Потому что семья немцев была на работе
Замечательный анекдот про эмигрантов, или в каждой шутке есть доля правды.
В южном Лос-Анжелесе четырехэтажный дом был охвачен пламенем и сгорел дотла.
На первом этаже жила нигерийская семья из 6 человек, занимавшаяся подделкой чеков. Вся семья погибла. Группа из семи нелегальных иммигрантов, исламистов из Кении, сумевших обмануть муниципальных работников и получавших социальную помощь, жила на втором этаже. Все они погибли. Шесть членов латино-американской шайки, занимавших третий этаж, тоже погибли. Из жильцов дома в живых осталась лишь семейная пара белых, занимавшая четвертый этаж.
«Потому что они были на работе». «
1. Берешь древний, как говно мамонта, баян
2. Заменяешь негров на беженцев
3. Вбрасываешь
древний анек про негров и мексиканцев в США
Может быть поэтому Северной Корее теракты не страшны.
Баянистый Баян. но это анекдот мне нравится
им повезло просто, что была их смена с графиком 3 через 3.
В Германии перехвачен грузовик с 3-мя тоннами гнилого, свиного мяса. Банда радикалов планировала развесить его вдоль границы, чтобы снизить поток мигрантов из арабских стран.
Расскажу о людях в Германии
Когда я рассказываю о Германии, то меня сворачивают на разговоры о деньгах. А я, как мальчик воспитанный коммунистами, не так уж заморачиваюсь о деньгах. Расскажу вам о людях. Я, еще когда не приехал в Германию, встречал мнения, что люди на западе не душевные, каждый сам за себя и, в общем, я в это верил. Плюс понимал, что буду чуркой. Это, кстати, стало причиной, почему я не стал валить из рашки уезжать из Украины в 90ых. Ну, и считал, что дно пройдено. Но потом череда революций и я в Германии. Так вот.
Люди не просто страшно вежливые и доброжелательные, а очень даже активно пытаются помочь, даже если и не обращался. Два раза было, что я просто шел по улице и матерился в навигатор, так мне люди подходили и спрашивали, не нужна ли какая помощь. Три раза просто опирался в ожидании на стенку, так сразу подбегали проверить не плохо ли мне. Раз стояли в очереди в банк. Стоим себе, никакого подвоха не чувствуем, потому ничего не спрашиваем. Так одна немка потом подошла и сказала, что мы не с той стороны стоим. Просто проходящая мимо тетка
Я всегда считал себя вежливым и отзывчивым человеком и думал, что просто впишусь в такое общество. Но оказалось, что мне еще прилично нужно доучиваться до них. Мне бы в голову не пришло кого-то в очереди пропустить к кассе в супермаркете. Не беременную, не с детьми, не инвалида, а просто так. Особенно забавно, когда тебя вперед пытается пропустить какая-то древняя старушка на ходунках. Я видимо напряженным лицом и быстрой походкой произвожу впечатление страшно спешащего человека на фоне расслабленных немцев, вот они и пытаются пропустить. Нужно запомнить, что у немца личное пространство это где-то минимум метра два в диаметре. И если нужно пройти мимо него на той же кассе, то нужно вежливо попросить. То есть, там есть место чтобы мне пройти абсолютно не задев, но у него будут удивленные глаза, если я просто пойду. Нужно попросится пройти сквозь его личное пространство. У меня был случай – жил я в одном месте месяц и там кормили по принципу шведского стола. Так я только к концу этого месяца понял, что те люди стоящие в стороне на приличном расстоянии и от выдачи и друг от друга это очередь. А я просто подходил к середине и брал, что мне нужно. И никто мне за месяц в морду не дал ничего не сказал
Когда-то шли с ребенком, пить захотелось. Зашли в аптеку, попросили воды. Они не сразу поняли, но мы списали это на свой немецкий. Потом принесли стакан воды и денег не берут. Мне и в голову не пришло, что у них в аптеках не продают минералку как у нас. Но вынесли водички страждущим
На работе все тоже очень внимательны, что делает работу очень комфортной. Про это, собственно, я отдельный пост «моя работа в Германии» писал.
