отправили лечиться домой. Но вскоре Ирина начала задыхаться, и ее госпитализировала скорая. В городской больнице Ирине не смогли сделать КТ: на тот момент она весила 100 килограммов, а аппарат был предназначен для людей с весом до 90 килограммов. Тогда ей сделали обзорный рентген-снимок, который показал, что легкие поражены более чем на 90%.
— Меня положили в больницу 25 июня, а выписали только 22 августа. Я болела очень тяжело: две недели у меня была температура под 40, меня положили в реанимацию. Была рвота, головные боли, я не могла дышать сама. Меня положили под кислород, хотели на ИВЛ, но я отказалась: читала, что после ИВЛ практически никто не выживает, — рассказывает Ирина.
Фото: Annie Spratt / Unsplash
Через месяц после того, как ее перевели из реанимации в обычную палату, врачи начали торопить Ирину с выпиской из-за нехватки мест в больнице. Она сопротивлялась, потому все еще не могла дышать без кислородного концентратора: «Мне замеряли сатурацию — 70! Я говорю: куда вы собираетесь меня выписывать? Я шаг делаю — и все, задыхаюсь!».
Кроме того, она не могла ходить и из-за развившегося в течение болезни лимфостаза, когда одна нога распухла вдвое. Самарина вспоминает, что ее старший сын поначалу не верил в коронавирус и не соблюдал меры предосторожности, но изменил свое мнение, когда увидел ее на больничной койке с трубками в носу.
«Врач, который делал мне КТ, сразу же после выписки сказал: у вас сейчас 75% поражение, а точно было 92-94%. Вы, говорит, боец и молодец», — вспоминает Ирина. Она снова начала ходить в свой день рождения, 10 сентября. Первое время на радостях звонила маме и говорила: «Мама, я сделала два шага!».
Родственники купили Ирине домой кислородный концентратор — первое время после выписки она не могла обходиться без него. К середине января Ирина смогла дышать самостоятельно, но все еще осталась сильная одышка: даже во время разговора она вздыхала в перерывах между предложениями. Как и многие переболевшие коронавирусом, первое время Ирина мучилась от бессонницы и чувствовала слабость. После выписки она прошла полное обследование и говорит, что анализы показали проблемы с почками, желудком и печенью, миокардит, а также повышенный уровень D-димера (показатель, определяющий в том числе наличие тромбоза. Высокий уровень D-димера характерен для больных ковидом, поэтому пациентам назначают антикоагулянты для разжижения крови. — Прим. «Холода»).
«Последствий, как оказалось, очень много: сейчас лечу вообще все. У меня еще и лимфаденопатия: это когда лимфоузлы сильно увеличены. И даже появились проблемы по женской части, хотя раньше такого не было», — рассказывает Самарина. Она говорит, что к началу года ожидала, что уже значительно поправится и сможет выйти на работу, но врачи предупредили ее, что восстановление будет очень долгим, потому что она болела в тяжелой форме.
Реабилитолог клиники «Три сестры» Елена Зинчук, где занимаются восстановлением тяжелых и средне-тяжелых пациентов с постковидом, говорит, что минимальный период комплексной реабилитации занимает три недели. В идеале на восстановление желательно выделить в два раза больше. Часто на программу реабилитации записываются люди с одышкой и слабостью, из-за которой не могут выполнять повседневные дела, а также тревожностью и депрессией.
«Безусловно, мы стараемся ставить реалистичные цели: если к нам приехал пациент, который провел пять-шесть недель в реанимации на ИВЛ, то через полтора-два месяца он вернется к своей повседневной деятельности, но не в полном объеме. То есть я не могу гарантировать, что он будет пробегать километр или заниматься активными видами спорта», — объясняет Зинчук. Она рассказывает, что скорость восстановления во многом связана с тем, сформировалась у пациента кислородная зависимость или нет.
По ее наблюдениям, пациенты, переболевшие коронавирусом в легкой и среднетяжелой форме, восстанавливаются пять-шесть недель, а в тяжелой форме — от полугода и более. Длительность реабилитации зачастую зависит от заболеваний, которые были у человека до коронавируса. Пациентам с лишним весом, гипертонией, инсультами и бронхиальной астмой восстанавливаться сложнее.
Согласно рекомендациям Минздрава, начинать реабилитацию пациентов, госпитализированных с коронавирусом, следует еще в больнице. Для этого в учреждениях должна работать мультидисциплинарная реабилитационная команда, в которую входят терапевт, врач ЛФК, физиотерапевт и другие медики, специализирующиеся на восстановлении пациентов после длительной болезни.