Из последнего – понял, что шефа уже месяца четыре не видел, так как на работу прихожу раз в неделю на десять минут. Пошел, нашел, говорю – пришел показать свое лицо. А у немцев же видимо нет такого устойчивого выражения, он понял буквально – рассказал какое у меня потрясающее лицо, побеспокоился о здоровье и пожелал успехов. Ушел я хихикая
Их уход от конфликта для нашего менталитета иногда даже странно выглядит. Пару раз было, что шли навстречу по узкой дорожке, где трудно разминутся. Таких метаний, такой извинительной пантомимы я не ожидал по такому поводу. Но самый странный случай был недавно. Притерся я недавно на парковке к одной машине. Стою жду хозяина. Смотрю какой-то мужик ходит кругами вокруг меня с радиусом метров в пять. Ну, думаю, какой-то неравнодушный свидетель. Ждали мы минут пятнадцать. Пришла женщина, начали все выяснять. Мужик какой-то уж сильно активный оказался для свидетеля – фотал мою страховку, говорил по телефону. Точнее у меня и страховки не было, они удовлетворились фоткой страховки. Но я его числил за свидетеля пока они не сели в ту машину оба и уехали. То есть, это его машину я ободрал, но пока жена/мама не подошла, он пятнадцать минут нарезал вокруг меня круги и не решался подойти
Немецкие дороги были бы кошмаром если бы не вежливость. Они узкие часто и не разминешься. Знаков приоритета или другого по чем можно понять кому уступать нет часто. Чисто на вежливости и уступчивости прячемся в карманы. Старые части городов это бывает, что между моими зеркалами и стенами меньше десяти сантиметров. Именно стенами, а не тротуаром или обочиной. Я, поскольку еще тот водила, проезжаю эти места со скоростью больного пешехода – километра два – все сзади честно ждут
Причем у них это все естественно. Они сами такие реально, а не это вынужденное поведение. Мне смешно смотреть как они даже в онлайн-играх пишут огромные письма с пышным приветствием, сложным вежливым вступлением и в остальном очень вежливо
«Нас считали дешевой рабочей силой» История россиянки о работе гувернанткой и сиделкой в Германии
Любовь переехала из Санкт-Петербурга в Гамбург, познакомившись с молодым человеком. Чтобы выучить язык и получить образование, она работала гувернанткой и ухаживала за инвалидами. В рамках цикла материалов о соотечественниках за границей «Лента.ру» публикует ее рассказ о жизни в Германии.
У меня никогда не было цели уехать из России, но я всегда хотела улучшить свою жизнь и с максимальным комфортом ее проживать.
Германия мне как-то сразу понравилась. К тому же у меня был хороший знакомый, который мне все рассказывал и показывал. Так у меня завязались отношения — не только с человеком, но и со страной. Возможно, она притянула меня на генетическом уровне — мой дедушка немец.
В итоге мы решили, что мне нужно переезжать. Начали рассматривать различные варианты. Сначала я думала учиться в Studienkolleg — колледже, который занимается довузовской подготовкой иностранных студентов. Я совершенно не говорила по-немецки, поэтому пришла туда с подругой, которая была моим переводчиком.
Мне объяснили: чтобы там учиться, недостаточно иметь диплом вуза своей страны, нужен свой счет с суммой восемь тысяч евро или поручительство. Также ты не получаешь разрешения на подработки либо получаешь только на каникулах.
Для меня это было неприемлемо, поэтому я нашла другую программу — Au pair. Для нее не требуется глубокого знания немецкого, достаточно базового уровня. Из трат — только 75 евро на визу, госпошлину и билеты.
Гувернантка
Au pair — это программа, которая позволяет приехать в Германию или любую другую страну Европы и работать в семье гувернанткой. За это ты получаешь карманные деньги. Сумма зависит от страны, в Германии это 260 евро. Также семья должна предоставлять минимум 50 евро в месяц на языковые курсы, средство передвижения или проездной и комнату со спальным местом и достаточным метражом. То есть не нужно переживать, что придется жить в кладовке, как Гарри Поттер.
Очень часто принимающая семья оплачивает перелет и визу. По этой программе получаешь гораздо больше, чем просто деньги, потому что приезжаешь в семью с детьми, ежедневно общаешься на немецком языке, тебе оплачивают языковой курс. Плюс очень интересно узнать, как строятся семейные отношения в Европе, потому что здесь совсем другое воспитание.
Регистрация на сайте необязательна, но я все же рекомендую сделать анкету, так как потом при встрече с семьей не надо будет париться насчет того, какие факты о себе рассказать. Плюс можно сразу просматривать анкеты семей, которые готовы тебя пригласить, отправлять им сообщения или звонить. Это удобная платформа, но не самая эффективная, потому что туда семьи часто по несколько месяцев не заходят. Я рекомендую искать группы на Facebook. Там все очень быстро отвечают, пишут личные сообщения. Никаких «оплати премиум-подписку, чтобы получить номер семьи» и всего такого.
К будущему Au pair есть минимальное требование — опыт общения с детьми. Хоть какой-нибудь: с младшими братьями или сестрами, в садике или еще где-то. У меня он был — я работала детским тренером по батутному спорту. Но все-таки отношения тренера и ребенка сильно отличаются от отношений гувернера и воспитанника. Я никогда не жила с маленькими детьми, к тому же воспитанными не в России. На этой почве возникали конфликты, и чтобы разрешить их, мне приходилось читать книги зарубежных авторов, которые рассказывали, как воспитывать детей в Европе.
Я пробыла в принимающей семье только три месяца, потому что меня очень сильно нагружали. В итоге я была для детей не просто помощницей, а почти матерью. Хозяйку почти не видела, только в понедельник утром и в пятницу вечером. Она все время была на работе, поэтому нам пришлось расстаться. Советую всем, кто решит поехать по этой программе, не бояться говорить с семьей, ее всегда можно поменять, если приложить усилия.
Моими воспитанниками были два мальчика, пяти и семи лет. Это трудный возраст, особенно у мальчиков, они очень гиперактивны. Мы с ними занимались спортом. В саду стоял батут, и мы часто прыгали вместе, чтобы умерить их пыл. Но даже это не всегда помогало.
Худшие ситуации случались всегда с младшим ребенком. Например, я забирала его из сада, говорила, что дам полдник, только надо сесть на скамейку, потому что нельзя идти и есть. Он падал на асфальт и бился в истерике. На этом все: ты не можешь ничего сделать. Можешь кинуть ему печенье и отойти на безопасное расстояние — и все, собственно.
Старший ребенок был поспокойнее. Он очень любил конструктор Lego и мог сидеть и играть с ним четыре или пять часов. Мальчики часто ссорились между собой, и на их драки было реально страшно смотреть. Теперь я лучше понимаю детей этого возраста, а эти мальчики в итоге стали относиться ко мне очень тепло. Иногда даже называли мамой. Было приятно, что мне так доверяют. Чудесные моменты, когда они делали мне какие-то подарки в садике: что-то слепят или из Lego соберут космический корабль.
Контракт с семьей изначально был заключен на год, но после трех месяцев я поняла, что не могу работать в таком режиме. Я решила не менять семью, а найти работу по другой программе, которая называется «Волонтерский год».
Проблем не возникло: мы все свободные люди, а это обычная работа. Если она надоест, ты сообщаешь заранее семье о своем уходе. По закону ты предупреждаешь, что еще две недели работаешь, а потом увольняешься. Семья отреагировала довольно спокойно — понимали, наверное, что я работала сверх меры, больше шести часов в день, хотя в контракте прописано это ограничение. И мы расстались по-хорошему.