Примерно такие бригады работают и в некоторых частных клиниках, которые проводят реабилитацию пациентов, уже выписавшихся из стационаров. По словам Елены Зинчук, из-за того, что переболевшие ковидом страдают от тревожности, в бригаде должен работать клинический психолог или психиатр, ведь из-за подавленного состояния люди часто не верят в свое выздоровление.
Фото: Annie Spratt / Unsplash
— Если у пациента не клиническая депрессия, то нужно переключить его внимание с болезни на что-то более позитивное, постараться максимально вернуть его в социум, в общение с людьми и не давать циклиться на негативных ощущениях. Мы объясняем, что да, его состояние безусловно тяжелое, мы понимаем, как ему плохо, но мы стараемся максимально помочь, и убеждаем, что мы можем это сделать.
Услуги по реабилитации после коронавируса или после коронавирусной пневмонии сейчас предлагают многие платные клиники, стоимость таких программ начинается от 15 тысяч рублей за двухнедельный курс, хотя некоторые учреждения проводят восстановительные процедуры по ОМС. В декабре 2020 года о возможности пройти реабилитацию по страховому полису рассказал Всероссийский союз страховщиков. Согласно рекомендациям Минздрава, бесплатные процедуры предназначены для тех, кто провел на ИВЛ от двух до пяти недель, а также для пациентов, которых врачи отправили на реабилитацию по индивидуальным показаниям. Чтобы попасть на реабилитацию, нужно получить направление у лечащего врача и сдать несколько анализов.
Ирина Самарина рассказывает, что после больницы восстанавливалась сама: в интернете нашла упражнения для тех, кто еще не может вставать, а сейчас два раза в день делает гимнастику Стрельниковой. Несмотря на слабость и сильную одышку, Ирина хочет снова выйти на работу. До болезни она работала медсестрой и иногда выезжала на частные вызовы, чтобы ставить капельницы пациентам. Она зарабатывала больше мужа, а сейчас денег не хватает, но супругам помогают родители и старшие дети. Ирина настроена оптимистично и надеется, что уже через два-три месяца сможет полностью восстановиться.
Ирина говорит, что ей повезло, потому что она уже давно принимает антидепрессанты. Больше года назад она проходила интерферонотерапию, чтобы вылечиться от гепатита С. После приема лекарств ей становилось так плохо, что она боялась умереть, и тогда психиатр и прописал ей антидепрессанты. Самарина говорит, что благодаря этому у нее, в отличие от других пациентов с коронавирусом, не было панических атак и серьезных психологических последствий.
— Я люблю жить. Но когда я летом заболела ковидом и лежала в реанимации… Рядом умирают люди, а мне уже все равно совершенно. Я тоже думала: «Господи, забери ты и меня, надоело, не могу!». А потом ночью мне приснилась моя маленькая дочка. Я сказала себе: «Ну зачем ты говоришь “забери”, ты чего, совсем?». И все, начала потихоньку вставать на ноги, — говорит Ирина. — Я все время вспоминаю лето, когда лежала в больнице и не могла даже сидеть, смотрела на голубое небо и думала, начну я снова ходить или нет? Мне есть с чем сравнить, и я постоянно думаю: «Не гневи бога. Если ты будешь падать духом, то не сможешь пойти дальше».
«Я боюсь говорить, что это навсегда, но моя жизнь кардинально изменилась»
40-летняя жительница Казани Яна Х. вместе со своей семьей заболела коронавирусом в марте 2020 года. Яна подозревает, что близкие заразились ковидом именно от нее: она работает в HR-отделе городской IT-компании, куда за день на собеседование могут прийти до 20 человек. Вместе с семьей Яна уехала на дачу, но туда врачи не могли доехать несколько дней, а когда все же приехали, отказались заходить внутрь и посоветовали пить «Арбидол».
В отличие от остальных членов семьи, Яна чувствовала себя хуже с каждым днем, поэтому обратилась в частную поликлинику, где ей диагностировали гайморит и назначили курс антибиотиков. Тогда же она пожаловалась врачу на сильнейший кашель, который не давал ей спать, и «никак не вязался с гайморитом». Но врач убедил ее в правильности диагноза и прописал сироп от кашля. Яна не предполагала, что у нее может быть ковид, но позже она вместе со всей семьей решила сдать тесты, которые в итоге показали наличие антител.
Из-за сильного кашля Яна изолировалась в своей комнате и выходила только по ночам — спать из-за проблем с дыханием все равно было невозможно.
— Я реально думала — все, сдохну, уже со всеми прощалась и писала друзьям, которые живут в других городах, — говорит она. При этом температура у нее была небольшая, чуть больше 37. Из-за этого государственная скорая отказалась приезжать, удалось вызвать только платную, но и там врачи предположили, что Яна просто простудилась.