Волонтерство
Затем я отправилась на программу «Волонтерский год». В ней проще участвовать, когда ты уже находишься в Германии, потому что надо проходить собеседование и искать место. Это сложно сделать из России. «Волонтерский год» обычно разделяется на разные программы. Например, есть экологическое направление, но оно требует хорошего знания языка. К тому же чаще всего такие места заняты немцами и не предоставляют жилье или деньги на него, что очень важно для иностранца. И платят очень мало. Даже если вдруг нашел такое место, тебе могут под него не продлить визу.
Я работала в небольшом центре по уходу за людьми с инвалидностью. Каждый день был как день сурка. Примерно в час инвалидов привозили с работы, и нужно было за ними ухаживать, то есть переодеть, покормить и все такое. Мы устраивали им чаепития, разговаривали с ними. Часто ездили с ними на разные праздники, могли пойти на пляж, если хорошая погода. Многие хотели пройти курсы рисования, а мы помогали им в этом.
В общем, передавали все их идеи начальству выше, ухаживали за ними и делали их дни немного лучше. Часто было тяжело физически: приходилось в одиночку переворачивать, мыть и надевать подгузники на 150-килограммового дядю. К концу волонтерского года было уже очень сложно, потому что день сурка могут выдержать не все. Спасает уверенность в своей глобальной миссии и осознание, что ты делаешь их мир красочнее. Ведь если не ты, то кто?
Русаки. Как в Германии живут русские немцы
Переезжая в Германию, они рассчитывали «жить как немцы среди немцев», но не у всех это получилось. Миграционный вопрос и новые традиции еще больше отделили русских немцев от европейского общества.
Два переезда
«Тут платья не носят, найди себе брюки!» – получила указание от своей золовки, живущей в Германии, Нина Гаус. Женщина вспоминает, как отправилась на рынок и еле отыскала брюки своего размера – в них и эмигрировала, оставив дома все свои платья. Оказалось, что порядки в европейской стране не столь категоричны. «Это теперь смешно, а в то время это всё на мозги давило так, что действительно было тяжело. Неизвестность пугала», – улыбаясь, говорит 83-летняя собеседница.
Когда родственники начали массово уезжать в Германию, на семейном совете Нины Гаус было решено ехать тоже. Экономическая обстановка в России также подталкивала к этому шагу. «Пять лет документы ходили туда-сюда, и, наконец, нам прислали приглашение».
Морозным мартом 1999 года большая семья Нины Гаус, состоящая из двенадцати человек, вылетела из Новосибирска во Франкфурт. «Мы приезжаем – всё цветет! У нас там еще двадцать градусов мороза – а тут всё другое, такая красота… Для нас, сибиряков, это была как сказка!»
Нина Гаус. Фото – Гульмира Амангалиева
Женщина вспоминает двухъярусные кровати распределительного пункта, комнаты с общей кухней и санузлом – «не хоромы, но жить можно»; внимательную фройляйн, которая помогала с оформлением документов; покупку ковра для своей социальной квартиры.
Адаптация в новой стране прошла гладко. Нине Гаус на тот момент было 63 года – она и ее супруг оформились на пенсию. Первое время Нина помогала своим взрослым детям решать бытовые вопросы – в отличие от них немецкий язык она знала достаточно хорошо.
На вопрос, верно ли писать фамилию Гаус с одной буквой «с» на конце, Нина пожимает плечами: «Вторую потеряли где-то в комендантских отчетах».
В своей жизни она пережила еще один переезд.
Родом Нина Гаус из саратовской немецкой деревни Фишер (ныне – Красная поляна Марксовского района). «Помню, как каталась на лодке по Волге. А потом в один день родители собрали маленький сундучок и котомку, взяли меня, пятилетнюю, трехлетнего брата и грудного братика, все сели в поезд, где сидели тесно и везде была солома. Ехали очень долго. На остановках все выбегали искать себе питание. У нас был с собой зеленый эмалированный чайник – он бегал туда-сюда», – вспоминает Гаус, рассказывая семейную историю, похожую на сотни тысяч других.
«Мой младший братик, еще грудной, умер дорогой. С нами ехала тетя, и ее маленький, постарше нашего, тоже умер. А поскольку грудных детей больше не стало, женщин можно было призвать в трудовую армию. Отца, маму и тетю забрали в трудармию через пару месяцев после того, как мы приехали в сибирскую деревню Михайлово. Меня с братом хотели направить в детдом, но бабушка настояла: нет уж, умирать – так вместе. Когда война закончилась, маме дали отпуск на несколько дней, но окончательно мы ее увидели только в 1948 году. Родители, подорвав здоровье в годы войны, едва дожили до пятидесяти лет».
А потом – тяжелые послевоенные годы, застой, перестройка, неразбериха 90-х – и, наконец, решение, которое напрашивалось само собой.
Подобно Нине Гаус, немецкую оттепель увидели еще два с половиной миллиона соотечественников. Но не всем там оказалось тепло.
Запад и Восток встречают гостей
Берлинский район Марцан, где проживает Нина Гаус, выглядит как с рекламы жилья в новом микрорайоне Саратова – с той лишь разницей, что здесь всё без фотошопа. Аккуратные длинные панельные многоэтажки, обустроенные детские игровые площадки, вымощенные дорожки. Сложно представить, что всего десятилетие назад за Марцаном ходила слава хлеще, чем у нашего Заводского. На балконах цветы и зонтики, из подъезда пахнет моющим средством, а почтовые ящики подписаны фамилиями жильцов: Нойманн, Киселев, Хуссеин.
Марцан. Фото – Гульмира Амангалиева
Когда-то здесь жили простые гэдээровские работяги Шмидты и Мюллеры. В 80-е этот условный Шмидт заработал первые настоящие деньги, построил себе дом и съехал, а в его пустующую квартиру заселился другой Шмидт – только его звали уже не Герхард, а Юрий, и родом он – из далекой Сибири или Казахстана. У менее преуспевающего Мюллера появился новый сосед, на которого тот поглядывал косо.
«Мы приехали в неудачное время – Германия тогда только-только объединилась, у нее было полно своих вопросов, которые нужно было решать», – отмечает основатель организации помощи переселенцам Vision Александр Райзер. Два миллиона русскоязычных немцев, валом поваливших в 90-е со всего постсоветского пространства, оказались большим испытанием для страны.
«На Востоке Германии коренные немцы сами были в очень плохой финансовой ситуации, потому что была разрушена вся политическая, экономическая и социальная система, в которую они так долго верили. Люди были обозлены. И когда приехала огромная толпа русскоговорящих, они не могли понять, почему это делается, ведь еще их самих не поставили на ноги. О российских немцах здесь слышали мало. Это в Западной Германии тема возвращения немцев на историческую родину была актуальна, там постарались политически обеспечить переезд российских немцев. Здесь же эту тему долгие годы замалчивали – иначе ГДР нужно было бы признаться в том, что коммунисты депортировали и убивали народ. Восточные немцы думали, что приезжают обычные русские – они не знали, на каком основании те приехали, мол, просто хотят обогатиться за счет Германии», – поясняет руководитель Vision Медина Шауберт.
Медина Шауберт. Фото из личного архива
В отличие от востока страны, в Западной Германии русскоязычных немцев ждали больше, но в итоге в них разочаровались. «Местные жители из западных земель ожидали, что приехавшие немцы будут примерно как немцы тут, а это же совершенно невозможно: немцы ведь были репрессированы, да и социально-экономическое развитие в Советском Союзе было не того уровня, что на Западе», – продолжает Медина Шауберт. По ее словам, западные немцы не знали, что делать с гостями, которых не понимали и «старались побыстрее от них отделаться, упуская из интеграционных проектов».