Спустя месяц вынужденной самоизоляции в комнате Яна стала чувствовать себя лучше, она вышла с больничного и начала снова ходить на работу. Кашель, однако, полностью не исчез. Приступы появляются раз в две недели и по сравнению с мартовскими проходят гораздо легче, но Яна все равно их боится. Кроме того, она все еще периодически задыхается. Недавно это произошло, когда она шла по улице с сумками: Яна говорит, что почувствовала, что легкие как будто резко сжались и дышать стало нечем. Сейчас от таких приступов ее спасают ингаляторы, предназначенные для астматиков. Вдобавок после болезни у нее начали выпадать волосы, и это не прекратилось до сих пор.
На такое последствие ковида жалуются многие переболевшие: некоторые пишут, что волосы выпадают настолько сильно, что у них появляются залысины. Американская ассоциация дерматологов называет такую реакцию организма телогеновым облысением. Технически в этом случае волосы не выпадают, а просто становятся ослабленными и тонкими, но при этом все еще растут. Коронавирус не единственная причина телогенового облысения, оно может возникнуть из-за родов, стресса, значительной потери веса, некоторых инфекций и болезней, в ходе которых сильно повышалась температура. Период восстановления, по данным дерматологов, занимает от шести до девяти месяцев, зачастую никакое дополнительное лечение не требуется, и волосы приходят в норму без лишнего вмешательства.
По словам терапевта и эндокринолога Ксении Соловьевой, выпадение волос может быть связано и с нарушением гормонального фона: «Иногда такой эффект возникает из-за введения ревматологических препаратов, которые сейчас используют для лечения коронавируса в стационарах. На фоне этой терапии иногда происходит гипотиреоз — нарушение функций щитовидной железы, но это скорее исключение, а не правило. Клиническое нарушение щитовидной железы после ковида встречается нечасто».
В начале декабря 2020 года Яна заболела коронавирусом снова. Если в марте она была одной из немногих заболевших, то осенью на работе в ее компании сотрудники болели попеременно. Она вспоминает, как на собеседование приходили кандидаты, которые между делом говорили, что не чувствуют вкусов и запахов.
В начале декабря Яна и сама почувствовала, что у нее пропало обоняние и поднялась температура. Она снова заперлась в своей комнате, чтобы не заразить родных. Тест на ковид показал положительный результат. Кашель мучил ее не так сильно, но вместо приступов удушья появилась сильная головная боль, приступы начинались, даже если Яна просто двигала глазами из стороны в сторону. Повторная вынужденная самоизоляция далась ей гораздо тяжелее первой.
— Это психологически тяжело: хочется выйти на улицу, подышать. Ведь апрель и май в городе тоже были карантинные, то есть я четыре месяца почти никуда не ходила, — говорит Яна. — Мысли о смерти появляются, о суициде, апатия, ничего не хочется, даже телефон в руки брать.
Яна вспоминает, что, когда выздоровела и получила отрицательный результат теста на коронавирус, расплакалась от усталости, накопившейся за месяцы болезни. Такой депрессивный эпизод она переживала впервые. По ее словам, до коронавируса она всегда была энергичной и позитивной и стойко переживала трудные периоды. Позже она прочитала на иностранных форумах, что многие переболевшие коронавирусом переживают то же самое депрессивное состояние.
Однако причиной этого состояния может быть не только сам вирус, но и зацикленность переболевших на проблемах со здоровьем. По словам директора Центра когнитивной терапии и клинического психолога Якова Кочеткова, неизвестно, существует ли такое понятие, как постковидная депрессия: пока у ученых недостаточно данных, чтобы разделять биологический и психологический фактор болезни:
— Биологический эффект в виде апатии, например, скорее всего, обусловлен действием самого вируса. Но к этому может прибавляться и масса психологических моментов. Например, если человек плохо себя чувствует после того, как он перенес коронавирус, он может отнестись к этому с принятием: «Да, я чувствую слабость», а может начать постоянно размышлять по этому поводу, много фокусироваться на этом, переживать, думать, что это никогда не пройдет. Он будет все время сканировать свое состояние и уже не сможет дать себе точного ответа, стал он себя лучше чувствовать или нет, — говорит Кочетков.
По его словам, такие мысли поддерживают депрессивное состояние, но это не уникальная ситуация: к депрессии могут приводить и другие заболевания.
Фото: Annie Spratt / Unsplash
В основном, в Центр когнитивной терапии, где работает Кочетков, люди, перенесшие коронавирус, обращаются с тревожным расстройством, с генерализованной тревогой, страхами за свое будущее и жизнь своих родственников. Наиболее частое психологическое последствие ковида среди пациентов центра — паническое расстройство. Оно нередко связано с тем, что во время болезни человек испытывал трудности с дыханием и теперь боится нехватки воздуха. Из-за этого страха человек иногда начинает чаще дышать, и тем самым может спровоцировать паническую атаку. Такие приступы могут произойти только несколько раз после болезни, а могут стать хроническими.