Поволжские немцы и их дети ехали в Германию с надеждой жить «как немцы среди немцев», но в итоге оказались там чужими. Приезжие осознали: «В России нам доставалось за то, что мы немцы, а тут мы вдруг стали русскими».
Адаптация
Большая проблема заключалась в языковых трудностях. «Я сразу же вышла на работу цанарцтельферин (ассистентом стоматолога. – Г.А.). Вечером приходила домой и ревела навзрыд. Уставала не столько физически, сколько морально – оттого, что к тебе обращаются, а ты себя чувствуешь идиотом. Это было очень тяжело, отняло много здоровья», – вспоминает Валентина, русская из Павлодара, замужем за этническим немцем. Спустя восемь лет она уволилась из стоматологии и устроилась на психологически более комфортную работу в магазин русских товаров Majak.
Вторая сложность – признание российских дипломов. Из-за разницы в образовательных стандартах образование засчитывали уровнем ниже, чем то, что было в России. Школу-десятилетку признавали как окончание средней ступени, университеты – как техникумы. Врачам могли приписать стаж медсестры. «Российских немцев старались больше устроить на низкооплачиваемые физические работы, потому что была потребность в такой рабочей силе», – указывает Медина Шауберт.
Несмотря на это, каждый въехавший в Германию переселенец стал обладателем немецкого паспорта, был обеспечен жильем и получил «социал» (пособие), одинаковое для всех граждан Германии, стоящих на бирже труда (такое же пособие получают мигранты новой волны). Размер «социала» различен в разных землях. К примеру, в Берлине выдается по 400 евро на главу семьи, еще по 360 – на остальных членов семьи, поясняет общественник Александр Райзер. Дополнительно государство оплачивает квартплату, медобслуживание, проезд в общественном транспорте, предоставляется скидка на посещение культурных мероприятий. Можно также подать запрос на обновление мебели в квартире, протезирование зубов. Пособие позволяет вполне достойно жить, не выходя на работу, особенно если семья многодетная.
Александр Райзер. Фото – Гульмира Амангалиева
По его словам, стартовые условия (такие как образование, опыт работы, жизненный опыт) у переехавших немцев были разные. Кто-то очень быстро адаптировался к новой среде. Эти люди быстро выучили язык, трудоустроились, приобрели собственную жилплощадь; открыли свои врачебные кабинеты, аптеки, автосервис, похоронные бюро, детские сады, школы с углубленным изучением русского языка, маленькие строительные фирмы.
Однако, как считает Райзер, есть примерно 20 процентов российских немцев, которые не нашли себя и свое место на «исторической родине». «Я думаю, некоторым людям, может быть, и не стоило переезжать в Германию, – категорично заявляет он. – Они были вырваны из своей социальной среды, а в новую так и не влились. Многие из них разговаривают только по-русски и смотрят российское телевидение. Из-за языкового барьера, отсутствия рабочих отношений им не хватает общения. Всякое непонимание рождает страхи – это как поставить человека с завязанными глазами в пустую незнакомую комнату: его воображение может нарисовать разных монстров. Иногда, когда я разговариваю с такими людьми, складывается ощущение, будто мы живем в разных странах. Они ноют, хулят Германию, что она им что-то недодала. Но уезжать обратно мало кто готов – полный пансион им в России никто не обеспечит».
Что значит быть русаком
Сейчас российскими немцами считаются все, кто прибыл из стран бывшего Советского Союза и при этом говорит, думает и чувствует по-русски. Это люди из России, Казахстана, Латвии, Украины, Молдовы – не только этнические немцы, но их супруги и родственники. В Германии для них определен термин Spätaussiedler (поздние переселенцы), сами себя они называют «русаками» и «русачками».
Для большинства русаков и русачек русский язык – средство повседневного общения. Сегодня в берлинском районе Марцан, где проживает около тридцати тысяч русскоязычных немцев, тут и там слышна русская речь.
Входная дверь в детский сад в Марцане. Фото – Гульмира Амангалиева
Хотя, вспоминают собеседники, в первые годы эмиграции русаки старались избегать русского языка в общественных местах. «Просто первые переселенцы находились в деревнях, где все оглядывались на них, если вдруг кто-то говорил по-русски. И они думали: не дай бог коренное население разозлить! Помню, моя тетя из Казахстана так боялась говорить на русском, что когда ее спросили, сколько у нее детей, она забыла, как это будет по-немецки, и сказала: бiр («один» на казахском). Лишь бы не на русском, – приводит пример Медина Шауберт. – Почему стоило постоянно стесняться русского языка?! А потом мы злимся на тех, кто в Германии может свободно говорить на своем языке, потому что думаем, что они наглее нас».
Второе объяснение – привычка мимикрировать, отложенная в исторической памяти депортированных поволжских немцев: русский язык в Германии решили скрывать, как долгие годы угнетения советской властью прятали немецкий язык и свою «немецкость».
В Германии проявилась обратная тенденция. Александр Райзер замечает: «Российские немцы в Германии стараются быть больше немцами, чем сами коренные немцы. Диаспоры сплачиваются, придумывают себе мифы и сами же их каждый день доказывают. От русскоязычных немцев можно услышать такое: мол, коренные немцы тут растеряли свои немецкие качества – любовь к порядку, трудолюбие, честность, – а мы их сохранили. Это миф. Я жил в немецком населенном пункте в России – среди нас были лентяи, пьяницы, воры, как и в любой нации. Может быть, только порядка в немецких дворах было чуть больше – просто немцы слишком зависели от общественного мнения: если у тебя двор не подметен, все в тебя будут тыкать пальцем».
Про себя русские немцы говорят, что семья для них в приоритете, ей отводится гораздо более важное место. «Здесь больше любят свободу: например, человек не хочет чувствовать себя обязанным или чувствовать вину, если встретит кого-нибудь другого, – он лучше будет в партнерстве жить, чем связывать себя узами. То есть индивидуализм у них сильнее развит, – указывает врач Владислав Фрейнлих, переехавший в Берлин 16 лет назад. Он добавляет, что для коренных немцев работа намного важнее семьи, при этом свой бюджет они рассчитывают более тщательно: «Мы привыкли своим женам дарить подарки чаще, немец же это сделает два-три раза в год. Цветы подарить просто так? Он сначала посчитает десять раз, сколько это будет стоить».
Марцан. Фото – Гульмира Амангалиева
Пенсионерка Нина Гаус отмечает более крепкие связи между поколениями у русаков по сравнению с коренными немцами: «Я, наверно, так воспитана, что если надо своим детям помочь, я чем могу, тем и помогу. А у них тут так не принято – после 18 лет он уже самостоятельный и, считай, чужой». Гаус полагает, что коренные немцы менее сплочены, чем немцы русские. Вспоминает свою молодую соседку, которая, столкнувшись на лестничной площадке, здоровается, а на улице пройдет мимо, будто они не знакомы. И уж точно не стоит вопрос, чтобы спросить у соседки соль. «Но, может быть, мы тут живем и сравниваем с тем, как было в России 20-30 лет назад, а не с тем, как сейчас?!» – сомневается Нина Гаус.
Марцан (не) для всех
Сердце русскоязычного Марцана – супермаркет Mix Markt. Пиво «Ячменный колос», конфеты «Мишка косолапый», лапша «для беспармака» – всё с ностальгическим вкусом и по приятной для жителей европейской столицы цене. В начале 2016 года этот магазин стал одной из главных локаций, в которых разворачивалась общественно-политическая драма с девочкой Лизой в главных ролях.