— Когда у человека паническое расстройство, ему во время приступов кажется, что он сейчас умрет. Очень важно, чтобы врач четко объяснил пациенту его перспективы, потому что некоторые пациенты думают, что, если у него было 70-процентное поражение легких, то 70% легких теперь заменится фиброзной тканью. Что, мягко говоря, не совсем верно. А у человека появляется страх, что он лишился легких и стал инвалидом — и когда он прислушивается к себе, ему кажется, что он задыхается, и у него начинается паника.
Более тяжелые психологические последствия возникают у людей, которые лежали на ИВЛ, — у них может проявиться посттравматическое стрессовое расстройство. Согласно исследованию Королевского колледжа психиатров, опубликованному в феврале 2021 года, 35% пациентов с коронавирусом, подключенных к ИВЛ, испытывали с десяток симптомов ПТСР, самый распространенный из которых — флешбэки.
Кочетков рассказывает, что для пациентов, которые психологически тяжело переживают последствия коронавируса, важно принять свое состояние и не ругать себя за то, что они не могут быть таким же активными, как до болезни. Но при этом важно повторять себе, что это временный период и плохое самочувствие обязательно пройдет. Важна и поддержка родственников: нужно не акцентировать внимание на состоянии здоровья, слабостях и проблемах, а обсуждать другие темы и совместные планы.
Председатель правления Московского городского научного общества терапевтов Павел Воробьев говорит, что одной из причин депрессивного состояния после перенесенного коронавируса может быть тромбоваскулит. В таком случае это состояние лечится антикоагулянтами, а дозировку препаратов определяет врач.
С таким утверждением согласны не все специалисты. Заведующий кафедрой психиатрии и медицинской психологии РНИМУ им. Н.И. Пирогова Андрей Шмилович объясняет, что депрессии, причиной которых стал тромбоваскулит, обычно сопровождаются шумом в ушах, головокружениями и кратковременными расстройствами сознания, но у больных постковидом такие симптомы не проявляются. Кроме того, пока нет клинических исследований, которые бы подтверждали связь тромбоваскулита и депрессии после коронавируса.
Несмотря на то, что врачи обещают пациентам с постковидом, что их состояние улучшится, Яна Х. в эту перспективу не верит: «Никто ничего не знает и успокоить меня не может. Я боюсь говорить, что это навсегда, но моя жизнь изменилась капитально. Я не чувствую себя в безопасности, потому что понимаю, что наша система здравоохранения помочь не может. Пугает то, что мы не знаем последствий коронавируса». Сейчас Яна пытается лечиться сама и пьет витамины в больших количествах.
Терапевт-эндокринолог Ксения Соловьева говорит, что неоднократно сталкивалась с ситуациями, когда ее пациенты пытались самостоятельно, по рекомендациям знакомых и интернет-ресурсов, лечить и коронавирус и его последствия. Отчасти это, по ее мнению, связано с тем, что даже в больших городах, где нет недостатка специалистов, люди не всегда могут получить ответы на свои вопросы.
— Одна из когорт горе-назначателей — это блогеры-альтернативщики, инстаграм-деятели с 40 тысячами подписчиков, которые откровенно наживаются на несчастье людей и, самое страшное, искренне верят, что двигают науку вперед. Они популярны, потому что в представлении пациентов — это как раз тот человек, который дает им «волшебную таблетку». Хотя, как правило, это 20 таблеток на завтрак, обед и ужин, которые можно купить по промокоду на iHerb. И стоит это космических денег: и сама консультация нутрициолога, и заказ БАДов, — рассказывает Ксения Соловьева.
По ее наблюдениям, лечение ударными дозами цинка, Омега-3, витаминов C и D действительно распространено среди страдающих от постковида пациентов. Но такой подход совсем не безопасен: например, из-за передозировки БАДами, как и в случае с другими лекарствами, может развиться токсический гепатит. Кроме того, у активных добавок более упрощенный процесс регистрации по сравнению с лекарствами, поэтому точное содержание витамина в добавке неизвестно: оно может быть как больше, так и меньше указанного на упаковке.
Помимо приема лекарств и витаминов, Яна старается больше времени проводить на свежем воздухе, на выходных выезжает в лес. Бегать, кататься с горки зимой она не могла из-за одышки, но все равно старается ходить столько, насколько хватит сил:
— Иммунитет ведь зависит еще и от хорошего настроения. Бывает выйдешь — и хотя бы снеговика слепишь, уже хорошо. Но страх все равно никуда не девается.